Geum.ru

Вадим богатырёв саги старого леса ангарск – 2006 г

Вид материалаДокументы

Содержание


Кузбасс, г.Осинники
Моя осень
Могила №…
Легенда о двух братьях
Баллада о старом вокзале
Войны неизбалованные дети
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   12

Кузбасс, г.Осинники




Я из клети вошёл в то огромное звёздное небо,

в брезентухе шагал, как весёлый, хмельной Гулливер,

никогда я таким вдохновенным и солнечным не был,

никогда так счастливо и гордо не пел.

Закружились бараки,

деревья

и терриконы,

танцевали шахтёры с девчонками до зари

и в чужих башмаках, молодой, запредельно-влюблённый,

я тебя в эту ноченьку вальсами уморил,

я тебя целовал в прокопчённом, шахтёрском подъезде,

рядом парни чечётку каблучили под баян,

я тебе в эту ночь подарил голубые созвездья –

где же ты, мой дружок, поднебесная лада моя?


МОЯ ОСЕНЬ


Опять поёт седой, усталый ветер

трагическую арию без слов,

опять ко мне приходит на рассвете

печаль

нераспустившихся цветов,

печаль

сожжённых злобою селений,

печаль-тоска

согбенных матерей

и недописанных стихотворений

и не взращённых мною сыновей…

Хожу у края огненной стремнины,

грущу тех, которым не помог,

а сердце

клин пронзает журавлиный,

а в сердце

снова тысяча тревог.


МОГИЛА №…



Отцу Александру, священнику,

мужу тети Нины.

Погиб на Соловках


Оболган – стёрт!

Безвестья сон и небыль…

Лишь только холмик горький и немой,

лишь только злое северное небо

портянкою ГУЛАГА над тобой.

А было всё:

мечты и день весенний

и сердца мощный и весёлый бег,

но вышек хищные, стальные тени

перечеркнули твой короткий век.


ЛЕГЕНДА О ДВУХ БРАТЬЯХ


Давным-давно в селенье небогатом

у голубой, задумчивой реки,

согласно жили два весёлых брата –

могучие, лесные кержаки.

Они вдвоём ходили на сохатых

и пили чай из кружки жестяной,

когда медведь ломал старшого брата,

на выручку всегда спешил меньшой.

Стихали байки, никла вся окрестность,

когда один сурово хмурил бровь…

Любили их за удаль и за честность,

за редкий фарт, за братскую любовь.

Однажды шли братаны с соболями –

в душе светло и торбы велики,

но на лесной, заснеженной поляне

их ночью окружили варнаки.

Был краток бой.

Вокруг плясали ветры.

От жгучих ран не стало больше сил –

упали разом, как большие кедры,

хоть старший брат меньшого заслонил.

Окутал братьев саван белоснежный,

закрыла очи белая крупа,

а по весне на синенький подснежник

задумчиво глядели черепа.

Тайга стояла трауром объята,

нов час, когда ромашки зацвели,

два кедра, словно два родимых брата,

однажды утром встали из земли.

Печальные, они стоят поныне,

хотят обнять ветвями небосвод

и люди все, живущие в долине,

к ним на поклон приходят каждый год.


* Будучи массовиком курорта «Кука» (1971-1972 гг.)

я эту легенду переложил на стихи и каждый

сезон рассказывал отдыхающим на месте гибели

братьев у двух старых кедров.


БАЛЛАДА О СТАРОМ ВОКЗАЛЕ


Как много Он помнил!

В раздумье глубоком

скрипел половицами прожитых лет

и бельма Его скособоченных окон

глядели с надеждой в холодный рассвет.

какие бравурные марши звучали!

Раскуривал трубочку первый генсек

и вслед –

лихолетье стыда и печали

глухой перестук арестантских телег…

Вокзал привечал кипяточком и светом,

готов пол-Сибири укрыть под полой

и, дверью ворча на заезжих валетов,

был очень доволен, что не был тюрьмой.

А ночью, когда сатанели морозы,

Он слушал тревожно стенанья ветров,

Он слушал трагический крик паровозов,

навеки несчастен, угрюмо-суров,

старел, вспоминая родимые лица,

за долгую жизнь нагрустился сполна:

ведь костылями по его половицам

едва не полвека стучала война.

Как ждал Он весною шальные экспрессы

и пляску огней на озёрной воде!

Гордился, когда заводские принцессы

с поммашинистами шли в ЛРД.*

Ах, что говорить! Он был Человеком,

но власть по-хозяйски решила:

«На слом!»

И рухнул свидетель печального века –

наш старый вокзал, что в Иркутске втором.


* ЛРД – старый клуб в районе вокзала.


ВОЙНЫ НЕИЗБАЛОВАННЫЕ ДЕТИ

К 50-летию школы №37 г.Иркутска


Мы здесь взошли –

так всходят юные леса!

Гроза корёжила стволы и ветви…

Мы шли на шахты, в заводские корпуса,

войны неизбалованные дети.

Нас отпевали на заснеженных полях

ветров полифонические трубы

и глухо падала промёрзлая земля

на лбы и запорошённые губы.

Теперь другой горнист

играет на трубе –

тревожная и горестная память.

Родная школа! Возвращаемся к тебе

седыми, поределыми рядами.

Вершины белые, созвездьями пыля,

встречают нас торжественно и строго.

Вершины белые –

мои учителя!

Родимые! Как Вас уже немного!

Своим учителям глядим:

глаза – в глаза.

У наших ног шумят младые ветви.

Мы не ослабли –

мы сибирские леса,

войны неизбалованные дети.