В ожидании христа (повесть о казантипе)
| Вид материала | Документы |
- Жизнь по вере во Христа, 152.11kb.
- «Над пропастью во лжи.», 748.97kb.
- Мистерия Христа «Мистерия Христа», 1310.9kb.
- Наставления Правителю Раджагрихи из жизни христа звезда Хождение Приход Христа Знаки, 593.46kb.
- Восьмиклассникам, 5.16kb.
- В в. Список произведений: И. С. Тургенев повесть «Первая любовь» Л. Н. Толстой повесть, 189.91kb.
- Литературоведческие термины, 12.01kb.
- Мавшегося усвоением социалистических систем и вопросами радикального изменения общества,, 215.51kb.
- Список литературы на лето для будущих восьмиклассников, 20.5kb.
- Доказательства Божественности Иисуса Христа в полемике со "свидетелями Иеговы" Бегичев, 271.73kb.
1. Преступление без преступника.
Я попросил Степана разъяснить мне этот загадочный «15-й вариант» (пятнадцатая версия преступления), когда преступление налицо, а преступника нет и в помине. Может ли, по его мнению, преступление совершится без преступника? Молодой энтузиаст от криминалистики сам уже несколько дней пребывал в задумчивости. В ответ на мой вопрос он обрушил на меня целый ворох многословных, но равно неубедительных для него же самого объяснений. Все они сводились к тому, что произошедшее могло быть случайностью, крайне маловероятным, но все же случаем.
- Но тогда почему - задал Степан, обращенный самому себе вопрос - компьютер характеризует произошедшее, как преступление? Ведь в исходном понятийном тезаурусе программы преступление определяется наличием умысла. А какой может быть умысел при отсутствии злоумышленника? Замкнутый круг получается.
2. Замкнутый круг.
Попав в своих рассуждениях в тупик, Степан решил на время отложить анализ этого пока неразрешимого феномена и пожелал для начала уменьшить число равно убедительных для программы вариантов преступления.
Для того чтобы программа совершила второй тур отбора, было необходимо загрузить ее дополнительной информацией. Это было узкое место. Было абсолютно неясно, какая дополнительная информация может сдвинуть работу с мертвой точки. Ситуация казалась критической. Конечно, самодеятельный детектив получил интересные, недостижимые традиционными методами результаты. Но конечная цель не была достигнута, преступник не был выявлен.
Однако Степан не унывал. Он в который раз принялся за изучение Дела и одновременно за совершенствование своей программы «Детектив».
Глава 3. Семен Претлегин глазами Марлена. Продолжение
1. Интеллектуальный вираж.
В дополнение к прежнему докладчик сделал следующий, еще более поразивший воображение интеллектуальный вираж. Он предложил рассматривать патриотизм, как самосохранительную функцию государства-голема, а гуманизм, как аналогичную функцию Рода Человеческого - Логоса.
Вот это да! Это смело, это поражает воображение. От такого как не закружиться голове.
2. Бог, как Логос.
Но и на этом интеллектуальные виражи не закончился. Не успели слушатели оправиться от шока, вызванного его предыдущей мыслью, как Претлегин, заявил, следующее:
- Та сущностью, которую лучшая часть человечества именует Господом Богом, вполне может быть тем феноменом, который я называю Логосом ….
- Именно с Богом – продолжил он, немного помолчав, – связывает человечество самые гуманные свои идеалы.
Аудитория, казалось, замерла в оцепенении. Такого не ожидал никто. Многие, наверное, испугались. Это, действительно, было смело, необычно, необычно до ужаса. А страшно стало потому, что последняя мысль докладчика хоть и была очень уж необычной, но казалась слишком убедительной, чтобы ее можно было с порога отвергнуть, пренебречь ею.
3. Снова «черти».
Как только докладчик заговорил о Боге, все трое чертей, как с цепи сорвались. Перебивая друг друга, они, со странным для обитателей ада по этому вопросу единодушием, стали кричать, что докладчик - оголтелый безбожник, что за богохульство его ждет страшная кара.
4. Его неправильно поняли.
Немного помолчав, докладчик оглядел аудиторию.
- Господа, вы меня не совсем верно поняли – заявил он, хотя слушатели молчали, а спорили с ним только виртуальные черти, – у меня нет желания прослыть атеистом, да еще радикальным, к тому же не хотелось бы хоть в малой степени оскорбить чувства верующих.
- Более того, истинная цель, моей мировоззренческой конструкции - удовлетворить всех, даже самых в вопросах основ веры консервативных.
5. Всемогущество Божье.
- Во всех религиях – продолжил он, переведя дыхание, - Господь Бог – это Всеблагой Абсолют, т.е. сущность, наделенная бесконечным могуществом и наделяющая человека, соблюдающего Божьи законы, всеми благами мира. Единый организм - Род Человеческий, или Логос в масштабе существования отдельного человека сущность, несомненно, обладающая бесконечным могуществом, хотя современный человек далеко не всегда это осознает.
- Человеческая особь, воспитанная животным, превращается в животное – вещал докладчик в каком-то странном оцепенении. - Человеком она может стать, только восприняв от родителей язык человеческий. Язык, в котором хранится информация, необходимая для того, чтобы особь, рожденная женщиной, стала человеком.
- И древние, и относительно новые религии – продолжал он - считают Бога силой космической, иногда творцом Вселенной, в других случаях ее Верховным Распорядителем, Главным Менеджером. Но эту особенность человеческих верований я склонен относить к области заблуждений, считать их не более чем суевериями.
- Нет никаких данных – окончил эту часть доклада г-н Претлегин, - свидетельствующих о космическом могуществе той сущности, которую люди называют Богом. А что касается Его всемогущества относительно наших индивидуальных жизней, то оно несомненно. Именно эта сущность делает нас людьми. Мы остаемся людьми, соблюдая гуманистические заповеди Бога. Нарушая их, мы превращаемся в животных……
6. Не кажется убедительным.
Сейчас, по прошествии времени, все это не кажется Марлену таким уж убедительным. Но тогда, аргументы докладчика казались кристально ясными и до предела логичными. Он довольно долго и очень убедительно говорил о языке, о нашей человеческой зависимости от него. Жаль, что большая часть доклада и дискуссии вокруг него безнадежно утрачены. Теперь, по памяти эту безупречную аргументацию, эту железную логику уже не восстановить.
7. Голем и Логос.
- Мы тут обсуждали феномен социального организма или голема – продолжил свой доклад г-н Претлегин. – Голем - это организм, который в стремлении сохранить свою «жизнь» используя эгрегор патриотизма, программирует граждан, убеждая их защищать его интересы.
- Так называемые «патриоты-государственники» - сказал он с не лишенной яда улыбкой на лице - результат программирующей деятельности голема, который таким образом защищает себя. Гибель голема – это разрушение государства, Оно, хотя и приносит его подданным многочисленные беды, все же не грозит гибелью человечеству.
- Иное дело Логос – продолжил докладчик. - Его смерть – это гибель вида homo sapiens. Логос может погибнуть и без физического уничтожения людей, как биологического вида. Если же человеческие детеныши по какой-то причине будут начинать жизнь без опеки взрослых, вид homo sapiens исчезнет.
- Любовь христианская «придумана» Логосом для того, чтобы сохранить человечество. Любовь для самосохранения Логоса играет ту же роль, что патриотизм для самосохранения голема – закончил он.
8. Черти-патриоты.
Услышав нелестное о патриотизме, виртуальные оппоненты докладчика пришли в неистовство. Крик поднялся такой, что разобрать их претензии вообще не было никакой возможности. Ясно было одно, тот, кто руководит хором чертей, не только православный фундаменталист, но и ура-патриот.
Не будучи в состоянии из-за этого непрекращающегося ора продолжать свой доклад, г-н Претлегин почел за лучшее его закончить, ибо основное он уже изложил.
9. Самое главное.
Но самое, как впоследствии оказалось, главное, было сказано г-ном Претлегиным между прочим, вскользь, на что, естественно, тогда никто не обратил внимания. А ведь докладчик упомянул, что они с Тарасом Ивановичем планируют тестировать компьютерную систему усадьбы на предмет наличия в ней голема.
Глава 4 Доклад Претлегина в восприятии автора
1. Продолжение идей академика.
Собственно то, о чем говорил в своем докладе г-н Претлегин, было естественным продолжением идей академика Рахманинова. Академик объяснил нам, что такое с его точки зрения жизнь. Он очень четко сформулировал свое представление о живом организме в самом общем виде этого явления. По Рахманинову живой организм – это система связанных между собой элементов, активно сохраняющая свою структуру. Так под понятие «организм» попали и муравейник с пчелиным роем. Г-н Претлегин, двигаясь по этому пути, зачислил сюда и государства.
2. Претлегин пошел дальше.
Академик в своем докладе утверждал, что размножение – функция не отдельного организма, а единого организма биологического вида. Претлегин пошел дальше, он заявил, что патриотизм и гуманизм – это функции соответственно голема и Логоса. Логично? Вполне.
3. Идеи Сидерского.
Но амбициозный аналитик г-н Претлегин позволил себе шагнуть еще дальше, хотя поначалу этого, вроде бы, никто и не заметил. Он очень аккуратно (как и подобает ученику и последователю академика, осторожного и умелого провокатора от науки) перекинул мосток к тому, о чем рассказывал библеист профессор Сидерский в первый день конференции. Он без особого нажима, но весьма недвусмысленно, дал понять, что голем и есть реальное воплощение абстрактной идеи антихриста.
- Более сложно было разглядеть в Логосе Бога. И, тем не менее, если быть последовательными в своих рассуждениях, такой вывод неизбежен - заявил он напоследок.
4. Это требовало осмысления.
Это требовало осмысления. Но не согласиться с выводами аналитика было трудно. Образность доклада профессора Сидерского служила сильным эмоциональным доказательством претлегинской правоты. По-сути вся деятельность голема-государства – это создание пустых надуманных лишенных подлинной жизни форм. Это ли не основная характеристика антихриста? Основная идея Христа – это гуманизм. Но не гуманизм ли самозащита Разумного Человечества от самоуничтожения? Не это ли защитная функция Логоса?
Удивительно, но эскапады чертей, которых на этот раз было трое и все они неистовали гораздо более прежнего, не оставили вообще никакого впечатления. Наверное потому, что кроме шума во время доклада Претлегина они вообще ничего не производили.
5. Прав ли Претлегин?
Идеи Претлегина, вызывающе нетривиальные, откровенно противостоящие общепринятому мнению, заслуживают серьезнейшего внимания. В сущности, докладчик попытался отыскать источники человеческих представлений о Боге и Антихристе.
Претлегин утверждает, что государственный организм (в его терминологии – голем) - это Антихрист, а единый организм - Род Человеческий (по Претлегину – Логос) и есть Бог. Обе гипотезы, прямо скажем, мало обоснованны и выглядят, как построения, мягко говоря, совершенно произвольные.
Хотя некоторые основания для них все же имеются. Государство действительно порождает пустые формы. Но ведь не только оно. Их часто порождает искусство и даже философия. Еще сложнее с гипотезой о том, что Логос - это Бог. Сакральные представления человечества слишком высоки и абстрактны, слишком идеальны, чтобы соотносить их с любой земной реальностью.
Да, все мы вместе составляем Род Человеческий, или по Претлегину Логос, но это вовсе не означает, что он, Логос, и есть обожествляемое нами Высшее Существо. Хотя бы потому, что мы наделяем Бога атрибутами абсолюта, а Человечество ими явно не наделено.
С другой стороны, иных серьезных претендентов на то, чтобы быть источником человеческих представлений о Божестве, сегодня не существует. Поэтому, отказавшись от претлегинской гипотезы, мы вынуждены ограничивать свои представления о Боге либо околонаучным бредом эзотериков, либо мистическими фантазиями, эмоционально насыщенными, но лишенными всех и всяческих реальных оснований. Что вряд ли разумно. Хотя бы потому, что крайне непродуктивно, так как закрывает путь к рациональному познанию и сокровенных тайн природы, и высших ценностей человека.
Глава 5. Дискуссия о големах
(Вспоминая прошедшую конференцию)
1. Разошлись в задумчивости.
О том, как воспринимала слова Претлегина аудитория, можно было понять по тому, что все слушатели напряженно молчали. Слушатели задумались. Задумались над философским смыслом изложенного. Однако никто и предположить не мог, что теоретические, более того, по общему мнению, скорее гипотетические, чем отражающие конкретную реальность положения, выдвинутые докладчиком, обернутся трагедией.
По окончании доклада присутствующие, вопреки обычаю, разошлись в глубокой задумчивости. Ведущий, г-н Письменный, жертва будущих трагических событий из-за связанных с идеями доклада интеллектуальных переживаний находился в состоянии близком к трансу. Поняв, что заседание продолжать бессмысленно, он не стал никого задерживать. Было ясно, что людям нужно все обдумать, что дискуссия начнется не ранее, чем за вечерним чаем.
2. Вечером в гостиной.
Что происходило вечером в гостиной описать очень трудно. Трудно, но придется, причем исключительно по памяти, ибо большая часть материалов этого бурного диспута была безвозвратно утрачена. Все в гостиной были возбуждены настолько, что даже строгий до привередливости Тарас Иванович не мог справиться с аудиторией, и навести хотя бы подобие порядка. И конечно жару добавляли виртуальные черти, которые (все трое) бесились на этот раз на экране большого монитора.
Да, словесный бой был нешутошный, казалось, все сражаются против всех. Возмущались все. Но при этом все без исключения были категорически не согласны друг с другом.
3. Мнение «патриотов».
Оно и понятно, доклад задел всех. Патриоты-государственники были возмущены наездом на их святыни. «Государство» и «патриотизм» - для них священные коровы. Утверждать, что государство – какой-то примитивный, на интеллектуальном уровне инфузории организм, а патриотизм – это просто самосохранительная функция этой жалкой «инфузории», это надо же? Можно ли больнее оскорбить светлые чувства патриотов?
Утверждение г-на Претлегина, что гуманизм не более чем охранительная функция Логоса, патриоты приняли на ура. Правда, они предложили уточнение:
- Не всего человечества, а только слабой, нежизнеспособной его части. А поскольку нежизнеспособная часть человечества обречена на вымирание, вместе с ней отомрет и этот жалкий буржуазный гуманизм.
- На его смену придет гуманизм национально-ориентированный – говорили они, - в котором нет места не только духу всепрощения и жалкой «любви» ко всем и вся, в нем не должно быть места унижающему националиста состраданию.
Естественно, что черти с экрана бурно поддерживали патриотов.
4. Мнение демократов.
Их оппоненты оказались возмущены не менее. Эти тоже были согласны не со всем сказанным докладчиком. Мысли о государстве и патриотизме были встречены ими с одобрением. Но считать гуманизм функцией - это было, по их мнению, верхом цинизма. Перевозбужденные экранные черти слова демократов встречали возмущенным ревом и свистом.
Люди верующие были не просто возмущены, а находились на грани нервного срыва от негодования из-за заявления докладчика, что Логос и есть Бог. Особенно их возмущало неоправданное, по их мнению, использование Претлегиным слова Логос. Атеисты тоже не приняли эту мысль докладчика. По их мнению, протаскивать идею бога в любой форме – есть обскурантизм и поповщина.
Удивительно, но спорщики на этот раз не разбились, как обычно, на противоборствующие лагеря. Нет, это было бы слишком просто. Все было гораздо сложней, каждый участник дискуссии находил свои аргументы за и против тезисов г-на Претлегина. И каждый был категорически не согласен с высказываниями своих оппонентов, причем, как из противоположного, так из своего собственного лагеря.
5. Виртуальная сущность, способная на убийство.
Спорили отчаянно. Причем претензии спорщики предъявляли не к докладчику, скромно сидевшему в сторонке, а к Тарасу Ивановичу, который в первую половину вечерней дискуссии никак не вмешивался, а только старался ее упорядочить, привести ее бурный поток в четкий, с различимыми позициями дискутантов, диспут.
Но никто из спорщиков даже не догадывался, что обсуждаемая ими, целиком, по их мнению, виртуальная сущность, сугубая абстракция, никак не соприкасающаяся с конкретной реальностью (а только отражающая некие общественные тенденции) обернется конкретной материальной силой, способной нанести серьезный урон и даже совершить убийство любопытного, посягнувшего на тайны ее.
6. Рок.
О виртуальной сущности никто не догадывался, но вполне реальная злоба владела людьми. Казалось, в жизнь Тараса Ивановича вмешался рок. Неисповедимые пути неумолимо толкали спорящих к ничем не оправданному озлоблению против него. И это озлобление постепенно переходило в плохо скрываемую ненависть.
Что это было? Что двигало людьми? Что за набирающая силу гроза нависала над головой Тараса Ивановича?
Глава 6. Психология преступления
1. Психология преступления.
И успех пришел уже на шестой день. Правда, этого Степан добился путем запредельного, нечеловеческого напряжения. Как это ему удалось, для меня, и сегодня, является секретом, но он обучил компьютер разбираться в психологии преступления.
Не знал, что познания Степана Фомича в психологии столь глубоки и обширны. Однако, как фантастично это бы не казалось, Степе удалось в кратчайший срок составить тесты, выявляющие психологические особенности обследуемых.
Эти тесты позволили отделить агнцев от козлищ. Отделить людей, психологический строй личности которых, делает для них невозможным совершать некоторые поступки, от тех людей, для которых это возможно.
2. Холмс или Мегре?
Я в шутку спросил психолога-любителя, помогло ли ему чтение детективов и каких именно? Не Конан Дойль ли его вдохновлял? Степан с совершенно неприсущей ему серьезностью ответил, что все истории про Шерлока Холмса и доктора Ватсона совершенно неубедительны логически. В них выстраивается одна, вроде бы, вполне логичная версия преступления, но абсолютно не учитывается, что с той же степенью вероятности возможны и другие версии. А психологический рисунок преступления вообще не анализируется, также, как и ментальные особенности подозреваемых.
Иное дело Жорж Сименон. В его романах до такой степени достоверно проанализирована психология преступления, что иные версии, помимо той, что предлагает его инспектор Мегре, кажутся совершенно нереальными.
3. Из восьми осталось трое.
С согласия прокуратуры он подверг тестированию 8 человек, оказавшихся под подозрением первой версии его программы. В результате подозрения с 5-ти человек были сняты. Подозреваемых осталось трое. Результат был налицо, но и эта работа не привела исследователя к финалу.
Глава 7. Дискуссия о свободе выбора
(Вспоминая прошедшую конференцию)
1. Проблема свободы выбора.
Интерес представляют все повороты той дискуссии, что разгорелась вечером второго дня конференции. И, конечно, не худо было бы познакомить читателя с ними во всех подробностях. Но записи отсутствуют, поэтому попытаюсь изложить по памяти хотя бы самую интересную их часть. По общему мнению, самая увлекательная часть дискуссии была та, что неожиданно свернула к теме свободы выбора. Впрочем, говорить о полной неожиданности такого поворота не приходится. О чем бы не возник в любой компании спор с философским уклоном, он неизбежно споткнется на этой непростой теме.
Оно и неудивительно. Свободны ли мы в своем выборе - это вопрос вопросов. Вокруг этой проблемы и развернулись основные баталии. Из доклада Претлегина следовало, что принятие человеком жертвенно-гуманистического альтруистического решения не свободный его выбор, а проявление самосохранительной функции Логоса.
2. Аргумент Григория.
Несмотря на присущую ему стеснительность, начал эту часть дискуссии, местный интеллектуал Григорий Грошев. Он с удивительной горячностью изложил свои претензии к докладчику:
- Во-первых, - заявил он с несвойственной ему категоричностью - человечество, как социальный феномен, не является, по крайней мере, на сегодняшний день единым организмом ни в каких смыслах. А поэтому говорить о функциях несуществующего организма, по меньшей мере, некорректно.
3. Ответ архивариуса.
На что неожиданно резко, с непонятным ядом в голосе ответил Тарас Иванович:
- Человечество сегодня конечно не является организмом в полном смысле этого слова, но представляет собой некий протоорганизм, то есть сложно организованную информационную систему, в недрах которой вполне могли зародиться некие протофункции.
- И если это задевает уважаемого участника в моральном смысле - добавил он с улыбкой - то эти свои эмоции не след переносить на уровень строго научного обсуждения.
Бедный Гриша был вконец обескуражен неожиданно резкой отповедью своего соперника. Мы все тоже. Мягкий характером, Григорий, вроде бы не должен был загореться жаждой мести за публичное унижение. Хотя, кто знает? Чужая душа – потемки.
4. Писатель-патриот.
Но тут в спор вступил горячий полемист г-н Просящев. Писатель-патриот сначала довольно спокойно, но постепенно, по своему обычаю все больше и больше накаляясь, заявил:
- По моему мнению, гуманизм – это действительно функция отмирающей общественной структуры, а именно либерального социального организма. И о том, что либералы отнюдь не свободны в своих заявлениях и действиях, а выполняют волю командующего ими некоего «либерального организма» я догадывался давно.
- И спасибо стороннику патриотов г-ну Претлегину, которого здесь ошибочно записывали, чуть ли не в демократы и либералы, - добавил он - за доклад, четко расставляющий акценты.
- Но - продолжил он, постепенно заводясь – называть патриотизм функцией кощунственно. Патриотизм – это свободный выбор истинных патриотов.
5. Философ-патриот.
Философ-патриот Подпругин подошел к проблеме с неожиданной для всех стороны:
- Меня нисколько не смущает тезис г-на Претлегина о государстве, как об организме. И нация – заявил он – тоже социальный организм, а патриотизм и национализм естественные функции этих организмов. А эту пресловутую «свободу воли» оставим безответственным глобалистам и безродным космополитам.
6. Горячие споры.
Но тут в полемику вступили сразу все. Гвалт стоял непомерный. Г-ну Письменному с большим трудом удалось утихомирить чесную компанию. Но поскольку слова запросили одновременно человек десять, пришлось каждому дать возможность выразить свою мысль одной единственной фразой. Фраз оказалось так много, текли они с такой скоростью, что Бедному Тарасу Ивановичу пришлось отказаться от своего решения, ограничивающего словоизвержения полемистов, и вновь вернуть им их законные три минуты на выступление. Но и это не успокоило горячих спорщиков. Схватывались буквально все со всеми, не взирая ни на какие идейные, политические, и даже этические преграды.
7.Он опять полез на рожон.
Что за рок преследовал все дни конференции Тараса Ивановича, понять совершенно невозможно. Казалось бы, совершенно ясно, что, вступая в спор по поводу претлегинского доклада, г-н Письменный хотел примирить и враждующие лагеря между собой, и оба лагеря с докладчиком. Но из этого ровно ничего не вышло, все участники спора с удивительным единодушием накинулись на него самого. Хотя то, что он сказал, казалось бы, ни в коей мере не задевало ни одну из сторон конфликта. Он просто пытался пояснить термин «мертвые формы»:
- Что такое «мертвые формы» - спрашивал он аудиторию? - Когда многоклеточный организм «строит» клетки, или муравейник «строит» муравьев – это просто иные формы жизни, это живое. А если государство-голем «строит» человека – это смерть его духа?
- Но это так только с нашей европейской точки зрения. – отвечал он самому себе. – Правда и здесь есть исключения, но уж больно экстравагантные, например Сартр с его «свободой в тюрьме».
- А японец – продолжил он, - преданный член своей корпорации, в ее недрах в свободное время в индивидуальном порядке наслаждается сакурой, дзен-буддизмом и прочее.
- Выходит – окончил архивариус свое выступление, - для японца «система» – не смерть духа. Скученные в пространстве островитяне в тюрьме, в армии и, наверное, даже при полном коммунизме, могут найти островки в пространстве и времени для индивидуального медитирования. И оставаться людьми в полном смысле этого слова.
8. Спор продолжался долго.
На эту эскападу г-на архивариуса присутствующие ответили чуть ли не сплошным ревом. Это было больше, чем общее возмущение – это было какое-то коллективное помешательство. Хотя, казалось бы, в этом выступлении Тарас Иванович лично никого не задел.
Спор продолжался так долго, что к его окончанию большинство его участников начали сипеть, а некоторые вообще потеряли голос. Как ни странно, но даже в этой своей беде спорщики обвиняли Тараса Ивановича в чем - в чем, но в этом совершенно неповинного, ибо он, как мог, пытался утихомирить особо ретивых дискуссантов.
Удивительно, но в этой части дискуссии виртуальные спорщики не принимали никакого участия. Но и без них было достаточно шумно.
Поздним вечером в гостиной стало заметно тише. Все так накричались, что сил более не оставалось ни у кого. Да и голоса многие сорвали основательно. Но эмоции продолжали захлестывать. И пришло время ядовитых реплик, произнесенных тихими от усталости и по-прежнему полными ярости от накопившейся злости голосами. Потом разошлись очень недовольные друг другом.
9. Опять чудеса.
На следующий день споры по докладу г-на Претлегина безусловно бы разгорелись с новой силой уже за утренним чаем. Однако этой интереснейшей дискуссии не суждено было продолжиться. Во-первых, вызванный телефонным звонком докладчик отбыл на рассвете по какому-то своему неотложному делу. Во-вторых, оказалось, что все участники конференции (даже те, кто не принимал участие в вечернем диспуте) лишились голоса.
Чудесный чай Ефросиньи Серафимовны (местной целительницы, давно состоящей в штате олигарха) в первый раз за все годы, вопреки принятому в особняке ритуалу, пили молча. Баба Фрося сочувственно, с пониманием глядела на гостей. И только после чая, когда каждый обнаружил у себя в кармане иконку с изображением особо почитаемого старушкой святого Горлания Египетского, ко всем вернулся голос.