А. В. Карпов (отв ред.), Л. Ю. Субботина (зам отв ред.), А. Л. Журавлев, М. М. Кашапов, Н. В. Клюева, Ю. К. Корнилов, В. А. Мазилов, Ю. П. Поваренков, В. Д. Шадриков

Вид материала

Содержание

Анализ и обсуждение результатов исследования.

Подобный материал:

1 ... 16 17 18 19 20 21 22 23 ... 58

ЛИТЕРАТУРА

Зайцев Г. Н. Методика биометрических расчетов. Математическая статистика в экспериментальной ботанике. М.: «Наука», 1973. — 256 с.
Карпов А. В. Закономерности структурной организации рефлексивных процессов// Психологический журнал. 2006. Т. 27. № 6. С. 21—25.
Карпов А. В. Психология рефлексивных механизмов деятельности. М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 2004. — 424 с.
Практикум по психологии состояний: Учебное пособие/ Под ред. проф. А. О. Прохорова. — СПб.: «Речь», 2004. — С. 80.
Прохоров А. О. Психические состояния и их функции. — Казань: Изд-во Казанского педагогического института, 1994. — 168 с.
Прохоров А. О. Системно-функциональная модель регуляции психических состояний / Психология состояний. Хрестоматия / Под ред. проф. А. О. Прохорова. — М.: ПЕР СЭ; СПб.: «Речь», 2004. С. 504—507.
Прохоров А. О., Карпова Н. Е. Образ психического состояния и его составляющие // Психология психических состояний: Сб. ст. Вып. 6 / Под ред. проф. А. О. Прохорова. Казань: КГУ, 2006. С. 88.

Ю. Д. Бабаева, Я. И. Варваричева, А. Ю. Кононенко

Творческие кризисы как перспективное направление психологического исследования

Творческий кризис — сравнительно малоизученный феномен, однако его исследование является одной из актуальных задачсовре-менной психологии. Последствия этого важнейшего этапа жизни творческой личности могут быть разрушительными: снижение мотивации к творчеству вплоть до ее потери, неспособность продуктивно работать, тяжелые депрессии, нарушения физического и психологического здоровья, самоубийство. Изменения, происходящие в современном обществе, связанные с успехами научно-технического прогресса, социо-культурными и экономическими аспектами жизни людей творческих профессий, усиливают необходимость изучения психологических особенностей творческой деятельности, включая ее негативные стороны, в том числе и негативные аспекты творческих кризисов.

В настоящее время, благодаря развитию Интернет-технологий и возрастающему спросу на представителей творческих профессий, связанных с медиа- и сетевыми проектами, а также благодаря возможности представлять личное («любительское») творчество на суд широкой аудитории и прочим перспективам, открывающимся перед современными «творцами», мы можем говорить о существенном расширении феноменологии творческих кризисов.

Обозначим некоторые специфические черты понимания творчества в контексте современного уровня развития компьютерных технологий. Такие направления деятельности, как сетевой дизайн, текстовое наполнение интернет-сайтов, развитие сетевых проектов и т. п. требуют не только наличия профессиональных творческих навыков, но и способности к менеджменту и «самопиару». Можно сказать, что в этих случаях эффективность работы субъекта зависит не только от его творческой продуктивности, но и от наличия у него определенных социальных способностей: умения общаться с заказчиком, улаживать спорные моменты, выгодно рекламировать и продавать свою работу. Согласно мнению специалистов, из-за стремительного технологического и содержательного развития данной сферы период успешной творческой активности в ней относительно недолог. Это является одной из причин переживания кризисных явлений, непосредственно связанных с указанными видами деятельности.

Сетевое пространство привлекает как сложившихся представителей творческих профессий, позволяя им повысить продуктивность своей деятельности, открывая доступ к новой информации, обеспечивая их техническими и социальными средствами, так и большое число пользователей, для которых творчество является скорее увлечением, одним из способов самореализации. Интернет-сфера дает практически любому человеку возможность реализовать имеющийся у него творческий потенциал, получить обратную связь от значительного количества обычно непрофессиональных «критиков», оставаясь при этом до определенной степени анонимным. Иногда подобные попытки остаются незамеченными, порой они приносят автору успех и популярность, однако переживание кризисных состояний в этой пусть и не самой главной для него сфере жизни может оказаться довольно болезненным. Нередко это порождает попытки самостоятельно разобраться с причинами и механизмами творческого кризиса, разработать приемы выхода из него. При этом анализ житейского психологического знания, в котором нашли отражение имплицитные теории пользователей Интернета, касающиеся творческих кризисов, позволяет выделить характерные, повторяющиеся сюжеты борьбы с ним. Один из популярных советов для тех, кого «оставило вдохновение», — временная смена рода деятельности (начиная с полного отказа от нее, абсолютного безделья и т. п., заканчивая временным переходом из разряда «творцов» в разряд «зрителей»). Однако не реже встречается и противоположно направленная тактика, в основном она исходит от тех представителей творческих профессий, которые сами себя называют «ремесленниками». Для таких людей важно не прекращать работу над проектом, так как, по их мнению, профессионал способен трудиться на высоком уровне и без такого сложнопостигаемого компонента, как вдохновение. Можно перечислить еще довольно много житейских способов преодоления творческого кризиса, как чисто технического, так и общего, мировоззренческого характера. Эти данные позволяют дополнить имеющуюся картину разнообразных проявлений и реального течения творческих кризисов, однако научное исследование и соотнесение переживания кризисных состояний с личностными особенностями субъекта творчества даст возможность раскрыть основные причины, психологические механизмы и функции творческих кризисов.

Цель исследования состояла в изучении феноменологии творческих кризисов, их причин, функций и роли в процессе творческого становления.

Гипотеза исследования предполагала, что, несмотря на тяжелые формы протекания, творческий кризис нельзя назвать чисто негативным явлением, поскольку он выполняет ряд позитивных функций и служит важнейшим этапом в процессе развития и саморазвития творческой личности.

При проведении эмпирического исследования использовались: метод беседы, анализ мемуаров, биографий, публицистических трудов выдающихся людей, а также ряд дополнительных методик. В их числе: тест «Ценностные ориентации» Рокича, разработанная нами методика «Символ творчества» и модифицированный вариант методики «Линия жизни».

В исследовании приняли участие 3 группы испытуемых (всего 86 человек): 1) студенты творческих вузов, которые находятся в начале творческого пути; 2) представители творческих профессий (художники, музыканты, писатели, актеры, режиссеры), во многом уже состоявшиеся как творческие личности; 3) выпускники творческих вузов, которые по тем или иным причинам «отошли» от творческой деятельности или же сменили сферу приложения своих творческих сил.

При ранжировании ценностей большинство испытуемых отвели творчеству высокое (с 1-го по 6-е) место, подтверждая тем самым его значимость в своей жизни. При этом трактовки данного понятия отличались разнообразием. Изображения символа творчества у одних испытуемых и соответствующие комментарии ограничивались лишь сферой профессиональной деятельности, а у других оно наделялось едва ли не вселенскими масштабами («Творчество как основной закон и цель бытия»).

Состояние творческого кризиса оказалось знакомым практически для всех респондентов (некоторые отметили, что переживали его не один раз). Детальный анализ связанных с творчеством событий ранних лет, отмеченных ими на «линии жизни», указал на предпосылки будущих кризисных состояний.

Анализ полученных данных позволил выявить некоторые часто упоминаемые виды творческих кризисов и их причины, нередко отраженные в виде метафор. Испытуемые приводили такие метафоры, как «обесточивание» («истощение», утрата жизненной энергии, дающей силы для творчества), «тупик», «приемник со сбившейся настройкой». Понимание «сбоя в настройке» было неодинаковым для разных испытуемых. Одни говорили о потере особой чувствительности, которой обладает истинно творческая личность. Другие подразумевали некое сверхъестественное начало, связь с которым им неподконтрольна, а ее утрата ведет к «творческому краху». Обессмысливание творческой деятельности; «кризис жанра»; «потеря самого себя, своего творческого Я» (страх «стать вторичным»); неспособность бороться со сложными жизненными ситуациями, в том числе и бытовыми, отсутствие понимания и поддержки со стороны окружающих — таковы основные называемые причины творческих кризисов.

Одним из ожидаемых результатов стало описание многими испытуемыми наряду с негативными чертами творческого кризиса его позитивных аспектов. Обработка данных интервью позволила выделить следующие основные положительные функции творческих кризисов:

Сигнальная функция (кризис, как «своевременное предупреждение о неблагополучии», индикатор опасности «потерять себя», «изменить своему предназначению»).
Диагностическая функция («проверка себя на прочность и жизнестойкость», субъективная оценка способности противостоять возникшим трудностям).
Стимулирующая и развивающая функция (кризис как стимул к профессиональному и личностному развитию).
Охранная функция (кризис как необходимое, хотя и болезненное, «выпадение из творческого процесса», «временная передышка», позволяющая восстановить силы, отстраниться от предыдущих работ, накопить впечатления для новых свершений).

5. Творческая функция (кризис как важный этап становления творческой личности, на котором человек не только пересматривает свои жизненные ценности и цели, но и пытается сформировать новую творческую или даже мировоззренческую позицию).

Результаты проведенного исследования раскрывают особенности субъективного отношения респондентов к творческим кризисам. Их осмысление в положительном ключе связано, в основном, с пониманием его позитивных функций. Негативное восприятие опирается на субъективную оценку возможных последствий кризиса (в том числе и весьма отдаленных), а также зависит от индивидуальных особенностей его эмоционального переживания. Они могут включать: острую неудовлетворенность собой и результатами своей работы, ощущение угрозы, страх, ярко выраженную тревожность, тяжелые депрессивные состояния и т. п. Самооценка играет важную роль в том, как творческий человек будет относиться к кризисному состоянию, так как именно в этот тяжелый период она наиболее подвержена разрушительным влияниям. В этой связи необходимо разрабатывать адекватные методы психологической помощи людям, переживающим творческие кризисы.

Данное исследование творческих кризисов дало возможность дополнить уже существующее в научной психологии описание этого феномена с учетом специфики его проявления у современной творческой популяции. Кроме того, оно позволило обозначить актуальные и перспективные, но малоизученные аспекты творчества в меняющейся картине современной научной и практической психологии.

Ю. Д. Бабаева, Н. А. Ротова

Влияние индивидуально-личностных особенностей учащихся на эффективность решения мыслительных задач в условиях дефицита времени

Актуальность проведeнного исследования обусловлена тем, что в современном мире всe больше людей вынуждены осуществлять свою профессиональную и учебную деятельность в условиях острого дефицита времени. Такой режим работы негативно влияет не только на продуктивность их деятельности, но и на физическое и психическое здоровье.

Цель исследования: выявление индивидуально-личностных детерминант мыслительной деятельности и оценка их влияния на эффективность решения задачв условиях дефицита времени учащихся с разным уровнем интеллекта.

Гипотеза: на успешность решения мыслительных задачв условиях временного дефицита оказывают влияние не только интеллектуальные особенности учащихся, но и индивидуально-личностные характеристики.

Выборка: 122 школьника (65 девушек и 57 юношей) в возрасте от 14 до 17 лет. 46 студентов (21 девушка, 25 юношей), от 17 до 24 лет, технических и гуманитарных специальностей.

Методики: «Стандартные Прогрессивные Матрицы» Дж. Равена (Равен и др., 2002); тест «Самочувствие, Активность, Настроение» (Леонова, Капица, 2003); шкалы личностной и реактивной тревожности Ч. Спилбергера в адаптации Ю. Л. Ханина (Диагностика..., 2002); десятибалльная шкала уверенности в правильности решения (Головина и др., 2009); методика диагностики темперамента (формально-динамических характеристик поведения) (Стреляу и др., 2007), окулографическая методика (движение левого глаза фиксировалось с помощью компьютерной установки iView X (версия 1.03.03) немецкой фирмы SMI GmbH).

Процедура эксперимента. Задания «Стандартных Прогрессивных Матриц» были разделены на 2 части тные и нечeтные), по 30 за-дачдля каждой серии. В первой серии испытуемым предлагалось решать тестовые задачи в свободном временном режиме. Во второй серии они решали оставшиеся тестовые задания в условиях временного ограничения. До начала первой и второй серии и после окончания решения задачизмерялись ситуативные показатели: функциональное состояние (по опроснику САН) и уровень ситуативной (реактивной) тревожности (РТ, по опроснику Ч. Спилбергера). У студентов фиксировалась степень субъективной уверенности в правильности выбранного решения для каждой задачи, и записывались показатели движения глаз во время выполнения заданий. Помимо этого, им предлагалось выполнить методику диагностики темперамента.

Анализ и обсуждение результатов исследования.

Для более детального изучения влияния индивидуально-личностных и ситуативных факторов на показатели эффективности интеллектуальной деятельности учащихся были выделены две контрастные подгруппы испытуемых. В качестве критерия было выбрано количество правильно решенных задачв первой серии эксперимента, которая проводилась в свободном временном режиме.

При переходе в режим дефицита времени было обнаружено значимое различие по критерию Манна-Уитни между этими контрастными подгруппами. Уровень значимости p<0,05 для выборки школьников (где в подгруппу «успешных» вошли 28 человек, а в подгруппу «неуспешных» — 23). В выборке студентов в аналогичные подгруппы вошли 15 и 18 человек соответственно, а уровень значимости p оказался меньше 0,001.

В условиях дефицита времени больше правильных решений дали те учащиеся, которые успешно решали задачи и в свободном временном режиме. Однако по изменению показателя, характеризующего число допущенных ошибок, наблюдается несколько иная картина. Например, оказалось, что у подавляющего большинства испытуемых (как школьников, так и студентов) из «успешных» подгрупп количество ошибок при переходе в режим дефицита времени значимо увеличилось (p<0,001), в то время, как в подгруппе «неуспешных» учащихся, которые хуже справлялись с выполнением тестовых заданий, таких значимых различий не выявлено, поскольку у них отчетливо наблюдались 3 разные тенденции: примерное сохранение числа допущенных ошибок в разных временных режимах, их существенное увеличение или, напротив, уменьшение.

Коэффициент корреляции между количеством правильно решенных задачв обычных условиях и в условиях дефицита времени оказался статистически значимым по всей выборке школьников (p<0,004) и по всей выборке студентов (p<0,001). Данной связи не было обнаружено у подгрупп «успешных» школьников и «неуспешных» студентов.

Эффективность решения задачкоррелирует с субъективной уверенностью в правильности ответов у студентов. Для первой серии коэффициент корреляции r=0,53 (p<0,01), а для второй серии г=0,4 (p<0,02). Для контрастных групп такого рода связи не были выявлены. Анализ различий показателя субъективной уверенности в правильности решения у контрастных подгрупп по критерию Манна-Уитни показал, что у испытуемых из «успешной» подгруппы уверенность в правильности решения оказалась больше, чем тех, кто вошел в «неуспешную» подгруппу (для первой серии p<0,001, для второй

p<0,01).

Показатели самочувствия и активности при переходе от свободного временного режима в режим дефицита времени значимо снижаются (по критерию Фридмана p<0,001).

При анализе взаимосвязи количества правильно решенных задач с функциональным состоянием у школьников были получены следующие данные. Уменьшение количества правильно решенных задач в условиях дефицита времени для всей выборки значимо коррелирует с показателем, характеризующим настроение, до начала выполнения тестовых заданий (p<0,04). Для школьников, входящих в «неуспешную» подгруппу, обнаружена корреляция хорошего самочувствия, активности и настроения после решения задачв свободном временном режиме с увеличение количества ошибок в этом режиме (r=0,46, p<0,04; r=0,39, p<0,08 и r=0,44, p<0,05 соответственно). Для школьников, входящих в «успешную» подгруппу, связь эффективности деятельности с функциональными состояниями не обнаружена. При анализе выборки студентов получены аналогичные данные только для показателя настроения. Например, для общей выборки обнаружена отрицательная корреляция показателей количества правильно репн-ных заданий с показателем настроения после выполнения заданий: для свободного временного режима r=—0,35 (p<0,03), для условий с дефицитом времени r=—0,36 (p<0,03).

Для студентов, входящих в «неуспешную» подгруппу, связь показателя самочувствия после выполнения всех тестовых заданий с эффективностью решения задачв первой серии, имеет отрицательную направленность (r=—0,48, p<0,05), в то время как для студентов из «успешной» подгруппы подобная корреляция оказалась положительной (r=0,68; p<0,01).

Обнаружены корреляции ситуативных показателей с особенностями темперамента для студенческой выборки. Для всех студентов оказалось, что показатели «динамичности» и «выносливости» темперамента коррелируют с низкой тревожностью до решения задач0"=0,35; p<0,04; r=0,37; p<0,02). «Выносливость» темперамента связана с хорошим самочувствием до начала решения задач (0,48; p<0,003) и с низкой ситуативной тревожностью перед переходом к режиму дефицита времени (r=0,38; p<0,02). Показатель выносливости на уровне тенденции связан с состоянием активности после решения задачв условиях дефицита времени (0,32; p<0,06). Первый замер ситуативной тревожности, до начала решения задач коррелирует с личностной тревожностью (0,56; p<0,001).

Для студентов из «неуспешной» подгруппы значимой оказалась только корреляции показателя «выносливости» темперамента с тревожностью и активностью до начала решения задач (r=—0,6; p<0,01 и r=0,5; p<0,05). У испытуемых, вошедших в «успешную» подгруппу, показатель «активности» темперамента коррелирует с показателями самочувствия и настроения до решения задач в режиме дефицита времени (r=0,57, p<0,04 и r=0,67 p<0,01), а также со всеми показателями САН после второй серии (r=0,58, p<0,04, r=0,61, p<0,03 и

r=0,5 p<0,08).

Сравнительный анализ глазодвигательной активности испытуемых при решении задачв различных временных режимах, показал следующее. При переходе от свободных временных условий в режим дефицита времени процесс контроля правильности решения значительно сокращается, сужается зона поиска ответов, игнорируются некоторые смысловые элементы задачи. По вербальным отчетам испытуемых выяснилось, что в этих условиях происходит сокращение количества выдвигаемых гипотез, редуцируется проверка выдвинутых альтернативных вариантов решения.

Выводы.

Таким образом, проведенное исследование подтвердило высказанные нами предположения о специфике влияния интеллектуальных особенностей и индивидуально-личностных характеристик учащихся на успешность решения мыслительных задачв различных временных режимах (в условиях, характеризующихся наличием или отсутствием временных ограничений). Обнаружены различия между подгруппами с разным уровнем успешности выполнения тестовых заданий.

В условиях дефицита времени, по сравнению со свободным временным режимом, меняются не только результативные показатели, но и происходят существенные изменения в самом процессе решения.

Е. А. Белан

Понятие активности в динамической психологии К. Левина

Вдинамической психологии К. Левина активность носит целостный характер и понимается как главное свойство и способ самореализации психического. Динамическая модель осуществления активности предполагает, что объект должен быть рассмотрен во взаимосвязях и взаимоотношениях с другими объектами и условиями среды, в которой данный объект в данное время существует [9, с. 6]. К. Левин считал необходимым внести изменения в методологию изучения активности психического посредством акцентирования внимания на ситуационных факторах. Такой подход К. Левин называл га-лилеевским (в отличие от аристотелевского, статического) [6, с. 75]. Внимание к ситуационным параметрам, тем не менее, не лишает значимости саму природу исследуемого объекта — они также необходимы для исследования динамики взаимодействия объекта со средой. Согласно рассуждениям К. Левина, «лишь конкретная целостная ситуация, включающая объект и его окружение, определяет те векторы, которые детерминируют динамику того или иного события» [6, с. 76].

Логика проявлений активности личности в системе К. Левина определяется, исходя из тенденции к установлению равновесия. По мнению ученого, «переход от спокойного состояния к процессу, так же как и изменение постоянного процесса, могут быть объяснены тем, что в определенных точках нарушено равновесие и поэтому возникает процесс, направленный на установление нового состояния равновесия» [4, с. 117]. При этом равновесное состояние должно пониматься только относительно всей системы в целом, что не исключает возможности протекания частных психических процессов в противоположных направлениях [4, с. 117]. Примечательно, что пребывание в состоянии равновесия не исключает потенциальной и актуальной активности системы: достижение условно равновесного состояния может сопровождаться внутренним напряжением системы

[4, с. 117].

Как указывают Д. А. Леонтьев и Е. Ю. Патяева, принципиальной методологической идеей К. Левина является признание важности индивидуального события [9]. Не отрицая всеобщих законов динамики психического, Левин считал необходимым изучать конкретные феномены, поскольку «динамика процесса всегда должна выводиться из взаимоотношения конкретного индивидуума с конкретным окружением и, в той мере, в какой речь идет о внутренних силах, из взаимодействия различных функциональных систем, из которых состоит индивидуум» [6, с. 83]. Объяснительная модель динамики самореализации психического у К. Левина включает внешнее поле конкретных сил и воздействий, которое обозначается понятием среда и «внутреннее поле систем напряжений» личности. То есть, согласно Б. В. Зей-гарник, «человек и среда — это два полюса (момента) одной и той же поведенческой целостности («жизненного пространства»)» [1, с. 54].

Единство внешних и внутренних составляющих системы взаимодействия индивида с окружением не всегда очевидно. Наоборот, К. Левин подчеркивает, что внешние проявления активности не могут быть адекватно объяснены без учета всех факторов, на воздействующих. Ученый поясняет: «лишь исходя из целого, можно установить функцию его частей, ибо только на основании целого можно определить, какие части вообще следует считать существующими психически» [3, с.27]. Именно поэтому К. Левин настаивает на изучении не столько фенотипических, сколько кондиционально-генети-ческих особенностей протекания активности [3, с.38]. Соответственно, без учета такого важного фактора регуляции активности как жизненного опыта человека, невозможно однозначно объяснить его поведенческую активность в отдельные периоды жизнедеятельности: взятые изолированно определeнные, различные по временной протяженности жизненные ситуации могут побудить исследователя рассматривать в качестве определяющих поведение сил совершенно различные факторы (подробнее см.: [3, с. 46]).

Особый методологический интерес для изучения активности личности представляет теория поля. По аналогии с естественно-физическими процессами природы, К. Левин включил в психологическую теорию поля понятия энергии, силы, напряжения, системы и близкие им [4, с. 109]. Высвобождение психической энергии приводит к созданию напряженных психических систем, в которых силы психологического поля (включая привлекающий его раздражитель) в целом определяют направление деятельности человека [4, с. 110]. Динамическая (энергетическая) составляющая процесса относительно независима от воздействующих сил и еe величина находится в соответствии с общей структурой поля: т. е. величина раздражителя опосредуется полевыми характеристиками и только через них способна вызывать ту или иную поведенческую активность разной интенсивности (см.: [4]). В целом, К. Левин приходит к выводу, что хотя прошлое и настоящее включено в организацию психологического поля, но «любое поведение или какое-либо другое изменение в психологическом поле зависит исключительно от психологического поля, существующеговданныймомент»[5,с.241].

Кроме того, К. Левин утверждает принципиальную первичность психической энергии перед воздействующими силами: «силы, управляющие течением процесса, не оказывают влияния или же вообще не возникают, если отсутствует психическая энергия, отсутствует связь с напряженными психическими системами, которые запускают весь процесс» [4, с. 112]. Тем самым, активность признается не только в качестве актуального наличного действия, но и в качестве потенции, т. е. интерпретируется как абсолютное свойство человека, что подтверждается и особым акцентированием того факта, что психические процессы являются по сути жизненными процессами, т. е. носят необходимый характер (см.: [4, с. 120]).

Разрабатывая теорию поля, К. Левин приходит к понятию жизненного пространства, которое через ассоциацию с психологическим полем, может быть соотнесено с жизнью отдельного человека. Жизненное пространство многомерно и включает в себя «не только уровни реальности, но еще и ирреальные слои» [7, с. 187]. Ирреальные зоны жизненного пространства актуализируются в том случае, если в решении конкретной ситуации напряжение системы выходит за пределы допустимого — в этом случае восстановление равновесия происходит за счет выхода с уровня реальности на уровень ирреального (см.: [7, с. 187]).

Жизненное пространство характеризуется динамичностью и изменяется в течении жизни человека. К. Левин находит три основных направления развития жизненного пространства: «одно из них — увеличение размеров и степени дифференциации той области, которая выступает для индивида в качестве актуальной реальности. Второе — рост дифференциации по параметру реальное / ирреальное. Третье — расширение психологического времени, то есть увеличение протяженности «психологического прошлого» и «психологического будущего» (частей жизненного пространства, существующего в данный момент)» [8, с. 302].

К. Левин предложил формулу, описывающую закономерности проявления поведенческой активности человека: В = f (Р, Е) [2, с. 210]. В данной формуле поведение представлено как функция от совокупности индивидуально-личностных и ситуационных факторов, т. е. по утверждению К. Левина «динамика влияний окружающей среды может быть исследована только одновременно с определением индивидуальных различий и с выявлением общих психологических законов» [2, с. 210].

Полагая движущей силой активности человека потребность, К. Левин абсолютизировал ее динамический аспект, не придавая значения содержательным характеристикам. По словам Б. В. Зейгарник, «определяющим моментом для него был лишь ее динамический аспект: ее сильная или слабая напряженность, коммуникация с другими потребностями» [1, с. 20]. Тем самым, динамические характеристики активности выступают приоритетными по сравнению с ее содержательными характеристиками, которые учитываются потенциально и недиффе-ренцировано в составе характеристик жизненного опыта личности.

Таким образом, активность как динамическое основание жизнедеятельности в теории К. Левина становится организующей силой не только самого субъекта, но и его жизненного пространства, т. е. создаваемого данным субъектом окружения.

Blog

А. В. Карпов (отв ред.), Л. Ю. Субботина (зам отв ред.), А. Л. Журавлев, М. М. Кашапов, Н. В. Клюева, Ю. К. Корнилов, В. А. Мазилов, Ю. П. Поваренков, В. Д. Шадриков

Содержание