В. И. Прокопцов, научный руководитель Межвузовского учебно

Вид материала

Документы

Содержание Ю.И. Кулаков [20] ОСР-Б: М-8.3.4.1. Мышление как творчество

Подобный материал:

• Информационно-поисковая система “Научный потенциал вуза”, 31.25kb.
• Магнитоакустическая эмиссия магнетитовых и титаномагнетитовых руд железорудных месторождений, 290.93kb.
• Председателем Оргкомитета конференции является научный руководитель ниу вшэ профессор, 56.04kb.
• Председателем Оргкомитета конференции является научный руководитель ниу вшэ профессор, 51.47kb.
• «Учебно-научный медицинский центр», 922.54kb.
• Научный совет по философии образования и проблемам методологии исследования в образовании, 166.51kb.
• О проведении межвузовского конкурса, 86.51kb.
• П. А. Столыпина на приз Правительства Вологодской области Общие положения Организаторами, 26.67kb.
• Конспект лекций, 5908.96kb.
• В. И. Прокопцов эдукология: принципиально новая наука образования, 7786.94kb.

Ю.И. Кулаков [20]

ОСР-PO: M-8.3.3. Онтология. Методология. Негеоцентризм

Введение

Европейская философская культура, особенно в новое время, ориентирована на науку как особый элемент в системе человеческих ценностей. Вплоть до настоящего времени многие философские направления, в том числе и господствовавшая в нашей стране марксистско-ленинская философия, утверждают, что науке принадлежит ведущая роль в познании и изменении окружающей действительности. Эта мировоззренческая установка имеет под собой определенные основания. Сама жизнь, практика показывают, что научные знания, научный подход необходимы и в экономике, и в политике, и в сфере управления, и в системе образования и воспитания.

Наука – сложное социальное явление. Наука включает в себя деятельность по получению новых знаний, и результат этой деятельности – научное знание. Цель науки – описание, объяснение и предсказание явлений и процессов действительности. Научная деятельность – специфический вид духовного производства, продуцирующий особый тип знания. Научную деятельность ведут ученые-профессионалы. Эта деятельность предполагает использование комплекса материально-технических средств, научной информации, научных методов. Научное знание – знание объективно-истинное, систематизированное, доказательное, логически – непротиворечивое, сформулированное с помощью искусственных языков, с максимальной точностью. Это знание существенных связей и отношений.

Наука изучается многими дисциплинами: историей науки, психологией науки, логикой и методологией научного познания, – каждая из которых рассматривает науку под разными углами зрения. В середине XX века сформировалось науковедение как комплексная дисциплина, изучающая структуру и развитие научного знания и научной деятельности, взаимосвязи науки с другими сферами знания и деятельности, проблемы организации научной деятельности, научного прогнозирования и т.д.

В данной работе будут рассмотрены некоторые проблемы методологии науки, именно те, которые лежат в основе формирования концепции философского негеоцентризма. Но прежде чем вести исследование в этом направлении, необходимо оговорить некоторые позиции, которые в явном или неявном виде будут учитываться в ходе последующей работы.

Прежде всего, нужно оговорить смысл понятия «методология науки». Дело в том, что в использовании термина «методология» имеется двусмысленность. Иногда методологию понимают как совокупность, «список» методов исследования, применяемых в той или иной науке. В отличие от такой трактовки методология как философская дисциплина – это учение о методах, средствах, формах научного исследования, его структуре, движущих силах и т.д. Естественно, что «список» методов и учение о методах – это не одно и то же.

В методологии науки метод понимается как некоторая последовательность, программа, регулирующая деятельность человека и обеспечивающая ее целенаправленный характер. Принято считать, что научный метод отвечает следующим требованиям: а) в нем должны быть описаны состав и последовательность действий (материальных и мысленных), необходимых для получения знания об объекте; б) он должен быть изложен в форме нормативных высказываний («сделать то-то» и т.п.); в) он должен удовлетворять критерию осуществимости (описанное им действие не содержит противоречий, может быть выполнено конечным путем шагов). Предложения метода не описывают сам объект исследования, не утверждают и не отрицают чего-либо относительно него, а предписывают исследователю, что должно быть сделано с объектом и средствами исследования. Нетрудно видеть, что такая трактовка методологии и методов науки является рационалистической, сужающей область методологических исследований и фактически реальная научная деятельность выходит за ее рамки, что будет показано.

Но, с другой стороны, методология науки не должна быть понимаема слишком широко. Всякое конкретное исследование имеет сложный характер, на него влияют комплекс фактов, «внутренних» и «внешних». На научную деятельность влияют и уровень развития материального производства, и социальные факторы (экономические и духовные потребности общества, особенности того или иного общественного строя, отношения государства и общества к науке, характер подготовки научных кадров и т.д.). Социальные факторы влияют на постановку и выбор актуальных проблем; сама актуальность зависит от интересов тех или иных социальных групп. Каждый ученый – член определенной социальной группы; социальные интересы преломляются в сознании ученого, формируя его жизненный идеал, научные интересы и стиль научно-исследовательской работы. На выбор ученым проблемы и способа ее решения влияют разноплановые социальные мотивы: финансовые, престижные, патриотические, нравственные и т.д. Далее, нужно иметь в виду аксиологический аспект отношения субъекта к объекту на основе личностного знания ученого, его мировоззренческой ориентации. И этот перечень не закончен.

Перед методологией науки иногда ставят задачу исследовать все факторы и условия научной деятельности. Но эта задача трудно выполнимая и, к тому же, выходящая за рамки методологии ...

... Методология науки необходимо включает в себя анализ творчества. Проблеме творчества посвящено много работ наших и зарубежных авторов, людей самых разных специальностей. Существует много различных пониманий и концепций творчества вообще и научного, в частности. Не пытаясь дать исчерпывающую характеристику творчества, с одной стороны, и отмежевываясь от тех авторов, которые вообще считают невозможным в явном виде охарактеризовать творчество¹, будем основываться на следующих положениях.

Творческая деятельность, в общем плане, – это такая активная целенаправленная деятельность, в результате которой получаются новые результаты, имеющие социальную ценность². Научное творчество связано с двумя основными установками науки, каковыми являются истина и новизна.

Поскольку научное творчество – это процесс получения новой научной информации, анализ его должен быть органически вписан в методологическую концепцию формирования научной теории, отвечающей на вопросы о этапах ее становления, процедурах научного исследования и т.п. Но дело не только в этом. Мы уже отмечали, что на научное исследование влияет мировоззрение.

Философские принципы, категории и законы являются своего рода регуляторами познавательной деятельности ученых. При изучении любого объекта исследователь «смотрит» на него через «призму» той онтологической «модели» реальности, которую он считает правильной. Онтологический аспект мировоззрения определяет эту относительно априорную установку, с позиции которой исследователь подходит к изучаемой предметной области ... Исторический анализ научной деятельности показывает, что ученые чаще всего опираются не на всю систему онтологических представлений, а на ее отдельные фрагменты (так, в создании теории относительности приоритетную роль сыграли онтологические представления о пространстве и времени, в создании квантовой механики – причинности и т.п.). Более того, тот или иной ученый может в явном виде не осознавать те онтологические представления, из которых он исходит, и даже вообще отрицать какое-либо значение философии в научном исследовании. Однако любой ученый в движении к истине явно или неявно использует законы, категории и принципы объективной диалектики (становится «стихийным диалектиком»). Онтологические аспекты мировоззрения ученого играют особую роль в процессе формирования новых фундаментальных теорий. Это влияние особенно ярко проявляется в эпохи научных революций.

Использование тех или иных онтологических представлений по-разному освещает проблему научного творчества. Нам представляется (хотя у других авторов имеются иные точки зрения), что проблемы научного творчества онтологически имманентны прежде всего категориям единичного и общего, явления и сущности. Они и являются онтологическим базисом данной работы.

Выявление онтологического и методологического аппарата анализа научного творчества – это своего рода введение в главную проблему, рассматриваемую в данной работе. Дело заключается в следующем.

Творчество как получение нового не может осуществляться только рациональными средствами. Хотя у некоторых логиков есть точка зрения о том, что дедукция дает новые знания, но, даже если с этим согласиться, то новое здесь находится, образно говоря, в одной «плоскости» со старым знанием, как перекомбинировании в имеющемся знании. Вообще говоря, творчество там, где решение не детерминировано однозначно прошлым опытом. В методологии науки показано, в частности, что теория не является индуктивным обобщением эмпирических данных. С точки зрения методологии научного познания творческая деятельность выводит в другую «плоскость», для чего необходимы нелогические методы и приемы получения новой научной информации. С этой точки зрения понятия «научное творчество», «творческое воображение», «интуиция» имеют сходное содержание. И здесь мы выходим на проблему соотношения рационального и иррационального, финитного и инфинитного, проблему философского негеоцентризма.

Эта проблематика в той или иной форме ставилась в ходе развития философской мысли. Сделаем краткий экскурс в историю философии.

В древнекитайской, древнеиндийской философии говорилось о двух уровнях знания – обычном и «высшем». Интересна в этом плане концепция, где утверждалось существование пяти видов познания, два первых из которых – обычное знание, а три последних – восприятие объектов в ясновидении, узнавании мыслей другие людей и, наконец, совершенное всепознание, когда достигший совершенства постигает стоящий над всем абсолют.

В европейской философии также была концепция о двух видах знания; так, гностики считали, что существует особое высшее знание (гносис), и спасение уготовано только избранным, владеющим этим высшим знанием. Наряду с линией рационального познания в европейской философии и культуре то усиливаясь, то затихая проходит мистика. Мистика в целом, – своеобразное миропонимание, когда человек постоянно чувствует, что за видимым и осязаемым миром скрыт иной мир, который он считает истинным, действительно существующим, а первый – иллюзорным, мнимым. Для познания этого истинного мира есть особый «мистический опыт» ... Мистика приписывает «истинному» миру духовное содержание. Интуиция направлена, главным образом, на познание этого духовного мира.

Еще одна сквозная проблема в истории философии – проблема знания и веры. В европейской философии она достаточно стара. Еще в ранней патристике утверждается, что акт веры является неотъемлемой частью познавательной деятельности (например, Теофил, Климент). При этом вера понималась не только в смысле религиозной веры. В европейской философии неоднократно проводилась мысль о том, что интеллект как таковой не проникает в истинную сущность вещей (Шопенгауэр, Бергсон и др.), что мир не умещается ни в какие теоретические схемы (Лиотар, Бодрийар и др.).

Аналогичные мотивы мы находим и в русской философии, причем в ней они получили более глубокую разработку. Так, лидер славянофилов А.С. Хомяков предлагает концепцию «цельного знания». «Цельный разум» состоит из веры, воли и рассудка. Вера дает мир образов, воля отделяет область фантазии от области предметного мира, рассудок находит в содержании знания законы. И.В. Киреевский утверждал, что тайны бытия доступны только при гармоническом слиянии мысли, чувства и веры. Благодаря объединению в одно целое всех духовных сил человек приобретает способность к мистической интуиции.

Продолжая концепцию славянофилов, Вл. Соловьев говорит о необходимости «цельного знания» как всестороннего синтеза религии, философии и науки, или, иначе, – веры, мысли и опыта. Единство рационального и мистического познания образует «свободную теософию».

Критическое отношение к эмпиризму и рационализму, утверждение о необходимости веры, мистической интуиции, необходимости синтеза дискурсии и интуиции проходит в концепции С.Н. и Е.Н. Трубецких,
Д.С. Мережковского, П.А. Флоренского, С.Н. Булгакова, Н.А. Бердяева, С.Л. Франка, Л.И. Шестова и других видных представителей русской философии, с выходом на Абсолют, Бога, который и дан человеку в «цельном знании», в интуиции, мистическом опыте и т.п.

В настоящей работе будет предложена концепция философского негеоцентризма, включающая в себя также идею объединения рациональных и иррациональных моментов в познании, онтологическую модель соотношения финитного и инфинитного. Но эта проблематика решается в плане МАТЕРИАЛИСТИЧЕСКОЙ ДИАЛЕКТИКИ (В.П.).


... Глава 2. Интуиция и ее роль в научном познании


...§ 3. Особенности синтеза понятий и наглядных образов

в интуитивном мышлении


... Научное творчество носит принципиально «дискретный» характер: для того чтобы сформулировать принципиально новые понятия и представления, нужно коренным образом перестроить старое знание. И только после такой перестройки можно обнаружить специфические для данного случая проявления преемственности в развитии научного познания («принцип соответствия»).

Синкретичную образно-понятийную когнитивную структуру назовем бесконечно-бесконечнозначным соответствием (ББС). Поясним этот
термин.

Любому понятию соответствует бесконечное (в потенциальном смысле) число чувственных образов, и поэтому его можно назвать одно-бесконечнозначным соответствием.

Понятийной «заменой» любого чувственного образа (отражающего некоторый единичный объект) является пересечение потенциально бесконечного числа понятий. Поэтому выражение единичного объекта (и отражающего его чувственного образа) в понятиях можно назвать бесконечно-однозначным соответствием.

Синтез понятий и представлений, «втягивающий» все новые и новые абстрактные и наглядные познавательные структуры и не сводимый ни к каким-то отдельным понятиям и представлениям, ни к любой совокупности последних, можно поэтому назвать бесконечно-бесконечно-значным соответствием (ББС).

ББС – это модель творческой деятельности на бессознательном уровне человеческой психики. На данном уровне творчество не только не носит логического характера (что свидетельствует о несостоятельности всевозможных «неогегельянских» концепций «скрытой» логики), но и выходит за рамки понятий вообще и образов вообще.

Это означает, что для дальнейшего философского осмысления бессознательной компоненты творчества уже недостаточно использованного ранее аппарата. Так, категории единичного, особенного, общего в определенном смысле уже утрачивают свою эвристическую значимость: они оказываются «сплавленными» в структуре ББС и их экспликация просто вернет нас назад (В.П.) (см. § 1, Гл. 1). «Утрачивают» в этом смысле свое значение также и категории сущности и явления, поскольку ББС предполагает переход к более общим понятиям (сознательное и бессознательное); как сущность, так и явление характеризуют только сознательную деятельность человека. Бессознательное никоим образом не удается свести просто к ненаблюдаемому. Ведь деятельность на бессознательном уровне не есть просто сознательная деятельность в другой предметней области, иначе проходила бы концепция, похожая на концепцию «скрытой логики». Более того, представив ББС как необходимый этап (момент, сторону) творческой деятельности, мы выходим за рамки не только указанных философских категорий, но и за рамки рационального мышления вообще.

В нашей философской литературе термин «рациональное» используется чаще всего в качестве диалектического партнера термину «чувственное». Такое использование противоречит однако этимологии первого термина: рациональный – значит, относящийся к разуму. Разве чувственное не относится к разуму, не характеризует разумную (или рассудочную) деятельность? Очевидно, что в соответствии с этимологией термина «рациональное» под этим термином следует понимать как абстрактно-понятийное, так и наглядно-чувственное (равно как и совокупность, какое угодно сочетание первого и второго).

В дальнейшем мы будем использовать именно такое понимание термина «рациональное». Например, «рациональные структуры» – это и понятия, и образы (ощущения, восприятия, представления), сочетание того и другого.

Концепция ББС выводит за рамки рационального мышления потому, что оно не есть рациональная структура. Выводит, но, спрашивается, куда? На этот вопрос существует единственный ответ – выводит в сферу иррационального. Бессознательное – психологический термин, философским же его эквивалентом выступает термин «иррациональное».

Иррациональное и есть диалектический партнер рациональному.

Гегельянская философская традиция придала термину иррациональное (или иррационализм) преимущественно «ругательный» оттенок.

Явное или неявное стремление выразить все что угодно в рациональных структурах выступает как основание для отнесения всех рассуждений, в которых предполагается несводимость иррационального к рациональному, к числу ненаучных. Но так ли уж очевидно, что термин «иррациональное» важен лишь для Ницше, Бергсона, мистиков, а диалектико-материалистическая философия может без него обойтись? Этот вопрос слишком сложен для того, чтобы «с порога» дать «правильный» ответ.

Можно лишь отметить, что вне диалектической традиции находятся попытки противопоставить рациональное и иррациональное, отрицать связь между ними. Как и всякие диалектические противоположности, рациональное и иррациональное находятся в единстве, взаимно проникают друг в друга, различаются между собой и в абсолютном, и в относительном аспектах. Ранее было показано, что они выступают как две стороны, два момента творческого процесса.

Таким образом, совмещение феноменологического и нефеномено-логического описания интуиции (напомним, что термин «интуиция» мы используем в качестве синонима термина «воображение», «творческое воображение») выводит на нетрадиционную для диалектико-материа-листической философии проблему взаимоотношения и взаимосвязи рационального и иррационального. Как подступиться к этой проблеме?

Любая гносеологическая проблема имеет онтологические основания. Поскольку в качестве такого основания не могут выступать рассмотренные ранее онтологические категории, нужно искать иные основания. Как представляется, указанная проблема должна решаться в русле гносеологического обобщения (точнее, гносеологической интерпретации) онтологической концепции негеоцентризма.

Глава 3. Негеоцентризм

§ 1. Философский негеоцентризм


Термин «негеоцентризм» был введен впервые в нашей философской литературе В.П. Бранским¹. Этот термин характеризует выход (осуществляемый в науке и философии) за рамки понятий и представлений, порождаемых «земной», геоцентрической практикой. Такой выход приводит к формированию новых понятий и представлений, которые поначалу кажутся парадоксальными. Затем они вплетаются в ткань теоретической и практической деятельности людей, осваиваются научным сообществом. Через некоторое время появляются новые парадоксальные идеи и т.д....

... Обобщая прецендент с соотношением неопределенностей,
В.П. Бранский сформулировал философскую концепцию онтологического негеоцентризма. Суть этой концепции заключается в том, что с развитием философии, науки и практики выясняется, что варьируется не только неуниверсальное содержание атрибутов материи, но и такое их содержание, которое в течение достаточно длительного времени может представляться универсальным. Так, до создания теории относительности такое свойство времени, как равномерность течения, представлялось универсальным; до создания квантовой механики представлялось, что любое движение любого физического объекта характеризуется траекторией как универсальным свойством. Но указанные науки ввели понятие неравномерно текущего времени, понятие бестраекторного движения. Концепция отологического негеоцентризма предсказывает, что аналогичная ситуация должна рано или поздно произойти и с другими атрибутами (В.П.) ...


... § 2. Основной вопрос гносеологии и негеоцентризм


Как известно, основной вопрос гносеологии следующий: «Что такое истина и как ее достичь?»

Рассмотрим первую часть этого вопроса («вопрос Понтия Пилата»).

«Истина, – читаем в “Философском словаре” – верное, правильное отражение действительности в мысли ...»¹. В этой дефиниции истины легко обнаружить логический круг: «верность», «правильность» – это просто один из синонимов «истинности», поэтому данную дефиницию можно преобразовать к виду: «истина есть истинное отражение действительности в мысли». Чтобы избежать логического круга, понятие истины следует уточнить².

Определением истины, свободным от вышеотмеченного недостатка, может явиться следующее: истина есть отношение соответствия мысли и реальности³. Если руководствоваться этой дефиницией, то для построения концепции истины следует раскрыть, что такое «мысль», «реальность» и «отношение соответствия».

Согласно онтологическим категориям единичного, особенного и общего, «мысль» – это либо понятие, либо наглядный образ, либо совокупность того и другого, либо взаимосвязь того и другого («пересечение» конечного числа понятий на наглядном образе, отражающее объективно-особенное). Можно сказать (согласно определению, данному в конце второй главы), что «мысль» – это некоторая рациональная структура.

Различие между истиной и заблуждением, истинным и ложным сводится к различию между рациональными структурами, соответствующими реальности, и рациональными структурами, не соответствующими реальности. Если рациональная структура соответствует реальности, то она – всегда – выражает некоторую истину.

Истина выразима в рациональных структурах – это исходный принцип, характеризующий философскую традицию, зародившуюся в Древней Греции и господствующую в европейской философии.

Для восточной философской традиции типичен противоположный принцип: истина невыразима в рациональных структурах. Его можно проиллюстрировать известной восточной притчей.

Притча о юноше и мудреце

Юноша решил узнать, что такое истина. Его направили к мудрецу. Преодолев всевозможные трудности, юноша встретил мудреца и обратился к нему со словами: «Великий учитель, я пришел к тебе, чтобы узнать, что такое истина». Но мудрец, ничего не ответив, прошел мимо. Следующая встреча юноши и мудреца окончилась аналогично. На третий раз вместо ответа на вопрос об истине мудрец избил юношу палкой. Мораль: мудрец подчеркнул тем самым исходный пункт: истина не выразима в сфере рационального мышления ... Согласно восточным представлениям, все то, что освоено (или может быть освоено) в системе человеческой практики, что является (или может являться) предметом обыденного, художественного или научного познания, – все это видимость, иллюзорная реальность («майя»). Майя – это предмет рационального мышления, и поэтому последнее не обладает и не может обладать объективной значимостью и, следовательно, не выражает и не может выражать никаких истин.

Рациональное мышление, по восточным понятиям, – это область «первого внимания». Кроме «первого внимания», есть еще и «второе внимание», освоение которого представляет собой центральную проблему восточной философии. Механизм выхода во «второе внимание» – это остановка мысли (внутреннего диалога) ¹...

... Во «втором внимании» человек знает все истины, но не может конечно, выразить их в рациональных структурах (поскольку там нет и не может быть – по определению – никаких мыслей). Таким образом, для восточной философской традиции характерно понимание истины как непосредственного тождества реальности, невыразимой (принципиально) в рациональных структурах, и сознания, очищенного от каких бы то ни было рациональных структур (сознания в состоянии «саматхи»).

Отметим ряд следствий такого понимания: а) творчество всегда индивидуально; б) познание – это не теория, а практика (практика перехода во «второе внимание»); в) различия между творческой и нетворческой деятельностью, между обыденным, художественным и научным творчеством иллюзорны, поскольку существуют только на уровне «первого внимания»; г) истинное творчество ненаучно, так как наука относится к «первому вниманию»; д) развитие человеческого познания – это иллюзия «первого внимания»; научившись переходу в состояние «саматхи», человек актуально узнает все истины независимо от того, к какой исторической эпохе он принадлежит ...

... Сравнение западной и восточной философии (в частности – учение об истине) – это тема специального исследования. Смысл же вышеизложенного обращения к восточным представлениям в том, чтобы подчеркнуть: исходный принцип европейской гносеологии («истина выразима в рациональных структурах»), хотя кажется бесспорным, является на самом деле – в контексте мировой философии – дискуссионным. (В дальнейшем изложении мы будем опираться на европейскую философскую традицию).

... В § 3 второй главы было показано, что синтез понятий и представлений (если его понимать в наиболее глубоком смысле) образует синкретичную образно-понятийную динамическую структуру (ББС), которая не сводима и не выразима ни в понятиях, ни в образах, ни в совокупности тех и других. Иначе говоря, ББС не относится к числу рациональных структур и поэтому не является (принципиально) компонентой сознания. С точки зрения методологии творчества ББС можно рассматривать как модель познавательной деятельности на бессознательном уровне человеческой психики. Если рациональные структуры характеризуют сознательную, то ББС – бессознательную познавательную деятельность.

Возникает вопрос: входит ли ББС в понятие истины? Если руководствоваться данным выше определением, то – не входит, поскольку ББС не есть рациональная структура.

Понимание истины как отношения соответствия рациональных структур и реальности назовем геоцентрическим. Назовем негеоцентрическим понимание истины как отношения соответствия рациональных структур и ББС, с одной стороны, и реальности, с другой стороны. Если с геоцентрической точки зрения истину отражает только сознание, то с негеоцентрической – истина отражается сознанием в широком смысле слова как на собственно сознательном, так и на бессознательном уровнях.

Обратим внимание на то обстоятельство, что понятия «сознательное-бессознательное» являются не философскими, а психологическими. Их философскими эквивалентами выступают, как уже отмечалось, понятия (категории) «рациональное – иррациональное» ...

... Нетрудно заметить, что негеоцентрическое определение истины можно рассматривать в плане синтеза двух определений: геоцентрического «западного» и геоцентрического «восточного». С этой точки зрения, гносеологический негеоцентризм ставит задачу синтеза двух не просто различных, но и (в ряде существенных моментов) противоположных философских традиций: восточной и западной. Это, безусловно, грандиозная задача, решение которой находится в самой начальной стадии. Актуальность этой задачи особенно просматривается в контексте философии взаимосвязанного и взаимозависимого мира, безусловного приоритета общечеловеческих ценностей (под которыми следует, конечно, понимать и мировоззренческие ценности).

Синтез восточной и западной философских традиций позволит, видимо, создать принципиально новую философию (возможно, она и будет философией XXI века), поскольку позволит преодолеть односторонность каждой из традиций ... Речь должна идти именно о синтезе двух традиций, предполагающем рассмотрение их в качестве диалектических противоположностей, характеризующих единый общечеловеческий процесс философского осмысления действительности. Философский негеоцентризм (как онтологический, так и гносеологический) можно, видимо, рассматривать в плане движения к указанному синтезу. При этом нужно учитывать и то обстоятельство, что негеоцентризм не может все-таки играть роль такого синтеза (в собственном смысле этого слова), так как он (негеотцентризм) – это одна из ветвей западной философии ...

А.Ф. Кудряшов [21]. С. 3 – 116

ОСР-РО: М-8.3.4. Философский компаративизм

... Компаративистская, т.е. сравнительная, философия раскрывает не только ограниченность западного или восточного типа философствования или их региональную и культурно-историческую замкнутость, но и показывает, что этот процесс никогда таковым не был. Никогда философия Запада или Востока не питалась только своими соками: она всегда использовала и иную философскую культуру. Конечно, стало ясно, что философия Востока в XX веке использует экзистенциально-феноменоло-гические, аналитико-технологические, герменевтико-психотерапев-тические методы врачевания общественных недугов и осознания ситуаций, «кризисных» точек сообщества и его проблем, человека культуры. Философия, к тому же, стала выполнять методологическую теоретико-инструментальную роль служанки философского доверия к старым изжившим себя мифологемам и утопиям, требует иной организации научного и философского знания, которая оперирует не смысло-несущими единицами, а отношениями, пучками различий (В.П.).

Данное исследование пытается актуализировать «новое умственное зрение», чтобы переустроитъ прошлое знание, традиции философствования, навыки представлений, утверждая в конечном счете неисчерпаемость развитая человека и его культуры, форм рефлексий и дискурсов. Реальная интернационализация, глобализация современной жизни и культуры человечества привносит и новый опыт видения и владения своими и чужими ценностями, а вместе с ними и тяготение к художественному, мифо-поэтическому, метафорическому, философскому и т.п. многоязычию, «полистилистике» чуждого опыта иной культуры. При этом каждая культура и философская школа, сохраняя свою специфику, сосуществует с другими, вносит в новый становящийся континуум культурных и философских идей и представлений свое сознание, попытку упорядочивания системно-бессистемного поля взаимовлияний, сохраняя при этом определенное единство и общность фундаментальных мировоззренческих представлений, принципов, черт. Трансформация общества и образа мира, как и производимых им типов личностей, их отношений к действительности, к природе, к друг другу порождает потребности в новых мировоззренческих ориентациях, которые обеспечивали бы адекватную передачу последующим поколениям необходимого мировоззренческого потенциала и переход к новым, более совершенным формам социального бытия (В.П.).

Философская компаративистика, выделяя типы мышления и типы менталитета, типы философий, типы рациональностей и иррациональ-ностей мистики и религиозной рефлексии и т.п., использует аналогии и параллели, диалог и полилог. Выявляется и тот факт, что философская самобытность оказывается неотъемлемым свойством культуры, проявлявшейся в диалогичном понимании другого. Процесс взаимодействия философских культур, когда дается голос другому, максимально расширяет культурное пространство и извлекает присущие им специфические смыслы. Нарастание числа связей делает философскую культуру стойкой и способной к усвоению инноваций.

Философская культура – это и осознание философских целей, когда потоки определений (что есть философия?) заменяются объективной необходимостью основательного историко-философского, методологического сравнения и взаимопроникновения, рефлексий специфических процессов. Механизм взаимодействия философских культур рассматривается как диалектически противоречивый процесс перехода одного образа мира в другой через диалог и сотрудничество. Макро- и микрокомпаративистика на содержательном и формальном уровнях используют текстуальный, функциональный, ценностный или комплексный подход. Характер сравнений (описательный, диалогический, проблемно-теоретический и др.) зависит от метода (сопоставительно-типологического, сравнительно-исторического, парадигматического, по аналогии, синтетического и пр.).

Поскольку философская культура – это своеобразная адаптивная возможность человека в поиске своего места в мире, в котором сталкиваются реальность, речь, духовные сущности, текст, творческая личность, естествознание и миф, наука и религия, типы менталитета и философской рефлексии, мы имеем диалектически взаимосвязанный процесс поисков каждой философской культурой стержня самоидентификации – устойчивого роста самосознания философии в период сближения «культурных миров» и осознания множественности ее отражения...

Ю.А. Сандулов [22]

ОСР-Б: М-8.3.4.1. Мышление как творчество

(Введение в логику мысленного диалога)

Вместо предисловия

Хотелось бы, чтобы читатель сразу, еще не зная, о чем пойдет речь в этой книге, настроился на определенную волну (проблему).

Приведенные далее выдержки должны дать такую настройку.

«Для доказательства необходимы два лица: мыслитель раздваивается при доказательстве; он сам себе противоречит, и лишь когда мысль испытала и преодолела это противоречие с самой собой, она оказывается доказанной. Доказывать значит оспаривать... Диалектика не есть монолог умозрения ... но диалог умозрения с опытом. Мыслитель лишь постольку диалектик, поскольку он – противник самого себя. Усомниться в самом себе – высшее искусство и сила». «Истина заключается лишь в соединении Я с Ты».

Л. Фейербах


«... Ужасно тесно спаяны между собой темы о Двойнике и Собеседнике: пока человек не освободился еще от своего Двойника, он, собственно, и не имеет еще Собеседника, а говорит и бредит, сам с собою; и лишь тогда, когда он пробьет скорлупу и поставит центр тяготения на лице другого, он получит впервые собеседника. Двойник умирает, чтобы дать место собеседнику. Собеседник же, т.е. лицо другого человека, открывается таким, каким я заслужил всем моим прошлым и тем, что я есть сейчас… Нужно неусыпное и тщательнейшее изо дня в день воспитание в себе драгоценной доминанты безраздельного внимания к другому, к «alter ego»...