Geum.ru

Владимир Ерёмин я иду по ковру… Кинороман Памяти Эммы посвящается

Вид материалаДокументы

Содержание


О, какие люди! И без охраны! Привет, Плеер!
21Так уж повелось, что подружки у Майи всегда были из публики
Подобный материал:
1   ...   8   9   10   11   12   13   14   15   ...   19

- О, какие люди! И без охраны! Привет, Плеер!


Скрипнув зубами, Спиров отвернулся; похоже, побыть в одиночестве ему сегодня не суждено.

- Давай выпьем, - предложила девица. - На брудершафт, а?

Спиров молча поднялся, пересел на соседний табурет. Удивленно хмыкнув, та последовала за ним.

- Ты что, Плеер? Не в духе?

- Отвали, а? - не оборачиваясь, попросил Спиров.

За одним из столиков за ними наблюдали трое мужчин и две женщины.

- Вот сука, - раскаляясь, пробормотал сквозь зубы один из них, с рябым лицом.

Коротко стриженый субъект в кожаной куртке положил ему руку на плечо.

- Кончай, это же Спиров...

- А мне по хрену!

Рябой движением плеча сбросил с себя руку, поднялся и не спеша двинулся к стойке, стриженый - за ним. Третий, квадратный человечек в темной паре, шаря по карманам, с досадой повернулся к спутницам.

- Ну вот, повело кота на мыло... Забирайте эту лярву и сматывайтесь!

Встал и двинулся следом.

Троица через зал направлялась к Спирову.

- Если ты сейчас же не испаришься, - говорил тем временем тот, - я тебе надаю по заднице и сдам ментам.

- Ха! Думаешь, я шлюха? Да у меня дом на Кипре… Я – принцесса… Диана!

Открыв сумочку, она извлекла оттуда внушительную пачку долларов.

- Я не продаюсь, а покупаю... Ну, сколько? Сколько стоит выпить с тобой на брудершафт?

Смеясь, девица придвинулась вплотную, Спиров оттолкнул её; сумочка выпала, деньги веером разлетелись по полу. В следующее мгновение рядом с ними оказался рябой; походя отвесив пощечину девице, он тыльной стороной ладони с силой ударил по лицу Спирова; падая, тот опрокинул столик; звон бьющегося стекла смешался с женским визгом и криками; подхватив «принцессу Диану», её подруги заспешили к выходу.

Спиров поднялся, ошеломленно потрогал рукой челюсть - и, неожиданно ловко подхватив стул, швырнул в надвигающегося на него рябого, но промахнулся, - стул перелетел через стойку бара и снёс стоящие на полках бутылки и посуду.

Спиров дрался весело и остервенело, словно освобождаясь от давящего на него груза тоски; перевес со стороны противника - трое против одного - был ему на пользу: нападавшие мешали друг другу, а он, - мигом вспомнился опыт подростковых стычек «стенка на стенку» - отступал и лавировал между опрокидываемых столов, не давая себя окружить и достать сзади. У входа в ресторан уже разливалась трель милицейского свистка, расталкивая возбужденную публику, к полю боя протискивались двое охранников. Неожиданно Спиров поскользнулся и, на миг потеряв равновесие, пропустил сильнейший удар в нос, мгновенно его оглушивший и опрокинувший на пол.

- Всё, валим, - тяжело дыша, произнес рябой.

Но валить было некуда - путь к отступлению был отрезан охраной. Троица переглянулась, рябой сунул руку подмышку и выдернул оттуда пистолет; в ту же секунду истошно завопили женщины; секьюрити в замешательстве остановились.

- Замочу, - тихо и чрезвычайно убедительно произнес рябой.

Как-то вдруг поверилось, что - да, действительно, этот не задумается, сделает, как сказал. Охранники попятились, уступая дорогу; и все трое без особой спешки покинули поле битвы.

Спиров открыл глаза, как сквозь туман оглядел склонившиеся над ним лица, пьяно ухмыльнулся разбитыми в кровь губами:

- Это уже рай или ещё чистилище?..

Его подняли, повели к выходу; проходя мимо входной стеклянной двери, он вдруг с размаху, словно по злейшему врагу, врезал по ней кулаком. Он вложил в этот удар всё своё отчаяние, весь свой гнев. И того, и другого оказалось довольно для того, чтобы разбить её вдребезги; дверное стекло лопнуло с легкостью оконного…


21


Так уж повелось, что подружки у Майи всегда были из публики; в личной жизни она, интуитивно ища питательной среды, избегала профессионального общения, - и без того в доме постоянно толклись бесчисленные коллеги отца, киношники. Татьяна была исключением – мало того, что они были сокурсницами, первые три сезона после окончания института они провели в труппе ТЮЗа.

Те времена вспоминать без смеха было невозможно. Подруги переиграли множество сказочных персонажей, в том числе самого уморительного свойства; чего стоили воплощенные Майей Козленочек или какой-нибудь Ракитовый Куст. Татьяна с пылом играла Бабу Ягу, получая от режиссёра упрёки в излишней сексуальности, что, с учётом детской аудитории, оценивалось как серьезнейшая ошибка. Сокурсницы подолгу спорили, обсуждая костюм и характерность полученной Майей роли Свиньи, ставшей в её творческой биографии этапной.

Татьяна в ТЮЗе впервые вышла замуж, брак вышел неудачным, юный муж ревновал её ко всему, что движется, и в её памяти навеки запечатлелась гротескная картинка: молодая семья в ожидании выхода на сцену стоят в кулисе, (она – в костюме Зайчика, он – в обличье Волка) и отчаянно, страстно выясняют отношения.

Жизнь была трудной – попробуй, дотяни от получки до получки на семьдесят-то рублей, при полном поначалу отсутствии халтур, - и Татьяна из актерства легко ушла, занялась только входившим тогда в обиход дизайном, и весьма успешно. Потом подул в стране шальной ветер перемен и, подхваченная этим ветром, она выскочила замуж за американца и упорхнула за океан – то было время бурного экспорта российских невест.

Татьяна всегда числилась среди самых близких и задушевных Майиных конфиденток, чей отъезд она переживала особенно тяжело, и нынешнее внезапное её появление в разгар сменяющих друг друга бед оказалось необыкновенно своевременным и чудесным.

По старой привычке сидели на кухне. Майя на скорую руку напекла блинов, до которых Татьяна всегда была великой охотницей, и теперь, блаженствуя, уплетала их за обе щеки. И странное дело, те безнадежность и ужас, что ещё час назад владели Майей, куда-то отступили, на душу снизошел хотя и непрочный, но всё же покой.

Зазвонил телефон. Майя встала, выдернула телефонный шнур из розетки.

- Думаешь, он?..

Майя не ответила. Татьяна вздохнула, отодвинула тарелку.

- Не огорчайся, Майка, перемелется - мука будет, помиритесь вы со своим Спировым, и всё пойдет по-старому.

- Нет, - сказала Майя. - Всё, точка. Баста...

- А в чем дело-то? Тебя что, по сексуальной фазе заклинило? Чувствуешь, что после этого с ним не сможешь?..

Майя молчала, глядя в окно.

- Через эту историю надо перешагнуть. Все-таки три года - не хухры-мухры. Ну, сходил налево - какая беда! И ты сходи, чтобы обидно не было, спили рога... Мужики - они все дефективные, а этот всё-таки свой. По крайней мере, знаешь, чего от него ожидать.

- Нет, - после паузы тихо сказала Майя. - Не смогу.

- А ты попробуй! - вскипела Татьяна. - Спиров - это Спиров! Второй такой на тебя не свалится. Тебе ведь уже не шестнадцать, милая, и выглядишь ты просто неважнец, прости, конечно, но кто тебе, кроме меня, это скажет? На что ты надеешься?

- Ну, - невесело улыбнулась Майя. - Рано ты меня хоронишь. Есть ещё соискатели. Вплоть до руки и сердца.

- Кто таков? - обрадовалась Татьяна. - Почему не знаю?

- Кинорежиссер. Француз.

- Ого! - присвистнула гостья. - Не хило... А что, будет тебя всю дорогу снимать. Пуркуа бы не па?

Майя пожала плечами.

- Кому я там нужна?

- А здесь - кому? Никто нигде никому не нужен. А он мужик ничего? Всё на месте?

Майя кивнула.

- Старый?

- Сорок два.

- И ты ещё думаешь! - всплеснула руками Татьяна.

- Идти?

- Ха! Бежать! Сказочка! Мне тебе рассказывать? Да чтоб французский режиссёр взял себе русскую актрису - это же такая пруха! Один шанс на миллион... А ну, кинь-ка мне ещё пару блинчиков, что-то у меня на нервной почве аппетит разыгрался!

- Остановись, безумная. И так еле в дверь проходишь...

- По фигу, - беспечно отмахнулась Татьяна, поливая блин сметаной. - Живём один раз, и то плохо. И потом - женщина без жопы - как всадник без головы...

- Это надо бы записать...

- Да, Спиров, Спиров... Жадность фраера сгубила... По мне, знаешь, жадный мужик - это катастрофа... Хотя решился он на эту бодягу, думаю, не потому, что тебя не любит, а потому, что денежку любит всё-таки немножко больше. Он в этом смысле - вылитый американ, у них ведь и в койке счётчик щелкает: во что это ему обойдется...

Татьяна вздохнула, встала, налила себе ещё чашку чая.

- Американ хорош у себя в Америке. А вот если наши мужики в американов превратятся - туши свет... а ведь к тому идёт - капитализм. Я на них там во, как нагляделась и точно знаю - они за своё изобилие жуткую цену платят... душа из них вон.

- Ты-то там как?

- Ну, мне-то ещё повезло, - улыбнулась гостья. - Мой Тони не жадный, а только прижимистый, но ты ведь знаешь, со мной иначе и нельзя. Ну, ты мне зубов-то не заговаривай. Француз-то твой сейчас где?

И тут в дверь позвонили. Татьяна и Майя переглянулись.

- Это он, - поднимаясь, сказала Татьяна.

- Не открывай.

- Не валяй дурака…

- Я сказала - сиди!

Майя встала в дверях, преграждая подруге путь в прихожую. Татьяна усмехнулась.

- Ты забыла, что мы в разных весовых категориях? Пусти!

- Нет!

Майя резко повернулась и направилась в прихожую.

- Я сама спущу его с лестницы!

Татьяна бросилась вдогонку.

- Майка, прекрати! Слышишь?! Не будь дурой! Потом пожалеешь…

Майя, готовая к боевым действиям, распахнула дверь – перед ней стоял Андре.

- Извини, пожалуйста, - смущенно проговорил он. - Хотел узнать, как ты… Звоню - телефон не отвечает. Я испугал… ся. Вдруг тебе опять нехорошо?

Майя повернулась к подруге – та расплылась в улыбке до самых ушей.

- Так вы, стало быть, и есть… э-э-э… режиссёр?

Андре кивнул и развел руками, как бы прося прощения за это непредвиденное обстоятельство. Перехватывая инициативу, Татьяна мягко оттеснила хозяйку, вовлекла гостя в прихожую.

- Ей хорошо, уже очень даже хорошо. Да заходите же, чего вы стоите?!


22


Спиров сидел в кабинете директора ресторана, куда был доставлен охраной тотчас после того, как блистательно нокаутировал дверь. Он, не торгуясь, заплатил за разбитое стекло, после чего директриса ресторана - полнотелая женщина бальзаковского возраста, находившаяся под большим впечатлением от нечаянной встречи со знаменитостью, - самолично принялась бинтовать Спирову опухшую и окровавленную руку. Спиров боли, кажется, не чувствовал, однако был заторможен, на вопросы отвечал с запозданием – или не отвечал вовсе.

У двери виновато переминался с ноги на ногу начальник охраны, уже немолодой человек в форме секьюрити. У него была рассечена бровь, к которой он то и дело прикладывал платок.

- Нет, ну, это же надо, а? – приговаривала директриса. - И откуда только эти ублюдки взялись? Они хоть понимали, на кого руку поднимают?! - Последний вопрос она адресовала начальнику охраны. - И вообще, как их можно было упустить?!

- Ввиду превосходящих сил, Людмила Ивановна, - развёл руками упрекаемый.

- Сам же говоришь – их было трое. А вас – считай, в два раза больше!

- Так они же со стволами. Я и скомандовал нашим – назад! А то б они тут столько народу положили. Что с них взять? Урки…

- Ну, я не знаю, - продолжала кипеть директриса. - Надо было милицию…

- Не надо милицию, - неожиданно внятно произнес Спиров.

- Понимаю, понимаю! Огласка, то, сё. Да теперь-то уж что ж! Как говорится, после драки-то…

Директриса закончила бинтовать, придирчиво оглядела руку.

- Ну, вот и всё. Болит сильно? – Спиров не ответил. - Может, вы попить хотите?

Спиров кивнул, директриса резво устремилась к мини-бару.

- Кола, тоник, вода?

- Водки.

После секундного замешательства директриса вздохнула, бросила на пострадавшего жалостливый взгляд, - дескать, куда тебе ещё водки? - но ослушаться не посмела.

Гость твердой рукой взял бокал с водкой, вылил его в себя, как воду.

- Ой, а закусить? - захлопотала хозяйка кабинета.

- Всенепременно, - пробормотал Спиров.

И отчебучил следующее: чмокнул директрису в щёчку, встал на стул, со стула – на стол… и по длинному столу для заседаний спокойно, не шатаясь, провожаемый взглядами онемевших от изумления директрисы и начальника охраны, вышел в открытое окно первого этажа.

Спрыгнув с подоконника на тротуар, Спиров тотчас направился к стоящему на противоположной стороне улицы телефону-автомату, вставил карточку, сосредоточенно набрал номер.

- Послушай… Мне хочется разбежаться и разбить себе башку об стенку, - заговорил он в трубку. - Я, конечно, скотина, но я тебя люблю... Нет, нет, не перебивай, дай мне сказать!.. Понимаешь, я вдруг понял... всё, что у меня есть в жизни - известность, бабки, даже работа - всё это дерьмо, всё не имеет никакого значения, если не будет тебя... ты для меня - всё, абсолютно всё... Я никогда не говорил тебе об этом, и это самая моя большая ошибка... Надо было бросить всё к чёртовой матери и быть с тобой, только с тобой... не понимаю, почему я не этого не сделал... оглох я что ли, ослеп?.. Все эти годы, что ты со мной... Не перебивай, я ещё не всё сказал!.. Так вот... теперь я сделаю для тебя всё, чтобы тебе было... с сегодняшнего дня всё будет по-другому, вот увидишь... Все будут завидовать тебе, ты станешь самой счастливой женщиной в мире, я это обещаю... Только прости меня, прости за всё... я люблю тебя, слышишь? Люблю...

Он остановился, чтобы перевести дыхание.

- Я тоже тебя люблю, - немного озадаченно и растроганно ответила трубка. - Кирюша, ты что, выпил? Откуда ты звонишь?

Это был голос его жены.

Спиров оторопело умолк, с трудом сознавая, что произошла ошибка и монолог, предназначенный Майе, достался Даше.

- Кирюша, - снова послышался её голос. - Я и не знала, что ты можешь так... Спасибо, родной, я тебе так благодарна... Ты хорошо себя чувствуешь? У тебя ничего не случилось?

- Все в порядке, - медленно ответил Спиров, приходя в себя. - Всё в полном порядке...

- Тогда скажи ещё раз, что ты меня любишь, - попросила трубка.

- Угу, - ответил Спиров.

И добавил:

- Извини, не могу говорить... тут очередь...

После чего закрыл глаза, застонал и нажал на рычаг. Потом, слепо уткнувшись в стену, с расстановкой произнес:

- Дас ист Фройд... Натюрлих... йа, йа... дас ист Фройд...


23


Из столь неожиданного звонка Спирова Даша мгновенно сделала единственно правильный и тревожный вывод: её когда-то запойно пьющий супруг, на протяжении двух лет находящийся в глухой завязке, сорвался и снова запил. Как и почему это произошло, теперь уже не имело значения, надо было что-то срочно предпринимать.

Первое и самое важное – срочно его разыскать. Даша по собственному опыту знала, что это будет совсем не просто, что ей самой здесь не справиться. Размышлять на тему, кто в этой ситуации окажется самым заинтересованным помощником и союзником, тоже не приходилось. Этот номер телефона Даша знала наизусть так твёрдо, как никакой другой.

- Тигран? Это Даша… Да… Мне только что позвонил Кирилл. Мне кажется, он выпил… Да!.. Какая разница – сильно или нет?!. Я уже три раза звонила ему на мобильный – не отвечает…

Даша крепилась изо всех сил, чтобы не расплакаться – и всё-таки расплакалась.

- Я не знаю, откуда… Сказал – из автомата… Значит, что-то у него с мобильником… Тигран, помоги! Мне больше и попросить-то некого!

Дашин звонок застал продюсера в монтажной, в компании монтажёра и оператора Бобы, который, листая монтажные листы, жадно вслушивался в разговор.

- Хорошо, хорошо, я постараюсь, - проговорил в трубку Тигран. - Не волнуйся! Да, позвоню… Пока!

Отключив телефон, Тигран оторопело смотрел перед собой, лихорадочно соображая, что делать. Уже догадавшийся обо всём Боба, вглядываясь в изображение Спирова на телеэкране, невинно поинтересовался:

- Что случилось? Кто пропал?

- Ничего не случилось! Никто не пропал! Работай, давай! Работай! – взорвался Тигран и, на ходу набирая на мобильнике чей-то номер, выскочил в коридор. Оглядываясь на дверь монтажной, чтобы убедиться, не слышит ли его вездесущий Боба, Тигран шёл по пустынному в этот час коридору.

- Рубен Суренович, барэв, дорогой! Бароянц говорит… Прости, что беспокою в такой поздний час, но тут такое дело… Просто караул!

Тигран утишил голос почти до шепота.

- Спиров развязал! Да! Два года держался, и вдруг… Жена звонит, плачет… Главное – не знаем, где искать! У него от трёх рюмок крышу срывает – может, в Мытищах вынырнет, а может, во Владивостоке!.. Ара, помогай, да? Нужны твои люди в погонах…

Голос Тиграна задрожал, выдавая смятение, владевшее в этот момент продюсером. И он, забыв о конспирации, неожиданно перешел на крик:

- Рубик, у меня завтра съемки! С его участием! И послезавтра! Неделю подряд!! Если мы его не найдём – это катастрофа!!!


Всякий спировский запой в прежние времена ознаменовывался большими или малыми подвигами. Всякий раз, так или иначе, подвиги были связаны с автомобилем – в этом состоянии Спиров, как водится, особенно любил скорость. Не стал исключением и этот. Безвестный, но от этого не менее доблестный лейтенант ГИБДД стал свидетелем того, как Спиров, закончив разговор по телефону-автомату, подошел к своей машине. Открыв дверцу, телезвезда на мгновение утратила равновесие, тут же его, впрочем, восстановила - и гукнулась за руль. Лейтенант направился, было к нему с намерением немедленно предотвратить, но не успел – спировская «ауди» сорвалась с места и, лавируя между машинами, помчалась по улице. Что-то крича в рацию, лейтенант побежал к патрульной машине с надписью «ДПС»…

Спиров весьма прилично водил и мотоцикл, и автомобиль. При этом уровень виртуозности прямо пропорционально возрастал количеству «принятого на грудь». Поэтому неудивительно, что на этот раз он превзошел самого себя. Лейтенант, правильно оценив стремительность спировского старта, вызвал подмогу, и в процесс погони за Спировым вскоре включилась вторая машина ГИБДД. Два автомобиля с включенными проблесковыми маячками мчались вдогонку за «ауди» телезвезды, но расстояние между ними, то увеличиваясь, то сокращаясь, тем не менее, свидетельствовало о нерядовом водительском мастерстве преследуемого.

Погоня в разгоряченном мозгу Спирова отражалась фрагментарными яркими вспышками – одна красочнее и экспрессивнее другой.

Вот он несется узкими улочками старинной части города, сворачивает в проходной двор и, опрокидывая мусорные баки, выскакивает на другую улочку.

Пропустив нужный поворот, преследователи заезжают в тупик, с трудом разворачиваются и, стремительно набирая скорость, летят обратно…

Вот он мчится по широкому проспекту, имея на хвосте уже четыре машины ГИБДД! Неожиданно Спиров резко уходит вправо, - визг тормозов! - машина едва вписывается в поворот, кажется, она вот-вот перевернется – но, несмотря на то, что водитель пьян, его расчёт верен…

Вот «ауди» взмывает на эстакаду и слетает по ней вниз, - и вот уже мчится в обратном направлении. Четверка преследователей неотрывно следует за ним, как приклеенная. Наконец, и сам Спиров оказывается в тупике, единственный выход из которого преграждают мигающие и воющие машины ГИБДД. Он выключает двигатель, выбирается из машины, раскрывает объятия бегущим к нему милиционерам.

- Вот что может с-сделать с интеллигентным человеком, - улыбаясь, произносит он заплетающимся языком, - б-бокал шампанского…

И, покачнувшись, доверчиво падает на протянутые к нему руки…


Часы в гостиной спировской квартиры прозвенели четыре раза. Даша - одетая и готовая ко всему, - раскладывала на столе лекарства. В том, как она готовилась встретить очередную беду, чувствовался немалый опыт. В дверь тихо постучали – как с человеком, вхожим в дом, с Тиграном существовала договоренность не звонить, а стучать – чтобы не разбудить детей. Даша выбежала в прихожую, распахнула дверь.

Двое милиционеров внесли в прихожую распростертого на носилках Спирова - землистое, безжизненное лицо, закрытые глаза, правая рука в окровавленных бинтах. Следом вошел Тигран.

- Куда его?

- Сюда, в гостиную…

Милиционеры потащили носилки в указанном направлении.

- Господи… Что с ним?

- Всё в порядке, - перевел дух Тигран. - Просто ему вкололи успокоительное… Теперь он спит.

- А почему он в крови?!

- Не знаю, это уже до меня… Куда его?

Милиционеры внесли носилки в гостиную, поставили на пол.

- Давайте его на диван, - распоряжался Тигран. - Только осторожнее…

Даша словно завороженная смотрела на то, как Спирова бережно перенесли на диван; опомнившись, бросилась к лежащему рядом в кресле пледу, укрыла.

- Вот так, отлично, - подытожил Тигран. - Спасибо, вы свободны.

Милиционеры, с любопытством оглядываясь – всё же квартира знаменитости! – вышли в прихожую, за ними следом – Тигран. Пожал руки, сунул каждому по купюре, выпроводил, закрыл дверь, вернулся в гостиную, где Даша, склонившись над Спировым, тихонько звала:

- Кирюша… Кирюша…

Спиров открыл глаза, при виде жены с едва слышным стоном снова их закрыл.

- Кирюша, у тебя что-нибудь болит? Тебе плохо?

Спиров снова открыл глаза, всмотрелся в жену. В этом взгляде – неожиданно тяжелом и трезвом, - не было ничего, кроме усталости.

- Тошнит… - едва слышно произнес он.

- Тошнит?.. – испугалась Даша, повернувшись к лекарствам. - Не дай бог, сотрясение… Сейчас я тебе что-нибудь…

- …от себя, - неожиданно продолжил Спиров.

Даша повернулась к мужу, и вновь натолкнулась на его взгляд - никогда прежде он на неё так не смотрел.

- И от тебя, - так же тихо добавил он.

Даша вздрогнула, как от удара, на её лице появилась растерянная полуулыбка, она оглянулась на Тиграна, и тот, ощутив мгновенную неловкость, отвёл взгляд. Спиров отвернулся к стене.

- Пусть поспит, - сказал Тигран. – Пошли…

Тигран приобнял Дашу за плечи, помог встать, выключил свет, стараясь не шуметь, прикрыл дверь.

Ни Тигран, ни Даша не увидели, как Спиров лежал в темноте с открытыми глазами – и смотрел в потолок…


Тихонько плача, Даша включила чайник, принялась собирать на стол. Тигран курил, расхаживал по кухне.

- Не реви. Ну, что ты от него хочешь? Пьяный человек. Разве он понимает, что говорит?

- Он не пьяный…

- Не пьяный? Да он вдрабадан! Просто труп!.. В смысле – идти не мог, нести пришлось! Ты что, ей-богу? Первый раз замужем?

Даша высморкалась в салфетку, выбросила её в ведро.

- Не морочь мне голову. А то я ничего не знаю! Думаешь, мне ничего не докладывают?

- Ты про что?

- Про что… Про любовницу его, эту, Нечаеву!

- Чего?!.

В это «чего» Тигран вложил все отпущенные ему природой актёрские способности.

- Вот только не надо, ладно? – отмахнулась Даша. - Артист из тебя…

- Это не то, что ты думаешь. Дурацкие сплетни. Не более того…

- Ладно, хватит из меня идиотку строить! Я тоже, знаешь…

Неожиданно дверь в кухню открылась, - на пороге в одинаковых светлых клетчатых пижамках стояли заспанные Саша и Маша, во все глаза смотрели на Тиграна.

- Ну, вот, - с досадой проговорила Даша, - разбудили… А что надо сказать?

- Здравствуйте, дядя Тигран, - слаженным хором послушно откликнулись близняшки.

- Здравствуйте, красавицы мои, - как не был расстроен, расплылся в улыбке дядя Тигран.

- А где папа? – спросила Саша.

Даша подошла, присела возле дочек.

- Папа уже спит. И вы идите, ложитесь…

- Где он спит?

- Где надо, там и спит, - вмешался Тигран. - Пошли!

Он подхватил девочек на руки и понес в сторону детской. Даша двинулась следом. Проходя мимо гостиной, Даша вдруг остановилась - Спирова на диване не было.

- Господи, где это он?..

Даша заглянула в спальню, в ванную, в туалет – с тем же результатом. С девочками на руках Тигран всюду следовал за ней.

- Да куда же он провалился?!

Тигран подошел к входной двери, толкнул её – дверь неожиданно легко, со скрипом распахнулась.

- Ушёл! – в панике выдохнула Даша.

И Маша, и Саша, словно по команде, громко, в голос заревели…


24


Спиров шёл по Крымскому мосту – ближайшему к его дому. Остановился у перил, перегнувшись, взглянул вниз – где-то далеко внизу маслянисто чернела вода. Вода медленно кружилась, набирая скорость, кружила и тянула его вниз, - так, кружа, неумолимо и затягивает в себя воронка, - и он изо всех сил вцепился в перила. И вдруг услышал хрипловатый, низкий женский голос:

- Страшно, да?

Спиров от неожиданности вздрогнул, обернулся и увидел одетую во всё чёрное женщину лет пятидесяти.

- Что?

- Просто тебе ещё рано…

- Я вовсе не хотел…

- Не хотел? Тогда зачем ты пришел ночью на мост самоубийц? Ты, души своей погубитель?

Спиров молчал. Незнакомка подошла ближе, всмотрелась в его лицо.

- Ба, какие люди…

У неё было помятое жизнью, но очень симпатичное лицо.

- Что-нибудь случилось? – негромко спросила она.

Спиров молчал.

- Вижу - случилось…

Она смотрела на него, словно что-то про себя взвешивая.

- Выпить хочешь…

Это был не вопрос, а, скорее, констатация очевидного факта. Спиров ощупал карманы.

- Нет денег, - хрипло произнес он.

Незнакомка рассмеялась.

- У тебя?! Однако…

Она сделала широкий жест:

- В таком случае - пошли. Я угощаю…

В дешевой забегаловке в этот поздний час из посетителей была лишь парочка засидевшихся забулдыг. Незнакомка и Спиров сидели за столиком с нехитрой закуской и бутылкой водки. Женщина сама разлила по рюмкам.

- «Не смотрите на меня так. Женщины пьют чаще, чем вы думаете. Меньшинство пьёт открыто, как я, а большинство - тайно. Да. И всё водку или коньяк…»

Чокнулись, выпили.

- Откуда это?