Geum.ru

Валерий Сабитов принципрудр ы

Вид материалаКнига
Подобный материал:
1   ...   12   13   14   15   16   17   18   19   ...   22
20. Путы Манат.

В Таисе Тайменева охватило тяжелое предчувствие. Пропало ощущение родства с горами. Проезжая через город, он попросил водителя остановить машину у памятной гостиницы. Оглядывая особняк напротив, по-прежнему пустой и неприютный, Николай впервые после возвращения с острова Пасхи уловил запах отсутствующего в воздухе дыма. Улицы города в свете яркого солнца приобрели зловещую фиолетовую окраску. В эти секунды Тайменев начал понимать, в чем дело: он приблизился к изнанке мира, обычно прячущейся за палитрой быстро тускнеющих веселых красок.

Неуверенность в себе, сомнения в пригодности для операции, в которой он вопреки желанию оказался одной из центральных фигур... Пол советовал отбрасывать подобные переживания. Но как? Вспомнился Дмитрий Николаевич Вашков, его бледная добрая улыбка. Что за дни были! Учись себе, шлифуйся, - и никаких проблем. А сейчас? Столько людей вокруг, попробуй разберись, и у каждого секреты. Да и Дмитрий Николаевич имеет свои странности. Николай ни разу не видел его обнаженным на солнце, он никогда не купался в море. Интересная причуда. Теперь не спросить, почему человек боится солнца и воды.

А как он любит готовить! Особенно печеную рыбу на открытом огне во внутреннем дворике. От рыбного духа скорпионы разбегались. Дмитрий Николаевич готов был есть печеную рыбу ежедневно и приучал к тому Николая. В результате Тайменев долгое время на нее смотреть не мог. А вот сейчас с удовольствием взял бы из рук Вашкова горячий, с черной запекшейся кожицей кусок тунца. И послушал бы рассказ о загадках арабского языка, о цивилизаторском влиянии когда-то Счастливой Аравии на культуру западного мира.

И ощутить бы еще разок то неповторимое, что пронизало его у мечети в поселке Фукум в волшебную Ночь Могущества. Но суета! Поездки, встречи, переговоры, консультации, топографические карты, базы, склады, явки, обзоры, анализы... Не остановиться, не задуматься...

Запахло гарью? Ответ на вопрос прост: видно, кто-то готовит дрова для жертвенного костра, а он пропустил мимо что-то важное. Надо бы сосредоточиться.

- Нигде ничего не горит, Аббас?

Водитель покосился на него, промолчал. Обиделся, принял на свой счет, как недоверие к его водительским качествам.

- Куда теперь, Николай Васильевич? - сухо спросил он, - Полгорода проехали.

- Не обижайся, такой у меня нос. Иногда кажется, что дымом пахнет, - сказал Николай и назвал адрес на окраине.


Хозяин конспиративной явки Ордена Стражи Хасан, жилистый, коричневый до черноты сорокалетний араб, встретил полномочного гостя неожиданно угрюмо, неприветливо. Машина могла понадобиться в любое время, и Тайменев попросил Хасана приютить и водителя. Тот исподлобья осмотрел фигуру Аббаса, задержался взглядом на старой штопаной юбке и произнес недовольно:

- Хорошо.

Дом оказался приличным, не хуже тайменевского коттеджа в Салах-эд-Дине, с полным набором европейских удобств. Хасан обитал в нем один то ли по причине желчного характера, то ли по указанию Ордена.

После завтрака Тайменев с Хасаном уединились в одной из комнат второго этажа. Николай отбросил появившееся было неприятие хозяина явочной квартиры, - Фахри рекомендовал Хасану доверять, - и рассказал о том, что ему требуется.

Выслушав Тайменева с отвратительной мимикой, тайный агент Ордена Стражи, теперь уж наверняка засвеченный «Тангароа» в связи с приездом Тайменева, без обиняков коротко сказал:

- Мы знаем о тебе не первый день. И о чем думает Фахри! Надо отказаться от полуслепого блуждания. Пора показать себя. Или ты боишься смерти?

Николай не нашелся, что ответить и промолчал.

- Судьбу не обманешь. Можешь закрыться внутри самой большой горы, она тебя отыщет. Завтра пойдем к людям. Слышал, где-то недалеко в горах Тахар. Или его помощники.

- Тахар? - не скрыл удивления Тайменев, - Дервиш Тахар? Но ведь он ходит один. Какие у него люди?

- Этот человек вечером один, а утром у его ног целая армия. Я ничего не могу добавить.

- Но почему завтра? Впереди целый день!

- Сегодня нельзя. Сегодня отдыхаем. Думаем, размышляем. Следующим утром, - Хасан тяжелым взглядом уперся в переносицу Николая, так что в том месте зачесалось.

«Кто тут кем руководит? - поинтересовался у себя Тайменев, - какой-то доморощенный Чингис-хан, а не агент. Да ладно, пусть покомандует. Натерпелся тут в одиночестве».

Хозяин открыл дверь комнаты, тем показывая, что беседа исчерпана, проводил гостя в отведенную тому комнату. Такой роскоши в доме простого араба Николай еще не встречал. А судя по всему, Хасан едва ли успел закончить и начальную школу.

За полуоткрытой ширмой спальня: широчайшая кровать, небольшой бар рядом. В другой стороне, у зарешеченного окна, на столе современный компьютер, радиостанция, несколько телефонов. Вот тебе и начальная школа!

Сопровождая движения короткими пояснительными фразами, Хасан показал кнопки прямой связи с резидентами в Адене и Санаа, оборудованный в стене тайник с оружием и снаряжением. Тайменев запоминал и вглядывался в лицо Хасана. Что кроется за внешней невоспитанностью? Редкий случай, когда Николай не может проникнуть через защитную броню, уловить потаенную суть. Не простая птица, не зря он так непочтителен к представителю Ордена, независимому даже от резидентов, как северного, так и южного. Спросить бы, почему северный не прибыл на совещание. Наверняка знает. Да не скажет, еще и обругает за пустое женское любопытство. Впервые Николай встречает араба, не придерживающегося ритуалов в общении. Ни вопросов о здоровье, ни здравствуй-до свидания...

- Я живу один. Запасов продовольствия в доме нет. Вы располагайтесь. Я с водителем в город. Привезу что надо. Обедать будете в одиночестве. У меня сегодня много дел, машина со мной. Если завтра никого не найдем, послезавтра по горным селениям к северной пустыне пойдут люди.

- Зачем? - ничего не поняв, спросил Тайменев.

Хасан посмотрел на него как строгий учитель на очень недобросовестного ученика.

- Будем говорить правду. Будем говорить, что друзья нашего народа ищут наследие Билкис. Чтобы вернуть его нам. Скажем: ищут и другие. Чтобы отобрать наследие у нас для себя. Мы знаем, кому говорить. А они сумеют отличить день от ночи. Через день вслед за гонцами пойдете вы. С проводником. Так будет быстрее.

Произнеся всю тираду однотонным командным голосом, Хасан повернулся и ушел.

«Однако, он ошеломляет, - весело подумал Тайменев, - Решительности ему не занимать. Время есть, чтобы принять или отвергнуть безумный план. Авантюра, но привлекательная авантюра. Там где действие, всегда что-то случается».

- Или ты боишься смерти? - глухим грубым голосом Хасана спросил он себя.

И окончательно развеселился. Увидел еще одну дверь, заглянул за нее, - раздельный санузел. Сел на кровать, открыл дверцу бара-холодильника и рассмеялся, увидев батарею напитков, достойную номера приличной гостиницы. Вот как: закуски в доме нет, а выпивки на взвод. Николай выбрал шотландский виски, развел с содовой в высоком бокале один к одному. Напиток обрел приятный желтоватый цвет. С наслаждением выпил до дна и упал на кровать.

Давно он не спал так сладко. Разбудил его Хасан, выгрузил на прикроватный столик свертки, рядом поставил большую сумку и, не сказав ни слова, удалился. Через минуту шум двигателя машины Аббаса за окном затих. Итак, он остался один. Тем лучше, не надо заставлять себя смотреть в хмурое лицо и выслушивать сержантские команды.

Николай принялся разбирать свертки и сумку. Виноград, фрукты, овощи, приправы, приготовленное в остром соусе мясо, копченая рыба неизвестного названия, баночки, банки, жестяные, стеклянные. Предусмотреть большего для королевской трапезы невозможно. Каков холодный Хасан! От такого набора не отказался бы не только Вашков, но сам Хету, великий гурман и эстет пищеварения.

Отыскав в настенном шкафу посуду и инструмент, он быстренько сервировал стол, стараясь соблюсти высшие правила этой игры желудков, налил бокал виски, с гордостью творца осмотрел стол и сказал себе: «Жить, - это хорошо!»

После обеда потянуло в сон. Николай разделся, нырнул в свежие простыни и мгновенно улетел в сновидение, красочное и приятное, полное мечты. И не запоминающееся, как все хорошее в жизни.

Проснулся от безотчетной тревоги, разом прервавшей полнометражную ленту цветного сна, в котором он исполнял главную положительную роль.

После пробуждения острый горький запах дыма полез в ноздри тугими закрученными клубами. Он поднялся, осмотрел комнату: нигде ничего не дымилось, не горело. И зашатался от накатившей слабости, пришлось опереться рукой о стену. Приступ астении? Нет, не может быть, ни внутренних, ни внешних оснований для того нет.

Николай добрел до постели мокрый. Его трясла мелкая дрожь. Головокружение; пульс напряженный, за сто в минуту; явно высокая температура. Симптомы означали, - он заболел. Внезапно, загадочно, но патология налицо. Ничего, скоро вернется Хасан, вместе они что-нибудь придумают.

Что же ввергло тренированный закаленный организм в непонятную болезнь? Николай попытался проанализировать последние сутки. Остановила его резь в желудке, застывшая через секунду свинцовым шаром в низу живота. Стало яснее: пищевая интоксикация, элементарное отравление. Но чтобы его железный желудок не справился с пищей, она должна быть очень и очень некачественной. Утренний завтрак в обществе Хасана... Если Хасан с Аббасом вернутся здоровыми, остается обед.

Превозмогая слабость и боль, он осмотрел туманным взором еду на столе. Все продукты свежие, к консервам он не притронулся. Овощи и фрукты промыл в проточной воде: ему хорошо известно, что местные плантации изобилуют всякого рода фекальными вирусами-микробами. Потому-то местные жители, как правило, страдают желудком и печенью.

Хасан? Нет, исключено. Но что тогда? Не сам же он себя отравил, чтобы не бегать по горам, а отдохнуть недельку в роскошной постельке! Да и надоела она ему, хочется на свежий воздух.

Тайменев попытался встать, но в глазах потемнело, он упал на подушки, закрыл глаза: все равно ничего не видно. Пожалуй, без медицинского вмешательства не обойтись, - такого с ним еще не случалось. А без посторонней помощи и до телефонов не доползти.

Внизу хлопнула дверь. В полузабытьи Николай облегченно застонал: теперь порядок. Энергично вошел Хасан, хмуро поинтересовался, как гость отдохнул. Тайменев что-то промычал на русском и сквозь шум в ушах уловил испуг в вопросе хозяина:

- Что с тобой, Николай?

Твердые руки выверенными движениями прощупали пульс, промяли живот. Под мышкой моментально оказался холодный термометр.

- Что, уже врач приехал? - прохрипел Тайменев, не в силах поднять веки.

- Зачем врач? Я врач. Терапевт-кардиолог по образованию и десятилетней практике. У вас сильное отравление. В мое отсутствие в доме никого не было?

- Я обедал один... Немного виски... И то, что принесли вы.

Хасан шевелил губами. Волнение сняло с него маску угрюмости: видимо, состояние больного он оценил как весьма тяжелое.

- Аббас! Приготовь теплой воды для промывания желудка, - крикнул Хасан и, щупая пульс на запястье Тайменева, негромко сказал, - Еду мы с Аббасом выбирали сами в супермаркете. Обедали в машине, ели то же самое. Подменить никто не мог... Нужен вертолет. В Аден или Санаа.

- Вертолет? Отставить вертолет! - с трудом выдавил слова Тайменев, заставил себя приподняться; Хасан успел подложить пару подушек под голову, - Надо обойтись своими силами. Мы сорвем задание!

- Я знаю здешних врачей. Правильный диагноз ставят через раз. Сами не знают, когда ошибаются, а когда нет, - сказал задумчиво Хасан, - Химия в нашем случае не поможет. Да и нет у нас хорошей химии.

Аббас принес кувшин воды и большой медный таз. Хасан заставил Тайменева выпить глотками чуть не два литра. Простая процедура была чрезвычайно мучительной. И если бы не Хасан, по-матерински обхвативший его одной рукой за грудь, а другой поддерживавший лоб, Николай был уверен, ему не выдержать.

Хасан вынес таз, вернулся с мокрым полотенцем, обмотал им голову Николая. Слегка полегчало, даже мозги прояснились, вернулась возможность соображать. Стало ясно: если что-то не придумать, он не выйдет из борьбы за жизнь победителем.

- Я отвечаю за вас, - сказал мягко Хасан, - Я настаиваю на вертолете. Через два часа он будет здесь.

- Еще два часа обратно, - простонал Николай, - час на диагностику с анализами... Нет, слишком долго...

Молчанием признав справедливость доводов, Хасан вдруг вскочил с постели.

- Нужны овцы! Несколько овец!

Он подбежал к двери и крикнул что-то вниз Аббасу. Хлопнула дверь, заурчал двигатель. Хасан принялся считать пульс. Тайменев по биению в висках знал сам, - где-то сто двадцать. Значит, температура под сорок.

- Какие овцы, Хасан? - думая, что бредит и слышит то, чего нет, спросил он.

- Кочевники тысячи лет не знали химии-хирургии. Без таблеток и ножей обходились. Есть способ: завернуть больного в теплые шкуры только что убитых овец. Надежный способ.

Сознание пока не оставляло Тайменева. Хозяин квартиры прав. Больница ему не поможет. И, - он там будет открыт-доступен. Ввести в капельницу чуточку отравы не проблема. В его состоянии больница, - приговор. Овцы... Народная медицина. Как же он сам-то! Ведь в памяти масса сведений из нетрадиционного врачевания, когда-то интересовался.

Николай лихорадочно искал подходящий рецепт, представляя блеющих от смертного страха овечек, должных отдать за него свои жизни. Шкуры... Еще теплые... Бр-р... Он понял, что ни за что не завернется в кровавые живые бинты.

Вот, наконец что-то нашлось. Сначала «Детка» Иванова Порфирия Корнеевича. Старец лечил всех без исключения холодной водой. Холодная вода! Нить потянулась дальше. Профессор Андреев из Питера, - тоже вода. Да, успешно применял в подобных случаях. Как там? Нужные строки всплыли перед глазами. Два ведра холодной воды, одно за другим, на голову, стоя. Через два часа, - повтор. Продолжать, пока не нормализуется пульс. На температуру внимания не обращать. Пять-шесть раз, учитывая возможности еще живого организма.

- Хасан, - прошептал Тайменев, - Нужен лед. Много льда. Ведь у вас нет холодной воды. По-настоящему холодной, из родника рядом.

- Зачем? - удивился Хасан, - Сейчас Аббас привезет шкуры и лекаря. Лекарь без диплома, но лучше доктора.

- Язык повторяет то, что подсказало сердце, - ответил Николай древнеегипетской мудростью, - Сердце мое не примет смерти животных. Нужна вода. Очень холодная.

Он кратко объяснил, чего хочет. И осознал, что еще не все потеряно, если разум действует.

Хасан секунду-другую подумал и сказал:

- Что ж. От клыков времени не уйти. Ножницы Манийи рядом с каждым из нас. Что будет, то будет.

И взялся за телефон. Через полчаса ванна и все емкости были завалены льдом, привезенным производителем мороженого. Вслед за ним приехал Аббас с дымящимися шкурами, свалил у двери. Хасан посмотрел на сморщившееся от отвращения лицо Тайменева и велел убрать шкуры вниз.

То и дело проваливаясь в забытье, Николай слышал журчание льющейся воды, хруст перемешиваемого льда. Аббас с Хасаном поднимают его, ведут в ванную. Там стоят два полных ведра. Николай окунает палец и показывает, как лить. Аббас в ужасе отворачивается.

Шум падающей на голову воды. Холод сменяется жаром, его завертывают в простыни и одеяла. Аббас вздыхает, шепчет молитвы. Хасан молчит, каждые десять минут щупает пульс. Через два часа все повторяется.

Вот Хасан всплескивает ладонями, открывает бар, хватает первую же бутылку, пьет прямо из горлышка.

Ни испуга, ни хмурости в лице и голосе его больше нет, только удивление и восхищение.

- Ай-яй-яй! Если бы сам не видел, сам не помогал, не поверил бы. Ведь я попрощался с тобой, дорогой Николай. И думал, что скажу Фахри Ахмаду? Но Манат еще...

- Кто есть Манат? - полюбопытствовал Тайменев, чувствуя возвращение сил. Пульс пришел в норму, только температура потряхивала.

- О, гибель каждого предопределена. Она в руках Манат, богини судьбы. Ножницы ее беспощадны, путы ее не разорвать...

- Впервые слышу о такой богине, - заметил Тайменев и неожиданно громко спросил Аббаса, - Где моя сумка? Как я мог забыть!

Аббас нашел сумку и положил в руки Николаю. Он нашел сверток и развернул. Все на месте. Выбрал самый большой кристалл мирры и бросил в рот. Хасан и Аббас наблюдали за ним в немом замешательстве. Нечасто им приходилось видеть ладан и мирру, да в таком количестве!

Дважды за вечер этот русский поражал их восприятие. А Тайменев тщательно пережевывал горьковатый комочек, мысленно благодарил дервиша Тахара.

- Где же она сейчас, Манат? - почти бодро спросил Тайменев.

Хасан обрел дар речи не сразу, прикованный взглядом к развернутой тряпочке с белыми и коричневыми кристаллами.

- О, она жила среди нас еще во времена Билкис, царицы Савской. Потом ее не стало. Царь Сулейман переменил жизнь Йемена. Пришла истинная вера. Но все-таки судьба осталась! Ты счастливый человек, Николай. Тебя коснулась Манат и ушла, сняв путы, убрав ножницы, готовые сомкнуться.

Еще одно превращение: Хасан стал многословным, живым; куда только делся его мрачный вид. Видно, и на самом деле Манат посетила комнату.

- Ведь ты мог и не вспомнить о воде, - Хасан был задумчив, сосредоточен, - Как не сразу вспомнил мирру. А вопрос остается! Как такое могло случиться? В моем закрытом доме... Большая загадка.

- Хасан! - слабость потихоньку отпускала Тайменева, - У тебя рука врача-профессионала. Когда ты успел научиться? Я очень благодарен за помощь. Если бы не ты...

- О! Я был так испуган. Врачом сегодня ты сам стал для себя. Я, - ассистент, не больше. Но ты не слышал... Я дипломированный терапевт-кардиолог. Несколько лет практики...

- И что же? Потом?

- Потом я не смог спасти жену и сына. Сначала неправильный диагноз. Потом не нашел нужных лекарств. Кому нужен врач, не способный помочь близким? И я понял: здоровому доктор не нужен, а больному помочь не в силах. А вот сделать здорового больным, а больного мертвым, - это мы можем. Чем больше больных, тем нужнее медицина.

Вновь в комнату вошел Аббас, нервно курсировавший по этажам. Хасан предложил ему успокоиться и занять один из стульев.

- Дверь заперта? Хорошо, - Хасан продолжил исповедь, - Когда ко мне пришло горе, меня поддержал один человек. Фахри Ахмад. Узнав, чем он занимается, я предложил свою помощь. Так изменилась моя жизнь. И, надеюсь, Хасан приносит какую-то пользу.

Тайменев не мог придумать, чем отвлечь Хасана от мрачных воспоминаний.

- Мне не приходилось близко сталкиваться с врачами. Но всегда был уверен: без них нельзя.

- Можно! Еще как можно! - воскликнул Хасан, - Вся медицина стоит на двух основаниях: таблетка и скальпель. Остальное не в счет. Засоряем организм, отсекаем части. И это, - лечение!? После любого врачебного вмешательства жизнь пациента сокращается, впереди его будут ждать страдания, которых могло и не быть.

- Как же так? Тогда что делать? - спросил Тайменев, думая, что личная трагедия привела человека и к разочарованию в профессии, и к изменению характера.

- Сколько я думал... Собирал сведения, проверял. Кроме медицины в современном смысле, человек может избрать два пути. И оба лучше обращения к врачу. Можно ничего не делать, заглушая болезнь работой или чем-нибудь еще. А можно заняться природным оздоровлением. Вместо лечения. Лучшее лекарство человеку - другой человек. И травы. И верное питание, правильная жизнь. Есть много забытых методов. Как холодная вода...

Тайменев хотел было напомнить об утерянной врачебной книге Соломона. Утерянной или намеренно уничтоженной. Но раздался телефонный звонок. Хасан быстрым шагом подошел к столу, поднял трубку. Сказав несколько слов, пригласил Тайменева.

Николай пересек комнату довольно уверенно. Говорил Фахри Ахмад:

- Как у вас дела?

Не торопясь с ответом, Тайменев покрутил головой, напряг мышцы, вдохнул, выдохнул.

- Порядок, Фахри. Мумтаз, отлично. Завтра иду в горы в расчете на встречу. Вызываем огонь на себя. Хасан решил расшевелить осиное гнездо.

- Осиное гнездо? Скорпионьи норы он желает пооткрывать. Такой вариант мы с ним обсуждали, потому он так смел. Но для тебя он не годится. Этим займется сам Хасан. Аббас остается с ним. Тебе немедленно прибыть в Аден. Через пару часов ты в моем офисе.

- Через пару часов? Но как успеть?

- На аэродроме Таиса готов к взлету самолет национальной авиакомпании. Ждут одного пассажира, специалиста по нефтеразведке. Его билет у стюардессы, она у трапа. Документы выдаст Хасан из тайника. Аббас доставит до самолета за десять минут. До встречи. Где Хасан?

Тайменев передал трубку и попросил Аббаса подготовить машину к срочному выезду в аэропорт. Выслушав резидента, Хасан коротко ответил:

- Халас! Есть.

Затем он, подняв дощечку паркета, достал паспорт и водительское удостоверение, вручил Тайменеву. Из того же тайника появились круглая печать и фотоаппарат. Пока Николай одевался, снимки были готовы. Еще полминуты, - они вклеены на места, удар печати завершил приготовления.

Аббас прикрепил к ветровому стеклу квадратик-пропуск, машина беспрепятственно прошла через полицейский кордон, охраняющий въезд на взлетное поле. Голубая стюардесса у трапа самолета спросила имя, вручила билет, проводила к месту в салоне. Не успел он сесть и пристегнуть ремни, как самолет оторвался от земли. Только тут Тайменев понял, как измотан борьбой с недугом.

Чтобы отвлечься, Николай занялся обозрением заиллюминаторного пространства. Самолет, набирая высоту и скорость, нацелился на скалу, выросшую прямо по курсу. Справа и слева от нее - точно такие же обрывистые склоны. Как же летчик думает поднять самолет из чаши, спрятанной внутри гор? Тут только на ракете взлетать. Лоб Николая покрылся испариной, - психика тоже ослабла. Не хватало, чудом избежав смерти от загадочного отравления, погибнуть в авиакатастрофе. Не лучше ли было окончить жизнь в уютной постельке дома Хасана? Он непроизвольно сжал пальцами подлокотники кресла и огляделся. Пассажиры спокойно сидели, не обращая внимания на вырастающую впереди громаду скалы.

Видя такое равнодушие к жизни и смерти, Тайменев смирился с неизбежностью. В этот момент самолет сделал разворот, резко набрал высоту и через коридор ущелья круто полез в небо.

Николай облегченно вздохнул, стер со лба пот и спросил соседа, пожилого араба, листающего иллюстрированный журнал:

- Простите, я впервые этим рейсом. Всегда так? Разве нельзя по другому?

Не отрывая глаз от портрета красотки на развороте, сосед ответил:

- Не волнуйтесь, более удачного места для аэродрома у Таиса нет. За всю историю полетов всего две или три катастрофы. Запоздалая реакция пилота. У нас летчик опытный, ничего не случится.

«Всего две или три катастрофы, - мысленно повторил Тайменев, - Вот это нервы! Даже точное число столкновений с горой не хочет знать. Вот это национальный дух».

Тайменев совсем расстроился. Нет, не годится он на должность острия стрелы. Любой из тех, с кем он встречался, крепче него. И никто не ухитряется чуть концы не отдать от нормальных продуктов. Вероятнее всего, у него аллергия на какую-то пищу. Попробуй разберись, на какую. Все люди живут спокойно, выполняют свои задачи, трудятся. Богиня судьбы ведь одна на всех. Или он у нее в любимчиках ходит? Отпустила ли его Манат? Может быть, только ослабила путы?