Поэтика новой петербургской прозы конца ХХ начала ХХI веков

Вид материала

Автореферат диссертации

Содержание В § 1 – «Место петербургской повести в жанровой системе петербургской прозы» – В § 2 – «Повесть «Член общества, или Голодное время» С. Носова в контексте жанровой традиции петербургской повести А.С. Пушкина» Список работ автора по теме диссертации

Подобный материал:

• Т е м ыкурсовых работ для участников спецсеминар, 42.1kb.
• Дизайн среды в проектной культуре постмодернизма конца хх-начала ХХI веков, 1086.97kb.
• Традиции андрея платонова в философско-эстетических исканиях русской прозы второй половины, 867.93kb.
• Страны балтии и их взаимоотношения с россией в контексте международных отношений конца, 1435.14kb.
• Сектантские движения на Руси конца xiv-го — начала xvi-го веков, 126.79kb.
• Тематическое планирование по литературе 11 класс, 114.9kb.
• Представления и Эксперименты ХIХ начала ХХ веков, приведшие к возникновению Теории, 298.62kb.
• Традиции андрея платонова в философско- эстетических исканиях русской прозы второй, 815.87kb.
• Методические указания к изучению курса «История зарубежной литературы конца 19 начала, 443.75kb.
• Новый женский тип и поэзия конца ХIХ ─ начала ХХ веков, 200.84kb.

В третьей главе – «Новая петербургская повесть конца ХХ – начала XXI веков в контексте жанровой традиции» – рассматривается, как в повести «Член общества, или Голодное время» С. Носова функционирует «память жанра», отсылающая к петербургским повестям – «Медному всаднику» и «Пиковой даме» А.С. Пушкина.

В § 1 – «Место петербургской повести в жанровой системе петербургской прозы» – выявляется место петербургской повести в жанровой системе новой петербургской прозы.

Жанровая система новой петербургской прозы включает и очерки, и рассказы, и повести, и путешествия, и романы и т.д. Однако в третьей главе нашей работы рассмотрена только новая петербургская повесть конца ХХ – начала XXI веков в контексте классической петербургской повести А.С. Пушкина. Такой подход обусловлен прежде всего тем, что, по мнению исследователей, в жанре повести воплотилось «многообразие коллизий», связанных с Петербургом и петровской цивилизацией.

Начавшаяся в конце ХХ века перестройка во многом оказалась «исторической рифмой», «зеркальным отражением» событий второй трети XIX века и предшествующих им в XVIII веке. Начало 90-х годов знаменовало закат советской империи так же, как «шестидесятые годы XIX века знаменовали начало конца самодержавной власти в России, империи Романовых»¹⁰. Эра Горбачева открывала новую эпоху реформ, по западной направленности во многом созвучную петровским преобразованиям. Эти изменения и стремилась осмыслить петербургская повесть конца ХХ – начала ХХI веков. Тем более, что концепция личности, определяющая особенности жанра, явно восходит к предшествующему литературному периоду ХIХ столетия. Герои новых петербургских повестей по-прежнему повторяют судьбу своих генетических двойников из произведений А.С. Пушкина, Н.В. Гоголя, Ф.М. Достоевского: они не могут выстроить свою жизнь, и их судьба, как и в «железном веке», зависит от новых властелинов.

Все сказанное, с одной стороны, выявляет роль, функции и значение петербургской повести в жанровой системе петербургской прозы конца ХХ – начала ХХI веков, а, с другой, объясняет, почему в третьей главе диссертации автор обращается прежде всего к данной модификации и ее типологическим разновидностям.

В § 2 – «Повесть «Член общества, или Голодное время» С. Носова в контексте жанровой традиции петербургской повести А.С. Пушкина» –повесть современного писателя рассматривается как жанровая модификация петербургской повести-загадки.

Пушкинские петербургские повести («Пиковая дама» и «Медный всадник») получили самую разнообразную оценку у литературоведов. В монографии «Отзвуки фаустовской традиции и тайнописи в творчестве Пушкина» исследователя Р. Шульца названным произведениям дается не только традиционное определение («петербургские повести»), но и добавляется уточнение автора книги («декабристские картинки-загадки»)¹¹.

Такое понимание жанровой природы «Пиковой дамы» и «Медного всадника» обусловлено следующей концепцией ученого. В петербургских повестях использованы «графическая аллюзия на столкновение 14 декабря 1825 года на Сенатской площади декабристов с силами императора Николая I»; «цифровые аллюзии на восстание декабристов» и «кабалистика чисел», связанная с «декабристской тайнописью»; «анаграммы» (полковникъ Павелъ Пестель, Вильгельмъ Кихельбекеръ, Кондратий Ф. Рылеевъ); «собирательные образы» (Германн, с одной стороны, олицетворение Рылеева и Кюхельбекера, с другой, Фауста; один из прототипов Павла (Поля) Томского – Павел Пестель, которому отведена в зашифрованном плане и особая роль Мефистофеля; «бедный Евгений» прежде всего восходит к Кюхельбекеру) и т.д. Результатом такого построения произведений стала ориентация на особого «квалифицированного» читателя, который должен уметь разгадывать коды, заданные А.С. Пушкиным.

Петербургская повесть «Член общества, или Голодное время» С. Носова также содержит прямые указания автора на важность использования тайнописи и шифра, которые во многом и определяют организацию художественного текста.

Для современного писателя являются значимыми традиции петербургской повести А.С. Пушкина. Так, в главе седьмой герой оказывается на Дворцовой площади в тот момент, когда пролетающие самолеты сбрасывают листовки с отрывком из поэмы «Медный всадник». Да и сам Олег Жильцов чем-то напоминает «бедного Евгения» из петербургской повести. Особую роль в повести С. Носова играет числовая (тройка, семерка) тайнопись и карточная символика (дама, туз), восходящая к петербургской повести «Пиковая дама» А.С. Пушкина.

Однако необходимо уточнить: увязываются ли для автора «Члена общества, или Голодного времени» описанные события с событиями на Сенатской площади?

С. Носов начинает свою повесть с указания на августовский путч 1991 года. Главный герой во время «исторических потрясений» получает бытовую травму («самовар загремел» ему на голову) и начинает произвольно совмещать разновременные пласты русской действительности XIX-XX веков. И события путча 1991 года проецируются Олегом Жильцовым на восстание декабристов.

Вырисовывается смысловой центр повести С. Носова, заданный соотнесенностью, заложенной в тексте, – восстание – подавление восстания декабристов; путч 1991 года – разгром путча; бунт главного героя против странного общества, постоянно меняющего свои названия, – подавление бунта.

При анализе повести современного писателя особо важным оказывается и масонский контекст, актуализированный в произведении.

Масонский отсвет, который, так или иначе, падает на большинство происходящих событий, во многом обусловлен и характерной для петербургских повестей «идеей о всечеловеческом счастье, всеобщем братстве, когда нет деления на бедных и богатых, больших и малых, начальников и подчиненных»¹². Именно в этом смысловом поле и происходит взаимодействие идей философов-утопистов и «вольных каменщиков», имеющее первостепенное значение для петербургской прозы XIX, ХХ и XXI веков.

В повести С. Носова на передний план вынесено столкновение Олега Жильцова (маленького человека нового времени) с тайными властелинами судьбы (библиофилы-гастрономы-вегетарианцы-антропофаги-созерцатели). Однако конфликт, как и отношения главного героя с таинственным обществом, во многом представляют загадку. Ведь не только для того Олег Жильцов обхаживался антропофагами, чтобы стать пиршественным блюдом, а если только с этой целью, то возникает вопрос, почему члены организации не довели дело до конца, хотя у них было очень много возможностей?

Рассмотрим с обозначенных позиций взаимоотношения главного героя с членами таинственного общества.

Странные, непонятные и таинственные отношения главного героя и библиофилов-антропофагов лишены логики только тогда, когда они воспринимаются вне масонских теорий. «Допущение» Олега Жильцова к созерцанию сталактита трактуется в учении вольных каменщиков как переход человека на новый уровень восприятия бытия. По мнению масонов, после грехопадения Адама люди существуют на двух уровнях. Первый (эмпирический) характеризуется отступлением от нормы, утратой творческого начала. Второй «пласт» бытия скрытый, мистический. Опознав в вегетарианцах антропофагов, главный герой повести С. Носова перерастает, по масонским учениям, эмпирический уровень и может быть допущен ко второму уровню «контакта» с реальностью. Второй пласт бытия определяется маскируемой и тщательно скрываемой принадлежностью к таинственному источнику, воплощением которого в произведении выступает кристалл сталактита. Именно на этом мистическом уровне и происходит прозрение героя, открывшее ему тайну избранных представителей общества.

Сосулька сталактита, которую созерцают библиофилы-антропофаги, очевидно, воплощает масонскую идею о пространстве, состоящем из кристаллов и пронизанном кристаллической решеткой в виде пирамид, которые творит, создает Великий Архитектор, Верховный каменщик вселенной. Отметим и то, что библиофилы-антропофаги точно знают, какой участок «хрустальной поверхности» соответствует прошедшим эпохам

В 1960-е годы в геологии сформировалось новое научное направление – генетическая информационная минералогия. Ее основатель – Николай Юшкин – пришел к выводу, что кристаллы заключают в себе генетическую память о происхождении Земли. Выскажем гипотезу: члены общества с помощью сталактита-проводника объединяют свою память с памятью сверхчеловеческой. Такое предположение в контексте масонского учения о масонском ордене как о единой душе позволяет оценить ритуал созерцания кристалла как способ объединения в высшее сознание. Цель проводимого ритуала – управление историческими процессами (именно в этот момент и происходит образование нового сегмента сталактита, связанного по времени с периодом формирования новой России). Подчеркнем, что С. Носов не первый раз пытается художественно смоделировать образы властелинов истории (можно назвать роман писателя «Хозяйка истории»).

Вовлекая Олега Жильцова в ритуал созерцания кристалла, библиофилы-антропофаги преследуют особую цель – захватить сознание главного героя и включить его в сверхчеловеческое единое сознание. Русское начало персонажа используется как «дверь», чтобы прорваться в чужую для членов таинственного общества модель мироздания. Именно это и становится понятно главному герою, почувствовавшему воздействие враждебной воли. Олег Жильцов не объединился в сверхсознание с библиофилами-антропофагами с помощью кристалла. Он не стал «дверью», позволяющей проникнуть и формировать новую российскую реальность членам таинственного общества. Читатель может предположить, что планы таинственного общества не реализовались: ведь Олег Жильцов оказался жив, а через некоторое время Дом писателей, в котором находился скрытый вход в пещеру со сталактитом, сгорел – именно так уничтожают следы после неудавшегося противозаконного эксперимента.

Обнаруженные переклички и совпадения в концепции личности, композиции, хронотопе «Медного всадника», «Пиковой дамы» А.С. Пушкина и повести «Член общества, или Голодное время» С. Носова обусловлены принадлежностью указанных произведений к жанру петербургской повести-загадки.

В Заключении подводятся итоги исследования.


Список работ автора по теме диссертации:

1. Ермоченко, Т.К. Апокалипсический мотив в новой петербургской прозе конца ХХ – начала XXI века [Текст] / Т.К. Ермоченко // Известия РПГУ им. А.И. Герцена. Научный журнал. 2007, № 12 (33). Аспирантские тетради № 12 (33) (Общественные и гуманитарные науки; естественные, технические и точные науки; педагогика и психология, теория и методика обучения). С. 87-90.
   
2. Ермоченко, Т.К. Переосмысление образа Петербурга – «окна в Европу» в прозе рубежа веков [Текст] / Т.К. Ермоченко // Вестник Брянского государственного университета. № 2 (2006) История. Литературоведение. Право. Философия. Языкознание. Брянск: РИО БГУ, 2006. С. 112-115.
   
3. Ермоченко, Т.К. Мифологема Петербурга – имперского города в новой петербургской прозе конца ХХ – нач. XXI веков [Текст] / Т.К. Ермоченко // Вестник Брянского государственного университета. № 2 (2006) История. Литературоведение. Право. Философия. Языкознание. Брянск: РИО БГУ, 2006. С. 115-119.
   
4. Ермоченко, Т.К. Мотив оживающего изображения в повести «Войди в наш светлый мир» Н. Шумакова [Текст] / Т.К. Ермоченко // Вестник Брянского государственного университета. № 2 (2007) История. Литературоведение. Право. Философия. Языкознание. Брянск: РИО БГУ, 2007. С. 103-104.
   
5. Ермоченко, Т.К. Мотив двоевластия природы и культуры в петербургской прозе конца ХХ – начала XXI века [Текст] / Т.К. Ермоченко // Вестник Брянского государственного университета. № 2 (2007) История. Литературоведение. Право. Философия. Языкознание. Брянск: РИО БГУ, 2007. С. 104-108.
   

Подписано в печать 11.08.08. Формат 60x84 1/16.

Печать ризография. Бумага офсетная.

Усл. 1,5 п.л. Тираж 100 экз. Заказ._______


РИО Брянского государственного университета

имени академика И.Г Петровского.

241036, Брянск, ул. Бежицкая, 14.


Отпечатано в цехе полиграфии БГУ