Академия haуk cccр институт философии «mысль» москва·- 1985

Вид материала

Содержание

Подобный материал:

1 ... 19 20 21 22 23 24 25 26 ... 45

==299

дальше. Но я не могу определить, как и что является ясным в понимании ангела или возвышенной души.

Ваша милость продолжает: «Я должен отдать справедливость остроумному автору «Опыта о человеческом разумении» (откуда заимствованы эти понятия, чтобы служить иным целям, чем те, которым он их предназначал) за то, что он поступает одинаково с духовной и телесной субстанциями в отношении к их идеям. И что мы имеем такое же ясное понятие о духе, какое мы имеем о теле: одна [субстанция] предполагается субстратом тех простых идей, которые мы получили извне, а другая — тех деятельностей, которые мы находим внутри себя. И что столь же разумно утверждать, что нет тела, ибо мы не можем знать его сущность, или не имеем идеи о субстанции материи, как и говорить, что нет духа, потому что мы не знаем его сущности, или не имеем идеи духовной субстанции.

Отсюда следует, что мы можем быть уверены в существовании и духовной и телесной субстанций, хотя мы не можем иметь никаких ясных и отчетливых идей о них. Но как же это возможно, если наш разум (reason) зависит от наших ясных и отчетливых идей? Мы не можем рассуждать (reason) без ясных идей, и все же мы можем и без них высказываться определенно; можем ли мы без участия разума высказываться определенно? Иначе, дает ли нам наш разум истинные понятия о вещах без этих идей? Если это так, то эта новая гипотеза о разуме должна выглядеть весьма неразумной».

То, что Ваша милость пытается доказать здесь, сводится к тому, что мы можем высказываться определенно, не имея ясных и отчетливых идей. Признаюсь, я не знаю, с кем спорит Ваша милость, кто скрывается за этой новой гипотезой о разуме. Ибо я не помню, чтобы я где-либо приписывал достоверность только ясным и отчетливым идеям, а не ясным и очевидным связям наших идей, будь то какие угодно идеи. Это станет очевидно любому, кто захочет просмотреть книгу IV, гл. 4, § 18, и книгу IV, гл. 6, § 3, моего «Опыта»; в последнем параграфе он найдет такие слова: «Достоверность познания есть восприятие соответствия или несоответствия идей, как оно выражено в каком-нибудь предложении».

Так обстоит дело в предложении, которое упоминает Ваша милость, а именно что мы можем быть уверены в существовании духовных и телесных субстанций, или что мы можем быть уверены в истинности суждения о том, что

К оглавлению

==300

телесные субстанции существуют. То же самое можно сказать о духовных субстанциях. Давайте же рассмотрим, в чем заключается достоверность этих положений.

Что касается существования телесных субстанций, то я знаю с помощью моих чувств, что существует нечто протяженное, плотное и имеющее форму, ибо мои чувства являются лучшим из свидетельств и подтверждений, которые я имею, о существовании протяженных, плотных и имеющих форму вещей. Существование этих модусов известно благодаря нашим чувствам, и существование их (которое я не могу представить себе без чего-то, что поддерживает их) заставляет меня видеть связь этих идей с подпоркой, или, как она называется, с под-лежащим (Subject), которому [эти свойства] присущи, а следовательно, такова и связь этой подпорки (которая'не может быть ничем) с существованием. И таким образом я пришел к уверенности в существовании чего-то, что поддерживает эти чувственные модусы, хотя я имею весьма путаную, поверхностную и неопределенную идею о нем, обозначаемую с помощью все той же субстанции. Экспериментируя таким же образом над своим собственным мышлением, из существования во мне мысли, с которой в моем разуме очевидно и необходимо связано нечто мыслящее, я пришел к убеждению, что во мне существует что-то, что думает, хотя об этом нечто, которое я также называю субстанцией, я имею только весьма неясную и несовершенную идею ...] ^1В.

[Об идее духовной субстанции]

Далее Ваша милость продолжает: «Предположим, справедлив тот принцип», что простые идеи, полученные нами через посредство ощущений и рефлексии, составляют единственное содержание и основание для всех наших рассуждений. «Тогда я спрашиваю, как мы убеждаемся в том, что в мире существуют духовные субстанции, если мы не в состоянии иметь относительно них никаких ясных и определенных идей? Можем ли мы быть уверенными без всякого разумного основания? Это — некий новый вид достоверности, и мы не завидуем тем, кто возлагает на него надежды. Но мне думается, что нельзя утверждать, будто идеи абсолютно необходимы для нашего знания, и в то же время заявлять, что мы можем иметь достоверные знания и без них. Если существует какой-либо другой метод, эти люди опровергают свой собственный

==301

принцип; если же не существует никакого другого метода, то как же они приходят к какой-либо достоверности касательно существования как телесных, так и духовных субстанций?»

Я надеюсь, что тот абзац, в котором Вы продолжаете доказывать, что мы можем иметь достоверные знания без ясных и отчетливых идей, направлен не против меня, потому что он не противоречит ничему из того, что я сказал [...].

В следующем абзаце Вашего письма, милорд, говорится: «Что касается этих последних (т. е. меня), я должен далее спросить, как они приходят к знанию, что такие идеи существуют? Ответ таков: через самонаблюдение тех сил, которые мы находим в нас самих и которые не могут исходить от чисто телесной субстанции. Я допускаю, что этот довод очень хорош. Однако я задаю вопрос: проистекает ли данный аргумент из ясной и отчетливой идеи или нет? Мы имеем в нас самих идеи нескольких видов деятельности нашей души: знания, воли, размышления и т. д., которые не могут исходить от телесной субстанции. Совершенно правильно. Однако содержится ли все это в простой идее этих действий? Как это может быть, чтобы те же самые лица утверждали, что независимо от их идей возможно, что материя способна мыслить? Ибо они говорят, что «у нас есть идеи материи и мышления; но возможно, что мы никогда не будем в состоянии узнать, мыслит ли какой-нибудь чисто материальный предмет или нет. Без откровения, путем созерцания своих собственных идей мы не можем обнаружить, дал ли всемогущий бог некоторым системам материи, соответственно устроенным, способность воспринимать и мыслить» *. [Они говорят, что] если это истинно, то, насколько нам известно из наших идей материи и мышления, материя может обладать способностью мышления. А если это справедливо, тогда, исходя из идеи мышления, невозможно доказать наличие в нас духовной субстанции. Ибо как наши идеи могут убедить нас в том, что господь не дал такой способности мышления материи, столь склонной к этому, как наше тело? В особенности, поскольку относительно наших понятий говорится, что нашему разумению одинаково доступна та мысль, что господь при желании может добавить к нашей идее материи способность мышления, равно как и та мысль, что он может добавить материи другую субстанцию со способностью мыслить. Но кто утверждает это, тот никогда не

Опыт о человеческом разумении, кн. IV, гл. 3, § 6

==302

сможет доказать наличие в нас духовной субстанции, исходя из способности мышления, ибо он, исходя из идей материи и мышления, не может прийти к знанию того, что материя, имеющая надлежащее предрасположение, не способна мыслить. Равно как он не может быть уверен в том, что господь создал материю нашего тела не такой, что она обладает данной способностью».

Эти слова, Ваша милость, я вынужден отнести к себе, ибо хотя Вы приписываете их тем же самым лицам во множественном числе, однако цитируемые затем слова взяты только из моего «Опыта», да и я сам считаю, что только я, и никто другой, сказал это. Однако в настоящей главе я имею счастье быть присоединенным к другим лицам за те слова, которые не принадлежат мне, а этим последним приписаны мои слова, которых они, насколько мне известно, не говорили. Как это произошло, Ваша милость может решить лучше, чем кто-нибудь другой. Однако вернемся к самим словам. В них Ваша милость утверждает, что, согласно моим принципам, «нельзя доказать, что в нас существует духовная субстанция». На это позвольте мне почтительно заметить: я полагаю, что это можно доказать на основе моих принципов, и мне думается, я это сделал. Доказательство в моей книге сводится к следующему: во-первых, в нас самих мы испытываем процесс мышления. Идея этого действия, или модуса, мышления несовместима с идеей самосуществования, и поэтому она необходимо связана с подпоркой, или субъектом присущности. Идея этой подпорки есть то, что мы называем субстанцией. И таким образом, в процессе мышления, совершающемся в нас, мы имеем доказательство наличия в нас мыслящей субстанции, которая в моем понимании является духовной. Против этого Ваша милость возразит, что исходя из моего утверждения о том, что господь, если пожелает, может сообщить материи способность мышления, нельзя показать наличие в нас духовной субстанции, ибо на основе этого утверждения можно сделать вывод, что в нас, возможно, мыслит материальная субстанция. Я согласен с этим, однако добавлю: так как общая идея субстанции везде одинакова, то, если ей сообщить модификацию мышления, или способность мышления, она превращается в духовную субстанцию. При этом мы не принимаем во внимание других присущих ей модификаций, будь то модификация плотности или нет. С другой стороны, субстанция, которой присуща модификация плотности, есть материя, все равно, обладает ли она модификацией мышления или нет. И поэ-

==303

тому, если Ваша милость под духовной субстанцией понимает нематериальную субстанцию, я согласен с Вами, что я не доказал и на основе моих принципов нельзя доказать (т. е. убедительно доказать — это, мне кажется, Вы имеете в виду, милорд), что в нас заключена нематериальная субстанция, которая мыслит. Хотя я и полагаю, что высказанное мной предположение об устройстве мыслящей материи * (которое там используется для доказательства нематериальности бога) доказывает высшую степень вероятности того, что мыслящая субстанция в нас нематериальна, однако Ваша милость не считает, что здесь хватит одной вероятности; и, обвинив меня в недостаточной доказательности моих принципов в отношении нематериальности заключенного в нас мыслящего начала, Ваша милость, по-видимому, делает заключение о его доказуемости с точки зрения принципов философии ¹⁷. Я с радостью получил бы от Вашей милости или от любого другого эти доказательства. Ибо, хотя, как я это показал **, все великие цели нравственности и религии достигаются и без них, все же они явились бы значительным достижением в нашем познании природы и философии.

К тому, что я уже сказал в моей книге в доказательство того, что все великие цели религии и нравственности достигаются исключительно [признанием] бессмертия души, без необходимого предположения, что душа нематериальна, позвольте мне добавить, что бессмертие может и должно быть сообщено тому, что по своей природе не является ни материальным, ни бессмертным, как это красноречиво выражено в следующих словах апостола: «Ибо тленному сему надлежит облечься в нетление, и смертному сему облечься в бессмертие» ***.

Возможно, что употребление мной слова «дух» для обозначения мыслящей субстанции без исключения из нее материальности будет сочтено слишком вольным и заслуживающим порицания, потому что я исключаю нематериальность из идеи, знаком которой я это слово делаю. Я готов признать, что слова в совершенно новом значении следует употреблять очень осторожно, и только при абсолютной необходимости можно извинить нас, если мы берем на себя смелость употребить какой-либо термин, примеры употребления которого в указанном смысле мы не в состоянии привести. Однако в данном случае, мне думается, я найду

Опыт о человеческом разумении, кн. IV, гл. 10, § 16. ** Там же, кн. IV, гл. 3, § 6. *** 1 Кор. 15, 53.

==304

оправдание у великих авторитетов. Все согласны с тем, что душа есть то, что в нас мыслит. И тот, кто обратится к первой книге «Тускуланских бесед» Цицерона, а также к 6-й книге «Энеиды» Вергилия, увидит, что эти два великих человека, лучше всех римлян понимавшие философию, полагали или по крайней мере не отрицали, что душа — это утонченная материя, которую можно назвать aura, или ignis, или aether, и эту душу оба называли Spiritus ¹⁸, в понятие которого они, как это ясно, вкладывали только мысль и активное движение, не исключая, однако, полностью материю. Были ли они правы в последнем, я не могу сказать, да и не в этом заключается вопрос; но были ли они правы, когда активной, мыслящей, утонченной субстанции, из которой они исключали только грубую и ощутимую материю, дали название Spiritus, дух? Мне думается, никто не будет отрицать, что если можно допустить, что кто-нибудь из римлян говорил надлежащим образом, то Туллий и Вергилий — это те двое, на кого в этом смысле можно положиться в первую очередь. Один из них говорит о душе: «Dum Spiritus hos régit artus», a другой: «Vita continetur corpore et spiritu» ¹⁹. Где, как очевидно, под corpus имеется в виду (как принято везде) только грубая материя, которую можно ощущать и осязать, что очевидно из следующих слов: «Si cor, aut sanguis, aut cerebrum est animus, certe, quoniam est corpus, interibit cum relquo corpore; si anima est, forte dissipabitur; si ignis, extinguetur» (Tusc. Quaest. lib. I, c. 11) ²⁰.

Здесь Цицерон проводит противопоставление между corpus и ignis, anima, т. е. aura, или дыханием. В чем же заключается сущность отличия души от того, что он называет телом, он объясняет несколько ниже в следующих словах; «...tanta ejus tenuitas, ut fugiat aciem» (ib., c. 22) ²⁴.

И не только языческий мир обладал этим понятием духа; самый просвещенный представитель богоизбранного народа, сам Соломон, говорит примерно то же самое: «...участь сынов человеческих и участь животных — участь одна: как те умирают, так умирают и эти, и одно дыхание у всех...» * Так я перевожу древнееврейское слово*, ибо я нахожу тот же перевод во втором стихе после этого: «Кто знает: дух сынов человеческих восходит ли вверх, и дух животных сходит ли вниз, в землю?» ** Из этих отрывков

Еккл. 3, 19. ** Там же, 3, 21.

==305

очевидно, что Соломон применяет слово πνεύμα, а наши переводчики слово «дух» по отношению к субстанции, которая не лишена материальности, если только [не допускать, что] «дух животного», который «сходит вниз, в землю», может быть нематериальным. Та же мысль выражена в словах нашего Спасителя. Святой Лука говорит нам, что, когда наш Спаситель после своего воскресения появился среди людей, они испугались и подумали, что увидели πνεύμα — греческое слово, которому всегда соответствует в английском языке слово «дух». И переводчики Библии переводят эти слова следующим образом: «Они... подумали, что видят духа». Но наш Спаситель сказал им: «Посмотрите на руки Мои и ноги Мой; это — Я Сам; осяжите Меня, и рассмотрите; ибо дух плоти и костей не имеет, как видите у меня» *. В этих словах нашего Спасителя выражено то же различие между телом и духом, которое вкладывал в эти понятия Цицерон в приведенном выше отрывке, а именно: одно — это грубое телесное образование, которое можно ощущать и трогать, а другое подобно тому, что Вергилий описал как призрак или душу Анхиза: Ter conatus ibi collo dare brachia circiim; Ter frustra comprensa manus effugit imago, Par levibus venus, volucrique simillima somno. Aen., lib. VI 700 ²².

Мне не пришло бы в голову сказать, что дух никогда не обозначает чисто нематериальную субстанцию. В этом смысле, мне думается, сказано в Священном писании, что «бог есть дух». И в этом смысле я употребил это слово. В этом же смысле я доказал на основе моих принципов, что существует духовная субстанция; и я уверен в том, что существует духовная нематериальная субстанция. И это, как я осмелюсь думать, милорд, прямой ответ на Ваш вопрос, упомянутый в начале рассуждения: «Как приходим мы к достоверному знанию о том, что существуют духовные субстанции, если предположить справедливым тот принцип, что простые идеи, полученные через ощущения и рефлексию, — это единственное содержание и основа всех наших рассуждений?» Однако это не противоречит тому, что, если бог, этот бесконечный, всемогущий и совершенно нематериальный дух, пожелал бы дать нам систему, состоящую из очень тонкой материи, чувства и движения, ее можно было бы с полным основанием назвать духом, хотя материальность не была бы исключена из ее сложной идеи.

Лук. 24, 37 и 39.

==306

Затем Ваша милость продолжает: «Правда, в другом месте говорится, что с идеей бесчувственной материи несовместимо, чтобы она вложила в себя чувство, ваше восприятие и познание *. Но это не относится к данному случаю. Здесь речь идет не о том, на что способна материя сама по себе, а о том, что может делать материя, соответственно созданная рукой всемогущего А можем ли мы достоверно знать, что он этого не сделал? Мы не можем здесь иметь никаких достоверных знаний на основе идей, ибо в данном случае они бессильны. Следовательно, исходя из этих принципов, мы не можем иметь никаких достоверных сведений о том, заключена ли в нас какая-либо духовная субстанция или нет».

В этом абзаце Ваша милость доказывает, что, согласно моим словам, «мы не можем иметь никаких достоверных сведений о том, заключена ли в нас какая-либо духовная субстанция или нет». Если под духовной субстанцией Ваша милость подразумевает заключенную в нас нематериальную субстанцию, как Вы говорите несколько ниже, то я признаю, что Ваши слова справедливы и что на основе этих принципов ее нельзя доказать. В то же самое время я должен просить позволения сказать, что на основе этих принципов ее наличие может быть доказано с максимальной степенью вероятности. Если же под духовной субстанцией Ваша милость имеет в виду мыслящую субстанцию, то я вынужден не согласиться с Вами и сказать, что на основе моих принципов мы можем иметь достоверное знание о том, что в нас существует духовная субстанция. Короче говоря, милорд, на основе моих принципов, т.е. исходя из идеи мышления, мы можем иметь достоверное знание, что в нас существует мыслящая субстанция. На этом основании мы имеем достоверное знание, что в нас существует мыслящая субстанция. На этом основании мы имеем достоверное знание, что существует вечная мыслящая субстанция. И эта мыслящая субстанция, существовавшая от вечности, как я доказал, нематериальна **. Эта вечная, нематериальная, мыслящая субстанция вложила в нас мыслящую субстанцию, и относительно последней нельзя с неопровержимостью доказать на основе наших идей, материальна она или нематериальна, хотя на основе этих идей можно с максимальной степенью вероятности доказать, что она нематериальна [...] ²³.

Опыт о человеческом разумении, кн. IV, гл. 10, § 5. ** Опыт о человеческом разумении, кн. IV.

==307

[О достоверном знании]

Абзац, посвященный рассуждению о том, что, несмотря на сказанное мной о нашей идее духа, на основе наших идей невозможно решить, является ли дух, заключенный в нас, материальной субстанцией или нет. Ваша милость заканчивает следующими словами: «Разве это не восхитительный способ привести нас к достоверности посредством разума?»

На это я отвечаю: я думаю, что это действительно способ привести нас к известной достоверности в тех вещах, которые я предполагаю достоверными; но я никогда не рассматривал это как путь к достоверности там, где мы никогда не в состоянии ее достичь. И я не стану думать о нем хуже, даже если Ваша милость даст мне сотню примеров других положений, подобных положению о нематериальности заключенного в нас духа, где путь идей не приводит нас к достоверности, если только Вы не укажете нам другой путь, который приведет нас к достоверности в тех случаях, в каких этот путь идей оказался несостоятельным. Если Вы, милорд, или кто-нибудь другой укажете мне лучший путь к достоверности в этих вопросах, я готов учиться у Вас и откажусь от способа достижения достоверности посредством идей. Согласно философии ²⁴, путь идей не даст нам доказательства того, что мыслящая субстанция в нас нематериальна. В связи с этим Ваша милость спрашивает: «Разве это не великолепный способ показать нам достоверность разума?» Я осмелюсь думать, милорд, что способ аргументации, который Вы противопоставляете способу доказательства на основе идей, даст нам столь же мало доказательств того, что мыслящая субстанция, заключенная в нас, нематериальна. Не сможет ли кто-нибудь после этого задать подобный же вопрос: «Разве это не великолепный способ показать нам достоверность разума?» Я обращаюсь к Вашей милости: неужто всякий путь к достоверности, доказательной достоверности, должен быть осужден как несостоятельный только потому, что он не приводит нас к этой достоверности в каком-нибудь вопросе, где разум не в состоянии достигнуть достоверности? Алгебра — это способ, который приводит нас к достоверности в математике; но должен ли он быть тотчас же осужден как несостоятельный потому, что в математике имеется несколько проблем, к достоверному решению которых человек не может прийти путем алгебры? [...] ²⁵.

Я не помню, чтобы я где-либо говорил, что разум может

==308

дать нам убедительные доказательства любой истины только при условии, если все относящиеся к ней идеи являются ясными и отчетливыми. Знание и достоверность, по моему мнению, заключаются в восприятии соответствия или несоответствия идей, каковы они суть, и не всегда в том, чтобы иметь ясные и отчетливые идеи, хотя я должен признать, что, чем яснее и отчетливее идеи, тем более ясно и отчетливо наше рассуждение о них и их изложение. Однако в отдельных случаях мы можем иметь достоверность и относительно смутных идей. Так, например, через ясную идею мышления во мне я нахожу соответствие ясной идеи существования и смутной идеи субстанции, заключенной во мне, потому что я воспринимаю необходимую идею мышления и относительную идею подпорки; а эту подпорку за отсутствием ясной и отчетливой идеи о том, что это такое, кроме того, что это есть относительная идея подпорки, я называю субстанцией [...] ²⁶.

Далее Ваша милость говорит: «Как это согласуется с тем, что мы выводим достоверность нашего познания из ясных и простых идей?»

Здесь Ваша милость смешивает мои мысли с мыслями, которые мне не принадлежат. Я действительно говорю, что все наше познание основано на простых идеях, но я не говорю, что все оно выводится из ясных идей. Тем более я не говорю, что мы не можем иметь достоверных знаний о существовании какой-либо вещи, о которой мы не имеем ясной, отчетливой сложной идеи, или что сложная идея должна быть достаточно ясной, чтобы она сама по себе была доказательством существования этой вещи, что, по-видимому, является Вашим мнением, милорд, по этому вопросу. Как я уже объяснял, все наше познание основано на простых идеях, но оно не всегда есть знание о простых идеях, ибо мы можем знать истину о суждениях, которые заключают в себе сложные идеи, а эти сложные идеи не всегда могут быть совершенно ясными идеями.

В конце страницы говорится: «Я не собираюсь оправдывать тех, кто главное значение придает этой основе, которую я считаю слишком слабой, чтобы поддерживать такую важную истину. И те, кто ради этого аргумента настаивают на недействительности других аргументов, заслуживают самого серьезного порицания. Однако я сомневаюсь, являются ли все эти высказывания относительно ясных и отчетливых идей как основы достоверности результатом рассуждений и размышлений, о которых идет речь. Их автор был

==309

остроумным мыслителем, и он пытался решить вопрос об основе достоверности так, как он мог. Первое, в чем он нашел некую достоверность, было его собственное существование. Основой этой достоверности он считал восприятие действий своей души, которое некоторые называют внутренним, безошибочным восприятием нашего бытия. Далее он продолжал выяснять, как мы пришли к этой достоверности, и сделал вывод, что он имел ясное и отчетливое восприятие этого. На этом основании он сформулировал общее правило, что истинно то, о чем мы имеем ясное и отчетливое восприятие, или по существу все то, что имеет примерно ту же степень очевидности».

Это изложение взглядов Декарта об основе достоверности, которое дали Вы, Ваша милость, не содержит ничего, что показывало бы то, что Вы намеревались показать, а именно «что, по моему собственному признанию, идеи не могут дать нам достаточного доказательства существования самого бога». И я прошу извинения у Вашей милости за то, что беспокою вас по этому поводу. Но я выражаю Вам мою признательность за то, что Вы изволили, между прочим, заметить, а именно: «Однако я сомневаюсь, что весь этот разговор о ясных и отчетливых идеях как основе достоверности проистекает из тех рассуждений и размышлений, о которых у нас идет речь».

Если судить по приведенным Вами из моего «Опыта» выдержкам * относительно этого глубокомысленного мыслителя, а также по Вашим словам, высказанным Вами насчет того, что он основой достоверности признает свое собственное существование, то нельзя не думать, что Ваша милость полагает, что я заимствовал у него мои взгляды относительно достоверности. Ваша милость — такой большой человек и во всех отношениях настолько выше меня, ничтожного, что нельзя предположить, чтобы Вы имели в виду что-нибудь другое, кроме того, чтобы похвалить меня перед всем миром за то, что я ученик такого великого учителя. Но хотя я чрезвычайно обязан этому вызывающему справедливое восхищение господину за свое первое избавление от невразумительного способа обсуждения философских вопросов, принятого в школах его времени, я все же настолько далек от того, чтобы ссылаться на его труды как на первоисточник ошибок и несовершенств, которые можно обнаружить в моем «Опыте», что вынужден при-

Опыт о человеческом разумении, кн. IV, гл. 10, § 7.

К оглавлению

==310

знаться Вашей милости, что они возникли исключительно из моих собственных мыслей, почерпнутых из размышлений о моей собственной душе и моих идеях, и, насколько мне известно, не были заимствованы ни из какого другого источника [...] ²⁷.

Ваша милость продолжает требовать: «Почему тогда эти ясные и простые идеи должны составлять единственную основу разума?»

Я отвечаю: этого я не знаю. Объяснение должны Вам дать те, кто сделал ясные идеи единственной основой разума. Почему же я положил простые идеи в основу всего знания, я уже показал.

Ваша милость продолжает: «Исходя из этого, можно было бы подумать...»

Исходя из чего? — взываю я к Вашей милости.

«Что эти идеи тотчас же удовлетворили бы душу людей, если бы они их придерживались».

Каковы эти идеи, от которых Вы, милорд, ожидали бы такого надежного удовлетворения, и на каком основании Вы ожидаете его, я не знаю. Но я осмелюсь сказать, что все удовлетворение, которое душа человека способна иметь при поисках истины и достоверности, может быть получено только из рассмотрения, наблюдения и правильного взаимного расположения идей для определения их соответствия или несоответствия, и никаким другим способом.

Но я не думаю, что идеи содержать истину и достоверность всегда столь готовыми удовлетворить душу в ее поисках истины, что для такого удовлетворения ничего больше не требуется, как только внимать им, как внимают человеку, которому задают вопрос, чтобы получить удовлетворительный ответ. Мне представляется, что именно таков смысл слов Вашей милости. Но идеи следует внимательно рассмотреть и исследовать их свойства; и в тех случаях, когда их соответствие или несоответствие невозможно воспринять путем непосредственного сравнения, следует найти другие идеи, чтобы увидеть соответствие или несоответствие рассматриваемых идей, и затем расположить

Blog

Академия haуk cccр институт философии «mысль» москва·- 1985

Содержание