Иоганн Готфрид гердер идеи к философии истории человечества часть первая

Вид материала

Книга

Содержание Книга пятая II. Ни одна сила в природе не обходится без своего органа; но орган — не сама сила, а ее орудие 120 проникает все в природе, то сила всякий раз особо образует

Подобный материал:

• Иоганн Готфрид гердер идеи к философии истории человечества часть первая, 37688.39kb.
• Вопросы к вступительному экзамену по дисциплине, 120.62kb.
• Учебно-методический комплекс учебной дисциплины «История зарубежной философии (20 век)», 429.83kb.
• И. Г. Гердер полагал, что человечество в своем развитии закон, 715.41kb.
• «История западноевропейской философии. Часть первая. Античность. Средние века», 256.77kb.
• Задача курса студент должен знать основную проблематику философии и осознанно ориентироваться, 539.28kb.
• Вопросы для сдачи кандидатского экзамена по истории философии, 38.83kb.
• Социально-исторические идеи таджикских просветителей конца XIX начала, 593.79kb.
• 1. Ответьте на вопросы: 1 Вчём заключаются антропологические основания идей Платона, 91.72kb.
• Темы рефератов по истории и философии науки для соискателей Православного института, 44.49kb.

VII. Человек создан, чтобы чаять бессмертия

Не ждите здесь доказательств бессмертия души на том основании, что душа проста, духовна и т. д. Физике эта простая природа неведома; и физике скорее было бы дозволено сомневаться в ее существовании, ведь мы душу знаем только по проявлениям ее в сложном многосоставном органическом строении, по таким действиям, которые проистекают из многообразия возбуждений и ощущений. Самая общая мысль — лишь результат бессчетных частных восприятий, и душа, эта правительница нашего тела, воздействует на неисчислимое воинство подчиненных сил, и воздействует так, как будто присутствует в каждом отдельном месте.

И так называемая философия зародышей Бонне²⁵ не сможет повести нас за собою, потому что отчасти она относится к переходу человека в новое бытие, и в этой своей части не доказана, а отчасти она говорит совсем о другом. Никто еще не открывал в человеческом мозге мозг духовный — зародыш будущего человеческого существования; и хотя бы самый незначительный аналог ему нельзя увидеть в строении мозга. Мозг мертвеца остается здесь, на нашей земле, и если бы в бутоне нашего бессмертия не было заключено иных сил, то он засох бы и лежал во прахе у наших ног. Да и эта философия зародышей не относится к нашей теме, потому что речь идет не о том, как живое существо разветвляется на юные побеги того же вида, а о том, что умирающее существо пускает ветви в новое существование; даже можно сказать, что эта философия зародышей, будь она несомненно истинной в земной смене поколений, в непреодолимые сомнения ввергала бы нас с нашими надеждами на бессмертие. Ведь если от века предопределено, что цветок будет цветком, животное — животным, а не чем иным, что с самого начала творения все уже существует в виде заранее созданных зародышей, что все уже чисто механически заготовлено, — так прощай надежда на высшее существование!

115

Я от века заключаюсь уже в зародыше моего теперешнего, а не какого-либо высшего существования; ведь что произрастает из меня, будет уже от века созданными зародышами моих детей: умрет дерево, и умрет вместе с ним вся философия зародышей.

Итак, не будем обманывать друг друга сладкими словами, глубже подойдем к этому важному вопросу и приглядимся к той аналогии, что существует во всей природе. Во внутреннюю сферу ее сил мы не можем заглянуть, а потому и напрасно, и не нужно ждать существенных внутренних откровений от природы, о каком бы существовании ни шла речь. Но формы, созданные силами природы, их действия лежат на поверхности и доступны нам; их и можем мы сравнивать, и на пути, каким вечно идет природа, из вечного подобия, царящего в ней, мы можем почерпнуть надежды на жизнь грядущего века.

КНИГА ПЯТАЯ

I. В нашем земном творении господствует ряд восходящих форм и сил

1. Форма органического строения восходила от камня к кристаллу, от кристалла к металлам, от металлов к растениям, от растений к животным, от животных к человеку; по мере восхождения разнообразились силы и влечения живого существа, и наконец все эти силы и влечения объединялись в облике человека, насколько он мог вместить их в себя. Ряд дошел до человека и здесь остановился; нет существа, которое стояло бы выше человека, органическое строение которого было бы многообразнее и искуснее. — человек представляется существом высшим, до какого может развиться органическое строение на нашей Земле.

2. Сквозь все эти ряды живых существ проходит замеченное нами ходство основной формы, сходство соблюдаемое, насколько допускает это конкретное предназначение существа и варьируемое бессчетное количество раз; эта основная форма по мере восхождения все более приближается к человеческому облику. Внизу, где развитие не зашло далеко, в царстве растений и зоофитов, эту форму еще нельзя распознать, но она заметнее выступает в строении более совершенных живых существ, число видов все сокращается, и вот наконец число видов дошло до одного и основная форма обрела себя в человеке.

3. Подобно внешнему облику, форме, приближаются к человеческим и силы и влечения организма. Жизнь растений управлялась инстинктом самосохранения и продолжения рода, насекомые стали создавать свои искусные сооружения, птицы и наземные животные — заботиться о своих птенцах, детенышах, о доме, наконец появились и мысли, напоминающие человеческие, животные стали усваивать разные умения, и вот все объединилось в человеке с его разумной способностью, свободой и духом гуманности.

4. В зависимости от того, каким целям природы должно было способствовать то или иное существо, была отмерена и длительность его жизни. Растение быстро увядало, а дерево долго росло. Насекомое являлось на свет уже наделенное своим художественным умением, размножалось рано, оставляло многочисленное потомство и скоро покидало этот мир: животные росли медленнее, не производили большого потомства, иногда вели даже как бы разумную и хозяйственную жизнь, они и жили гораздо дольше, а дольше всех живет человек. Но только природа счита-

117

лась при этом и с отдельными существами, и с целыми родами, которые надо было сохранить, и с жизнью высших родов. Поэтому нижние царства были не только очень населены, но и жизнь существ длилась дольше, когда это допускала цель жизни существа. Дольше всего хранит обитателей своих, жизненная сила которых упряма и цепка, море, этот неисчерпаемый родник жизни; за ними следуют земноводные, половину жизни проводящие в воде. Населяющие воздух существа, не столь отягченные земною пищей, живут в целом дольше наземных существ, тела которых быстрее отвердевают под влиянием их пищи; получается, что воздух и вода — это бескрайние резервуары живых существ; оказавшись на земле, существа скорее растут и развиваются, земля скорее перетирает и поглощает их, и поколения сменяют поколения.

5. Чем сложнее органическое строение живого существа, тем более сложен состав его. заключающий в себе низшие сферы. Такая многосо-ставность начинается уже под землей, она развивается в растениях, животных и кончает самым многосоставным существом — человеком. Кровь и все множество ее составных частей — это весь путь мира; все тут органически объединено и переплетено: и известняк и земля, и соли и кислоты, и жир и вода, и силы произрастания, возбуждения, ощущения.

Мы или же должны считать все это игрой природы (а природа никогда не играет без смысла и толка), или же нам необходимо предположить существование незримых сил. оказывающихся точно в том же отношении взаимосвязи и сплошного перехода, что и все внешние образования. Чем больше узнаем мы природу, тем больше замечаем мы эти внутренние силы даже в самых низких созданиях, как-то: мхи, плесени и т. д. Эти незримые силы несомненно действуют в таком животном, которое неограниченно способно к регенерации, в мышце, которая многообразно и энергично движется под влиянием самовозбуждения. — повсюду всемогущество органического творения. Не знаем, где начало, где конец этому всемогуществу. Потому что во всем творении - — где действие, там и сила, где проявление жизни, там и внутренняя жизнь. Но не только взаимосвязь пронизывает все, а царит во всем ряд восходящих сил, царит в незримом царстве творения, а мы видим проявления их в царстве зримом, в органических формах, которые у нас перед глазами.

И эта незримая взаимосвязь должна быть несравненно углубленнее, постояннее и последовательнее ряда внешних форм, которые воспринимаем мы своими неподатливыми чувствами. Ведь что такое органическое строение, если не смесь бесконечного множества сжатых в одно целое сил, уже по тому самому, по причине своей взаимосвязанности, ограничиваемых, подавляемых, притесняемых друг другом или же скрытых от наших глаз настолько, что, например, отдельные капли воды мы видим только в темных очертаниях туч и облаков, то есть видим не отдельные, индивидуальные сущности, а только целое, лишь под давлением необходимости собравшееся в такой, а не иной строй. А подлинная лестница существ! Как выглядит она в глазах всеведающего творца? Совсем иначе, чем то царство существ, о котором говорим мы! Мы приводим в порядок формы, внут-

118

ренней сущности которых не понимаем, мы, как дети, классифицируем их по отдельным частям тела, по отдельным признакам. А вседержитель видит всю цепь напирающих друг на друга сил, и цепь эта — в его руках.

Но что же говорит это нам о бессмертии души? Говорит все, и не только о бессмертии души, но и о вечности всех творческих, живых сил мироздании. Сила не может погибнуть; ведь что значит, что сила погибает? Мы и природе не находим ни одного примера, чтобы гибла сила, и в душе своей не понимаем даже, что это значит. Если противоречием называют, что нечто может быть ничем или только становиться, то куда большее противоречие в том, чтобы обращалось в ничто нечто живое и деятельное, и чем присутствует сам творец, в чем явил он свою имманентную божественную силу. Внешние обстоятельства могут разрушить орудие, но и тут не уничтожается и не теряется ни один атом, тем более сила, которая творит и в атоме. А поскольку во всякой органической форме силы, творящие в ней, выбраны мудро и упорядочены искусно, соразмерены, чтобы действовать совместно и одинаково долго, и подчинены развитию основной силы, так нелепо было бы думать, что природа вдруг позабудет и о мудрости, и о тщательности в тот миг, когда перестанет существовать определенная комбинация сил, обстоятельство внешнее, что природа, которая и божественна только потому, что мудра и тщательна в своих творениях, обратится против самой себя, чтобы, собран все свое могущество (ибо чем-то меньшим тут не обойтись), уничтожить часть живой взаимосвязи, в которой пребывает она сама, вечно деятельная. Вечно живет то, что вызвал к жизни творец, всему дающий жизнь; и все, что творит, творит вечно в вечной его взаимосвязи.

Здесь не место подробно излагать эти принципы, и мы покажем их на примере. Цветок отцвел, теперь он распадается, потому что уже не годится на то, чтобы и дальше творила в нем сила произрастания; дерево, которое принесло столько плодов, что пресытилось своим делом, умирает, механизм его строения обветшал, и все, что было составлено в единое целое, теперь распадается. Но отсюда отнюдь не следует, что и сила, которая живила целое, которая давала такой мощный рост и плодилась, которая притягивала к себе тысячи сил и царила и целом организме, что эта сила погибает теперь вместе с распавшимся целым. Ведь у всякого атома распавшейся машины остается его малая сила; насколько же больше анергии должна сохранить сила несравненно более мощная, управлявляя всеми прочими, пока существовала органическая форма, сила, которая всех их подчиняла единой цели и в узких пределах проявляла все свойства всемогущественной природы. Нить мыслей рвется, если представить себе, будто естественно, чтобы вот сейчас это существо мощно творило в каждом из своих членов, чтобы восстанавливало оно утраченные органы и во всем теле чувствовало возбуждение и чтобы через минуту все его силы эти живые доказательства действующей внутри организма всемогущей природы, были вырваны из взаимосвязи существ, были выброшены прочь из царства действительности, как будто их никогда и не было здесь.

119

А когда мы заговорим о самой чистой и самой деятельной силе, какая известна нам на земле, о человеческой душе, неужели же это противоречие в мысли может быть отнесено к ней? Ведь душа так высоко поднялась над всеми способностями низших существ, что не только, словно царица, управляет бессчетными органическими силами тела, как бы присутствуя повсюду в нем и повсюду проявляя свое всемогущество, но и способна — о чудо из чудес! — управлять сама собою и проникать взором в глубь своей сущности. Нет на земле ничего более тонкого, стремительного н действенного, чем мысль человека, нет ничего, что превосходило бы энергию, чистоту и тепло человеческого воления. Всеми мыслями своими человек подражает божеству, упорядочивающему свои творения, а всеми желаниями и действиями — божеству, созидающему мир; при этом не важно, сколь неразумен человек. Подобие — в существе дела, оно зиждется на внутренней сущности души. Так неужели же оттого, что нынешнее состояние органического строения изменяется и отпадают от него некоторые из низших подданных, должна погибнуть сила, способная познавать, способная любить бога, способная подражать ему в его творениях, познающая его и подражающая ему даже и как бы против воли, в зависимости от того, как устроен разум, так что даже и все ошибки и заблуждения совершает она лишь по слабости или обманутая, неужели же погибнет сила, мощно правящая всей землей? И художницы не будет от того, что резец выпал из ее рук? Но где же тогда связь мыслей?..

II. Ни одна сила в природе не обходится без своего органа; но орган — не сама сила, а ее орудие

Пристли¹ и другие возражали спиритуалистам, указывая на то, что мы не встречаем в природе чистого духа и весьма недостаточно представ-яем себе внутреннее состояние материи, чтобы отрицать за ней мышление н другие духовные силы; как мне кажется, Пристли во всем прав. Мы не знаем такого духа, который творил бы вне материи и совершенно обходился бы без нее; а в самой материи действует столько сил, подобных силам духовным, что утверждение полнейшей противоположности и противоречия между духом и материей, этими, несомненно, весьма различными стихиями, само по себе есть суждение если и не противоречивое, то вполне бездоказательное. Как могут совместно, с глубочайшей гармонией творить две стихии, если они вполне разнородны и противонаправлены? И как можем утверждать мы, что они противоречивы, — ведь мы не знаем ни духа, ни материи в их глубине?

Если сила действует, то, как мы видим, она всегда действует в каком-нибудь органе и действует в гармонии с ним; помимо органа, она, по меньшей мере, остается для нас незримой, но как только появляется орган, так становится зримой и сила, а если верить аналогии, которая

120

проникает все в природе, то сила всякий раз особо образует для себя орган. Ни один человек не видел заранее созданных зародышей, которые будто бы заготовлены с самого начала, как сотворен был мир, а что мы замечаем в момент, когда рождается существо, так это действие органических сил. Если живой индивид заключает их в себе, то он сам и рождает, а если существуют полы, то каждый должен внести свое, чтобы создать нового отпрыска, причем каждый действует по-своему, в соответствии с различиями в органическом складе. Существам растительным, силы которых творят единообразно, но тем более интенсивно, достаточно легкого прикосновения, чтобы в их порождение вошла жизнь; и у таких животных, у которых по всем органам разлиты живое возбуждение и упорная жизнь, у которых в каждом члене тела заключена сила порождения и регенерации, плод нередко оживляется вне чрева матери. Чем многосостав-нее органическое строение, тем труднее рассмотреть так называемый зародыш; органическая материя — вот куда должны войти живые силы, чтобы создавать облик будущего живого существа. Какие только процессы ни происходят в яйце, пока плод не обретет положенного ему облика и не придет к полному развитию! Органическая сила, действующая в яйце, должна упорядочивать и разрушать, она стягивает одни части, она разгоняет другие, кажется даже, что тут борется несколько сил, что они порождают какого-то урода, но наконец все силы приходят в равновесие, и живое существо становится тем, чем должно было стать. Если посмотреть на все эти превращения, на все эти живые процессы в яйце птицы или в чреве животного, то, как мне кажется, и разговоры о зародышах, которые будто бы только развиваются, и об эпигенезисе², когда все члены только прирастают извне, — все это слова, которые никак нельзя понимать в буквальном смысле. Образование, генезис — вот в чем действие внутренних сил, для них приготовила природа смесь вещества, и эту смесь силы образуют для себя, чтобы зримо явиться в ней. Так говорит опыт; и ато же подтверждается периодами, которые проходят в своем развитии животные, наделенные большей или меньшей органической сложностью и полнотою жизненных сил; этим же объясняются и встречающиеся уродливые образования, которые вызваны болезнью, случайностью, смесью разных вилов; это — единственный путь, который как бы навязывает нам изобилующая силой и жизнью природа примером непрерывной аналогии во всех своих творениях.

Но приписывать мне такой взгляд, что наша разумная душа, как говорили некоторые, будто бы строит для себя тело в материнском чреве, строит его, пользуясь разумом, значит неправильно понимать меня. Мы уже видели, что разум лишь весьма поздно возделывается в нас и что мы являемся на свет, будучи лишь способны воспринять разум, но не будучи в силах ни возыметь его, ни завоевать собственными силами. Да и для самого зрелого человеческого разума немыслимо построить такое создание, как человеческое тело, потому что мы не знаем его ни снаружи, ни внутри, и даже большинство жизненных отправлений совершается в нас помимо сознания и помимо воли нашей души. Не разум наш сложил тело,

121

а перст божества, органические силы. Их вел вечный создатель по великой лестнице существ, и вот, связанные его рукой органические силы нашли для себя место, где творить, — это малый мир органической материи, отведенный им богом и даже окруженный покровами, чтобы создавалось в нем юное существо. Органические силы гармонически слились со своим творением и гармонически творят в нем, пока оно существует, — а когда оно отживет свой век, творец отзовет их и укажет им иное место, где творить.

Итак, если идти путем природы, то ясно, что:

1. сила и орган теснейшим образом взаимосвязаны, но что все же они — не одно и то же. Материя нашего тела существовала, но лишена была облика, лишена была жизни, и только органические силы придали ей облик и вдохнули в нее жизнь;

2. всякая сила творит в гармонии со своим органом; ведь она и создала его для себя, чтобы открыть в нем свое внутреннее существо. Она ассимилировала частицы, которые предоставил ей всемогущий творец, как бы указавший ей место в покровах материи;

3. когда оболочка отпадает, сила остается; сила все же существовала и до оболочки, пусть в более низком состоянии, и тем не менее как сила органическая. Если возможно было перейти ей из своего прежнего в это настоящее состояние, то возможен для нее и новый переход, коль скоро она выходит из облекавшей ее плоти. А какая среда будет ей отведена, о том позаботится творец, поместивший ее вовнутрь тела, когда она была еще не столь совершенной.

А природа, всегда равная себе, — не подскажет ли она нам уже и теперь, что же это за среда, в которой творят все силы мира? В глубочайших безднах становления, где видим мы зарождение жизни, мы замечаем и эту столь деятельную и так мало исследованную еще стихию, которую весьма несовершенно именуем мы светом, эфиром, жизненным теплом, — может быть, все это и есть орган чувства творца и с его помощью он все оживляет, все согревает. Разлитый по тысячам миллионов органов, поток небесного пламени все очищается и очищается и становится все тоньше и тоньше, и через посредство его действуют все силы на земле, и неотделимо от него чудо земного творения — рождение жизни. Быть может, еще и для того выпрямлено здание нашего тела, чтобы даже и более простые и грубые части нашего тела притягивали к себе как можно больше частиц от этого электрического потока, чтобы как можно больше перерабатывали их в себе; и для более тонких сил орудием телесного и духовного восприятия служит, правда, не сама простая электрическая материя, а нечто бесконечно более тонкое, переработанное нашим организмом и тем не менее сходное с электричеством. Одно из двух, или нет на земле аналога действию моей души, и тогда не понятно как может воздействовать она на тело и как другие предметы могут воздействовать на нее, или же именно этот незримый небесный дух света и огня пронизывает все живое и сливает воедино все силы природы. В человеческом организме он достиг той тонкости, какая вообще возможна

122

для земного строения, и благодаря ему душа, словно всемогущая властительница, творила во всех органах тела и бросала лучи внутрь своего существа наделенная сознанием, волнующим все ее недра. И дух благодаря ему наполнился благородным теплом, сумел свободно самоопределиться и так выйти из пределов своего тела, даже и из пределов самого мира, чтобы управлять ими. Дух овладел телом, и когда пробьет его час, когда распадется его видимая машина, что же более естественного, если он, согласно глубоким, вечно действующим законам природы, повлечет за собой все ассимилированное им, все тесно слитое с ним? Он перейдет в свою среду, и эта среда повлечет его за собой, — нет, лучше сказать, ты влечешь нас, ты направляешь пути наши, о пластическая божественная сила, разлитая по всему миру, о матерь и душа всех живых существ, ты поведешь нас вперед к нашему новому предназначению, ты заново сложишь нас и кротко увлечешь нас к новому существованию.

Теперь ясно, полагаю я, все ничтожество аргументов, с помощью которых материалисты думали опровергнуть бессмертие человеческой души. Хорошо, пусть свою душу как чистый дух мы не знаем, но мы и не хотим знать ее такой. Хорошо, пусть творит она только как сила органическая, иначе и не должна она творить, и я еще прибавлю: только в органическом состоянии душа и научилась мыслить человеческим мозгом, чувствовать человеческими нервами, только в органическом состоянии постепенно обрела она разум и гуманность. Пусть даже душа изначально была тождественна со всеми энергиями материи, возбуждения, движения, жизни, пусть только на высокой ступени развития она творит в более совершенно, тонко построенном организме, и в этом случае разве видел кто-нибудь, чтобы погибала хотя бы одна сила движения и возбуждения, а разве эти низшие силы — то же самое, что их орган? У творца, поместившего бессчетное множество сил в моем теле, у творца, который каждой силе указал ее орган и над всеми поставил душу, указав ей мастерскую ее творений и вручив ей узды нервов, дабы управляла она всеми силами, — неужели в великой взаимосвязи природы не найдется у создателя иной среды, чтобы вывести душу из тела? И разве не обязан найти он такую среду, коль скоро ввел он душу в это органическое жилище, ввел чудесным путем и, несомненно, для того, чтобы придать ей еще более высокую форму?