Из интервью режиссера Андрея Тарковского

Вид материала

Интервью

Содержание Глава 4. кризисы в психологии 159 160 Популярная история психологии Глава 4. кризисы в психологии 161 Первый уровень Четвертый уровень Шестой уровень 162 Популярная история психологии Глава 4. кризисы в психологии 163 Аркадий и Борис Стругацкие, «Попытка к бегству» Глава 4. кризисы в психологии 165 166 Популярная история психологии На первый взгляд очень правильные и разумные утверждения, не так ли?

Подобный материал:

• Гран-при III международного кинофестиваля имени А. Тарковского получил фильм "Полторы, 31.26kb.
• Втворчестве Андрея Тарковского, как всякого крупного русского художника, нравственная, 67.65kb.
• Моей "Последней лошади", 38.57kb.
• Историк Н. Н. Воронин о фильме А. Тарковского, 80.84kb.
• Статья опубликована в журнале «625», 63.01kb.
• Памятка по проведению интервью с ветеранами Великой Отечественной войны 1941-1945 гг., 93.4kb.
• Андрея Юрьевича Хржановского «Трилогия» по рисункам Пушкина, или оперу «Пиковая дама», 238.29kb.
• Лекции по кинорежиссуре Монтаж Лекция Андрея Тарковского о роли монтажа в кино, 1263.1kb.
• [Пер с ит и коммент. Ф. М. Двин, 287 с. 16 л ил. 21 см, М. Искусство 1984 Автобиография, 2559.33kb.
• 1. Вчем заключаются лучшие минуты жизни для князя Андрея, 9.8kb.

ГЛАВА 4. КРИЗИСЫ В ПСИХОЛОГИИ 159

отдает себе отчета. Порой — задеть в человеке тайную струну, чтобы он действовал в нужном нам направлении. У дикарей опыт расширяет интуицию до сказочных размеров, но эта интуиция все равно ничего не имеет общего с размышлением, логикой, рассуждением, которые, к счастью, есть у нас... Получается, что мы намного умнее дикарей?

«Когда на сцене появляются эти интеллектуальные операции, то разли­чия между двумя типами мышления выступают столь резко, что появляется желание преувеличить их. Сбитый с толку наблюдатель, который вчера счи­тал возможным сравнивать разум первобытного человека с разумом всякого другого, ныне готов расценить этот разум как невероятно тупой и признать его неспособным на самое простое рассуждение». На самом деле, мышление современного человека настолько другое, что оно воспринимает мистическое и алогичное мышление как чуждое, враждебное и «нечеловеческое». Срав­нивать первобытное и современное мышление трудно, но закрывать глаза на их различие — большая ошибка для психологов. Эту ошибку упорно повто­ряли философы: «Философы, психологи и логики, не применяя сравнитель­ного метода, все допустили один общий постулат. Они взяли в качестве от­правное точки своих изысканий человеческое сознание, всегда и всюду оди­наковое, т.е. один-единственный тип мыслящего субъекта, подчиненного в своих умственных операциях отождествленным повсюду психологическим и логическим законам». А народы, населяющие нашу Землю, все одинаково-разные.

Психология образа действия Пьера Жане

Большинство психологов не может справиться с желанием «перевер­нуть» существующую психологию с ног на голову. Точнее — с головы на ноги, как кажется самим ученым. Пьер Жане принадлежит к меньшинству, он не разбивает теории своих предшественников и современников, а допол­няет и развивает их. Бихевиористы решили забыть о душе и заняться изуче­нием поведения. Жане ищет внутреннюю логику в их поступках: возможно, психология до бихевиористов не уделяла поведению достаточно внимания? Сам Жане считает, что все психические процессы — явления душевной жиз­ни, подготавливающие действия. В само желание, чувство уже включена ре­гуляция будущего поведения. Мышление — способ подготовки действия, точнее — это «не действие, но проба действия, совершаемая специфическим образом». Эта мысль психолога противоречит идеям Дюркгейма: Дюркгейм считает, что «коллективные представления» обладают самостоятельным бы­тием, а Жане — что психика человека развивается в сотрудничестве с дру­гими людьми. Сначала человек сотрудничает с другими людьми, а уж по­том — с самим собой.

160 ПОПУЛЯРНАЯ ИСТОРИЯ ПСИХОЛОГИИ

Гештальтисты считали, что мышление человека строится на основе цело­стных образов (гештальтов). Жане добавляет, что мышление развивается в процессе общения людей. Бихевиористы, гештальтисты и Дюркгейм выступа­ют против ассоцианистской психологии. Жане заставляет нас вспомнить, что память ребенка по преимуществу ассоциативная, а у взрослого человека па­мять включает в себя все, что он видит сейчас в русле прошлого и будуще­го. Память — нацелена на будущее, а не устремлена в прошлое.

Пьер Жане (1859—1947)— основатель «психологии образа действия». Врач по образованию, преподаватель философии в Гаврском лицее. С 1890 года заведовал психологической лабораторией в Сальпетриере (одна из крупнейших психиатрических больниц Франции). Основные работы Жане, переведенные на русский язык: «Эволюция личности» (1929) и «Эволюция памяти в соотношении со временем» (1928).

Необычна структура поведенческого акта, выделенная Жане. Первый этап — внутренняя подготовка к действию, второй этап — возникновение усилия к выполнению действия. Третий этап — само действие или его завер­шение. (Любопытно проследить эти стадии в поведении фигуриста перед сложным прыжком. Первый этап — разгон и подготовка к какому-нибудь «тройному тулупу». Редкий мастер-фигурист умеет замаскировать эту подго­товку. На лице фигуриста заметна — для опытного наблюдателя — сосредо­точенность, концентрация, напряжение. Эти эмоции проступают даже через стандартную улыбку «для зрителя». Вот фигурист внутренне напрягся — в этот момент в его сознании появляется «образ прыжка»: зрительно и кине­стетически. И наконец, сам прыжок! Кстати, в случае фигурного катания второй этап отделить от третьего можно лишь, если просмотреть замедлен­ный показ выступления.)

Структура поведения, предложенная Жане_ч, удобна для объяснения внешне странных невротических состояний, таких как утеря целенаправлен­ного поведения. Некоторые люди не могут двинуть рукой-ногой по просьбе врача или произнести простую фразу. Но как только это «невыполнимое» действие включается в более сложное и привычное поведение: одеться, при­чесаться, пожаловаться на болезнь, — оно выполняется без помех! Как объяснить подобное явление с точки зрения Жане? У этих больных нарушен второй этап поведенческого акта — не возникает усилия к выполнению дей­ствия или это усилие затухает.

Невротическое состояние (невротизм) — комплекс симптомов, каждый из которых может наблюдаться и у здорового человека: эмоциональная неус­тойчивость, тревога, низкое самоуважение, вегетативные расстройства. Не­вротизм и невроз — разные вещи!

Невроз — нервно-психическое расстройство, в основе которого лежит нерешаемое противоречие между личностью и значимыми для нее сторонами

ГЛАВА 4. КРИЗИСЫ В ПСИХОЛОГИИ 161

деятельности. Это противоречие закладывается в детстве в условиях нару­шенного отношения с окружающим миром (людей и вещей).

Отсюда легко подойти к следующей мысли Жане: о «психологическом напряжении» как доминанте действия. Психолог считал, что способность к усилию является основным критерием оценки человека: «Ценность человека измеряется его способностью выполнить работу, требующую усилия».

Психологическая сила, по Жане, — определенное свойство личности, проявляющееся в скорости и длительности отдельных действий. Психологи­ческое напряжение означает способность концентрации и распределения силы.

«Нетрудно доказать, что меланхолики с их пессимистическими идеями, являющиеся жертвами страха действия, психически слабы. Акты, которые они способны совер­шить, весьма невелики, немногочисленны, медленны и несовершенны даже тогда, ког­да страх действия не мешает их протеканию. К тому же в этих пациентах мы можем заметить все физиологические признаки истощения... нервной системы (...) Люди, боя­щиеся действия, часто не знают, что значит сделать усилие, они сразу же прекращают борьбу. Это люди скупые и экономные не только в том, что касается их денег, но и по отношению к своим силам. Они склонны чрезмерно экономить и совершать мини­мальные из возможных действий. Это робкие люди, которые давно привыкли всего бояться».

Дальше Жане развивает свою мысль, выделяя семь уровней поведения человека:

Первый уровень — рефлексы (чихание, мигание).

Второй уровень — отсроченные действия (умыться, выпить воды).

Третий уровень — элементарные социальные акты или подражание (ребенок смотрит на мать и начинает есть ложкой).

Четвертый уровень — элементарные интеллектуальные акты (сложе­ние, вычитание).

Пятый уровень — манипуляция с реальными объектами приводит к формированию идеальных объектов. Вот человек берет в руки фотографию друга, начинает что-то вспоминать, улыбается... Кому он улыбается, куску картона? Нет: своему воспоминанию о друге, образу друга. Причем забавно, что мы обращаемся с фотографиями, как с двойственными объектами. С од­ной стороны, это действительно кусок картона, вещь, которую можно поло­жить в карман, альбом, ящик стола. С другой стороны, это вещь, которая вызывает образование идеального объекта — образ друга, родственника, знакомого. Жане не употребляет слово «замещение»,, но говорит именно о замещении вещью человека.

Шестой уровень — уровень умственной деятельности, человеческого мышления (читатель изучает эту книгу как минимум на шестом уровне).

6 Б-149

162 ПОПУЛЯРНАЯ ИСТОРИЯ ПСИХОЛОГИИ

Седьмой уровень — созидательная, творческая деятельность человека. Если читатель пытается сопоставить мнение психологов со своим житейским опытом и поспорить с автором, то он читает эту книгу на седьмом уровне.

Жане одним из первых увидел связь умственных действий с речью: речь превращает практические действия в умственные. Сначала ребенок прогова­ривает сложные (для него) арифметические действия, потом речь становится все более неслышной, действия превращаются в умственные действия — мысли. Мы видим, что Жане пытается соединить психику и поведение в еди­ное целое и частично это ему удается. Но как именно развивается личность? Как происходит переход с первого уровня поведения на второй, со второго на третий и т.д.? На эти вопросы Жане не дает ответы.

Остановимся поподробнее на анализе Жане эмоциональных пережива­ний. Эмоция, с точки зрения психолога, — это результат более высших пе­реживаний или основа для них. Именно так понимает Жане «страх дей­ствия» в своей замечательной работе «Страх действия как существенный элемент меланхолии» (1928).

«При разговоре с пациентом, находящимся во власти меланхолии, наблюдателя, даже неопытного, поражает один момент. Он состоит в том, что суждения и идеи, высказы­ваемые пациентом по поводу окружающих вещей и обсуждаемых событий, всегда пес­симистичны и связаны с предчувствием катастрофы. На первоначальной стадии все люди и все окружающее теряют для такого пациента все свои приятные качества и все очарование. Ничто не является больше красивым или привлекательным».

Будущее для меланхолика непременно ужасно, причем нередко он сам осознает, что пессимистические мысли не соответствуют действительности, но не может ничего с ними поделать. Именно такой была одна из пациенток Жане, Флора... «Она нахо­дится на отдыхе в санатории. Я хочу ее обрадовать и сообщаю, что жена ее брата, которую она очень любит, родила ребенка, и малыша собирается привезти к ней в гости, чтобы она смогла на него посмотреть и поцеловать его. «Не делайте этого, — отвечает она. — Автомобиль врежется на улице в деревья; моя мать, кормилица и ребенок разобьются. О, как это ужасно!» В другой раз я ее спрашиваю: «Не хотите ли увидеть вашу мать и сестру?» Она: «Мне будет страшно неприятно увидеть их в трауре». Я: «Но дамы вовсе не в трауре». Она: «Если они будут должны ко мне при­ехать, то мой отец и мой брат окажутся мертвыми, и тогда они приедут в трауре». Затем она весьма разумно добавляет: «Я не могу с этим ничего поделать; это какое-то катострофическое восприятие, которое все соединяет в одну кучу. Я потеряла точку опоры. Все мне желают несчастья, мать меня пугает, и все кажется совсем мрачным. Мрачной выглядит улица, да и само солнце тоже выглядит мрачным».

Подобное восприятие — следствие пессимистической установки (взгля­да) человека, а не внешних событий, погоды и т.п. Жане считает, что в глу­бине души меланхолик обвиняет себя, пациент как бы принимает участие в

ГЛАВА 4. КРИЗИСЫ В ПСИХОЛОГИИ 163

этих катастрофах. Флора была уверена, что она будет играть определенную роль в аварии автомобиля: «Если они поедут навестить другого человека, машина в дерево не врежется». Получается, что меланхолик пессимистичес­ки оценивает собственные действия, а не чужие. «Многим пациентам все их действия представляются преступными. Одна женщина утверждала, что, го­воря о других людях или даже просто упоминая их имена, она предает этих людей, выдает их полиции или сталкивает в пучину несчастий (...) Не будем чересчур суровыми по отношению к несчастным пациентам: их преувеличе­ния являются карикатурными изображениями того, что мы сами довольно часто испытываем. Разве мы не сталкивались с людьми, которые, будучи должны нечто сделать, видят все в черном свете и ожидают печальных собы­тий по той простой причине, что одна только мысль о том, что они должны совершить это действие, вызывает у них страх и внушает им отвращение? Убеждения, касающиеся внешних объектов и событий, представляют собой не более чем объективацию такого отношения к действию, а сами объекты и события фактически являются лишь частным выражением действия».

Если мы чего-то боимся — не важно, вещь это или человек, то мы бо­имся собственных действий. Страх перед будущим имеет такую же приро­ду — мы боимся воздействовать на обстоятельства. Страх часто влечет за собой попытку к бегству. Но можно ли убежать от самого себя? Эта про­блема волнует не только психологов, но и писателей. В том числе и писате­лей-фантастов.

«Дорогие мальчики! Простите меня за обман. Я не историк. Я просто дезертир. Я сбежал к вам, потому что хотел спастись. Вы этого не поймете. У меня осталась все­го одна обойма, и меня взяла тоска. А теперь мне стыдно, и я возвращаюсь».

Аркадий и Борис Стругацкие, «Попытка к бегству»

Да, считает Жане: «Во-первых, мы можем убежать физически; можем покинуть мес­то, где нам следует совершить то или иное действие, и избегать людей, с которыми должны говорить. Так возникают всевозможные эскапады, необъяснимые бегства лю­дей от своей семьи, из своего дома, города, когда направление бегства значения не имеет, а важно просто оказаться в другом месте. Существует даже явление, которое я называю бегством из ситуации: человек хочет во что бы то ни стало вырваться за пределы человеческого общества, порвать все связи и обстоятельства только для того, чтобы спастись от необходимости действий, которые он должен будет совершить в определенной ситуации».

Зачем вообще разбираться во всех этих разновидностях абсурдного по­ведения, спросит читатель? Жане считает, что если мы хотим предотвращать или лечить подобные проблемы, мы должны их в первую очередь понимать.

гт популярная история психологии

А понимание внутреннего мира меланхолика и изучение постепенного, зачас­тую многолетнего, образования этого мира представляет собой непростую задачу. Как происходит «воспитание» привычного страха действия? «Похоже, что в результате нескольких последовательных приступов меланхолии паци­енты в совершенстве обучаются ремеслу меланхолика. Их страх действия при переходе от первого приступа ко второму и третьему становится все более изощренным. В конце концов у них развивается страх перед жизнью, являющийся логическим завершением страха действия. Он сопровождается общим продолжительным состоянием печали, подавляет все действия, делает человека вялым и может приводить к высшей степени абсурдным действиям и переживаниям (...) Давайте же помнить о том, что такие приступы печали не следует культивировать и называть поэтичными. Печаль всегда является признаком слабости и в большинстве случаев привычки жить слабо. Иссле­дования в области патологической психологии показывают нам порочность печали и одновременно с этим служат доказательством весьма важного фак­та — ценности радости и работы».

Заметили ли вы странную особенность всех предыдущих психологических теорий? Они лишают человека свободы. Бихевиористы видят человека как большую белую крысу, которая обречена метаться в рамках «стимулов-реак­ций», как в большом лабиринте. Гештальтисты-классики ставят нас в зави­симость от собственного восприятия и непонятного «инсайта». Повезет — увидим фигуру на фоне, не повезет — нет... Можно ли создать психологию, в которой человек будет изначально свободен? Наверное, нет, потому что любая психологическая теория накладывает на объект изучения — челове­ка — определенные ограничения и изучает не человека целиком, а опреде­ленные психические процессы различной сложности. А что если создать та­кую науку, которая поможет человеку ощутить свою свободу?

Человеческая жизнь — это существование?

Возможно, именно так думали писатели и философы, создавая и разви­вая экзинстенциализм — самое странное и абсолютно оторванное от экспе­римента и реальности психологическое течение.

Жан-Поль Сартр (1905—1980)— французский писатель и философ, представитель экзистенциализма. Преподавал философию в лицеях Франции, с 1944 года целиком посвятил себя литературной работе. Лауреат Нобелевс­кой премии по литературе 1964 года, от которой отказался.

Экзинстенциализм, действительно, самое странное течение в психологии, но не самое сложное, если разобраться в мотивах и жизненных ценностях самого Сартра. Цель философии Сартра — привести человека к осознанию ответственности за самого себя (узнаете сходство с молитвой гештальтпсихо-

ГЛАВА 4. КРИЗИСЫ В ПСИХОЛОГИИ 165

лога?) Экзистенциальный психолог помогает человеку вскрыть и зафиксиро­вать в понятиях выборы, стоящие за отдельными актами поведения. Поведе­ние, по Сартру, включает в себя и эмоции. А что такое эмоции?

«Теперь мы можем понять, что такое эмоция. Это превращение мира, — пишет Сартр в «Очерке теории эмоций» (!948).— Когда намеченные пути становятся слишком трудными или когда мы не видим пути, мы не можем больше оставаться в этом мире, столь требовательном и трудном. Все пути перекрыты, однако нужно дей­ствовать. Тогда мы пытаемся изменить мир, т.е. пережить его, как если бы отношения вещей к их потенциальным свойствам регулировались не детерминистскими процесса­ми, а магией. (...) Если эмоция — это игра, то игра, которой мы верим». Сартр ана­лизирует пример с лисицей и зеленым виноградом. Почему лисица сказала, что ви­ноград зеленый? Она могла бы просто уйти, раз лакомство висит так высоко. Но ли­сица должна внушить себе, что виноград уже не лакомство, он плохой, невкусный, зе­леный.

Не так ли поступаем и мы, не получив желаемое? Недоступное становится не­красивым, ненужным, неправильным. «Сначала кисть винограда представала как «должная быть сорванной». Но это обращенное ко мне с настоятельным требованием качество становится скоро невыносимым, поскольку потенциальная возможность не может быть не реализована. Это невыносимое напряжение, в свою очередь, становит­ся мотивом для усмотрения у винограда нового качества «слишком зеленый», которое разрешит конфликт и уничтожит напряжение. Только я не могу сообщить это качество винограду химическим путем, я не могу действовать на кисть обычными путями. Тогда я воспринимаю эту горечь слишком зеленого винограда через поведение отвращения. Я магически сообщаю винограду качество, которое я желаю. Здесь эта комедия ис­кренна только наполовину. Но, чтобы ситуация в большей степени предстала неиз­бежной, чтобы колдовское поведение было осуществлено всерьез — вот эмоция».

Сартр, так же как и Жане, пытается понять природу страха и попытку бегства человека от самого себя. «Или, например, пассивный страх. Я вижу, как ко мне идет хищное животное, ноги подо мной подкашиваются, сердце бьется все слабее, я бледнею, падаю и теряю сознание (...) Это поведение бегства, обморок здесь — это укрытие. Но пусть не думают, что это укры­тие для меня, что я стараюсь себя спасти, не видеть больше хищное живот­ное. (...) За неимением возможности избежать опасности обычными путями и последовательным детерминистским преобразованием ситуации, я ее отри­цаю. Я хочу ее уничтожить. Неизбежность опасности послужила мотивом для этого уничтожающего намерения, которое продиктовало магическое по­ведение. И действительно, я уничтожил ее в меру своих возможностей. Именно здесь — границы моего магического воздействия на мир: я могу его уничтожить как объект сознания, но я могу это сделать, только уничтожая само сознание».

166 ПОПУЛЯРНАЯ ИСТОРИЯ ПСИХОЛОГИИ

Как возникло это странное философско-психологическое течение, в ко­тором невозможно отделить философию и психологию? Первым, кто употре­бил термин «экзистенция» (от латинского «existentio» — существование), был Серен Кьеркегор (1813—1855)— датский философ, богослов, писа­тель. В 1935 году психолог Химан (у нас не издавался) написал книгу о смысле ощущения. Даже Джеймса можно причислить к этому философскому течению, потому что он писал о «зеркальном я», в которое мы смотримся, как в зеркало.

Радость, по Сартру, — «магическое поведение, которое сопровождается уверенностью, что обладание рано или поздно будет реализовано, но оно ищет возможность предвосхитить это обладание (...) Так, например, мужчина, которому женщина только что сказала, что она его любит, может пуститься танцевать и петь. Поступая так, он отворачивается от осторожного и трудно­го поведения, которое он должен был бы принять, чтобы заслужить эту лю­бовь и увеличить ее, чтобы реализовать обладание желаемым объектом мед­ленно и посредством тысячи мелких деталей (улыбки, мелкие знаки внима­ния и т.д.). Он отворачивается даже от женщины, которая, как живая реаль­ность, как раз и представляет полюс всех этих деликатных поведений. Он дает себе отсрочку: позже он эти поведения примет. Пока он обладает объектом магически, танец мимически представляет обладание им».

Все эти примеры не исчерпывают многообразия эмоций. Существует множество видов и радости, и печали, и страха. Сартр видит во всех эмоци­ях общее — они конструируют магический мир с помощью нашего тела как средства волшебства. Существуют и ложные эмоции. Например, читатель не рад подарку, но прыгает на месте, изображая эту радость. Это лишь коме­дия: «Однако радость моя неистинна. Я ее оставлю, отброшу от себя, как только мой гость уйдет». Существуют и ложные печали, и ложные страхи. Но — эмоциональные состояния актеров не являются ложными. «Актер ми­мически представляет радость, печаль, но он ни рад, ни печален, потому что эти формы поведения обращены к фиктивному миру. Он мимически пред­ставляет поведение, но не ведет себя».

«Три кита» экзистенциализма:

1. Человеческая психика не может объясняться физиологией, психика не
   является функцией мозга или отражением реального мира.
   
2. Человек обладает «рефлектирующим сознанием», оно помогает высво­
   бодиться из ситуации и противостоять ей.
   
3. Человек находится в постоянном взаимодействии с окружающим миром
   и действует согласно своему отношению к миру.
   

На первый взгляд очень правильные и разумные утверждения, не так ли?