Geum.ru

Государственно-церковные отношения в 1958-1964 гг. (по материалам Кировской области)

Вид материалаДиссертация
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   12
1 С 1961 г. в этом деле был установлен единый порядок для всех церквей епархии. Ежегодно, в конце апреля – начале мая, исполкомы районов, где находились действующие церкви, принимали решение о введении ночных служб на весь период полевых работ. Формальным же основанием для введения такого порядка богослужений для настоятелей церквей являлось направленное на приходы распоряжение управляющего епархий, в которое он со ссылкой на п.36 «Положения об управлении Русской Православной Церковью» предписывал совершать ночные богослужения, предварительно согласовав время их проведения с местными властями.2 Служили, как правило, с 10 часов вечера до 5 часов утра. Например, в Екатерининском соборе г.Слободского с 10 часов вечера совершали крестины, соборования и другие требы, с 11 часов – утреню и часы, уже заполночь начиналась Божественная литургия, после которой следовали молебны, панихиды, отпевания и, если оставалось время, крестины.3 В большинстве сельских церквей, как правило, служили один раз в неделю - в ночь с субботы на воскресенье. Исключение было сделано только для крещения младенцев и отпеваний, перенести которые на ночное время было нельзя по понятным причинам.4

Как правило, такой порядок совершения богослужений вводился в сельских церквях сразу после праздника Пасхи (в 1961 г. она пришлась на 9 апреля, в 1962 г. – на 29 апреля) или первого за ней «Фомина воскресенья» и оставался в силе до поздней осени.1 Таким образом, он охватывал до половины церковного года, на которую приходились наиболее почитаемые народом праздники Вознесение Господне (40 день по Пасхе), День Святой Троицы (49 день по Пасхе), Духов день (50 день по Пасхе), дни сугубого поминовения усопших – Радоницу (9 день по Пасхе) и Троицкую родительскую субботу, дни памяти Святителя Николая чудотворца (22 мая), Казанской иконы Божией матери (21 июля) и Илии Пророка (2 июля), праздники Преображения Господня

(19 мая), Успения Пресвятой Богородицы (28 августа), Усекновения главы Иоанна Предтечи (11 сентября), Рождества Пресвятой Богородицы (21 сентября), Воздвижения Креста Господня (27 сентября), а также праздник Покрова Пресвятой Богородицы (14 октября) с предшествующей ему родительской субботой. Следует отметить, что в этот период отмечали свои престольные праздники подавляющее большинство церквей Кировской епархии, в том числе кафедральный Серафимовский собор (1 августа) и Феодоровская церковь г.Кирова (29 августа).2

Введение запрета на дневные службы в период проведения полевых работ уже в 1960 г. привело к сокращению доходов церквей и показателей основной религиозной обрядности (крещений, венчаний, отпеваний), а в итоге – содействовало закрытию церквей и ликвидации наиболее слабых приходов Кировской епархии. Данные об этом представлены в таблице № 4.

Несмотря на то, что запрет на проведение дневных служб был введен в середине лета 1960 г., доходы Кировской епархии в сравнении с 1959 г. сократились на 1 млн. руб. – с 14,6 до 13,6 млн. руб.3 Отныне у многих сельских приходов едва хватало средств для выплаты зарплаты духовенству, содержание хоров и обслуживающего персонала храмов. Сложные ремонтно-восстановительные работы теперь становились им не под силу. В следующие годы, когда запрет на дневные службы вводился уже на весь период полевых работ, влияние его на церковные доходы оказалось еще более сильным – они сократились, в новом масштабе цен, к концу 1961 г. до 1086,5 тыс. руб., а к концу 1962 г. до 837,0 тыс. руб. – наименьшего показателя за весь период 1958-1964 гг.1

Не менее значимым было влияние этого запрета и на показатели основной религиозной обрядности, которые также отражены в таблице № 4. За период 1960-1962 гг. число совершенных на приходах епархии крещений сократилось в 2 раза, число венчаний – почти в 3 раза, и лишь число отпеваний осталось почти неизменным, сократившись на 20 %. Можно предположить, что одним из факторов, оказавших влияние на последний показатель, было разрешение совершать отпевание в дневное время, поскольку оно были связано с погребением покойного, невозможным в ночное время. Возможно, это объясняется также и тем, что, в отличие от крещения и венчания, отпевание могло происходить и в «заочной» форме, без присутствия покойного в храме. В условиях, когда каждый факт совершения треб фиксировался и становился известным контролирующим органам, это обстоятельство могло оказаться весьма действенным.

Между тем, запрет на проведение дневных богослужений во время полевых работ имел и более отсроченные результаты, о которых следует сказать подробнее.

Во-первых, эта мера подрывала единство прихода - раньше верующие собирались в храм со всей округи, преодолевая пешком, на лошадях или попутных машинах расстояние в несколько километров, а то и больше, теперь, с введением ночных служб, этот путь для многих оказался непосильным. Число прихожан сократилось, поэтому на каждом приходе возросло влияние небольших групп прихожан, которые не всегда ладили между собой и даже вступали в противоборство, способное расколоть приход.

Во-вторых, совершение ночных служб часто оказывалось непосильным трудом и для пожилых священнослужителей, составлявших большинство штатного духовенства Кировской епархии. Уходя за штат по возрасту или состоянию здоровья, они оставляли приходы без церковной службы, что также способствовало их закрытию.

В-третьих, эта мера действенно влияла на отрыв от Церкви всего трудоспособного населения и, прежде всего, молодежи. В течение всего летнего периода сельские церкви формально оставались действующими, но службы в них были фактически недоступны для всех, кто с утра до позднего вечера напряженно трудился в поле или на ферме. Причем, даже в воскресный день, который, как известно, в страду является рабочим. Все это еще более усугубляло разрыв между старшим поколением, остававшимся верным старым традициям, и молодежью, для которой отныне эти традиции (например, поминовение усопших в дни родительских суббот, освящение плодов нового урожая, ограничение в питании в определенные дни церковного года) становились еще более недоступны и непонятны. Что же говорить о том, что старушки, проведя ночь в храме, днем были просто не способны выполнять свои домашние труды – присматривать за внуками, готовить обед, выполнять несложные работы на приусадебном участке. Сколько бытовых, семейных конфликтов могло возникнуть и, наверняка, возникало на этой почве! Все это, в конечном итоге, еще больше увеличивало социальное напряжение между верующими и неверующими. Линия же этого напряжения нередко проходила через конкретные семьи и судьбы.

Все указанные выше административные мероприятия осуществлялись на фоне заметно активизировавшейся научно-атеистической пропаганды, наиболее деятельными проводниками которой в 1960 г. являлись местные отделения Кировского областного общества по распространению научных и политических знаний, а также областные газеты – «Кировская правда» и «Комсомольское племя» («Блокнот агитатора» в 1960–1965 гг. не издавался).

Методическую помощь в подготовке лекций и статей на антирелигиозную тему оказывали члены научно-атеистической секции названного выше общества, а также члены советов атеистов – общественных объединений, которые были созданы при горкомах и райкомах партии во исполнение постановления бюро обкома КПСС от 17 февраля 1960 г.

7-11 декабря 1959 г. в г.Кирове состоялся первый областной семинар лекторов-атеистов, к проведению которого были привлечены восемь кандидатов наук, в том числе А.В.Эмаусский с лекцией «Происхождение и сущность христианства», Я.Х.Арон с лекцией «Диалектический материализм – основа научного атеизма», Н.С.Епифанов с лекцией «Медицина в борьбе с религией и знахарством». Руководил семинаром Иван Минеевич Сметанин, председатель научно-атеистической секции областного отделения Общества по распространению научных и политических знаний.1 В семинаре приняли участие представители 638 первичных групп Общества, работающих на промышленных и сельскохозяйственных предприятиях, в советских учреждениях и организациях.2

Из мероприятий, разработанных и проведенных с участием членов областной научно-атеистической секции, можно выделить выставку «Наука и религия», которая была подготовлена на материалах Кировского областного краеведческого музея и начала свою работу 1 июля 1960 г. в выставочном павильоне городского сада им. Ст.Халтурина. Приглашая посетить эту выставку, корреспондент газеты «Комсомольское племя» сообщал, что на ней выставлены деревянный идол, железные вериги «религиозных фанатиков», фотографии «упорно клеветавших на Советскую власть» епископа Виктора и игуменьи Февронии, снимки с «подпольных» молений и запрещенного Великорецкого паломничества.3

Антирелигиозная пропаганда на страницах областных газет в 1960 г. также заметно активизировалась. Всего в течение года газетой «Кировская правда» было опубликовано 11, а газетой «Комсомольское племя» - 19 материалов на антирелигиозную тему, то есть в 2 раза больше, чем в 1959 г. Основной темой для критики являлась религия, в целом, как антинаучная, чуждая советскому народу идеология. Появилось несколько статей о сектантстве, но по-прежнему подавляющее большинство публикаций были посвящены критике Русской Православной Церкви и борьбе с имеющимися в антирелигиозной работе недостатками. 14 августа редакция газеты «Комсомольское племя» подготовила целую страницу антирелигиозных материалов, включающую отрывки из книг ученого-атеиста Поля Голбаха и сатирического рассказа Ярослава Гашека, четыре карикатуры и поэтический шарж на верующих.

Из антирелигиозных публикаций газеты «Кировская правда» можно выделить опубликованную 9 апреля 1960 г., накануне праздника Пасхи, статью Д.Наумова и Ф.Васильева «И вот маски сорваны» - первый репортаж на тему закрытия церквей из с.Матвинур Санчурского района,1 а также признания бывшего священника А.Клименко из украинского с. Сулимовка, рассказавшего, как уже будучи атеистом, в течение шести лет служил на приходе, «развлекая людей с отсталыми взглядами».2 Осенью и зимой 1960 г. газета «Кировская правда» опубликовала несколько анонсов антирелигиозных изданий и мероприятий, в том числе анонс книги «Если сорвать маску», выпущенной Кировским книжным издательством против паломничества,3 приглашение посмотреть антирелигиозный фильм «Это тревожит всех», демонстрировавшийся на экране кинотеатра «Победа»,4 рецензию на новый спектакль Кировского областного драматического театра по повести В.Тендрякова «Чудотворная», главный герой которого пионер Родька Гуляев погибал от рук религиозных фанатиков,5 а также рецензию на одноименный фильм, только что вышедший на экраны кинотеатров.6 Перечисление этих публикаций дает представление не только о том, насколько разнообразными по жанрам они были, но также о размахе научно-атеистической пропаганды, площадками для которой служили не только областное издательство, но также музеи, театры, кинотеатры, и даже Кировский планетарий, открывшийся 8 декабря 1960 г. в бывшей Никольской церкви Трифонова монастыря.1

Тогда же, летом 1960 г. были приняты и первые решения о закрытии церквей епархии, в истории принятия которых интересен не только механизм, но также инициаторы и мотивы закрытия церквей. Рассмотрим некоторые из них.

31 июля 1960 г. с инициативой о закрытии Казанской церкви в с.Никулята Яранского района и переоборудовании ее под ремонтную мастерскую выступили механизаторы четырех комплексных бригад местного колхоза «Новый путь». 2 августа правление колхоза поддержало их предложение и ходатайствовало перед Яранским райисполкомом о закрытии Никулятской церкви, которая «потеряла свое влияние среди населения и служит пристанищем лишь для отдельных фанатиков». Поддержав это ходатайство, 6 августа председатель Яранского райисполкома А.Столяров направил письмо председателю Кировского облисполкома И.Ф.Объедкову с просьбой закрыть Никулятскую церковь и передать церковное здание колхозу. 26 августа Кировский облисполком принял положительное решение по этому вопросу, копия которого была направлена уполномоченным П.Л.Смирновым на утверждение в Совет по делам Русской Православной Церкви при Совете Министров СССР.2

5 августа 1960 г. состоялось заседание правления колхоза имени Мичурина, центр которого располагался в с.Беляево Яранского района (ныне – Кикнурского). Правление рассмотрело вопрос о закрытии деревянной Никольской церкви и передаче церковного здания под клуб, так как старый клуб пришел в непригодное состояние, а действующая церковь «служит очагом различных инфекционных заболеваний, так как в нее приходят люди с различными инфекционными заболеваниями и распространяют их среди населения». При голосовании четверо из девяти членов правления воздержались, однако большинством голосов было принято решение ходатайствовать перед Яранским райисполкомом о закрытии храма. На следующий день, 6 августа это ходатайство единогласно поддержали участники собрания молодежи колхоза им. Мичурина, в котором приняло участие 55 из 509 молодых людей, проживающих на территории Беляевского сельсовета. Причины закрытия церкви назывались те же – «молодежи негде проводить досуг», церковь «является разносчиком инфекционных заболеваний», а также «способствует детской смертности». 8 августа Яранский райисполком поддержал ходатайство колхоза имени Мичурина и общественности с.Беляево, посчитав, что 5 членов правления и 55 молодых людей могут объективно представлять интересы 1461 жителя Беляевского сельского округа. Как и в случае с Казанской церковью с.Никулята, решение о закрытии Беляевской церкви было подписано председателем Кировского облисполкома И.Ф.Объедковым 26 августа и направлено на утверждение в Совет по делам Русской Православной Церкви при Совете Министров СССР.1

10 августа 1960 г. с ходатайством о закрытии Косьмо-Дамиановской церкви с.Каракша Яранского района выступил актива местного колхоза имени В.И.Ленина и представители сельской интеллигенции. Мотивируя свое предложение о передаче здания церкви под сельский клуб, инициаторы закрытия церкви заявляли, что церковь «обслуживает незначительную часть верующих, которые не принимают никакого участия в полезном труде и общественной жизни колхоза».12 августа Яранский райисполком поддержал это ходатайство и обратился в Кировский облисполком с просьбой закрыть Каракшинскую церковь. Положительное решение по этому вопросу было принято Кировским облисполкомом также 26 августа и направлено в Совет по делам Русской Православной Церкви вместе с документами по Никулятской и Беляевской церквям.2

18 августа 1960 г. в г.Нолинске состоялось заседание педагогического совета местного техникума механизации сельского хозяйства, рассмотревшее вопрос об улучшении спортивно-массовой работы в техникуме в новом учебном году. В заседании педсовета приняли участие 18 педагогов, 25 учащихся и 12 общественников. «Единственной возможностью для удовлетворения нужд молодежи города в создании спортивного центра» участники заседания сочли закрытие Успенской церкви г.Нолинска, в которой ранее в 1936-1941 гг. уже располагался спортзал. 22 августа это предложение было поддержано молодежными собраниями Нолинской артели «Свобода» и Нолинского автохозяйства, в которых приняло участие немногим менее 100 человек. 31 августа исполком Нолинского районного Совета депутатов трудящихся принял решение «О передаче помещения Успенской церкви под физкультурно-спортивный зал» и просил облисполком расторгнуть договор с общиной верующих. В решении райисполкома было особо отмечено то обстоятельство, что вблизи Успенской церкви находятся вспомогательная школа, школа глухонемых, специальный школьный детский дом, поликлиника, узел связи, отделение милиции, райвоенкомат, и «расположение детских учреждений и школ вблизи с действующей церковью пагубно отражается на воспитании подрастающего поколения». 16 сентября 1960 г. председатель Кировского облисполкома И.Ф.Объедков подписал решение о передаче здания Успенской церкви г.Нолинска под спортзал, несмотря на то, что храм был реально действующим – в нем ежедневно совершалась служба, в штате состояли два священника и диакон, в 1959 году Нолинская община получила 267 тыс. руб. дохода, за вычетом содержания духовенства.1 Примечательно, что до этого вопрос о строительстве нового спортзала несколько раз поднимался Нолинским райисполкомом, но безуспешно - облисполком не выделил средств на это начинание.2 Теперь одним распоряжением облисполком решал две проблемы – закрывал действующую церковь и снимал вопрос о выделении денег на строительство спортзала.

16 сентября 1960 г. Кировский облисполкомом было принято еще одно решение, которое в случае реализации могло вызвать огромный общественный резонанс – облисполком обратился в Совет по делам Русской Православной Церкви с просьбой об «изъятии у Серафимовской общины верующих в г.Кирове молитвенного здания и передачу его Кировскому горсовету для возобновления деятельности антирелигиозного музея».1 При этом общине Серафимовской церкви было предложено объединиться с общиной второй городской - Феодоровской церкви.

Достоин внимания тот факт, что первоначально планировалось закрыть другую городскую церковь – Феодоровскую: 19 мая 1960 г. на встрече в Кировском городском комитете КПСС с участием заместителя председателя горсовета Селезеневой и уполномоченного П.Л.Смирнова было решено передать ее под клуб строителям.2 Но затем возникла идея возобновления деятельности городского антирелигиозного музея, активным сторонником которой стал уполномоченный, считавший, что этот музей может стать «областным антирелигиозным методическим центром».3 12 августа вопрос о возобновлении деятельности антирелигиозного музея обсуждался в Кировском горкоме КПСС и горисполкоме.4 Словно изучая общественное мнение по этому вопросу, 7 сентября 1960 г. газета «Кировская правда» опубликовала статью членов областной научно-атеистической секции Ж.Мосягина и Г.Кривошеева «Кому же это выгодно?», в последних строках которой авторы предлагали возродить в г.Кирове антирелигиозный музей. И вот 16 сентября решение по этому вопросу было принято Кировским облисполкомом. Преследуя эту цель, уполномоченный стремился также нанести еще один удар по традиции Великорецкого паломничества, которое на протяжении всего послевоенного периода начиналось со службы в Серафимовском соборе.

Анализируя приведенные выше примеры принятия решений о закрытии церквей Кировской епархии, нельзя не отметить несколько важных обстоятельств. Прежде всего, обращает на себя внимание желание придать этим решениям характер законных и демократических инициатив – каждый раз при принятии решения о закрытии церкви райисполком опирался на мнение различных коллективов молодежи, механизаторов, педагогов, родителей и мотивировал его какой-либо общественной надобностью. Это не было случайным совпадением. Пункт 36 Постановления ВЦИК и СНК РСФСР «О религиозных объединениях» от 8 апреля 1929 года обязывал органы власти соблюдать законность в вопросе закрытия церквей. Вместе с тем, нельзя не отметить, что во всех перечисленных выше случаях соблюдение законности было формальным - власти, скорее, делали вид, что действуют в соответствии с законом, принимая решения без серьезного изучения вопроса, буквально, через 2-3 дня после поступления предложения о закрытии церквей.

В итоге, рассмотрев представленные Кировским облисполкомом материалы, Совет по делам Русской Православной Церкви при Совете Министров СССР не утвердил принятых им решений в связи с тем, что «соответствующей работы среди верующих не проведено, а религиозные общины являются активно действующими, имеют большие денежные доходы».1 Уполномоченному Совета по Кировской области П.Л.Смирнову было указано на необходимость серьезнее подходить к вопросу о снятии общин с регистрации.2 Изучив предложение П.Л.Смирнова о закрытии церкви с с.Николаевском Шабалинского райлона, член Совета И.Сивенков указывал уполномоченному Кировского облисполкома: «Сведения, которые могли бы характеризовать религиозную общину и ее исполнительный орган в селе Николаевском Шабалинского района, Совету Вы не представили. Церковную обстановку на месте, как это видно из Вашего заключения, в 1960 году Вы не изучили. Вам следует выехать в с.Николаевское для тщательного изучения состояния и деятельности данной религиозной общины».3

Таким образом, к концу 1960 г., с согласия Совета по делам Русской Православной Церкви, были закрыты семь церквей Кировской епархии: Никольская церковь с.Великорецкого Верховинского района была передана под склад местному детскому дому, Вознесенская церковь с.Лутошкино Куменского района переоборудована под склад зерна, в Богородской церкви с.Караул Зуевского района разместились мастерские, в Косьмо-Дамиановской церкви с.Трехречье Нововятского района - интернат, также были закрыты Александро-Невская церковь с.Рои Арбажского района, Георгиевская церковь пос.Фаленки и Дмитровская церковь пос.Кильмезь.1

Столь незначительное сокращение числа действующих церквей, конечно, не могло привести к значительному сокращению показателей основной религиозной обрядности. Анализируя итоги года, уполномоченный писал: «Мы не добились снижения ни по каким показателям в церквях гг.Кирова, Слободского, Котельнича, Малмыжа, Омутнинска, Халтурина. Наоборот, эти городские общины имеют по ряду позиций против 1959 года в 1960 году значительный рост».2 В пользу этого заявления свидетельствуют сведения, приведенные в таблице № 5.

Вместе с посещаемостью также выросли и доходы ряда церквей – Серафимовского кафедрального собора г.Кирова – с 2127 до 2227 тыс. руб., Екатерининской церкви г.Слободского – с 880 до 963 тыс. руб., Николаевской церкви г.Котельнича – с 729 до 760 тыс. руб., Троицкой церкви г.Омутнинска – с 229 до 269 тыс. руб. и других.