Валерий Сабитов принципрудр ы
| Вид материала | Книга |
- Валерий Сабитов Первые люди Рая. Фантастическая повесть, 4147.18kb.
- Валерий Сабитов Медуза Юргуна, 1097.33kb.
- Валерий Сабитов Миледи Темеза. Фантастический рассказ Кафе «Полумесяц». Пролог, 1657.02kb.
- Валерий Всеволодович, 582.44kb.
- Заместитель Председателя Государственной Думы РФ валерий Язев выступил с доклад, 179.99kb.
- Градобоев Валерий Валентинович Москва 2008 программа курса, 1080.91kb.
- Программа курса лекций (3 курс, 6 сем., 32 ч., диф зачет) Профессор Киричук Валерий, 72.05kb.
- Валерий Афонасьевич Язев. Среди основных доклад, 120.61kb.
- Контактная информация: Рохин Валерий Валентинович, 236.5kb.
- Практикум в ифтт для кафедр физики и технологии наноструктур и физики твердого тела,, 47.17kb.
Несмотря на переполненный событиями тяжелый день накануне, Тайменев встретил утро бодрым и выспавшимся. Еще светили звезды, и луна не скрылась за горизонт. Долина Анакена дышала тишиной и спокойствием, будто и не было на ее старой груди ночных оргий и страстей.
Николай на минуту задумался и понял: решение принято ночью, и он пойдет к открытой пещере. Ведь если там обнаружатся дощечки с письменами кохау ронго-ронго, - а в этом он почти не сомневался, - то это будет хорошим подарком Хету, тот сможет предъявить мировому сообществу через ЮНЕСКО свежие доказательства исторической ценности острова и его недр. Тогда непонятные работы на острове прекратятся или будут проводиться под международным контролем. Что бы ни нашлось в пещере, это повлияет на течение событий. Таким образом он снимет хоть часть боли с Хету.
О потаенных пещерах Тайменев много слышал и читал. Тур Хейердал указывал на их возможное скопление в северо-западной части острова. Небольшие размерами, они могли быть разбросаны без всякой системы по всей территории. Считалось, что в них хранятся сокровища отдельных вождей, родов, некоторых знатных предков, а также таблички из дерева торо-миро с загадочными иероглифами. Память об их местонахождении потерялась в межплеменных распрях.
Открытая им пещера, несомненно, среди прочих занимала особое место, будучи отмечена на «закатной» карте единственным неповторяющимся значком. Николай был уверен, что потратив на все час-другой, он будет иметь возможность обрадовать себя и губернатора Рапа-Нуи, который пока ничего не знает. Да и никто ничего не знает. О вчерашних сомнениях и предупреждениях он старался не вспоминать. Хотелось сделать приятное не только Хету, но и Полу Брэйеру с его неравнодушием к жизни рапануйцев, Франсуа и, естественно, Хиларии. Впрочем, о Хиларии он подумал не в последнюю очередь. Образ ее заслонил другие впечатления вчерашнего дня, пригасил их жгучую остроту.
Резерва времени почти не оставалось. Скоро явится Франсуа, и тогда не получится сюрприза, Николай вынужден будет сказать, куда направляется. Он быстренько укомплектовал нужными вещами свою испытанную сумку и пошел через мирно спящий лагерь к Вайтеаа.
Семь потов сошло с Тайменева, пока он расширил вход до нужных размеров: так искусно были сочленены камни, которыми заложили отверстие. Если бы не время, источившее места стыков, без специнструмента не справиться. Пришлось бы обратиться за помощью к лжеархеологам, потеряв несколько часов на движение туда и назад. Когда наконец открылся черный зев прячущейся в земле змеи, солнце начало жечь спину, и без того разогретую напряженным трудом. Стерев пот с лица и шеи своей знаменитой кепи, от которой пошло его прозвище «господин Золото», он устало отбросил ее, мокрую, на плоский камень, служивший вчера местом отдыха. В пещере кепи ему не понадобится, а пока он вернется, она высохнет.
Отдохнув минуты две и прополоскав рот глотком воды из фляжки, Николай проверил работу фотоаппарата и, решив вернуться в палатку до полудня, без колебаний приготовился к исполнению роли дождевого червя, прячущегося от жары в земных глубинах. Понимая, что придется выдержать неудобства и боль, пока удастся достичь цели, он еще раз проверил крепление обуви, ремней, одежды. В отличие от образцово-показательной пещеры, заботливая украшающая рука «Тангароа» сюда не добралась, его ждали осыпи песка и узкие места. Придется примириться и с обилием царапин от прикосновений к острым камням. В более плотной одежде, предохраняющей от ран, едва ли протиснуться в проход, которые в пещерах острова всюду делались очень узкими и извилистыми. Аборигены Рапа-Нуи никогда не отличались габаритностью, Тайменев рядом с ними выглядел гигантом.
Взяв фонарик в левую руку и просунув его перед головой в качестве дозорного осветителя, Тайменев осторожно пополз вглубь острова Рапа-Нуи, в глубь планеты Земля.
Ползти оказалось труднее, чем он предполагал. Очень быстро Николай на самом деле почувствовал себя дождевым червем, замурованным под толстым слоем укатанного асфальта. В голову полезли дурные мысли, тянущие мрачные ассоциации. Лишенные контактов с внешним миром зрительные анализаторы контурировали странные и страшные образы: ему чудилось, что он ворочается в чьей-то могиле и хозяин ее хватает его то за руку, то за ногу; мелькали призрачными тенями упыри-вурдалаки, издавая непристойные звуки.
Пришлось бороться на два фронта. Враг внешний готовился зажать его в своих внутренностях, не пуская ни вперед, ни назад. Враг внутренний грозил галлюцинациями и потерей ориентировки. Считавший себя достаточно крепким психологически, обладающим всем набором известных морально-боевых качеств, Тайменев удивился собственным реакциям. И не бесконечна же эта извилистая дыра в камне, где-то она скоро закончится большим каменным мешком с драгоценными реликвиями.
Все имеющее начало имеет и конец. Иногда это печально, иногда радостно.
Подземный ход заметно понижался и уводил влево, к северо-западу. Чувства, естественно, могли и обманывать, точная ориентация в таких условиях исключалась.
Крупнозернистый песок, рассыпанный толстым слоем, работал под животом не хуже приличной наждачной бумаги. Отовсюду торчали каменные зубы, норовящие вырвать из Тайменева куски его героической плоти. Он продирался, не обращая внимания на боль. Кровь мешалась с потом, живот горел, расставаясь с очередным слоем кожи, сдираемой живьем. Николай убедился, что у него слоев кожи явно более семи. Ноющие ребра слиплись в единую пластину, как крылья майского жука. Николай Васильевич надеялся, что сильно преувеличивает болевые симптомы и они его не остановят.
Луч фонаря метался впереди, нисколько не помогая обойти препятствия; обойти их было никак нельзя. Шея ныла от напряжения. Тайменев не раз укорил себя, что пошел без страховки, на авось, но понимал, что без поворота на сто восемьдесят градусов, головой назад, обратной дороги не проделать, такое не по силам человеку его комплекции. К цели или к спасению, но путь был один, - все глубже и глубже в нутро подземного змея.
Когда луч ушел в пустоту, не отразившись от очередного изгиба коварного лаза, силы были на исходе. Вывалившись на свободу, Николай прислонился к каменной холодной стене рядом с выходом, испытывая физическое блаженство и приятный вакуум в голове. Через несколько минут осветив себя фонарем, он ужаснулся: спортивный костюм разодран, кожа на животе, груди и бедрах сочится кровью, как влажная губка, когда ее сожмут. К счастью, обошлось без глубоких порезов.
В абсолютной темноте, лишь усиливаемой слабым лучом фонаря, слышались неразборчивые голоса, шелестящие звуками незнакомого языка. Мерцали тусклые искры, метались сгущения теней. Лишенный зрительной информации, Тайменев воспринимал часть мира, обычно остающуюся за пределами сознания. Отражение мира, сузившись в одном месте, расширилось в другом. Наряду с этим обострилось ночное зрение. Недоставало чего-то очень малого, чтобы видеть лучше, нежели при свете дня.
«Вот так у меня всегда, в нужный момент не хватает малости». Он отдышался, успокоился, смог сделать первые выводы. Воздух в пещере был свеж и приятен, что удивительно для внутренностей закупоренной каменной бутылки, из которой только что вынули пробку. Плюс какие-то неопределимые запахи... Ни с чем знакомым отождествить их не получалось. Смутное присутствие рядом невидимой жизни не пугало, ее призрачное дыхание отзывалось в душе радостью.
С таких вот вулканов, если верить некоторым гипотезам, и начиналась Земля. Так почему бы в полостях именно этого не оказаться живым реликтам? Сколько существует историй о динозаврах и прочих чудищах, сохранивших жизнь в затерянных уголках мира!
Есть много теорий, посредством которых люди пытаются объяснить механизм скачка от неживого к живому. Одна из них предполагает, что первичная органика выплавилась из простейших элементов в ходе массовых длительных вулканических извержений. Как и любую достаточно масштабную теорию, проверить ее на истинность не дано. Внутри работающего вулкана не побывал ни один человек. Приборы тоже. Тем не менее, уверенно говорят, что даже вода океана рождена вулканами. Вода, основа жизни, - из огня? В огне Начала все родилось, все накрепко собралось в те атомно-молекулярные сочетания, которые нам известны, - так говорят.
А поскольку остров Пасхи - заснувший вулкан, он тоже был участником творения. Не будет невероятно, если он откроет существование какой-то жизни. Не надо только динозавров и прочей кровожадной мерзости. Он включил фонарь и пытался лучом достать до противоположной стены, но луч рассеялся, не встретив преграды. Пещера достаточно просторна, а состав воздуха говорит о наличии сообщения с земной атмосферой.
Как только боль на животе стала терпимой, Николай решился на исследование. Не возвращаться же с одним известием, что в глубине острова найдена не обычная пещера, а громадная полость.
Чтобы не потерять выход, он достал одну свечу, прикрепил ее к полу и зажег. Ориентир один есть. В первую очередь надо определить размеры помещения. Осторожно ступая с фонарем в левой руке по наклонной плоскости пола, он пошел от свечи вправо. Сумку со всеми припасами и снаряжением он повесил через правое плечо, не решившись ее оставить. Изредка оборачиваясь, Тайменев видел слабый огонек свечи, свою надежду на скорое возвращение. Огонек колебался, выдавая тем поток воздуха снаружи. Это означало: привычная земля, освещенная солнцем, рядом, и вернуться можно в любой момент. Отклонение пламени свечи говорило, что воздух в пещере более теплый, чем на поверхности, нагретой солнцем. Что само по себе представляло интерес: то ли вулкан не до конца потух и сохранил тлеющую искру, то ли действует какой-либо иной источник энергии.
В библиотеке «Хамсина» нашлось немало данных о Рапа-Нуи. Тайменев хорошо помнил, что недра острова, да и всего восточно-тихоокеанского поднятия, куда входит остров Пасхи, абсолютно спокойны в сейсмическом отношении, и никаких действующих или непотухших вулканов тут просто не может быть. Но это по мнению ученых, к которому он в последнее время относился скептически. Задумавшись над тем, что же стоит за более высокой, нежели должна быть, температурой в недрах, Николай споткнулся, не удержался на ногах и, покатившись по наклонному полу, через несколько секунд оказался в воде.
Вот оно что! В центре пещеры озеро! К тому же горячее, примерно температуры тела. Воду обязательно что-то должно подогревать. Следовательно, все заключения о прекратившейся вулканической деятельности в этом районе ничего не стоят. Мантия под островом совсем близка к поверхности Земли. За это открытие можно и ученую премию отхватить! Отфыркиваясь, Николай отыскал взглядом колеблющийся огонек свечи и выбрался на берег озера в той стороне. Холода он не чувствовал, несмотря на разницу температур воды и воздуха. Напротив, прибавилось энергии, бодрости и настроения. Вот что значит приличная ванна да вовремя!
Известно, что подобные озера великая редкость, они уникальны по своим свойствам. Вода не застойная, соли, микроэлементы... Опять связь с внешним миром? Ведь именно вода только что вернула ему силы, обновила организм, добавила уверенности, спокойствия. Это озеро требует особого к себе отношения.
Тишина уже не была столь непроницаемой. Тайменев слышал дыхание воды, дыхание живого существа. Они, вдвоем с озером, которое помогло ему, далеки от человеческого мира, они рядом со спрятанными от людей тайнами. Быть может, эти тайны превосходят все, что находится на поверхности Рапа-Нуи. А вдруг он найдет тут ответ на вопрос, каковы были люди Белого времени?
Темно-красная, как свежая кровь, вода шевелилась в желтом луче. Надо привыкать к совершенно иным ориентирам, цветам и ощущениям, нежели наверху. А времени на привыкание нет. Через часок собираться назад, его наверняка ждут. И губернатор ждет схему, которую еще надо нарисовать, и Франсуа. Да и вещи не упакованы, а «Хамсин» на рейде наводит последний блеск на палубах.
Потому за дело! Впервые он обратил внимание на то, что базальт под ногами темно-оливкового цвета. Николай вспомнил уроки Вениамина Астапова. Оливин! Но не простой оливин: по нему рассыпаны крупные, блистающие под лучом фонаря зеленые искры. Хризолит! Целые залежи драгоценного камня. Пещера Алла-ад-Дина! Если даже ничего более тут не найдется, все равно благодаря хризолиту пещеру можно считать национальным богатством, особым достоянием государства. Серьезный козырь для губернатора Хету, старосты Теаве, всех тех, кто хочет для острова независимости и чистоты.
Николай решил обойти озеро, уточнить его размеры. Знание ширины полосы вокруг воды даст общее представление о пещере. Надо идти по спирали, увеличится вероятность обнаружить что-либо интересное. Ведь он же споткнулся обо что-то. Нет, это не пещера, это нечто более значительное. Значок на «Закатной» схеме скрывал действительно сверхважное. От края воды до внешней стены Николай отмерил один раз около двадцати, другой, - около двадцати пяти шагов. Ширина полосы колебалась с разбросом в несколько метров. Но он мог и ошибаться. Пещера и озеро в плане соответствовали обозначению на карте: правильный кружок с точкой в центре.
Ступая по искрящейся зеленью оливиновой дорожке, он представлял, сколько же лет назад люди в последний раз проходили здесь, решая незнакомые ему задачи. Шуршание камня под ногами представлялось шуршанием времен, меняющихся по своим законам. А вместе с временами менялись и люди, не понимая зачем и почему, делая вид, что знают смысл придуманных слов. Таких, как движение, развитие, прогресс, жизнь, смерть.
Ни сталактитов, ни летучих мышей, ни прочей нечисти. Чистота образцовая, стерильная, постоянно поддерживаемая. Естественный гомеостаз? Или кто-то занимается внутренним порядком, не желая себя открывать? Лишний вопрос! Парадный блеск присущ подземелью изначально. В противном случае затаившегося дворника давно бы обнаружили аборигены.
Внезапно колыхнулся воздух, принеся гулкий вздох и легкое сотрясение под ногами. Николай встревоженно обернулся. Так и есть: погасла свеча, пропал ориентир первый. Он вернулся к ней, зажег снова. Пламя горело ровно, никуда не отклоняясь. Понятно: обвалился лаз, которым он проник сюда. Сознание отметило факт спокойно, без испуга. Внутренний голос говорил Тайменеву: «Ты вне опасности!» Действовало обострившееся чутье, шестое чувство, третий глаз. Расширилась диафрагма сознания. Кроме обрушившегося прохода есть и другие. Иначе как объяснить свежесть воздуха? И чистоту в закрытом столько десятилетий от внешнего мира подземелье?
Погасив бесполезную свечу, он продолжил обследование стен. На этот раз пошел влево от засыпанного входа. Через десяток шагов луч фонаря провалился в пустоту. Сделав внутрь несколько шагов, Николай оказался в квадратном помещении с выбитыми в базальте нишами, опоясывающими стены в несколько рядов. Верхние ряды терялись в темноте значительно выше человеческого роста. Похоже, здесь работали великаны, до верхних полок не добраться, нужна лестница.
Луч высветил стоящие в нишах фигурки животных и людей, искусно вырезанные из того же базальта, что и материал стен. Отклонив фонарь в сторону, Николай увидел на месте, откуда ушел луч, свечение оливиновой поверхности. Фосфор! Результат вулканизма и непременный элемент нуклеиновых кислот. Задаст же он, Николай Васильевич Тайменев, загадок ученым мужам. Пусть попробуют разобраться, как строителям подземного музея удалось в каменных комнатах сконцентрировать столько фосфора, что после работы обычного фонаря можно минуту сносно ориентироваться без искусственного освещения.
Наверное, такие склады тянутся по всей окружности пещеры, и в них можно обнаружить все что угодно. И говорящее дерево кохау ронго-ронго обязательно найдется. Может быть, по значению среди находок оно окажется не на первом месте.
Лихорадка искателей кладов охватила Николая. Он потерял счет времени, но, судя по отсутствию голода, пробыл в подземелье недолго. Впечатлений накопилось уже предостаточно. Надо искать другой выход наружу и по пути все осмотреть. И сфотографировать. Все самое важное-интересное запечатлеть на фотопленку! Будет прекрасная память на всю жизнь. Ведь едва ли он воочию еще раз сможет увидеть эти чудеса. А что касается выхода, - то в такой дворец, кроме найденного черного хода, должен вести и парадный подъезд. Хорошо замаскированный, он обязательно есть. И выйти через него легче, чем войти.
...Тайменев не тратил много пленки на статуэтки, на незнакомые и непонятные предметы, расставленные в нишах. Было ясно: главные открытия впереди. И он уже твердо знал, - у губернатора Хету теперь сто шансов из ста для объявления острова Рапа-Нуи заповедной зоной под эгидой ООН и прекращения деятельности фирмы «Тангароа», а также для избавления от других нежеланных гостей, в первую очередь старательно законспирированных.
После выхода из очередного малого хранилища луч фонаря поймал на стене выбитый в камне полуметровый горельеф многомачтового судна с низкой палубой, на которой размещались реалистично изображенные десятки людей и большой груз в ящиках. Николай щелкнул затвором и при свете вспышки успел заметить слева от корабля вырезанные в базальте линии. Чтобы охватить рисунок в полном объеме, пришлось к свету фонаря добавить все четыре свечи. Совокупного освещения было достаточно, чтобы рассмотреть крупные детали настенного изображения.
Тайменев смотрел на огромную карту обоих полушарий Земли, сделанную способом, близким методу Меркатора. Суша, океан, обозначения, иероглифические надписи... Интуиция уверяла: перед ним карта Земли, а не какой-то иной планеты. Мысли о пришельцах не было. Но Земля выглядела совсем не той, какой он ее знал. Весьма странно. Странно для сознания, выросшего в понимании незыблемости простой истины: карта родной планеты не меняется, она постоянна, такой была до него и будет такой после.
А что здесь?! Один-единственный громадный континент с несколькими островами, разбросанными недалеко от береговой черты в нескончаемом Океане, занимающем подавляющую часть планетного пространства. Несмотря на необычность проекции, невероятный смысл увиденного дошел до Николая немедленно.
Пангея! Гондвана! Му! Слова, отдающие запахом романтики и ароматом недостижимости, поднялись в памяти: он вспомнил все, что знал о единой суше времен палеозоя, расколовшейся затем на современные континенты. Похоже, он нашел документальное подтверждение давней гипотезе, коренящейся в легендах и мифах. И у жителей острова Пасхи есть предание на этот счет.
... Первые посланцы Хоту-Матуа (Хоту-Отца), жители далекой восточной земли Марае-Ренга, встретили на Рапа-Нуи каких-то людей. Подробного описания их не сохранилось. Один из них сказал пришельцам, что остров давным-давно назывался Каинга Нуи-Нуи, - «Огромная Страна». Эта земля, сказал он, была очень большой страной. Поднялись волны и страна сделалась маленькой.
Волны вызвал великан по имени Уоке. Он опустил на местность Охиро свой посох, и первый удар посоха стал началом великого разрушения. Посох Уоке сломался о гору Пуку-Пухипухи. То, что осталось от большой земли, стали называть Те-Пито-о-те-Хенуа, что значит Пуп Земли.
Когда Хоту-Отцу рассказали легенду о сотворении острова, он в ответ заметил, что посоха Уоке не было. А ударила в землю в древние времена молния бога Маке-Маке. Видимо, у Хоту-Матуа были свои сведения о прошлом Земли.
Жители Пупа Земли говорили «первооткрывателям»-инкам: на впервые созданной суше Хеке (Осьминог) построил множество дорог. Сам Осьминог сидел в центре мира на почетном месте, а от центра мира в разных направлениях шли дороги. Серые и черные, они пересекали мир, и напоминали паутину, сотканную пауком. Никто не мог установить, где начало, а где окончание путей Хеке-Осьминога...
Тайменев вспоминал и смотрел. Да, так и есть. Вот и центр суши: тот самый значок, кружок с точкой. Именно сюда бил посохом Уоке, здесь посох разрушителя сломался. Море заговорили с помощью магических заклинаний, и только тогда волны остановились. Великий потоп оставил нетронутым самое высокое горное место, где и спаслись оставшиеся в живых.
Так и есть. От кружочка в разные стороны прочерчены линии-дороги, переходящие в морские пути. На побережье паутинные узлы: морские гавани. И на море, и на суше дороги соединяются между собой. На самом деле, как определить их конец или начало? Паутина охватывала всю планету. Черные - сухопутные, а серые - морские?
Но ведь и на острове Пасхи древние дороги располагались как паутина! От склонов вулкана-каменоломни в разные стороны, кольцевая соединительная вдоль побережья...
Николай вспомнил и гипотезу своего соотечественника Николая Николаевича Зубова, океанографа, контр-адмирала, выдвинутую в конце сороковых годов двадцатого века. Зубов утверждал: остров Пасхи был для жителей островов Океании своеобразной Меккой. Сюда приплывали для исполнения главных религиозных обрядов-праздников.
Оказывается, гипотеза верна! Место, отмеченное кружком с точкой, являлось центром затонувшего мира, и осталось центром для тех, кто спасся от потопа на других горных вершинах, ставших впоследствии островами в океане, точками отсчета времени для вновь поднимающихся платформ-континентов.
Не потому ли статуи, расставленные вдоль побережья, смотрят в центр? Деятели из «Тангароа» могут располагать тайными знаниями, неизвестными всему человечеству. Кстати, статуи, вырубленные на внутреннем склоне кратера-мастерской, тоже располагаются лицом к единому центру. Установлены они так, что поднять их оттуда никак невозможно.
Что еще? Океанографы считают, что опускание суши в районе острова Пасхи произошло более миллиона лет назад. Сам остров входит в Восточно-Тихоокеанское поднятие площадью около пятидесяти тысяч квадратных километров. Интересно, что толща коры здесь двадцать-тридцать километров, то есть близка к континентальной. Океаническая кора обычно достигает мощности три-пять километров. На Рапа-Нуи обнаружены реголиты и другие породы, чрезвычайно редкие для тихоокеанского бассейна и обычные для вулканов, окружающих сегодняшние материки. Обычные для вулканов островных дуг. И еще: юго-восточная часть Тихого океана, - центр сильных землетрясений.
Столько необычного... Не случайно Пуп Земли стал магическим кругом, стянувшим интересы любителей тайн. Не просто любознательных людей, а ищущих свою выгоду. И немалую.
На полинезийских островах живы легенды о предках. Они схожи, их рассказывали до появления европейских путешественников и завоевателей.
В начале двадцатого века на острове Хао, входящем в архипелаг Туамоту, записали интереснейший рассказ. Тайменев помнил его дословно в переводе еще одного своего соотечественника Кондратьева.
«Сначала было три бога: Ватеа Нуку, Тане, Тангароа. Ватеа создал Землю и небо и все, что находится на них. Ватеа создал плоскую землю, Тане поднял ее, а Тангароа держал ее. Имя той земли было Гаваики. Когда земля была создана, Ватеа создал человека по имени Тики и создал жену его, по имени Хина. Хина была сотворена из бока Тики. Они жили вместе, и у них родились дети.
Люди стали творить зло на этой земле и Ватеа разгневался их делами. Он повелел человеку по имени Рата построить ладью, которая послужила бы ему укрытием. Ладья была названа Папа-апа-и-Хенуа («Плоская земля»). Она должна была укрыть Рату и его жену, которую звали Те-Пу-тура-и-те-Таи, а также трех детей с их женами.
С верхнего пространства, с неба, пролился дождь, и земля наша была залита потоками. Гнев Ватеа сломал двери неба, ветер был спущен с цепей, дождь пролился потоками, и земля была разрушена и залита дождем. Рата, жена его и трое детей его с женами укрылись в ладье и через шестьсот эпох, когда вода спала, вышли из нее. Они были спасены, как спасены были звери и птицы, как животные, что ползают по земле и летают в пространстве над нею, как спасены были и их детеныши. Прошло время - и Земля наполнилась человеческими существами…»
...Ладья по имени Плоская Земля... А если посмотреть на карту мира с одним материком? Возникает мысль, что жителям этой Земли весьма практично представлять ее плоской, омываемой со всех сторон водой-океаном. Поговорить бы со старостой об этой легенде рядом с открытой Тайменевым картой допотопной планеты. Ведь сколько нитей к библейским текстам... Несбыточные мечты! Как только все откроется, Тайменева сюда на пушечный выстрел не подпустят. И как бы хуже не было!
Но о чем это он? О собственной ли судьбе думать перед лицом таких открытий! Они же перевернут всю земную науку.
Мало того, что Пангея существовала в действительности. На ней имела место быть высокоразвитая цивилизация, на ней жили люди! Приобретенный в последнее время иммунитет к неожиданностям не помогал, Тайменев волновался как никогда.
Континент вырезали в камне с соблюдением вертикального масштаба. Гор немного, они идут полосой с севера на юг, от середины материка вниз. Планета в палеозое являлась единым обжитым домом без горных, водных и, наверное, без политических границ. Дороги позволяли достичь любой точки мира. Неплохо бы узнать, какие виды транспорта использовались в ту пору. Дрожь пробежала по телу: среди не найденных им экспонатов музея Пангеи могут быть и модели машин. И не обязательно традиционно каменные или деревянные...
Стоп! Судьба сделала ему неоценимый подарок. Не следует пытаться определить все последствия открытия, это работа для тысяч людей. Достаточно осознания того, что Вегенер с Тейлором, будь они живы, поставили бы ему золотой памятник за превращение их гипотезы в неопровержимую теорию.
Знаки на карте светились зеленым и голубым, понять он ничего не мог. Города? Аэродромы? Космоцентры? Все равно, что пытаться читать кохау ронго-ронго, - занятие и для пасхальцев бесполезное.
Что же осталось от Пангеи нетронутым и дошло до нас? Какие части суши, кроме острова Пасхи, сохранились? В который раз луч фонаря упирался в единственно знакомый и понятный ему условный знак. Кружок с точкой привел его от «закатной» карты у храма в Оронго к громадному материку, от кусочка знакомой суши к незнакомой родной планете. И к центру мира!
Флинт или Дрейк тотчас выбросили бы вон все свои секретные карты с зашифрованными кладами за право взглянуть на одну, вот эту, с кружочком на ней. Пуп Земли... Точка притяжения во времени и пространстве, она продолжает действовать. Меняются местами магнитные полюса, падают астероиды, мировые катастрофы уничтожают поколения. Планета обретает юное лицо, новая пуповина соединяет ее со Вселенной... Старая пуповина становится пупом, но живет. Живет и воздействует на живых.
Воздействует и на Тайменева. Линия его судьбы есть линия Дракона, линия статуэтки из Оронго. Над этим стоит всерьез призадуматься. А пока его дело: смотреть и запоминать, запоминать и смотреть. И фотографировать. А что поценнее да поменьше размерчиком, - с собой...
Тайменев привык к нижнему дыханию по методике цигуна и грудью дышать разучился. Покрытый запекшейся коричневой коркой живот до купания не давал вздохнуть. Вода озера размягчила, успокоила раны, саднящие боли пропали. Дышать стало легче, оптимизм занял свое привычное место. Да, кое-что он обязательно возьмет с собой! Придется искать парадный выход, иначе не выбраться. Интересно, какова у них была медицина? Что-то же от них дошло до нас. Тот же цигун, с его способами овладения внутренней энергией человека. Непохоже, чтобы человечество начинало с нуля, с обезьяноподобного существования. Скорее всего, нулей в природе не бывает. И человек рождается не «чистой доской», и общество начинается не с пустоты. И гибель приходит не на пустое место, не без причины.
Не без причины прогресс оборачивается черной стороной. Не без причины остров Пасхи вновь становится полигоном падения. Перед Тайменевым возник образ Хету: с печальным лицом тот стоял у окна своего кабинета и негромким, приятно хрустящим голосом мечтал о находке кохау ронго-ронго. Рядом с ним Хилария, с озабоченными глазами неопределенного цвета, говорила, что дощечки ей тоже нужны; она возьмет их в Сантьяго и займется ими в университете. При появлении Хиларии перехватило дыхание, и Николай отогнал видение.
Непрочтенные деревянные письмена... Если их будет побольше, компьютер выдаст расшифровку. Тексты писали люди и люди справятся с разгадкой.
Король Хоту-Матуа владел письменностью. Он привез с собой на остров шестьдесят семь дощечек с текстами. Содержание текстов связывается со страной, откуда прибыл новый король Рапа-Нуи; в них, как утверждают некоторые аборигены, говорилось о сотворении мира, о других забытых знаниях. Записаны там и предания, мифы... Умение читать письмена было привилегией королевского двора, знати острова, куда входили вожди и жрецы-учителя. Один раз в год в заливе Анакена все привезенные Хоту-Матуа дощечки читались всему населению острова. Так проходил самый главный праздник на острове: праздник дощечек.
Ронго-ронго не просто письменность, но и магическое средство. В деревянных табличках и знаках письма таится мана, посредством которой жрецы, король и его приближенные могли вступать в общение со сверхъестественными силами. С каждым знаком табличек связана песня, тоже имеющая магическую силу. Каждый знак в сочетании с определенной словесной формулой-мантрой, исполненной как надо в звуковом отношении, позволял исполнителю добиваться цели. Так достигалась, например, победа над противником. Бескровно, чисто. Рона, - знаки на дощечках, заключают в себе силу мана. Как и подобные им знаки, вырезанные на скалах. Их можно было наносить на что угодно, в том числе на черепа людей или животных.
Знание содержимого дощечек прольет новый свет на историю. Они, - связующее звено с загадочным прошлым. Запретное звено. Историю острова Пасхи нельзя представить вне истории планеты. И наоборот, - утверждает Хету, - историю Земли нельзя понять, если не уяснишь уроки истории на примере маленького островка в Тихом океане. Это сейчас еще важнее.
То малое, что известно о кохау ронго-ронго, позволяет протянуть линию связи от загадочного народа Белого времени к ведической культуре, тоже во многом непонятной и чуждой современному землянину. Пока что проще установить контакт с внеземной цивилизацией, нежели с авторами ронго-ронго и носителями мудрости Вед.
Занятый попытками провести параллели от Белого времени на острове Пасхи к древней ведической цивилизации, более зрелой и мощной, чем современная, но не оставившей никаких материальных подтверждений своей мощи, Николай и не заметил, как в его руках оказалась деревянная табличка, окантованная темно-желтой металлической рамкой.
Он стоял в складе кохау ронго-ронго! Разложенные по полкам, они занимали всю полезную площадь хранилища. Дерево было тверже и тяжелее знакомого Тайменеву эбенового дерева, природного эбонита. Да, его же вымачивали в специальном растворе для того, чтобы обеспечить длительное хранение.
Первым делом Николай опустил несколько дощечек в сумку. Поместилось всего четыре. Из хранилища-библиотеки он вышел пьяный от удачи. Дальнейшее происходило как в тумане, как в наркотическом полусне.
Напрягая слух, он определил: голос старосты Теаве, повторяющий его имя. Как Теаве оказался тут, в заваленном подземелье?
Кто-то взял его за руку, повел куда-то. Тайменев подчинился, не сопротивляясь, не выпуская из рук сумку и фотоаппарат. По тому же лазу, которым он проник в пещеру, они выбрались на белый свет. Выход прошел удивительно легко, он не только не поцарапался, но не разбередил ни одной из своих ран.
Только на поверхности он пришел в себя и вернул возможность восприятия и понимания. Самым удивительным для Тайменева было то, что ушел «Хамсин», не дождавшись пассажира. Обнаружили вход в пещеру дети из тайменевской группы у-шу, на него указало знакомое им кепи сеньора Дорадо, лежавшее невдалеке. Вход завалили малым, умело сделанным взрывом неизвестные злоумышленники. Пришлось покопаться, пока добрались до внутренностей Рано-Арои и нашли замурованного туриста.
От происшедшего и услышанного буквально кружилась голова. Но бодрость не проходила, и по-прежнему не хотелось есть. А ведь он пробыл без еды и питья столько часов!