Самарская Гуманитарная Академия удк ббк пермяков Ю. Е. Философские основания юриспруденции. Самара: Самарская гуманитарная академия. 2006. 287 с. Isbn книга
| Вид материала | Книга |
- Самарская гуманитарная академия, 846.69kb.
- Концептуализация негативных эмоций в мифологическом и современном языковом сознании, 783.89kb.
- Общая теория юридической ответственности 12. 00. 01. теория и история права и государства;, 725.4kb.
- Русская Христианская Гуманитарная Академия (Фонтанка, 15). программа, 48.68kb.
- Список участников, 1096.34kb.
- Задание на открытый аукцион в электронной форме, 2261.83kb.
- Тупицына Марина Алексеевна Пименова Марина Николаевна (авторские коллектив) Самарская, 63.51kb.
- Репрезентанты концепта "пространство" в немецкоязычном компьютерном дискурсе, 459.89kb.
- Научное обоснование совершенствования симментальского скота с использованием внутрипородных, 684.52kb.
- Механизмы актуализации концепта horse в британской лингвокультуре, 246.85kb.
Пермяков Ю.Е.
ФИЛОСОФСКИЕ ОСНОВАНИЯ ЮРИСПРУДЕНЦИИ
Самара, 2006
Печатается по решению редакционно-издательского совета НОУ ВПО «Самарская Гуманитарная Академия»
УДК
ББК
Пермяков Ю. Е. Философские основания юриспруденции. Самара: Самарская гуманитарная академия. 2006. – 287 с.
ISBN
Книга посвящена рациональному обоснованию права, логическим основаниям правовых суждений и становлению правовой формы. Особое внимание уделено специфике правовой процедуры и правовой символике. Практическое значение имеют выводы автора о формально-юридических конструкциях в механизме правового регулирования, семиотической защите нормативного содержания права и индивидуальной стратегии поведения в правовом пространстве.
Работа предназначена для специалистов в области философии и теории права. Она также может быть использована студентами при изучении дисциплины «Проблемы теории государства и права» и соискателями при подготовке к кандидатскому экзамену по истории и философии науки (специальность «теория и история права и государства, история учений о праве и государстве»).
Ответственный редактор:
Рецензенты: доктор юридических наук А.Г. Безверхов
доктор юридических наук Д.А. Липинский
© Пермяков Ю.Е.
СОДЕРЖАНИЕ
Введение………………………………………………………………………………….4
Глава 1. РАЦИОНАЛЬНОЕ ОБОСНОВАНИЕ ПРАВА В СОВРЕМЕННОЙ ФИЛОСОФИИ И ЮРИСПРУДЕНЦИИ……...………………………………..…..11
§ 1. Кризис современной юриспруденции: социо-культурные и методологические основания…………………………………………………………………………..……11
§ 2. Основные конструкты обоснования права в истории европейской мысли…..36
§ 3. Рациональное обоснование права в отечественном правоведении…...…...….56
§ 4. Метафизические основания юридической науки……...……………………….80
Глава 2. ЮРИСПРУДЕНЦИЯ – НАУКА О ЮРИДИЧЕСКОЙ ФОРМЕ ПРАВОВЫХ СУЖДЕНИЙ……………....…………………………………....……105
§ 1. Объект и предмет юридической науки………………………………………...105 § 2. Понятие и виды правовых суждений…………………………………..………121
§ 3. Логико- аксиоматические основания правовых суждений...…………………143
§ 4. Правовая доктрина ………………………………………………………...……160
Глава 3. СЕМИОЗИС ПРАВОВЫХ ФОРМ…..………….……………...……..176
§ 1. Юридическая процедура……………………. ……………………..…………..176
§ 2. Правовая инстанция и правовые суждения официального дискурса.….…....191
§ 3. Символика поражения и ответственности...…………………………………..207
§ 4. Формально-юридические конструкции в механизме правового регулирования. Уровни семиотической защиты правовых норм.….……………...224
§ 5. Норма права в стратегии индивидуального поведения.....……...………….....247
Заключение. Обратная перспектива права (введение в практическую юриспруденцию).…………………………………………………………...………...264 Список указанной литературы………………………………………………………..269
Приложение 1………………………………………………………………………….284
Приложение 2………………………………………………………………………….285
Введение
Задача настоящей книги состоит в проблематизации языка правовых суждений. Она посвящена не стилистике текстов законодательных актов и судебных решений, но вопросам правовой рациональности, логике правовых высказываний и аксиомам, свойственным правовому сознанию, что составляет задачу науки о правовой форме и правовых суждениях – юриспруденции.
Потребность в исследовании внутренней логики и истории правовых институтов назрела давно, однако в отечественной науке становление права очень долго трактуется как отражение общественных отношений с позиций господствующего класса (марксизм), либо в рамках аксиологического подхода как реализация абсолютных ценностей (школа «естественного» права). Для изучения собственной истории права, иными словами – процесса длящегося и возобновляемого производства правовой формы, который бы не нуждался в подпорках внеправового детерминизма, методологии пока не создано. Исследования по истории права рассматривают социальные учреждения, нравы и обычаи ушедших эпох, но даже в своих лучших образцах они не претендуют быть чем-то большим, нежели описанием исторической связи правовых понятий и институтов. В настоящей работе предприняты усилия по выявлению и осмыслению круга вопросов, теоретическая разработка которых необходима для изучения возникновения и преемственности собственно правовой формы.
Фундаментальные основания юридической науки осмысливались на пересечении двух направлений философской мысли. Первое, представленное извечным интересом к бытию и формам допустимых суждений о нем, составляет по сути дела традиционный философский вопрос об истине, удостоверяющей бытие. Многообразие этой проблематики можно было бы свести к вопросу о том, как возможно легитимное суждение о сущем. Второе направление представлено вопрошанием классической метафизики о первоосновах бытия. Отказавшись от античного представления о стихиях, средневековые богословы и философы пытались совместить мысль о незыблемых началах бытия с наблюдениями его многообразия, пониманием несовершенства человеческой природы, упадком цивилизации и незавершенности человеческой истории. Мысль об основании сущего всегда обеспокоена его судьбой. Европейская философия с давних времен придерживается взгляда, согласно которому ничего нет без основания (nihil est sine ratione), каждое сущее имеет основание (omne ense habet ratione). С возрастанием в европейской культуре значения личности такие социальные формы как право, мораль, политика наполняются экзистенциальным смыслом и в большей мере оказываются причастной не самому объекту, но субъекту, который небезразличен к собственному бытию.
Появление социальной науки и осознание специфики научного мышления в Новое время было связано с выбором метода обоснования религиозно-метафизических, моральных и политических суждений. В своем «Богословско-политическом трактате» Спиноза пришел к заключению о невыводимости научной истины из религиозной веры. Закон достаточного основания, преимущественно в аспекте его логического содержания, был поставлен в центр внимания Г.В. Лейбницем, а затем А. Шопенгауэром. В «Критике чистого разума» И. Кант задался вопросом о верховном основоположении всех синтетических суждений, теоретическая разработка которых оказалась возможной без обращения к общей логике. Гносеологический аспект фундаментальных основ бытия как рациональное обоснование и понимание сущего М. Хайдеггером был смещен в сторону экзистенциальной проблематики: человек учреждает мир, основывая себя среди сущего. В работе «О существе основания» (1928), в которой он продолжил теоретическую разработку собственной метафизики Бытия и Ничто, тема возникновения правовой обеспеченности из заботы о постоянстве и состоянии человеческого присутствия (Dasein) соединила в один контекст вопрос о праве и бытии.
В последней трети ХХ века постмодернизм, находясь под влиянием идей Ф. Ницше и М. Хайдеггера, подверг основательной критике классическую метафизику, которая мыслит универсальные основания у всякого сущего. Им было отказано в легитимности метафизических суждений о должном, а сама постановка вопроса об онтологической укорененности чего-либо признана неактуальной. Вместе с метафизикой, отсылающей к всеобщей картине мира, в которой находится место добру и справедливости, постмодернизм устраняет основания для правового суждения о должном с позиции как самого субъекта, так и центральной для общества фигуры законодателя, поскольку за правом, как и любой другой знаковой системой, признается лишь «власть дискурса». «Официальное» становится синонимом стратегии господства и накопления символического капитала и «выгоды от универсализации» (П. Бурдье). В этой традиции философствования субъект, не располагающий ничем кроме своей подчиненности дискурсу, не может рассчитывать на содержательный диалог с властью и другими, к которым у него, утратившего все личностные признаки, сохранялся бы живой интерес. Без онтологических оснований такой субъект вправе рассчитывать лишь на собственную речь как главное и основное событие своей жизни. Само обращение к тексту и потребность в диалоге интерпретируется как событие языка. Не случайно безосновательность была предложена П. Фейерабендом в качестве методологического принципа научного познания, а в критике теоретического знания П. Бурдье рассмотрел ее как одну из особенностей практического смысла: практика не овладевает выраженной в ней логикой1.
С другой стороны, мысль об основаниях юридической науки имеет свою историю развития в трудах правоведов, прагматический интерес которых заключался преимущественно в том, чтобы понять специфику права и его свойства, с которыми связана способность юридических норм выступать эффективным средством социального контроля. Практические результаты решения этой проблемы давали о себе знать в области правотворчества (проблема юридической техники и выбора той или иной модели правовой политики), взаимоотношения политической власти и права (проблема легитимности власти, взаимоотношения права и государства) и правоприменительной практики (обеспечение прав и свобод граждан, методы толкования права).
По мере того, как европейская культура расставалась с космологическим пониманием права как мировой гармонии, уже в средневековой теологии утвердился тезис о «естественном» праве, в котором позитивное право должно было иметь свое основание. Проблема теодицеи, над которой размышляли схоласты, своим результатом имела не только объяснение происхождения зла и возможность справедливого мироустройства, но и оправдание политико-правовых средств, направленных на поддержание основ несовершенного мира. Одно из первых сочинений в области светской философии права было посвящено рациональному обоснованию права государства на ведение войны: «войны ведутся ради заключения мира и нет такого спора, из-за которого не могла бы разгореться война»2.
В дореволюционном отечественном правоведении, преимущественно ориентированном на концепцию «естественного» права, основания права понимались как человеческие ценности, без утверждения которых право теряет свой смысл и предназначение. Проблема онтологического обоснования права впервые была поставлена в работе В.С. Соловьева «Оправдание добра» и получила свое развитие в трудах Е.Н. Трубецкого, И.В. Михайловского, П.И. Новгородцева, И.А. Покровского, И.А. Ильина, В.Н. Дурденевского, Н.А. Бердяева, С.Л. Франка, Б.П. Вышеславцева и др.
В советской науке вопрос об онтологическом обосновании права раскрывался в рамках формационного подхода как вопрос о социальной обусловленности правовой надстройки экономическими отношениями (базисом). Акцент на детерминированном характере права не вполне соответствовал задачам политической власти в создании нового «пролетарского» права и таил в себе оппозицию как практике отрицания правовых ограничений в период ожесточенной классовой борьбы и укрепления «революционной» законности (20-е и 30-е годы), так и послевоенным волюнтаристским государственным инициативам, поскольку доктринально ограничивал практику всецелого подчинения права политической воле и произвольно трактуемым ею классовым интересам. Форма всегда ограничивает содержание. Теоретические противоречия в оценке сущности права, обусловленные, с одной стороны, желанием подчинить его «классовое» содержание ничем не ограниченной политической воле, и, с другой, сохранить значимость юридической формы, обнаружили себя в длительной дискуссии о специфической сущности советского права и преодолении права буржуазного, формально-юридического. Однако сведение онтологической проблематики права к его социальной обусловленности в марксистской методологии устранило вопрос о субъекте исторического действия и притязаниях личности на общественное признание и переустройство своего бытия; признание государства единственным источником права вывело его из-под действия критериев права и юридического закона, что логически следовало из учения о диктатуре пролетариата как онтологической несостоятельности «буржуазного» права.
В послевоенный период работы о сущности права были призваны преодолеть вульгарно-материалистический подход к праву и раскрыть сложные и опосредованные взаимоотношения права и общества, а также выявить роль правосознания в установлении юридических норм. Начиная с середины пятидесятых годов, в советской юридической науке предпринимаются попытки обоснования права как единства правовой нормы и правоотношения (С.Ф. Кечекьян, А.А. Пионтковский), в шестидесятые и семидесятые годы в трудах многих советских правоведов большую смысловую нагрузку в определении сущности права стала исполнять категория правосознания. Основания права стали осмысливаться в рамках ценностного подхода, а сама онтологическая проблематика приобрела вид аксиологического обоснования права как социальной ценности (С.С. Алексеев, В.Н. Кудрявцев и др.)
В семидесятые годы у советских ученых возрос интерес к логической структуре права (В.К. Бабаев, В.Е. Жеребкин, А.Ф. Черданцев). Проблематика единства исторического и логического в развитии права, идеологическая в своей основе, постепенно стала уступать место логическому анализу правовых конструкций и постановке вопроса о собственной логике права. В свете вывода о качественном своеобразии права и наличии особых законов функционирования всех элементов идеологической надстройки (В.С. Жеребин) наличие объективных противоречий между правом и моралью перестало восприниматься как упущение законодателя. Однако в поиске специфики права правоведам было трудно избежать соблазна поспешных выводов: принудительный характер правовых норм обычно объяснялся ссылкой на государство как некий внешний фактор. Юридическая сила правовых норм воспринималась в науке как естественное следствие их внутренней логической согласованности и решимости политической воли, поэтому какие-либо попытки теоретического уяснения этого свойства не предпринимались.
Для ответа на вопрос о том, есть ли у права своя логика, и каковы ее особенности, до настоящего времени нет не только единства мнений, но и крупных исследований, в которых логические формы правовых оценок и суждений нашли бы свое методологическое обоснование. Исследование языка права, законов правового мышления и особенностей правовых суждений нуждается в собственной методологии, где тезис о детерминизме правовых явлений лишается своего главенствующего значения.
Возрождение отечественной философии права, отмеченное в 90-е годы публикациями о ее предмете, исторической судьбе и перспективах, проведением научных конференций, введением новых учебных дисциплин в практике вузовской подготовки («философия права», «история философии права», «теоретические основы правовой политики», «судебная этика»), побудило специалистов в области общей теории права к разграничению этих смежных, но не совпадающих по своему предмету и методологии типов теоретического познания права. Философия обращена к субъекту, она выясняет его отношение к бытию и располагает возможностями обосновать право как один из модусов долженствования. Наука, напротив, обращена к объективной действительности, и здесь право предстает во всем объеме всемирного и национального исторического опыта.
Универсальный характер правовых конструкций и национально-историческое своеобразие правовых систем не имеют разделительной полосы, и потому правовые учреждения и правовые нормы всегда нуждаются в теоретическом обосновании. Но современная юриспруденция, допускающая возможность предельно широкого понимания правовой формы, по сути дела утратила критерии должного и нередко санкционирует праворазрушительную по сути деятельность государства, теряющего вследствие этого свою легитимность. Для преодоления методологического кризиса юридической науке необходимо критически осмыслить собственные основания, отмежеваться от псевдонаучных моделей аргументации и оценить эвристические возможности экзистенциального правопонимания. Право – это не субстанция и не сущее, а форма существования.
Современная юридическая теория, ориентированная на объективное изучение права, не способна выработать систему понятий, которые бы помогли описать процесс символизации взаимных притязаний и роль инстанции в структуризации социальной жизни. Рассматривая правоотношения как объективную форму существующих социальных связей, современное правоведение ищет доказательства существования неких правовых феноменов, игнорируя то обстоятельство, что они расположены в иной области – в области языка, где все происходящее, имея собственную онтологическую природу, не тождественно объективным фактам и метафизическим событиям.
В заявленном названии книги – философские основания юриспруденции – поставлена задача раскрыть правовую форму как специфический способ суждений о должном. Посредством права субъект конструирует социальный мир и учреждает власть универсальных понятий.
Автор выражает признательность читателю за внимание к этой книге и надеется затронутыми в ней вопросами побудить правоведов к широкому спектру высказываний и более фундаментальной концептуализации затронутой темы.