Г. Р. Державина Академия непрерывного образования Головин Ю. И. Универсальные принципы естествознания (наука в общечеловеческом измерении) Учебное пособие

Вид материала

Макс Планк Модуль 3 Методология, принципы и методы естествознания
Методологические принципы естествознания.
Этические и эстетические критерии в науке.
Псевдонаука и лженаука.

Подобный материал:

1 2 3 4 5 6 7 8 9 ... 13

Макс Планк

Модуль 3

Методология, принципы и методы

естествознания

Методология, принципы и методы объективного описания природы. Идеалы, критерии и нормы науки. Этические нормы в науке. Эстетические аспекты научного творчества. Лженаука и псевдонаука.

Методология – это система наиболее важных принципов и способов организации и осуществления какого-либо вида деятельности, а также учение об этой системе (Рис. 3.1). У каждого вида деятельности имеется своя методология, существующая в явном или неявном виде, сформулированная и зафиксированная в каких-либо формах или применяемая стихийно-интуитивно. Принципы – это ключевые положения методологии, а методы – набор конкретных приемов, с помощью которых осуществляется тот или иной вид деятельности (от греческого «методос» – путь к чему-либо).

Методология науки в целом и все научные методы исходят из принципа причинности. Его содержание менялось по мере развития науки (см., например, модуль 7), но ключевое положение, на котором зиждется научный подход, остается неизменным: что бы ни происходило в природе - все обусловлено своими причинами. Глобальная задача науки и заключается в выяснении всех значимых причинно – следственных связей в окружающем мире (рис. 3.2). Они могут быть неодномерны, сложны, непознанны, но это не отменяет их существо

ис. 3.1. Содержание методологии науки

Рис. 3.2. Одно из звеньев бесконечной цепочки причинно-следственных связей в природе

вания. Никакого места произволу, сверхъестественному вмешательству потусторонних сил природа не оставляет.

Очень важно понять, что принцип причинности является основополагающим не только для «точных» наук, но и для истории, социологии, юриспруденции и т. д. Действительно, трудно себе представить, к примеру, следователя, расследующего уголовное преступление и допускающего «чудеса» в виде беспричинного появления или исчезновения улик с места преступления, «сверхъестественного» чутья на завоз денег в банк или внезапного падения курса определенных акций.

Известный французский философ, физик, математик и физиолог 17 века Р. Декарт формулировал понятие метода следующим образом «Под методом я разумею точные и простые правила, строгое соблюдение которых … без лишней траты умственных сил, но постепенно и непрерывно увеличивая знания, способствует тому, что ум достигает истинного познания всего, что ему доступно». В наше время такому пониманию скорее соответствует термин «алгоритм».

А вот мнение Ф. Бекона о роли метода в науке: «Достоинство хорошей методы состоит в том, что она уравнивает способности: она вручает всем средство легкое и верное. Делать круг от руки трудно, надобно навык иметь; циркуль стирает различие способностей и дает каждому возможность делать круг самый правильный». Не оспаривая эту мысль локально, заметим, что владение хорошим методом наряду с большой пользой может внушить работнику и большую иллюзию владения высшими тайнами науки. В действительности – это всего лишь технология, которая никак не может заменить идеи, философии исследования.

Обычно выделяют несколько групп (уровней) методов познания, в частности, практически во всех классификациях присутствуют:

Специальные методы
Частнонаучные методы
Общенаучные методы

По другим признакам их можно разделить на эмпирические, теоретические и методы моделирования.

В свою очередь, все их можно дифференцировать и дальше. Так, общенаучные эмпирические методы включают наблюдение, эксперимент, измерение.

Наблюдение – простейший их них. На начальных стадиях развития любой науки наблюдения играют важнейшую роль и образуют эмпирический базис науки. Он позволяет провести поиск, сравнение, классификацию объектов и т. п., однако по мере развития науки его ценность падает. Более информативен эксперимент – целенаправленное воздействие на объект в строго контролируемых условиях и изучение его поведения в этих условиях.

Искусство экспериментатора, в первую очередь, как раз и заключается в создании таких условий эксперимента, которые позволяют «очистить» ситуацию от влияния большого числа побочных факторов и оставить один – два, которыми можно сознательно управлять и целенаправленно воздействовать на объект, изучая его отклики на эти контролируемые воздействия. При этом, зачастую заранее не известно, какие факторы являются важными, а какие – менее важными, все ли неконтролируемые воздействия исключены и не создают ли они помех, сопоставимых или даже больших, чем реакция объекта на контролируемое воздействие. В самой постановке опыта, ограничивающего степени свободы объекта и набор факторов на него действующих, заложена большая опасность «с пеной выплеснуть ребенка из ванночки».

Эксперименты могут быть качественными и количественными. Первые могут помочь в решении принципиальных вопросов: существует ли такой эффект в природе? растет или падает скорость процесса при увеличении давления? постоянна ли данная величина в действительности при изменении условий в широких пределах (например, заряд электрона, скорость света в вакууме и т. п.)? Гораздо более информативны количественные эксперименты, включающие измерения. Так, известный английский физик В. Томсон (лорд Кельвин), именем которого названа шкала абсолютных температур, писал «каждая вещь известна лишь настолько, насколько ее можно измерить». Измерение – есть процесс определения количественных характеристик объекта или процесса, выраженных в заранее принятых единицах измерения данной величины (например, в метрах, секундах, граммах, Вольтах, градусах и т. д.).

Среди общенаучных теоретических методов можно выделить абстрагирование, мысленный эксперимент, индукцию, дедукцию и др. Абстрагирование состоит в мысленном упрощении объекта путем игнорирования ряда его несущественных (в данной постановке задачи) признаков и наделении его несколькими (иногда одним, двумя) наиболее существенными, например, материальная точка, береза, неустойчивое состояние. В первом примере игнорируются все геометрические и физические характеристики реального тела (объем, форма, материал и его физические свойства) кроме массы, мысленно сосредотачиваемой в центре масс. Во втором, несмотря на то, что в мире нет двух абсолютно одинаковых берез, - мы все-таки ясно понимаем, что речь идет о разновидности дерева со своими характерными особенностями архитектуры, формы и строения листочков и т. д., в третьем примере подразумевается некоторая абстрактная система (без рассмотрения ее устройства и состава), которая под действием ничтожно малых случайных причин может выйти из своего исходного состояния, характеризующегося некоторым набором параметров, и самопроизвольно перейти в другое, с другим набором характеристик. Конечно, мы теряем при таком рассмотрении множество деталей, характеризующих реальный объект, но взамен получаем простую схему, допускающую широкие обобщения. И впрямь, не можем же мы ставить перед собой задачу изучить каждую березу на Земле, хотя все они чем-то и отличаются друг от друга.

Под материальной точкой в разных задачах может подразумеваться молекула, автомобиль, Луна, Земля, Солнце и т. д. Такая абстракция удобна для описания механического движения, но совершенно непродуктивна при анализе, скажем, физических или химических свойств реального твердого тела. Многие исключительно полезные абстракции пережили века и тысячелетия (атом, геометрическая точка, прямая линия) хотя и наполнялись разным смыслом в разные эпохи. Другие - (теплород, мировой эфир) не выдержали испытания временем и опытом.

Еще одним мощным методом теоретического анализа является мысленный эксперимент. Он проводится с идеализированными объектами, отражающими наиболее существенные свойства реальных, и в ряде случаев позволяет путем логических умозаключений получить некоторые предварительные результаты, помогающие упростить, сузить фронт дальнейших детальных исследований. Таким методом было решено много принципиальных задач в естествознании. Так, Галилей открыл закон инерции, мысленно понижая, а затем и вовсе исключая силы трения при движении, а Максвелл прояснил суть важнейшего для понимания природы закона – второго начала термодинамики – путем мысленного расположения на пути летящих молекул гипотетического «демона», сортирующего их по скоростям.

Индукция (от латинского inductio – наведение, побуждение, возбуждение) – это метод познания, заключающийся в получении, выведении общих суждений, правил, законов на основании отдельных фактов. Т. е. индукция – это движение мысли от частного к общему и более универсальному. Строго говоря, львиная доля наиболее общих законов природы получена методом индукции, т. к. изучить досконально абсолютно все объекты данного типа совершенно нереально. Обычно вопрос заключается лишь в том, сколько же частных случаев необходимо рассмотреть и потом учесть, чтобы на этом основании сделать убедительный обобщающий вывод. Скептики считают, что достоверно доказать этим способом ничего невозможно, поскольку ни тысяча, ни миллион, ни миллиард фактов, подтверждающих общий вывод, не гарантируют, что тысяча первый или миллион первый факт не будет противоречить ему.

Метод противоположный по направлению движения мысли – от общего к частному – называется дедукция (от латинского deductio – выведение). Вспомните знаменитый дедуктивный метод сыска Шерлока Холмса. Т. е. дедукция и индукция – взаимодополняющие методы построения логических умозаключений.

Примерно в таком же соотношении между собой находятся методы анализа и синтеза, используемые как в эмпирических так и теоретических исследованиях. Анализ – мысленное или реальное расчленение объекта на составные части и исследование их порознь. Вспомните обычную поликлинику – учреждение для диагностики и лечения болезней человека и ее структуру, представленную кабинетами окулиста, невропатолога, кардиолога, уролога и т. д. Ввиду исключительной сложности человеческого организма гораздо легче научить врача распознавать болезни отдельных органов или систем, а не всего организма в целом. В ряде случаев этот подход дает желаемый результат, в более сложных – нет. Поэтому методы анализа дополняются методом синтеза, т. е. сведения всех знаний о частных фактах в единое связанное целое.

В течение нескольких последних десятилетий интенсивно развивались методы моделирования, являющиеся младшими, но более развитыми братьями метода аналогий. Вывод «по аналогии» осуществляют переносом результатов, полученных на одном объекте, на другой – «аналогичный». Степень этой аналогичности определяют различными критериями, наиболее систематично вводимыми в так называемой «Теории подобия».

Моделирование обычно подразделяют на мысленное, физическое и численное (компьютерное). Мысленное моделирование реального объекта или процесса посредством идеальных объектов и связей – важнейший метод науки. Без мысленной модели невозможно понять, проинтерпретировать результаты эксперимента, «сконструировать» математическую или компьютерную модели явления, поставить сложный натурный эксперимент. Известный не только блестящими результатами в физике, но и остроумными высказываниям, академик А. Мигдал сказал как-то: «Если математика – это искусство избегать вычислений («чистая», неприкладная математика, как правило, не имеет дел с вычислениями), то теоретическая физика – это искусство вычислять без математики». Конечно же здесь слово «вычислять» не имеет буквального смысла – проведение тщательных, точных вычислений. Подразумевается искусство предвидеть результат в рамках удачной, адекватной модели по порядку величины, или в виде соотношения: если одна величина достигнет какого-то значения, то другая будет равна тому-то, или искомая величина обязана быть больше некоторой критической, или лежать в определенном интервале значений. Как правило, в большинстве задач и реальных проблем высококвалифицированный ученый может прийти к таким заключениям, не проводя никаких опытов, а просто построив в уме некоторую качественную модель явления. Искусство в том и состоит, чтобы пройти по лезвию ножа: модель должна быть реалистичной и в то же время - простой.

Физическое (предметное) моделирование проводят в тех случаях, когда невозможно или затруднительно (по технологическим или финансовым причинам) провести эксперимент на оригинальном объекте или надежно рассчитать что-то с необходимой точностью. Например, для определения трудно поддающегося расчетам аэродинамического сопротивления самолета, автомобиля, поезда или гидродинамического сопротивления корабля на стадии проектирования обычно строят модель уменьшенных размеров и продувают ее в специальных аэродинамических трубах или гидравлических каналах. В известном смысле любой натуральный эксперимент можно рассматривать как физическую модель некоторой более сложной ситуации.

Математическое моделирование является важнейшей разновидностью символического моделирования. (К ним так же относятся разнообразные графовые и топологические представления, символьные записи структуры молекул и химических реакций и многое другое). В сущности, математическая модель – это система уравнений, дополненная начальными и граничными условиями и другими данными, взятыми из опыта. Для того, чтобы такое моделирование было результативным, необходимо, во-первых, составить адекватную изучаемому явлению мысленную модель, отражающую все существенные стороны явления, а во-вторых, - решить чисто математическую задачу, зачастую имеющую очень высокий уровень сложности.

Наконец, в последние десятилетия большую популярность приобрели компьютерные методы моделирования. Обычно – это численные методы, т. е. не дающие решения задачи в общем виде, как в математическом моделировании. Это означает, что каждый конкретный численный вариант одной и той же задачи требует нового расчета.

Частные и специальные методы представляют интерес для представителей конкретных научных дисциплин, и мы не будем останавливаться на них.

Методологические принципы естествознания. Перейдем теперь к обсуждению наиболее важных и общих для естествознания методологических принципов научного творчества, идеалов, критериев и норм науки. Важнейшими из них являются следующие:

Материалистическая основа мировоззрения, объективность, убежденность в познаваемости природы рациональными методами. В свою очередь, эти требования напрямую связаны с важнейшей методологической концепцией обусловленности всего происходящего в действительности причинно-следственными связями.
Использование строго определенных понятий, характеристик, величин. Вместе с тем, необходимо понимать, что абсолютно строго определить ни один объект или процесс невозможно. Что такое шариковая ручка, которой Вы сейчас подчеркиваете текст? Где граница между ней и окружающим воздухом снаружи и между ней и чернилами внутри и на бумаге? Что такое процесс подчеркивания текста? Это физический процесс переноса чернил на бумагу, или химический процесс взаимодействия молекул чернил с молекулами бумаги, или интеллектуальный процесс отбора и выделения наиболее значимых фрагментов текста? Очевидно, выбор зависит от характера задачи и спектра ожидаемых результатов. Здесь таятся большие опасности субъективизма, поскольку в самой постановке задачи уже закладывается ограниченный набор возможных решений.
Непротиворечивость основных положений науки – достаточно очевидный принцип, поскольку его несоблюдение приведет к разрушению науки как взаимосвязанной системы знаний о мире и ее бесплодности. Внутренне непротиворечивая система знаний в принципе допускает возможность отделить высказывания, положения, теории, совместимые с действительностью, от несовместимых. Допущение противоречивых высказываний автоматически лишает такой возможности.
Воспроизводимость результатов в аналогичных условиях. Этот принцип подразумевает, что если условия наблюдения некоего явления воссоздать в другом месте (лаборатории, производстве) или в одном и том же, но спустя некоторое время, то явление или процесс повторится снова. Т. е. вопрос заключается лишь в строгости условий опыта, точности воспроизведения всех обстоятельств. Как уже говорилось, абсолютно точно ничего воспроизвести и измерить невозможно, но, абстрагируясь от несущественных деталей, можно сколько угодно раз повторить главный, принципиальный результат.
Последней инстанцией в борьбе теорий, идей, концепций является опыт (эксперимент). Лишь он – верховный судья в вопросе, что есть Истина, а не самые изящные, логичные или авторитетные суждения. Не стоит здесь усматривать противопоставления теории и опыта. Чисто теоретически было открыто множество объектов, законов (например, электромагнитные волны, многие элементарные частицы, астрономические объекты и т. д.), но все эти открытия получили статус научных фактов только после экспериментального подтверждения. Такое понимание соотношения роли теории и практики в естествознании возникло не сразу. Лишь в раннем Средневековье в борьбе со схоластическими методами укрепилось требование экспериментальной проверки любых умозаключений, какими бы авторитетами они не высказывались и логически стройными и безупречными не казались. Наиболее ярко и кратко этот принцип сформулировал, пожалуй, английский мыслитель 16-17 вв. Фрэнсис Бэкон: «Критерий истины – практика» в своем труде «Новый Органон» (1620 г.), написанном, как бы, в продолжение и развитие знаменитого труда Аристотеля, точнее, сборника логических и методологических трудов «Органон» (от латинского - инструмент, орудие) в 4 веке до н. э. В более художественной форме этот же принцип выражен в знаменитой фразе И. Гете: «Теория, мой друг, суха, но зеленеет жизни древо».

Принципиальная проверяемость любых положений (верифицируемость) – есть более общее выражение предыдущего критерия – экспериментального подтверждения теории. Представители всех направлений философии сходятся на том, что принцип проверяемости обязателен в науке (т. е. все существенные положения науки, утверждения, положения, законы должны допускать и даже предусматривать возможность проверки). Однако в отношении способов этой проверки и их значимости существуют различные воззрения.

Дело в том, что с диалектической точки зрения процесс познания есть движение от истин частных, относительных неполных, менее достоверных – к общим, абсолютным, полным и стопроцентно достоверным. При этом абсолютная истина рассматривается как идеал, как асимптотический предел, который в реальных условиях достигнуть невозможно. Поэтому как сама истина, так и ее подтверждение могут быть только относительными. Поэтому с точки зрения строгой формальной логики не возможность подтверждения чего-либо (верифицируемость), а принципиальная возможность подвергнуть критическому анализу (фальсифицируемость) является более корректным принципом. Впервые принцип фальсифицируемости как подлинный критерий научности был выдвинут К. Поппером и затем развит им же в книге «Логика и рост научного знания». Действительно, принимая во внимание неполноту и относительность любых знаний, невозможно ставить задачу логически безупречного, строгого доказательства этих истин. В то же время, если система знаний выстроена по критериям науки, то каждое ее положение в принципе можно подвергнуть фальсификации, т. е. предложить методы их критического анализа, проверок или опровержений.

В предыдущем модуле уже шла речь о стремлении количественно охарактеризовать и описывать окружающую действительность. В современном естествознании количественные методы, математический аппарат играют большую и все возрастающую роль. Так что «математизация» знаний о природе - практически обязательное требование сегодня.
В начале этого модуля обсуждалась роль моделирования как общенаучного метода изучения Природы. В связи с желанием «математизировать» естествознание, создание моделей того или того характера становится практически обязательным на всех стадиях исследования, будь то обдумывание идеи или мысленного эксперимента, натурной экспериментальной установки и опыта, обработки и интерпретации полученных результатов. Пытаясь выразить эту ситуацию в лаконичной форме афоризма, можно утверждать «Современное естествознание – это мир количественных моделей». Без разумного, осторожного, квалифицированного упрощения реальной ситуации, процесса, объекта никаких результативных математических подходов сделать невозможно.

9.Уже в Средние Века было очевидно, что лавинное нарастание различных фактов, данных, теорий требует их систематизации и обобщения. Иначе поток информации захлестнет и утопит принципиальные, ключевые положения в море частностей. Вместе с тем, новые понятия, объекты, принципы, «сущности» необходимо вводить в науку с величайшей осторожностью, тщательно проверяя, не сводятся ли они к уже известным, не являются ли всего лишь их разновидностями. Этот строгий фильтр оберегает науку от неоправданного распухания, делает ее в широком смысле «интернациональной», прозрачной, доступной для понимания и освоения разными слоями общества. Опасность противоположного подхода стала очевидной тоже на заре классического естествознания. В присущей тому времени афористичной форме требование лаконизма, общности, универсальности сформулировал английский философ 14 в. Оккам: «сущности не следует умножать без крайней необходимости» или в более вольном переводе «не изобретай лишних сущностей». Часто этот важнейший методологический принцип науки называют «бритвой Оккама», отсекающей лишние, непродуктивные и загромождающие науку искусственно введенные «сущности».

10.Необходимость интеграции, универсализации знаний, сведение их к как можно меньшему числу фундаментальных принципов – идеал, к которому стремились мыслители, начиная со времен Древней Греции. Одновременно в этом усматривали и высшую эстетичность науки, отражающую гармоничность устройства мира. «Сведение множества к единому – в этом первооснова красоты» - так лаконично формулировал этот принцип еще Пифагор за 5 веков до н. э.

11.Поскольку наука – это не свод закостеневших правил, законов, теорий, а динамически развивающийся и непрерывно обновляющийся живой организм, регулярно возникает вопрос о соотношении устоявшегося «старого» знания и появляющегося «нового». С одной стороны, если некоторый закон, теория, учение путем многочисленных проверок, контрольных экспериментов, приложений к практическим задачам получили статус не гипотезы, а достоверной истины, то они уже вошли в золотой фонд науки. С другой стороны, если появились новые данные или теории, противоречащие старым, но описывающие родственные явления лучше, полнее или те, которые не могли быть объяснены в рамках старых представлений, последние должны уступить место новому. Но как уступить? Просто тихо удалиться в архивы истории науки, освободив нишу, или оставаться в строю, но в другом качестве, определенным образом взаимодействуя с новыми представлениями? Трудно себе представить, чтобы, скажем, такая могучая теория как классическая механика сэра И. Ньютона, три века доказывавшая свою справедливость и плодотворность (как в мире движения пылинок, пушечных ядер, паровых двигателей, кораблей, так и в мире планет) оказалась ошибочной или ненужной после создания квантовой механики. Нильс Бор – гениальный датский физик – один из создателей квантовой механики, обдумывая эту проблему, сформулировал в 1918 г. важнейший методологический подход: принцип соответствия. Вкратце он заключается в том, что более универсальная новая концепция, теория (если она не спекулятивна, а справедлива в действительности), не должна перечеркивать хорошо освоенное и многократно проверенное старое учение, а вобрать его в виде частного случая (Рис. 3.3). При этом обычно легко можно сформулировать условия (границы применимости) внутри которых и старая (обычно более простая теория) будет давать правильные результаты. Их, конечно, можно получить и из более общей, но более сложной новой теории, но это не оправдано с точки зрения трудозатрат. В таком соотношении находится не только классическая и квантовая механика, но и, например, термодинамика равновесных систем и синергетика (теория самоорганизации в открытых неравно

Рис. 3.3. Иллюстрация принципа соответствия Н. Бора

весных системах), классический электромагнетизм Фарадея – Максвелла и квантовая электродинамика, механика движения с небольшими (сравнительно со скоростью света) скоростями и специальная теория относительности Эйнштейна (механика движения с околосветными скоростями), дарвинизм и генетика и многие другие разделы естествознания. Это конечно не исключает отмирания и забвения идей, понятий, теорий, не выдержавших испытаний экспериментом (например, теория теплорода, вечный двигатель и т. д.), но в подавляющем большинстве случаев противоречия в науке снимаются в согласии с принципом соответствия.

12.Открытость, общедоступность результатов (если только они не попадают под категорию государственных секретов, но таких данных, как правило, ничтожно мало по сравнению с общим массивом информации в науке). Стремлении быстрее опубликовать полученные результаты в как можно более читаемом и авторитетном журнале, доложить на конференции специалистов с мировыми именами, разослать оттиски опубликованных работ или даже неопубликованные данные – это свидетельство искренности намерений заниматься серьезной наукой, а не имитацией этой деятельности.

Этические и эстетические критерии в науке. Существуют конечно и другие, более размытые и менее определенные нормы, традиции и неписаные правила в научном сообществе. Как бы наука не старалась абстрагироваться от личностных, субъективных, эмоциональных подходов, оценок, она все равно остается не только миром идей, но и миром людей, с их амбициями, вольными или невольными заблуждениями, конфликтами и т. п. Поэтому за долгие века, в бесчисленных сражениях за приоритет, почести, звания, награды и привилегии выработались определенные, неписаные нигде нормы. Конечно, они являются всего лишь продолжением и частью общеэтических норм и традиций, но имеют и много специфичного. Как писал В.Г. Белинский: «Печальные опыты доказали, что в деле истины познания и глубокая ученость не одно и тоже с беспристрастием и справедливостью».

В принципе, этика науки складывается из профессиональной этики и ее социального измерения – социальной ответственности ученого. Попробуем хотя бы перечислить и кратко прокомментировать профессиональные нормы.

1.Бесспорно, важнейшими принципами науки являются научная истинность, добросовестность, высокий профессионализм и бескорыстное служение истине.

2.Никто не может утверждать, что он сделал вклад или переворот в науке абсолютно независимо от других. Наука – это в той или иной мере коллективное творчество. У всякой идеи, всякой работы, публикации есть предшественники, так или иначе повлиявшие на ход и результаты данной работы. Великий Ньютон говорил: «Если я и видел дальше других, то только потому, что стоял на плечах гигантов» (что не мешало ему бороться за приоритет не всегда безупречными методами с Гуком и Лейбницем). Из этого следует, что, начиная излагать свой материал (письменно или устно – безразлично), обязательно следует сказать несколько слов о предыстории, динамике развития и состоянии проблематики, упомянуть людей, сделавших наиболее важный вклад в этой сфере, сделать ссылки на ключевые публикации. Помимо общей культуры - это еще и тест на компетентность в обсуждаемом вопросе. Трудно представить себе хорошего специалиста, не знакомого с тем, что уже сделано и над чем сейчас работают коллеги по творческому цеху. И напротив, новичкам, мошенникам или шарлатанам от науки, как правило, это и не известно и не кажется необходимым или существенным.

3.Любые заимствования должны сопровождаться полной ссылкой на автора. Иначе – это справедливо расценивается во всем мире как плагиат и преследуется не только по моральной линии, но и по правовой.

4.В связи с комплексным, коллективным, многофакторным характером научной работы, наличием разнообразных по характеру связей в научном сообществе проблемы авторства и соавторства в конкретном научном продукте должны решаться с максимальной деликатностью ввиду отсутствия четких критериев. Если не преследуются воспитательные цели в отношении начинающих, то состав авторского коллектива во избежание конфликтов, обид, неконструктивных диспутов должен включать всех, кто внес творческий вклад, хотя бы самый минимальный. Существуют также различные формы благодарности, выносимые в конце публикации, зачастую легко снимающие конфликты.

5.Каждый научный работник имел Учителей, формальных или неформальных, находившихся годы рядом или в другом городе, стране (иногда и не подозревая об этом). Их вклад в данную конкретную работу может быть трудно учитываем, но от этого он не становится менее важным. Предавать забвению своих Учителей, предшественников не только аморально, но и нерационально, поскольку обязательно бумерангом бьет по неблагодарным и не слишком щепетильным мастеровым (часто уже руками собственных учеников, имевших перед глазами соответствующие примеры).

6.Щедрость, открытость, готовность помочь, проконсультировать без расчета на какую-либо отдачу – признаки настоящего ученого. И напротив, подозрительность, закрытость, нежелание поделиться знаниями, как правило, свидетельство низкого научного и духовного уровня.

А вот как напутствовал начинающих научных работников известный советский математик А. Д. Александров:

Ищи истину и не затмевай своего сознания предвзятыми мнениями, авторитетами и личными соображениями;

Доказывай, а не только утверждай. Доказательство – в практике, наблюдении, опыте, эксперименте и в логическом выводе;

То, что доказано (другими), принимай, а не искажай, и отстаивай;

Но не будь фанатиком. Будь готов пересмотреть свое даже основанное на доказательстве убеждение, если того требуют новые аргументы из того же арсенала средств доказательства…

Истина утверждается доказательством, а не силой, не приказом, не внушением, ничем, что подавляет критическую способность того, кому доказывают.

Сложнее обстоит дело с социальной ответственностью ученых. Моральный долг людей науки воспрепятствовать использованию результатов во зло человеку. Однако у ученых не всегда есть для этого достаточно возможностей. Блокировать или байкотировать исследования, заключающие в себе потенциальную опасность для человечества долго тоже невозможно. Всегда найдутся люди, готовые продолжить их в секретных лабораториях. Да и далеко не всегда ясно даже самим первооткрывателям как может быть использовано на практике их открытие. С другой стороны, поступательное развитие науки все равно остановить невозможно. Открываемые законы природы не могут быть априорно «плохими» или «хорошими», вредными или полезными. Таковыми могут быть только последующие их применения, ответственность за которые, как правило, несут люди далекие от науки.

Еще труднее, чем моральные, этические нормы в науке описать эстетические. Но тем не менее, в научном сообществе все понимают о чем идет речь, когда говорят «красивый эксперимент», «изящное решение», «стройная теория», и т. д. Даже неспециалисту ясно, что четыре симметричных уравнения Максвелла, описывающих весь разнообразный мир электромагнитных явлений - это исключительно высокоэстетичная, элегантная теория.

Редко громоздкое, вычурное, длинное построение эксперимента или теории бывает правильным и плодотворным. Одновременно оно и неэстетично, а скорее свидетельствует о слабости или бессилии автора решить проблему. Некоторые усматривают в этом мудрость Творца, создавшего мир по простым правилам. Слегка перефразируя известного украинского философа и поэта 18 века Г. Сковороду можно сказать об этом примерно так: «Это счастье жить в мире, где все истинное устроено просто, а все сложное – лишь кажущееся вследствие путаницы ума».

Можно полагать, что более или менее общепринятые критерии красоты в науке сводятся к следующим:

объективная правильность решения задачи, проблемы (само по себе не обладает эстетической ценностью)

неожиданность подхода, постановки задачи, ее решения

лаконичность, экономность, общность средств, методов, выводов.

Эстетические соображения часто помогают отсеять на начальной стадии анализа подходы, решения, которые им не удовлетворяют. И, напротив, помимо всякой логики они притягивают сознание к «красивым» ходам и построениям. Так, классик науки 20-го века, один из создателей квантовой механики В. Гейзенберг писал «… проблеск прекрасного в точном естествознании позволяет распознать великую взаимосвязь еще до ее детального понимания, до того, как она может быть доказана рациональными методами».

Псевдонаука и лженаука. В заключение этого раздела – несколько слов о псевдонауке, «паранормальных явлениях» и тому подобных «чудесах». Конечно же, несмотря на впечатляющие достижения современной науки, многое об окружающем мире остается непознанным. Но строить иллюзии, что можно изучать Природу «параллельными» науке методами, по меньшей мере, наивно. Как же распознать и отделить реальную науку от псевдонауки? Может ли помочь вторая первой в этом многотрудном процессе? Ответ на первый вопрос содержится по существу в материале этого модуля. Наука, какого бы профиля, возраста и уровня она ни была, все-таки стоит на общих для нее методологических принципах, описанных выше. Их несоблюдение (даже одного – двух, а тем более, сразу нескольких) автоматически выводит участников процесса за пределы научного поля. Может быть, их занятия и имеют какое–то значение для общества: развлекательное, будящее здоровое любопытство и т. п. Например, И. Кио, А. Акопян, Д. Коперфильд и др. иллюзионисты – поистине большие артисты, творящие невероятные, на первый взгляд, вещи на сцене. Но это - честные люди. Они обозначают свой жанр как сложный фокус, хорошо поставленное шоу, а не демонстрацию непознанных сил природы. Как раз инженеры, оборудующие их площадки для выступления и создающие реквизит, хорошо знают и широко используют законы оптики, механики, электромагнетизма.

Другое дело - шарлатаны, «открыватели» так называемых «паранормальных» явлений (от греческого «пара»– возле, около). Они сознательно вводят в заблуждение людей, извлекая из этого моральные или материальные дивиденды. Это те же наперсточники, но работающие не на улицах и вокзалах, а в комфортабельных условиях и претендующие на уважение со стороны общества. Воистину, Кашпировский – это «Чумак ХХ века» (10-15 лет тому назад эти два телевизионных «целителя всего» буквально завладели вниманием страны и не сходили годами с экранов центрального телевидения). Излечение тысяч больных, страдающих самыми различными заболеваниями, за один сеанс, «заряжание» воды во всем городском водопроводе, управление выпадениями осадков над целыми регионами, розыск пропавших по фотокарточке – мало что еще придумано для околпачивания отчаявшихся людей.

Столь резкая оценка отнюдь не свидетельство снобизма со стороны признанной, «правительственной» науки к Золушке, или стремление избавиться от конкурентов. Это естественное желание сэкономить драгоценное время и, в конце концов, противостоять натиску на человеческое достоинство.

Автору неоднократно приходилось общаться и вступать в дискуссии с людьми, представлявшимися как сотрудники «народных академий», творцы невиданных теорий элементарных частиц, авиационных пропеллеров, крыльев или вообще теорий «Всего». С первых же минут разговора становится ясно, что это или больные или абсолютно безграмотные люди, ничего не знающие и даже не знакомые с громадной информацией, накопленной наукой в том предмете, которым они решили заниматься. Более того, они и не хотят ничего этого знать, «чтобы не быть предубежденными». Но так науку не делали уже в Средневековье, не то что в наше время. Чтобы сказать новое слово в науке, надо, как минимум, знать старые. Случайные открытия в науке, конечно, изредка происходили, но все они были сделаны людьми, хорошо подготовленными профессионально (рентгеновские лучи, радиоактивность и т. п.). Случай обычно улыбается тому, кто хорошо знает, что с ним делать.

Blog

Г. Р. Державина Академия непрерывного образования Головин Ю. И. Универсальные принципы естествознания (наука в общечеловеческом измерении) Учебное пособие

Макс Планк

Модуль 3

Методология, принципы и методы

естествознания