Академия haуk cccр институт философии «mысль» москва·- 1985
| Вид материала | Книга |
СодержаниеК оглавлению К оглавлению |
- Кант и. Ответ на вопрос: что такое просвещение, 102.62kb.
- Академия наук институт философии, 603.1kb.
- А. В. Гулыга перевод, 5611.33kb.
- Е. А. Фролова История средневековой арабо-исламской философии Российская Академия Наук, 2559.8kb.
- Методические рекомендации по контролю качества монтажа подкрановых путей москва 1985, 541kb.
- Российская Академия наук Институт философии Эпистемология, 449.48kb.
- Российская Академия наук Институт философии огурцов а. П. Философия науки эпохи просвещения, 4957.91kb.
- Российская Академия Наук Институт философии КорневиЩе оа книга, 4053.04kb.
- Переосмысливая вузовский курс философии Москва 2008 Муниципальный институт г. Жуковского, 1379.02kb.
- Программа абонемента «Войны и миры Льва Толстого» : Детство в художественной и социальной, 7.97kb.
были бы наши понятия, мы тем не менее так же уверены в том, что субстанции существуют и должны существовать, как в том, что в мире существуют какие-либо существа». Так что, даже допуская, что я знал (хотя я и сейчас не знаю), что Ваша милость имеет в виду под достоверной идеей субстанции, я должен, однако, признаться, что мне остается неизвестным, что Вы имеете в виду под исключением субстанции, будь то идея субстанции или существование субстанции. Но это, я полагаю, не должно меня сильно беспокоить, так как Ваша милость, насколько я вижу, не показывает, каким образом какое-либо мое положение или принцип опрокидывает либо самое субстанцию, либо идею ее или исключает и то и другое из рационального рассуждения [...].
На следующих страницах я нахожу рассуждение, состоящее из нескольких пунктов, которое имеет своей целью, как я догадываюсь, доказать положение, «что при моем способе идей мы не можем прийти к какой-либо достоверности относительно природы субстанции». Я буду в состоянии ответить на это обвинение, когда мне сообщат, каково то частное положение относительно природы субстанции, к достоверности которого мы не можем прийти при моем способе идей. Ибо, вероятно, может быть такое положение относительно природы субстанции, к достоверности которого, как я это охотно признаю, мы не можем прийти при моем способе идей. И все же я полагаю, что отнюдь не следует осуждать способ идей, пока не будет показан другой способ, отличный от способа идей, посредством которого мы можем прийти к достоверности этого положения. Ибо никто никогда не заявлял притязаний на то, что посредством идей мы могли бы прийти к достоверности относительно всякого положения, которое может быть высказано относительно субстанции или чего-либо иного.
Кроме очевидной сомнительности самого выражения есть другая причина, мешающая мне точно понять, что разумеется под словами «прийти к достоверности относительно природы субстанции», а именно та, что природа и субстанция оказываются у Вашей милости одним и тем же. Так что прийти к достоверности относительно природы субстанции означает при том смысле, который Ваша милость вкладывает в слово «природа», прийти к достоверности относительно субстанции; а этого, признаюсь, я не могу себе уяснить.
Другая причина, мешающая мне дать подробные ответы на те доводы, которые, как это можно предположить, со-
==418
держатся в таком большом количестве страниц, заключается в том, что я не вижу, каким образом то, что составляет предмет рассуждения на указанных тринадцати или четырнадцати страницах, может быть приведено для доказательства положения, «что при моем способе идей мы не можем прийти к какой-либо достоверности относительно природы субстанции». И потребовалось бы слишком много слов, чтобы рассмотреть каждый из указанных разделов абзац за абзацем и увидеть, что они доказывают, коль скоро Вы сами не обращаетесь к ним, насколько я понимаю, для непосредственной проверки какого-либо положения.
Действительно, Вы заканчиваете это рассуждение словами, «что Вы предоставляете читателю судить о том, является ли это удовлетворительным объяснением идеи субстанции, получаемой посредством ощущения и рефлексии». Ответ. То, что Ваша милость привели на предшествующих страницах, «не является, я полагаю, удовлетворительным объяснением моей идеи субстанции», поскольку объяснение, которое Вы неоднократно даете моей идее субстанции, состоит в том, что «она представляет собой не что иное, как сложную идею акциденций». Таково Ваше объяснение моей идеи субстанции, на котором Вы настаиваете и которое, как Вы утверждаете, Вы извлекли из тех отрывков, которые я сам привел в своем первом письме. Но если бы Вам было угодно изложить нижеследующий отрывок, который можно найти среди остальных, приведенных мной из кн. II, гл. 12, § 6 моего «Опыта», а именно «что идеи субстанций суть такие сочетания простых идей, о которых считают, что они представляют различные отдельные вещи, существующие самостоятельно, и в которых всегда первой и главной бывает предполагаемая или неясная идея субстанции», то это был бы, я полагаю, полный ответ на все те возражения против моей идеи субстанции, которые Вы выдвинули в таком множестве пунктов. Но, характеризуя мою идею субстанции, Вы, Ваша милость, сочли необходимым выпустить указанный отрывок, хотя Вы и соблаговолили изложить несколько других, приведенных в моем первом письме как до, так и после указанного отрывка. Это, я полагаю, дает мне право смиренно ответить Вашей милости Вашими собственными словами: «...и теперь я свободно предоставляю читателю судить, является ли то, что дала Ваша милость, удовлетворительным объяснением моей идеи субстанции», 14*
==419
[О способности материи к мышлению]
Следующий вопрос, который следует рассмотреть, касается нематериальности души, о чем сказано очень много. Первоисточник этого спора я изложу собственными словами Вашей милости. Вы утверждаете, что «исключительной причиной, по которой Вам пришлось заняться этим вопросом, было дерзкое утверждение, что идеи, получаемые нами посредством ощущения и рефлексии, являются единственным материалом и основой всей деятельности нашего разума и что достоверность заключается в восприятии соответствия или несоответствия идей, как они выражены в каком-либо суждении; эти последние слова, утверждаете Вы, являются моими собственными словами». Стремясь опрокинуть это дерзкое утверждение, Вы настаиваете на том, что я признаю, «что на основе моих принципов не может быть убедительно доказано, что душа нематериальна, хотя это в высшей степени вероятно». Затем Вы спрашиваете, «не является ли это отказом от достоверности?» Ответ. Это в такой же мере отказ от достоверности с моей стороны, как и со стороны Вашей милости; ибо хотя Вам не угодно сообщить, в чем Вы полагаете достоверность, однако следует предполагать, что Вы все же полагаете достоверность в чем-то. Но в чем бы вам ни угодно было полагать достоверность, я беру на себя смелость утверждать, что Вы не в состоянии убедительно доказать, т. е. показать посредством демонстрации, что душа человека нематериальна. Я убежден, что Вы даже и не пытались осуществить такое доказательство, а поэтому Вы отказываетесь от достоверности на основе Ваших принципов. Ибо если неспособность доказать нематериальность души на основе принципов того, кто объявляет, в чем, по его мнению, состоит достоверность, является отказом от достоверности, то не в меньшей степени является отказом от достоверности неспособность доказать нематериальность души на основе принципов того, кто не сообщает, в чем заключается достоверность. Единственная разница между ними состоит в том, что в одном из них больше хитрости и скрытности, чем в другом. Поэтому, милорд, Вы должны либо доказать на основе Ваших принципов достоверности, что душа нематериальна, либо разрешить мне утверждать, что Вы также отказываетесь от достоверности и что Ваши принципы ведут к скептицизму в такой же степени, как и мои. Но какую из этих возможностей Вам ни угодно будет избрать, это будет выгодно для меня; ибо в одном случае я получу
К оглавлению
==420
доказательство нематериальности души (чему буду очень рад), причем на основе принципов, которые простираются дальше моих и которые я приму как превосходящие мои собственные, став убежденным сторонником учения Вашей милости. До тех же пор я останусь убежденным в том, что мои принципы при всей их слабости и подверженности ошибкам, которые Вашей милости угодно в них найти, не более повинны в указанной тенденции, чем принципы тех, кто, говоря так много о достоверности, не могут достигнуть ее в тех случаях, которые используют для обвинения способа идей в том, что он не достигает цели.
Немного ниже на той же самой странице Вы приводите следующие слова как мои собственные, а именно «что я никогда не выдвигал идеи в качестве способа достижения достоверности в тех случаях, когда мы не в состоянии достигнуть достоверности». Я уже сообщал Вам, что испытывал иногда сомнения относительно того, каким экземпляром моего «Опыта» Вы располагаете, потому что я часто обнаруживал, что Ваши цитаты из него не соответствовали тому, что я читал в своем экземпляре. Но что касается рассматриваемого здесь примера, а также некоторых других, то я не знаю, что и подумать, поскольку я убежден, что в моем письме, которое я имел честь послать Вашей милости, содержатся не те слова, которые приведены здесь. Ибо я не утверждаю, что выдвинул способ достижения достоверности, о котором там говорится, поскольку это может привести к мысли, что я заявлял притязание на то, чтобы учить мир новому способу достижения достоверности. Возможно, что различие между приведенными словами и моими собственными не настолько велико, чтобы заставить меня при других обстоятельствах обратить на него внимание. Но поскольку оно должно было привести людей к мысли о том, что я говорил о способе достижения достоверности посредством идей как о чем-то новом, чему я имел притязания учить мир, то я считаю нужным привести мои собственные слова, написанные, я полагаю, так, что они должны показать большую осторожность, с какой я старался избежать подобного мнения. Вот мои слова: «Я полагаю, что это путь, который может привести нас к достоверности в тех вещах, которые я выдвинул в качестве достоверных; но я никогда не считал это путем к достоверности там, где мы не можем достигнуть достоверности».
То, как Ваша милость использует термин «выдвинул» (offered), прилагая его к тому, к чему я его не прилагал, можно видеть из Ваших следующих слов, присоединенных
==421
к тем, которые Вы привели в качестве моих собственных: «Но разве Вы не обе"щали (offered) дать нам способ достижения достоверности? И разве это не значит достигнуть достоверности в таких вещах, относительно которых мы не могли бы сделать этого иначе?» Ответ. Если применяемый Вами здесь способ рассуждения несет в себе достоверность, то я осмелюсь полагать, что при Вашем способе достижения достоверности посредством разума достоверность может быть достигнута в тех случаях, где иначе ее нельзя было бы достигнуть. Я только прошу Вас, милорд, показать мне то место, где я обещаю дать Вам возможность достигнуть достоверности способом, отличным от того, который раньше являлся способом достижения достоверности, чтобы с его помощью люди могли достигнуть достоверности в вещах, относительно которых они не могли сделать этого до написания моей книги. Всякий, кто читает мой «Опыт» с той беспристрастностью, которая приличествует любителю истины, не может не увидеть, что то, что я утверждаю о достоверности, имело целью не научить мир новому способу ее достижения (хотя именно это и является Вашим единственным серьезным возражением против моей книги), а попытаться показать, в чем заключается старый и единственный способ достижения достоверности. Каковы были повод и цель написания моей книги, настолько ясно видно из «Письма к читателю», что нет необходимости говорить об этом что-либо еще. И я слишком хорошо сознаю свою собственную слабость, чтобы не признать открыто, как я это и делаю, «что я хочу не учить, а исследовать» *. Я не могу не задаться вопросом, какую услугу Вы, милорд, являясь столь авторитетным учителем, имеете в виду оказать истине, или достоверности, осуждая способ достижения достоверности посредством идей только потому, что я признаюсь, что с его помощью не могу доказать нематериальность души? Разве не стоит Вашего внимания [предположение того], каким преимуществом будет обладать скептицизм, если но тем же самым основаниям сказанные Вами здесь слова будут обращены против Вас самих и будет задан вопрос: «Что это за странный способ достижения достоверности (т. е. предлагаемый Вашей милостью способ достижения достоверности посредством разума), если он не оправдывает наших ожиданий относительно некоторых первых основ реального познания нами самих себя?»
Опыт, кн. II, гл. 11, § 17.
==422
Чтобы избежать этого, Вы предпринимаете попытку доказать на основе моих собственных принципов, что мы можем быть уверены в том, «что первое вечное мыслящее существо, или всемогущий дух, при желании могло сообщить известным системам сотворенной бесчувственной (Created senseless) материи, соединенной по его усмотрению, некоторую степень чувства восприятия и мысли». Ибо это, милорд, я есть мое утверждение, и это все, что я доказывал относительно способности мышления в материи *.
Ваш первый довод, насколько я понимаю, состоит в том, что поскольку, согласно моим словам, имеющиеся у нас знания мы получаем посредством идей и поскольку идея материи вообще есть плотная субстанция, а идея тела — плотная протяженная субстанция, обладающая формой, то, если я допускаю в материи способность мышления, я смешиваю идею материи с идеей духа. На это я отвечаю: нет, я смешиваю эти идеи не больше, чем идеи материи и лошади, когда утверждаю, что материя вообще есть плотная протяженная субстанция, а лошадь — материальное животное, или протяженная плотная субстанция, обладающая чувствованием и самопроизвольным движением.
Идея материи есть протяженная плотная субстанция; там, где есть такая субстанция, есть материя и сущность материи, какие бы другие качества, не содержащиеся в этой сущности, ни угодно было бы богу присоединить к ней. Например, бог создает протяженную плотную субстанцию, не присоединяя к ней ничего, так что мы можем рассматривать ее как находящуюся в покое. К определенным частям ее он присоединяет движение, но она все еще сохраняет сущность материи. Другим частям он придает форму растений со всеми теми замечательными качествами (excellencies), кроме сущности материи вообще, как-то: произрастание, жизнь и красота, которые можно найти в цветущей розе или в персиковом дереве и т. д.; но это опять-таки всего лишь материя. Иным частям он придает чувствование, самопроизвольное движение и те другие свойства, которые можно обнаружить, [например], у слона. До сих пор никто не сомневается в том, что сила бога может простираться так далеко и что свойства розы, персикового дерева или слона, присоединенные к материи, не изменяют свойств материи; но материя во всех этих вещах все еще остается материей. Но стоит кому-либо осмелиться сделать еще один шаг дальше и утверждать, что наравне с чувством
Опыт, кв. IV, гл. 3, § 6.
==423
и самопроизвольным движением бог может присоединить к материи мысль, разум и волю, как тотчас же находятся люди, готовые ограничить силу всемогущего творца и сообщить нам, что он не в состоянии сделать это, потому что это разрушает сущность, «изменяет существенные свойства материи». В подтверждение этого им нечего больше сказать, кроме того, что мысль и разум не включаются в сущность материи. Я признаю это; однако какие бы более высокие качества, не содержащиеся в сущности материи, ни присоединялись к материи, они не разрушают сущности материи, если оставляют ее протяженной плотной субстанцией. Где это есть, там есть сущность материи. И если присоединение чего-либо более совершенного к такой субстанции разрушает сущность материи, то что станет с сущностью материи в растении или животном, свойства которых намного превосходят свойства простой протяженной плотной субстанции?
Настаивают далее на том, что мы не в состоянии постигнуть, как материя может мыслить. Я допускаю это. Но заключать отсюда, что поэтому бог не мог дать материи способность мышления,— значит утверждать, что всемогущество бога ограничено узкими пределами, потому что таков человеческий разум, и низводить бесконечную силу бога до размеров наших способностей. Если бог может дать каким-либо частям материи только такую силу, которую люди могут объяснить, исходя из сущности материи вообще; если все те качества и свойства, которые, по нашим понятиям, превосходят сущность материи, необходимо разрушают эту сущность или изменяет существенные свойства материи и мы не в состоянии представить их себе как естественные следствия этой сущности, то ясно, что сущность материи разрушается, а ее существенные свойства изменяются в большинстве чувственных частей этой нашей системы. Ибо очевидно, что все планеты обращаются вокруг определенных отдаленных центров, и мне хотелось бы, чтобы кто-нибудь объяснил это или сделал постижимым для нас только посредством сущности материи вообще или зависящих от нее естественных сил, не присоединяя к этой сущности ничего такого, чего мы не могли бы постигнуть. Ибо все, что можно утверждать в данном случае,— это движение материи по кривой линии или притяжение материей материи; и вывести то или другое из сущности материи или тела вообще свыше наших сил, хотя мы неизбежно должны допустить, что одно из этих [свойств] присоединено в данном случае к сущности материи вообще. Создавая
==424
мир, всемогущий творец не советовался с нами, и пути его не менее прекрасны от того, что мы не в силах раскрыть их.
Далее, не подлежит сомнению, что растительная часть творения полностью материальна; однако тот, кто станет исследовать ее, увидит в этой части материи такие замечательные качества (excellencies) и действия, содержания которых в сущности материи вообще он не сможет обнаружить, так же как и постигнуть, каким образом они могут быть произведены ею. Станет ли он поэтому утверждать, что сущность материи в них разрушена, потому что они обладают свойствами и действиями, не содержащимися в существенных свойствах материи как материи и необъяснимыми посредством сущности материи вообще?
Стоит нам сделать один шаг дальше — и в животном мире мы встретимся с еще большими совершенствами и свойствами, никак не объяснимыми посредством сущности материи вообще. Если бы всемогущий творец не присоединил к земле, которая произвела неразумных животных, качеств, далеко превосходящих те, которыми обладает однообразная мертвая земля, из которой они созданы,— жизни, чувства и самопроизвольного движения, качеств более благородных, чем те, которые раньше были в ней, то она все еще оставалась бы грубой бесчувственной материей. И если бы к особям каждого вида он не присоединил силы размножения, то вместе с этими особями погибли бы и виды. Но этими сущностями или свойствами каждого вида, присоединенными к материи, из которой они были созданы, не разрушились и не изменились сущность или свойства материи вообще, точно так же как ничто из того, что раньше было в особях, не разрушилось и не изменилось под влиянием силы зарождения, присоединенной к ним в качестве первого благословения всемогущего.
Во всех подобных случаях привнесение более высоких совершенств и более благородных качеств не разрушает ничего из той сущности или тех совершенств, которые были там раньше, если только нельзя показать явной их несовместимости. Но это доказывает только то, что мы не в состоянии постигнуть, как материя без присоединения таких совершенств может производить подобные следствия. Это по существу равносильно утверждению, что материя вообще или каждая часть материи не обладает ими. Но это не является основанием для того, чтобы утверждать, что бог при желании не может присоединить таких [качеств] к некоторым частям материи,— если только не будет доказано, что есть противоречие в утверждении, что бог может
==425
дать некоторым частям материи качества и совершенства, которых материя вообще (matter in general) не имеет,— хотя мы и не в состоянии постигнуть, как материя облекается ими и как она действует благодаря этим новым приобретениям. И не приходится удивляться тому, что мы не в состоянии постигнуть это, пока мы ограничиваем все действия материи теми качествами, какие были в ней раньше, и желаем объяснить их посредством известных свойств материи вообще, не обращаясь к подобным привнесенным совершенствам. Ибо если верно такое правило рассуждения, согласно которому должно отрицать существование вещи на том основании, что мы не в состоянии постигнуть, каким образом она пришла к этому существованию, то я очень хотел бы, чтобы те, кто использует его, строго придерживались этого правила и увидели, сколько неприятностей оно причинит как в богословии, так и в философии и могут ли они выдвинуть что-либо более способствующее скептицизму.
Ибо если не выходить за пределы рассматриваемого здесь вопроса о силе мышления и самодвижения, дарованной всемогущей силой некоторым частям материи, то возражением против этого является то, что я не могу постигнуть, каким образом материя может мыслить. Каково же следствие? Ergo 82, бог не может дать ей силу мышления. Допустим, что это хорошее основание, и будем руководствоваться им и в других случаях. Так, Вы не можете постигнуть, каким образом материя притягивает материю на каком-либо расстоянии, и тем более на расстоянии 1 000 000 миль; ergo, бог не может дать ей такую силу. Вы не можете постигнуть, каким образом материя может ощущать, двигаться, воздействовать на нематериальное существо или приводиться им в движение; ergo, бог не может дать ей такие силы. Но это в действительности значит отрицать силу притяжения и обращение планет вокруг Солнца, превращать животных в простые машины без чувства и спонтанного движения и не признавать в человеке ни чувства, ни произвольного движения.
Распространим это правило еще на одну ступень дальше. Вы не можете постигнуть, каким образом протяженная плотная субстанция может мыслить; поэтому бог, [по Вашему], не может заставить ее мыслить. Но можете ли Вы постигнуть, каким образом мыслит Ваша собственная душа или какая-либо субстанция? Вы действительно обнаруживаете, что Вы мыслите; я тоже; но я желал бы, чтобы мне сообщили, каким образом совершается процесс мышления.
==426
Это, я признаюсь, недоступно моему пониманию; и я был бы рад, если бы тот, кто в состоянии постигнуть это, объяснил это мне. Я обнаруживаю, что бог дал мне эту способность, и я не могу не быть убежденным в его силе в данном случае; хотя я каждый миг обнаруживаю в себе эту способность, я все же не могу постигнуть, каким образом она осуществляется. Чем же, как не наглым вздором, будет отрицание его силы в других сходных случаях только по той причине, что я не могу постигнуть, каким образом она осуществляется?
Пойдем немного дальше в объяснении этого вопроса. Бог создал субстанцию; пусть это будет, например, плотная протяженная субстанция. Обязан ли бог дать ей кроме существования силу действия? Этого, я полагаю, никто не сможет сказать. Он может поэтому оставить ее в состоянии инертности, и тем не менее она будет субстанцией, ибо действие не является необходимым для существования какой-либо созданной богом субстанции. Бог создал также и вызвал к существованию, de πόνο 83, нематериальную субстанцию, которая не утратит своего существования в качестве субстанции, хотя бы бог не одарил ее ничем, кроме простого существования, не сообщая ей вообще никакой активности. Теперь есть две различные субстанции, одна — материальная, другая — нематериальная, причем обе находятся в состоянии полной инертности (inactivity). И вот я спрашиваю, какую силу бог может сообщить одной из этих субстанций (если предположить, что они сохраняют те же различные сущности, которые они имели в качестве субстанций, находясь в состоянии инертности) и не может в то же время сообщить другой? Очевидно, что в том состоянии, в котором они находятся, ни одна из них не обладает мышлением. Ибо, поскольку мышление является деятельностью, нельзя отрицать, что бог может положить конец любому действию любой сотворенной субстанции, не уничтожая той субстанции, которой это действие принадлежит. И если это так, то он может также создать или дать существование любой субстанции, не сообщая этой субстанции никакой деятельности вообще. Я желал бы теперь спросить, почему всемогущий бог не может сообщить одной из этих субстанций, которые в равной мере находятся в состоянии полной инертности, ту же силу, которую он может сообщить другой? Пусть это будет, например, сила самопроизвольного или самостоятельного движения (spontaneous or self-motion), являющаяся силой, в отношении которой предполагают, что бог может дать ее
==427
неплотной субстанции, и отрицают, что он может дать ее плотной субстанции.
Если спросить, почему ограничивают всемогущество бога в отношении одной из этих двух субстанций, отдавая предпочтение другой, то все, что можно ответить на это, заключается в том, что не могут постигнуть, каким образом плотная субстанция может когда-либо стать способной к самодвижению (to move itself). И я утверждаю, что люди также мало в состоянии постигнуть, каким образом может самостоятельно двигаться (move itself) сотворенная неплотная субстанция. Но в нематериальной субстанции может быть нечто такое, чего Вы не знаете. Я допускаю это; но то же может быть и в материальной субстанции. Например, притяжение материи к материи, наблюдаемое в различных пропорциях, неизбежно показывает, что в материи есть нечто, чего мы не понимаем, поскольку мы не можем постигнуть в материи самодвижения или необъяснимого и непостижимого притяжения на огромных, почти невообразимых расстояниях. Поэтому следует признать, что как в плотной, так и в неплотной субстанции есть нечто, чего мы не понимаем. Но мы твердо знаем, что каждая из них может иметь свое отдельное существование без присоединения к ней активности, если только Вы не станете отрицать, что бог может отнять у каждого существа его силу действия; ибо всякого, кто решится на это, сочтут, вероятно, излишне самонадеянным. И я утверждаю, что, как бы Вы это ни рассматривали, постигнуть самодвижение (self-motion) в сотворенном нематериальном существе так же трудно, как и в материальном. Это не может, следовательно, служить" основанием для того, чтобы отрицать способность всемогущего бога сообщить силу самодвижения, если он этого пожелает, как материальной, так и нематериальной субстанции, поскольку ни одна из них не может получить эту способность из самой себя, и мы не способны постигнуть, каким образом она может находиться в любой из них.
То же очевидно и в отношении другой деятельности — мышления. Обе указанные субстанции могут быть сотворены и существовать без мысли. Ни одна из них не имеет и не может получить способность мышления из самой себя; бог может дать ее каждой из них в соответствии с доброй волей своего всемогущества. Но в какой бы из субстанций она ни находилась, для нас одинаково непостижимо, как одна или другая из этих субстанций мыслит. Но на этом основании утверждать, что бог, который обладал достаточной силой,
==428
чтобы создать обе субстанции из ничего, не может ν силу того же всемогущества дать им такие силы и совершенства, какие ему будет угодно, такой взгляд имеет под собой не больше оснований, чем другой взгляд, отрицающий в боге силу созидания только потому, что мы не можем постигнуть, как оно осуществляется. И здесь наконец этот способ рассуждения должен прийти в своему концу.
Что всемогущий не может создать субстанции, которая была бы в одно и то же время плотной и неплотной,— это, как я с должным благоговением полагаю, мы можем утверждать. Но что плотная субстанция не может иметь качеств, совершенств и сил, не имеющих естественных или очевидно необходимых связей с плотностью и протяжением,— это слишком далеко идущее утверждение, чтобы мы (принадлежащие всего лишь вчерашнему дню и не знающие ничего) могли быть в нем уверены. Если бог не может соединять вещи вместе такими связями, которые непостижимы для нас, то мы должны отрицать даже строение (consistency) и существование самой материи, поскольку части ее соединены непостижимым для нас образом, хотя каждая частица ее имеет определенную массу. Так что все трудности, которые наше неведение и ограниченные понятия выдвигают против мышления материи, отнюдь не являются помехой для силы бога, если ему угодно так это устроить. Они не являются также доводом против того, что он действительно наделил некоторые частицы материи, расположенные по его усмотрению, способностью мышления,— по крайней мере до тех пор, пока не будет показано, что такое предположение содержит в себе противоречия.
Хотя, с моей точки зрения, ощущение должно рассматриваться как часть мышления вообще, однако в предшествующем рассуждении я говорил о чувстве у животных как отличном от мышления, потому что Ваша милость, насколько я помню, говорит о чувстве у животных. Но я осмелюсь здесь заметить, что если Ваша милость позволяет животным иметь ощущение, то отсюда следует, что либо бог может сообщить и действительно сообщает некоторым частицам материи силу восприятия и мышления, либо все животные, подобно человеку, имеют нематериальную и, следовательно, согласно словам Вашей милости, бессмертную душу. Но утверждать, что блохи, клещи и т. п. имеют, как и люди, бессмертную душу, даст, вероятно, повод рассматривать это как попытку пойти слишком далеко в желании подтвердить гипотезу [...].
==429
Я разъяснял этот вопрос столь пространно для того, чтобы лица, склонные с такой поспешностью выносить порицания и осыпать бранью мнения тех, кто думает иначе, чем они, могли разобраться в том, не заслуживают ли этого в еще большей степени их собственные мнения, и чтобы убедить их умерить немного тот пыл, который (даже если предположить, что истина находится в их избитых суждениях) дает им, как они полагают, право вменять все, что им только заблагорассудится, в вину тем, кто желал бы честно исследовать основания, на которых они стоят. Ибо утверждать на основе предположений и инсинуаций, что истина и знание, более того, и религия стоят и падают вместе с их системами,— это в лучшем случае всего лишь высокомерный способ начинать с желательного для себя вывода, а не с доказательства и присваивать себе под предлогом рвения ради дела божия право на непогрешимость. Очень желательно, конечно, чтобы усердие людей в поисках истины было равносильно их доказательствам, но оно никак не может сойти за сами доказательства. Того, кто нападает на общераспространенные мнения без убедительных доводов, можно, я полагаю, справедливо заподозрить как в дурных намерениях, так и в том, что им движет отнюдь не любовь к истине. Но то же можно сказать о том, кто защищает эти мнения подобным образом. Ошибка не становится лучше от того, что она распространена, а истина — хуже от того, что ею пренебрегают. И если бы где-нибудь на земле было проведено голосование, то при том порядке вещей, какой сейчас существует, я сомневаюсь, чтобы истине удалось собрать большинство голосов — по крайней мере до тех пор, пока ее мерилом остается авторитет людей, а не исследование самих вещей. Обвинения в скептицизме и те грубые инсинуации, целью которых было поставить под сомнение то, что я написал, и которые к тому же столь многочисленные, как если бы в них заключался главный смысл того труда, который Вы взяли на себя в отношении меня, заставили меня, милорд, высказать все это, равно как и мое понимание пути к установлению истины во всей ее силе и красоте. Но мной отнюдь не руководило предположение, что для того, чтобы дать людям возможность увидеть различие между целью, ради которой писали Вы, Ваша милость, и ради которой писал я, потребуется много слов. Поэтому я уверенно предоставляю это суждение читателю и возвращаюсь к занимающему нас сейчас спору.
Сказанное мной выше я считаю полным ответом на все,
К оглавлению
==430
что Ваша милость может вывести из моей идеи материи, свободы, тождества и из силы отвлечения.
Вы спрашиваете: «Каким образом мой способ достижения свободы может быть приведен в соответствие с идеей о том, что тела могут воздействовать только посредством движения и толчка?» Ответ. Посредством всемогущества бога, который может привести в соответствие все вещи, не заключающие в себе противоречия. Я действительно утверждаю, «что тела воздействуют через толчок, и никак иначе» *. Так я думал, когда писал это, и все еще не могу представить себе какого-либо иного способа их воздействия. Но с тех пор несравненная книга рассудительного г-на Ньютона 85 убедила меня в том, что ограничивать силу бога в этом вопросе моими узкими понятиями было бы слишком дерзкой самонадеянностью. Притяжение материи к материи, осуществляемое непостижимыми для меня путями, есть не только доказательство того, что бог при желании может вложить в тела силы и способы воздействия, превышающие те, которые могут быть выведены