Geum.ru

[Текст]: научно-аналити-ческий журнал (издаётся с 2007 г.)

Вид материалаДокументы

Содержание


А. С. Александрова ПРИНЦИП ДОБРОСОВЕСТНОСТИ В ГРАЖДАНСКОМ ПРАВЕ: ОТ ИДЕИ К НОРМЕ
Ключевые слова
Key words
Подобный материал:
1   ...   8   9   10   11   12   13   14   15   ...   34

А. С. Александрова

ПРИНЦИП ДОБРОСОВЕСТНОСТИ В ГРАЖДАНСКОМ ПРАВЕ:

ОТ ИДЕИ К НОРМЕ



Аннотация: принцип добросовестности это одно из ключевых понятий в частном праве. Этот принцип известен российскому праву более века и в настоящее время требуется его переосмысление в российской правовой действительности. На данный момент он не нашел своего закрепления в законе. Автор статьи исследовал вопрос о правовой необходимости оформления принципа добросовестности в гражданском праве России.

Annotation: The principle of good faith is one of main concept in civil law. This principle is known in Russia for more then hundred years and obviously need to be reconsidered to meet modern requirements of Russian turnover. At present it has not found the fastening in the law. The author of article investigated a question on legal necessity of legalization of a principle of good faith in civil law of Russia.

Ключевые слова: принцип права, законодательно закрепленный принцип права, принцип добросовестности, правовая идея, презумпция добросовестности.

Key words: principle of law, legislatively fixed principle, principle of good faith, legal idea, good faith presumption.


Право – это явление многомерное, дающее почву для его осмысления с различных сторон. Оно может быть оценено с точки зрения морали, политики, идеологии, требований конкретной группы людей или отдельного человека. Но вне зависимости от течения времени, изменения политической, социальной, нравственной, идеологической обстановки в рамках одного правового поля, всегда есть и остаются неизменные правовые категории, «несущие столбы» отрасли права, важность и смысловое значение которых никем не ставится под сомнение. Говорит ли это о том, что нет необходимости надлежащего оформления в законе таких очевидных элементов правового механизма?

Как показывает опыт многих лет, совершенствование гражданского законодательства происходит не потому, что субъекты правоотношений не имеют руководства к действию, а потому что складывающиеся отношения между сторонами не имеют соответствующего «шаблона» в законе. Этот «шаблон» представляет собой конкретную норму, создающую определённое правило, адаптированное к реальным общественным отношениям. Смысл и содержание этой нормы лежат на поверхности, что является отражением первого уровня регулирования гражданских правоотношений, доступного для понимания, в том числе среди непрофессионалов. Как известно, законодатель не может, да и нет в этом практической необходимости, успевать за стремительно изменяющимися горизонтами коммуникации. В связи с этим важно помнить, что любые отношения между участниками гражданского оборота изначально не могут находиться за правовыми рамками. Такой всеобъемлющий эффект гражданскому законодательству придают нормы-принципы: именно они, согласно механизму аналогии права, являются конечным ориентиром всех участников гражданских правоотношений. Более того, принципы гражданского права были и продолжают оставаться критериями правильного ответа на вопрос о том, каким идейным установкам должно отвечать содержание отраслевого регулирования, а отсюда и формализованное поведение его участников.

Исчерпывающее закрепление наиболее общих правил поведения в виде принципов гражданского законодательства является не только возможным для законодателя, но и необходимым для жизнеспособности всего правового массива отрасли. Однако процесс закрепления норм в тексте закона не всегда имеет одну направленность: от нормы-принципа к норме прямого действия, а возможен и с точностью противоположный порядок: от частного к общему. Оба эти процесса имеют право на существование: часть гражданско-право-вых норм формируется отнюдь не на основе законодательно оформленного принципа. Чаще посылкой к норме служит возникновение объективных общественных закономерностей, требующих правового регулирования, которые проходят через институты общества и государства, реализуется законодательной, исполнительной и судебной властями в присущих им формах и тем самым приближает право к новому качественному состоянию. Безусловно, правовое регулирование общественных закономерностей происходит не стихийно. Таким руководящим началом к принятию новых нормативных предписаний в науке гражданского права считают правовую идею. Как верно отмечал С.С. Алексеев: «в любой более или менее развитой национальной юридической системе одной из «граней» права являются правовые идеи» [1, с. 150].

Сказанное выше в полной мере направлено на определение процесса становления добросовестности участников гражданских правоотношений, в качестве одного из основных принципов гражданского права. Статья 1 Гражданского кодекса РФ содержит главные правовые идеи отрасли (принципы), среди которых не упоминается о добросовестности участников гражданских правоотношений. Такое положение дел совершенно не говорит о том, что эта правовая категория начисто отсутствует в российском частноправовом массиве.

Действующий Гражданский кодекс РФ отличается от гражданского законодательства РСФСР и СССР широким использованием понятия «добросовестность». В Гражданском кодексе 1964 г. говорилось только о добросовестном приобретателе и добросовестном владельце. Презумпция добросовестности и требование добросовестности при осуществлении определенных прав были введены впервые Основами гражданского законодательства 1991 г.

Современный законодатель использует термин «добросовестность» не самостоятельно, а применительно к приобретателю (ст. 302), владельцу (ст. 234, 303), лицу, которое изготовило новую движимую вещь для себя путем переработки не принадлежащих ему материалов (ст. 220), в других случаях, в которых говорится о недобросовестности участников гражданских правоотношений (ст. 157, 220, 303, 1109 ГК РФ), а главным образом, в ст. 6 о применении гражданского законодательства по аналогии, ст. 10 о пределах осуществления гражданских прав. Однако, несмотря на частое использование в гражданском праве России названного понятия, его законодательное оформление отсутствует, как и отсутствует соответствующее определение. Большинство публикаций, посвященных данной правовой категории, содержит лишь общие рассуждения.

Важно отметить, что наличие в законе презумпции добросовестности не может говорить о наличии в законе принципа добросовестности. Общеизвестно, что функциональная роль презумпции состоит в распределении бремени доказывания какого-либо факта. Принцип, в свою очередь, является исходным нормативно-юридическим положением, выступающим критерием правомерности поведения и деятельности участников регулируемых правом отношений [2, с. 134]. В данном случае, по верному замечанию С. Яковлевой, принцип добросовестности в отличие от презумпции добросовестности призван установить обязанность суда проверять поведение сторон на предмет его соответствия данному принципу независимо от того, ссылается одна из сторон на этот принцип или нет, доказана ли недобросовестность какой-либо из сторон [3, с. 104].

В правовой доктрине известна позиция некоторых авторов в отношении того, что принцип добросовестности в российском гражданском праве является законодательно закрепленным. Ярким примером тому служит взгляд на проблему В. Вороного, который пишет об объективном существовании требования добросовестности, а вслед за этим, и самого принципа [4, с. 46-54]. Аналогичной позиции придерживается В.А. Белов. В своей работе он подвергает критике положения статьи 10 ГК РФ, полагая, что российское гражданское законодательство не уделяет достаточного внимания принципу добросовестности, разумности и справедливости. Заметим, что добросовестность Белов принимает за принцип гражданского права, хоть и признает неудачным подход к нему законодателя [5, с. 49-52]. Приведенное направление мысли ученых, безусловно, имеет рациональное начало, однако в завершении таких рассуждений мы приходим к фактически неверному выводу о нормативной закрепленности рассматриваемого принципа.

Наиболее приемлемым в этом контексте считаем видение Г.А. Гаджиева. Он отрицает факт закрепления в гражданском законодательстве принципа добросовестности, однако считает, что этот принцип судам можно вывести из Кодекса: «Забота о нравственной основе взаимоотношений в предпринимательской сфере требует дополнительного шага в сторону более широкого подхода к анализируемой норме (п. 1 ст. 10). Всякое осуществление права, противоречащее принципу добросовестности, следует рассматривать как одну из форм злоупотребления правом» [6, с. 102-103].

На первый взгляд, гражданское законодательство не дает оснований считать добросовестность принципом гражданского права России, однако, как мы уже убедились, в правовой доктрине существуют прямо противоположные решения проблемы. Кроме того, судебная практика свидетельствует о том, что если встает вопрос о добросовестности участников правоотношений, суд исходит из того, что принцип добросовестности существует [7]. Что же тогда на сегодняшнем этапе из себя представляет «добросовестность» в гражданском праве, если в законе она не закреплена как принцип, а в практике и в ходе правовых дискуссий мы приходим к выводу, что такая всеобъемлющая категория существует и порой действует весьма эффективно? В таком случае заключаем по этому вопросу, что «добросовестность» в настоящий момент это правовая идея, формальное закрепление которой было всего навсего упущено законодателем и которая требует неизбежного установления ее в определенной нормативной формуле. Представленная ситуация – это яркий пример того, насколько может быть сильна идея в праве и как она, не имея реального механизма ее реализации, может воздействовать на правоотношения сторон.

На сегодняшнем этапе развития отрасли гражданского права вопрос о принципе добросовестности и его законодательном оформлении является очень активно обсуждаемым как в среде ученых-правоведов, так и разработчиками законодательного акта по совершенствованию Гражданского кодекса РФ. Сам факт того, что сейчас (даже не говоря о прошлых поколениях цивилистов) разрешением этого вопроса занимаются лучшие умы современной России, ставит эту проблему в ранг насущных, ключевых, первостепенных. Так, общеизвестно, что 18 июля 2008 г. Президент РФ Дмитрий Медведев подписал Указ № 1108 «О совершенствовании Гражданского кодекса Российской Федерации». Указом предусмотрены разработка концепции развития гражданского законодательства и внесение изменений в Гражданский кодекс РФ с учетом опыта его применения и толкования судом. Разработка самой концепции, мер по ее реализации, а также обеспечение ее публичного обсуждения возложены Указом на Совет при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства и Исследовательский центр частного права при Президенте РФ.

Концепция в настоящее время подготовлена и по ее содержанию ведутся масштабные дискуссии. К примеру, 30 марта 2010 г. была проведена интернет-конференция Советника Президента Российской Федерации Яковлева Вениамина Федоровича на тему «Концепция развития гражданского законодательства». Как и следовало того ожидать, внедрение в гражданско-правовой массив нормы о принципе добросовестности признано имеющим «ключевое значение для нашего гражданского законодательства, гражданского права» [8]. Вениамин Федорович на конференции точно заметил: «практика показала, что об одном принципе мы несколько забыли – это принцип добросовестности участников гражданских отношений друг к другу. Этот принцип является одним из ведущих принципов гражданского законодательства всех стран мира, и не только гражданского, но и того, которое называется предпринимательским правом».

В самой же Концепции отмечается, что «встречающиеся в ГК указания на добросовестность поведения субъектов отдельных правоотношений недостаточны для эффективного правового регулирования. Принцип добросовестности должен распространяться на действия (поведение) участников оборота при: а) установлении прав и обязанностей (ведение переговоров о заключении договоров и т.д.); б) приобретении прав и обязанностей; в) осуществлении прав и исполнении обязанностей; г) защите прав. Принципу добросовестности должна подчиняться и оценка содержания прав и обязанностей сторон» [9]. Такой структурированный подход к столь широкой, оценочной, многозначной, а подчас и субъективной правовой категории видится вполне оправданным, но очень трудоёмким с точки зрения наполнения соответствующей проектируемой нормы.

Необходимость в надлежащем законодательном оформлении этого принципа давно не ставится под сомнение в юридической среде (даже теми исследователями, которые считают принцип добросовестности законодательно закрепленным), однако главной проблемой остается определение содержания нормы о принципе добросовестности, доведение ее до такого совершенства, которое позволяло бы применять ее к правоотношениям как норму прямого действия, а не только как «правило, применения иных правил» [10, с. 24]. А в случае невозможности конструирования точной, исключительной нормы о принципе добросовестности, необходимо найти наиболее эффективный правовой механизм, с помощью которого можно было бы выявить недобросовестных участников правоотношений.

Для того чтобы определиться с содержательной частью нормы, необходимо обратиться к опыту прошлых поколений. Еще со времен римского права известно понятие «добросовестность» (bona fides), которое стало одним из наиболее значительных факторов, повлиявших на развитие римского договорного права. Р. Циммерманн в одной из своих работ отмечает, что такие институты современного договорного права, как ответственность за скрытые дефекты, прекращение договоров в случае ошибки и опасности, зачет и иные, появились благодаря римской iuducia bonae fidei [11, с. 17]. Эти достижения сохранились, даже несмотря на то, что bona fides впоследствии было поглощено более общей категорией aequitas (справедливость).

В российское гражданское право принцип добросовестности пришел более века назад под влиянием разработки Германского гражданского уложения. Российское Гражданское уложение 1905 г. в ст. 1609 предусматривает обязанность должника исполнять обязательство добросовестно. Однако там речь шла только об исполнении обязательств, а не осуществлении права. Последующие кодексы, как это выше уже упоминалось, полностью отказались от термина «добросовестность», как пережитка буржуазного правопорядка. Таким образом, к тому, что мы имеем сегодня в отношении этой правовой категории, мы пришли сознательно, теперь также сознательно стремимся восполнить и исправить ошибки.

Центральной категорией, выполняющей роль ориентира при осуществлении лицом субъективных прав, выступает категория добросовестности. Стоит согласиться с теми правоведами, которые полагают, что добросовестность – это не исключительно субъективное понятие, отражающее отношение лица к им содеянному, а понятие объективное. Так, С. Михайлов в связи с этим пишет: «Комплексное понимание значения добросовестности предполагает, что она не сводится только к применению критерия «знал – не знал», характерного для вещного права, а имеет более широкое содержание и значение для всех типов гражданских правоотношений». В свою очередь, позиция И.В. Емельянова по этому вопросу представляется односторонней и не полной. Он определял добросовестность только в качестве субъективного отношения лица к своим поступкам. Свое видение он излагал так, что добросовестным можно считать лицо в том случае, когда оно действует без умысла причинить вред, а также не допускает легкомыслия и небрежности [12, с. 91]. Кроме того, замыкаясь лишь на субъективной стороне вопроса, Емельянов неизбежно приходит к неприемлемому нами выводу о необходимости возврата в гражданское право вины в том значении, которое она имеет в уголовном праве. Следует отметить здесь, что гражданское право совсем не преследует цели выяснять психический аспект поведения участников гражданского оборота, а ориентируется именно на внешнее проявление воли контрагента.

Непосредственное использование принципа добросовестности, как нормативного основа-

ния при принятии правоприменительного решения, все чаще встречается в судебной практике [7]. С.С. Алексеев одним из первых обратил внимание на то, что принципы гражданского права могут использоваться в качестве нормативной основы при принятии правоприменительного решения [13, с. 105-106]. Судебно-арбитражная практика сейчас не имеет разработанной теоретической основы практического использования принципов, что часто приводит к переквалификации правоотношений сторон спора на различных инстанциях.

Разработчики законопроекта по внесению изменений в Гражданский кодекс РФ по сей день не пришли еще к единой формулировке нормы о принципе добросовестности и это вполне понятно, поскольку сам термин многогранен. Здесь достаточно привести позицию, авторитетного эксперта в этом вопросе В.Ф. Яковлева: «Что такое добросовестность? Это недопущение какого-либо обмана, честность в отношениях. Добросовестность должна проявляться на всех стадиях регулирования отношений. Например, на стадии заключения договора, стороны должны быть добросовестны при заключении договора. Они должны взаимно информировать друг друга обо всех обстоятельствах фактического и правового порядка, которые имеют существенное значение для данного договора. Не должно быть никакой закрытости, никакого утаивания правды о том, что собой представляет сторона, каков ее капитал, каковые ее возможности и т.д.

Должна быть добросовестность на стадии исполнения договора, реализации прав и обязанностей, нельзя злоупотреблять правом, нельзя недобросовестно уклоняться от исполнения обязанностей. Должна быть проявлена добросовестность в применении мер ответственности, мер защиты. Разумеется, должна быть исключена всякая фальсификация, всякий обман. Все действия сторон должны оцениваться судом с точки зрения этого принципа» [8]. Позицию Яковлева можно выразить более ёмкой словоформой Ю.А. Тарасенко: «Право есть регулятор разумных потребностей человека» [14, с. 72] или известным выражением Цельса «право есть искусство добра и справедливости».

Выработка содержательного наполнения проектируемой нормы о принципе добросовестности не является целью настоящей работы, а более того представляется неуместной на фоне масштабной работы, проводимой компетентными органами и организациями в этом направлении. Здесь мы сделали попытку проанализировать проектируемые изменения в Гражданский кодекс РФ и включиться в научную дискуссию о целесообразности всех интеллектуальных вложений в решении этого вопроса.

На основании всего вышеизложенного нет сомнений в том, что принцип добросовестности в той или иной форме получит свое законодательное закрепление. В связи с этим, необходимо определиться, какую роль он будет выполнять в общем гражданском обороте. У О.А. Кузнецовой содержится наиболее приемлемая систематизированная схема применения принципов гражданского права, которая в полной мере относима к принципу добросовестности участников гражданских правоотношений [10, с. 25-33] . Так, принцип добросовестности может использоваться судами в четырех случаях:

1) для усиления аргументации по делу: необходимость в этом возникает, когда законное обоснованное решение может быть принято и без обращения к принципу гражданского права, поскольку имеется конкретная норма, регулирующая спорное правоотношение. При этом конкретная норма должна быть связана с принципом права как часть с целым.

2) в процессе толкования правовых норм: эффективным средством обнаружения мнимой ясности правового предписания могут быть принципы права. «Нельзя признать правильным толкование, которое сделано на основании одного критерия… если такое толкование противоречит принципам правовой системы» [15, с. 193].

3) при применении аналогии права: суд констатирует пробел в праве и невозможность применения аналогии закона, затем ссылается на п. 2 ст. 6 ГК РФ, допускающий возможность применения аналогии права; после всего суд выбирает конкретную норму-принцип, подлежащую применению, либо формулирует принцип с помощью индукции.

4) как норма прямого действия (упоминалось выше): принципы права, закрепленные в

нормах права, обладают всеми свойствами последних и непосредственно могут быть положены в основу решения.

Подводя итог всему вышесказанному, хочется отметить, что сейчас, как никогда раньше, ввиду особой активности развития гражданского оборота, интенсивного включения в правоотношения многочисленных частных собственников и повышения правовой культуры граждан, необходима стройная правовая система, начиная с самых общих норм, заканчивая конкретными предписаниями. Принцип добросовестности, известный еще со времен римского права, был упущен законодателем в современном Гражданском кодексе РФ неоправданно и непредусмотрительно. Правовая идея об этом принципе сильна настолько, что и без его официального закрепления в законе, он применяется как норма, реально существующая. Необходимость его законодательного оформления подтверждается не только наукой гражданского права, но и судебной практикой, позицией органов государственной власти, а также авторитетных экспертов в этой области. Разработка нормативного наполнения Гражданского кодекса РФ в этом направлении находится на стадии активного обсуждения. Формализм в решении вопроса о добросовестности видится принципиальным, ведь по верному выражению В.С. Соловьева «задача права вовсе не в том, чтобы лежащий во зле мир обратился в Царствие Божие, а только в том, чтобы он до времени не превратился в ад» [16, с. 518], а здесь важно помнить, что принципы, кроме всего прочего, несут еще воспитательную и превентивную нагрузку.

Литература

1. Алексеев С.С. Право на пороге нового тысячелетия: некоторые тенденции мирового правового развития – надежда и драма современной эпохи. М.: Статут, 2000. С.150.

2. Общая теория права и государства: Учебник / под ред. В.В. Лазарева. М.: Статутъ, 2000. С. 134.

3. Яковлева С. Принцип добросовестности в договорном праве: российское законодательство и судебная практика // Хозяйство и право. 2009. № 1. С. 134.

4. Вороной В. Добросовестность как гражданско-правовая категория // Законодательство. 2002. № 6. С. 46-54.

5. Белов В.А. Добросовестность, разумность, справедливость как принципы гражданского права // Законодательство.1998. № 8. С. 49-52.

6. Гаджиев Г.А. Конституционные принципы рыночной экономики. (Развитие основ гражданского права в решениях Конституционного суда Российской Федерации). М.: Юристъ, 2002. С. 102-103.

7. Информационное письмо Президиума ВАС РФ «Обзор практики применения арбитражными судами статьи 10 Гражданского кодекса Российской Федерации» // Вестник ВАС РФ. 2009. № 2.

8. Яковлев В.Ф. Интернет-конференция на тему «Концепция развития гражданского законодательства» // Гарант: URL: t.ru/action/conference/236915/ (2 апреля 2010 г.).

9. Концепция развития гражданского законодательства Российской Федерации // Вестник ВАС РФ. 2009. № 11 (СПС Консультант Плюс).

10. Кузнецова О.А. Принципы гражданского права: вопросы теории и практики // Правоведение. 2005. № 2. С. 24-33.

11. Zimmermann R., Whittaker S. Good faith in European contract law. Cambr., 2000. P. 17.

12. Емельянов И.В. Разумность, добросовестность, незлоупотребление гражданскими правами. М., 2002. С.91.

13. Алексеев С.С. Частное право. М., 1999. С. 105-106.

14. Тарасенко Ю.А. Злоупотребление правом: критерии определения // Арбитражная практика. 2006. № 8. С. 72.

15. Спасов Б. П. Закон и его толкование. М., 1986. С. 193.

16. Соловьев В.С. Оправдание добра. М., 1996. С. 518

Copyright © 2023. All rights Reserved.