I. Беседы к Антиохийскому народу о статуях

Вид материала

Подобный материал:

1 ... 21 22 23 24 25 26 27 28 ... 62

о болезни - нисколько не помог, но еще более повредил себе.

Я сам слышал, как многие, испытав это, винят себя и говорят сами себе: что пользы, что я

скорбел? И денег не возвратил, и себя расстроил. Но если ты печалишься о грехе, то и его

загладишь, и получишь величайшую радость. Если попечалишься о падших братиях, то и

себя вразумишь и утешишь, и их восстановишь; а если и не принесешь им никакой

пользы, так сам получишь величайшую награду. И чтобы увериться тебе, что эта печаль о

падших, хотя бы мы нисколько не помогли им, приносит нам величайшую награду,

послушай, что говорит Иезекииль, или лучше, что чрез него вещает сам Бог. Когда

посылал Он некоторых разорить город (Иерусалим), и истребить огнем и мечом все

здания с их жителями, то одному из них повелевает так: “На челах людей скорбящих,

воздыхающих о всех мерзостях, совершающихся среди него, сделай знак”. А другим,

повелев и сказав: “И начните от святилища Моего”, - присовокупил сии слова: “Но не

троньте ни одного человека, на котором знак (Иез. 9:4,6). Почему это, скажи мне?

Потому что они, если и нисколько не помогают (грешникам), все же стенают и болезнуют

о происходящем. А других еще упрекает (Бог) в том, что они, предаваясь роскоши и

чревоугодию, и наслаждаясь великою свободою, не скорбели и не разделили печали, когда

видели, как иудеи были отводимы в плен. Упрекает же их такими словами: “Не

болезнуете о бедствии Иосифа” (Ам. 6:4-6), - называя Иосифом весь народ. И опять: “Не

убежит и живущая в Цаане; плач в селении Ецель не даст вам остановиться в нем”

[1] (Мих. 1:11). Хотя (грешники) и справедливо наказываются, однако (Бог) хочет, чтобы

мы соболезновали об этом, а не радовались и веселились. Ежели Я, Который наказываю,

говорит Он, делаю это, не радуясь, и не услаждаюсь их мучением (“Разве Я хочу смерти

беззаконника?” - Иез. 18:23, 32; (не хочу смерти грешника) сн. 33:11); то и ты должен

подражать Господу, и болезновать о том самом, что (грешник) дал случай и повод к

праведному наказанию. Посему кто печалится по Боге, тот получает от этого великую

пользу. Если же претерпевающие побои блаженнее тех, которые наносят их, если наши [2]

страдальцы блаженнее язычников, живущих в покое, и скорбящие - веселящихся, то какой

же еще может быть у нас повод к скорби? Поэтому никого не должно называть

блаженным, кроме живущего только по Боге; этих одних ублажает и Писание. “Блажен, -

говорит, - муж, который не ходит на совет нечестивых” (Пс. 1:1). “Блажен человек,

которого вразумляешь Ты, Господи, и наставляешь законом Твоим” (Пс. 93:12).

“Блаженны непорочные в пути” (Пс. 118:1). “Блаженны все, уповающие на Него” (Пс.

2:12). “Блажен народ, у которого Господь есть Бог” (Пс. 32:12). “Блажен, кого не

зазирает душа его” (Сир. 15:2). “Блажен муж, боящийся Господа” (Пс. 111:1). И

Христос опять (говорит) так: “Блаженны плачущие, блаженны нищие духом,

блаженны кроткие, блаженны миротворцы, блаженны изгнанные за правду” (Мф.

5:3-11). Видишь, как божественные законы везде ублажают не кого-либо из богатых, не из

знатных родом, не из пользующихся славою, но стяжавшего добродетель! Это потому, что

требуется, чтобы основанием всех наших дел, или страданий, был страх Божий; и если ты

заранее насадишь этот корень, то не только покой, честь, слава и уважение, но и обиды, и

клеветы, и оскорбления, и бесчестие, и мучения, и все вообще бедствия произрастят тебе

плоды радости. И как корни дерев сами горьки, а плоды приносят нам весьма приятные,

так и печаль по Боге принесет нам великую радость. Кто только часто молился со скорбью

и проливал слезы, те знают, какую получили они радость, как очищали совесть, как

восставали с благою надеждою. Это потому, что, как я всегда говорю, не свойство вещей,

а мысль наша обыкновенно печалит и радует нас. Итак, если мы настроим ее, каковою ей

быть должно, то будем иметь залог всякого благодушия. Как вредит и пользует не столько

свойство воздуха и внешние влияния, сколько собственное предрасположение; точно то

же самое и с душою, и тем еще более, что там неизбежность природы, а здесь все зависит

от свободной воли. Поэтому Павел, претерпев бесчисленные бедствия: кораблекрушения,

брани, насилия, разбойников, и все, чего и исчислить словом невозможно, и умирая

каждый день, не только не скорбел и не роптал, но и хвалился, и радовался, и говорил:

“Ныне радуюсь в страданиях моих за вас и восполняю недостаток в плоти моей

скорбей Христовых за Тело Его” (1 Кол. 1:24). И опять: “И не сим только, но хвалимся

и скорбями” (Рим. 5:3). А хвалиться значит радоваться в высшей степени.

4. Итак, если желаешь радости, не ищи ни денег, ни телесного здоровья, ни славы, ни

власти, ни веселья, ни роскошных трапез, ни шелковых одежд, ни многоценных полей, ни

блистательных домов, и ничего другого тому подобного, но устремись к любомудрию по

Боге и держись добродетели: тогда ничто ни из настоящего, ни из ожидаемого не сможет

опечалить тебя. То, что других опечаливает, для тебя будет приращением радости. И бичи,

и смерть, и потери, и злословия, и обиды, и все подобные бедствия, если только наводятся

на нас ради Бога, и этот имеют корень, вносят в нашу душу великую радость.

Никто не сможет сделать нас несчастными, если мы сами не сделаем себя такими; равно

как никто не сможет сделать нас и блаженными, если не сделаем себя таковыми мы сами,

по благодати Божией. И чтобы вы уверились, что блажен один тот, кто боится Господа,

это докажу вам теперь не прошедшим, но тем, что случилось с нами. Всему нашему

городу угрожало полное истребление, и из богатых, знатных и знаменитых людей никто

не осмелился показаться среди города, но все убежали и ушли вон. А боящиеся Бога,

обитатели монастырей, эти, пришедши сюда с великим дерзновением, порешили все, и

случившиеся уже бедствия, и ожидаемые еще ужасы так мало могли их устрашить и

повергнуть в уныние, что, находясь вдали от несчастия и не имея ничего общего (с

жителями города), они бросились сами в средину огня и всех исторгли оттуда. И что всем

кажется страшным и ужасным - смерть - они готовы были принять со всею охотою,

стремились к ней с большею радостью, чем другие - к властям и почестям; знали они, что

в этом и состоит величайшая власть и честь, и самыми делами доказали, что блажен

только тот, кто держится высшего любомудрия: он и не терпит никакой перемены, и не

подвергается никакому злополучию, но наслаждается непрерывным благоденствием и

посмевается над всеми мнимыми неприятностями. Вот теперь первые сановники (города)

находятся в великой печали, сидя в темнице, отягченные цепями, и каждый день ожидая

смерти, - а эти (иноки) наслаждаются чистейшим удовольствием, если б даже им

пришлось претерпеть какое несчастие. И что другим кажется страшным, то для них

вожделенно, потому что они знают, к чему стремятся, и какая участь ожидает их по

отшествии отсюда. И живя так строго и посмеваясь смерти, они однако же болезнуют о

других, и от этого получают опять величайшую пользу. Постараемся же иметь попечение

о своей душе, и никакая нечаянность не в состоянии будет опечалить нас. Будем умолять

Бога и о заключенных в темницу, чтобы Он избавил их от постигшего их несчастия. Бог

мог бы и вдруг прекратить бедствие, и не оставить и малых следов его; но, чтобы мы

опять не впали в прежнюю беспечность, Он положил потоку этих бедствий утихать

постепенно и мало помалу, чем и удерживает нас в одинаковом благоговении. И что это

правда, и многие впали бы опять в прежнюю беспечность, если бы все (несчастие)

прекратилось вдруг, это видно вот из чего. Еще есть остатки несчастия, еще неизвестно

решение царя, и все, управлявшие делами города, в узах; а многие из жителей нашего

города, по страсти мыться, бегут на реку, делают там тысячу позорных дел, бесчинствуют,

пляшут, водят хороводы, увлекают за собою женщин. Какое могут они заслужить

прощение, какое извинение? Или лучше, какого не заслужат наказания и мучения? Глава

города в темнице, члены наши в ссылке, приговор о них не известен; а ты, скажи мне,

строишь хороводы, заводишь игры и смеешься! Не можем же, говорят, оставаться

немытыми? О, бесстыдная, неблагодарная и развращенная мысль! Сколько прошло, скажи

мне, месяцев, сколько годов? Еще нет двадцати дней, как заперты для тебя бани, и ты

сетуешь и ропщешь, как будто не мылся целый год! Так ли, скажи мне, было с тобою,

когда ты ожидал нападения воинов, когда каждый день думал умереть, когда убегал в

пустыни и спешил на вершины гор? Если бы тогда предложил кто тебе не мыться целый

год, чтобы избавиться от предстоящей опасности, не с готовностью ли бы ты принял и

перенес это? И вот, когда бы должно было благодарить Бога, прекратившего эту

(опасность) без всякого для нас вреда, ты опять пляшешь и бесчинствуешь, и, как страх

прошел, опять впал ты еще в большую беспечность. Так ли тронули тебя бедствия, что ты

желаешь еще бань? Если бы бани и были открыты, то несчастие содержимых еще (в

темнице) не достаточно ли для того, чтобы заставить и не находящихся в бедствии забыть

о всяком удовольствии? В опасности жизнь, а ты помнишь о банях и хочешь веселиться?

Потому ли оказываешь небрежение, что избег теперь (бедствия)? Смотри, не поставь себя

в опасность еще большего наказания, не вызови опять минувшей грозы с большею силою,

и не подвергнись тому, что говорит Христос о демонах. Когда, говорит Он, нечистый дух

выйдет и потом найдет дом праздным и очищенным, то, взяв с собою еще “семь других

духов, злейших себя”, входит в душу – “и бывает для человека того последнее хуже

первого” (Лук. 11:24-26). Убоимся же и мы, чтобы, избавившись от прежнего несчастия,

последующим нерадением не навлечь нам на себя больших против прежнего бедствий.

Знаю, что вы чисты от этого неразумия: так удерживайте, обуздывайте, вразумляйте и

бесчинствующих, чтобы нам радоваться всегда, как заповедал Павел, чтобы и за свои

добрые дела, и за попечение о других, и здесь и в будущей жизни, получить нам великую

награду, по благодати и человеколюбию Господа нашего Иисуса Христа, чрез Которого

Отцу, со Святым Духом, слава, честь и поклонение, ныне и присно, и во веки веков

Аминь.

[1] В славянск. перев. Библии: в Сеннааре.

[2] Т. е. христианские.

О СТАТУЯХ

БЕСЕДА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ.

В воскресенье спасительной [1] недели к сельским жителям, и о том, что не должно

клясться.

ПРЕДШЕСТВУЮЩИЕ дни вы радостно отпраздновали память святых мучеников,

насладились духовным торжеством, поликовали добрым ликованием. Вы видели

обнаженные бока, рассеченные ребра, льющуюся отовсюду кровь, бесчисленные роды

мучений. Вы видели, как природа человеческая являет дела выше природы и как венки

сплетаются из крови. Вы устроили прекрасное торжественное шествие по всему городу

под водительством славного вождя. А меня болезнь принудила против воли остаться

дома. Впрочем, если я и не принимал участия в торжестве, то все же был участником

радости, если и не имел удовольствия быть на празднестве, то все же был соучастником

вашего веселья. Такова уж сила любви: она заставляет и неиспытывающих удовольствия

радоваться наравне с испытывающими, побуждая считать общими (всем нам) блага

ближних. Поэтому-то я, и дома сидя, радовался вместе с вами, (а сегодня), хоть и не

совсем еще оправился от болезни, поднялся и побежал к вам, чтобы видеть ваши

любезные лица и принять участие в настоящем празднестве. А настоящий день, полагаю я,

представляет величайшее торжество, по причине присутствия наших братьев, которые

придали сегодня блеск нашему городу и украсили наше собрание. Люди эти хотя и

отличны от нас по языку [2], но согласны с нами по вере, живут в тихом спокойствии и

проводят воздержную и достославную жизнь. В самом деле, у этих мужей нет ни театров с

их бесчинством, ни конских состязаний, ни развратных женщин, ни прочей сумятицы

городской. Распутство во всех его видах изгнано, и повсюду обильно процветает

благонравие. А причина этого в том, что жизнь их полна труда, и училище добродетели и

воздержности они находят в возделывании земли, занимаясь тем самым искусством,

которое Бог прежде всех прочих ввел в нашу жизнь. Адаму еще до согрешения, когда он

наслаждался полной свободой, было предписано заниматься некоторого рода

земледелием, не тяжелым, правда, и чуждым изнурительного утомления, но вместе с тем

доставлявшим ему великое любомудрие. Поставил его, говорится (в Писании),

“возделывать … и хранить” рай (Быт. 2:15). На кого бы вы ни посмотрели из этих

мужей, вы увидели бы, как каждый из них в одно время впрягает пашущих волов, тащит

плуг и рассекает глубокую борозду, в другое - восходит на священное возвышение и

возделывает души подчиненных, то он срезает серпом терния с поля, то словом счищает с

душ грехи, потому что они не стыдятся занятий землей, как жители нашего города, а

стыдятся праздности, зная, что она научила всякому злу и искони была наставницей

порока для возлюбивших ее. Эти люди больше, чем кто-либо, мудрствуют наивысшею

мудростью, показывая свою добродетель не по внешности, а по самому убеждению. Что

касается мудрецов языческих, то они ничуть не лучше актеров и комедиантов, так как не в

силах показать ничего большего, кроме плаща [3], бороды и длинной мантии; а эти люди,

совершенно наоборот, распрощавшись с посохом, бородою, и прочими

принадлежностями, украсили свою душу предписаниями истинного любомудрия, да и не

одними лишь предписаниями, а и самыми делами. И если вы спросите кого-нибудь из

этих деревенских жителей, ничего не знающих кроме своего заступа и плуга, о тех

истинах, относительно которых языческие мудрецы не смогли сказать ничего здравого,

несмотря на бесконечные свои изыскания и длинные рассуждения, он с великой

мудростью точно ответит вам все. Да не это одно только удивительно, а и то еще, что они

и делами своими подтверждают веру, основанную на истинах, потому что они

непоколебимо уверены, что мы имеем бессмертную душу, должны будем дать отчет о

совершенном здесь, и предстать страшному престолу, почему и всю жизнь свою устроили

сообразно этим надеждам, и стали выше всякой житейской суеты, будучи научены

божественным Писанием, что “суета сует, - все суета!” (Еккл. 1:2), и не стремятся ни к

какому призрачному блеску.

Эти люди и о Боге умеют любомудрствовать так, как заповедал Бог. Если ты возьмешь

одного из них, и приведешь затем какого-нибудь языческого мудреца, или - поелику

теперь такового не найти - если, взяв кого-нибудь из тех, и раскрыв книги древних

мудрецов, прочтешь (написанное в них) и, сопоставив, сравнишь, что отвечают эти люди

ныне, и что мудрствовали тогда те, то увидишь, сколь велика мудрость первых, и как

велико неразумие последних. В самом деле, в то время как некоторые из этих последних

говорят, что и сущее не руководится Провидением, и творение произошло не от Бога, и

добродетель будто бы не достаточна сама по себе, а нужны еще деньги, благородное

происхождение и внешний блеск, и много другого, еще более достойного смеха, - эти

люди, наоборот, мудрствуют и о Промысле, и о загробном суде, и о творческой

деятельности Бога, приведшей все из несущего, и о всем прочем, нисколько, при этом, не

будучи обязаны языческой науке. Кто не познает отсюда силы Христа, которая неученых

и простецов показала настолько мудрейшими много хвалившихся своею мудростью,

насколько разумные мужи превосходят малых детей? Какой им вред от того, что речь их

проста, когда помышления их исполнены глубокой мудрости? Какая, наоборот, польза

язычникам в обработанном слове, когда ум их остается чужд мыслей? Это похоже на то,

как если бы кто-нибудь имел нож, у которого рукоятка серебряная, а самое лезвие мягче

всякого свинца. Так точно и у них: речь изукрашена словами и именами, а мысль крайне

немощна и ни на что решительно для них не пригодна. Совсем не так у этих мудрецов, а

как раз напротив: ум их полон глубокой духовной мудрости, и жизнь следует учению. У

них нет изнеженных женщин, нет ни украшений в одеждах, ни подкрашиваний и

подрисовываний: всякое подобного рода растление нравов изгнано. Оттого-то они и

подчиненных себе людей очень легко приучают к воздержности, и с полною точностью

соблюдают закон Павла, повелевающий иметь одежду и пропитание, и не искать ничего

больше (1 Тим. 6:8). У них нет обычая натираться благовонными мазями,

отуманивающими ум, а сама земля, порождая травы, искуснее всякого мировара,

изготовляет для них тонкое благоухание цветков. И так как они изгнали всякую роскошь и

удалили гибельные потоки пьянства, а пищу употребляют в таком лишь количестве,

сколько нужно для поддержания жизни, то и тело у них вследствие этого пользуется

таким же полным здоровьем, как и душа. Итак, не будем презирать этих людей за их

внешний вид, а станем лучше дивиться их разуму. Что пользы, в самом деле, во внешних

одеждах, когда душа облачена жалостнее всякого нищего? Хвалить и удивляться человеку

следует не за одежды, равным образом и не за тело, а за душу. Раскрой душу этих людей,

и ты увидишь красоту ее и богатство по речи, по убеждениям и по всему состоянию

нравов.

2. Итак, пусть устыдятся язычники, пусть закроют в смущении лицо свое и скроются со

стыда за своих философов и за свою мудрость, которая немощнее всякого безумия. В то

время как их мудрецы при своей жизни едва смогли научить своим мнениям самое

ничтожное число людей, да и этих лишились при малейшей случившейся опасности, -

ученики Христа, - рыболовы, мытари, делатели палаток, - в течение немногих лет

обратили к истине всю вселенную, и, не смотря на бесчисленные, возникавшие с тех пор

опасности, проповедь не только не угасла, а процветает и ныне и делает большие и

большие успехи; они же научили мудрствовать людей несведущих - земледельцев и

пастухов. Эти-то последние, имея вместе со всем прочим внедренную в сердце любовь, -

виновницу всякого добра, - не смотря на дальний путь, поспешили придти к нам, чтобы

обнять своих братьев.

Вот и мы за такие дары, - разумею любовь и расположение, - отпустим их, снабдив

средствами на дорогу, и поведем опять речь о клятвах, чтобы с корнем вырвать у всех из

ума эту порочную привычку. Но наперед я хочу сегодня немного напомнить из сказанного

вам раньше. После того как иудеи, удалившись из Персии и освободившись от этой

тирании, возвратились в свое отечество, “вижу, - говорится, - летящий свиток (в греч.

серп); длина его двадцать локтей, а ширина его десять локтей”, и от пророка,

учившего их, слышали, что “это проклятие, исходящее на лице всей земли” и входящее

в “дом клянущегося Моим именем ложно, и пребудет в доме его, и истребит его, и

дерева его, и камни” (Зах. 5:1-4). При чтении этих слов в свое время [4], мы исследовали,

почему (Господь) губит не только самого клянущегося, а разрушает и дом его, и

указывали причину этого в том, что Бог хочет, чтобы наказания за тягчайшие

преступления навсегда оставались, дабы все после этого были благоразумны. А так как

клятвопреступник по смерти неизбежно погребается и предается недрам земли, то чтобы

не похоронить вместе с телом и его нечестие, Бог и сделал самый дом могильным

памятником, именно для того, чтобы все проходящие, видя его и зная причину

разрушения, бежали подражания греху. Это случилось и с содомлянами: когда они

возгорелись похотью друг на друга, сожжена была и сама земля ниспосланным с небес

огнем, так как Бог хотел, чтобы наказание и за этот грех пребывало постоянно (Быт. 19). И

заметь человеколюбие Бога: не самих грешников заставил Он непрестанно гореть в огне

до настоящего дня, но, попалив их раз навсегда пожаром, сожег лицо земли и выставил

его на вид всем желающим после того видеть; и теперь вид той земли блистательнее

Blog

I. Беседы к Антиохийскому народу о статуях