Geum.ru

Участвует Сергей Александрович Боголюбов, доктор юридических наук, профессор, заведующий отделом Института закон

Вид материалаЗакон

Содержание


Васильева м.и.
Васильева м.и.
Барышников а.а.
Подобный материал:
1   2   3   4   5


ВЕДУЩИЙ:

- Но, Мария Ивановна, вы представьте, что Татьяна Николаевна возглавляет Департамент регистрации ведомственных нормативных правовых актов; и им не столько теоретизировать надо, сколько регистрировать или не регистрировать ведомственный акт. Ведь закон, о котором говорит Татьяна Николаевна, был принят на рубеже, будем называть, укрепления правительства национальным лидером и освобождения правительства от функции детального регулирования экологических отношений (и других, кстати, отношений). Ведь когда в 2002 году принимался закон об охране окружающей среды, там десятки отсылок к актам правительства было сделано, для того чтобы не связывать законодателя, чтобы правительство оперативно реагировало на все изменения в окружающей среде и в правовом регулировании. Ну, опять-таки, мы-то теоретизируем тут, за столом; но ведь и закон об охране окружающей среды был немедленно изменен и поправлен, где были исключены функции правительства. Я как понимаю, у вас трудности гражданского законодательства, которое должно законом изменяться; а тут получается даже, что не только правительством, сколько ведомственным актом. Вы понимаете, Мария Ивановна, это уже проблема именно исполнителя, а не законодателя. Уже осуществлена передача от правительства делегированных полномочий к министерствам и ведомствам. Что делать им с регистрацией этих актов? Но вам надо находить, в чем они противоречат и почему вы их не можете зарегистрировать, если они на их основании.


ВЕДУЩИЙ:

- Да, это не единственный случай; но вы от нас ответ все-таки получите. И в части экологии, мы с Кичигиным (мой коллега) возражали против передачи многих полномочий правительства.


КАЦ Е.С.:

- Коллеги, еще позвольте несколько слов по этому поводу. Это проблема серьезная – тем более она, на мой взгляд, очень серьезная, в том числе, и для экологического законодательства – законодательства, которое в сфере разрешительного, в основном, способа регулирования функционирует. И поэтому обилие нормативных ведомственных актов и так у нас было не маленькое, и постановления правительства не регулировали вообще никакие вопросы. На мой взгляд, с научно-теоретической точки зрения, это больше относится, я так думаю, к сфере административного права и теории государственного социального управления. То есть необходимо найти некий баланс между отраслевым и межотраслевым управлением. Когда это не делается своевременно, получается, что акты многих органов исполнительной власти начинают дублировать общие вопросы. То есть, по сути, они выстраиваются, поскольку принципы и условия государственного управления едины для всех, для любого регулирования. А, представляете, в том случае, когда проблемы носят межотраслевой характер – то есть когда те или иные вопросы относятся к компетенции нескольких органов ведомственного управления – это должно брать на себя уже правительство Российской Федерации либо определять общий способ и порядок процедуры осуществления государственного управления вообще или в какой-то сфере, в которой соприкасается несколько сфер государственного управления.


ВЕДУЩИЙ:

- Евгений Семенович, может быть, вы сначала выступите, а попутно зададите вопросы?


ВАСИЛЬЕВА М.И.:

- На самом деле, на мой взгляд, тут не такая сложная правовая ситуация. В данном случае, если у вас в законе сохранения водных биоресурсов не просматривается достаточная основа (то есть этот вопрос обойден оказался), то можно напрямую пользоваться законом об охране окружающей среды, который дает право утверждать таксы и методики возмещения вреда органам власти, осуществляющим управление в сфере охраны окружающей среды и природопользования. Поскольку Росрыболовство является специально уполномоченным органом исполнительной власти в сфере использования охраны водных биоресурсов, то в его компетенции – утверждать методики, основываясь на законе об охране окружающей среды. То есть он дает такие полномочия и другим органам исполнительной власти в части и других природных ресурсов; и не обязательно всякий раз во всяком отраслевом законе создавать какую-то свою правовую базу. Если там по-другому как-то урегулирован вопрос возмещения ущерба, тогда по принципу действия общего специального закона, где закон об охране окружающей среды общий, а ресурсовый закон специальный в этой части: не всегда, но именно в этом моменте они так будут друг с другом соотноситься. А если ничего нет в специальном законе, значит, тогда на основании закона об охране окружающей среды. То есть Росрыболовство и органы исполнительной власти субъектов, поскольку они тоже являются органами управления. Но здесь нужно смотреть по каждому ресурсу – то есть, в какой части у них есть компетенция по каждому природному ресурсу: принцип, подход такой.


ВЕДУЩИЙ:

- Спасибо, Мария Ивановна. Есть еще вопросы? Пожалуйста.


ВАСИЛЬЕВА М.И.:

- Я умышленно не буду спрашивать, а каково ваше мнение, для того чтоб объективно ответить. Это опять из сферы того, что есть административные барьеры и с чем нам надо бороться. То есть, если там действительно есть наложение процесса предоставления документации и прохождения процедуры, наверное, это вредно для стимулирования предпринимательской деятельности; и в этом смысле есть основания для расчистки, что ли, этого сегмента законодательства. Если же все-таки эта рыбохозяйственная экспертиза, как мы, теоретики, ее называем, имеет смысл, тогда пусть остается; поскольку есть точка зрения о том, что, убрали экологическую экспертизу – это плохо, а вот в этом конкретно взятом месте, в этом институте экологического права сохранился некий аналог, некое подобие: не собственно экологическая экспертиза, но которая, по смыслу, нацелена на решение подобных задач. То есть нужно стратегически определиться, вообще говоря, по отношению к экологической экспертизе: или нам достаточно всегда государственной экспертизы проектной документации по Градостроительному кодексу, или все-таки иные виды специализированных экспертиз. Это не вопрос юридической техники – это вопрос, конечно, правовой политики: что мы тут преследуем, какие цели; как мы относимся к прогнозированию экологических последствий – в данном случае, связанных с охраной рыбных запасов, но и в целом, вообще. Сейчас, вы знаете, тенденция: мне известно о планах и намерениях частичного восстановления утраченных положений. В закон об экспертизе ведь уже вносились поправки, связанные с проведением экспертизы особо опасных и технически сложных объектов на особо охраняемых территориях. Эта экспертиза сохранилась на отдельных территориях – таких, как шельф, территориальное море; и вот сейчас были внесены эти поправки. Мне кажется, это тот случай, когда не надо торопиться. Нужно подходить взвешенно: в условиях такой правовой неопределенности и шараханья, когда в течение нескольких лет убрали экспертизу, потом спохватились, что без нее плохо: давайте, вернем – наверное, рыбохозяйственную сейчас лучше бы не трогать – она очень давно существует; и вообще сектор законодательства, связанный с использованием охраны водных ресурсов, всегда был достаточно автономен. Взять хотя бы, даже как иллюстрацию, функции Росрыболовства: они совершенно уникальны: они себе совмещают функции несовместимые, вопреки указу президента 314 от 9 марта 2004 года. То есть это уникальный орган, который и контроль, и правовое регулирование. Это говорит о том, что всегда там было очень много особенностей: пусть пока рыбохозяйственная экспертиза такой особенностью побудет. Это субъективное мнение – то есть тут вопрос, который требует политической воли: либо так, либо так. Что мы имеем в виду? Что для нас более важно: освободить бизнес от излишних барьеров; или все-таки важно прогнозировать и предупреждать экологический вред? Опять-таки, фактор коррупции – то есть, кто исполняет, как исполняет, не строит ли при этом барьеры, и так далее – это такой вопрос бесконечный.


ВЕДУЩИЙ:

- Вопросы есть еще какие-то к Марии Ивановне? Спасибо, может быть, потом. Тогда мы попросим Евгения Семеновича Каца, наконец-то, нам рассказать о практических проблемах; потому что мы теоретизируем много. Пожалуйста, Евгений Семенович.


КАЦ Е.С.:

- Большое спасибо. К сожалению, да, случаются в нашем ведомстве проблемы не только теоретического, но и практического характера: но это наша боль. Потому что имидж органа управления, и имидж отрасли, и отношение органа госвласти к нашему органу управления, и отношение пользователей к органу управления действительно имеют большое значение. Одной из целей руководителей было изменить имидж органа управления. Понятно, что там люди все работают честно, ответственно и желают, чтобы как можно меньше было каких-то издержек (в том числе, я говорил, мы вчера тоже на подсекции одной обсуждали). Мы, кстати, очень приветствуем вопрос антикоррупционной экспертизы, потому что чиновнику должно работаться спокойно и легко: он не должен быть искушаем; и нормы потом должны быть однозначны, для того чтобы к нему не было вопросов ни у пользователя, ни у правоохранительных органов – ну, если не будет каких-то явно вопиющих случаев нарушения закона. Тема моя звучит достаточно обще - это «Усовершенствование законодательства о рыболовстве и сохранении водных биологических ресурсов». Много можно об этом говорить: действительно отрасль специфическая. Я это говорю достаточно осознанно, а не так, как иногда разговаривают, для того чтобы «замылить» какие-то вопросы: «У нас такая отрасль специфическая: поэтому ничего нельзя решить», - и так далее. Нет, действительно отрасль специфическая – это природный объект сложный и в постоянном движении; плюс, очень большое значение имеет у нас и международное право: рыболовство осуществляется в конвенционных районах – в районах действия международных договоров; и это все то, чем мы занимаемся. В части международных договоров, они существуют как по рыболовству, так и по сохранению водных биологических ресурсов. Есть ряд международных организаций. И закон наш называется: «О рыболовстве и сохранении водных биологических ресурсов». То есть его двойное назначение непосредственно указано в названии: закон регулирует как вопрос, связанный с использованием водно-биологических ресурсов, так и с сохранением самого ресурса, среды их обитания. Остановлюсь сейчас на нескольких наиболее интересных направлениях, в части, в которой мы анализируем законодательство; и, может быть, мы будем пытаться его изменять. С этим связано требование времени: необходимо что-то поменять либо поставить точки. Вот уже в течение двух дней рефреном идут вопросы, связанные с соотношением гражданского законодательства и природоресурсного законодательства. Нас этот вопрос тоже очень интересует, потому что в последнее время приняты решения и в законе, и управленческие о наделении правом на добычу водных биоресурсов на долголетний период. Сначала это было актом правительства: на пятилетний период закреплялись ресурсы за пользователем; сейчас ресурсы закреплены на десять лет. Кроме того, имеет место распределение, как в некоторых других сферах, прав на добычу путем аукциона, когда право на добычу ресурса покупается. Сейчас входящие субъекты говорят открыто о двух вещах: о свободном обороте прав на добычу и о некой промежуточной стадии, праве залога на права на добычу. Все это очень сложная тема. Самое главное, что, может быть, даже, в отличие от других сфер, (…) (00:35:01) законодательстве, законодательство о рыболовстве если смотреть на международный опыт, тоже абсолютно неоднородно. То есть почти в каждой стране имеется свои собственный исторический или современный опыт регулирования вопросов использования водных биоресурсов – он очень различен. Наше законодательство тоже, в этом смысле, комплексное. То есть у нас есть и долгосрочное пользование водными биоресурсами, по которым определяются общие допустимые уловы, которые проходят экологическую экспертизу – ежегодно утверждаются; и ряд объектов водных биоресурсов, неквотированных объектов, которым, исходя из их запасов, не угрожает ничего и технологические возможности их использования не угрожают их запасам и они фактически свободно предоставляются в пользование по заявительному принципу. Все эти различные виды предоставления их в пользование требуют своего правового регулирования, и в этом смысле вопрос оборота прав на добычу тоже возникает. В мире имеются (наверное, правда, только в Соединенных Штатах Америки) так называемые индивидуально передаваемые квоты по некоторым видам водных биоресурсов – эти права на добычу могут переходить от одних лиц к другим. Но это все сегментировано только определенными юридическими лицами – то есть только прибрежными, только находящимися в этом штате. Мы понимаем, что, может быть, действительно этот вопрос, к сожалению, получается преждевременным; хотя и Росрыболовство считает это нужным, и пользователи. Но трудно будет, наверное, доводить норму, понимая, что идет ситуация развития гражданского законодательства, где эти вопросы тоже должны быть погружены, в рамках изменения, в Гражданский кодекс. Мы, в этом смысле, очень хотим понять и участвовать в процессе развития гражданского законодательства, дабы быть услышанными и дабы уже сейчас понимать, к чему идем. В концепции написано об отходе от прав собственности на природные ресурсы и на водные биоресурсы, в частности; потому что невозможно водными биоресурсами обладать; потому что они находятся в мигрирующем состоянии. И, в том числе, если это ресурсы, мигрирующие в исключительную экономическую зону и в Мировой океан, то они вообще, в момент нахождения на нашей территории в исключительной экономической зоне, не являются собственностью в момент миграции в Мировой океан. Фактически получается, собственность теряется: возникает нонсенс. Поэтому мы, в этом смысле, будем пытаться участвовать, в рамках реформирования гражданского законодательства, для того чтобы этот вопрос решить. Что касается залога прав на добычу, здесь вопрос больше к банкам; потому что мы понимаем, что очень трудно оцениваемый ресурс – вернее, этот институт – само право на добычу: очень много рисков. Мы будем, наверное, пытаться все-таки ввести норму о залоге. Единственное, что банки должны понять все свои риски и сказать нам, какие изменения необходимы, дабы эти риски минимизировать. Здесь уже говорилось также о компенсации. У нас вопрос сохранения водных биоресурсов и компенсации вреда: мы разделяем его как бы на две части, понятно. Мы также понимаем, что есть еще возможный и планируемый ущерб от планируемой градостроительной, хозяйственной деятельности, когда меры нужно принимать до введения объекта в эксплуатацию и эти меры не связаны с перечислением тех или иных расчетных денежных средств. Мы должны понять, есть ли необходимость провести искусственное воспроизводство водных биоресурсов, построить какой-то завод, и так далее. Именно, скорее всего, в этой части у нас очень много проблем и вопросов возникает. Происходит разрыв между реальным компенсационным мероприятием в целях предотвращения этого ущерба и выполнением обязательства входящего субъекта по компенсации ущерба. Как раз мы в этом смысле работаем; и сейчас внесено в правительство постановление по мерам сохранения водных биоресурсов. Надеюсь, оно выйдет: там достаточно четко написано, какие варианты мероприятий либо вариативность какую-то должен входящий субъект предусмотреть. Несколько слов скажу по мониторингу законодательства: сейчас это главная тема – в том числе, и этой конференции. Очень важная деятельность связана с мониторингом и совершенствованием законодательства. Я понимаю, что источником этого совершенствования должны быть и судебная практика правоприменения, и необходимость применения норм с нормами иных принимаемых законов или нормативно-правовых актов с нормами международного права, и так далее: мы, естественно, все это делаем и будем делать в рамках указа президента. Единственное, что, опять-таки, как и в законопроектной деятельности, самое главное, чтобы работа не стала процессом ради процесса. Мы знаем, что законопроектные действия очень часто – это некий процесс к концу года, когда всем нужно что-то включить в план законопроектной деятельности. И то же самое хочется, чтобы было с мониторингом. Но это вопрос фактически к себе и к каждому ведомству: нужно, чтоб было понятно, что это действительно мониторинг в целях снятия противоречий, восполнения пробелов, и так далее, а не какая-то палочная система, что, нужно дать от каждого ведомства по пять-семь нормативно-правовых актов, которые нужно поменять. В этом смысле, мы и свои территориальные органы обязываем этот мониторинг осуществлять. Я думаю, это как раз такое предложение ко всем федеральным органам государственной исполнительной власти, у которой есть территориальные органы, которые непосредственно работают на местах в регионах, чтобы именно оттуда начинался мониторинг и федеральный государственный орган исполнительной власти был тоже неким отраслевым координатором этого процесса. Можно много говорить по теме водных биоресурсов. Хотел бы просто еще в такой аудитории поблагодарить и Министерство юстиции, и Институт законодательства и сравнительного правоведения при правительстве, с которым много сотрудничаем. Я думаю, что тут такой небольшой правовой прорыв, который мы сделали за последние годы, в том числе, и благодаря этим структурам. Спасибо.


ВЕДУЩИЙ:

- Благодарю, Евгений Семенович. Присоединяемся к оценке большой роли Института законодательства и сравнительного правоведения. Вопросы какие есть к Евгению Семеновичу?


ВОПРОС:

- У меня есть вопрос, если позволите. Меня проблема сильно заинтересовала по поводу так называемого рыболовства в рамках научных квот. Я не знаю, насколько вы этой проблематикой озадачены, когда у нас при добыче водных биоресурсов, в рамках научных квот, возникает обязанность либо сдать эту рыбу, либо ее уничтожить. Когда писали порядок реализации и уничтожения всего этого, кто-нибудь задумался о том, как этот процесс физически произвести где-нибудь за пределами территориального моря Российской Федерации, где-нибудь там, на Севере? То есть, если раньше существовала возможность зачета и финансирования, то сейчас эта рыба должна быть уничтожена либо отпущена назад, в среду. Но вы знаете, что некоторые виды рыб, после того как их подняли, отпустить уже невозможно.


ВЕДУЩИЙ:

- Спасибо.


КАЦ Е.С.:

- Спасибо: почти возврат к началу моего доклада. Понятно, что это норма, связанная, наверное, с антикоррупционностью: борьбой с коррупцией, и так далее. Потому что, к сожалению, такие болевые точки: органы управления, научные квоты – болевые в том смысле, что бесплатно получается ресурс. Исследования не могут происходить только на научных судах, принадлежащих государственным институтам; потому что судов не хватает. Поэтому привлекаются, в рамках аренды, суда коммерческие; и возникала ситуация, при которой коммерческие организации получают бесплатные ресурсы. И фактически на учреждения, на предприятия, на институты лишняя головная боль появлялась – это коммерческое использование добытых водных биоресурсов.


КАЦ Е.С.:

- Я, как от ведомства, скажу, что эта норма была законодателями принята непосредственно по политическому решению. Поэтому законопроект, который изменяет нынешнюю ситуацию, уже находится сейчас в Думе. Конечно, законопроект заключается в том, что добытые водные биоресурсы могут возвращаться в среду обитания, если их жизнь и состояние позволяет. Действительно нельзя говорить о том, что это касается всех рыб. В основном это касается крабов и крабоидов, которые могут, после того как их изъяли из среды обитания, быть жизнеспособными после их возврата. Что касается рыб, понятно, что это почти невозможно – они на поверхности очень быстро теряют свои жизнеспособные качества. А второй момент – это действительно уничтожение, если это небольшое количество ресурса, который может быть, в том числе, съеден экипажем – действительно, если исследование касается малого какого-то количества – то есть, в идеале, нескольких десятков килограмм. Что касается больших ресурсов, да, мы тоже считаем, что необходимо говорить о возможности производства продукции из них, реализации в любой форме – в том числе, аукцион – и перечисления денег в федеральный бюджет; потому что этот ресурс государственный, и никто его не оплачивает: целью являлось исследование ресурса, а не его изъятие. Поэтому этот законопроект сейчас находится в Думе, в комитете по природным ресурсам.


КАЦ Е.С.:

–К сожалению, эта норма фактически приравняла законно добываемый ресурс к незаконно добываемому, что является нонсенсом. Что касается межправа, да, мы тоже знаем эту проблему, когда в части севера Норвегии, например, вообще законодатель запрещает выбросы биоресурсов в море, и мы, к сожалению, должны были и настаивать, как госорган при выполнении нормы, чтобы судно, осуществив исследования, вышло бы из зоны Норвегии или вошло в наши воды, только после этого либо сбросило, либо уничтожило. Всю абсурдность мы понимаем, поэтому мы уже давно этот вопрос нормативно предложили, и теперь ждем от Федерального Собрания, когда же эти вопросы будут решены. Я думаю, что, к сожалению, наиболее популярные вопросы – это наиболее болевые для нас темы, а те, которые реально требуют какого-то серьезного законодательного закрепления, они, к сожалению, почему-то не являются такими популярными.


ВЕДУЩИЙ:

– Спасибо огромное, Евгений Семенович.


ВЕДУЩИЙ:

– Слово предоставляется Барышникову Андрей Анатольевич– заместитель директора правового департамента Минприроды России, и тема сообщения «Совершенствование правового регулирования отношений по использованию и охране природных ресурсов внутренних морских вод территориального моря и континентального шельфа Российской Федерации». Ну, вот как раз о чем уже и говорили. Приготовиться Венчикова Виктория Рудольфовна. Пожалуйста, Андрей Анатольевич.


БАРЫШНИКОВ А.А.:

– Большое спасибо. Я рад приветствовать наших коллег, прежде всего, Министерство юстиции, Совет Федерации, которые дали возможность поучаствовать и пригласили на эту конференцию, и других участников сегодняшней конференции. Уважаемые коллеги! Вопросы использования и охраны природных ресурсов, ну, скажем так, в таком регионе, как внутренние морские воды, территориальное море и континентальный шельф, они имеют, прежде всего, комплексное, скажем так, значение. Почему? Потому, что те компоненты природной среды и природные ресурсы – это и атмосферный воздух, это и морская среда – водные ресурсы, водный объект, это водные биоресурсы, континентальный шельф, недра – регулируются специальными законами, скажем так, отраслевыми. Все прекрасно знают, какие это законы. Но все-таки, учитывая вот эту особенность, этого региона, да, статус, у нас в законодательстве с середины 90-х, с конца 90-х годов существуют специальные законы, посвященные как раз вот морским водам и шельфу. За последнее время в эти законы вносились незначительные локальные изменения, точечные, в том числе, в середине 2004 года по вопросам разграничения полномочий, и мне бы хотелось в сегодняшнем выступлении кратко остановиться на тех изменениях, которые у нас произошли и были приняты в конце 2009 года. Вот, к сожалению, в докладе Совета Федерации по времени этот вопрос не мог быть освещен подробно, да, но было отмечено, что, во-первых, с принятием этого закона, и главная его задача стояла – это решить проблему административных барьеров в сфере природопользования, обеспечить и повысить экологическое сопровождение деятельности в этих регионах, в частности, хозяйственной деятельности в морях, на шельфе. И вот, что тоже важно, в докладе Совета Федерации был обозначен такой тезис, как «усиление природоохранной составляющей федеральных законов, регулирующих хозяйственную деятельность в пределах морских акваторий». На наш взгляд, вот тем законом, который был принят в ноль девятом году, конечно, все задачи решить не удалось, однако определенные положительные сдвиги по сравнению с предыдущими изменениями были сделаны. Ну, первое – в части административных барьеров, поскольку мы знаем, существует различное количество требований законодательства по как получению отдельных разрешений и лицензий на… в сфере природопользования; в этой связи принятым законом было систематизировано и включено сопровождение этой деятельности природоресурсной в принципе одного окна. То есть, я поясню, что это значит. Это значит, что недропользователь, в частности, который предполагает осуществлять деятельность в морских водах, на шельфе, ему необходимо было помимо собственно лицензии на недропользование получать различные разрешения, в том числе, и на бурение, на прокладку подводных кабелей, трубопроводов, на создание островов. Процедура и срок ее составлял от 3 и более месяцев. И мы прекрасно понимаем, что вот эта длительность процедуры не способствовала эффективному изучению, разведке континентального шельфа. При этом в тех требованиях, которые предусмотрены в законе в части включения условий проведения таких работ, которые отражаются как в лицензии на недропользование, так и в проектной документации, включены в принятом законе вопросы экологического сопровождения этой деятельности, чего ранее не было. И, конечно, здесь, скажем так, зафиксировано более четче требование, касающееся прохождения государственной экологической экспертизы той документации, тех документов, проектной документации, которые связаны с проведением хозяйственной деятельности в морской среде на шельфе. Сегодня говорилось о том, что в законе об экологической экспертизе в последнее время вносятся изменения, и корректируется, в частности, тот перечень объектов, которые составляют объект государственной экологической экспертизы. Вот, мы знаем, что в этом законе напрямую содержится отсылка к так называемым морским законам, то есть, иными словами, то, что определяют эти морские законы в качестве объекта государственной экологической экспертизы, помимо тех общих объектов, которые в законе об экспертизе, то и будет объектом экспертизы. Кроме того, введены запреты ограничения хозяйственной деятельности на границе особо охраняемых природных территорий и рыбохозяйственных заповедных зон, тех, которые образуются в морях на континентальном шельфе. Вместе с тем существуют проблемы с уже механизмом функционирования и определением границ этих природоохранных территорий и заповедных зон. На наш взгляд, они должны найти более четкое отражение в законодательстве. Одной из, скажем так, назовем новеллой, явилось определение в Законе о внутренних морских водах и территориальном море основных принципов защиты и сохранения морской среды и природных ресурсов. Ну, такие принципы, как обеспечение биологического разнообразия морской среды, обеспечение экологической безопасности при проведении работ в морях, что, с учетом последних событий, является очень актуальным; запрещение или ограничение хозяйственной деятельности, которая может нанести ущерб морской среде, в том числе, создаваемым охраняемым территориям, а также рыбохозяйственным и заповедным зонам. Предпринята попытка, несмотря на дальнейшие изменения в законодательстве, связанные с нормированием, привести в соответствие нормы морских законов с водным кодексом и с законом об охране окружающей среды в качестве нормирования, определения нормативов допустимого воздействия на водные объекты в целом в соответствие с нормативами в области охраны окружающей среды. Вместе с тем, на наш взгляд, дальнейшими шагами по совершенствованию законодательства, из следующих направлений необходимо выделить – это проблема, связанная с усилением производственного и государственного контроля за использованием и сохранением природных ресурсов морской среды и континентального шельфа, в том числе, все-таки путем законодательного и практического внедрения и применения такого механизма, как экологический аудит, иными словами, у тех хозяйствующих субъектов, которые планируют осуществлять деятельность в морской среде на шельфе, должно быть законодательное требование понимания, что обеспечить охрану окружающей среды, природных ресурсов шельфа, является важной составляющей в этой хозяйственной деятельности. И не только силами государственного контроля должна эта задача выполняться, но и силами производственного контроля. И кроме того, представляется также важным разработка и принятие технических регламентов по безопасности проведения отдельных видов работ, связанных как с бурением, так с прокладкой подводных кабелей, трубопроводов, созданием искусственных островов, сооружений. И, на наш взгляд, при данной работе нужно прежде всего уделить внимание, связанное с технологическими процессами и внедрение наилучших существующих технологий, которые важны с точки зрения экологической безопасности и охраны окружающей среды. Ну, и также важным моментом является создание эффективных механизмов расчета вреда, причиняемого морской среде и природным ресурсам, адекватные меры как экономического стимулирования хозяйствующих субъектов, так и ответственности за экологические правонарушения, а также принятие мер по предупреждению возможных аварийных ситуаций и ликвидации последствий. Как эта задача будет решаться? В рамках вряд ли, наверное, одного какого-то закона, поскольку, как я уже сказал, целый ряд нормативных актов, законов регулирует данную деятельность в морях и на шельфе. Однако эта задача, особенно в последнее время, становится одной из приоритетных. Собственно, вот так.