Из интервью режиссера Андрея Тарковского

Вид материала

Интервью

Содержание Глава 6. современный психоанализ 217 Карл Юнг, «Психологические типы» Как Юнг пришел к психиатрии и психологии? 218 Популярная история психологии Глава 6. современный психоанализ 219 220 Популярная история психологии Глава 6. современный психоанализ 221 222 Популярная история психологии Глава 6. современный психоанализ 223 224 Популярная история психологии Популярная история психологии

Подобный материал:

• Гран-при III международного кинофестиваля имени А. Тарковского получил фильм "Полторы, 31.26kb.
• Втворчестве Андрея Тарковского, как всякого крупного русского художника, нравственная, 67.65kb.
• Моей "Последней лошади", 38.57kb.
• Историк Н. Н. Воронин о фильме А. Тарковского, 80.84kb.
• Статья опубликована в журнале «625», 63.01kb.
• Памятка по проведению интервью с ветеранами Великой Отечественной войны 1941-1945 гг., 93.4kb.
• Андрея Юрьевича Хржановского «Трилогия» по рисункам Пушкина, или оперу «Пиковая дама», 238.29kb.
• Лекции по кинорежиссуре Монтаж Лекция Андрея Тарковского о роли монтажа в кино, 1263.1kb.
• [Пер с ит и коммент. Ф. М. Двин, 287 с. 16 л ил. 21 см, М. Искусство 1984 Автобиография, 2559.33kb.
• 1. Вчем заключаются лучшие минуты жизни для князя Андрея, 9.8kb.

ГЛАВА 6. СОВРЕМЕННЫЙ ПСИХОАНАЛИЗ 217

«...К определенной установке (экстраверсии или интроверсии. — Ред.) принуждает не борьба за существование, как ее обычно понимают. Конечно, можно было бы с доста­точными основаниями возразить, что маленький ребенок и даже грудной младенец должны уже проделать психологическую работу приспособления бессознательного ха­рактера, так как своеобразие материнского влияния в особенности ведет у детей к специфическим реакциям (...) Двух детей одной и той же матери уже очень рано мож­но отнести к противоположным типам, причем нельзя доказать ни малейшего измене­ния в установке матери (...) Наконец, именно индивидуальному предрасположению нужно приписать то, что при самых одинаковых по возможности внешних условиях один ребенок образует один тип, а другой — другой тип».

Карл Юнг, «Психологические типы»

Любопытно, что в ситуации стресса экстраверты и интроверты ведут себя по-разному, поэтому и советы, как им лучше действовать в сложной ситуации, будут разными. Эстраверту в первую очередь необходимо бороться с привычкой спешить, учиться никогда не действовать, «наобум», привыкать составлять подробный план действий (занятий). Если время использовать правильно, его можно растянуть. Экстраверты действуют по принципу «при­шел, увидел, победил» и с трудом справляются с малейшим неуспехом после череды побед. Но неуспех — это всего лишь отрицательный результат. А значит, завтра этот результат может стать положительным.

Интроверты одинаково боятся как успеха, так и неуспеха. Они боятся начать, им трудно взяться за дело, пересилить себя и свою лень. Интровер­ты реже обращаются к помощи окружающих в ситуации стресса и, как ока­зывается, зря: общение с другими людьми часто помогает взглянуть на ситу­ацию «со стороны». А со стороны видно намного больше.

Психолог-экстраверт и психолог-интроверт создают разные «психологии»?

«Ясно, что психология, исходящая из этих противоположных точек зрений, должна
распасться на две совершенно различные ориентировки. Одна рассматривает все под
углом зрения своего понимания, а другая — под углом зрения объективно происходя­
щего». Карл Юнг, там же. • » ' . ,

Вопрос к читателю: к какому типу психологии относится классический психоанализ? А другие психоаналитические теории, о которых рассказывает­ся в этой главе?

Как Юнг пришел к психиатрии и психологии?

Имя Юнга ассоциируется у нас не только с терминами «экстраверсия — интроверсия», но и с загадочным словом «архетип». Что оно означает? Об­ратимся к трактовке этого термина самим Юнгом.

218 ПОПУЛЯРНАЯ ИСТОРИЯ ПСИХОЛОГИИ

«Понятие архетипа (...) вытекает из многократных наблюдений, в частности, над ми­
фами и волшебными сказками, которые содержат устойчивые мотивы, обнаружива­
ющие себя всегда и повсюду. Те же мотивы мы встречаем в фантазиях, снах, в бре-
дах и галлюцинациях современного человека. Эти типичные образы и ассоциации я
называю архетипическими идеями (...) Я настаиваю на том, что архетипы определя­
ются не содержанием, но формой, да и то весьма условно. Изначальный образ наде­
ляется содержанием только тогда, когда он становится осознанным и, таким обра­
зом, наполняется материалом сознательного опыта (...) Мне представляется вероят­
ным, что подлинная природа архетипа не может быть осознана, что она трансцен-
дентна, и в этом смысле я понимаю ее как психоидную (...) Следует, наконец, осво­
бодиться от иллюзий, будто архетип возможно объяснить — и тем самым с ним по­
кончить». »

Читатель легко заметит, что стиль Юнга сложный, порой запутанный, витееватый. Многие его коллеги упрекали Юнга в несистематичности, в том, что он порой допускает двусмысленные трактовки одного и того же понятия. Архетип трудно объяснить, но его существование можно показать на нагляд­ных примерах. Архетипичными для славянской культуры являются некоторые добрые и злые герои народных сказок — Баба-Яга, Кашей Бессмертный, Иван-«дурак», который в конце сказки получает свои полцарства, Василиса Премудрая и многие другие. Соответственно, архетипичным будет сон ма­ленького ребенка, в котором за ним гонится Баба-Яга, воплощающая в на­шей культуре зло, насилие, страх. Как ни странно, но анализируя собствен­ные сны, легко обнаружить в них культурные архетипы, труднее — свои личные.

Как Юнг придумал, точнее обнаружил, в сознании любого человека ар­хетипы? Как эволюционировали его научные взгляды, переплетаясь с собы­тиями его внутренней жизни? Именно с событиями внутренней жизни, а не внешней. 'Вот что писал в одном из писем о самом себе и своем творчестве ученый: «Так распорядилась судьба — как бывало всегда — все внешнее в моей судьбе всегда оказывалось случайным, и лишь внутреннее имело смысл и значение». Юнг, как личность, представлял собой крайний тип интроверта, и поэтому его аналитическую психологию смело можно назвать «интроверти-рованной».

Чтобы ответить на эти непростые вопросы, перелистаем биографию Юнга (написана в соавторстве с коллегой доктором Иолондой Якоби в 1957—1961 годах), которая так и называется— «Воспоминания, сновиде­ния, размышления».

Юнг начал изучать психологию еще будучи студентом, причем с... ок­культных наук: «Наблюдения спиритов, какими бы странными и сомнитель­ными они не казались мне в начале, были все же первым объективным сви­детельством о психических феноменах. Мне запомнились имена Крукса и

ГЛАВА 6. СОВРЕМЕННЫЙ ПСИХОАНАЛИЗ 219

Целльнера, и я прочел всю доступную на тот момент литературу по спири­тизму». В 1898 году Юнгу нужно было выбрать специальность, и он коле­бался между терапией и хирургией. «Однако во время летних каникул случи­лось нечто, чему суждено было произвести на меня глубокое впечатление». Одновременно произошло несколько маловероятных событий — раскололся старый стол из орехового дерева, сам собой сломался нож из хорошей ста­ли. Юнг узнает, что среди его родственников есть девушка-медиум, и каж­дую субботу посещает спиритические сеансы. «То, что стол двигался незави­симо от медиума, казалось мне сомнительным (...) я принял как очевидность лишь самовозникновение звуков и сосредоточился на содержании сообщений медиума. Результаты наблюдений я представил в своей докторской диссерта­ции (...) В целом это был важный опыт, благодаря которому от юношеского своего философствования я перешел к психологическому объяснению духов­ных феноменов. Я обнаружил нечто объективное в области человеческой психики».

Юнг, как проницательный психотерапевт, считал, что изменение отноше­ния современного человека к космосу вызывает намного больше скрытого беспокойства, чем это принято считать. Мы беспокоимся по поводу летаю­щих тарелок, ночных огней, в отношении которых опасаемся, что они могут быть пришельцами с других планет. Такое же беспокойство появилось в пе­реходный момент между Средними веками и современной эпохой, когда по­явились новые толкования небесного пространства. «Земля не стала более земной, — пишет Юнг в книге «Воспоминания, сновидения. Размышле­ния», — после того, как была обоснована новая теория, согласно которой земля вращается вокруг солнца». В летающих тарелках и любых других «неопознанных объектах» Юнг видел бессознательные проекции потребнос­ти современного человека во вмешательстве высших сил в мир, которому угрожают его собственные научно-механистические изобретения. НЛО — это галлюцинации, типичные для века, который представляет Небо только с точки зрения сил, которые угрожают ему.

Последним экзаменом у Юнга психиатрия — область, которая меньше всего его интересует. «Так что, готовясь к государственному экзамену, учеб­ник по психиатрии я раскрыл в последнюю очередь (...) Чтобы мое высоко­мерное отношение к психиатрии не вызывало нареканий, я должен объяс­нить, что медики в то время, как правило, относились к психиатрии с пре­зрением (...) Не существовало такой психологии, которая бы рассматривала человека как единое целое, не существовало описания разного рода болез­ненных отклонений, так что нельзя было судить о патологии вообще».

Дальше Юнг пишет о том, как он не спеша читал предисловие к учеб­нику психиатрии, и вдруг два слова из этого предисловия — о том, что пси­хозы — «болезни личности» — заставили его сердце сильно биться, и... ре­шение о будущей профессии тут же было принято. Поразительно, насколько

220 ПОПУЛЯРНАЯ ИСТОРИЯ ПСИХОЛОГИИ

случайными порой кажутся наши решения с внешней точки зрения и на­сколько органичны они для нас самих! Что может быть проще слов: «Веро­ятно, в силу специфики предмета и его недостаточной научной разработки учебники по психиатрии в большей или меньшей степени страдают субъек­тивностью»? Юнг же, по его собственным словам, «мгновенно отреагировал на фразу о «субъективности» учебника по психиатрии». «Итак, думал я, — пишет Юнг, — этот учебник — отчасти субъективный опыт его автора, со всеми присущими ему предрассудками, со всем его «собственным». Что здесь выступает как объективное знание, со всеми «болезнями личности» — читай: его собственной личности».

Стоит ли удивляться, что первой книгой Юнга стала книга именно по психиатрии, посвященная шизофрении (сложной болезни, при которой про­исходит расщепление личности и нарушение грани между реальным и вооб­ражаемым миром)? «В ней я, вооружась «своими собственными предрассуд­ками», пытался определить эту болезнь личности, — пишет Юнг. — Психи­атрия, в широком смысле, — это диалог между больной психикой и психи­кой «нормальной», причем под «нормальной» принято понимать психику са­мого врача».

Как создавалась «аналитическая» («индивидуальная») психология Юнга?

10 декабря 1900 года Юнг начинает работать в клинике Бургхельцли (Цюрих). «Это был своего рода постриг в миру, (...) на полгода я заключил себя в этот монастырь для того, чтобы вполне проникнуться жизнью и духом психиатрической лечебницы, я от корки до корки прочел все пятьдесят то­мов (по психиатрии. — Ред.) (...) Я хотел знать, как человеческий дух реаги­рует на собственные расстройства и разрушения, потому что психиатрия ка­залась мне ярким выражением той биологической реакции, которая завладе­вала так называемым здоровым сознанием при контакте с сознанием рас­строенным. Мои коллеги по работе казались мне не менее интересными, чем мои пациенты».

Психиатрия того времени не интересовалась, что происходит с душевно­больным человеком. Пациенту ставили диагноз, и на этом вся психология заканчивалась. Первым психиатром, который стал подходить к душевноболь­ному человеку как психолог, был Фрейд. «Его концепции указали мне путь, — вспоминает Юнг, — и помогли — как в моих лоследующих иссле­дованиях, так и в понимании каждого конкретного случая».

В 1903 году Юнг вновь возвращается к «Толкованию сновидений» и по­нимает, насколько идеи Фрейда близки его собственным. Ученого в первую очередь заинтересовал фрейдовский механизм «вытеснения». Когда Юнг

ГЛАВА 6. СОВРЕМЕННЫЙ ПСИХОАНАЛИЗ 221

применял для диагностики психических заболеваний ассоциативные тесты, то часто сталкивался с отсрочкой реакции на то или иное слово. Юнг устано­вил, что отсрочка возникает каждый раз, когда стимулирующее слово затра­гивает болезненные точки личности. Что же вытесняется? Фрейд видел при­чины вытеснения в сексуальных травмах, Юнг же сталкивался с многочис­ленными случаями неврозов, когда болезнь вызывалась социальными факто­рами, внешними обстоятельствами, соображениями престижа.

Невроз — состояние разлада с самим собой в результате неудачной по­пытки подладиться под внешние обстоятельства. Невроз — знак, предупреж­дающий об опасности ступить на ложный путь и призывающий прислушаться к своему сознанию. По Юнгу, невроз — это регресс на более низкий уро­вень сознания или бессознательного.

Но, так или иначе, Юнг сознавал, что результаты его собственных экс-, периментов получены при прямом использовании идей Фрейда. В 1906 году Юнг открыто переходит на сторону Фрейда и посылает психоаналитику пись­мо о своих ассоциативных экспериментах. Их переписка продолжается вплоть до 1913 года. «Фрейд был вне всякого сомнения persona поп grata в тогдашнем академическом мире, и всякое обращение к нему носило скан­дальный характер (...) совпадение моих результатов с положениями фрейдов­ской теории не сулило мне ничего хорошего».

Ассоциативный эксперимент — метод психологического тестирования, который состоит в фиксации ответов на предложенные слова-стимулы. Пси­холог изучает как время реакции, так и характер ответов.

Уже в 1906 году Юнг засомневался во многих положениях теории Фрейда, в первую очередь в отношении Фрейда к проблемам духа, и напи­сал: «Везде, где находила свое выражение духовность— будь то человек или произведение искусства, — Фрейд моментально подозревал подавлен­ную сексуальность». К тому же Фрейд никак не мог объяснить сны Юнга с помощью классических психоаналитических символов. Сны Юнга были полны другой, странной символики и несли в себе некое коллективное со­держание. Один из таких снов и привел Юнга к понятию «коллективное бессознательное». ^s

Коллективное бессознательное, по Юнгу, — это инстинкты и архетипы, которые складываются из универсальных и регулярно повторяющихся содер­жаний. Они представляют собой основу психики как таковой. Коллективное бессознательное складывается из национального, расового и общечеловечес­кого бессознательного — вплоть до опыта доисторических предков человека. Проще говоря, это след, оставшийся в нашей психике от прошлого всего человечества.

Индивидуальное бессознательное — совокупность индивидуальных и уни­кальных содержаний, которые могут стать осознанными. Структура личного бессознательного: чувства, мысли и воспоминания, организованные в «комп-

222 ПОПУЛЯРНАЯ ИСТОРИЯ ПСИХОЛОГИИ

лексы». Например, стремление обладать большой властью называется Юн-гом — «комплекс власти».

Юнгу снился дом, в котором на верхнем этаже была привычная обста­новка, а на первом — средневековая. В подвале он обнаружил остатки рим­ских стен, а в одной из каменных плит пола оказался вход в пещеру, где жили первобытные люди. «Мне было ясно, что дом — это в некотором роде образ души, т.е. образ тогдашнего состояния моего сознания (...) На нижнем этаже начиналось бессознательное. Чем глубже я спускался, тем более чуж­дым и темным оно было. В пещере я нашел остатки первобытной культуры, т.е. то, что оставалось во мне от примитивного человека».

Юнговское учение о коллективном бессознательном представляет собой странную, причудливую смесь мифов, символов, поэтических образов с меха­нистическими и натуралистическими представлениями.

Тогда-то Юнг и понял, что разница между его психологией и психоана­лизом Фрейда возникла из-за разницы в духовных установках. Юнг хорошо знал историю психологии, философию и историю. Для Фрейда интеллекту­альная история начиналась с Дарвина... В 1913 году Юнг, по его собствен­ным словам, выходит из игры: «Когда я работал над книгой «Метаморфозы и символы либидо» и заканчивал главу «Жертва», я знал, что публикация ее будет стоить мне дружбы с Фрейдом (...) Два месяца я не решался взять­ся за перо, я мучился вопросом, стоит ли мое молчание дружбы с Фрейдом. Наконец, я стал писать, и это действительно привело к разрыву».

Разрыв с Фрейдом и творческий кризис Юнга

После разрыва с Фрейдом Юнг ясно увидел весь свой пройденный путь в науке. В 1914 году Юнг переживает сильнейший душевный кризис, выз­ванный не только разрывом с Фрейдом, но и смертью жены, и началом Первой мировой войны. Он прибегает к занятиям йогой, чтобы как-то при­вести в порядок свои эмоции. Он записывает все свои фантазии и пытает­ся их объяснить: «Мой опыт показал мне, как полезно с терапевтической точки зрения объяснять эмоции, находить скрытые за ними образы и кар­тины». Это был смелый эксперимент, который Юнг поставил на самом себе. Он позволил эмоциям взять вверх над собой, хотя боялся сделаться добычей собственного бессознательного. Психолог перевесил человека, и Юнг рискнул.

«Моя жизнь, — пишет он, — это история самореализации, бессознательного! Все, что есть в подсознании, стремиться реализоваться, и человеческая личность хочет развиваться из своих подсознательных источников, ощущая себя как единое целое. То, что я предпринимаю сейчас, в мои восемьдесят три года, и есть объективное рассмот-

ГЛАВА 6. СОВРЕМЕННЫЙ ПСИХОАНАЛИЗ 223

рение моей жизни. Я делаю это, создавая свой личный миф. Я могу делать только это, — утверждать нечто, рассказывать сказки. Правда это или нет — не важно. Важно лишь — что это — моя сказка, моя правда».

Когда Юнг записывал все свои фантазии, то он часто разговаривал сам с собой, с воображаемыми голосами. Один из таких голосов принадлежал его бывшей пациентке, и размышлял этот голос по-женски. «Меня крайне занимало то, что какая-то женщина существует внутри меня и вмешивается в мои мысли (...) Впоследствии я понял, что эта «женщина во мне» — некий типический, или архетипический образ в бессознательном всякого мужчины, я назвал его «Анима». Соответствующий образ в бессознательном женщины я назвал «Анимус».

Психологическая бисексуальность соответствует биологической реально­сти, потому что фактором, определяющим пол человека, является преобла­дание мужских или женских генов. Меньшая часть генов формирует соответ­ствующий характер, который, возможно, остается в нашем бессознательном.

В 1928 году Юнг знакомится с текстом «Золотого цветка», китайским трактатом по алхимии, и начинает собирать книги по этой тематике. Сначала тексты кажутся Юнгу совершенной бессмыслицей, но за 10 (!) лет их изуче­ния он начинает понимать символику древних рукописей.

Алхимия — древнейшая химия, совмещавшая в себе экспериментальную химию с религиозным мировоззрением. Алхимик искал «божественную тай­ну» материи теми же методами, которыми психоаналитики изучают бессозна­тельное.

Юнг обнаруживает в символике алхимиков исторический аналог своей «аналитической психологии» и утверждает, что без истории нет психологии, в первую очередь нет психологии бессознательного. Бессознательное — это процесс, а отношения между сознанием и бессознательным — психическое развитие человека. Этот процесс обнаруживается в наших снах или фантази­ях. Психология целого народа отражает такие отношения в религиозных си­стемах.

Развитие личности человека, по Юнгу, — процесс овладения коллектив­ным бессознательным своего народа, его «осознанивание». «Бессознатель­ное — это творческая прародительница сознания. Сознание развивается из бессознательного в детстве, так же как оно возникло из бессознательного в далекие первобытные времена, когда человек стал человеком». (Карл Юнг, «Аналитическая психология и воспитание».)

Юнговский взгляд на творчество аналогичен Фрейду. Источник новых идей — только внутренние кризисы: «Однако такое знание не дается даром. Оно приходит только в результате мощных потрясений». («Брак как психо­логическое отношение».) Юнг очень мучительно переживал свой кризис се­редины жизни и переносит свои переживания на всех людей. «Середина

224 ПОПУЛЯРНАЯ ИСТОРИЯ ПСИХОЛОГИИ

жизни — момент максимального развертывания, когда человек делает свое дело с полной отдачей и крайним напряжением воли (...) замечательная при­рода человека принуждает его совершить переход во вторую половину жиз­ни, т.е. переход из такого состояния, в котором человек есть только орудие инстинктивной природы, в другое, где он уже более не орудие, а сам себе владыка» (там же).

Структура личности по Юнгу:

«Самость» — целостность личности, центральный архетип личности, ее индивидуальность. Самость состоит из сознательной и бессознательной ком­поненты.

«Анима» (у мужчины) или «Анимус» (у женщины) — женское начало в бессознательной психике мужчины и мужское начало в бессознательной пси­хике женщины.

«Тень» — низшая часть личности, находится в бессознательном. По Юнгу, все, что подавлено в сознании, соединяется в бессознательном в авто­номную личность. Тень того же пола, что и сам человек.

«Персона» — манера отношения к миру. Персона — это то, чем чело­век не является, а считает, что является.

Каков же итог научных поисков Юнга, столь трудных и полученных в постоянной борьбе с самим собой? Официальная психология не приняла учение Юнга об архетипах, коллективном и индивидуальном бессознатель­ном, но его разделение людей на экстравертов и интровертов широко ис­пользуют как психологи, так и психиатры практически во всех исследованиях личности. Идеи Юнга не канули в Лету, они подтолкнули других психологов к изучению психоанализа. Одним из самых ярких (с точки зрения популярно­сти его книг) реформаторов идей Фрейда и Юнга стал Эрик Берн, совре­менный американский психоаналитик и психотерапевт.

Трансакционный анализ Эрика Берна

На первый взгляд психология очень удобная наука: психологу не надо охотиться за примерами для подтверждения своих теорий, как охотнику за тигром или физику за таинственным нейтрино. Психологу достаточно огля­нуться вокруг и посмотреть внимательнее, как и о чем разговаривают окру­жающие его люди. Например, гости на вечеринке...

«Компании людей созданы для времяпрепровождений, а времяпрепровождения — для компаний. По мере углубления знакомства в ход все более начинают идти игры. На­чинается обычный, хотя и незаметный процесс взаимного узнавания. Узнают друг дру­га: «Гость-растяпа» и его жертва (...) Типичный вариант игры развертывается в следу­ющей последовательности: 1. Уайт опрокидывает коктейль на вечерний туалет хозяй-


225

ки. Блэк (хозяин) сначала приходит в ярость, но чувствует (часто лишь смутно): если он обнаружит ее, то Уайт выиграет. Поэтому Блэк берет себя в руки, и ему кажется, что выиграл именно он. 2. Уайт говорит: «Извините, пожалуйста». Блэк нехотя и по­спешно произносит слова прощения, тем самым усиливая иллюзию своего выигрыша. 3. Уайт продолжает наносить дальнейший ущерб Блэку. Он как бы ненароком разби­вает и ломает вещи, проливает вино и вообще устраивает беспорядок. После того как ему удалось прожечь сигаретой скатерть, порвать ножкой стула кружевную занавеску и пролить соус на ковер, ребенок (внутренний ребенок его личности. — Ред.) Уайта приходит в превосходное расположение духа, поскольку он прекрасно провел время за •Г этими занятиями и сумел за все получить прощение».

Это не развлекательная статья в воскресном выпуске газеты, это самый -настоящий научный психонализ. Цитата взята из книги Эрика Берна «Игры, в которые играют люди», которая стала бестселлером, так же, как и его следующая книга — «Люди, которые играют в игры. Психология человечес­кой судьбы». Обе книги написаны живо, увлекательно и очень наглядно. Наглядность в психологии, как и любой другой науке, допускается, если по­могает объяснить сложные абстракции. Книги Берна создают живой мир, точнее — сцену, где разговаривают, действуют и размышляют вымышленные персонажи: не скучные пациенты, а обычные люди, такие, как мы с вами. Книги Берна скорее напоминают собеседование о психологии, чем солидный научный трактат, единую прикладную философию жизни, а не сумму ото­рванных от реальности определений, гипотез и выводов.

Трансакционный анализ (или трансактный), основателем которого стал Берн, не ставит глобальных философских задач, как классический психоана­лиз или «аналитическая психология». Зато любой человек, прочитав его книги, может научиться находить скрытый смысл своих и чужих действий, поступков и слов. Книги Эрика Берна пользуются успехом не из-за ориги­нальной трактовки психоанализа, а из-за уникального таланта рассказчика их автора. Берна мало беспокоит логическое согласование фактов и взглядов с психоанализом, можно сказать, что его идеи связаны с психоанализом, но к нему не сводятся.

Структура личности по Берну:

«Ребенок» — наши чувства и желания до 6 лет. Аналог «индивидуально-, го бессознательного» Юнга, но, по Берну, возможно осознание чувств и же­ланий «Ребенка».

«Родитель» — ценности, традиции, нормы, которые мы усвоили от роди­телей. «Родитель» — аналог «коллективного бессознательного» Юнга, воз-'Можно осознание ценностей и норм «Родителя».

«Взрослый» — самостоятельное изучение и освоение мира. Сознатель_: иая часть личности, но часть навыков (как вождение автомобиля) может пе­реходить на бессознательный уровень. Легко заметить, что Берн не делит ⁸ в-ш

226

ПОПУЛЯРНАЯ ИСТОРИЯ ПСИХОЛОГИИ