Geum.ru

Материалы 3-й региональной научной конференции, посвященной 780-летию крещения карелов (16–17 октября 2007 года, г. Петрозаводск)

Вид материалаДокументы
Выговские старообрядцы
Андрей петрович воронов
“abbas (m)ihi nomen ivdoci
“henrick ter horst mefecit
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   10   ...   36

ВЫГОВСКИЕ СТАРООБРЯДЦЫ

И ПОЛИТИКА НИКОЛАЯ I


Олонецкая губерния была одним из основных районов распространения старообрядчества. Здесь в конце XVII в. возник и быстро развился крупный духовный центр староверов поморского согласия ― Выго-Лексинское общежительство1.

История Выговского монастыря, известного старообрядческого центра, интересна как неотъемлемая часть культурных, исторических и религиозных процессов, происходящих в середине XVIII начале XX вв. Важно изучение истории самого монастыря, отразившихся на нём явлений общерусского масштаба, политики правительства, по отношению к Выголексинскому общежительству, а также причин упадка некогда великой пустыни.

Период с момента основания Выговского монастыря до его разорения в 1857 году был одним из важнейших этапов в истории старообрядчества Русского Севера. Достаточно отметить, что значительная часть населения Русского Севера, Сибири, Урала вплоть до 1917 года придерживалась старой веры, а весомая доля частного торгового и промышленного капитала принадлежала купцам-старообрядцам.

Огромный интерес к Выговской пустыни не случаен. Это уникальное явление в истории русской культуры, повлиявшее, как нам кажется не только на историю Карелии, но и оставившее заметный след в истории России. История Выговского общежительства в XIX веке ― история его падения. Особенно интересной представляется Николаевская эпоха, когда всевозможные мероприятия, направленные против Выгорецкого общежительства, нанесли ему такой удар, от которого общежительство стало быстро приближаться к роковому концу2.

Во время ревизии Олонецкой губернии сенатор Бархатов сообщает Его императорскому Величеству: «Есть так называемое обшежительство, которое состоит из 2 монастырей: Данилова и Лексы, они отгорожены деревянной оградой. Там мужья с женами жить не могут, а находятся холостые, женщины и девки. Настоящее число жителей они скрывают, но во время молебства сосчитано было в каждом монастыре мужчин ― до нескольких сот, а женщин ― до тысячи душ. Монастыри деревянные, иконостас ― с драгоценными камнями. Начальники монастырей, именуемые большаками, имеют в своей зависимость окружные скиты. Вообще, обитатели монастырей люди безграмотные и закостные в своих предрассудках»3.

По материалам НА РК и опубликованным источникам можно восстановить общую численность староверов в Олонецкой губернии. По ревизской «сказке» Повенецкого уезда в 1816 году всего в Выговском общежительстве проживало: женского пола 633 человека, мужского пола 109/126 (т. к. 17 мужчин в отлучке до 1812, 1815 года), в рекрутах 12, ныне здравствуют 114. Даны сведения об отправке в рекруты за 1812, 1813, 1815 годы4. В 1817 года на Выгу имелось 825 жителей, а по сведениям Министерства внутренних дел за 1828 год во всех скитах проживало 2859 чел5.

Являясь отнюдь не всесильным арбитром в религиозных вопросах, государство, конечно же, существенно влияло на взаимоотношения конфессий. Но изучение этого влияния, необходимо вести с учетом существовавшей в изучаемый период административной практики6.

Начиная с 1827 г., со времени посещения Выговского «общежительства» сенатором А. Н. Барановым, составившим отчет, в котором содержались явные призывы к разгрому старообрядческих скитов и усилению мер, направленных на борьбу с «расколом», Выг становится объектом пристального внимания духовных и светских властей. Вот, что пишет Баранов, в своем отчете: «Во время возмещенной на меня В. И. В. ревизии Олонецкой Губернии, обращая внимание на все части внутреннего ее управления, я выяснил, что во всей губернии существует старообрядческий раскол. Я старался собрать все сведения по предмету сего отклонения. Сведения сии открыли: по городу Повенец и его уезду: жители города, исключая служащих, почти все старообрядцы. В местностях, где есть церкви, они придерживаются старообрядчества тайно, ходящие в церковь редко исполняют христианские обязанности: исповедь и причащение. Старообрядцы соблазняют ложными и нелепыми мыслями о превосходстве своей веры, даже престарелых христиан при самой смерти перекрещивали по своими обрядам»7. А. Баранов, указывает на причины, способствующие уходу из православия: народ не знает русского языка, и остался равнодушным к поучениям священников, тогда когда раскольники ознакомились с новыми языками и обычаями, и подчиняют своему влиянию людей неграмотных8. Он предлагает способы борьбы с «расколом»: «Я удостоверен, что одни только способы кротости и христианского назидания могут у престола Вашего найти себе одобрение, всякие другие будут противны воле сердцу. Могу на рассмотрение Вашего императорского величества представить следующие меры:

1. Потребность церкви в ее служителях.

2. По причине дороговизны строений привлечь жителей к деланию кирпича, разрешить поправку деревянных церквей.

3. Дать священнику достойное содержание, независящее от числа прихожан.

4. Для лучшего успеха дать священнику особенные выгоды.

5. Правительству обратить особенное внимание на Повенецкий уезд. Строительство полезных учреждений.

6. Строжайшим образом воспретить Олонецкой казенной палате под каким-либо предлогом приписку или причисление к раскольничьим монастырям и селениям разного звания и пола людей.

7. Воспротивить старообрядческим монастырям приписку малолетних детей обоего пола.

8. Развратителей за веру обратить под стражу.

9. Выше объяснено, что во всем городе Вытегре находится одна только православная церковь, которой для жителей крайне недостаточно, и построена она при Екатерине II»9.

В 1827―1829 годах начинается усиление притеснений на старообрядцев. В фондах НА РК есть сведения о суде над старообрядцами: от 30 октября 1824 года Архиепископ Олонецкой губернии сообщает: «Московская мещанская дочка Авдотья Евдокимова судима в старообрядчестве и совращении людей от православия в раскол, усмотрено мною из состояния в Олонецкой Губернии, близ озера Онего Выголексинского монастыря. Приезжают сюда каждогодно старцы и особенно, раза по 3 в год из них т. н. подсудимый настоятель монастыря Кирилло Михайлов для учения их и наставления по книгам старообрядческим, такими действиями совращая с пути истинной веры многих, в особенности женщин. С Кириллом Михайловым надо будет поступать по всей строгости законов»10.

В 1828 году для борьбы с Выгом создается Олонецкая епархия с центром в Петрозаводске, а 1829 году — Олонецкая духовная семинария. Одной из основных функций Олонецкой епархии, открытой по указу святейшего Синода от 7 июня 1828 г., стала борьба с расколом. В конце января 1829 года епископ Игнатий отправляется в Выговский монастырь, затем следует в Лексинский и Ладожский скиты. Там Владыка по целым дням беседовал с раскольниками, и итогом этих встреч стало то, что в Ладожском скиту была построена православная церковь. В 1833 году здесь же появился второй храм. В самые отдаленные приходы Преосвященный ездил на легких санках, с одним или двумя прислужниками и являлся здесь совершенно неожиданно.

Епископ Игнатий разрабатывал и публиковал в печати беседы с раскольниками. Для того, чтобы привлечь старообрядцев к церкви, он стал совершать службы со строгим соблюдением канонов, в точном соответствии с церковным уставом, после каждого богослужения выступал с назидательным словом11.

На Выг начинают приезжать с проверками представители светской и духовной власти. С 1835 года гонения переходят в репрессии. Было запрещено приписывать к Выгу пришлых жителей. А 14 июня 1835 г. вышли правила причисления раскольников к городским обществам: «Людям разного звания из духоборцев и других ересей впедь иначе дозволять записывать в градские общества. Тех, кто утаит содержимую им секту придавать суду»12. Самым значительным ограничением правомочий было требование 1853 г. при записи в купеческую гильдию предъявлять удостоверение о принадлежности к православию либо к единоверию13.

Вновь обострился вопрос о «немолении за царя» (выговцы отказались молиться за царя в конце XVIII века). В 1836―1838 годах местные власти добиваются подписки «за царя именно бога молить», запрещают в пустынях колокольный звон, проводят проверку паспортов и высылку всех пришлых. В 1839 году были ликвидированы все пустыни и пашенные дворы кроме Данилова и Лексы14. Численность выговцев сократилась до 800 человек.

Антистарообрядческие репрессии 30—40-х гг. XIX в. велись по нескольким направлениям:

1) уничтожение старообрядческих скитов, монастырей как экономических и духовных центров «древлего православия»;

2) борьба со старообрядческими лидерами — наставниками, требоисправителями, начетчиками;

3) «искоренение» карельского языка как «особенного языка раскола».

Начало 1833―1834 гг. ― были временем восьмой ревизии. В первых месяцах 1835 г. была закончена проверка ревизских сказок. Эти данные всегда и везде служили основанием для проведения различных мероприятий. 1 августа 1835 г. казенная палата вынесла такое постановление: «По всей губернии между казенными крестьянами произвести раздел пашенной и сенокосной земли на число обложенных податями душ по настоящей восьмой ревизии. Земли старообрядцев-выгорчан, как земли казенных крестьян (выгорчане по спискам казенной палаты считались именно казенными крестьянами) были назначены к переделу уже в августе 1835 г.15 Таких «государственных крестьян», в общежительстве числилась 71 душа м. п.16 Правда, как пишет Магнитский, местное волостное правление доносило, что «сверх записных душ есть в немалой части из окольных селений и рабочего народа по пашпортам и билетам, но владельцами названных нами угодий являлась только 71 душа». Следовательно, у Выгорецкого общежительства на 1 душу удобной ― пашенной и сенокосной—земли приходилось более 12,5 дес, а всякой — удобной и неудобной — более 21 дес. Как пишет И. М., 15 апреля 1836 года министр финансов предписал Олонецкой казенной палате «командировать двух землемеров для снятия на план всех земель, владеемых Выгорецкими старообрядцами, с показанием на оном в подробности их жилищ, заведений, пашен, лугов, лесов и всех их угодий».

В 1836 г. пересмотр землевладения выгорчан предписывается уже из центра правительством Николая I17. Он поручил собрать сведения о старообрядцах. Сведения эти были собраны чиновником особых поручений при министре внутренних дел Хомутовым и советником Олонецкого губернского правления Виноградовым. Государь в этих сведениях нашел: 1) в означенных губерниях гнезда раскола поморской церкви, 2) главной основой жизни: своевольство и разврат, 3) понятия их весьма вредны и необходимо принять меры к удержанию распространения сих заблуждений, 4) для ограничения их своевольства и уничтожения разврата нужно усилить местный надзор. В результате министр внутренних дел 11-31 марта 1836 г. сделал несколько распоряжений относительно усиления надзора18.

Уже 29 апреля 1836 г. Олонецкая казенная палата вынесла постановление о командировании землемера Брюханова, а губернское правление ― Касаткина. На помощь землемерам был отправлен чиновник особых поручений Квашнин19. 20 августа Брюханов и Квашнин донесли казенной палате, что «дело сделано, планы составлены». Так были приведены в известность земельные угодья Выгорецкого общежительства ― всего 1506 дес. 1588 саж.20 Казенная палата предложила такой выход: наделить выгорчан землей по числу ревизских душ с соблюдением узаконенной 15-десятинной пропорции21. В числе прочих владений отобрать у них и 368 дес. при деревне Пигматке.

Работа палаты в пересмотре землевладения, можно сказать, была закончена. Последующая стадия развития происходила уже при ближайшем участии Олонецкого губернатора А. В. Дашкова. По его мнению, «никакого идейного содержания жизнь выгорчан не имела, и как таковая, подлежала уничтожению»22. Дашков согласен с тем, что выгорчане в общем должны получить на каждую душу по 150 саж. и что хорошо сделать нарезку земли старообрядцам в одном ― двух местах «для присмотра полицейского»23.

Временный управляющий губернией вице-губернатор Ивановский хотел, чтобы у выгорчан была отобрана мельница, однако Палата напомнила ему, что по Высочайшему повелению мельницу можно было отобрать только в том случае, если ее откажется содержать богадельня (мельница находилась в большом упадке)24.

Новым было то, что теперь выгорчанам предстояло лишиться значительной части земель, находившихся в их распоряжении при селе Даниловском, а в обмен на них получить земли неизвестного качества, может быть, даже и непригодные для разработки. При этом общество получает земли лишь на 70 ревизских душ. Последнее было выгодно для старообрядчества, но приселение к старообрядцам-старожилам Данилова 49 душ (м.п.), преданных православию, угрожало в сущности самому существованию Даниловской общины выгорчан25. Но судьба послала выгорчанам не только утрату значительной части лучших земель: они должны были доставить и доставили прибывшим переселенцам, по крайней мере, на первое время приют и пропитание26.

17 ноября 1844 г. в Данилово прибыла первая партия переселяющихся ― 14 семейств, остальные прибыли в ноябре-декабре. Выгорчане предоставили переселенцам не только помещение. Последние, как люди экономически несостоятельные, по прибытии на место, могли рассчитывать не на свои сбережения, а на поддержку Правительства. Однако дело с выдачей правительственного «пайка» затянулось, между тем для переселенцев необходим был хлеб для себя и сено для скота. То и другое они нашли своевременно у даниловских старожилов. 6 марта 1845 г. Палата государственных имуществ сообщила Департаменту, что печеного хлеба переселенцы получили от выгорчан 26 п. 12 ф. Кроме того, выгорчане дали 15 кулей муки. Около 600 пудов сена и некоторое количество овса27.

Последний удар по общежительству был нанесен в1854―1856 годах. В особенности после 1855 г., и сила, и значение, и богатство Выговского общества обратились в предания далекой старины28. В Данилове и Лексе началась ломка часовен и других деревянных построек. В 1855 году были сломаны кладбищенские ограды, часовни и колокольня. С Выга были выселены 262 неприписанных там старообрядцев. В 1856 году были закрыты столовые-моленные, конфискованы все книги и богослужебные принадлежности29. Уже во второй половине XIX века не осталось и следа от былого могущества «беспоповского Иерусалима». Гибель Данилова монастыря явилась финалом раскольничьего движения. В 1857 г. знаменитая богатыми украшениями Даниловская часовня была превращена в православный храм. В. Майнов сообщает такие интересные данные о том, как велась переписка имущества Выго-Лексинского общежительства: «Все в Данилове было переписано, да еще как переписано! Например, попадалась в руки чиновнику икона в золотой ризе, усыпанной аметистами и жемчугом ― в описи значилось ― икона неизвестного святого, (это видно, чтобы нельзя было описать ее), в металлической ризе с цветными каменьями, зачастую чиновники нападали на такую диковину: икона без ризы, которая когда-то кем-то была поснята. Целые горы икон, крестов, книг и складней были навалены на возы и увезены, но куда ― неизвестно»30. К тому времени в Данилове и Лексе осталось 7 старообрядцев и 173 старообрядок престарелого возраста. Выгореция была разгромлена. Последние репрессии были обрушены на Выг в 1860-1863 годах. В 1862 году остатки библиотеки были перевезены в Петрозаводск. Уцелевшие выговцы тайком продолжали молитвенные собрания. Последний Выговский большак Н. Н. Лубаков умер в 1915 году31.

«Искореняя раскол», властям не удалось, на наш взгляд, ликвидировать институт старообрядческого наставничества. Именно там, где этих духовных лидеров было много, позиции староверия остались сильны даже после репрессий. Примером тому может служить деятельность карельских наставников-старообрядцев И. Миттюева, Е. Гайккоева, М. Бреккоева (Повенецкий уезд), А. Туттуева, П. Мясникова, Н. Пеккоева (Олонецкий уезд)32.

Выговские старообрядческие монастыри оказали влияние на экономику и культуру Карелии. Выговцы занимались земледелием, скотоводством, торговлей. Они создали более 30 скитов для хозяйственного освоения территории между Выгозером, Водлозером, Онежским озером33. История Выговской пустыни еще раз показывает, какая могучая духовная сила лежала в основе всего старообрядческого движения. Она поддерживала Выговских первопоселенцев в трудном борении с суровой природой, наставников и насельников пустыни во времена тяжелых испытаний — в голодные, неурожайные годы начала XVIII в., во времена страшных для деревянного Выга пожаров и правительственных преследований34.

Выгозерский монастырь сыграл огромную роль в распространении старообрядчества на Севере России. Однако в этом процессе большую роль играло руководство страны. Специфической чертой Карелии, отличающей ее от большинства других частей Российского государства, стали периоды отказа от гонений на «древлее благочестие», относительно стабильное существование старообрядческих поселений, наиболее крупным и известным из которых стало Выговское старообрядческое «общежительство»35.

Выговская поморская пустынь, это удивительное создание самостоятельного народного духа, просуществовав более полутораста лет, в одночасье погибла без следа. Царское правительство не посчиталось ни с интимными сторонами народного духа, ни с экономическим значением общины. Возможности для ее успешного развития не были исчерпаны и к середине XIX в., но из-за жестоких преследований правительства Николая I, видевшего в духовной жизни экономически сильного Выга антигосударственную направленность, экономика и культура Выговской пустыни были задавлены, хотя массовое старообрядчество продолжало существовать в Карелии до начала XX в.


А. М. Пашков


АНДРЕЙ ПЕТРОВИЧ ВОРОНОВ

― ИССЛЕДОВАТЕЛЬ МОНАСТЫРЕЙ ОЛОНЕЦКОГО КРАЯ


История изучения православных монастырей Олонецкого края насчитывает около двух столетий. Первым исследованием, содержавшим материал по истории этих монастырей можно считать многотомную «Историю российской иерархии» Амвросия Орнатского1. Новой вехой в изучении этой проблемы стали работы Е. В. Барсова2. Во второй половине XIX ― начале ХХ вв. вышли в свет различные книги и брошюры с описаниями истории и современного состояния отдельных монастырей Олонецкого края3. В конце XIX в. появился справочник В. В. Зверинского4 и другие справочные издания, посвященные православным монастырям России5.

В советское время научное изучение истории монастырей Карелии началось только в годы перестройки и продолжилось в трудах, вышедших на рубеже XIX―ХХ вв. Можно выделить три группы современных работ по этой теме: исследования профессиональных историков6, труды исследователей из среды духовенства7 и сочинения краеведов8.

В силу того, что историографическая традиция изучения православных монастырей Олонецкого края имела вынужденный перерыв в 1917―1989 гг., одной из задач современных историков православия в Карелии и сопредельных областях является задача изучения и освоения дореволюционного наследия. Причем это касается не только опубликованных работ, но и архивных материалов дореволюционных исследователей, важных для понимания источниковедческого и историографического уровня их работ и их методологических подходов.

Данная публикация посвящена анализу содержания архивного сборника, содержащего выписки по истории православных монастырей Русского Севера, созданного А. П. Вороновым и хранящихся сейчас в Национальном архиве Республики Карелия (далее НАРК) в Петрозаводске. Андрей Петрович Воронов9 родился в июне 1864 г. в Петрозаводске в семье педагога, инспектора петрозаводской гимназии. В 1882 г. он окончил с золотой медалью петрозаводскую гимназию, а затем в 1886 г. ― историко-филологический факультет С.-Петер-бургского университета. За свои способности к научно-исследовательской работе А. П. Воронов был оставлен при университете, где вскоре сдал экзамен на магистра русской истории и стал собирать материалы для диссертации о монастырской колонизации Русского Севера с древнейших времен. С этой целью он в течении 20 лет работал в архивах и библиотеках и совершал поездки по Северу. Одновременно А. П. Воронов преподавал историю в двух петербургских кадетских корпусах.

В 1892 г. А. П. Воронова пригласили преподавать архивоведение в C.-Петербургский археологический институт. Результатом его преподавательской деятельности стало издание нескольких учебных пособий архивоведению: «Архивоведение» (1-е изд.: СПб., 1900; 2-е изд.: СПб., 1904), «Конспект лекций по архивоведению, читанных в C.-Петербургском археологическом институте преподавателем А. П. Вороновым в 1897―1898 академическом году» (СПб., 1898, написанное от руки литографированное издание), «Статьи по архивоведению (пособие для слушателей императорского C.-Петербургского археологического института)» (СПб., 1909). Кроме преподавательской деятельности А. П. Воронов принимал активное участие в научной жизни архивного сообщества. В 1899 г. на XI Археологическом съезде в Киеве он выступил с докладом «Французские областные архивы», опубликованном в «Трудах» этого съезда (Т. 2. М., 1900). Ему же принадлежит рецензия на книгу Д. Я. Самоквасова “Централизация государственных архивов Западной Европы в связи с архивными реформами в России”, опубликованная в журнале «Вестник археологического института» (Вып. 13. Спб., 1900).

За долгие годы работы в архивах и библиотеках А. С. Воронов выявил множество различных материалов по истории Карелии в архивах и библиотеках С.-Петербурга. Так, он нашел в архиве Морского министерства и опубликовал письмо Петра I ландрату А. Муравьеву с упоминанием петрозаводского святого Фаддея Блаженного: «Здешний мужик, которого зовут Фадеем, стар и, кажется, умалишен, живет в лесу, приходит и в деревню. Его здесь за чудо имеют, а худобы (чего либо худого. ― прим. А. П. Воронова) и расколу (принадлежности к расколу ― прим. А. П. Воронова) не сказывают. Того ради, дабы не было блазни (соблазна чтущего его народа. ― прим. А. П. Воронова) велел я его к вам на заводы отвесть дабы там его кормить до смерти его»10.

На основе собранных материалов А. П. Вороновым было опубликовано много статей и заметок в газете «Олонецкие губернские ведомости» (далее ОГВ), «Олонецких сборниках» и в других изданиях, а также ряд статей в «Энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона» и «Русском биографическом словаре». После смерти А.П. Воронова в марте 1912 г., его архив был передан Обществу изучения Олонецкой губернии и считается пропавшим после ликвидации Общества в 1918 г.11

Однако, в НАРК хранится дело, в котором содержатся выписки по истории монастырей Русского Севера, сделанные А.П. Вороновым преимущественно из разных публикаций источников и изданных исследований (НАРК, ф. 27, оп. 2, д. 11/161, лл. 1―161об.). Дело имеет название «Исторические сведения о пустынях и монастырях». Дело представляет собой тетрадь в твердой обложке, текст выполнен черными чернилами, разборчивым, почти каллиграфическим почерком. На тетради имеется дата: «год 1885». Оно содержит подборку выписок по истории 51 монастыря, причем в деле имеется своего рода указатель, так как в перечне монастырей отмечены страницы, на которых есть упоминание о том или ином монастыре.

Чтобы дать представление о характере собранных А. П. Вороновым материалов, приведем ниже выписку из собранных им материалов о Вашеостровском монастыре, находившемся в окрестностях современной Кондопоги: «Вашеостровская упраздненная мужская пустынь в Олонецком уезде, приписана была к Свирскому монастырю. В переписи стольника князя Василия Засекина да подъячего Сидора Родионова в 1678 году написано в Петровском Челможенском погосте за Вашеостровским монастырем: двор монастырский, 29 дворов крестьянских и 3 двора бобыльских».

В «Актах Археографической экспедиции» (Т. 3. № 145. С. 210) грамота о сборе денег на построение в Новгороде мостов: «В Заонежских погостех» Никольского погоста Шуйского с полувыти без полполполтрети выти 28 алтын 4 денги (1623 г.).

Вашеостровский монастырь упоминается в грамоте 1707 года (Чтения в ОИДР. 1870. Кн. 4. С. 156).

См.: ОГВ. 1849. № 3 (писцовая книга 1628 года)12.

А.П. Воронов сделал выписки из нескольких видов источников   летописей, писцовых книг, актов, житий святых, материалов периодической печати и др. Свою работу о средневековых монастырях Русского Севера он начал с изучения историко-географических текстов   работы К.А. Неволина «О пятинах и погостах Новгородских в XVI веке» (СПб., 1853) и «Списка населенных мест Олонецкой губернии» (Спб., 1879).

Кроме того, А. П. Воронов изучил Лаврентьевскую летопись (СПб., 1872), из которой он выписал 18 известий, Новгородские первую летопись старшего извода (оттуда он заимствовал 19 известий), Новгородскую первую летопись младшего извода («Летопись по Академическому списку») (выписано 8 известий), Новгородские третью и четвертую летописи (две последние по изданию в «Полном собрании русских летописей», тома 3―4).

Основным источником сведений по истории севернорусских монастырей стали для А. П. Воронова издания Археографической комиссии. Так, из 1-ого тома издания «Акты Археографической экспедиции» он сделал выписки из 39 актов, из 2-го тома ― 9 выписок, из 3-го тома ― 13 выписок, из 4-го ― одну выписку. Из 1-го тома издания «Акты исторические» им были сделаны из 24 актов, из 2-го тома   из 15 актов, из 3-го тома ― из 25 актов, из 4-го тома ― из 11 актов и из 5-го тома ― из двух актов. Также тщательно он изучил содержание сборников «Дополнения к актам историческим», где только из 1-го тома он сделал 23 выписки из актов, из 8-го тома ― 4 выписки и из 11-го тома ― одну выписку. И, наконец, из 1-го тома сборника «Акты юридические» им были сделаны выписки из 24 актов. Кроме того, в деле есть выписки из актов, хранящихся в архиве Императорской Археографической комиссии.

Изучение северных актов как источников по социально-экономической истории требовало хорошего знания специальных терминов, например, связанных с солеварением. Поэтому А. П. Воронов сделал выписку из работы В. И. Сергеевича «Русские юридические древности»: «Чрен ― сковорода, на которой вываривается соль, теперь цирена, сама ― котел, в котором вываривается соль. Пузо ― мера, которая и теперь встречается, теперь равна 2 четверикам, как она была велика в то время определить нельзя... Обжа не есть определенной меры участок земли, соха равна 3 обжи» (Т. 1. СПб., 1890. С. 428―429).

Не мог А. П. Воронов обойти вниманием и такой источник как писцовые книги. Он использовал по публикациям в «Олонецких губернских ведомостях» за 1849―1850 гг. два таких источника: писцовые книги Заонежских погостов 1627― 1629 годов М. Ф. Панина и С. Копылова и князя И. М. Долгорукова и П. Ракова.

Из использованной А.П. Вороновым агиографической литературы можно отметить опубликованные в журнале «Православный собеседник» «Житие Трифона Печенгского» (1859, т. 2), «Предисловие Максима Грека к житию Зосимы и Савватия» (1859, т. 5) и «Житие Никодима Кожеозерского» (1865, т. 1).

В своей работе над историей севернорусских монастырей А.П. Воронов широко использовал публикации газеты «Олонецкие губернские ведомости» за 1845―1871 гг. (всего им было отмечено 46 публикаций ОГВ), а также публикации из «Олонецких сборников», «ПКОГ» и «Архангельских губернских ведомостей».

Среди опубликованных исследований профессиональных историков А. П. Воронов в первую очередь обратил внимание на «Историю России» С.М. Соловьева. Он делал выписки из первых трех томов этой работы, где изложение истории России было доведено до 1389 года (Изд. 2-е. Т. 1―3. М., 1854―1857). В тетради есть также выписки из статьи В. О. Ключевского «Хозяйственная деятельность Соловецкого монастыря в Беломорском крае» по первой публикации в «Московских университетских известиях» (1867―1868. № 7. С. 541―574).

Интересно, что в деле есть листок со списком книг и статей и с заголовком «Книги, рекомендованные Семевским». Вероятно, здесь имеется в виду историк народнического направления В. И. Семевский, который в 1882―1886 гг. был приват-доцентом С.-Петербургского университета.

И работ историков церкви А.П. Воронов изучал и делал выписки из известного сочинения Амвросия (Орнатского) «История российской иерархии», из многотомной «Истории русской церкви» митрополита Макария (Булгакова)13, многотомной работы Филарета (Гумилевского) «Русские святые»14, справочника А. Ратшина “Полное собрание исторических сведений о всех бывших в древности и ныне существующих монастырях и примечательных церквях в России” (М., 1852), а также из “Описания Соловецкого монастыря” Досифея (Немчинова) (1-е изд.: Ч. 1―3. М., 1836; 2-е изд.: Ч. 1―3. М., 1853) и других историко-церковных сочинений.

Кроме поиска источников в архивах и библиотеках А. П. Воронов на протяжении многих лет проводил время в путешествиях по Олонецкому краю, побывал на Киваче, в Бесовце, на Пудожском берегу Онежского озера, на Бесовом носе и т. д. В ходе этих путешествий он посещал места, где находились действующие или закрытые монастыри, проводил выявление и изучение краеведческих материалов. Так, в 1875 г. в газете «ОГВ» появилась заметка о том, что в одной из церквей Каргопольского уезда есть два колокола, отлитые, судя по надписям, в Голландии. Эта заметка была перепечатана затем в «Олонецком сборнике»15. Во время своих странствий по Олонецкой губернии А. П. Воронов осмотрел эти колокола. В рассматриваемом архивном деле есть его заметка, которая приведена ниже полностью:

«В Елгомской пустыни, селении, отстоящем от Каргополя в 170 верстах, находятся на двух колоколах латинские надписи.

Надписи эти были уже напечатаны в “Олонецких ведомостях” (1873, N 75), но не совсем точно. Я видел эти надписи, а потому могу сообщить более точный текст их.

На малом колоколе весом в один пуд надпись:

“ABBAS (M)IHI NOMEN IVDOCI

DEDIT R.D.C. AB. ARGENTEA(V)x

1641”

x относительно буквы V здесь может быть сомнение, быть может это стершаяся N. В “Олонецких ведомостях” за 1873 год было напечатано ARGENTEAR.

При этом на колоколе выбита печать с латинскими буквами, которых мне не удалось разобрать.

Другой колокол весом в 3 пуда с надписью:

“HENRICK TER HORST MEFECIT

DAVENTRIAE

anno 1631”

Неточность в прежнем напечатании этих надписей состояла в следующем: <дефект оригинала>... вместо DAVENTRIAE, отчего вторая надпись не могла быть удовлетворительно переведена и NORST вместо HORST.

2) Надписи были напечатаны неодинаковыми буквами (это последнее было бы неважно, если бы смысл той и другой надписи был понятен).

Первую из этих надписей перевести трудно (быть может она не прочтена как следует), а вторая переводится так:

“Генрих-тер-Горст (очевидно, имя мастера) сделал меня, т. е. колокол, в Девентере” (Девентер ― город в Голландии, см.: Реклю “Земля и люди”16, том 4, стр. 358).

Итак, в Елгомских колоколах мы имеем редкий в Олонецкой губернии памятник торговых сношений России с голландцами в XVII столетии»17.

Анализируя содержание указанного сборника А. П. Воронов можно сделать вывод о том, что в свой деятельности по изучению истории православных монастырей Русского Севера автор использовал три блока информации: научные публикации источников и труды ведущих историков, православно-церковные публикации источников и труды историков ― представителей православного духовенства и работы краеведов и краеведческие публикации. Синтез информации из этих источников и исследований позволял создать исторический нарратив, сочетающий анализ изучаемого явления в общероссийском контексте, учет ментальности и особенностей мировоззрения средневекового религиозного сознания и детальность и «привязку к местности» историко-географических и краеведческих работ.