Geum.ru

Предисловие. Прямая и/или электронная демократия: тысячелетняя история и современные проблемы

Вид материалаДоклад

Содержание


Часть II. Прямая электронная демократия и институты традиционной демократии 1. Основные концепции электронной демократии и их сл
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8
^

Часть II. Прямая электронная демократия и институты традиционной демократии

1. Основные концепции электронной демократии и их слабости


Электронная демократия, которая, конечно, не является простым синонимом "прямой", уже в каком-то смысле реализовалась. Многие политические процессы испытали самое непосредственное воздействие со стороны новейших информационных технологий. Однако несколько основных, то есть уже выработанных, концепций электронной демократии, которые в публичных дискуссиях часто смешивают друг с другом, следует рассматривать не столько в качестве итога, сколько в качестве следствия самого первого освоения возможностей и опасностей "дигитализации" демократической политики. Каков же этот промежуточный итог, если представить его в схематическом виде?

Во-первых, электронная демократия означает факт повышения участия в политике, вовлечение в политическую деятельность тех социальных или этнических групп, которые раньше были исключены из нее. Информационные технологии снимают барьеры - расовые, гендерные, религиозные, экономические, географические и др., - препятствующие непредставленным группам принимать участие в политической жизни. То есть электронная демократия на ее актуальном этапе понимается как развитие и распространение общего либерального проекта (начавшегося с XIX века), предполагающего необходимость включения в политику все новых и новых групп, остающихся за пределами политического поля. Подобная "электронная демократия" не представляет какого-то радикального новшества, не изменяет "генеративную грамматику" современной политики, а, скорее, вписывается в нее, приводя к изменениям на уровне политического активизма. Например, современный активист-агитатор, снабженный системами спутникового позиционирования, мобильным компьютером и базами данных, обновляющимися в реальном времени, способен ориентироваться на местности так, чтобы точно знать, где остаются неохваченные агитацией жители, кто из них каких кандидатов поддерживает, где работают агитаторы из той же партии, а где - из конкурентных, и т.д. Речь, соответственно, может идти о радикальном изменении "низовой политики", которая, однако, вписывается во вполне классические партийные и прочие структуры.

Во-вторых, электронная демократия может пониматься как повышение участия граждан в принятии государственных решений. Сторонники этой концепции полагают, что развитие информационных технологий в перспективе может привести к постепенному переходу от представительной к прямой демократии. Интернет поможет воскресить идеалы афинской демократии, создав нечто вроде "народного собрания" пользователей сети, которые будут управлять государственными институтами не через своих представителей, а пользуюсь новыми каналами передачи информации. Эта концепция, в свою очередь, может диверсифицироваться: с одной стороны, она может претендовать на создание именно радикальной "демократии участия", в которой само государство начинает мыслиться как "траст", как всего лишь инструмент, подлежащий управлению со стороны самопрозрачного сообщества пользователей сети, а с другой стороны она воплощается в достаточно тривиальных (по крайней мере на первый взгляд) формах "электронного правительства" (e-government), упрощающего взаимодействия граждан с уже готовыми государственными институтами.

По сути, такая разбивка концепций электронной демократий указывает на ряд трудно решаемых проблем, актуализированных попытками интегрировать радикальные проекты прямой демократии и электронной.

Первое (то есть инклюзивно-либеральное) понимание электронной демократии действительно характеризует процессы, происходящие в современной политике. Информационные технологии являются эффективным средством политической коммуникации и объединения интересов граждан. Они расширили медийное пространство и открыли вход для него тем группам, которые прежде не имели своего голоса. В результате они стали принимать более активное участие в выборах, политических акциях и движениях, перед ними открылись новые возможности по оказанию воздействия на принятие решений в рамках существующих политических организаций или создавать свои собственные. Интернет позволяет создавать новые технологии мобилизации электората, более эффективно организовывать низовую политическую активность и даже способствует формированию новых групп интересов, претендующих на политическое влияние.

Вторая концепция допускает, что все граждане начинают принимать участие в принятии политических решений посредством использования электронных каналов передачи информации. При этом происходит радикальное снижение влияния таких традиционных институтов, служащих посредниками между государством и гражданами, как политические партии, гражданские ассоциации, профсоюзы и традиционные медиа. Прямая демократия поставит крест на системе представительства политических профессионалов и правлении экспертов и бюрократов.

Существует множество убедительных аргументов против утопических стратегий перехода к прямой демократии. Так, наделение прямой демократии "цифровыми инструментами" не решает проблему обработки информации - граждане просто потонут в ней, не будучи способными принять какие-либо решения, и, таким образом, будут массово отказываться от управления государством. Важнейший аргумент, однако, заключается в следующем. Электронная прямая демократия просто не имеет смысла при существовании современного "большого правительства", которое осуществляет широкое вмешательство в принятие решений гражданами. Иными словами, если вывести за скобки технические концепции "электронного правительства" (которые, конечно, имеют свой диапазон действия, но достаточно ограниченный), "прямое" подключение граждан к актуальным государственным институтам оказывается "дублирующим", "лишним" шагом, поскольку в действиях граждан, уже в значительной мере определяемой теми или иными институциональными, экономическими и дисциплинарными политиками государства, будет отражаться не их гипотетическая свободная воля или политический разум, а именно их факт включения в эти политики. То есть концепция прямой демократии может быть реализована только при радикальном (если не сказать - революционном) сокращении государственных полномочий, фактически, при ликвидации государства в современном виде. Тогда все граждане (или их большинство) смогут принимать управленческие решения в рамках строго определенного короткого списка полномочий. Но здесь возникает другой вопрос: если полномочия государства подверглись радикальному урезанию, то существует ли вообще необходимость в прямой демократии? Для государства, выполняющего минимальный и строго определенный набор функций, нет нужды во всеобщем, прямом управлении, поскольку зона политического решения смещается от государственных институтов как таковых.

Иными словами, попытка объединить "прямую" демократию и "электронную", дабы получить своеобразную панацею от актуального кризиса демократии, сразу же обнаруживает ядро проблем, связанных с тем, что этот кризис не имеет "технического" решения, как, впрочем, и сама дигитализация политики не является всего лишь этапом технического развития коммуникаций. Невозможно присоединить цифровые коммуникации к демократической логике отправления власти и оставить существующее государство. Но и, с другой стороны, прямое устранение нейтральных, бюрократических, государственных институтов и их замена самоуправляющимся "глобальным" сообществом выглядит утопией, более того, скрывает фундаментальные проблемы будущего демократического устройства. Якобы "техническое" решение выявляет тот факт, что "дигитализация" ставит вопрос о своеобразном переучреждении или "модернизации" демократии, задать основные направления которой можно только в том случае, если проанализированы основные проблемные узлы и болевые точки синтеза, первоначально казавшегося весьма многообещающим.