Знакомое а, Нина?
| Вид материала | Документы |
- Мир огненный часть вторая, 1387.24kb.
- Бари Нина Карловна (1901 1961), 184.55kb.
- Кузнецова Нина Владимировна методические рекомендации, 625.25kb.
- Средства: 1 сделать знакомое незнакомым, 92.51kb.
- Онкурса «Лучший профорг-2011», организованный профкомом студентов (руководитель проекта, 16.08kb.
- Тупотилова Нина Васильевна учитель начальных классов мбоу оош №27 Х. Кадухина. Тема:, 55.45kb.
- Маркина Нина Николаевна, учитель химии моу сош №31, г. Новочеркасск, Ростовская область., 92.63kb.
- Виктор Демин Взлет и падение, 32.22kb.
- Кургина Нина Ивановна, учитель начальных классов, школа №73, 280.74kb.
- Маркелова Нина Константиновна заведующая отделом истории Полярных Олимпиад государственного, 102.92kb.
«Ренегаты и маргиналы».
- Апрелевцы долгое время вручали друг другу ордена, премии, посколько монопольно ими распоряжались. Но самое главное, они хоть что-нибудь написали за эти годы.
Ни Карякин, ни Оскоцкий, ни Черниченко... Даже Искандер, самый талантливый из них, ничего не создал, кроме лживых сценариев о Сталине, которые прошли и останутся позорной страницей нашей кинематографии.
И последнее. Половина из 42 подписантов уже на том свете. Помолиться бы за них. Да, как говорил Пушкин в «Борисе Годунове»: «Богородица не велит».
Там же. Александр Рекемчук, прозаик.
- И вот ещё что важно: писатели «Апреля» не были замкнуты. В зале ЦДЛ мы видели Андрея Сахарова и Елену Боннэр, Юрия Афанасьева и Галину Старовойтову, Сергея Юшенкова и Николая Травкина, учёных, композиторов, артистов. Там не нужно было просить у председательствующего право высказаться микрофон стоял в зале. Это время я вспоминаю с благоговением, такая была открытость сердечная! Это не была заговорщицкая организация, а истинно демократическая – в поддержку перестройки, свободы слова, творчества, гласности.
Вместе с тем «Апрель» был антифашистской организацией, какой в последующие годы не появлялось в нашей стране. Многие из нас помнят, как 18 января 1990 года в Дом литераторов ворвалась банда фашистских молодчиков Они выбрасывали антисемитские лозунги, избивали писателей, пострадали Анатолий Курчаткин, Елизар Мальцев. Но были и странные лозунги, например: «А. Н. Яковлева вон из Политбюро! » С каких это пор люди подобного окраса взяли на себя заботу о чистоте рядов Политбюро? Там же. Юрий Черниченко, публицист. - Наш писательский союз и «Апрель» теперь находятся в изгнании из дома на Поварской. Этому виной клан Михалковых. И в его предшественниках в литературной истории России может быть только Булгарин с Гречем. Вот этой ненавистью мы гордимся. И «Литературная газета» занимает яркие михалковские позиции. С чем её и поздравляю.
Там же. Александр Юдахин, поэт.
- Наступило время, когда наша «апрелевская» надежда свернулась. Демократией сейчас не пахнет, иерархи нашей демократии в амбициях своих разбежались. Один пошёл работать к президенту Украины советником – Немцов, другие пошли бог весть куда(я имею в виду политиков наших).
Там же. Андрей Нуйкин, публицист.
– К народу, к стране нынешний «Апрель» никакого отношения не имеет и к реформам тоже. Чтобы остаться на плаву, группа писателей функционеров организации, превратившейся в фикцию, приватизированная Приставкиным и компанией, пытается её реанимировать. Якобы поддерживают покойницу-перестройку. Юмор состоит в том, что движение «Апрель» было создано как «Писатели в поддержку перестройки». Перестройка давным-давно умерла, а её до сих пор поддерживают. Но умирать надо с достоинством.
Там же. Александр Солженицын.
Слово при вручении литературной премии Игорю Золотусскому. – И зорко высвечивает вовсе безвестную у нас, замолчанную, затоптанную тему – подневольного труда в Германии, «остовцев», в жгучих повестях Виталия Сёмина – весьма талантливого, тоже безудачливого, придушенного советского писателя («Воля к возрождению», 1981)- и как Сёмин нашёл в себе душевную высоту подняться выше возмездия.
Ответное слово Игоря Золотусского.
«Испытание духа».
Гамлет был, конечно, мой герой. Он мстил за своего отца. Но он понимал, что его месть ничего не изменит в мире. Мир останется тем же, каким был до его прозрения. (У Золотусского отец и мать как «враги народа» в 1939 году оказались в ГУЛАГе, а его, девятилетнего, отдали в детдом).
Есть два вида сопротивления. Один предложили истории декабристы, другой – Пушкин, Гоголь, Тютчев, Толстой. То есть русская литература. Первый – это открытый вызов и кровопролитие, второй – стоическое противостояние злу. Последнее противостояние бескровно. Здесь не взрывают царских карет, не стреляют в упор (зверский выстрел Каховского), не пускаясь в опасные игры со злом, а стараются вытеснить его самим фактом своего существования.
... Годы исканий во тьме, почти вслепую (переход от журнальных статей к истории души одного из гениев) привели в конце концов к простой формуле Гоголя: «Полюбите нас чёрненькими, а беленькими всякий полюбит».
... Но отчего освободились? От добрых чувств, от сострадания к ближнему? От памяти о великих тенях, которые, в отличие от тени отца Гамлета, звали не к оружию, а к тому, к чему звал неистового пророка Иеремию Господь: «извлеки драгоценное из ничтожного и будешь, как Мои уста».
Извлечь из ничтожного драгоценное во сто крат трудней, чем проклясть ничтожное и посмеяться над ним. А Гоголь извлекал. Он научил меня ещё одной истине: надо спросить себя: «А ты-то хорош? », а уж потом , ища виновных оглядываться вокруг.
В Евангелии от Луки рассказ об искушениях, которыми дьявол соблазнял Христа, заканчивается словами: «И окончив всё искушение, Диавол отошёл от Него до времени».
Это «до времени» поразило меня. Значит, для дьявола не всё потеряно? Значит, он ещё и ещё раз попробует подступиться к Христу, рассчитывая на какую-то Его слабость?
Что же говорить о нас, смертных? Но как бы не выстроилось неизвестное нам будущее, сколько бы новых соблазнов ни представил новым поколениям творцов дьявол, настанет минута, когда некоторые из них ответят ему, как ответил Тот, кого он безуспешно пытался купить: «Изыди сатана». И эти некоторые будут лучшие люди русской литературы. (Имел в виду, наверное, таких, как наш современник Солженицын? - моё прим).
Там же. Михаил Макаров. - Один из отпрысков сельского бандформирования в надежде разжиться деньгами ворвался в избу к моей тётке, той, что инвалид детства, а возраст её перевалил за семьдесят, избил старуху, сбросил в погреб и ушёл пьянствовать дальше. (Деревня Азеево Ряз. обл. ). Пострадавшую нашли через несколько дней полуживую, всю искусанную крысами. Она назвала имя хулигана. Вторая сестра, та, что работала раньше учительницей, добилась, чтобы разбойника участковый милиционер арестовал. Однако через два дня подонка из-под ареста по непонятным, а может быть, напротив, по вполне понятным (учитывая его родство с этим ментом участковым) причинам освободили. Бандит вернулся в село и через два дня убил вторую мою тётку, ту самую, что добивалась его ареста. Перерезал старухе ножом горло. Такие вот у нас дела. Невесёлые. Но можно ли о них размышлять вслух?
Азеевскую историю я предложил опубликовать в своей газете. Конечно же, её не приняли. Сказали, что это будет неинтересно нашим читателям. Что касается автора, то есть меня персонально, то вскоре его уволили с работы.
Пойду на биржу, но не фондовую, где торгуют ценными бумагами, а на биржу труда, чтобы зарегистрироваться в качестве безработного.
Там же. «Под венец в 12 лет? ».
- Ранние сексуальные контакты при перегрузке нервных центров вызывают осложнения, когда случается, отказывают в организме целые системы. По типу микроинсульта. Такое случилось с Александром I, которого женили в 14 лет.
Там же. Андрей Воронцов. К 100-летию М. А. Шолохова.
... Лет через десять, наверное, людям покажется невозможным, немыслимым, что в 1984 году, после смерти великого писателя, не был объявлен траур по всей стране, не был поставлен ему памятник в столице, не говоря уже об академическом издании собраний его сочинений.
- Более того, в годы перестройки и ельцинизма, бесталанные, чудовищно некомпетентные в литературе люди стали с помощью телевизионных бандитов и газетно-журнальных мародёров выливать на уже покойного писателя и его творчество цистерны грязи, а большинство шолоховедов позорно молчали.
**** **** ****
Даниил Гранин. Роман «Картина».
– Видишь, Таня, с него взятки гладки... Он бы и тово, так а вдруг яво. Одному Богу молиться, другому кланяться – и всем будет хорош.
- Что с того, разве коммунист не может быть святым? Вы Евангелие, конечно, не читали? . . А жаль. Вы бы знали, что покаявшийся грешник дороже праведника. Он же каялся вам. Разве вы не поняли? Лосев буркнул упрямо: - Не разрушал бы, и каяться не пришлось бы.
- Поливанов просил навестить не откладывая: «... ибо здоровьишко моё прохудилось вконец, хочу же сообщить тебе кое-что полезное, пока языком могу ворочать, не то промычу, подобно Петру Первому, невесть что, оставив вас всех в полном неведении, на меня же не обижайся, лучше в обиде ходить, чем в обидчиках... »
- Мы все ходили влюблённые в неё, - говорил Поливанов.
- А чего скрывать. Валяйте, спрашивайте. На всё отвечу.
Эй, зови Варьку, зови всех, - закричал он слабым, но ещё по-старому властным криком. - Налетайте! Раздаю! Кому мыльца, кому шильца, кому рыбью доху!
-... Стоит оглянуться назад – бог ты мой, сколько упущено, сколько я сам себе бед устроил. Собственная жизнь прекрасный учебник. Читать его не хотим. Про других читаем... Собственное прошлое изучать неохота, историю своей души... И тела... Судьба? В старости судьба оказывается лишь историей учинённых нами глупостей... Один Лосев, и тот случайно, знал, какие под его словами покоятся давно затонувшие печали. Дети, которые у него могли быть. Двое, трое детей. Та женщина покорно уничтожала их одного за другим, аборт за абортом, а последнего ребёнка отказалась уничтожить и ушла.
- Не думайте, Елизавета Авдеевна, что тем самым я Вас упрекаю, нисколько, мне лишь печально, что разносит нас в разные стороны, как на льдинах. Смотрел я на звёзды и думал: звёзды общие, небо над нами одно, надо мною, и над Вами, и над Поливановым, и жизнь такая коротенькая, зачем же столько преград...
Примите уверения в преданности от недостойного Вас холстомаза Алексея Астахова
- Вы знаете, моя мать что сделала? Она брата моего... он в сорок первом родился, в Ленинграде, потом блокада началась, ему годика не было, он кричит, есть хочет, а у неё ни молока, ни крошки хлеба нет, так она – вену себе надрезала и ему руку прикладывала, он пососёт кровь её и утихнет, заснёт, тем и спасла его. Любовь – вот вся её выгода. Что ей ад или рай. Я потому так, что та же кровь во мне, её кровь, я потому знаю...
- У меня всю память отшибло, лежу вспоминаю, чего это хотел вам рассказать? Как отец мой приговаривал: не о том речь, кого сечь, а где он? . .
- Законы российские свирепы. Единственное, что умеряет их неукоснительность и безотложность – это неисполнение!
**** **** ****
ЛГ, апр-май 2005. Павел Нуйкин. О писателе Когане А. Г.
- И ни жизнь, ни литература не могут нормально, полноценно существовать без Когана и людей, ему подобных. Причём не знаю, какая когановская ипостась – писателя или читателя – в литературе важнее. Как писатель, он служит твёрдым гарантом того, что фразу «Никто не забыт и ничто не забыто», стёршуюся в советские времена до пропагандистского клише, хоть кто-то будет считать своим девизом, сохраняя память для беспамятных. А без Когана-читателя исчезнет, уже исчезает широкий потребитель серьёзного искусства.