«… идея нации не то, что она сама думает о себе во времени, но то, что Бог думает о ней в вечности»
| Вид материала | Документы |
- 153. Мысль – это следствие желания, 8.44kb.
- Название. Год. Цвет. Хронометраж, 1090.94kb.
- Мбоу «Гляденская оош №11», 109.46kb.
- Демоверси я репетиционного экзамена по русскому языку для учащихся 8 класса, 44.09kb.
- «Кем быть», 18.96kb.
- Притча о гусенице, 30.75kb.
- Принцесса и дракон, 581.84kb.
- Темы: а отношение к посетителям б что думает посетитель когда Гир договаривается, 44.54kb.
- Шаймердинова Н. Г, 116.82kb.
- Лекция 5: стратегический тип поведения, 202.37kb.
| (Материал взят с сайта Федеральной службы государственной статистики ссылка скрыта) 
// Вестник Мэра и Правительства Москвы.- 2005.- N 26.
// Международная жизнь. - 1998. - N6.-С.17-25.
// Москва. - 2006. - N4.-С.179-191.
/ В. Петровский // Международная жизнь. - 2006. - № 3.-С. 121-128.
// Международная жизнь. - 2006. - № 11.-С. 9-16. II. Мировые диаспоры и внешняя политика России Диаспора может стать мостом укрепления двусторонних отношений между государством проживания и «исторической родиной» Консолидированная, обладающая высоким организационным и финансовым потенциалом диаспора может не только успешно сохранять и развивать свою этнокультурную самобытность, но и стать реальным "мостом" укрепления двусторонних отношений между государством проживания и "исторической родиной". Иногда возможности диаспоры существенно превосходят экономический и политический потенциал страны ее происхождения. В таких случаях диаспора способна не только оказывать экономическую и гуманитарную поддержку "исторической родине", но и являться институтом лоббирования ее национальных интересов. Отметим и то, что усиление взаимосвязи и взаимозависимости государств, нарастание миграционных потоков ведут к тому, что диаспоральность становится неотъемлемым атрибутом жизни современного общества. Несмотря на широкую распространенность термина "диаспора" в научной, а особенно в публицистической литературе, четкой дефиниции этого понятия нет. Анализ показывает, что принадлежность к диаспоре в большинстве случаев определяется этнической самоидентификацией, нередко вытесняющей такие системообразующие признаки, как общность языка, религии и даже объективные этнические характеристики. Так, большинство представителей современной армянской диаспоры в странах дальнего зарубежья не владеют армянским языком, тем не менее, считают себя армянами; 54,5 процента ассирийцев в Москве русским языком владеют лучше, чем ассирийским, но определяют себя как "российских ассирийцев". В российской диаспоре дальнего зарубежья есть не только последователи православия, но и протестанты; далеко не всех представителей еврейской диаспоры можно отнести к правоверным иудеям. Самоидентификация может не совпадать с объективными этническими характеристиками. Так, 2/3 представителей "русской" диаспоры Аргентины - это украинцы, белорусы, поляки (потомки выходцев с территории Российской империи, считающие себя русскими). Часть русских общин за рубежом составляют представители народов, проживающих в России, нерусскими не являющиеся (татары, финно-угры и т.п.). Таким образом, диаспора — это этнокультурный феномен, возникающий на основе этнических групп, проживающих за пределами "исторической родины", в различных государствах, но ''самоидентифицирующих себя с одним народом. Обязательными компонентами диаспоральности являются: представление о "государстве исхода" (либо его символе) и стремление сохранить с ним связь, причем чаще всего не в физическом смысле (идея "собирания", возвращения), а в духовном; создание институтов, призванных обеспечить сохранение и развитие диаспоры, в том числе международного характера; наличие стратегии взаимодействия с государственными институтами как страны проживания, так и "титульного" государства. Европа в ХХ веке дважды подвергалась коренному, крупномасштабному размежеванию территорий по национальному признаку. Оба раза это происходило одновременно с распадом империй. Вследствие чего на сложившуюся этнодемографическую карту континента накладывался новый политический чертеж. В начале века эти события были обусловлены продолжавшимся разложением Оттоманской империи, с одной стороны, а с другой - развалом в результате Первой мировой войны Габсбургской и Романовской великодержавных монархий. Второе крупное размежевание произошло совсем недавно после краха восточноевропейских коммунистических режимов. Перестали существовать такие федеральные по форме государства как Советский Союз, Югославия и Чехословакия. На их месте появился целый ряд новых или воссозданных государств. Начавшийся в 90-х гг. процесс перекройки политической карты еще не завершился. Пересмотр политических границ ни прежде, ни в наше время не снял напряженности в сфере национальных отношений. Как бы ни были проведены границы, всегда будут существовать этнические группы, проживающие за пределами своего национального государства. В этой связи часто упоминаются венгры, почти три миллиона которых пребывают в сопредельных с Венгрией странах. Множество примеров предоставляют народы, населяющие страны, отделившиеся от Югославии. В настоящее время практически все государства, имеющие зарубежные диаспоры, разработали в той или иной форме и реализуют на практике программы взаимодействия с ними. Но правовое поле для подобного взаимодействия крайне сужено. Так, существуют нормы, регулирующие обязательства государств в сфере защиты прав и свобод национальных меньшинств. "Непредставленные народы", "национальные меньшинства" — это термины сегодняшнего международного права, не снимающие проблему диаспор, а фиксирующие необходимость обновлять подходы к ней. Прежде всего "национальное меньшинство" — понятие, употребляемое применительно к конкретной этнической группе в конкретном государстве. К примеру, мы можем обозначить российских евреев как "национальное меньшинство", но нельзя применить этот термин по отношению ко всей мировой еврейской диаспоре, обладающей надгосударственными институциональными структурами и играющей особую роль в системе международных связей. Диаспоры, раздробленные на "национальные меньшинства" в разных государствах, есть явление общемирового уровня, и в этом смысле два понятия "диаспора" и "национальное меньшинство" совпадают лишь отчасти. Не случайно специалисты обозначают диаспору как форму существования этнокультурной традиции, освобожденную от скованности государством. Но диаспора это не только форма, механизм и средство существования исторически сложившихся сообществ, но и политический инструмент. Об этом свидетельствует опыт развития мировых диаспор. Причем критерием принадлежности к ним является не только количественный показатель и ареал расселения. Гораздо важнее внутренний потенциал, позволяющий оказывать влияние не только на политические и экономические процессы в стране проживания, но и на межгосударственные отношения. Прежде всего влиять на политику отдельных стран и мирового сообщества в целом (в том числе через международные диаспоральные объединения) в отношении "страны исхода". Большой опыт в этой связи, накоплен армянской, еврейской, китайской и некоторыми другими диаспорами. По оценкам лидеров международных армянских объединений, чувство ответственности за судьбу Армении и готовность ей помогать являются главным критерием принадлежности к диаспоре. Характерно в этой связи высказывание известного культурного и общественного деятеля Ш. Азнавура: "Рождение, вероисповедание — это важно, но если ты армянин — помогай Армении, как это делают французские армяне или армяне США. Армянская диаспора в зарубежных государствах, прежде всего в США, накопила солидный опыт по лоббированию политических и экономических интересов Республики Армения. Создан ряд активно действующих организаций, в том числе международного уровня, оказывающих финансовую и гуманитарную помощь. Среди таковых объединений — Армянский фонд (США). Армянская диаспора успешно выполняет функции "моста" между страной проживания и Арменией, содействует защите национальных интересов Армении, хотя далеко не всегда позитивно оценивает политические и экономические шаги ее руководства. В свою очередь, западная армянская диаспора пытается влиять на внешнюю политику Республики Армения, ориентируя ее лидеров на более тесную интеграцию со странами их проживания. Отмечают, что армянская диаспора в странах Балтии и СНГ не обладает таким солидным политическим и финансовым потенциалом, как западная, но выглядит гораздо сплоченней и дееспособней, чем объединения российской диаспоры в новых независимых государствах. Не случайно страны ближнего зарубежья пытаются использовать потенциал армянских общин, прежде всего для укрепления экономических и культурных связей с США и другими зарубежными странами ее проживания. Генезис китайской диаспоры насчитывает несколько веков. Ее формирование в странах Южной и Юго-Восточной Азии относится к эпохе Мин (1368—1644). В XIX столетии после опиумных войн, положивших конец изоляции маньчжурского Китая, эмиграция приняла гигантские масштабы. В настоящее время несколько миллионов китайцев проживает в Таиланде, Индонезии, Мьянме и других странах ЮВА. В Малайзии китайцы составляют 35% населения и фактически являются государствообразующей этнической группой. В США численность китайцев достигает миллиона человек, больше половины из которых проживает в Калифорнии и на Гавайских островах. Потенциал китайской диаспоры, в первую очередь экономический, достаточно давно используется китайскими лидерами не только для привлечения денежных средств в Китай, но и для обеспечения национального присутствия в странах проживания диаспоры. Формула "китаец везде китаец" не только обеспечивает высокую степень диаспоральной консолидации, но и достаточно эффективную систему взаимодействия с "исторической родиной" и китайскими общинами в других странах. Мировые диаспоры являют собой не только модель этнического выживания, но и модель оптимального взаимодействия с "исторической родиной", при которой диаспоры ощущают моральную ответственность за судьбу "страны исхода", а та, в свою очередь, стремится использовать потенциал диаспоры для расширения своего экономического и культурного присутствия в зарубежных странах. Существующая практика взаимодействия государств с зарубежными диаспорами позволяет выявить несколько тенденций: отход (официально декларируемый либо фактический) от осуществления репатриационной (возвращение эмигрантов в страну их происхождения с восстановлением в правах гражданства) политики как основной задачи взаимодействия с диаспорой; сочетание патерналистской (покровительство, опека) политики с прагматическим подходом, предполагающим использование потенциала диаспоры; создание и укрепление системы диалогов с зарубежными диаспоральными объединениями. Репатриационная политика — это то, через что на начальном этапе прошли многие страны, имеющие диаспору. Так, во Франции конца 50-х и 60-х годов главной проблемой в отношении соотечественников была организация репатриации "заморских французов", возвращавшихся в метрополию. В совсем недавнем прошлом репатриационная политика практиковалась ФРГ. Льготы для реэмигрантов законодательно закреплены и КНР. Практика взаимодействия еврейской диаспоры с "исторической родиной" имеет многовековую историю. По оценкам израильских исследователей, большинство евреев продолжает жить в диаспоре, концентрируясь в странах высокого экономического и культурного уровня. При этом происходят два противоречивых процесса: ускорение в странах рассеяния и ассимиляция, а с другой стороны, усиливается интерес к культурному наследию еврейского народа, не ведущий, однако, в большинстве случаев к смене страны проживания. Еврейская диаспора институциолизирована на международном уровне (Всемирный еврейский конгресс, Женевский еврейский конгресс и т.п.), представлена в ряде международных организаций, в том числе в ООН и ЮНИСЕФ, что дает ей дополнительные возможности для влияния на политические и гуманитарные процессы, происходящие в современном мире. В настоящее время лишь Государство Израиль официально декларирует репатриацию как основную задачу в отношениях с диаспорой. Однако, насколько отражают эти декларации реально сложившуюся ситуацию? Официально политика Израиля в отношении соотечественников регулируется «Законом о возвращении» 1950 года, который предоставляет право на жительство в Израиле всем лицам еврейской национальности, за редким исключением, оговоренным законом. Что в израильской модели важно для России? Во-первых, израильский опыт показывает, что в современных условиях репатриационная модель не только не решает проблемы сохранения этноса, но и создает дополнительные сложности. Во-вторых, очевидно, что в звене «государство-диаспора» последняя является равнодействующим по значимости субъектом, от влияния которой зависит положение государства в системе международных связей. Защита прав и интересов соотечественников провозглашена официальным Будапештом одним из основных направлений своей внешней политики. В конституции страны записано, что «Венгерская Республика ощущает ответственность за судьбы живущих за ее пределами венгров и способствует поддержанию связей между ними и Венгрией – их «исторической родиной». Венгрия является наиболее ярким примером успешной реализации патерналистской идеологии и практики, и все же элементы прагматического подхода к диаспоре присутствуют и в венгерском опыте. Несмотря на то, что в официальных документах не содержится определения венгерской диаспоры как фактора национального и экономического присутствия в зарубежных странах, на практике Будапешту удалось выстроить достаточно слаженную систему регулярного диалога с организациями зарубежных венгров, благодаря которому диаспора берет на себя лоббистские функции. Прагматический подход наиболее полно демонстрируется Китаем, активно использующим политический, экономический и культурный потенциал зарубежных китайцев и созданных ими диаспоральных объединений. Китайские власти с незапамятных времен не упускали из поля зрения эмигрантов, стремясь извлечь из связей с ними максимальные выгоды для Срединной империи. Любой китаец, покинувший ее пределы, продолжал рассматриваться как ее подданный. В 1909 году сложившаяся традиция была закреплена законодательным путем, когда в основу определения китайского гражданства был положен "принцип крови". Больше половины иностранных капиталовложений в китайскую экономику приходится на хуацяо (так называют выходцев из ссылка скрыта, проживающих в других странах. К ним относятся как граждане КНР, временно проживающие за границей, так и потомки китайских эмигрантов более ранних волн, являющиеся гражданами стран в которых они проживают). Есть случаи, когда эмигранты руководят программами экономического развития целых городов и уездов. До 200 млн. долларов США ежегодно поступает в Китай в виде денежных переводов эмигрантов родственникам. КНР осуществляет сотрудничество с хуацяо в научно-технической сфере. Около половины членов президиума Академии наук КНР, одна треть руководителей ведущих институтов — реэмигранты. Зарубежные китайцы приезжают для чтения лекций, обмена опытом, проведения совместных исследований. Силами хуацяо созданы фонды (на общую сумму свыше 500 млн. долларов) для субсидирования обучения китайской молодежи в университетах США и Западной Европы. В мире существует тенденция к легитимизации отношений с зарубежными диаспорами. Пример — опыт некоторых стран Латинской Америки, большинство которых, в свою очередь, состоит из эмигрантов. Так, в Бразилии введена в действие специальная правительственная программа поддержки соотечественников, проживающих за рубежом. Ее декларируемыми целями являются развитие и укрепление связей с ними, оказание им разносторонней помощи и содействия в сохранении национально-культурных традиций. В то же время отсутствие официальной концепции взаимодействия с диаспорой отнюдь не означает, что государство не осуществляет подобную деятельность через общественные институты либо культурные организации. Подобная модель характерна для Индии. Экономический потенциал 20 млн. выходцев из Индии, проживающих в странах ЮВА, Великобритании и других государствах, примерно равен ВНП всей Индии, а размещенный среди индийской диаспоры в 1998 году заем в 2 млрд. долларов принес стране 4,1 млрд. долларов. Контакты с диаспорой осуществляет Конфедерация индийской промышленности, задачей которой является проведение мониторинга в среде индийской эмиграции и доведение его до сведения правительства. Распад СССР, Югославии, Чехословакии привел к возникновению новых диаспор в Европе и Евразии, большая часть которых находится в стадии становления, но, тем не менее, оказывает определенное влияние на развитие ситуации в регионе. Некоторые из новых диаспор имеют ярко выраженный конфликтогенный потенциал, что подтвердили события в Косово. Именно защита албанской общины стала "обоснованием" военного конфликта с участием сил НАТО. В свою очередь, целый ряд новых независимых государств объявили себя национальными государствами, что в условиях полиэтничности несет в себе угрозу внутриполитической стабильности. В целом в странах СНГ и Балтии 17% русских и 15% титульных национальностей других новых государств оказались за пределами своей "этнической родины". За период с 1992 по 1999 год во многих странах нового зарубежья были разработаны программы либо определены направления взаимодействия с собственными диаспорами на постсоветском пространстве, где речь, в отличие от аналогичных документов, принятых в России, идет не столько о "защите соотечественников", сколько об использовании диаспорального потенциала. Защита прав и интересов соотечественников за рубежом провозглашена официальным Баку одним из приоритетных направлений своей внешней политики. В ряде министерств и ведомств Азербайджанской Республики, осуществляющих контакты с зарубежьем, созданы специальные подразделения, отвечающие за взаимодействие с авторитетными представителями азербайджанской диаспоры. Анализ деятельности "новых" диаспор в России показывает, что многие из них пытаются брать на себя не только защиту интересов "этнической родины", но и содействовать развитию межгосударственных отношений. Фонд "Казахская диаспора" проводит работу по идеологической поддержке казахской государственности, пропагандирует идею общности народов, населяющих евразийское пространство. Руководство объединения "Грузины в России" в качестве одной из основных задач определяет влияние на формирование общественного мнения в России по поводу событий, происходящих в Грузии, состояния и развития российско-грузинских отношений. К сожалению, Россия до сих пор не имеет четкой концепции взаимодействия с диаспоральными организациями на своей территории, объединяющими выходцев из республик бывшего СССР, как с инструментом развития межгосударственных отношений. В результате не используется целый пласт возможностей. К примеру, большое количество нерешенных проблем в межгосударственных отношениях требует от российских политиков более внимательного подхода к латышской, литовской, эстонской диаспорам как потенциальным участникам российско-балтийского диалога. Отметим, что немногочисленное, но достаточно консолидированное эстонское лобби Москвы пытается активно влиять на развитие российско-эстонских отношений, в том числе и на решение таких острых вопросов, как проблемы безопасности, границ и т.п. Балтийские объединения в России поддерживают тесные контакты с балтийскими диаспорами других государств, имеющими не только опыт этнического выживания в инонациональной среде, но и продуктивного диалога с властями. Так, литовская диаспора США, насчитывающая более 300 тысяч человек, оказывает влияние на развитие американо-литовских отношений, выступая проводником национальных интересов Литвы. О внимании латышского руководства к собственной диаспоре говорит то, что единственная в своем роде должность "атташе по диаспоре" существует именно в посольстве Латвии в России. Инициативу берут на себя другие заинтересованные государства. Так, летом 1998 года на очередном съезде румынской диаспоры, (где в качестве делегатов присутствовали молдаване из России) было заявлено, что Румыния рассматривает молдавскую диаспору как составную часть румынской и считает применительно к ней необходимым проведение патерналистской политики (защита прав и свобод) и осуществление прагматичного подхода, предполагающего использование молдавской (румынской) диаспоры как фактора сближения Румынии и Молдавии, а в перспективе — их воссоединения. В отличие от мировых диаспор, имеющих длительный исторический опыт организационного функционирования, обладающих финансовым потенциалом, влиянием в политических и деловых кругах различных государств мира российская диаспора нового зарубежья находится в стадии становления. Современное состояние русского общественного и общественно-политического движения в СНГ и государствах Балтии характеризуется продолжающимся расколом, соперничеством между крупными различными и мелкими структурами, отсутствием лидеров, способных сплотить наиболее активную часть диаспоры в масштабе республики или хотя бы крупного региона. В отличие от традиционных диаспор в странах дальнего зарубежья русские в новом зарубежье испытывают дискриминацию при реализации гражданских прав, не имеют возможности влиять на принятие решений, касающихся положения российской диаспоры. В большинстве стран нового зарубежья существенно ограничены для представителей нетитульных национальностей (большинство из которых составляют русские и русскоязычные) права: на труд, получение образования на родном языке, на социальное обеспечение. Положение россиян в ряде стран нового зарубежья остается фактором, серьезно осложняющим развитие отношений России с данными государствами. Анализ политики, проводимой руководством стран Балтии, в первую очередь Эстонии и Латвии, показывает, что в ее основе лежит курс на создание этнократических, мононациональных государств. Нет тенденции к улучшению положения нетитульных народов в сфере соблюдения их гражданских, политических, социальных, экономических, культурных прав. По-прежнему наиболее острым в Латвии и Эстонии остается вопрос о приобретении гражданства. Нельзя не отметить, что представители Совета Европы, ОБСЕ и других международных организаций фактически применяют практику двойных стандартов в оценке событий, происходящих в странах Балтии. Построение этнократических государств осуществляется в странах — членах СНГ. Резкое сужение русского культурного, языкового, образовательного, информационного пространства усугублено активизацией деятельности националистических организаций в Казахстане, на Украине, в зонах межэтнических конфликтов, что ставит вопрос о самой возможности сохранения этнической идентичности русскими в странах нового зарубежья. Опыт зарубежных стран показывает, что диаспоры «интересны» государству в первую очередь с этой точки зрения. Причем и государству проживания тоже. Естественно, в том случае, если эти страны хотят иметь нормальные, добрые отношения, развивать и укреплять их. Синдром страха "пятой колонны"' (как иногда называют диаспоральные объединения, имея в виду печальный исторический опыт) в действительности вызван либо неурегулированностью двусторонних отношений, либо имеющимися фактами нарушения прав "национальных меньшинств", которые создают почву для конфликтов. Анализ практики взаимодействия диаспор с "исторической родиной" показывает, что это — процесс двусторонний. Решения в сегодняшней ситуации должны строиться с учетом опыта мировых диаспор и зарубежных государств и включения туда элементов прагматичного подхода к взаимодействию с диаспорами. В настоящее время Россия обладает многочисленной диаспорой, и упускать этот потенциал было бы стратегической ошибкой. 1. Борисова А. "Зарубежные китайцы" [Текст] : [о зарубежной китайской эмиграции] / А. Борисова // Азия и Африка сегодня. - 2002. - N5. - С. 28-33, ил. В настоящее время в различных странах мира насчитывается свыше 30 миллионов выходцев из Китая. На протяжении более чем полувекового периода существования КНР зарубежная китайская эмиграция неизменно была объектом пристального внимания Пекина. Официальный курс КНР в отношении эмиграции. 2. Бутузов А. Судьбы русской диаспоры [Текст] : [о массовой русской иммиграции в Китай в начале XX века] / А. Бутузов // Азия и Африка сегодня. - 2002. - N9. - С. 51-52 : ил. Массовая русская иммиграция в Китай на рубеже XIX - XX веков, связанная со строительством Китайской Восточной железной дороги (КВЖД). Иммиграция после революции 1917 года, в 20-30-е гг. Отношение к русской диаспоре в Китае после образования КНР. 3. Вуколов Н. Ветви одного дерева [Текст]: [о Людмиле Александровне Ландесен - Первом председателе Церковного совета Церкви Сергея Радонежского в Стокгольме. О татарской диаспоре в Швеции] / Н. Вуколов // Международная жизнь. - 2005. - № 10.-С. 137-145. 4. Глушенко Г. Транснационализм мигрантов и перспективы глобального развития [Текст]/ Г. Глушенко // Мировая экономика и международные отношения. - 2005. - N12.-С.50-57. 5. Мальцев В.А. Парадокс Усама бен Ладена [Текст] : [о роли национальных диаспор в глобальном мире] / В. А. Мальцев // Внешнеэкономические связи (EER). - 2006. - N1.-С.22-24. 6. Полоскова Т. Диаспоры и внешняя политика [Текст] : [диаспора может стать "мостом" укрепления двусторонних отношений между государством проживания и "исторической родиной"] / Т. Полоскова // Международная жизнь. - 1999. - N11.-С.71-81. 7. Сингх Манмохан. Речь премьер-министра д-ра Манмохана Сингха на конференции Праваси Бхаратия Дивас - 2006 (День индийской диаспоры) в Хайдерабаде [Текст] : [речь премьер-министра Индии о прошлом и настоящем индийской диаспоры и планах правительства по ее привлечению к экономическому и культурному строительству в Индии] / Сингх Манмохан // Индийский вестник. - 2006. - №2.-С.6-9. 8. Юрлов Ф. Индия в мировой политике [Текст] / Ф. Юрлов // Азия и Африка сегодня. - 2005. - N5. - С.16-22. - Продолжение. Начало см. в N4, 2005г. Индийско-китайские отношения. Сотрудничество Индии с ШОС. Диалог с Европейским союзом. Связи с индийской диаспорой. |