Современное образование как драма идей материалы Первых Сабуровских чтений (25 февраля 2010 г., Москва) Москва

Вид материала

Подобный материал:

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11

СОВРЕМЕННЫЕ ПОДХОДЫ К ОБРАЗОВАНИЮ

Н.В. Тарасова

Образование в XXI столетии реализует новые тенденции общественной жизни и современной науки. Ведущими сегодня являются гуманистические идеи, которые провозгласили личность высшей ценностью жизни общества и образования, наполнили ценностным смыслом содержание образования, придали личностно-развивающий характер технологиям воспитания и обучения.

Гуманистическая направленность образования вернула его в лоно культуры, тем самым изменив его функцию: «...оно выступает средством трансляции культуры, овладевая которой человек не только адаптируется к условиям постоянно изменяющегося социума, но и становится способным к неадаптивной активности, позволяющей выходить за пределы заданного, развивать собственную субъективность и приумножать потенциал мировой цивилизации»^¹.

В современных условиях развития нашего общества, где основным направлением становятся инновационные формы и технологии, очень важными, на наш взгляд, представляются вопросы стратегического характера, к которым, несомненно, относится и вопрос системы образования.

Современное образование, являясь участником процесса зарождения нового всемирного сообщества, оказалось в центре проблем, связанных с развитием личности. Основная задача образования заключается в том, чтобы дать возможность всем без исключения проявить весь свой творческий потенциал, подразумевающий для каждого возможность реализации своих личных планов. Эта цель является доминирующей в создании более человечного и справедливого мира. Достижение этой цели требует пересмотра этических и культурных аспектов образования для обеспечения каждому возможностей понять другого в его своеобразии и мир в его хаотичном движении к некоему единству.

В процессе образования должна происходить ориентация на личность, на социокультурную ситуацию, суть которой состоит в профессиональном взаимодействии, профессионально-личностном росте, стимулировании, поисковой, творческой профессиональной деятельности.

В педагогике категорию «образование» рассматривают следующим образом:

целенаправленный процесс обучения и воспитания в интересах общества, личности и государства;
целенаправленный процесс и результат овладения обучаемыми системой научных знаний, познавательных умений и навыков, формирование на этой основе мировоззрения, нравственных и других качеств личности, развитие творческих сил и способностей. Образование осуществляется посредством обучения, а также и под воздействием социальной среды, средств массовой информации и самообразования человека;
процесс, который дает обучаемым цельное представление о мире в его диалектическом, историческом и социальном развитии, отражает проблемы, с которыми столкнулось человечество на рубеже тысячелетий, а также взаимосвязь и взаимозависимость природы, человека и общества;
процесс формирования человека по образу Божию;
расширение возможностей личности^².

Главной предпосылкой и основой качественно нового образования должна стать новая философия образования и воспитания, которая могла бы предвосхитить образ человека XXI в. и вооружить систему образования новым миропониманием, ценностными ориентациями. Как известно, для разработки и реализации плана долгосрочного развития любой системы необходимо совершенствование отдельных и наиболее важных сегментов, обеспечивающих ее стратегическое развитие. В этом смысле система образования имеет очень важное значение, и в первую очередь потому, что она сопряжена со сферой формирования человеческого капитала, выработкой наиболее эффективных способов его реализации. Социально-экономические приоритеты на современном этапе развития общества требуют формирования новых качественных изменений, устойчивых форм взаимодействия, где основополагающим принципом будет выступать конкурентоспособность, отражающаяся в таких личностных качествах, как инициативность, способность творчески мыслить, находить современные нестандартные решения и т. д. Думается, что эти и другие важные особенности и будут определять инвестиционную привлекательность образования в дальнейшем.

В эпоху инновационных технологий и расширяющегося информационно-коммуникативного пространства современного общества необходимо формирование принципов и подходов к образованию нового формата, отвечающих порою сложным, неоднозначным вызовам времени.

Сегодня речь должна идти о формировании принципиально новой системы непрерывного образования, предполагающей постоянное обновление, индивидуализацию спроса и возможностей его удовлетворения. Причем ключевой характеристикой такого образования становится не только передача знаний и технологий, но и формирование творческих компетентностей, готовности к переобучению.

В свою очередь, навыки непрерывного образования, умение обучаться в течение всей жизни, выбирать и обновлять профессиональный путь формируются со школьной скамьи. Школьное образование обеспечивает переход от дошкольного детства, семейного воспитания к осознанному выбору последующей профессиональной деятельности, реальной самостоятельной жизни. От того, как будет устроена школьная действительность, система отношений школы и общества, зависит во многом и успешность в получении профессионального образования, и вся система гражданских отношений.

Школьное образование сегодня представляет собой самый длительный этап обучения каждого человека и является одним из решающих факторов как индивидуального успеха, так и долгосрочного развития всей страны. Именно от ценностного содержания сегодняшней социокультурной атмосферы, подготовленности к жизни и формирования интеллектуального потенциала учащихся непосредственно зависит благосостояние будущих поколений, их конкретные творческие и жизненные успехи.

Уже наметились наиболее существенные тенденции, характеризующие новый этап системы образования в Российской Федерации:

коренное изменение подхода к оценке роли и места человека в мире, во всех сферах социально-экономической жизни общества;
необходимость собственно педагогического и междисциплинарного обеспечения всех звеньев системы непрерывного образования с учетом дифференциации образовательных потребностей человека;
усиливающаяся вариативность воспитательно-образовательных систем, отражающих специфические региональные и национальные особенности образования, усиление внимания к неформальному образованию и самообразованию взрослых;
педагогизация всех сторон жизни общества;
растущая интеграция педагогики с другими общественными, естественными и техническими науками, отражающими органическое триединство природы, общества и человека;
принципиально новые отношения между педагогической наукой и широко понимаемой социальной и педагогической практикой;
демократизация функционирования системы образования и педагогической науки и управления ими;

объективизация оценок в анализе развития системы образования и педагогической науки, переосмысление исторических этапов, пройденных советской школой и педагогикой;

преодоление международной изоляции, возрастание роли и значения общечеловеческих ценностей;
понимание того, что успех каких бы то ни было реформ и инноваций в решающей мере зависит от педагога, его профессионального мастерства, творческого отношения к делу, нравственных качеств;
разработка новых государственных стандартов в сфере образования^³.

Содержание образования представляет собой определенную часть совокупного социального опыта, усвоение которой устанавливается как одно из условий прогрессирующего развития материальной и духовной культуры. Задача, стоящая перед профессиональными учебными заведениями, может быть сформулирована следующим образом:

во-первых, нужно задать критерии, на основе которых из совокупного социального опыта можно выделить ту часть, которая составит содержание образования, и разработать процедуры, посредством которых это выделение окажется возможным осуществить фактически;
во-вторых, необходимо задать критерии и разработать процедуры, посредством которых можно распределить выделенное содержание в учебном пространстве и времени.

Образование личности в том и другом смысле принадлежит к числу самых сложных объектов, какие только существуют в нашем человеческом мире. Полного и ясного понимания этих проблем пока нет, но современная наука пытается выйти на новый уровень их осмысления.

Педагогическая наука поставлена перед необходимостью как экстенсивного, так и интенсивного, качественного преобразования. Экстенсивное преобразование определяется сферой научного влияния и выходит за рамки традиционных компонентов.
В связи с этим появляется острая необходимость разработки ранее неисследованных проблем общего образования: методологии прогнозирования развития образования как института социализации личности, комплексного проекта исследования роли общего образования в формировании гражданской, этнической, социокультурной, религиозной идентичности личности в современной России и других; повышения квалификации и переподготовки кадров: разработки методологии проектирования требований к содержанию и уровню дополнительного профессионального образования кадров на основе социального партнерства государства, научных объединений, образовательных учреждений и субъектов профессиональной подготовки; развития неформального образования и т. д.

Проблема интенсивного или качественного преобразования определяется тем, что уже простой, механический перенос имевшихся знаний, добытых преимущественно на материале традиционной педагогики, теоретически неправомерен, так как ценностные ориентации личности в современной ситуации изменились.

Современные подходы к образованию требуют, с одной стороны, теоретической доказательности междисциплинарной концепции развития самой системы непрерывного образования, выступающей в качестве объекта целенаправленного изучения, прогнозирования и управления, а с другой – разработки фундаментальных проблем развития педагогической науки, которая в условиях непрерывного образования призвана распространять свое научное влияние на все сопряженные звенья этой системы.

Одна из основных задач образования заключается в том, чтобы предоставить любому человеку широкие возможности выбора, научить свободно двигаться в пространстве идей, в мире образов, развивать его мышление и эмоциональное восприятие действительности, помочь выработать целостный взгляд на мир.

ВЫСТУПЛЕНИЯ НА КРУГЛОМ СТОЛЕ В ФОНДЕ «ИНСТИТУТ ЭКОНОМИКИ ГОРОДА» 26 ФЕВРАЛЯ 2010 г.

Тема: «Организация местного самоуправления в России: итоги реформ»

Л.Г. Рагозина

В 1990-е гг. институт местного самоуправления сыграл важнейшую, пока еще не оцененную, консолидирующую роль: сохранил управляемость территорий, не допустил социальных взрывов в тот момент, когда государство фактически отказалось от своих не подкрепленных финансами социальных обязательств, переложив их на местную власть. В условиях жесточайшего кризиса местное самоуправление смогло не просто выжить, но и начать развивать свою экономику.

В начале 2000-х гг. государство приступило к очередной реформе местного самоуправления − вроде бы с благими намерениями: укрепить этот институт, сделать его более независимым от органов государственной власти субъектов Федерации. Но в ходе работы над законопроектом у экспертов и местного сообщества возникли серьезные опасения по поводу реализации поставленных задач. В частности, у Института экономики города есть основания полагать, что предстоящая реформа может привести к огосударствлению института местного самоуправления, увеличению численности бюрократии на местах, централизации полномочий и снижению фискальной автономии муниципалитетов, ограничению стимулов для муниципального экономического развития, уменьшению инвестиционной привлекательности муниципальной экономики, пренебрежению к муниципальной собственности.

Сегодня взаимодействие государства с экспертным сообществом в России складывается своеобразно: по-прежнему проводятся рабочие группы, организуются дискуссионные площадки, круглые столы, конференции, но решения принимаются иногда прямо противоположные тому, что предлагают эксперты. По этой причине сейчас нужно не столько говорить о новых результатах наших исследований по теме местного самоуправления, сколько представить ретроспективный анализ тех рисков, о которых предупреждали эксперты перед началом реформы.

Главная тема, на которой стоит остановиться, − это огосударствление института местного самоуправления. Мы предполагали, что этот процесс будет запущен новой реформой, но недооценили его размах. Поправки федерального законодательства усилили жесткую регламентацию организации местного самоуправления, что явилось отступлением от концепции местного самоуправления, заложенной в Конституции России. Сегодня федеральным законодательством реализуется модель унификации всех организационных процедур формирования местных органов власти и механизмов финансового управления, население лишается права решающего голоса при установлении порядка избрания главы муниципального образования и проведении территориальных преобразований. Под давлением субъектов Федерации продвигается идея непрямых выборов глав муниципальных образований, а также модель назначаемого сити-менеджера.

Органы самоуправления в значительной степени исполняют именно государственные полномочия, и их объем, передаваемый на местный уровень, увеличивается. В 2003 г. Институт экономики города прогнозировал, что доля расходных обязательств муниципалитетов на исполнение переданных отдельных государственных полномочий может увеличиться с 11% (2002) до 49%. Такого, к счастью, не произошло, но все равно эта доля увеличилась более чем в 2 раза – до 34%. Бюджеты городов сегодня – это преимущественно бюджеты «исполнения госполномочий», и данная тенденция усиливается. Муниципалитетов, где средства на исполнение делегированных государственных полномочий составляли свыше 40% бюджета, в 2005 г. было 15,8%, в 2006 г. уже 22,5%. С 2006 по 2008 г. расширен перечень передаваемых полномочий и, соответственно, в полтора раза увеличено количество последних. Объем субвенций из федерального бюджета, обеспечивающих их исполнение, также увеличился более чем в 2 раза, или в 1,7 раза с учетом уровня инфляции за 2007–2008 гг.

Одновременно с этим идет функциональное встраивание органов местного самоуправления в систему решения государственных задач, что размывает концепцию разграничения полномочий. Например, на местные власти возлагается организация и осуществление мероприятий по гражданской обороне, защите населения от чрезвычайных ситуаций природного и техногенного характера, создание, содержание и организация деятельности аварийно-спасательных служб, участие в профилактике терроризма и т. д. Количество только федеральных полномочий, исполняемых в порядке софинансирования, с 2006 по 2008 г. возросло в 1,9 раза. За этот период доля субсидий в доходах местных бюджетов в целом по Российской Федерации уменьшилась с 8,2 до 3,5%, или в 2,3 раза. Однако в разрезе федеральных округов данные различаются. Например, по Центральному федеральному округу доля субсидий сократилась в 5,4 раза, а по Дальневосточному федеральному округу увеличилась в 1,3 раза.

В результате уже сегодня можно выделить несколько негативных последствий огосударствления институтов местного самоуправления.

Во-первых, растет нелегитимность власти в глазах избирателей, падает электоральная активность. Социологические опросы показывают крайне низкую степень доверия граждан к партиям, и это недоверие начинает транслироваться на выбираемые по партийным спискам органы власти, в том числе и органы местного самоуправления.

Во-вторых, дискредитируется сам институт местного самоуправления. В качестве яркого примера можно привести выборы в Челябинской области в марте 2010 г., когда основной проблемой стала нехватка желающих избираться в местные органы власти. Поселений с одним кандидатом на пост главы на момент проведения выборов насчитывалось более 50.

В-третьих, распространение государственной бюрократической модели на местное самоуправление приводит к ограничению самостоятельности последнего, отсутствию инициативы, отказу от защиты интересов местного сообщества в случае возникновения социального напряжения. Как свидетельствуют эксперты, работающие с главами муниципальных образований, местные администрации рассматривают себя как «институт управления местом, а не местное самоуправление», они предпочитают «не высовываться», считая основной своей задачей четкое исполнение законодательства и распоряжений губернатора.

В-четвертых, происходит отчуждение органов местного самоуправления от населения. Как показал опрос глав муниципальных образований 86 городов, проведенный Институтом экономики города в 2006 г., в 44 муниципалитетах произошли преобразования по изменению границ или статуса муниципальных образований. При этом более половины респондентов из этих муниципалитетов заявили, что мнением населения у них никто не интересовался. Публичные слушания − одна из наиболее активно используемых форм участия населения в местном самоуправлении, она применяется в 81% муниципалитетов (по данным опроса Общероссийского конгресса муниципальных образований в 2007 г.). Но в целях снижения административных издержек на публичные слушания в обязательном порядке приглашаются руководители бюджетных учреждений и муниципальных предприятий, местные депутаты, а это является гарантией того, что в случае неявки независимых участников слушания все равно признаются состоявшимися. Такая практика приводит к тому, что органы местного самоуправления привыкают работать с зависимой аудиторией и не стремятся выносить наиболее важные и спорные вопросы на обсуждение широкой общественности.

Наконец, растет инертность населения в вопросах самоорганизации и защиты интересов местного самоуправления. По данным социологического исследования «Муниципальная Россия», низкую активность населения главы муниципалитетов назвали одной из самых острых проблем развития института самоуправления (на втором месте после финансовой) − ее отметили почти 49% опрошенных.

И.В. Стародубровская

Говоря о реформе муниципального управления, я все время вспоминаю старый советский анекдот о том, как диссидент начинает разбрасывать на Красной площади листовки. Тут же сбегается охрана, все суетятся, выхватывают у него листовку − а там ничего нет: «Что ж ты пустые бумажки-то разбрасываешь?» − «А что писать, и так все понятно». Нынешняя ситуация с местным самоуправлением – после принятия закона об отставке глав муниципальных образований^¹, после того, как появилась возможность объединять поселения без учета мнения проживающих там людей и многого другого, – напоминает ровно то же самое. Тем не менее стоит задаться вопросом, в какой мере было неизбежно то, что реально произошло.

Закон о местном самоуправлении, безусловно, содержит как положительные, так и отрицательные элементы, но получилось так, что первые, в отличие от вторых, не реализовались. Закон вообще представляет собой смесь абсолютно разных идеологий, и в том, что только одна из них – идеология централизации – стала доминирующей, в какой-то мере сыграли роль внешние обстоятельства, а в какой-то – слабость и утопичность других, вроде бы более «правильных» идей, которые тоже присутствуют.

Можно выделить минимум четыре совершенно разные, во многом противоречащие друг другу концепции, содержавшиеся в исходном тексте закона. Это идеология разграничения полномочий, идеология приближения власти к населению, это, как ни странно, идеология повышения финансовой самостоятельности местного самоуправления^² и, наконец, та самая идеология централизации, которая в результате и возобладала.

Форма, в которой была воплощена идеология разграничения полномочий, не позволяет мне сказать, что это большой шаг вперед, и тому есть две причины. Во-первых, предлагаемая идеология противоречит подходу управления по целям: наступает момент, когда ни на одном уровне невозможно реализовать ни одну цель, потому что вся система «разрезана на кусочки». Понятно, что далее, даже если все участники процесса действуют из лучших побуждений, на каком-то уровне разрозненные полномочия начинают собираться. Во-вторых, универсальное разграничение полномочий – это полная утопия. Приведу простой пример: процедура сбора и утилизации мусора. В законе все прописано идеально, по всем международным правилам: сбор и вывоз на поселенческом уровне, утилизация – на районном. Это совершенно замечательно работает в городах и агломерациях, но абсолютно неэффективно, когда от поселения до полигона бытовых отходов 50 километров. И администрацию района подобное обстоятельство совершенно не беспокоит: полномочия разграничены, свалка организована, поселение остается со своими проблемами один на один. Идеология разграничения полномочий оказалась иллюзорной и нереализуемой − естественно, от нее сразу же стали отходить.

О приближении власти к населению много говорили на этапе обсуждения закона, но вот только приближать можно там, где есть реальное местное сообщество. К сожалению, распределение населения в нашей стране крайне неоднородно: где-то местное сообщество есть, а где-то оно состоит, условно говоря, из трех старушек и пяти алкоголиков. Этим универсальным подходом перечеркивается любая возможность реального приближения власти к населению: подход был иллюзорен и не реализовался.

С финансовой самостоятельностью все еще сложнее, поскольку очень непросто (вернее, практически невозможно) найти механизмы, которые в условиях столь существенных различий между территориями, как у нас, могли бы обеспечить реальную финансовую автономность. Обратившись к международному опыту, можно увидеть, что реальная финансовая самостоятельность – в том числе и там, где велика роль местных налогов, − реализуется далеко не всегда, иногда даже хуже, чем у нас.

Таким образом, «успеху» идеологии централизации способствовали как внешние, так и внутренние факторы, а альтернативой могла быть только передача вопросов местного самоуправления на региональный уровень. Из двух плохих вариантов второй, вероятно, был все-таки лучше, поскольку хотя бы обеспечивал многообразие моделей, возможность определения лучшей практики и пространство для маневра.

Н.В. Голованова

Из всех опасностей и рисков, которые таила в себе концепция системы местного самоуправления, предложенная Федеральным законом № 131-ФЗ 2003 г. «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации», больше всего нас пугала именно идея унификации. Если закон 1995 г. допускал адаптацию в рамках конкретного региона к территориальным особенностям – системе расселения, возможностям налогообложения, структуре налогооблагаемой базы, – то в этом законе предпринята попытка все унифицировать. Но, как показывает практика, для каждого закона у нас находится обходной путь, и при реализации все оказалось не так страшно, как выглядело на бумаге: субъекты Федерации нашли способ обойти единую схему формирования территориальной организации. Например, в Сахалинской обл. городской округ по размеру равен целому району, и это далеко не единственный случай: в каждом субъекте искали возможность адаптировать к местным условиям новые правила, которые не работали на всей разнообразной территории России.

За счет чего еще шла адаптация? За счет объема делегируемых полномочий (разумеется, различных в разных регионах) на уровень районов и городских округов. Ответственность за исполнение передаваемых функций несет субъект Федерации, однако делегирование на уровень ниже регионального позволяет учитывать интересы местного населения. Еще один способ – за счет разнообразия закрепления дополнительных нормативов от федеральных налогов за местными бюджетами (т. е. доли федерального налога, которая перечисляется в местный бюджет), помимо тех, которые были установлены в бюджетном кодексе, –
с учетом особенностей региона и распределения налогооблагаемой базы. Также использовались как различные системы выравнивающих трансфертов, так и инструменты софинансирования проектов местного уровня.

В целом же стало проблематичным само определение того, чем у нас является местное самоуправление, и здесь бросается в глаза очевидная двойственность этого института. В России существует два уровня местного самоуправления: район, где концентрируется большой объем выполняемых функций, но нет собственных доходов, ни одного собственного налога (только закрепленные нормативы), и поселение, за которым закреплено мало функций, во многом в силу вынужденной ориентации на самого недееспособного жителя, но где есть собственные доходы. В результате поселения, как правило, являются менее дотационными, чем районы, на территории которых они расположены, выполняя существенно меньше функций. В нынешней системе возможна ситуация, когда в сильно дефицитном районе существует высокообеспеченное поселение и его администрация, может быть, и хотела бы взять на себя дополнительные функции, но законодательство не позволяет это сделать.

Отдельно надо отметить, что унификация реформированной системы местной власти на деле весьма кажущаяся, и проявляется это, в частности, в вопросах взаимодействия местных и федеральных органов власти. Так, российская прокуратура очень по-разному трактует положения федерального законодательства на территории разных регионов: то, что представитель прокуратуры в одном регионе обозначил как нарушение, в другом регионе прекрасно работает, не вызывая нареканий и позволяя адаптировать систему к местным условиям. В реальности система неоднородна, а федерализм у нас получается какой-то специфический, с прокурорским уклоном, причем у органов местного самоуправления нет рычага воздействия на федеральные власти, которые не выполняют свои функции и обязательства.

Л.И. Якобсон

Я хотел бы взглянуть на вопросы местного самоуправления без обозначения его «врагов» и «друзей» – такой подход мне кажется не вполне уместным, хотя, подчеркну, я всячески за местное самоуправление и в той малой степени, в какой сам был причастен к подготовке закона, пытался помочь сделать его по возможности демократичным. Но дело не только в законе: одни и те же законы у нас работают очень по-разному, а правила, противостоящие некоему потоку событий, просто не работают. В законе, о котором мы сегодня говорим, очень много составляющих, какие-то из них работают, какие-то нет. Давайте задумаемся почему, а главное – кому кроме нас, собравшихся здесь экспертов, нужно, чтобы в России было местное самоуправление?

Принятие закона вызвало определенную политическую реакцию, но вместе с тем я хотел бы напомнить, что изменился и экономический контекст. Когда закон готовился, никто из нас не предполагал, сколь быстро будет расти консолидированный бюджет Российской Федерации, бюджет расширенного правительства, причем отнюдь не в результате нашей напряженной работы. Разграничение полномочий и источников доходов было разграничением струек из нефтяного крана и ничем другим – этого никто не предвидел, но в жизни получилось именно так.
А распределение струек из нефтяного крана – дело заведомо произвольное, это произвол, осуществляемый централизованно. Именно поэтому некорректен вопрос о сторонниках и противниках местного самоуправления. «Кран» контролируется центром, который может рассудить так или иначе, и в этом смысле обсуждающиеся сегодня проблемы предстают несколько в ином свете. Может быть, нужно просто рационализировать распределение потоков? Но где же тогда место местного самоуправления, где же запрос со стороны местного сообщества? Конечно, ситуация всюду разная, но скорее можно констатировать, что такого запроса нет, его некому формулировать и отстаивать, есть только отдельные очаги активности, и вопрос, собственно, в том, чтобы дать им возможность жить не так, как живут остальные.

Предоставление такой возможности мне видится важным не только потому, что существует конкретный запрос «на местах», но и потому, что, выражаясь несколько высокопарно, в этом содержится некоторая надежда на будущее российской демократии, для которой помимо процедуры как таковой нужен еще и субъект, который будет ею пользоваться. Сегодня оснований для общенациональной демократии в России нет, зато есть возможности для улучшения процедур, это нужно делать, и здесь есть большие перспективы.

Blog

Современное образование как драма идей материалы Первых Сабуровских чтений (25 февраля 2010 г., Москва) Москва

СОВРЕМЕННЫЕ ПОДХОДЫ К ОБРАЗОВАНИЮ

Н.В. Голованова