Geum.ru

В. И. Прокопцов, научный руководитель Межвузовского учебно

Вид материалаДокументы

Содержание


В.В. Бибихин [34]. С. 3 – 13
Гипотеза – Модель – Решение
М.В. Арапов, Д.М. Арапов
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   10   ...   25

В.В. Бибихин [34]. С. 3 – 13



ОСР-Б: М-8. 3.8.1. Русская философская поэзия


Поэты – любомудры А.С. Пушкин, Ф.И. Тютчев


Книга доктора филологических наук Е.А. Маймина посвящена русской философской поэзии второй четверти XIX в. Автор рассматривает творчество поэтов-любомудров – Д. В. Веневитинова, А.С. Хомякова, С.П. Шевирева, философскую поэзию А.С. Пушкина, Ф.И. Тютчева. В книге показаны их философские, поэтические искания в связи с общими тенденциями развития русской литературы.

[35]

SILENTIUM!


Молчи, скрывайся и таи

И чувства и мечты свои –

Пускай в душевной глубине

Встают и заходят оне

Безмолвно, как звезды в ночи, –

Любуйся ими – и молчи.

Как сердцу высказать себя?

Другому как понять тебя?

Поймет ли он, чем ты живешь?

Мысль изреченная есть ложь;

Взрывая, возмутишь ключи, –

Питайся ими – и молчи.


Лишь жить в себе самом умей –

Есть целый мир в душе твоей

Таинственно-волшебных дум;

Их оглушит наружный шум,

Дневные разгонят лучи, –

Внимай их пенью – и молчи!

Ф.И. Тютчев (1830(?))


ОСР-Б: М-8.3.8.2. Роскошь системного мышления

Предисловие



Когда мы думаем?

Мы начинаем задумываться тогда, когда сталкиваемся с проблемой, для которой не знаем готового решения. Мы пытаемся осмыслить непонятные явления и подвергаем критике собственные высказывания. Пытаемся предвидеть, предугадать, просчитать последствия наших действий. Бьемся над решением трудной задачи, преодолевая многочисленные неопределенности в ее постановке.

Но часто ли мы ДУМАЕМ вообще и сколько времени уделяем этому занятию? Увы, такое случается очень редко. И даже, когда чудо раздумий случается, сами раздумья эти остаются, как правило, ограниченными, односторонними, локальными. Из поля нашего внимания исчезает панорама целого, полнота явления, все множество факторов, определяющих полифонию и богатство реальностей наблюдаемого мира.

Есть ли пути и способы преодоления ограниченности и недостатков локального, «поштучного» мышления? Да, есть! Нужно только научиться мыслить СИСТЕМНО. Системное мышление позволяет все явления рассматривать, не упуская из вида целого, панорамно воспринимать целостный объект, преодолевая неполноту современных знаний, за счет интерполяции и экстраполяции охватывать полную картину явления без провалов и досадных пропусков. Человек, мыслящий системно, обретает возможность увидеть глубинное сходство различных сфер наблюдаемого мира, серьезно продвинуться в построении его целостной картины. Можно с уверенностью утверждать: тот, кто овладел системным мышлением, начинает жить в другом, более гармоничном мире. Он становится обладателем непреходящей духовной ценности и существенной составляющей мудрости, ему становится доступной «роскошь системного мышления».

Но многознание рождает и многие печали. Гарольд Геффинг в своей «Этике» (СПб. Издание В.И. Губинского, 1898) предупреждает: «Умственное развитие во времена греков считалось почетным занятием человека, в средние века – еретичеством, в эпоху энциклопедистов – основанием великой надежды, в период Революции – аристократизмом и во времена реакции – опасностью».

Подумайте и решите, чем же считается умственное развитие в наше время, стоит ли идти на этот риск – развивать собственное умение системно мыслить?...

В.А. Ганзен, В.К. Толкачев [36]. С. 3


ОСР-Б: М-8.3.8.3. Опыт телеграфного мышления


Можно научиться «телеграфно» излагать мысль – это непривычно, но при известной тренировке вполне доступно. Значительно труднее научиться «телеграфно» мыслить. Процесс размышления по сути своей предполагает многосторонний анализ проблемы, сопоставление различных тезисов, формирование заключений.

На все это нужно время. Между тем сейчас наука развивается такими темпами, что на осмысление результатов ее развития времени часто не остается: гигантский поток новой информации буквально смывает незавершенную конструкцию новой концепции.

Остается одно – научиться мыслить телеграфно. Оперативно и четко корректировать концепцию в зависимости от новой информации.

Автор хочет предложить вниманию читателя один такой опыт. К этой попытке он просит отнестись как к мероприятию сугубо экспериментальному, но необходимому: дело в том, что пока писалась эта книга, пока она готовилась в набор, наука, о которой идет речь, шагнула вперед. И хотя у автора нет никакой информации, требующей изменения концепции книги, тем не менее новые факты и тенденции сделали необходимым появление этой главы. Автор рассматривает ее как опыт (удачный или неудачный – покажет время) телеграфного стиля осмысления новой информации...

А.С. Драбкин [37]. С. 135


ОСР-Б: М-8.3.8.4. Когнитивная компьютерная графика


Предисловие редактора


Мир, в котором живет и действует человек, сложен, и познание его законов и способов влияния на эти законы – извечная проблема человечества. Стремление к познанию породило то, что мы сейчас называем наукой, и методологию научного познания. Если не вдаваться в философию теории познания, то очень грубо в нем можно выделить три стадии. На первой стадии путем наблюдения и личного опыта человек формирует некоторые гипотезы об устройстве мира и последствиях своего воздействия на него. На этом этапе формируются проблемы и задачи, решение которых помогло бы установить истинное положение дел. На втором этапе эти смутные пока догадки оформляются в виде формулировок такого уровня точности, на котором можно перейти к третьему уровню познания – решению этих проблем или задач.

Например...

В этом примере просматривается общая для всего процесса научного познания триада: Гипотеза – Модель – Решение.

Каждый элемент этой триады для своего порождения требует определенной суммы знаний и умений. Процесс формирования гипотез возможен лишь при условии умения наблюдать интересующие нас явления, и описывать их в некоторой первоначальной форме. Формирование модели предполагает, что мы обладаем умением соотнесения наблюдаемых явлений с той суммой знаний о внешнем мире, с которыми эти явления связаны. Поиск решения определяется, в конце концов, способностью к правдоподобным рассуждениям о тех или иных явлениях окружающего мира.

В зависимости от языка, на котором задается модель проблемы или задачи, обычно различают описательные и точные модели. В основе точных моделей лежит предположение о наличии некоторой формальной системы, в рамках которой можно, применяя методы, связанные с этой формальной моделью, находить решения.

Самые строгие формальные модели лежат в основе математики. И поэтому понятия «точная модель» и «точное решение» всегда связываются в нашем представлении с тем, что наблюдаемое явление удается описать в терминах математики, найти точную математическую постановку задачи и решить ее. Такой путь представляется идеальным для всех тех, кто верит во всесилье точных наук.

Но здесь и таятся основные трудности. Математика начинает «работать» лишь с того момента, когда имеется строгая формальная модель явления. Как ее построить, математика не интересует. Он твердо считает, что это должен сделать специалист-эксперт в той области, в которой возникла начальная гипотеза.

Так возникает первая проблема – перевод модели, описанной на языке некоторой области человеческой деятельности, в каким-то образом соответствующую ей математическую модель.

Когда появились вычислительные машины и стали стремительно завоевывать самые различные области человеческой деятельности, возникли и программисты, без которых вычислительные машины не могли существовать... Программисты стали первыми людьми, которые стали профессионально заниматься проблемами перехода от описательных моделей к точным.

И появление экспертных систем, столь прославивших специалистов в области искусственного интеллекта, наверное, характеризует триумфальный этап в развитии этого процесса. Инженерия знаний, родившаяся на гребне развития экспертных систем, ставит своей основной задачей организацию работы по получению всех необходимых знаний о той проблемной области, в которой решаются задачи, и по формализации этих знаний. Другими словами, инженеры знаний – это специалисты, в чью задачу входит процесс формирования описательных моделей в некоторой области (этот шаг они выполняют в тесном контакте со специалистами-экспертами) и максимально возможная формализация этих моделей (на этом шаге они могут рассчитывать лишь на свои силы). Если инженер по знаниям успешно выполнил свою задачу, то с помощью средств, характерных для систем искусственного интеллекта, осуществляется переход от модели задачи к ее решению.

Сказанное означает, что на современном этапе своего развития методы искусственного интеллекта позволяют осуществлять порождение второго элемента приведенной ранее триады познания и переход к решению.

Выло бы странно, если бы специалисты в области интеллектуальных систем не сделали попытку совершить следующий шаг – перейти к поиску методов формирования гипотез и автоматизации перехода от гипотез к моделям.

Но на этом пути было одно весьма серьезное препятствие. Человеческое познание пользуется как бы двумя механизмами мышления. Один из них – возможность работать с абстрактными цепочками символов, с которыми связаны некоторые семантические и прагматические представления. Это – умение работать с текстами в самом широком смысле этого слова. Такое мышление можно было бы назвать символическим или алгебраическим. Другой – способность работать с чувственными образами и представлениями об этих образах. Такие образы обладают куда большей конкретностью и интегрированностью, чем символические представления. Но они и значительно более «расплывчаты», «менее логичны», чем-то, что скрывается за элементами, с которыми, оперирует алгебраическое мышление. Но без них мы не могли бы отражать в нашем сознании окружающий мир в той полноте, которая для нас характерна. Способность работать с чувственными образами (и, прежде всего, со зрительными образами) определяет то, что можно было бы назвать геометрическим мышлением.

Многие специалисты в области психологии мышления убеждены, что именно наличие двух способов представления информации (в виде последовательности символов и в виде картин-образов), умение работать с ними и соотносить оба способа представления друг с другом обеспечивают сам феномен человеческого мышления.

Появление средств машинной графики вселило надежду на то, что вычислительные машины получают возможность работы не только с символами (аналог, хотя пока еще и не слишком полный, алгебраического мышления), но и с образами-картинами. Для этого нужно, чтобы появились специальные средства работы со зрительными представлениями и способы перехода от них к текстовым представлениям и обратного перехода. Так была поставлена основная задача, из которой сейчас возникает новая проблемная область – когнитивная графика.

Когнитивная графика отличается от машинной графики тем, что ее основной задачей является создание таких моделей представления знаний (когнитивных моделей), в которых была бы возможность однообразными средствами представлять как объекты, характерные для алгебраического мышления, так и образы-картины, с которыми оперирует геометрическое мышление. Эти комбинированные когнитивные структуры – основные объекты когнитивной графики. А машинная графика имеет дело с изображениями, как таковыми. Или скорее с их синтаксисом, а не с семантикой и прагматикой, столь интересующих специалистов в области когнитивной графики.

Когнитивная графика пока еще очень молода. Она еще только набирает темп своего развития. Но уже сейчас поставлены весьма серьезные проблемы, за решение которых взялись специалисты. Кроме упомянутой уже центральной проблемы представления знаний, объединяющего в себе тексты и образы-картины, в когнитивной графике возникли еще две весьма интересные проблемы. Одна из них – визуализация тех человеческих знаний, для которых пока невозможно найти соответствующих текстовых описаний. Вторая – поиск путей перехода от наблюдаемых образов-картин к формулировке некоторой гипотезы о тех механизмах и процессах, которые скрыты за динамикой наблюдаемых
картин.

Книга, которую предваряет это предисловие, посвящена путям решения второй из этих задач. Эта книга во многом уникальна. Во-первых, потому, что это первая в мировой практике книга, в которой обобщается тот весьма немногочисленный опыт удачного решения задач, возникающих на пути создания интерактивных систем когнитивной компьютерной графики, которые наталкивали бы пользователя на формулировку гипотез путем наблюдения за динамикой зрительных образов на экране дисплея. Во-вторых, потому, что она показывает, что применение когнитивной графики даже в такой столь формализованной области науки, как теория чисел, сулит много неожиданностей и приводит к успешному решению таких задач, которые ранее казались слишком сложными.

Читая эту книгу, многие найдут в ней указания на то, как можно использовать «новое окно в мир познания», распахнутое когнитивной графикой, в решении тех насущных задач, которые все еще остаются нерешенными. И я искренне завидую тем, кто впервые соприкоснется с удивительным и таинственным пока еще во многих аспектах миром когнитивной графики.

Д.А. Поспелов, Президент Советской Ассоциации

Искусственного Интеллекта [38]


ОСР-РО: М-8.3.8.5. Третья сигнальная система


...В свое время И.П. Павлов открыл и разработал учение о сигнальных системах. По сути своей – это информационные системы, где каналом обратной связи являются рефлексы: безусловные – биологически врожденные и условные – приобретенные в процессе опыта.

Первая сигнальная система – эволюционно более древняя и потому связана с архаическим типом отношений со внешней средой, который осуществляется по принципу стимул – реакция. Это значит, что непосредственный раздражитель, поступающий извне, вызывает непосредственный рефлекторный ответ...

Вторая сигнальная система по сравнению с первой является более новой и сложной организацией психической деятельности. Она связана со словом, которое в данном случае способно быть раздражителем и вызывать рефлекторные ответы. Для иллюстрации обратимся еще раз к примеру с лимоном, который уже стал классическим.

Если вы возьмете натуральный лимон и попробуете его на вкус, то реакция вашего организма вам хорошо известна – во рту появится обильное количество слюны...

Во втором случае вам очень образно и красочно рассказывают о лимоне, и вы начинаете ощущать кислый привкус во рту и сильное слюноотделение. Слово подействовало как материальный раздражитель за счет включения второй сигнальной системы.

Третья сигнальная система открыта мной в условиях психотерапевтической практики и получила название имагоэнергетической. Ее субстратом является кольцо превращений образа в энергию и энергии в образ. Наглядно это положение можно выразить следующей формулой: И–Э–И–Э–И, где И – имаго (образ), Э – энергия. Принцип ее функционирования: образ – или формирующийся в процессе индивидуального развития или архетипический, в тканевых структурах конденсируется в виде энергетической матрицы, а любая форма биоэнергии в свою очередь при соответствующих условиях способна разрядиться в образ. Иначе этот процесс можно назвать биопсихической трансформацией.

Физиологический смысл данного процесса – принцип экономии. Как таковой образ является принадлежностью психической реальности, и мы располагаем гигантским количеством образов. Если сознание представить как некое пространство, а образ – как некий объем, то для того, чтобы вместить в себе все существующие образы, оно слишком ограничено и потому не способно к такому акту. Деятельность 3-й сигнальной системы позволяет часть образов вытеснить в бессознательное и тpансформировать их в энергию...

Э.А. Цветков [39]


ОСР-РО: М-8.3.8.6. Соционика для вас


Предисловие


Прежде, чем взяться за труд написания этой книги, автору пришлось преодолеть определенного рода психологический барьер. Дело в том, что любое систематическое изложение основ какой-либо науки базируется, как правило, на фактах, хорошо проверенных, апробированных многолетней практикой и, соответственно, на теоретических конструкциях, целиком опирающихся на эти факты. При этом подразумевается, что и теория, и экспериментальная практика прошли достаточную проверку временем, что все спорное, противоречивое, недостоверное большей частью отброшено прочь, что по затронутым проблемам имеется достаточное количество авторитетных работ и, таким образом, научное «право гражданства» в отношении книги полностью обеспечено.

В нашем случае, к сожалению, все обстоит как раз наоборот. Соционика – одна из самых молодых в мире наук и, за исключением отдельных групп энтузиастов в нескольких странах бывшего СССР, ею никто профессионально не занимается. Здесь нет устоявшихся традиций. Нет проверенных многолетними научными дискуссиями теорий. Нет сколько-нибудь систематических и полных описаний, доступных широкому кругу читателей. Нет и организованной на государственном уровне научно-экспериментальной базы с широкими социальными исследованиями, статистической обработкой данных и т.д.

Возникает вопрос: а стоит ли торопиться с изложением основ науки, едва перешагнувшей младенческий возраст? Автор надеется, что у любого, кто внимательно ознакомится с предлагаемой книгой, этот вопрос вряд ли возникнет. В том-то и особенность соционики, что наука эта, которую никто не знал на протяжении всей истории развития человеческой цивилизации, о которой мало кто знает и теперь, – необходима практически любому, кто хотел бы научиться нормально существовать в условиях социальности, или, говоря проще, – жить среди людей. То, что учиться этому действительно надо, сомнений не вызывает: абсолютное большинство человеческих проблем – это проблемы общения...

...Вот почему в нашем сложном мире, полном обид, недоразумений, непонимания и вражды, в мире, находящемся уже на грани краха, соционика нужна не когда-нибудь в отдаленном будущем, а именно сейчас. Нам не остается времени ждать, когда она академически «созреет»: материала, уже наработанного, достаточно, чтобы попытаться извлечь ту несомненную социальную пользу, которую он может принести. Кроме того, автор надеется, что книга, в случае ее широкого распространения, даст толчок к новым научным исследованиях в тех институтах, где для этого есть достаточная технологическая база. Новая наука нуждается в самых широких и неотложных исследованиях. Именно этим объясняется решение автора (может быть, чересчур смелое для него лично) попытаться систематизировать все те наработки, которые существуют в соционике на сегодняшний день.

Вышеуказанная задача обусловливает и жанр книги, которая, по сути дела, представляет собою переизложение (а в ряде случаев и прямое цитирование) исследований по соционике различных авторов. Тем не менее она не является ни сборником статей, ни простой компиляцией из различных цитат. Первое было бы невозможно по той причине, что большинство известных автору работ по соционике не рассчитаны на массового читателя – и, главное, в некоторых существенных частностях они противоречат друг другу. Второе было бы нежелательно из соображений цельности и связанности материала. Итак, книга является переизложением самых существенных, на взгляд автора, позиций по сооционике, принадлежащих пионерам-исследователям этой науки. В то же время в тех разделах, где материал первоисточника достаточно ясен, автор счел целесообразным сохранить оригинальный текст, не беря его в кавычки, но, разумеется, сделав общую ссылку на авторство конкретной разработки. Кроме того, автор считает возможным не отказываться и от попытки изложить собственный взгляд на некоторые проблемы соционики, тем более, что сама идея книги возникла из опыта чтения лекций по этой тематике в течение ряда лет...

E.С. Филатова [40]


ОСР-РО: М-8.3.8.7. Гипертекст как явление культуры и как

технология


1. Одним из основных факторов, определяющих состояние информационной среды общества [1], является господствующая в нем форма представления знания. Если речь идет о гуманитарном знании, то абсолютно доминирующие позиции занимает текст, написанный на естественном языке. Доминация понимается здесь в двух значениях: во-первых, даже сейчас, в конце ХХ в. 95% всей информации хранится на бумаге, в виде текстов. Во-вторых, синтез разных видов представления информации все еще осуществляется на основе текста. Первое значение слова «доминация» не требует пояснения, но ко второму мы вернемся в п. 8...

2. По-видимому, текст – наилучший из созданных человеком способов представить свое знание на чистом листе бумаги. История текста, в отличие от истории языка, еще не написана, но когда это произойдет, в этой истории важное место займет, наверное, рассказ о непрекращающихся попытках преодолеть три противоречия:

между многообразием логических связей и линейной структурой их записей;

между рациональной логикой, требующей явного выражения отчетливо сформулированных положений, независимо от того, как они будут восприняты, и прагматическими принципами композиции, изобретенными для превращения читателя в единомышленника;

между открытым, незавершенным характером знания и замкнутым, нацеленным на архивацию знания, характером текста.

3. По мере усложнения самого знания растет и трудоемкость создания текста...

Наконец, больших усилий требует чтение текста...

Тем не менее, было бы крайне опрометчиво ожидать, что для текста как формы представления знания, складывающейся тысячелетиями, удастся быстро найти приемлемую альтернативу. Все, на что можно надеяться, это небольшие усовершенствования в способах создания текста... В качестве такого конкурента с недавних пор выступает гипертекст. С одной стороны, это некоторое средство, облегчающее создание текста в его традиционном виде, но с другой – и самостоятельный способ фиксации знания.

4. Рассмотрим сначала некоторое подобие гипертекста как способ облегчения создания текста.

Попытки создать фактографические информационные, а затем и экспертные системы показали, что наше знание состоит как бы из двух типов клеток: из зернышек – фактов и соединительной ткани – смысловых связей между ними. Очевидно, что такое деление не абсолютно. Но все же наиболее подвижный элемент знания – смысловые связи. Текст, в котором связи и факты существуют в определенном единстве, устаревает и становится неприемлемым именно потому, что ветшает соединительная ткань.

Нельзя ли над некоторыми фрагментами текста совершить пресловутую операцию: вырвать их из контекста и придать им независимое существование? Те фрагменты текста, которые после такой операции (и дополнительной некоторой стилистической правки) сохраняют смысл, и выражают факты. Если, конечно, понимать факт достаточно широко и относить к этой категории не только явления физического мира, но и мира идей или так называемого третьего мира по К. Попперу. Замысел состоял в том, чтобы извлекать из текста факты и коллекционировать их в таком виде, в каком они были бы доступны специалистам различного профиля. Очевидно, фактом может быть не только фрагмент текста, но и рисунок, диаграмма, программа, фрагмент базы данных. В этом вкратце и состоит идея гипержурнала.

Иногда однородные факты удается уложить в жесткую схему и представить в виде базы данных, с которой может работать подходящая СУБД, но чаще внутренняя структура и связи факта с другими фактами слишком сложны для этого, и его удается представить лишь в «мягкой форме» – в виде микротекста на естественном языке. Гипержурнал можно рассматривать как базу фактов, причем отдельному факту соответствует отдельный краткий микротекст (тезис).

5. Тезисы – основные кирпичики, из которых строится гипержурнал. Тезис – имеет номер, который используется для ссылок на этот тезис, и ссылку на первоисточник. Чаще всего тезис – не прямая цитата из первоисточника, но он сформулирован на его основе специалистом в соответствующей области знания.

Именно в том, что гипержурнал отражает факты, а не научные документы, состоит его основное отличие от известных типов информационных знаний (например, реферативного журнала ВИНИТИ). Хотя сами факты взяты из научных документов.

Конечно, документы, отраженные в гипержурнале, составляют ничтожную часть потока, обрабатываемого РЖ, но полнота, к которой имеет смысл стремиться в гипержурнале, несколько иного рода, чем полнота информационного издания традиционного типа. В гипержурнале – это полнота охвата идей, а не публикаций. Естественно, что нужно стремиться к новизне, но нужно иметь в виду, что факт может оставаться значимым даже тогда, когда документ, из которого он почерпнут, безнадежно устарел.

Когда рядом оказываются утверждения, взятые из различных изданий, относящихся к разным дисциплинам и выходящих в разных странах, они часто перекликаются и дополняют друг друга (а иногда и противоречат друг другу), возникает качественно новый эффект, специфический для «гипермедиа»: выявление движения мысли через границы отдельных публикаций, документов, журналов и дисциплин, что, собственно, и является основной задачей такого рода изданий. Замкнутые части «информационной вселенной» становятся взаимно прозрачными [3].

6. Посмотрим, как выглядит фрагмент гипержурнала, посвященный теме «гипертекст»...

7. Гипержурнал – это миниатюрная информационная система. Каждый научный работник, преподаватель, аспирант пытается создать для себя подобную систему, выписывая интересующие его мысли и факты на карточки или в рабочую тетрадь. (И на своем опыте убеждается, как трудно потом найти нужную запись). Гипержурнал пытается помочь решить эту задачу с помощью размещения тезисов по тематическим рубрикам, расположения тезисов внутри рубрик так, чтобы они образовывали подобие связного текста, и снабжения каждого выпуска гипержурнала предметным указателем. Из приведенного в п.6 примера видно, насколько просто, выбирая подходящие тезисы и связывая их «соединительной тканью», превратить выбранный материал в связный текст.

У издателей хватило средств на издание в течение 1990–1992гг. четырех выпусков гипержурнала, каждый из которых был посвящен одному из аспектов процесса информатизации [4], после чего дело заглохло.

Но гипержурнал в полиграфической форме утрачивает основное достоинство колоды карточек – возможность их тасовать, располагая в порядке, определенном специфическими потребностями читателя. Тасование – разворачивающийся во времени процесс творения (В.П.), то, что греки называли energia в отличие от текста – «свершенного дела» – ergon. Эффекта «творения» можно добиться только используя электронную систему гипертекста, об одной из разработок подобного рода пойдет речь далее. Предшествующий рассказ о гипержурнале можно рассматривать, с одной стороны, как введение в проблематику электронного гипертекста, а с другой – как описание полезного информационного продукта, ускоряющего создание обзоров, баз данных и подготовку иных видов информационно–аналитических материалов.

8. Электронные гипертекстовые системы, как видно из приведенного выше обзора (п. 6), существуют уже во множестве вариантов, и тот вариант, о котором мы собираемся рассказать далее, не отличается от них какими-то особенными достоинствами. В плане создания программных продуктов достигнуто своего рода «плато», и чтобы сделать шаг по направлению к более совершенным продуктам, нужно задуматься, какого потребительского эффекта мы от них ждем.

Спросим себя, какое знание мы не можем выразить с помощью текста или выражаем, по крайней мере, с трудом. Во-первых, с помощью текста нельзя полностью выразить знание об интеллектуальном процессе в самом широком смысле этого слова. Образно говоря, текст вполне подходит для описания законченной партии или правил игры в шахматы, но не самого процесса игры. Только с появлением компьютеров процесс, то есть сами вычисления, рассуждения, реализации моделей, стал отчуждаемым, с ним стало возможно обращаться как со знаком. До этого объективно фиксированное знание о процессе предполагало дополнение в виде человека, носителя интеллекта, способного воспроизвести процесс (опираясь, возможно, на подсказки, содержащиеся в тексте). Естественной формой представления знаний в виде процесса является программа для ЭВМ.

Во-вторых, часть нашего знания может быть представлена в виде списков, перечней, реестров и т.п., которые только с большей натяжкой можно считать текстами. Естественные операции над такими списками – изменение порядка следования объектов, добавление новых и устранение существующих – для типичного текста как раз не естественны, они приводят к появлению новых, не тождественных исходному тексту.

И, наконец, в-третьих, часть знаний наиболее естественно представлять в виде изображений.

Знание, которое нельзя представить в виде текста, может иметь вид программ, баз данных, графиков. Обратим, однако, внимание на интересное явление, давно отмеченное культурологами. Знаковые системы разной природы рано или поздно начинают взаимодействовать. Мы пытаемся с помощью одной знаковой системы – с большими или меньшими потерями – выразить то, для чего первоначально предназначались другая система: экранизировать роман, переложить его на язык театра, хореографии, музыки, расшифровать содержаание музыки словами или красками, пересказать содержание картин и т.д. Еще чаще мы пытаемся обогатить одну знаковую сиcтему с помощью другой, но в этом случае одна из них играет роль лидирующей. Жизнеспособными оказывались именно такие гибридные образования...

Гипертекст – одна из попыток синтеза разных знаковых систем, но не на традиционной базе текста, а на основе процесса. Гипертекст – это рождающаяся система программирования операций, но уже не только над логико-числовыми, а текстовыми, изобразительными, музыкальными элементами. Эта система делает первые шаги и наталкивается на трудности в понимании, что же такое операция даже над одним типом элементов – над текстовыми элементами [5] ...

М.В. Арапов, Д.М. Арапов [41]