Научный журнал
| Вид материала | Документы |
- Научный журнал "Вопросы филологии" Оргкомитет: Сопредседатели, 47.73kb.
- Научный журнал «Вопросы филологии» Оргкомитет: Сопредседатели, 53.54kb.
- «Агентство гуманитарных технологий», 75.45kb.
- Образование и общество: Научный, информационно-аналитический журнал. 2009, №1. С. 29-34, 186.43kb.
- Источник: Культура народов Причерноморья. Научный журнал. №36. Симферополь, 2002., 160.13kb.
- В. О. Бернацкий д-р филос наук, профессор, 3289.12kb.
- Статья опубликована в Вестнике Российского Государственного Торгово-Экономического, 259.77kb.
- Ежемесячный аналитический журнал, 26.94kb.
- Шмелева Т. В. Речевой жанр. Возможности описания и использования в преподавании языка, 230.32kb.
- Международный научный журнал "рхд" Всероссийская конференция "динамические системы,, 36.92kb.
УДК 159.9
ГЕНДЕРНЫЕ СТЕРЕОТИПЫ
В КОНТЕКСТЕ ПРОБЛЕМЫ САМОРЕАЛИЗАЦИИ ЛИЧНОСТИ
Е.А. Денисова
В статье речь идет о вопросах самореализации личности и о том, какое влияние оказывают традиционные гендерные стереотипы на самореализацию личности в современном мире.
Несмотря на то, что термин «самореализация» (self-realisation) впервые, как отметила Л.Л. Коростылева (1995), был приведен в «Словаре по философии и психологии», изданном более ста лет назад, в 1902 году, до сих пор не существует единой концепции самореализации [13]. По мнению Э.В. Галажинского, «одни ученые продолжают считать самореализацию явлением, обусловленным присущей природе человека предопределенностью быть самоактуализирующимся существом, а другие, отрицая эту предопределенность, предпочитают говорить о процессуальной детерминации» [5, с. 6]. Между тем данное понятие или сходное с ним рассматривается в большинстве психологических теорий отечественных и зарубежных, например, самоактуализации в теории А. Маслоу (Маслоу А., 1997), идентичность в теории Э. Эриксона (Эриксон Э., 1996), стратегии жизни в отечественной психологической теории (Абульханова-Славская К.А., 1991) и др. [1, 14, 19].
Решить возникшие сложности подобного характера вокруг определенных научных проблем, в том числе вокруг проблемы самореализации, стремятся представители системного подхода в психологии. В частности, в соответствии с основными положениями А.И. Крупнова (1988), Э.В. Галажинского (2002), С.И. Кудинова (1999, 2007) и др., самореализация рассматривается как системное, целостное образование, включающее в себя ряд компонентов: инструментально-стилевых (регуляторно-динамических) и мотивационно-смысловых, позволяющих осознать и раскрыть потенциальные возможности человека [10, 11, 12]. С.И. Кудинов пишет: «Отталкиваясь от многолетних исследований свойств личности и концептуального подхода профессора А.И. Крупнова (1984–2006), аргументированно сформулировавшего системно-диспозиционный подход к изучению личности и ее свойств, представляется необходимым отметить, что самореализация представляет собой сложную функциональную систему, представленную комплексом психологических образований. Иначе говоря, самореализация – это совокупность инструментально-стилевых и мотивационно-смысловых характеристик, обеспечивающих постоянство стремлений и готовность к самовыражению личности в различных сферах жизнедеятельности в процессе онтогенеза» [12, c. 342]. Таким образом, структура самореализации как системы включает в себя, с одной стороны, динамические, эмоциональные и регулятивные характеристики, обусловленные природными предпосылками и зависящими от темперамента и свойств нервной системы; с другой – мотивационные, когнитивные и продуктивные характеристики, зависящие от социального окружения среды и условий деятельности.
Данный подход позволяет учесть различные стороны жизнедеятельности человека, его способность быть «открытой самоорганизующейся психологической системой» [5], идти в ногу со временем, в то же время оставаться устойчивым в жизни, личностью, одинаково гармонично выражать свои фемининные качества наряду с маскулинными. Кроме того, рассмотреть самореализацию, с одной стороны – не имеющей конца, т. к. у человека всегда есть новые возможности для самореализации на каждом жизненном этапе; с другой стороны – с учетом того, что человек, достигший определенного уровня, добившийся поставленных однажды целей, не может быть и чувствовать себя реализованным (реализующимся) однажды и навсегда (периоды удовлетворения потребности в самореализации сменяются периодами неудовлетворения). Таким образом, изучение понятия самореализации как системного, целостного образования позволяет, на наш взгляд, решить возникшие вокруг этого понятия проблемы и противоречия теоретического и методологического характера [10, 11].
Итак, самореализация – это совокупность инструментально-стилевых и мотивационно-смысловых характеристик, обеспечивающих постоянство стремлений и готовность к самовыражению личности в различных сферах жизнедеятельности в процессе онтогенеза.
В понятие самореализации, на наш взгляд, заложены традиционные гендерные стереотипы следующего характера: мужчиной движет инструментальная ценность профессиональной самореализации и самоутверждения, и, соответственно, мужчина реализует себя в первую очередь в профессии, деле, которое он выполняет; женщиной же движет экспрессивная ценность (ценность отношений), и, соответственно, ее призвание – это семья.
Но прежде необходимо раскрыть понятие гендер, гендерные стереотипы и, наконец, то, как конструируется гендер в обществе.
В современной психологической литературе гендерный стереотип рассматривается как один из видов социальных стереотипов, основанный на принятых в обществе представлениях о «маскулинном» и «феминном». Многогранность, сложность феномена стереотипа определили исключительную разноречивость его характеристик в науке. В основе стереотипа лежит феномен генерализации, обобщения, схематизации опыта. Гендер конструируется через определенную систему социализации. Принятые в обществе гендерные нормы и стереотипы в значительной степени определяют психологические качества (поощряя одни, негативно оценивая другие), способности, виды деятельности, профессии людей в зависимости от их биологического пола. Однако гендерные роли и нормы не имеют универсального содержания и значительно различаются в разных обществах. В этом смысле быть мужчиной или женщиной – не обладать определенными природными качествами, а выполнять ту или иную роль. По мнению большинства исследователей этой темы, половые роли и нормативные представления о мужчинах и женщинах имеют социальное происхождение. Так, Маргарет Мид (Mead, M.,1935) описала одно из племен Новой Гвинеи, в котором полоролевые модели были прямо противоположны тем, что сложились в европейском и американском обществах. Мужчины этого племени украшали себя цветами и бусами, в их поведении обнаруживались черты зависимости и склонность к кокетству. Женщины напротив демонстрировали ловкость, инициативность, занимались рыболовством и являлись активной стороной в сексуальных отношениях. Таким образом, в каждом обществе существуют определенные социальные нормы, регламентирующие, чем должны или не должны заниматься представители того и другого пола [15]. Анализируя опыт зарубежных и отечественных коллег, изучающих проблему гендерных стереотипов, Т.Б. Рябова [17, 18], опираясь на эмпирические данные этих исследований и обобщая многочисленные данные, предлагает результаты анализа стереотипного образа мужчины и женщины.
По ее мнению, в стереотипном образе мужчины присутствуют качества, во-первых, коррелирующие с деятельностью и активностью: предприимчивость, стремление к достижению цели и к соревнованию, склонность к авантюризму, решительность, настойчивость, отвага, самоконтроль, уверенность в своих силах, нонкоформизм, желание быть оригинальным, умение делать бизнес. Женщине же отказывается в обладании этими качествами – ей, напротив, приписываются пассивность, нерешительность, осторожность, забота о соблюдении норм, конформизм. Во-вторых, «мужскими» являются характеристики, обычно соотносимые с позициями власти и управления, – стремление к лидерству, амбициозность, властность, ответственность, объективность, сила, умение принимать решения, ум, реализм. Как «женские» описываются такие характеристики, как покорность, беспомощность, зависимость, безответственность, слабость, вера в превосходство мужского пола, пристрастность, необъективность.
Качества, характеризующие когнитивную сферу человека, также полярны как по содержанию, так и по оценке. Логичность, рациональность, склонность к размышлению, более быстрый ум, объективность, находчивость, критицизм приписываются мужчине; меньшая способность рассуждать, иррациональность, нелогичность, некритичность восприятия и даже глупость – женщине. Пожалуй, единственно социально одобряемым атрибутом женщины в когнитивной сфере является интуиция – качество, которое нередко противопоставлялось ограниченности мужского разума.
В эмоциональной сфере как маскулинность, так и фемининность содержат характеристики с разными знаками оценки – и позитивными, и негативными. «Мужскими» считаются способность отделить рациональные доводы от эмоциональных, хладнокровие; «женские», фемининные характеристики – это эмоциональность, восприимчивость, внушаемость, чувствительность, легкая смена эмоциональных состояний, склонность к тревожности, жалобам, слезам, ранимость, истеричность, капризность.
Характеристики, связанные с процессом межличностного взаимодействия, также коррелируются с гендерными стереотипами; образ женщины и здесь весьма многообразен и содержит оценки с разными знаками. Обычно, как позитивные, оцениваются такие «женские» качества, как жертвенность, мягкосердечие, заботливость, дружелюбие, тактичность, вежливость, чувствительность к эмоциям другого, склонность к проявлению чувств, мягкость, нежность, застенчивость и скромность, любовь к детям. Среди негативных характеристик – непостоянство, ненадежность, хитрость, болтливость, ворчливость, одержимость идеей завести семью, трусость. В мужском стереотипе присутствуют как прямота, так и коррелирующие с ней бестактность, грубость, резкость; как самообладание, надежность, взвешенность, так и черствость, эгоизм, бесчувственность, жестокость; как справедливость, так и отсутствие милосердия и жалости. Заслуживает упоминания и то, что стереотипным является представление о большей искушенности мужского пола в вопросах секса.
Наконец, мужчинам и женщинам предписывается исполнение разных социальных ролей. Маскулинность традиционно связывается с публичной сферой, с участием в жизни общества, фемининность – с приватной (семья, дом, воспитание детей). Мужчина воспринимается прежде всего как работник и гражданин, а женщина – как жена и мать.
Обобщая все вышесказанное, необходимо определить, что традиционным вековым стереотипом является стереотип мужчины-воина и женщины-жены и женщины-матери, хранительницы семейного очага. Таким образом, женщина рожала детей и вела хозяйство. Весь миропорядок держался на этом разграничении полов. Однако для незамужних женщин существовали исключения из общих правил гендерной стереотипизации. Так, по мнению томского епископа Макария, которое было выражено в труде «Образование, права и обязанности женщин», вышедшим в России в начале XX века, наиболее предпочтительными сферами приложения способностей для женщин объявлялись: ведение хозяйства и воспитание детей, а для несемейных женщин – обучение детей, медицина, благотворительность и миссионерская деятельность. Женщинам рекомендовалось изучение философии, психологии, логики, астрономии, даже физики, но при условии выполнения домашних и хозяйственных дел. И далее автор спрашивает: «А много ли найдется у женщины времени для умственного труда при добросовестном выполнении ею роли супруги, матери детей и хозяйки дома? Умственную работу не приличнее ли считать междудельем, оставивши ее как дело, преимущественно мужу; а ее дело – семья и хозяйство, и для этого она и назначена, для этого даны ей способности, какие не даны мужчине» (Образование, права и обязанности женщин. – 1994. – С. 25–26). Счастье мужчины и женщины, по мнению епископа Макария, в разделении труда: муж вне дома, жена в доме; муж в народе, жена среди семьи [7].
Можно с уверенностью сказать, что с начала XIX века до 1960-х гг. существовавшее на Западе и в России определение роли полов за редким исключением не менялось. Для этого периода характерно четкое разграничение функций мужчин и женщин, доводившееся в некоторых случаях до бескомпромиссного дуализма в рамках жесткой иерархической модели.
Общая закономерность традиционных гендерных стереотипов состоит в том, что мужчины воспринимаются как властные, независимые, агрессивные, доминирующие, активные, смелые, неэмоциональные, грубые, прогрессивные и мудрые. О женщинах, напротив, говорят как о зависимых, кротких, слабых, боязливых, эмоциональных, чувствительных, нежных, мечтательных и суеверных.
И.С. Клецина, опираясь на результаты зарубежных исследований (Клецина, И. Гендерный подход в системе психологического образования), объединяет все гендерные стереотипы в три группы [8]:
Первая группа касается закрепления семейных и профессиональных ролей в соответствии с полом. Для женщины главными считаются роли матери, жены, хозяйки; для мужчины – профессиональные. Соответственно мужчин оценивают по профессиональным успехам, а женщину в первую очередь по наличию семьи и детей.
Вторая группа связана с различиями в содержании труда. Для женщин наиболее приемлемой считается экспрессивная сфера деятельности, где главным является исполнительский и обслуживающий характер. Мужчинам же уготована инструментальная сфера деятельности, где главным является творческий и руководящий труд. И.С. Кон (1988) пишет, что распостранению данного стереотипа способствовала популярная концепция «естественной взаимодополняемости полов» Т. Парсонса и Р. Бейлза.
Третья группа гендерных стереотипов – это стереотипы маскулинности-фемининности. Мужчинам и женщинам приписываются разные психологические качества и свойства личности.
Данные стереотипы все еще достаточно широко распостранены. Однако жесткие гендерные стереотипы плохо вписываются в современные реалии.
Долгое время ученые считали, что мужчина психологически более здоров, если он соответствует традиционным представлениям о мужественности. Однако подобная мужская гендерная роль может быть источником тревоги и напряжения из-за того, что некоторые ее аспекты дисфункциональны и противоречивы.
Так, Томпсон и Плек (1986), определяя мужскую роль как «социальные нормы, содержащие предписание и запреты относительно того, что мужчинам надо чувствовать и делать», открыли, что структура этих ролевых норм складывается из трех факторов [5].
Первый связан с ожиданиями, что мужчины завоевывают статус и уважение других (норма статуса). В основе этого гендерного стереотипа лежит утверждение, что социальная ценность мужчины определяется величиной его заработка и успешностью на работе. С этой нормой, по мнению Плека (1981), связан целый ряд ограничений для мужчин. Во-первых, большинство мужчин не способны на 100% соответствовать данной норме, в связи с чем наблюдается заниженная самооценка. Киммель (1992) пишет, что мужчины конструируют понятие о мужественности вокруг богатства, власти и положения в обществе, но лишь немногим мужчинам удается иметь достаточно денег, власти и уважения, чтобы чувствовать себя уверенно. Килмартин (1994), подтверждая этот факт, пишет о том, что носитель традиционной мужественности никогда не знает меры и не может наслаждаться тем, что имеет. Он должен постоянно наращивать объем и время работы, и такой стиль жизни часто приводит к появлению обусловленных стрессом физиологических и психологических симптомов. Внимание, которое уделяется обществом величине заработка мужчины как индикатору его значимости, может оказывать влияние на самореализацию мужчины: они склонны выбирать работу и карьеру в зависимости от того, насколько хорошо это оплачивается. Финансовое давление особенно обременяет тех мужчин, чьи жены сидят дома и не работают. В то же время, пишет Д. Плек (1985), мнение, что главная обязанность мужчины в семье – исправно приносить большую зарплату, отрицательно влияет на исполнение им родительской роли, т. к. мужчина слишком много времени посвящает работе.
Второй фактор – норма твердости – отражает ожидания от мужчин умственной, эмоциональной и физической твердости. Этот стереотип мужественности утверждает, что мужчина должен обладать физической силой и высокой биологической активностью (норма физической твердости), быть знающим и компетентным (норма умственной твердости), должен испытывать мало чувств и быть в состоянии разрешить свои эмоциональные проблемы без помощи окружающих (норма эмоциональной твердости). Эти нормы могут быть причиной агрессии и рискованного поведения, включающего злоупотребление алкоголем и наркотиками; могут мешать восприятию новой информации, быть причиной проблем в сфере взаимоотношений; иметь меньшую эмоциональную поддержку и меньше подлинно близких отношений.
Третий фактор – это ожидания того, что мужчина должен избегать стереотипно женских занятий и видов деятельности (норма антиженственности). Этот стереотип утверждает, что мужчинам следует избегать специфически женских занятий, видов деятельности и моделей поведения. Эта норма также мешает полноценному отцовству. Для этого в качестве родителя следует проявлять нежность, заботу, постоянную эмоциональную поддержку, часто обнимать ребенка, что сложно дается многим мужчинам, т. к. они связывают это с женственностью, которую, по их мнению, следует избегать [5].
Таким образом, гендерные стереотипы, в основе которых лежат вышеуказанные ролевые нормы, могут ограничивать проявление различных сторон личности мужчины и быть дополнительным источником тревоги и страха.
Современные зарубежные ученые исследуют и ограничения, накладываемые традиционной женской ролью.
Современные женщины работают вне дома и одновременно несут на себе груз обязанностей по дому и заботы о детях. Неудивительно, что некоторые женщины испытывают стресс или ролевой конфликт, пытаясь быть одновременно хорошей матерью, хорошей домохозяйкой и хорошим работником (Crosby, 1991; Valdez & Gutek, 1987). Но, как ни странно, исследования, посвященные влиянию работы на здоровье женщины, не подтверждают гипотезу о том, что женщины, занятые оплачиваемым трудом, более подвержены нервным и психическим расстройствам (Crosby, 1991; Repetti et al., 1989). Кроме того, существует много данных о том, что работающие женщины менее подвержены депрессии, чем домохозяйки (Anseshensel, 1986; Gore & Mangione, 1983; Kandel et al., 1985), и нет ни одного исследования, доказывающего обратное (Repetti et al., 1989). Ла Крукс и Хейнс (LaCroix & Haynes, 1987), собравшие и обработавшие данные последних исследований, посвященных вопросу психического здоровья женщин, отмечают, что почти все полученные ими данные говорят о том, что работающие женщины более здоровы [5].
Кроме того, известны современные исследования, утверждающие, что общество, ориентированное на жесткие гендерные роли, ограничивает проявление одаренности и у мальчиков, и у девочек и, как следствие, ограничивает самореализацию личности во взрослой жизни. Кроме того, ориентация девушек и женщин только и исключительно на семью приводит к уменьшению или вообще отсутствию социальных и профессиональных успехов, к сложностям самореализации в зрелом возрасте [2, 4, 6, 7, 16]. Эти данные перекликаются с исследованиями С. Бем, стоявшей у истоков андрогинной теории, считавшей, что наиболее приспособленным к жизни является андрогинный тип, имеющий черты и женского, и мужского пола. Одним из предшественников С. Бем был К.Г. Юнг, который видел в идее единства двух противоположностей – мужского и женского – архетипический образ. Воплощение женского начала в мужском бессознательном (анима) и мужского в женском (анимус), т. е. психологическую бисексуальность, он рассматривал как самые значительные архетипы, как регуляторы поведения, проявляющие себя наиболее типично в некоторых снах и фантазиях или в иррациональности мужского чувства и женского рассуждения. Юнг настаивал на том, что анима и анимус, как и все другие архетипы, должны быть выражены гармонично, не нарушая общего баланса, чтобы не тормозилось развитие личности в направлении самореализации. То есть мужчина должен выражать свои фемининные качества наряду с маскулинными, а женщина должна проявлять свои маскулинные качества так же, как и фемининные. Если эти необходимые атрибуты не развиты, результатом является односторонний рост и функционирование личности [20, 21].
Итак, по нашему мнению, наличие традиционных гендерных стереотипов может ограничивать возможности самореализации личности, а, соответственно, преодоление стереотипов эти возможности может расширить. Однако и здесь могут возникать определенные трудности, так как в этом случае подобное поведение будет не всегда типичным в определенной социальной группе и, как следствие, социально менее одобряемым или непринятым вовсе.
Результаты проведенных теоретических исследований позволяют сформулировать следующие положения:
Самореализация – это совокупность инструментально-стилевых и мотивационно-смысловых характеристик, обеспечивающих постоянство стремлений и готовность к самовыражению личности в различных сферах жизнедеятельности в процессе онтогенеза.
- В понятие самореализации заложены традиционные гендерные стереотипы следующего характера: мужчиной движет инструментальная ценность профессиональной самореализации и самоутверждения и, соответственно, мужчина реализует себя в первую очередь в профессии, деле, которое он выполняет; женщиной же движет экспрессивная ценность (ценность отношений), и, соответственно, ее призвание – это семья.
Данные положения позволяют сформулировать гипотезу. В своем исследовании мы предположили наличие зависимости уровня самореализации от наличия гендерных стереотипов. Иными словами, наличие традиционных гендерных стереотипов может ограничивать самореализацию личности.
Таким образом, объектом исследования является самореализация личности. Предметом – влияние гендерных стереотипов на самореализацию личности.
В экспериментальном исследовании приняли участие 204 респондента, из них 110 девушек и 94 юноши.
Выборка разнородна по возрасту, образовательному уровню, профессиональному состоянию и семейному положению. Средний возраст респондентов – 23 года.
Наше экспериментальное исследование включает три блока диагностических методов.
Первый блок « Самоактуализация личности», направлен на изучение особенностей самоактуализации мужчин и женщин (Самоактуализационный тест Э. Шострома – САТ – Personal Orientation Inventory (POI) – в адаптации Ю.Е. Алешиной, Л.Я. Гозмана, М.В. Загика, М.В. Кроз).
Второй блок «Гендерные стереотипы и возможности самореализации мужчин и женщин» предполагает анкетирование.
Третий, условно названный нами «Личностные особенности», включает в себя изучение:
- активности и пассивности, доминантности мужчин и женщин (личностный опросник Р. Кетелла, 16 PH-форма С);
- маскулинности, фемининности, андрогинии (С. Бем).
Так как мы ограничены рамками статьи, остановимся на полученных результатах по первому и второму блокам.
Первый блок. Самоактуализация личности
В данном блоке мы использовали Самоактуализационный тест Э. Шострома в адаптации Ю.Е. Алешиной, Л.Я. Гозмана, М.В. Загика, М.В. Кроз.
Цель – исследование индивидуальных проявлений самоактуализации личности.
Данный опросник личностной ориентации, измеряющий самоактуализацию как многомерную величину, анализирует самоактуализацию по двум базовым и двенадцати дополнительным шкалам. Базовые шкалы независимы друг от друга и в отличие от дополнительных не имеют общих пунктов.
Полученные результаты по первому блоку. Анализируя данные средних значений и стандартных отклонений, мы видим различия в значениях у мужчин и женщин.
В целом все респонденты показали значения по шкалам, определяющим уровень самоактуализации, в пределах нормы (шкала поддержки, шкала сензитивности, шкала спонтанности, шкала самопринятия, шкала принятия агрессии, шкала контактности, познавательных потребностей и креативности) и выше (шкалы ценностных ориентаций, гибкости поведения, самоуважения и представлений о природе человека). Исключение составляет одна из базовых шкал – шкала «Ориентация во времени» – среднее значение по этой шкале ниже нормы (43,5), и только у андрогинных женщин и маскулинных мужчин средние значения по данной шкале соответствуют статистической норме; у всех остальных групп респондентов средние значения по шкале низкие. Это может свидетельствовать о дискретном восприятии жизненного пути, ориентации лишь на один из отрезков временной шкалы (прошлое, настоящее, будущее) и в целом о таком мироощущении и восприятии времени субъектом, которое может ограничивать возможности самоактуализации (табл. 1).
Таблица 1