Geum.ru

Ликвидатор Тухачевский М. Н. Бумеранг возвращается

Вид материалаДокументы

Содержание


И даты, и события, и лица
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   28
заложив руки в карманы.133 Позади стояли и дышали в затылок два здоро­вяка — Буденный и Егоров. Они прочно блокировали его, не давая сдви­нуться с места".134

Немилость заразная болезнь - передается через общение, в той или иной степени оба маршала, будут наказаны.

Такая сцена могла заставить задуматься любого умного мужчину. М.Н. Тухачевский был, бесспорно, одаренным человеком, не лишенным амбиций, а потому нет сомнения она задела его вдвойне.


Тухачевского в отличие от других репрессированных реабилитировали дважды?! Увы! Не исключено, что, получив во время войны ответственный пост, Тухачевский мог принести больше бед, чем пользы. Трагедия 1941г. слишком похожа на его внезапные поражения, которые отличались стремительностью и полной дезорганизацией войск, требовавших от фронтового командования, больших усилий для восстановления положения. Но тогда он лишь неудачно наступал, а что было бы в обороне?

Нельзя говорить о бездарности Тухачевского, это было бы чрезмерным преувеличением, одаренность его просматривается невооруженным глазом, но нельзя и безудержно восхвалять его. Это бросает тень, не только на общепризнанных военачальников времен Великой Отечественной войны, но и на тех, кто был репрессирован в канун войны. Разумеется, среди них нет идеальных специалистов своего дела, но им это и не приписывали.


"Полководец".


(наша сила)

Зарыты в нашу память на века

И даты, и события, и лица,

А память — как колодец глубока:

Попробуй заглянуть — наверняка

Лицо — и то — неясно отразится.

Владимир Высотский


Противник давно изучил подчерк будущего маршала. Варшавская операция все равно, что домашняя заготовка в шахматной игре. Ведь победы у Тухачевского были. Но эта вполне может называться "наступательная операция грабли".

Карьера полководца началась с потери Симбирска. В начале августа он пытался отбить Симбирск с помощью новоизобретенного им "концентрического наступления", суть, которого немецкий фельдмаршал Мольтке продемонстрировал еще в битве при г. Садова в 1866 г. Но оно требовало строгой согласованности действия колонн при нанесении ударов, что для Красной Армии в 1918г. было просто невозможно. В последствие было решено, что это всего лишь наступление по сходящимся направлениям, которое не удалось. Вдруг контратака офицерского батальона прорвала фронт Курской бригады, разбила ее и стала развивать прорыв. Если бы не поддержка Куйбышева неизвестно, как бы после этого сложилась судьба будущего маршала.135

Попытки Вацетиса овладеть положением успеха не имели. 6 августа 1918г. красные сдали Казань. Тогда прибыл Троцкий. В Петроградском полку расстрелян каждый десятый красноармеец136 (децимация), в том числе командир полка и комиссар. В 4-м Латышском полку были расстреляны члены полкового комитета. Но и это не помогло. Тухачевский сам приехал в полк. Он разъяснил обстановку под Симбирском. Затем рассказал, что 1-му Латышском полку угрожает смертельная опасность. Заявил, что если красноармейцы не выступят, он сам во главе их командиров пойдет на выручку полку. Страстная речь командарма, его решимость оказали свое воздействие. 137

В то же время казнь паникеров практиковались в воюющих армиях с древнейших времен. Само понятие "децимация" появилось еще в древнем Риме. В армии Чингисхана, при бегстве десятка казнили всю сотню. Генерал Корнилов между тем был известен не только тем, что ввел на фронте смертную казнь. 8 августа 1917г. он отдал приказ открывать огонь по отступающим из артиллерии и пулеметов. Имели место расстрелы и во время гражданской войны, причем даже не в столь трагической обстановке как в 1918г. Член РВС Юго-Западного фронта Р.И. Берзин, например, докладывал Троцкому в 1920г.: "На фронте 14 А были случаи позорного бегства частей во время наступления поляков. Отдан приказ расстреливать каждого десятого из сбежавших".138

Критикуя, какого либо военачальника, несомненно, каждый автор должен задать себе вопрос: "Мог бы он сам не только встать на место того, кого он критикует, но и добиться более существенных результатов". Пожалуй, тех, кто это сумеет, нашлось бы не много. Но автор всегда может воспользоваться чужим, достаточно авторитетным мнением. И, пожалуй, чем выше авторитет человека, мнение которого приводит автор, тем убедительнее будут доводы. Однако, читатель может разделять и соображение не столь престижного мыслителя.

Троцкий обвиняет всех командиров и комиссаров, поставив в пример только Тухачевского, и возлагает на него огромные, неизвестно на чем основанные надежды. Потерю Симбирска ЦК РКП (б) тоже не ставил в вину Тухачевского. Не обвиняла и специальная партийно-следственная комиссия созданная ЦК, уполномоченная "отстранять от работы и исключать из партии всех тех членов партии, деятельность которых окажется несоответственной партийным задачам и требованиям момента".139

Да и Куйбышев высоко ценил деятельность Тухачевского в деле организации 1А.140 По его мнению Тухачевский " на фоне партизанщины был уже по существу, представителем нового периода в истории армии. Быть может поэтому в Первой армии менее чем где бы то ни было сказывалось отрицательные стороны партизанщины".141

Кстати, определенные задатки полководца у него, несомненно, были. Впрочем, даже полковники могут быть неодинаковыми, и называть их следует по-разному, например:

По-прежнему внушительно звучит выражение: "Товарищ полковник". Еще бы. Оно напоминает не только о комиссаре с маузером, но и о царском министре у которого "товарищ" был правой рукой. Впрочем, чей данный полковник товарищ еще вопрос.

Не столь убедительно доноситься до слуха: "Полковник Щеглов". Почему-то не тянет на определение: "Ваше высокоблагородие", но в целом формулировка вполне солидная.

Однако совсем вульгарно слышится: "Эй! Полковник". И неизвестно где оно звучит хуже: в большом штабе или на улице.

Но среди полковников случайных людей не бывает. Такое звание заработать не просто. Тухачевский же был маршалом. Быть может потому, что у молодого командующего была какая-то необъяснимая тяга к новому, экзотическому. Иногда это приносило успех.

“Нашим козырным тузом в наступлении. - Вспоминал боец Симбирской дивизии И. И. Мошин. - Был целый стрелковый полк, впервые за всю историю гражданс­кой войны посаженный на автомобили. Технику по­мог раздобыть... командарм Тухачевский..., но тут возник вопрос: где взять горючее? С горючим было плохо. Бензин начисто отсутствовал..., залили в баки керосин со спиртом, и машины пошли. Весь Курский полк был переброшен на грузовиках под Симбирск... Противник такого ма­невра не ожидал”.142

Одним словом: риск, риск и еще раз риск. Что потом, стало с автомобилями неизвестно, но 12 сентября Симбирск был взят. Симбирская бригада форсировала Волгу и стала успешно продвигаться, однако 18 сентября вдруг трехтысячный отряд Каппеля, отбросил бригаду за Волгу начал штурм Симбирска. Тухачевский запросил подкрепления и получил его.

За взятием Симбирска последовали Сызрань и Самара. По замыслу командарма главный удар с севера на­носила Симбирская дивизия. Она должна была выйти в тыл сызранской группировки противника и отрезать ее от войск белых в районе Самары. Чтобы ускорить маневр дивизии, Тухачевский приказал перебросить ее передовые части на судах по Волге. С 28 сентября по 1 октября они совершили 200-километровый пере­ход и внезапно для противника вышли к Сызрани с северо-востока. Город был взят штурмом 3 октября. За эту победу М. Н. Тухачевский получил свою первую советскую награду — золотые часы с надписью: “Храброму и честному воину Рабоче-Крестьянской Красной Армии от ВЦИК. 7.Х.1918 г.”.

Не испортило отношения верхов к молодому командующему и бегство его командира дивизии Энгельгарда к Деникину.143

Мало того, вскоре он сам был направлен на южный фронт. Была ли в этом экстренная необходимость сказать сложно. Важно другое. Тухачевский не ладил с комиссаром С.П. Медведевым. Дело закончилось открытым конфликтом. Медведева сняли, хотя Тухачевский уже имел новое назначение.

Тухачевский комиссаров вообще недолюбливал и с удовольствием от них отделался бы. Институт комиссаров Тухачевский всегда считал "ненормальным наростом на шее армии, мешающим ей шевелить головой".144 В 1920 году он опубликовал в журнале "Революционный фронт" статью, где указал на необходимость сконцентрировать все права по управлению армией исключительно в руках строевых командиров.145 Но это был не первый выпад. Еще в январе 1920г. в статье "Политика и стратегия в Гражданской войне" он писал: "Особенно распространена болезнь "вмешательства политики" среди политических работников армии… Дело объясняется просто, если вспомнить, что командный состав пролетарской армии не "свой", а в первый период войны даже враждебный…

Однако указать на это явление – еще не значит признать его целесообразным… вмешательство политики в дело стратегии чрезвычайно большое зло. Для успеха военных операций главнокомандующему должна быть предоставлена полная мощь. Политика должна ему, безусловно, доверять".

Понять Тухачевского не сложно. Совмещение должностей комиссара и командира явление не единичное. Например, Блюхер неоднократно был одновременно и комиссаром и командиром. А будущего маршала все же подстраховывали.

Кроме того, самое большое его поражение, отчасти было результатом того, что "поход за Вислу" был, несомненно, делом политическим. Потому вмешивался целый Совет Народных Комиссаров.

Троцкий должен был это воспринять как упрек в свой адрес и вскоре ответил: "Я отстаиваю тот принцип, чтобы во главе каждой части стоял командир. Раздваивать личность командира не годится. Командир должен быть авторитет и в командном смысле, и в морально-политическом… Институт комиссаров – это, так сказать, леса (помогающие строить здание регулярной армии)… Это здание приходит сейчас в своему завершению. Постепенно леса можно будет убрать, но, конечно, постепенно, чтобы не рухнуло здание". Поэтому "я против издания приказа: при командире-коммунисте снять комиссара-коммуниста. Такое положение создало бы большие неудобства и для комиссара и для спецов. Как быть с, например, командирами, которые только вчера записались в партию? Кто будет определять, нужны ли при них комиссары или не нужны?"146

Между тем, во время конфликта с Медведевым вспомнилась история с Муравьевым. Кобозев вместе с Калниным грозили Тухачевскому арестом. Председатель РВС Восточного фронта и член РВС республики П. А. Кобозев, был в дружбе с Гаем и "требовал передачи в руки последнего командования армией". Но вмешался Куйбышев.147 Тухачевского отправили на юг.

Писатель-эмигрант Р. Гуль - апологет полководца, усмотрел в этом переводе акт доверия к молодому командующему, мол, посылали его туда, где труднее и, в общем-то "...самым талантливым красным полководцем, не знавшим поражений в гражданской войне, самым смелым военным вождем красной армии III интернационала оказался Михаил Николаевич Тухачевский".148 На деле Тухачевский не ладил не только с комиссаром, но и командующим фронтом.

Представьте себе самочувствие Вацетиса, когда войска "бросали орудия, броневой поезд, войсковое имущество, не смотря на то, что никакой особой опасности не было, за исключением появления конницы противника на флангах и в тылу".149 И в такое время командующего армией невозможно найти.

Тухачевский после этого инцидента писал Вацетису: "Я не осмеливаюсь возражать, но думаю, вам известна моя работа… Большую часть времени я находился на передовых позициях, а в Пензу ездил, чтобы устроить бежавшие части и набрать артиллеристов и инженеров. Мне совестно оправдываться, но я никак не ожидал, чтобы моя работа была оценена как бездеятельность".150 Следует напомнить, что в Пензенской губернии в это время находилось его многочисленное семейство. Там же проживала его невеста.

В общем, романтика, но чем это могло кончиться? Однако Тухачевского поддержал Куйбышев, с ним вместе они послали телеграмму, где просили об отмене запрета на выезд из штаба и представлении свободы действий в пределах поставленных задач.151 Ответ последовал 31 июля: "Не считайте ту мою телеграмму категорическим императивом для себя".152

Однако, инцидент послужил "генералу-поручику" хорошим урокам, как свидетельствуют сослуживцы: "Для полководческого стиля Тухачевского характерна одна особенность: куда бы он ни выезжал, связь между ним и штабом непрерывно… я всегда знал, где находится командарм, что, делает, какие им даны указания на месте. Знал это и оперативный дежурный".153

Однако, в момент, когда как говорят: "Коней на переправе не меняют", будущий маршал едет с Восточного фронта на Южный. Причем назначен он не заместителем командующего, как считают некоторые, а помощником, следовательно, фактически пошел на понижение. Если в 1А он "находился в центре событий, то в своем новом положении был главным образом исполнителем воли командующего фронтом, с действиями которого он к тому же не во всем соглашался. Подобное положение тяготило его".154

Правда, не долго. 24 января Тухачевский был назначен командующим 8-й армией. В то время армия Краснова фактически разлагалась. Многие казачьи полки самовольно уходили в свои станицы, в некото­рых начался стихийный самосуд над офицерами.

Генерал А. И. Деникин, который в январе 1919 года подчинил себе войска атамана П. Н. Краснова и создал так называемые “Вооруженные силы Юга России”, пытался остановить это разложение и уси­лить казачьи части переброской полков Доброволь­ческой армии с Северного Кавказа в район Донбасса.

8-я армия Тухачевского в составе трех стрелковых (в том числе "родной" Инзенской дивизии Я.Я. Лациса) и одной кавалерийской дивизий начала с боями продвигаться к крупному железнодорожному узлу Миллерово. Ди­визии шли почти с непрерывными боями, довольно медленно. В ее штабе нарастала нервозность. Об этом свиде­тельствует хотя бы такой факт: за короткое время пребывания М. Н. Тухачевского на посту командарма у него сменилось четыре начальника штаба. Но это не исправило положение. Судите сами. Коман­дующий фронтом бывший полковник В. М. Гиттис, от 6 февраля 1919 года дает телеграмму: “... В течение 6 дней штаб фронта не может получить от вас сведения о местонахождении Инзенской дивизии, а следовательно, и обстановке на левом фланге армии. По­добное явление, даже при условии недостатка средств связи, преступно”.155 Ничего не скажешь пустячок, почти неделю ищут дивизию!

В этой ситуации Главное коман­дование РККА отдало директиву В. М. Гиттису: с 13 февраля переместить главные усилия на донбас­ское направление. В условиях развала железнодорожного транспорта, задача оказалась не из легких.

При подходе 8 армии к Северному Донцу 24-26 февраля 1919г. Тухачевский заблаговременно поставил задачи по обеспечению форсирования реки до начала ледохода. Штабу армии командарм дал указание о подготовке переправы войск по льду на лыжах и санях. Артиллеристам было приказано оборудовать сани специальными платформами под орудия. Но использовать их не пришлось. В конце февраля начались оттепели, реки вскрылись ото льда.

Дороги размокли и ста­ли труднопроходимыми. Вскрылись реки — притоки Дона и Северского Донца, которые лежали на пути армий. При этом роль 8 армии, наступающей непосредственно на Донбасс, еще больше возрастала. Не желание ли это будущего маршала "тянуть одеяло на себя"? Действующая справа группа И.С. Кожевникова оторвалась от 8А более чем на 70 км, а 5 февраля стала отходить под ударами дивизии генерала Май-Маевского. Правый фланг 8А оказался оголенным. В то время политотдел армии возглавляла хорошо известная в партии старая большевичка Р.С. Землячка, с которой, как известно не поспоришь. Быть может, поэтому конфликтов Тухачевского с ней не замечено. Но не исключено и иное.

Тухачевский решил обратиться с письмом в Реввоенсовет Республики. В нем будущий маршал писал: "…События на Южном фронте заставили меня высказаться не как командующего одной из армий, как я это делал обыкновенно, а как коммуниста, болеющего за всякую неудачу революции". А также высказал мнение, что В. М. Гиттис с самого начала допустил ошибку в выборе направления главного удара, если бы главные силы Южного фронта "наступали через Донецкий бассейн на Ростов (по кратчайшему направлению), то у него был бы безопасный советский тыл. Но главные его силы шли через Донецкую область, и передовые линии ослаблялись для подавления казачьих восстаний…"156

Таким образом, В. М. Гиттис не сосредоточил основные силы для наступления с севера на Ростов, и не сумел во­время поправить дело даже после того, как Главком И. И. Вацетис прямо указал на решающее значение донбасско-ростовского направления.

Обычно это письмо приводится как образец полко­водческого искусства М. Н. Тухачевского — ведь поз­же, осенью 1919 года, основной удар по деникинской армии наносился именно через Донбасс. Но укор не по адресу. В. М. Гиттис с момента пребывания на должнос­ти командующего фронтом (с 24 января 1919 года) последовательно проводил директивы Главного коман­дования РККА. Марш, минуя донские станицы, приписывают гениальному предвидению Тухачевского. Но почему в Польше он предпринял марш именно по сельскохозяйственным районам? Однако, главное не в этом.

В случае наступления основной группы войск фронта по правому флангу на Ростов над ата­кующими частями нависали бы огромной дугой в цент­ре и с левой стороны главные силы Донской армии. Кроме того, там находился и стратегический резерв генерала Краснова в 25 тысяч штыков и сабель. Против него и направлял командующий фронтом действия своего командарма. Как и можно было ожидать, следствием письма М. Н. Тухачевского стало, рез­кое ухудшение его взаимоотношений с В. М. Гиттисом.

На каком бы фронте или учреждении он не появлялся "там немедленно возникали конфликты и склоки". Конфликты были с И.И. Вацетисом, В.М. Гиттисом, С.С. Каменевым, С.П. Медведевым, В.А. Ольдерогге, А.А. Самойло и др. И тут явно просматривается просто непреодолимое стремление поучать.

Тухачевский лишь только вступает в должность, а уже "просит" командование активизировать боевые действия под Казанью: "Настойчиво прошу заставить противника ввязаться в бой в районе Казани всеми силами и лишить его свободы маневрирования".157 И в тот же день шлет другую телеграмму: "Необходимо решительное содействие Второй армии наступлением на железную дорогу Симбирск – Уфа с целью прервать дорогу, прекратить сообщение и оттянуть силы".158

Затем взялся поучать В.М. Гиттиса, который между тем последовательно проводил директивы Главного коман­дования, в принципе не отличающейся от мнения Тухачевского. Но когда выполнение директивы стало невозможным, будущий маршал написал письмо в Реввоенсовет Республики, обвинив в затягивании выполнения директивы В.М. Гиттисом.

Александр Александрович Самойло, бывший генерал-майор царской армии, вступил в командование Восточ­ным фронтом 9 мая 1919 г. Самойло, выполняя указания Главкома И. И. Вацетиса, решил перенести направление главных усилий Восточного фронта к северу от Камы. М.Н. Тухачевский протестовал, в донесении от 15 мая 1919г. Михаил Николаевич писал Самойло: "При принятом Вами решении противник может быть только оттеснен, что не разрешает нашей задачи обеспечить себя справа для наступления на север. Если корпус генерала Каппеля и наводит ужас одним своим именем, то тем более его нужно уничтожить, а не оттеснять".159 Уничтожить Каппеля Тухачевскому так и не удалось.

Но это только начало. 21 мая он направил Самойло следую­щую телеграмму: “Начиная с 10 сего мая, вероятно, ввиду многих неизвестных мне обстоятельств, вами были отданы пять задач для 5-й армии, каждый раз отменяющие одна другую... Эти отмены приказов со­вершенно измотали дивизии и частью совершенно пе­репутали, связь нарушилась и проч.”. В заключение командарм просил командующего фронтом соблю­дать статью 19 Полевого устава 1918 года, в которой прямо говорилось: прежде чем отдать приказ, надо хо­рошо подумать.160 Заметим, что, вспоминая все это, Тухачевский не указывает, что командармом был он.

Тем не менее, инициативу он поощрял. Один из его приказов гласил: "Назначение рубежа для достижения к известному сроку я совершенно не считаю запрещением переходить его, если обстановка позволяет увеличить энергию наступления. Вообще инициатива начдива должна всегда широко проявляться, но, конечно, при условии выдержки данного направления и преследовании поставленной задачи".161 Нет нужды говорить, что это не всегда хорошо.

Поучал он и Ольдерогге, но, в конце концов, вынужден был подчиниться.162 Однако припомнил это в удобном случае. 163

На Кавказском фронте, М.Н. Тухачевский вроде бы вышестоящее начальство не поучал. Он просто начал наступление, не дожидаясь мнения Реввоенсовета Республики. Главком упрекал Тухачевского за преждевременное наступление. "После вашего доложенного, я просто теряюсь, как вы могли перейти в наступление 14 февраля, если к 26 февраля у вас фактически могли сосредоточиться две дивизии на этом фронте…" Тухачевский оправдывался тем, что оно было нужно, для того чтобы расстроить контрнаступление противника и выиграть время. "Если бы вместо Ростова и Новочеркасска стояли бы деревни, вас бы не обеспокоил этот участок".164

К счастью наступление оказалось исключительно удачным.


Прибыв на Западный фронт, М.Н. Тухачевский убедил Главкома С. С. Каменева полностью переделать весь план войны с Польшей. На этот раз дело чуть не закончилось катастрофой.

Поражение не пошло будущему маршалу на пользу. Во всем его поведении просматривается тень непогрешимости. Характерным штрихом к образу Михаила Николаевича является эпизод, свидетелем которого оказался Г. К. Жу­ков во время разработки нового Боевого устава в 1936 г. В беседе с писателем К. М. Симоновым он рас­сказал: “При всем своем спокойствии Тухачевский умел проявлять твердость и давать отпор, когда считал это не­обходимым. Тухачевский как председатель комиссии по Уставу докладывал Ворошилову как наркому. Я присут­ствовал при этом. И Ворошилов по какому-то из пунктов, уже не помню сейчас по какому, стал высказывать недо­вольство и предлагать что-то, не шедшее к делу. Тухачев­ский, выслушав его, сказал своим обычным, спокойным голосом:

— Товарищ нарком, комиссия не может принять ва­ших поправок.

— Почему? — спросил Ворошилов.

— Потому что ваши поправки являются некомпетент­ными, товарищ нарком.

Он умел давать резкий отпор именно в таком спокой­ном тоне, что, конечно, не нравилось Ворошилову”.165 Трудно найти начальника, которому такое заявление понравилось бы. А ведь по свидетельству современников Ворошилов по своей натуре был человек вспыльчивый, не сдержанным. И если он позволил Тухачевскому по сути дела над собою издеваться, следовательно, имел на то основания. Но почему? Ответ весьма прост: Ворошилов не только окружил себя толковыми людьми, но и опирался на них, в том числе и на Тухачевского. Он заложник служебного положения. Т.е. предпочитет не резать курочку, несущую золотые яички. К тому же Ворошилов был скован партийной дисциплиной. Непосредственно руководством строительства Вооруженных сил осуществлял Центральный Комитет партии. Все важнейшие мероприятия направлялись и контролировались высшими партийными органами. А ведь они могли и сместить Ворошилов в пользу того же Тухачевского. Впрочем, они хотели влиять на власть, а не менять ее?

Другое дело Троцкий, родоначальник многих партийных дискуссий. Высоко ценя Тухачевского как “та­лантливого, но склонного к излишней стремительности полко­водца”, он в спорах с Тухачевским во время войны готов был порой признать правоту молодого командарма. Лидия Норд приводит рассказ Тухачевского об одной из стычек с председателем Реввоенсове­та Республики: “...На фронт к Тухачевскому приехал Троцкий. Тухачевский наносил в это время на карту план сражения. Троц­кий сделал несколько замечаний. Командарм встал, положил перед ним карандаш, которым отмечал на карте, и вышел. “Куда же вы?” — крикнул в окно Троцкий. “В ваш вагон, — спокойно ответил Тухачевский. — Вы, Лев Давидович, видимо, решили поменяться со мной местами”.166 Поверить в такой рассказ трудно, но если Михаил Николаевич мог таким образом говорить с наркомом, то, либо они были закадычными друзьями, либо будущий маршал фантазер. Но не исключено, что ему действительно многое прощали, до поры, до времени. А как он разговаривал с простыми смертными?

Прибывая в одиночестве, невольно возвышаешься над толпой. Началось это еще в училище, должность фельдфебеля не располагает к общению. Мало что изменилось и после присвоения звания. Писатель Р. Б. Гуль пишет: "Безусый подпоручик в офицерском вагоне был необщителен. Очевидцы говорят, много было напускной важности в облике этого двадцатилетнего офицера; было, пожалуй, даже что-то смешное; одежда чересчур вычурна, во всем подчеркнут “фронтовик” и “война”. На боку не общая, а кривая шашка и громадная (какую носят только кавалери­сты) кожаная, неуклюжая, тяжелая сумка, набитая кар­тами и планами фронта".167 Зачем подпоручику эта сумка? Он ведь не командарм.

Еще одну любопытную деталь высвечивает Ярослав Голованов в своей книге о Королеве. "Ворошилов не любил Тухачевского и скрывал это с трудом. В Тухачевском была открытая уверенность, он всегда знал, что надо делать и чего не надо, и это - раздражало. Еще нервировала пилочка, которую Михаил вдруг быстро, как маленькую сабельку, выхватывал из нагрудного кармана гимнастерки и, не глядя, начинал подпиливать ногти. Трудно объяснить, но в этой пилочке было что-то обидное, издевательское для Клима Ворошилова. При виде этой пилочки он сразу вспоминал, что Михаил - сын поручика лейб-гвардии и сам служил в Семеновском полку, и отогнать от себя эту не первый раз посещавшую его мысль, был не в силах".168

Казалось бы пилочка это мелочь. Ну, следит маршал за чистотой ногтей, что ж тут плохого. Но вот представить себе бывшего Луганского слесаря Ворошилова с этим инструментом было бы трудно. Его соратника красавца маршала С.М. Буденного вообразить с пилочкой в принципе можно, но с большой натяжкой, ему больше подошел бы гребень для усов. Не смотрелся бы с ней даже бывший полковник Егоров со своей широченной грудью и крепкими руками. А вот М.Н. Тухачевскому она в самый раз. Увы, как знать, что вкладывал в этот жест сам М.Н. Тухачевский? Первое, что приходит в голову, это то, что он действительно хочет показать наркому свое превосходство в воспитании. Только воспитанный человек этого себе в присутствии начальника не позволит, особенно если он замечает, что шефу это не нравится. Если не замечает это еще хуже. О том, что будущий маршал часто не замечал важные детали, уже упоминалось

Второе, что приходит в голову, это то, что зам наркома делает это машинально, тем самым пытается успокоить нервы. Очевидно, что Ворошилов раздражал М.Н. Тухачевского ни чуть не меньше, чем он его. Но вот сделать, что-нибудь серьезное, эстет не в силах. Вот и изощряется как кадет младшего курса.

Можно также предположить, что маршал просто прячет глаза, не в силах скрыть свою ненависть. Ведь огромные бархатные очи, перед которыми млели светские красавицы, не только гордость, но и наказание господнее. Прятать их совершенно бесполезно. Это ж зеркало души, человека блестящего и... чудовищного.

Кстати, с начала восхваления "великого стратега", Ворошилов в отличие от С.М. Буденного ни словом не обмолвился о недостатках Тухачевского.


Между тем, 14 марта 1919 года, когда войска стали готовиться к борьбе с Деникиным, стянувшим к советскому Южному фронту свыше 100 тысяч своих солдат, а в тылу 8-й армии, в Вешенской и других казачьих станицах разгорелся мятеж казачества, Тухачевский сложил с себя обязанности командарма и уехал в Москву.

Так, что стремление представить маршала Тухачевского в роли полочки-выручалочки, по меньшей мере, преувеличение. Новое назначение произошло не сразу. Троцкий и Главком Вацетис не очень-то довольны были его новым назначением. Тухачевского направляют на Восточный фронт, командующим 5-й армии. Тут он участвует в Бугурусланской, Златоустовской, Челябинской и Петропавловской операциях. Ему приписывают разработку и осуществление этих сражений. На деле они вытекали из установок ЦК и приказов свыше. Да и не все так гладко как выглядит через призму десятилетий. И опять обилие вдруг. В Бугурусланской операции белых не удалось окружить и уничтожить, не смотря на превосходство в силах. И они ушли за Урал, как бы отгородившись каменной стеной от Красной Армии.

Тем не менее, "на темном, ночном, полу красном от пожаров небе Урала загорается та самая звезда, о которой он мечтал с 15 лет". "Адмирал Колчак собирал все силы к тому, чтобы не про­пустить красных через Уральский хребет. Пути преодоления хребта крепко заняли белые. Через выветрившийся, скалистый Урал всего два главных пути. Вдоль железной дороги на Аша-Балашовскую — Златоуст — один; и другой — великий сибирский тракт через Байки на Дуван — Сатку. Колчак крепко занял оба". 169

Скалистый хребет Каратау казался неприступной преградой на пути армии... Тухачевский решил направить основные силы в обход хребта по долине реки Юрюзани. На 30 км участке было сосредоточено 15 полков, на правом фланге осталось 6 полков 24 стрелковой дивизии на 90 км. 170 Причем для демонстрации 20 июня там было предпринято наступление. Нужно сказать прямо оно удалось. Генерал Ханжин принял удар за основной.

Удалось в первую очередь потому, что неприступной преградой Урал только казался. Уральские горы не являются серьезной преградой, ни для пехоты, ни для кавалерии. Поэтому, это наступление, не идет ни в какие сравнения с Альпийским походом Суворова. К тому же Тухачевский подвергал армию огромному риску, направив ее основные силы по узкому проходу. На пути ее следования можно было найти десятки мест, чтобы устроить засаду, но у адмирала Колчака не нашлось своего И.В. Сталина.171

Операция поначалу развивалась вполне успешно. Но, вдруг, продвигавшаяся по р. Юрюзани 26-я дивизия натолкнулась на еще один белый корпус — Уфимский. Оказывается, этот корпус не был выявлен разведкой. Ситуацию спасла 27-я дивизия, завязавшая 5 июля бой с другими частями этого корпуса. 13 июля красные дивизии, поддержанные ударами партизан­ских отрядов по тылам белогвардейских войск, взяли Златоуст. Но изрядно потрепанные части Запад­ной армии сумели все же избежать окружения и в от­носительном порядке отступили на Челябинск.

Адмирал Колчак без устали подтягивал к линии фронта все новые резервы, лихорадочно тасовал командный состав своих армий. Здесь нужно обратить внимание на такую черту командарма-5, как склонность к риску, стремительность, подчас безоглядная, в наступлении, слабую обеспечен­ность армейскими резервами.

На этой характерной черте белые штабисты и решили сыграть. Суть плана, преднамеренным отступле­нием к Челябинску, а затем и его оставлением втя­нуть главные силы 5-й армии в “мешок”. Поначалу план выполнялся удачно. 5А вышла к Челябинску и 27 дивизия его заняла с ходу. Тогда Северная и Южная группы перешли в наступление. Но 26 дивизия стойкой обороной остановила Каппеля.

"В челябинской смертельной схватке, на границе Европы и Азии, не талан­ты зарвавшегося 26-летнего полководца с мальчишеским лицом, а только его счастье пришло на помощь".172 Счастье это, называлось боевой дух красноармейцев. Впрочем, не только красноармейцев. Были и смелые командиры. Еще в 1918г. "Совершив марш до 150 верст по району занятому противником, тов. Гай, ничего не потеряв, повел свою колонну на ст. Чуфарово, где и соединился с остальными войсками армии...

За этот героизм колонна Гая была названа "Симбирской Железной дивизией".173

В ходе боя командир полка В.И. Чуйков заметил, что один из батальонов 27 стрелковой дивизии окружен. С 14 конными разведчиками он бросился на выручку, врезался в казачьи ряды. Это вызвало панику. В это время подоспели главные силы 43 стрелкового полка, захватили около 300 пленных.

В тот же день командир 2 кавалерийского дивизиона К.К. Рокоссовский под с. Вакаринским с 30 всадниками захватил батарею.

Оба командира получили ордена Красного Знамени.

Белые взорвали мост под Омском. Тогда комиссар бронепоезда №102 И.С. Конев организовал его переправу на другой берег Иртыша по льду.174 И такие примеры можно приводить без конца.

Не даром мемуары почти всех наших военачальников, не исключая и Тухачевского, без таких примеров не обходятся. Потому, что “счастье” полководца без таких ярких эпизодов пустой звук.

Как в последствии писал маршал Советского Союза К.А. Мерецков "...Признанный полководец, опытный организатор крупных наступательных операций. Лишь однажды “боевое счастье” изменило ему. Было это в 1920г."175 Нет “боевое счастье” ему не изменяло. Да простит меня заслуженный маршал, за это возражение. Красноармейцы сражались самоотверженно. Просто везение не может быть бесконечным. Каждый кузнец своего счастья.

В 1919г. успех во многом зависел от стойкости и активности 26 дивизии, а также от удержания Челябинска. Белых остановили в предместьях. Большую помощь оказали рабочие Челябинска и Копейска. Ситуацию спасло мужество красноармейцев и взявших в руки оружие рабочих. Отражение контрударов обеспечило командарму свободу маневра. 29 июля после перегруппировки, Тухачевский создал ударную группу из 8 полков и ударил против С. И. Войцеховского, одновременно во фланг ударили 27 и 35 дивизия, а с севера в тыл выходила 5 дивизия.

Но была еще одна составляющая этого счастья. Еще глубже с севера крушила боевые порядки белых 21 дивизия Третьей армии, направленная 30 июля Фрунзе для перехвата Сибирской ж.д. – единственного пути отхода белых. Вместо окружения 5 армии, белогвардейская 3А сама оказалась под угрозой окружения. 2 августа РВС 5А докладывал: "На фронте противник совершенно разгромлен. Несколько его полков уничтожены полностью".176

Произошло так, что действия 5 армии вошли в историю, а 2 и 3 почти одновременно преодолевавших Урал остались за кадром. Отчасти потому, что Вторая армия вскоре была расформирована, затем Пятую армию усилили за счет Третьей, которая потом была преобразована в 1-ю Революционную армию труда. Пятая же армия, не только дошла до Тихого океана, но и оказывала помощь в борьбе с войсками Унгерна в Монголии. В итоге вся слава досталась Пятой армии. Нет сомнения, что повлияло, на такое распределение почестей и то, что М.Н. Тухачевский сам редактировал трехтомник “Гражданская война. 1918-1921”.

Но факт есть факт. В.И. Шорин, командующий Второй армией в разгар операций на Урале был отправлен командовать Особой группой Южного фронта. Командующий Третьей армией С.А. Меженинов отправился вслед за ним в конце августа, а Тухачевский оставался на Восточном фронте вплоть до взятия Омска. Таким образом, будущий маршал прошел с войсками от Волги до Иртыша.

Наградой Тухачевского не обошли. В приказе РВС Республики №167 7 августа 1919 года сказано "…доблестные войска 5 армии, под искусным водительством командарма тов. Тухачевского, после упорных боев, разбив живую силу врага, перешли через Урал… Благодаря смелым, полным риска, широким маневром армии, задуманным тов. Тухачевским, 24 июля 1919 года… взят Челябинск".177 Сделаем акцент на слова "полным риска".

После этого вера в моральное превосходство Красной Армии стала для Тухачевского аксиомой. Быть может он, и сам при этом не заметил как второй раз к ряду "наступил на грабли".

На Петропавловском направлении 5А форсировала р. Тобол и продвинулась за 10 дней на 150-180 км. Когда завязались бои на подступах к Петропавловску, белогвардейцы вдруг ударили с двух сторон, стремясь замкнуть кольцо. Попытки Советского командования исправить положение на этот раз успеха не имели. Вследствие затяжных боев 5А отошла за Тобол. Ее опять спасло мужество красноармейцев.

Однако, суть разыгравшихся событий заклю­чалась вовсе не в том, по какому направлению двига­лись главные силы красных, как в последствии описывал маршал,178 а во внезапном и мощном ударе одновременно с юга и с севера белогвардейских группировок, стянутых и подготовленных заранее. Именно этот удар спутал планы атакующих, а штаб 5-й армии, оставшийся в Челябинске, более чем за 400 километров от развернувшихся драматических собы­тий, не смог оперативно вмешаться и руководить сра­жением своих войск.

Отставание штаба от своих войск тоже характерная черта Тухачевского. В 1920г. когда войска Западного фронта дошли до Вислы, штаб все еще пребывал в Смоленске.

Тухачевский нередко пренебрегал пополнением материальных ресурсов и подтягиванием тылов, бросал в бой сразу всю массу войск, не оставляя резерва. С одной стороны Тухачевский сумел понять и использовать особенность Гражданской войны – "так называемый политический фактор, то есть перелом в настроении вражеских войск, обращающий их в паническое бегство". С другой стороны его поражения, "отличались стремительностью и полной дезорганизацией войск, требовавших от фронтового командования, больших усилий для восстановления положения". 179

После паузы 2—13 октября, пополнив силы, вой­ска 5-й и 3-й армий, снова перешли в наступление. 25 октября был взят Тобольск, 31 октяб­ря — Петропавловск, а 4 ноября — Ишим. Деморализованные колчаковские войска, потеряв до 50 процентов личного состава, отступили к Омску. С тыла, удар по ним наносили партизанские отряды сибирских крестьян общей численностью до 150 тысяч человек. Как позднее писал М. Н. Тухачев­ский: “В дальнейшем характер действий Восточного фронта более напоминал экспедицию, чем войну. С 14 октября по 14 ноября, за 30 дней опера­ции, части 5-й армии прошли с непрерывными боями и форсированием двух крупных рек свыше 600 верст, т. е. по 20 верст в среднем в сутки—скорость наступления рекордная”.180 Но был и настоящий рекорд скорости. Омская операция основывалась главным образом на быстроте дей­ствий. 27-я стрелковая дивизия, погрузившись на подводы, за сутки совершила бросок в 105 верст. И ворвались в город, обгоняя колчаковские обозы.

В ходе Омской операции советские войска взяли в плен свыше 30 тысяч солдат и офицеров, много ору­жия и воинского снаряжения. Но подвалы банка, где хранился золотой запас России (21 442 пуда золота), были пусты. Спешно покидая Омск, адмирал Колчак успел увезти с собой, его остатки. Несомненно, что во многом виной тому разногласия Тухачевского и Ольдерогге.

Как вспоминали соратники 15 августа "Михаил Васильевич Фрунзе сдал командование Восточным фронтом. На его место назначили бывшего генерала Ольдерогге. С новым командующим у Михаила Нико­лаевича возникли серьезные разногласия.

Все, кто работал тогда рядом с Тухачевским, хоро­шо помнят, как тяжело переживал он это. Однако соблюдал такт и выдержку, всячески старался не уро­нить авторитета старшего начальника в глазах подчи­ненных".181

Но это на словах. Победа была циклопическая, но задача, которую поставило Главное командование перед Восточным фронтом и его ар­миями — ликвидировать основные силы колчаковцев сначала между Тоболом и Ишимом, а затем между Ишимом и Иртышом,— не была выпол­нена полностью. Белогвардейцам удалось вывести из-под ударов Красной Армии значительную часть своих сил. Окончательная ликвидация остатков восточной контрреволюции, активно поддерживаемой японски­ми интервентами, потребовала еще много жертв и была полностью завершена лишь к концу 1922 года.

Ну, а неудачи Тухачевский, сваливает на других:182 "Пост командующего Восточным фронтом занял Ольдерроге.

Трудно понять, где выискивал Троцкий таких людей! Человек никому не известный, в лучшем случае бездарный,—Ольдерроге сделал все от него зависящее, чтобы наше неотступное преследование Колчака сорвалось..." Кавалерийская дивизия 1А была направлена для выхода в тыл Колчаку между Омском и Татарском. Ольдерроге отменил этот маневр и направил ее в кокчетавский укрепрайон, хотя он особой опасности не представлял. Если бы мы под Омском имели кавалерию, "то, возможно, что и Колчак не успел бы уехать, и, во всяком случае, его военные припасы в эшелонах достались бы нам гораздо раньше".183 В этой фразе не только укор бывшему командующему но и тоска по кавалерии, редчайший случай в произведениях "великого стратега".

Впрочем, не Тухачевский, а вышестоящее командование получало все шишки. В.И. Ленин не лестно отзывался о члене РВС фронта Б.П. Позерне. "На сибирском фронте поставили какую-то сволочь Ольдерогге и бабу Позерна и “успокоились”,— писал он 16 сентября 1919 года С. И. Гусеву, критикуя деятельность РВСР.184 Тухачевский в последствии обвинял В.А. Ольдерогге, за то, что он распорядился наступать не по той дороге; за то, что приказал кавалерийской дивизии охранять оголенный фланг и т.д.185 Бывший генерал не понравился ни подчиненным, ни командованию. Тем не менее, наградить его орденом Красного Знамени тоже не забыли. И это правильно. В тяжелейших условиях, когда противник использовал заблаговременно созданные резервы, поддерживаемые военной флотилией и авиацией, генерал сумел стабилизировать фронт. И способствовал этому совершенно не запланированный рейд 151-я бригады 51 дивизии под командованием Блюхера.

Бригада уже подошла к городу Ишиму и сосредоточивала силы к его охвату. И тут Блюхер узнает, что вместе с бригадой он оказался отрезанным от своего штаба. Пришлось отказаться от захвата Ишима и отойти с тракта в леса.

Зажатые со всех сторон клещами белых части Блюхера (1827 человек и 12 орудий) находились почти в безвыходном положении. Боеприпасы на исходе. Кончилось продовольствие. И, самое главное, – никакой связи ни со штабом армии, ни со штабом своей дивизии. "Блюхер принял решение – пожертвовать оставшимися в тылу частями, но задержать противника и выиграть время". Он предпринимает поход на Тобольск. Не смотря на подавляющее превосходство противника в силах, его возможности использовать водные артерии и начавшуюся эпидемию тифа, поход Блюхера, как и в 1918г. завершился успешно.186 Ценой неимоверных усилий и огромных потерь бригада заставила противника выделить на охоту за ней лучшие дивизии – Ижевскую, Воткинскую и Тобольскую.

Следует заметить, что Маршал Жуков, казалось бы, не забывал восхвалять Тухачевского: "Один из самых талантливых наших теоретиков"... "Умный широко образованный профессиональный военный… Меня пленяли его разносторонняя осведомленность в вопросах военной науки"... Но в оценке конкретных операций он оказался куда как скуп на восторги. Упоминал о характерном для Восточного фронта пренебрежении к разведке, неумении разгадывать замыслы противника и организовать энергичное противодействие. К тому же фраза вырвана из общего текста. Ей, предшествовала другая мысль: "На этом активе Михаил Николаевич поделился своими соображениями, изложенными в монографии, над которой он тогда работал. Ее суть сводилась к исследованию новых проблем войны. Тогда мы были менее искушены в вопросах военной науки и слушали его как зачарованные".

Т.е. очарование было следствием того, что они "были менее искушены". Так о чем же говорил "Гигант военной мысли…"? "М.Н. Тухачевский убедительно говорил о растущем могуществе нашего государства, о широких перспективах нашей социалистической экономики, науки, техники и расцвете культуры. Говоря о роли нашей большевистской партии в строительстве нового государства и армии, Михаил Николаевич тепло вспоминал о В. И. Ленине, с которым ему довелось много раз встречаться и вместе работать".187

В общем, говорил он много и умело. Звезда его горела не долго, но ярко. Но что такое "звезда первой величины?" Все знают созвездие Большой Медведицы. Какая из семи звезд, звезда первой величины? Без специальных приборов, пожалуй, и не скажешь. Да и так уж важна звезда на небосводе, даже самая яркая? Лунное затмение даже если оно встречается чаще, чем солнечное меньше пугало людей, ведь луна дает света на много меньше, чем солнце, а потому и потеря этого света не так заметна. К тому же люди в основном ночью спят, а потому не всегда замечают это затмение. В итоге лунное затмение интересует в основном только специалистов или просто любопытных. Так, что вещать о звезде?

Или, например, звезда эстрады. Каждый человек уникален. Но в глобальных масштабах незаменимых людей нет. Например, кто лидер в вокально-инструментальной группе: солист, барабанщик, импресарио или спонсор? А может быть никто из них, а тот, кто заказал пиар? Но, наверное, все же солист, однако как бы там ни было, есть группы, имеющие суррогатного солиста точнее говоря, не имеющие настоящего. Современные технологии позволяют очень многое, в том числе и имитировать выступление настоящих талантов. В былые времена возможностей было меньше, но имитировать исторические личности научились давно. Потому не всегда известно кто же истинный талант.

Приз зрительских симпатий не всегда совпадает с призом от судей. Дело в том, что талант тоже товар. И цена его зависит не только от потребительских качеств, но и от спроса. Есть даже такое понятие - востребованный актер. Впрочем, иногда бывает так, что популярный артист не имеет почетных званий и это конечно, само по себе странно, но вполне объяснимо. Происходит так не только потому, что у него могут быть завистники, а мнение специалистов не всегда совпадает с мнением публики. Суть в том, что в условиях жесткой конкуренции независимый характер сокращает число союзников, но если не принимать во внимание подводные течения, то следует учесть, что зрители не всегда знают, что происходит за кадром.

У политиков еще сложнее. Если артист провалился на каком-то выступлении, то быть может, ему повезет на другом. А вот политик потерпевший сокрушительное поражение вряд ли сможет вернуть былые позиции. Такие случаи бывают, но они крайне редки. Военачальник сродни политику, но его ошибки всегда более зримы и оплачиваются не только срамом, но и кровью.

На Восточном фронте, Тухачевский, имея превосходство в силах, не всегда мог ими распорядиться. Выяснилось не умение вести разведку, надежную связь и управление войсками. Уповая на моральное превосходство своих войск, Тухачевский нередко пренебрегал пополнением ресурсов и подтягиванием тылов, бросал в бой сразу всю массу войск, не оставляя резерва. В последствие он даже даст этому теоретическое обоснование.

Дескать: "Наполеоновская схема ведения боя до сих пор имеет широкое отражение в мышлении современных военных работников, представляющих, что войска первого эшелона ведут бой, нащупывают наивыгоднейшее и наиболее решительное направление для главного удара, после чего на это направление движется резервов по мгновению волшебной палочки старшего начальника…

Уже Русско-японская война показала несоответствие современным условиям наполеоновской схемы использования резервов...

Империалистическая война в подавляющем числе случаев доказала неизбежность постоянных запаздываний резервов. Гражданская война подтвердили то же самое положение. Маневры послевоенного времени большинства современных армий подтверждают тот же самый вывод".188

На практике это было сплошь и рядом в действиях Тухачевского. В его боевых приказах часто встречается требование “не ослаблять себя резервами”, которое мож­но истолковать как их недооценку.

Так под Бугульмой Тухачевский отдает приказ: "Ввиду решительности предстоящей операции, приказываю всем начдивам действовать с крайней смелостью и сразу же вводить в бой крупные силы, не ослабляя ее резервами. Главные силы дивизии держать сосредоточенно и наносить ими решительные и сокрушительные удары".189 Под Уфой Тухачевский отдает приказ: "Противника атаковать сосредоточенными ударными группами, сразу вводя в бой превосходящие силы. Трудность задачи требует крайней решительности и твердости".190

“Как использовать число, чтобы получить максимум силы удара? — спрашивал он.— Ответ один — пустить в атаку все войска, не оставляя в ре­зерве ни одного штыка... Когда я говорю “не остав­лять ни одного штыка”, я имею в виду стратегиче­ский резерв, оставляемый начальником, так сказать, на всякий случай, если противник что-либо предпримет неожиданное и на каком-либо участке фронта потре­буется поддержка”.191

Пренебрежение "великого стратега" резервами было подмечено еще в двадцатые годы. Его сослуживец Н.Е. Какурин по этому поводу писал: "В отношении роли и значения стратегических резервов тов. Тухачевский держался мнения, что в маневренной войне они вовсе неприменимы, исходя из того, что в маневренной войне при быстром темпе развития операций и расстройстве сети железных дорог, эти резервы будут запаздывать к пункту решительного удара".192

Не исключено, что в руках колчаковских аналити­ков оказался и сборник материалов, напечатанный в походной типографии 5-й армии, где командарм пы­тался теоретически обосновать эту особенность своей тактики. Это чуть было не закончилось окружением под Челябинском.

Не было у Тухачевского резервов в боях под Симбирском, Златоустом, Челябинском, Петропавловском. Об этом вынуждены были заботиться вышестоящие начальники и соседи. Так Вацетис в докладе Высшему военному совету и Наркомату 25 июля 1918г. по поводу сдачи Симбирска сообщает: "Главные действия противника намечаются на участке Сызрань- Симбирск. На этом фронте действует наша 1 армия. Численность этой армии была слаба. Ныне она еще более ослаблена, так как Симбирская группа совершенно развалилась, в рядах армии осталось около трех тысяч. Все резервы, посылаемые на Восточный фронт, в первую очередь следует направлять на Рузаевку в распоряжение командующего 1 армии.193

Под Бугурусланом М. В. Фрунзе был вынужден отдать командарму-5 весь свой резерв (две стрелковые дивизии), а затем и 25-ю дивизию В.И. Чапаева. Когда завязались бои под Челябинском, М. В. Фрунзе принужден был по сути дела послать на помощь будущему маршалу всю Третью армию. Тем не менее, 17 октября М.Н. Тухачевский еще раз напомнил начальникам дивизий: "Действовать сосредоточенными массами, вводя их в бой сразу и используя всю силу артиллерийского огня".194

Расплачиваться за это приходилось кровью красноармейцев. Но иногда "наскоки" Тухачевского достигали успеха. 5 армии не приходилось даже штурмовать занятых белыми городов. Их освобождали и удерживали до подхода войск партизаны или восставшие рабочие. Без боя освободили Самару, Челябинск, Томск, Кузнецк и др. Это казалось Тухачевскому естественным, на деле было деятельностью члена РВС И.Н. Смирнова. Смирнов поддерживал связь с Сибирским бюро ЦК РКП (б), созданное для руководства подпольем в Сибири. Однако, его деятельность оставалась за кадром.

На юге деятельность подполья малоизученна. Не совсем также ясно, зачем Иосиф Виссарионович Сталин содействовал переводу "великого стратега" с Восточного фронта на Кавказский. Будем считать, что он оценил способности командарма-поручика. 3 февраля 1920 г. Сталин телеграфирует Буденному и Ворошилову: "Я добился отставки Шорина и назначения нового комфронта Тухачевского – завоевателя Сибири, и победителя Колчака…"195 который смело, применил “наскок”.

При переходе в наступление Кавказского фронта приказ командующего опять гласил: "Наступление начать одновременно всеми наличными силами, не ослабляя себя излишними резервами. Действовать плотными ударными группами".196 Хорошо, что у Деникина не оказалось крупных сил артиллерии или бронепоездов, как у Сталина под Царицыном, иначе группы быстро поредели.

А Главнокомандующий Красной Армии лихорадочно подтягивал резервы для Тухачевского. Еще 4 дивизии подходили из резерва и других фронтов в район Харькова и Купянска.197 Но 42 и Латышская стрелковые дивизии так и не подошли для контрудара на рубеж Таганрог, Луганск. В этом винят Сталина. При этом гениальная победа Тухачевского на Северном Кавказе, в любой момент могла оказаться авантюрой. А потому Михаил Николаевич должен был до конца дней своих восхвалять конницу С.М. Буденного, а не поносить легендарного командарма Первой конной.

В это время, А. И. Деникин стремился проч­ной обороной по левому берегу рек Дон, Сал и Маныч измотать и обескровить советские войска, выиграть время для переброски резервов, перейти в контрна­ступление и вернуть утраченные территории. В это же время в штабе В. И. Шорина шла активная подготов­ка новой, Доно-Манычской операции.

Командование поставило задачу 1-й Конной армии (командарм — С. М. Бу­денный, члены РВС — К. Е. Ворошилов и Е. А. Щаденко) форсировать Дон в направлении Батайска, используя захваченный целым железнодорожный мост в Ростове и другие переправы, и создать на ле­вом берегу реки плацдарм. Однако С. М. Буденный и К. Е. Ворошилов под разными предлогами отказывались от выполнения но­вой боевой задачи, топтались на месте. Этот срыв боевой задачи положил начало эпизоду, известному в истории гражданской войны как “батайская проб­ка”. Наступление явно захлебывалось.

С. М. Буденный и К. Е. Ворошилов поспешили направить письмо В. И. Ленину и специальный доклад Главкому С. С. Каменеву, обвиняя командование фронта в неправильном использовании кавалерийских соединений. В войсках Кавказского фронта стремительно падала дисциплина, снизился боевой дух.

17 февраля 1920г. В.И. Ленин дает телеграмму Смилге и Орджоникидзе: "Крайне обеспокоен состоянием наших войск на Кавказском фронте, полным разложением у Буденного, ослаблением всех наших войск, слабостью общего командования, распрей между армиями, усилением противника. Необходимо напрячь все силы провести ряд экстренных мер с революционной энергией".198

Но Буденный продолжал двигаться не туда, куда его посылали. Ворошилов предпочитал "выполнять только те приказы, которые признает правильными". "Можно представить, как реагировал на подобное своеволие своих подчиненных молодой и горячий командующий фронтом, нетерпеливый к любым проявлениям партизанщины".199 С этого, очевидно и началась личная неприязнь трех маршалов. К вечеру 21 февраля 1920г. белые ворвались в Ростов, но, через несколько дней, вынуждены были уйти. Т.к. возобновила наступление 9 армия.

В эти дни у Гнилой Балки у станицы Средне-Егорлыкская произошло ожесточенное встречное сражение, между конницей Буденого и корпусом бывшего лейб-гусара генерала Павлова. Это крупнейшее кавалерийское сражение за всю историю Гражданской войны: с обеих сторон в нем участвовало до 25 тысяч всадников. Павлов допустил просчет. Его полки вступили в бой после ночного марша сквозь буран в 25 гр. мороз. “Буденовцы рубили даже не всадников, а окоченевшие тушки людей, многие из которых были даже не в состоянии поднять оружие”.200 Белые обратились в бегство.

Впрочем, все висело на волоске, как некогда 5 армия Тухачевского 1-й Конная армия оторвалась от 8-й и 9-й армий на 70 километров вперед на Юго-запад. Кто виноват в этом: командование 1-й Конной армии или командующий фронтом? А кто ввел В.И. Ленина в заблуждение по поводу полного разложения у Буденного? Все покрыто мраком.

Ведь победителей не судят. 1-й Конная армия не только полностью реабилитировало себя, но и поставило войска Деникина на грань катастрофы. Белые "гибли в метели, в буранах в Сальских степях, в операции, похожей на сумасшествие.

Она раскрывалась быстро, эта роковая страница русской истории. К Черному морю уж катилась общей лавой белая армия и беженцы. Под нажимом Тухачевского покраснел Дон, фронт ушел на Кубань, пала кубанская столица Екатеринодар и настала очередь за единственным еще белым городом Новороссийском".201

Деникин позднее вспоминал: "Дух был потерян вновь. Наша конная масса, временами раза в два превосходила противника (на главном тихорецком направлении), висела на фланге его и до некоторой степени стесняла его продвижение. Но пораженная тяжелым душевным недугом, лишенная воли, дерзания, не верившая в свои силы – она избегала уже серьезного боя и слилась, в конце концов, с общей человеческой волной в образе вооруженных отрядов, безоружных толп и огромных таборов беженцев, стихийно стремящихся на запад. Куда? Стратегия давала ответ определенный… необходимо было оторваться от врага, поставить между ним и собой непреодолимую преграду "отсидеться" в более или менее обеспеченном районе. Первое время, по меньшей мере, пока не сойдут маразм и уныние с людей, потрясенных роковым событием. Таким пристанищем был последний клочок русский земли, оставшийся в наших руках, - Крым".202

Произошло то, о чем говорил Тухачевский в своей известной лекции "Стратегия национальная и классовая" 24 декабря 1919 в аудитории младшего курса академии Генштаба: "Революционная энергия и смелость доминирует над всем остальным…"

Очень скоро история покажет, что не все так просто. Да и нельзя в политических процессах все сводить к какому-то одному фактору. В последствии М.Н. Тухачевский вынужден был признать: "Растянутость фронтов Гражданской войны и колебания политических настроений крестьянских масс, неоднократно имевшие место, создавали условия, при которых подвижность фронтов была изумительной… Наступательные операции, которые проводились в местности с населением, сочувственно относящейся к Советской власти, обычно давали совершенно неожиданный эффект.

Армии не только не таяли, несмотря на потери убитыми, ранеными и больными, но, наоборот, возрастали в своей численности. А между тем убыль от сыпного тифа зимой и дизентерии летом достигала громадных размеров".203 Т.е. суть не только в смелости, но и в политических настроений крестьянских масс, не говоря уже о тифе и дизентерии. Но пока ликованию не было предела.

В результате на борьбу с панской Польшей командующим западным фронтом был назначен именно Тухачевский. Само собой разумеется, его на это дело рекомендовали. 20 марта 1920г. С.С. Каменев пишет В.И. Ленину: "… Ввиду важности польского фронта и ввиду серьезности предстоящих здесь операций Главнокомандование предполагает к моменту решительных действий переместить на Западный фронт т. Тухачевского, умело и решительно проведшего последние операции по разгрому армии генерала Деникина".204

Вся карьера Тухачевского, говорила о том, что его заранее готовили на этот пост: коммунист, орденоносец, теоретик. Хотя направление Тухачевского на Западный фронт можно в принципе воспринимать, и как расчет на безрассудство амбициозного претендента на роль маршала. Но не исключено, что это акт дедовщины, когда старослужащие солдаты на пикантную работу подсовывают самого молодого солдатика. Быть может, его на Западный фронт только и послали для того, чтобы надорвался. К тому же будущий маршал был специалист по Гражданской войне. А она в Польше и не возникала.

Поляки тоже братья славяне, но в отличие от белорусов и украинцев так и не стали братьями родными, а лишь сводными. Национально-освободительная борьба сразу переродилась сначала в войну с Германией, точнее говоря с ее отходящими частями, а затем в захватническую войну против всех соседей. Польское правительство вовсе и не думала освобождать братьев славян от большевиков, это был лишь лозунг, цель похода как минимум Речь Посполита,205 а при благоприятном стечении обстоятельств возможен был и поход не Москву. Если конечно союзники позволят. Это ей не удалось по целому ряду причин. Но перейти через линию Керзона (проходившей через Гродно — Яловку — Немиров — Брест-Литовск — Дорогуск — Устилуг, восточнее Грубешова, через Крылов и далее западнее Равы-Русской, восточнее Перемышля до Карпат, которая была рекомендована в декабре 1919 Верховным советом Антанты в качестве восточной границы) Польше получилось.

Всенародную известность может дать не только добрая, но и худая слава, причем, быть может, даже быстрее чем хорошая. Правду говорят, "у дурных вестей длинные ноги", "добрая слава лежит, а худая бежит".

О поражении Тухачевского под Варшавой известно больше, чем обо всех его победах, а потому как знать, не будь разгрома, о нем бы никто и не вспоминал. Однако, Тухачевский готовился к этой миссии заранее. "Если революция побеждает в одной стране", писал он в январе 1920г. в статье "Политика и стратегия в Гражданской войне", то "пролетарское государство становится островом среди моря прочих буржуазных государств. Социалистический остров в таком мире невозможен, буржуазия не может допустить его существования. Он или должен погибнуть под ударами буржуазии, или должен распространить социалистическую революцию путем Гражданской войны во всем мире…" А в статье "Революция извне" уточняет: "В общем, захват государственной власти в буржуазной стране может идти двумя путями: во-первых, путем революционного восстания рабочего класса данной страны и, во-вторых, - путем вооруженного действия со стороны соседнего пролетарского государства"… И здесь же успокаивает сомневающихся: "Нет, никаких, оснований полагать, чтобы рабочий класс не понимал своих интересов в той кровавой борьбе, в которую их толкает буржуазия против пролетариев-освободителей [из] соседнего государства".

Мысли "выраженные со свойственной Тухачевскому прямотой и категоричностью, очищенные от необязательной, с его точки зрения, и затемняющей суть дела “политической фразеологии”, вылились в целую теорию, довольно стройную, но вместе с тем пронизанную духом откровенного революционного экстремизма левацкого толка, переходящего местами в своего рода "красный милитаризм".

Это вызвало некоторое замешательство у политических деятелей. Даже апологет мировой революции Троцкий, связывающий с ней все политические комбинации, счел нужным его осадить: "Мы должны сосредоточиться на подготовительной работе. Мы не берем на себя фантастическую задачу идти на Варшаву, Берлин и Париж… Вот почему… в интересной книге Тухачевского206 есть ошибочный материал". В частности он считал, что международный генеральный штаб следует создавать лишь, когда будут существовать армии других пролетарских государств.

Не успокоился будущий маршал, и после начала войны с Польшей. В июле 1920г. он пишет открытое письмо председателю Коминтерна Зиновьеву, чтобы не дать закончить войну после падения Польши: "...Война может быть окончена лишь с завоеванием всемирной диктатуры пролетариата, т.к. социалистическому острову буржуазия не даст существовать спокойно". Поэтому одна из безотлагательных задач учреждение "Генерального штаба Коммунистического Интернационала" и создание училищ и академий для "подготовки командного состава из рабочих и коммунистов всех национальностей".207 И его поддержали, перед всем миром было заявлена цель: "Советизация Польши". Не скрывалось и то, что это только первый акт. В газете "Правда" была статья Бухарина, где заявлялось: "Если разобьем белую Польшу, то следующая очередь будет за белой Германией". Перед Красной Армией маячил призрак Мировой революции.

В приказе Тухачевского №1423 говорилось: "… Решается судьба мировой революции. Через труп белой Польши лежит путь к мировому пожару. На штыках понесем счастье и мир трудящемуся человечеству…"208 Революция в Германии теоретически могла случиться. Но, только не в 1920г. и не под воздействием Красной Армии.

В Польше же возобладали национально-освободительные тенденции с дальнейшим переходом в националистический угар. Сепаратный дух будоражил Украину. Спрашивается, почему его не должно быть в поверженной Германии. Как показали последующие события именно на волне националистической идеи, как раз и пришел к власти Гитлер. А Польша тогда походила на молодого быстро растущего хищника уже проглотившего не только остатки Австро-Венгрии, пол Литвы, Западную Украину и Белоруссию, но и основательно обглодавшего Германию. Поэтому война с Польшей в 1920г. с таким же успехом может быть расценена не как экспорт революции или борьба с национально-освободительным движением, а как борьба с иноземным нашествием и война за территориальную целостность государства. Даже после пересечения этнической границы Польши, ее можно рассматривать как борьбу потомков Тараса Бульбы и Богдана Хмельницкого с польской шляхтой. Но в этой борьбе возобладал не юношеский задор Тухачевского, а зрелый опыт Пилсудского.

Во время майского 1920г. наступления войск Западного фронта М.Н. Тухачевский как обычно требовал "сильным ударом сразу введенных в сражение наличных сил, сосредоточенных на избранных направлениях, опрокинуть передовые войска противника, а затем последовательно уничтожать подходящие к полю сражения вражеские резервы". В качестве резерва рекомендовалось рассматривать соединения подходящие в ходе операции.209 Но это могло сработать в России.

«Ни одна армия в мире не может победить (речь идет, конечно, о длительной и прочной победе) без устойчивого тыла… Тыл польских войск в этом отношении, - предостерегает Сталин, - значительно отличается от тыла Колчака и Деникина к большей выгоде для Польши. В отличие от тыла Колчака и Деникина тыл польских войск является однородным и национально спаянным. Отсюда его единство и стойкость. Его преобладающее настроение - «чувство отчизны» - передается по многочисленным нитям польскому фронту, создавая в частях национальную спайку и твердость. Отсюда стойкость польских войск». В самой категорической форме Сталин осуждает «бахвальство и вредное для дела самодовольство» тех, кто «не довольствуется успехами на фронте и кричит о «марше на Варшаву», тех, кто, «не довольствуясь обороной нашей Республики от вражеского нападения, горделиво заявляет, что они могут помириться лишь на «красной советской Варшаве». Свое отрицательное отношение к идее «марша на Варшаву» он вновь воспроизводит в интервью «Правде» 11 июля. Тогда же Сталин пишет проект Циркулярного письма ЦК РКП (б) о необходимости пополнить надежными кадрами Крымский фронт.210

Стремление создать Великую Польшу "От моря и до моря" приобретало в 1920г. вполне определенные очертания. Польша в границах 1772г. теперь рассматривалась наиболее отчаянными стратегами лишь как программа минимум. Франция в этом стремлении видела создание своего рода противовеса поверженной, но окончательно не разбитой Германии. Поэтому она предоставила Польше долгосрочный кредит на 1 млн. фр. и весной 1920г. поставила 1,5 тыс. орудий, около 3 тыс. пулеметов, свыше 300 тыс. винтовок, 350 самолетов. США предоставили кредит в 160 миллионов долларов 200 бронемашин и 300 самолетов и 3 миллионов комплектов обмундирования. Уже в середине 1919г. в Польшу из Франции перебросили сформированную из поляков 70 тыс. армию Ю. Галлера. К весне 1920г. Польша сформировала хорошо вооруженную армию в 700 тыс. человек.

Тем не менее, поначалу события развивались для нас достаточно успешно. Еще бы, впервые были использованы три трофейных танка.211 Но, с военным искусством у Тухачевского произошел казус.

План боевых действий был утвержден 28 апреля, а 29 апреля Тухачевский начал его перекраивать. Вместо частных операций по освобождению Минска и Мозыря, он предложил сразу начать общее наступление 14 мая, одним мощным ударом всех наличных сил. "И таково его было обаяние, что политбюро одобрило этот план".212

14 мая, создав полуторное превосходство Тухачевский двинулся в бой, но 16А вдруг не смогла помочь 15А, ввод резервов (откуда они взялись??), не помог. Тухачевский обратился к главнокомандующему.

И на верху согласились помочь, за счет успешно действующего Юго-Западного фронта: командующий Егоров и члены военного совета: И.С. Сталин, Р.И. Берзин, Х.Г. Раковский. Но, не смотря на усиление Западный фронт, был отброшен.

Во время Гражданской войны наблюдалось не только массовое дезертирство, (общее количество дезертиров было соизмеримо с численностью всех белых армий вместе взятых) но и переход целых частей и подразделений с одной стороны на другую.

Как вспоминал сам Тухачевский: "Вставал при этой задаче очень трудный вопрос—укомплекто­вания. В это время действовал еще Всероссийский Главный штаб, учреждение глубоко бюрократическое, которое не умело выполнять возложенных на него задач. Работа в запасных частях, работа по мобилизации и по борьбе с бандитизмом велась формально, без­душно и никаких результатов не давала... По сведениям, имевшимся у нас, Западный фронт был пере­полнен дезертирами из числа призывных годов. Мы рассчитывали, что при правильно поставленной кампании можно будет извлечь из деревень до 40 тыс. дезертиров.

Был разработан тщательный план этой кампании, были бро­шены на это дело политические и административные силы, была поставлена в самых широких размерах суровая карательная власть, и кампания началась самым интенсивным темпом...

Результат ее был сверх всяких ожиданий. Начались явки дезерти­ров добровольно. Особенно старались они под видом доброволь­цев являться в действующие части. Только редкие элементы извле­кались административным порядком. В течение июня месяца было изъято около 100 тыс. дезертиров, что в два с половиной раза превысило наши надежды".213 Таким же манером и из освобождаемых областей Белоруссии «извлекли» еще 30 000 человек. Даже если не обсуждать моральное состояние этих доброволь­цев, несших знамя мировой революции в Европу, какие они были солдаты, не имея и месяца для обучения?

Но это в Белоруссии, на территории Польши добровольцев найти было трудно. Тухачевский сообщает Каменеву по телефону:

"Война с Польшей, как вы уже замечали, значительно приближается к регулярным формам войны больших армий, в связи с этим подготовляю расчеты, так сказать, план летней кампании. Цифры получаются значительные, и, может быть впервые, нам придется воевать не тем, что есть, а создавать то, что требует война. Если в дальнейшем обстановка позволит, попросился бы лично приехать к вам. Ваши указания относительно группировки и рубежей обдумаю. В июне Западный фронт получил 22 тыс. человек пополнения, что лишь восполняло потери". Это вызывало тревогу у Тухачевского, он докладывает Каменеву: "Ведение нами до сего времени войны с Колчаком, Деникиным, Юденичем и пр. отличались той особенностью, что армии и той и другой стороны создавались в процессе войны и операций и потому эти армии отличались несложностью, разношерстностью, обилием единиц и притом были крайне малочисленны. Такова наша армия и сейчас, когда она встретилась с польской армией, созданной в спокойной обстановке и на французские средства… Это состояние нашей армии, а в еще большей степени организация ее тыла, в связи с серьезностью войны с Польшей неминуемо закончится европейской войной, и если мы встретим ее не готовыми, то в этом будет повинна лишь наша непредусмотрительность и нерешительность в вопросах серьезных реорганизаций".214

Таким образом, в 1920г. Тухачевский сумел понять, что война с Польшей это уже не та война, которую Советская Россия вела до сих пор, и все же продолжал вести ее старыми методами.

4 июля началась знаменитая июльская операция. Взяли Минск и Вильнюс. Стремительное продвижение создало "иллюзию полной деморализации противника". В то же время темп продвижения Советских войск на Западной Украине оказался значительно ниже чем в районе Киева. На то были серьезные причины. Во-первых, основную часть стратегических резервов поглощал Западный фронт, во-вторых, путь подвоза боеприпасов из центральной и северо-западной России в Белоруссию был короче, чем на Западную Украину, в-третьих, огромные ресурсы требовало крымское направление, и, наконец, в-четвертых, пополнение Юго-Западного фронта за счет местных ресурсов оказалось затруднительным. Значительная часть потенциальных призывников уже была мобилизована в войска Петлюры. В результате пополнение сил Западного фронта по объективным причинам шло значительно быстрее, чем Юго-Западного фронта. Но были и субъективные факторы, одним из которых, несомненно, было личное обаяние командующего фронтом Тухачевского. В это время он находился в зените славы.

19 июля 1920 сформировано польское бюро ЦК РКП (б) под председательством Дзержинского, в него вошли Ф.Я. Кон, Ю.Ю. Мархлевским Э Я. Прухняк и И.С. Уншлихт. 30 июля Польбюро образовало в Белостоке Временный Революционный комитет Польши во главе с Ю. Мархлевским. Пожалуй, выбор места его дислокации был выбран, весьма любезно. Дело в том, что это был не совсем польский город, он принадлежал России еще до Отечественной войны 1812г. с 1807 до 1921г. и в 1939-1941гг. Т.е. формально одним своим присутствием бюро как бы гарантировало для Польши территориальные уступки, хотя бы в пределах линии Керзона. Но об этом тогда не думали.

Кроме того, была ошибка в терминологии. В Польше было большое число малоземельных помещиков, которые по своему благосостоянию мало отличалась от окрестных крестьян. Понятие ПАН как бы само собой растворилось в народной гуще, потеряло свой первоначальный смысл и стало синонимом слова гражданин или товарищ. Воевали же мы с панской Польшей. Быть может потому, в обращении СНК от 20 июля 1920 г. за подписью В. И. Ленина прозвучал призыв к "рабочим, крестьянам и всем честным гражданам Советской России и Советской Украины" устремить "мощь Рабоче-Крестьянской Красной Армии на полный разгром буржуазно-шляхтских насильников Польши".215

В России слово Пан изначально имело иной смысл. Во-первых, изучая древнегреческий язык в гимназии ученики должны были усвоить, что Пан (др.-греч. Πάν) — древнегреческий бог пастушества и скотоводства, плодородия и дикой природы, сын бога Гермеса. Казалось бы, ничего страшного, но являлся он с козлиными ногами, длинной бородой и рогами. Верующему человеку не следует упоминать, на кого он был похож. Пан как божество стихийных сил природы наводит на людей беспричинный, т. н. панический страх, особенно во время летнего полдня, когда замирают леса и поля. Паника - та же эпидемия, но развивается быстрее и не лечится таблетками. Во-вторых, Пан - шаман, вождь у древних коми и в заволочье, мифический герой-великан в марийском язычестве, а то и некий образ нечистой силы у северных народов.

Тем не менее, фантом мировой революции затмевал сознание очень многих и стоил жизни даже тем, кто в него не верил. На западный фронт по предложению Троцкого были направлены "около ста немецких коммунистов годных к советской и пропагандистской работе".216

Политбюро ЦК РКП (б) и ВРК Польши явно недооценили роль крестьянства. На занятой Красной Армией территории проводилась глубоко не верная аграрная политика: помещичьи земли отдавались батрацким комитетам, трудящиеся же крестьяне ничего не получили и, следовательно, относились к новой власти негативно.

Кроме того, по настоянию Тухачевского в разрез с первоначальным замыслом, об ударе по сходящимся направлениям Западного и Юго-Западного фронта, санкционировано нанесение удара одним Западным фронтом с 23 июля от Пинска. ЦК "единодушно поддержало предложение Тухачевского".217

В начале августа главнокомандующий получил сведения о сосредоточении поляков южнее Варшавы для контрудара. Но Тухачевский Каменеву не поверил, ведь по его плану они должны быть севернее. И сосредоточил свои силы не только севернее Западного Буга, чтобы разгромить их за Вислой, но и перешел З. Буг.

Иссерсон утверждал: "Если бы тогда, в 1920г. по достижении рубежа З. Буга кто-либо заикнулся об остановке, его сочли бы либо предателем, либо сумасшедшим. Да при том небывалом политическом подъеме в наступающих войсках такая нелепая мысль никому и в голову прийти не могла… История никогда не простила бы Тухачевскому, если бы он, дойдя до Буга, остановился".218

Позвольте не согласиться с уважаемым генералом. З. Буг под Брестом поворачивает на запад почти под прямым углом, и течет как раз по направлению движения основных сил Западного фронта. Если рассматривать ход кампании с помощью карт (а именно так это обычно и делается), то создается впечатление, что войска М.Н. Тухачевского перешли реку не поперек, а вдоль. Форсирование полноводной реки и движение вдоль ее южного берега с неприкрытым флангом явилось ловушкой, в которую в последствии попал весь Западный фронт.

Проблема форсирования Западного Буга была лишь у Юго-Западного фронта, но никак не у Западного. На пути движения войск Тухачевского такая река просто не должна была встретиться. А уж если попалась, то для движения с севера на юг, а не с запада на восток. Но это движение могло быть на руку Юго-Западному фронту, командование которого помощи от соседа не просило. Почему бы М.Н. Тухачевскому не помочь соседям самостоятельно, пустить, например, по тылам конный корпус Гая? Тогда не было бы у Егорова проблем с форсированием Западного Буга, и Львов брать не пришлось. Поляки, опасаясь окружения, отдали бы его без боя. Так нет же, не просит Егоров помощи, не в его это характере. И М.Н. Тухачевский не стремится ему помочь. Вообще трудно найти в его полководческой практике такого великодушия, наоборот соседи постоянно помогали ему, не смотря на потери.

Конный корпус Гая, по сравнению с четырьмя армиями Западного фронта и Мозырской группой величина не такая уж большая и его отсутствие вряд ли сказалось бы на печально знаменитый марш Тухачевского. К тому же Тухачевский делал ставку на использовании