К вопросу о сопоставительном изучении морфологических категорий русского и болгарского язьіков
| Вид материала | Документы |
- Пленарные доклады, 91.5kb.
- К вопросу о сравнительно-типологическом анализе средств выражения настоящего времени, 150.72kb.
- Ь студентов необходимыми умениями и навыками анализа морфологического строя языка,, 1412.71kb.
- Аналитический отчет, посвященный потребностям в изучении русского языка в зарубежных, 569.41kb.
- Анализ лингвокультурологического поля «эмоции» в сопоставительном аспекте (на материале, 568.11kb.
- А. А. К вопросу о роли российской тюркологической школы в изучении крыма в XIX веке, 518.13kb.
- Курс 1 apya 5301 Актуальные проблемы русского языкознания, 238.15kb.
- К вопросу об изучении материалов Февральской революции в курсе «Отечественной истории», 282.29kb.
- Работников образования кафедра литературы, русского и иностранного языков Электив, 654.02kb.
- Сакральная составляющая в лексических единицах русского языка (с привлечением единиц, 320.05kb.
Библиография
Бенвенист 1974: Э. Бенвенист Общая лингвистика. Пер. с франц. М., 1974
^ Бодуэн де Куртенэ 1900: И. А. Бодуэн де Куртене Лингвистические заметки // ЖМНП, СССХХХІ, 1900
Бондарко 1981: А.В. Бондарко Об уровнях описания грамматических значений. // Теория языка. Методы его исследования и преподавания. Л., 1981
Виноградов 1938: В.В. Виноградов. Соврменный русский язык, тт. І-ІІ. М., 1938
Виноградов 1947: В.В. Виноградов. Русский язык. М. - Л., 1947
Виноградов 1972: В. В. Виноградов. Русский язык. Грамматическое учение о слове. М., 1972
Гак 1977: В.Г. Гак Сравнительная типология русского и французского языков. М., 1977
Димитрова 1983: С. Димитрова. О специфике некоторых морфологических категорий в русском и болгарском языках. // Проблемы сопоставительного изучения морфологии и словообразования в русском и болгарском языках. С., 1983, с. 227-252.
^ Димитрова 1988-а: С. Димитрова. Категориите "събитие и "оценка" в процеса на усвояването на чужд език. // Проблеми на овладяването на чужд език. С., 1988, с. 33-42.
Димитрова 1988-б: С. Димитрова. Системные семантические явления и процессы в лексике и их сопоставительное исследование в русском и болгарском языках. // Druge spotkania językoznawcze. W kręgu semazjologii, leksykologii i terminologii. Opole, 1988, с. 101-103.
Димитрова 2003: С. Димитрова. Идиолектът и творческата функция на езика. // Русистика. Язык, коммуникация, культура. Шумен, 2003, с. 7-34.
Звегинцев 1976: В.А. Звегинцев. Предложение и его отношение к языку и речи. М., 1976
Золотова 1962: Г.А. Золотова. О модальности предложения в русском языке // ФН, 1962, № 4.
Климов 1977: Г.А. Климов. Типология языков активного строя. М., 1977
Клобуков 1979: Е.В. Клобуков. Теоретические проблемы русской морфологии. М., 1979
^ Кошевая, Дубовский 1980: И.Г. Кошевая, Ю.А. Дубовский. Сравнительная типология русского и английского языков. Минск, 1980
Лухт 1977: Л.И. Лухт. Категории бытия и обладания (французско-румынские параллели). // Категории бытия и обладания в языке. М., 1977
Мирчев 1978: К. Мирчев. Историческа граматика на българския език. С., 1978
Панфилов 1971: В.З. Панфилов. Взаимоотношение языка и мышления. М.,1971
Стоянов 1980: Ст. Стоянов. Граматическата категория определеност в българския език (членуване на имената). С., 1980
Цюрбеев 1981: Г.Ц. Цюрбеев. Категория модальности и средства ее выражения в монгольских языках // ВЯ, 1981, № 5.
Чейф 1975: У.Л. Чейф. Значение и структура языка. Пер. с англ. М., 1975
Якубинский 1953: Л.П. Якубинский. История древнерусского языка. М., 1953
^ К ВОПРОСУ ОБ УНИВЕРСАЛЬНОСТИ И НАЦИОНАЛЬНОЙ СПЕЦИФИЧНОСТИ МЕЖДОМЕТИЙ
Игорь Алексеевич Шаронов.
Российский государственный гуманитарный университет. Россия. Igor_sharonov@mail.ru
Igor A. Sharonov
Interjections, language universals, translation.
The paper is devoted to the two theoretical positions according to the interjections: whether is it a natural symptomatic expressions, or special signs in languages. It is demonstrated, that the theoretical position can cause different results in lexicography; actually the way interjections are translated.
Междометия традиционно относятся к периферийным языковым средствам, и видимо, это одна из причин невысокого уровня описания их в лингвистике. С одной стороны, общеизвестно, что междометия есть в любом языке, с другой стороны, лингвистические теории не включают междометия в свои описания, в словарях междометия представлены неполно, более-менее окончательного списка междометий нет ни в одном из хорошо описанных языков, а переводчики романов регулярно опускают подозрительные единицы – кто знает, что они на самом деле означают, пусть текст будет суше и монотонее, зато нет риска «соврать».
Интересно, что при всем этом междометия в качестве части речи были выделены довольно рано, раньше, чем, например, числительные и частицы. Первые упоминание о междометиях обнаруживаются еще в грамматике Диониса Фракийского (ок. 200 до н.э.). Они определяются там как ‘вздыхающие (стонущие)’, ‘передающие чувство боли’ и т.д.
Традиционно считается, что междометия служат для выражения эмоций. При этом значение основных первичных междометий признается диффузным, список имен эмоций, которые может передавать междометие, в большом количестве словарных статей открыт. Лексикографы не спешат поставить точку в перечислении эмоциональных номинаций из вполне объяснимой предосторожности: эмоций много, а жесткой, законченной их классификации не существует. Негативным последствием такого подхода становится отождествление большинства эмоциональных междометий, рассмотрение их как синонимов, взаимозаменяемых в любых контекстах, что, безусловно, неверно.
Положение русской грамматики и лексикографии в данном вопросе не сильно отличается от мировой лингвистики. В своей известной статье о междометиях А. Вежбицкая (Вежбицкая 1999, с. 635) приводит толкование английского междометия ah по Webster 1977: ‘восклицание, выражающее боль, удивление, жалость, сострадание, жалобу, неприязнь, радость, торжество и т. д., в зависимости от способа произнесения’.
Преодоление такого рода проблем в описании требует принципиально новых подходов. Известно, что в отличие от других языковых знаков, первичные междометия имеют две разные формы воплощения – устную и письменную. В устной коммуникации междометиям соответствуют так называемые вокальные жесты – интонированные нечленораздельные звучания. Перечислим несколько наиболее известных вокальных жеста
КРЯКАТЬ 2. ‘Издавать отрывистые горловые звуки (обычно как выражение удовлетворения, удовольствия или досады, возмущения и т.д.)’.
ФЫРКАТЬ 2. Разг. ‘Смеяться, усмехаться, производя глухой отрывистый звук. 3. Разг. Брюзжать, сердиться, выражая недовольство чем-л.’.
ЦОКАТЬ ‘Издавать короткие, прищелкивающие звуки языком, выражая досаду, недоумение, удовольствие и т.п.’.
ПРИЧМОКИВАТЬ ‘Издавать короткие чмокающие звуки губами (обычно в знак удовольствия, удивления и т.п.)’.
Фонетисты Н.В. Юшманов и А.А. Реформатский писали об этих звуках как о находящихся вне языка, но имеющих в языке звукоподражательные аналоги. Юшманов пишет о «переключении» неязыковых звуков в языковые. «Такое переключение делается обычно ради письменности, и держится нормального звукового состава, т. е. тех звуков, которые мы произносим, читая письменный текст, хотя искусные имитаторы умеют приблизиться к подлинным внеречевым звукам» (цит. По Реформатский 1966 г., с.102).
Вокальным жестам соответствуют в письменности языковые аналоги – написанные буквами и передающими в той или иной степени устный оригинал. А передается он не всегда похоже, особенно, когда вокальный жест основан на звучании, далеком от языковых звуков.
Возьмем, для примера, звучания на вдохе сквозь сомкнутые зубы, которые вызываются неприятными тактильными ощущениями (при ушибе, порезе, небольшом ожоге), а также служат выражением легкой досады от произошедшего недоразумения. Ниже представлены три примера передачи на письме таких звуков.
В первом примере персонаж рассуждает, одновременно пытаясь приготовить обед, что получается у него не очень хорошо – он обжигается.
(1) Джина Лоллобриджида в микробикини на фотографии, где ей сорок четыре, выглядит... о ч-черт, опять лук подгорел! ф-ф, горячо! так, есть пятно... (М. Веллер. Небо над головой).;
Следующий пример – разговор двух приятелей, во время которого один из них допускает легкую оплошность.
(2) «Это твоя жена, Билл?» — «Нет. Это моя мама». — «Шш. О, черт! Извини». — «Ничего, Билли». (Н. Медведева. Любовь с алкоголем).;
Наконец, третий пример – ситуация возникшего недоразумения, приводящего к нарушению принятых этикетом норм.
(3) «Ваша благородия, там денщик стоит. Спрашивает: будешь писать ответ?». “Вот так-так!” Ромашов вытаращил глаза и слегка присел. «Ссс... Надо бы ему на чай, а у меня ничего нет». Он с недоумением посмотрел на денщика. (А. И. Куприн, Поединок).
Все три междометия – ф-ф, шш и ссс передают одно и то же звучание – вдох сквозь сомкнутые зубы, который не получил в письменной форме языка жесткой фиксации, и поэтому авторы каждый по-своему пытается передать его в тексте.
Приведем еще несколько примеров передачи «экзотических» звучаний:
«Ммм... – проговорила барышня, разочарованно опуская руки. – Начали хорошо, а кончили бог знает как…» (А. Чехов. То была она).
Официантка захлопнула блокнотик. – «Подумайте, потом позовете». И отошла от стола. – «Выпил, называется, – горько сказал детина, глядя вслед ей. – Тц...». (В. Шукшин. Случай в ресторане).;
Староста вылезает из-за стола, зажигает о колено спичку и почтительно подносит её к трубке жандарма. «Ффф... – сердится жандарм. – Серы полный нос напустил!». (А. Чехов, Суд).
Попытка понять значения междометия позволяет выявить механизм их интерпретации. Для этого необходимо распознать стоящий за междометием вокальный жест, реальное звучание, и воспроизвести его хотя бы про себя. Если мы не распознаем вокальный жест, то вряд ли поймем эмоциональное состояние персонажа.
Мы намеренно привели здесь примеры «экзотических» междометий. Однако и междометия, основанные на звуках, близких языковым, также сложны для понимания в письменном тексте. В отличие от других слов, междометие выражает свое значение не столько через составляющие его звуки, сколько через интонацию, которую, как известно, на письме передать невозможно.
В устной коммуникации человек узнает об эмоциональном состоянии собеседника прежде всего через его жестово-мимическое поведение и через одномоментно произносимые вокальные жесты. На основе внешне наблюдаемых проявлений симптоматики человека была разработана теория базовых, или универсальных эмоций. Начало этой теории положила статья Ч. Дарвина (Дарвин 1953) «Выражение эмоций у человека и животных», а затем она была развита в целым ряде убедительных экспериментов и описаний эмоциональных проявлений у самых разных народов. Выделяется несколько базовых и универсальных эмоций, присутствующих у людей независимо от их национальности, которые опознаются другими «хомо сапиенс» через жестово-мимически-звуковой комплекс симптоматических проявлений. Данная теория имеет в научном сообществе как сторонников и последователей, так и горячих противников. Отголоски этой борьбы слышатся в работах, посвященных подходам к описанию междометий.
Написавшая очень интересную и стимулирующую к размышлениям статью о междометиях, А. Вежбицкая поставила в ней, среди других, вопрос о национально-культурной специфичности междометий. Исследователь пишет: «Междометия в значительной мере базируются на культуроспецифичных конвенциях, а не на универсальных «законах природы», или <…>, по крайней мере, имеет место какая-то смесь того и другого» (Вежбицкая 1999, с 612).
Рассматривая вокальный жест отвращения и соглашаясь с его природным, универсальным для всего человечества характером, автор задается вопросом о различии междометий, передающих данный вокальный жест: английское междометие – Pooh!, немецкое – PfuU, польское —Fu!. А. Вежбицкая признает, что между междометиями есть определенное сходство, но делает акцент на различиях и на их непредсказуемости.
Кроме того, автор пишет о том, что в каждом языке есть свой набор первичных междометий, не совпадающий с наборами этих единиц в других языках. В польском языке, например, нет эквивалентов для английских междометий gee и wow, в результате чего поляк в англоговорящей стране не способен угадать, что эти междометия означают и как их следует употреблять. Последнее утверждение, как кажется, требует уточнения: о какой форме языка идет речь? В устной речи вокальный жест реализует возможности тона, тембра и долготы звучания, выступает не в одиночестве, а «аккомпанируется» соответствующей мимикой и симптоматическими жестами, что позволяет относительно легко идентифицировать передаваемую эмоцию. В письменной же форме проблемы идентификации стоящего за междометием вокального жеста действительно возникают. Достаточно остро эта проблема встает перед переводчиком художественного текста. Какие подходы возможны при переводе междометия на другой язык? Это либо опора исключительно на письменную форму междометия, на информацию в двуязычных словарях, либо опора на контекст, лингвистическую интуицию переводчика для выявления аналогов этого вокального жеста в своем языке.
Первому пути при сопоставлении русских и английских междометий следует М.Д. Гутнер (1966). Автор статьи придерживается радикальных взглядов на национальную специфичность эмоциональных междометий. В качестве доказательства специфичности эмоциональных междометий автор указывает на схожесть формы междометий в разных языках, которая, как пытается доказать автор, может быть «ложным другом» переводчика.
Автор статьи сопоставляет русские междометия ух! и ба! с соответствующими им по звуковому составу английскими междометиями ugh! [uh] и bah! [ba:].
Проанализируем логику авторских рассуждений.
1. УХ и UGH.
С точки зрения автора, ух в русском языке выражает облегчение, a ugh в английском — отвращение, пренебрежение. Для доказательства автор приводит пример с русским ух в указанном значении, а также английский пример и его перевод на русский язык при помощи междометия брр.
Русский пример: Английский пример и его перевод
| «Ух! конечно – душе как будто легче». (А. С. Пушкин. Русалка.) | «Imagine!» cried Fleur. «And food's been cooked here all these years! ^ Ug-h!» (J. Galsworthy, Swan Song.) «Подумать только, — воскликнула Флер, — что все эти годы здесь готовили пищу! Брр!» |
С одной стороны, у русского междометия ух действительно нет значения отвращения и пренебрежения, с другой стороны, в глаза бросается фонетическое различие между английским междометием и его русским эквивалентом. Однако считать русское междометие брр единственным или лучшим эквивалентом не совсем точно. Материалы собранной нами базы данных русских междометий позволяют наглядно демонстрировать, что в русском языке отвращение и пренебрежение передается прежде всего при помощи междометия фу (его вариаций фи, фе), а также междометия уф:
Фу, черт возьми, какая вонь. (А.В. Сухово-Кобылин. Смерть Тарелкина).;
«Не нашел места почище! - закричали Следы ему вслед. - Фу, пылища какая — дышать нечем!». (И. Линчевский. Следы-чистюли // «Трамвай», №7, 1991).;
«Не знаю. Неожиданный ожог, изнутри... Как будто меня ударили. У-уф... неприятно!» - передернул Александр Евгеньевич плечами и залпом допил шампанское. (П. Проскурин. Черные птицы).
Между прочим, Анжелика, судя по всему, не только красива, но и очень богата. <…> Может быть, она и есть та самая вкусненькая "мушка", что залетела в мою паутину?.. Уф-ф, ну и мысли выползают наружу — слушать противно! (М. Милованов. Кафе «Зоопарк»).
Несмотря на нюансы при произнесении и традиции письменной передачи в разных языках, можно заметить, что речь идет о передачи универсального вокального жеста ОТВРАЩЕНИЯ, который произвел персонаж рассказа Голсуорси. Междометие брр передает хотя и близкий вокальному жесту отвращения, но все же иной вокальный жест, связанный симптоматической реакцией «поёживания».
2. БА и BAH.
В соответствии с толкованиями в словарях русское ба передает неожиданное восприятие (обнаружение, припоминание или осознание), а английское же bah передает пренебрежение или протест. М.Д. Гутнер считает, что русских междометных аналогов данному междометию нет1. Вот примеры из статьи Гутнер 1966, с.10:
Русский пример: Английский пример и его перевод
| «Ба! знакомые все лица». (А. С. Грибоедов, Горе от ума.) | «Suppose the French do come», thought Becky, «what can they do to a poor officer's widow? Bah! the times of sacks and sieges are over». (W.A. Thackaray. Vanity Fair.) «Предположим, что французы действительно придут, - подумала Бекки, - что они могут сделать бедной офицерской вдове? Чепуха! Времена баррикад и осад миновали» (Теккерей. Ярмарка тщеславия). |
Переводчик Теккерея использовал при переводе английского междометия коммуникатив чепуха, которые часто следуют за вокальными жестами, уточняя их значение. Общий смысл предложения от такого перевода не меняется, но потеря передачи вокального жеста приводит к обеднению в изобразительности: читатель не получает в тексте «картинку» смены эмоционального состояния персонажа. Попробуем представить себе, какой вокальный жест стоит за английским междометием bah! Возможность его замены коммуникативами чепуха, вот еще, чушь и их синонимами наталкивают на мысль об использовании вокального жеста «КРЯКАНЬЕ» ПРЕНЕБРЕЖЕНИЯ, обычно сопровождаемого отталкивающим взмахом руки1. Материалы собранной нами базы данных показывают, что данный вокальный жест в русских текстах передается междометиями а, ах, ай и э.
«Леонид, это было страшно». <…> – «А, – сказал Банин. – Чушь. Это меня не интересует». (А. и Б. Стругацкие, Далекая радуга).
«Советы заявляют, что это провокация американской секретной службы и что имело место не самоубийство, а убийство...». <…>. – «Ах, чепуха все это! Главное, что он погиб – вот фото: распластан на мостовой». Господин Пьер Ч. отодвинул от себя газеты. (С. Юрский. Чернов).
Идти на репетицию с опозданием, да к тому же и с запашком вроде неловко. "Ай, не пойду-ка я сегодня". (М. Козаков. Актерская книга)
[Актер] (громко, как бы вдруг проснувшись). Вчера, в лечебнице, доктор сказал мне: ваш, говорит, организм - совершенно отравлен алкоголем... [Сатин (улыбаясь).] Органон... [Актер (настойчиво).] Не органон, а ор-га-ни-зм... [Сатин.] Сикамбр... [Актер (машет на него рукой).] Э, вздор! Я говорю – серьезно... да. (М. Горький, На дне).
В русских словарях, например, в Словаре современного русского литературного языка ССРЛЯ, Т.1, 1991. примеры передачи данного вокального жеста встречаются только в словарной статье слова А под 4-м значением, где они «погребены» вместе с примерами, передающими другие вокальные жесты. Разные вокальные жесты собраны в одной словарной статье благодаря близости используемого звука (передаваемого на письме буквой А), но абсолютно без учета тона и длительности его произнесения и различий в контекстах употребления. Рассмотрим данную словарную статью в ССРЛЯ, Т.1, 1991, с. 43.
А межд. Разг. 1. Употр. для выражения неудовольствия, досады, злорадства, негодования, отчаяния, страха и т. п.
1) [Анна Андреевна:] Ах, боже мой, какие ты, Антоша, слова отпускаешь! [Городничий (с неудовольствием):] А, не до слов теперь! Гог. Ревизор.
2) [Панас] спросил Ерему, как идут дела .. — А! — махнул рукой Ерема, и в этом состоял весь его ответ, из которого Напас понял, что дела его идут так же плохо, как шли прежде. Потап. Дерев. роман.
3) [Попова:] Вы струсили? Да? А-а-а-а! Нет, сударь, вы не виляйте! Чех. Медведь.
4) — А-а, братец мой, а ты как же думал, так это тебе и сойдет с рук? Сераф. Заяц.
5) // Употр. как крик, стон, выражающий физическую боль.
Крик избиваемых сливался в гулкий и протяжный стон...— А-а-а-а! М. Горький, 9 Января.
Внимательно прочитав и воспроизведя вслух все А в пяти примерах, собранные под одним значение (нумерация примеров наша – ИШ), любой наситель языка непременно отметит различия как в качестве звучания междометий, так и в сопровождающих их мимике и жестах. Первые два иллюстративных примера передают короткий горловой вскрик, вокальный жест «КРЯКАНЬЕ» ПРЕНЕБРЕЖЕНИЯ. Особенно это заметно во втором примере, где специально указывается важное для идентификации междометия жестовое сопровождение. Два следующих примера демонстрируют совсем другой вокальный жест – ЗЛОРАДНОЕ УДОВЛЕТВОРЕНИЕ ПРИ ОСОЗНАНИИ ЧЕГО-ЛИБО. На его долгое звучание указывает иконическая форма междометий: А-А-А-А! и А-А. Толкование пятого примера – крик, стон от физической боли – также однозначно указывает на принципиальные отличия передаваемого звучания от «кряканья» пренебрежения и злорадного удовлетворения. Такое объединение под одним значением заведомо разных по форме (звуковой) и по смыслу единиц может быть объяснено только ослабленным вниманием лексикографов к периферийным для языковой системы единицам.
Слабая концептуализация, невыделенность вокального жеста «КРЯКАНЬЕ» ПРЕНЕБРЕЖЕНИЯ в русском языке, а также наличие начального согласного b в английском междометии помешали переводчикам и лексикографам обнаружить междометный аналог английскому bah. С нашей точки зрения, переводчик для большей симптоматической идентичности и узнаваемости мог либо ввести в текст перевода одно из междометий перед словом чепуха: А, (Ах,/ Ай), чепуха!), либо слегка расширить текст, добавив к междометию описание невокального жеста: (А, махнула она рукой, времена баррикад и осад миновали).
Итак, с нашей точки зрения, радикальные утверждения о национальной специфичности междометий не бесспорны и могут в некоторых случаях лишь затемнить реальное положение дел. Описание междометий как в одноязычных, так и двуязычных словарях требует специального лексикографического подхода, учитывающего произносительные свойства междометия и его жестово-мимическое сопровождение.
Современные технологии позволяют сопоставлять видеоряд и звукоряд с письменным текстом, выявить отношения между вокальными жестами и передающими их на письме междометиями. Необходимость проведения системного сопоставления употребления междометий в устной речи и письменных текстах очевидна. Только после проведения серьезных исследований такого рода мы сможем дать ответ о реальном соотношении в междометиях универсальных и национально-специфических характеристик.