Geum.ru

История отечественной культурогенетики: опыт систематизации основных стратегий научного поиска

Вид материалаДокументы
Археологическое направление реконструкции процессов культурогенеза
Этнокультурологическое направление в изучении культурогенеза
Философско-культурологическое направление в изучении культурогенеза
Подобный материал:
1   2   3   4
культурогония», которое составлено нами по аналогии с такими словами, как «космогония» или «этногония» и т.д. Что же касается древнейших этапов развития культуры, то их было бы тогда возможно определить как процессы палеокультурогенеза.

Археологическое направление реконструкции процессов культурогенеза. Как уже отмечалось выше, первые шаги в постановке теоретических проблем культурогенеза в нашей стране были предприняты ак. А.П. Окладниковым, учёному необычайно широкого круга исторических и этнографических интересов, обладавшему редкостным чутьём археолога, благодаря которому им были совершены многие крупнейшие археологические открытия в Сибири, на Дальнем Востоке, на просторах Центральной Азии и Монголии. Его работы в данной области оказали существенное влияние на целый ряд исследователей, обративших свои силы в том числе и на изучение различных аспектов культурогенетической проблематики в контексте собственных научных интересов (В.С. Бочкарев, А.П. Деревянко, В.М. Массон и др.).

Примкнув к разработке этого направления, уже в сер. 1970-х гг. В.С. Бочкарев попытался уточнить понятийно-категориальный аппарат археологической науки21. В результате многолетних исследований и опираясь на отечественные и зарубежные традиции исследования археологических материалов, учёному удалось осуществить переход от статичного рассмотрения археологических культур к комплексной реконструкции историко-культурной динамики, которую он – как и А.П. Окладников – обозначил понятием культурогенез. В своих работах В.С. Бочкарев даёт следующее понимание исследуемого им вида культурной динамики: культурогенез в широком смысле можно рассматривать как процесс всех тех изменений, которые приводили к возникновению и становлению новых культурных образований22. Как пишет учёный, этот процесс протекал в различных формах: путём эволюции, трансформации или же через резкий катастрофический скачок. Важнейшими субъектами культурогенеза, по его мнению, являются археологическая культура и тесно с нею связанная группа других археологических явлений (вариант культуры, культурно-историческая общность и т.д.)23. В ходе полевых раскопок и конкретно-исторических изысканий В.С. Бочкарев пришёл к заключению, что применение трехступенчатой периодизации, подразделяющей бронзовый век на ранний, средний и поздний этапы, в качестве универсальной установки не позволяет учесть всю сложность культурных взаимодействий в эпоху бронзы. Учёным была предложена и, на наш взгляд, убедительно обоснована концепция, в соответствии с которой на территории Восточной Европы в бронзовом веке существовали три крупных очага культурогенеза: карпато-балканский, кавказский и волго-уральский24. В этих очагах, которые можно охарактеризовать как центры внедряемых инноваций, зарождались традиции, распространение которых формировало обширные блоки культур25. Эта идея была поддержана и существенно дополнена с привлечением других историко-культурных зон довольно широким кругом специалистов (В.М. Массон, В.В. Отрощенко, Д.Г. Савинов, А.В. Кияшко, В.И. Клочко, И.Т. Черняков и др.)

Особое значение в культурогенетике принадлежит археологическим изысканиям и конкретно-историческим работам ак. РАЕН В.М. Массона. Во многих его исследованиях в свете данных археологии разрабатывались теоретические и практические аспекты изучения пульсирующих ритмов культурогенеза26, диалектического характера взаимодействия традиций и инноваций в процессах развития культуры27, роли культурного наследия в культурогенезе и этногенезе евразийских народов28 и т.п. По сути, его работы, сочетающие в себе обширный фактический материал и теоретическую рефлексию, являются связующим звеном между миром археологии и миром культурологии – пока ещё друг от друга очень отдалёнными и, к сожалению, слабо сообщающимися между собой.

Среди современных археологов, занимающихся разработкой конкретно-исторических и фундаментальных проблем культурогенеза, следует особо выделить А.В. Кияшко. В своём исследовании процессов культурогенеза на востоке катакомбного мира им была разработана трёхуровневая структура признаков археологической культуры, соответствующая эпохальным, региональным и локальным масштабам её рассмотрения29. Учёным были внесены уточняющие коррективы в терминологический аппарат описания и анализа процессов культурного развития в их многообразии и динамике30. Нам представляется в высшей степени значимым то, что, прекрасно владея археологической конкретикой, этот исследователь не забывает самого человека, тех безымянных творцов, созидавших древние культуры прошлого, от величия и великолепия которых ныне сохранились лишь одни археологические рудименты. “Одним из основных свойств человека является постоянное творчество культуры, – акцентирует внимание А.В. Кияшко, – которую можно рассматривать как некоторую искусственную, по сравнению с природой реальность”. И далее он подчёркивает: “Культурогенез внутренне присущ человечеству на всех стадиях его развития”31. Развивая выдвинутую В.С. Бочкаревым плюралистическую концепцию очагов культурогенеза, А.В. Кияшко подчёркивает, что в такой системе координат хронологические понятия – ранний, средний, поздний (бронзовый век) – “утрачивают свой всеобщий даже в рамках Юго-Восточной Европы характер, становятся относительными и генетически не связанными и, более того, приобретают несвойственное им территориально-пространственное значение”32. Такой подход знаменует парадигмальный сдвиг в теоретической археологии, который воплощается в смене универсалистско-однолинейной установки на более дифференцированную полицентрическую картину древнего культурного прошлого Евразии.

В русле этого же направления в прикладной культурогенетике находятся работы В.А. Алекшина (археология и проблемы культурогенеза); И.В. Бруяко (процессы культурогенеза в Причерноморско-Карпатском регионе в перв. пол. I тыс. до н.э.); В.Ф. Генинга и Л.С. Клейна (проблемы соотношения археологических культур и этнических общностей); Д.Г. Здановича (проблемы проявления в синташтинской культуре тенденций индоевропейского культурогенеза); С.В. Ивановой (динамика процессов культурогенеза в Северо-Западном Причерноморье); В.И. Клочко (Карпато-Днепровский центр культурогенеза); К.К. Марченко (экологическая ситуация и культурогенез в Северо-Восточном Приазовье скифской эпохи); Д.Г. Савинова (государства и культурогенез на территории Южной Сибири в эпоху раннего средневековья); В.И. Тимофеева (проблемы культурогенеза и взаимодействия неолитических культур в Балтийском регионе); М.Е. Ткачука (гетика: культурогенез и культурная трансформация в Карпато-Дунайских землях в VI-II вв. до н. э.); И.Т. Чернякова (Балкано-Дунайский очаг культурогенеза) и др.

Завершая рассмотрение этого направления, надо отметить, что большую роль в упорядочивании и систематизации исследовательских практик по многим проблемам культурогенеза и культурного наследия имела организация ак. В.М. Массоном целого ряда весьма представительных конференций и методологических семинаров, неоднократно собиравшихся по его инициативе в России (в первую очередь в Петербурге), Казахстане, Кыргызстане и Туркменистане33. Благодаря самоотверженным усилиям Вяч. Кулешова и несмотря ни на какие преграды, в Санкт-Петербургском университете уже на протяжении нескольких последних лет удаётся проводить международные студенческие научные конференции «Проблемы культурогенеза и древней истории Восточной Европы и Сибири»34.

Этнокультурологическое направление в изучении культурогенеза. В 1960 – 1980-х гг. Л.Н. Гумилёвым было намечено несколько иное направление в изучении макрокультурной динамики. Закладывая основы общей теории этногенеза, Л.Н. Гумилёв попутно выдвинул целый ряд новаторских идей и по разбираемой нами тематике. Культурогенез понимался Л.Н. Гумилёвым, по всей видимости, как процесс возникновения и развития системы культуры того или иного народа (этноса)35. Причём, учёный подчеркивал, что хотя “связь между этногенезом, историей этносов и историей культур есть, но она осложнена сопутствующими явлениями, во всех трёх случаях различными”36. Одним из важнейших связующих звеньев между процессами этногенеза и культурогенеза, по Л.Н. Гумилеву, выступает пассионарность1, ибо как раз пассионарность творцов искусства и науки (музыкантов, художников, учёных и т.д.) кристаллизуется в артефактах культуры.

С большой долей уверенности можно говорить об определённом воздействии на формирование его концепции культурогенеза оригинальных идей В.А. Муравьева (1885-1932), а влияние на него других основоположников «русского космизма» – несомненно (В.И. Вернадского, А.Л. Чижевского и др.). Известна также его тесная близость идейным (в т.ч. культурософским) поискам основателей евразийства Н.С. Трубецкого, Г.В. Вернадского, П.Н. Савицкого и др., традиции которых он развивал в своих собственных исторических трудах.

Равно как и представители культурно-исторического направления (Н.Я. Данилевский, К.Н. Леонтьев, О. Шпенглер, А. Тойнби), Л.Н. Гумилёв также обратил внимание на неравномерность, скачкообразность исторического развития и формирования искусства, заинтересовавшись чередованием взлётов и спадов в развитии культуры различных народов (этносов)37. Но Гумилёв не был бы Гумилёвым, если бы, пожалуй, одним из первых в теоретической культурогенетике не поставил вопроса: «подъём и упадок чего?»38. А корректная формулировка проблемы, как он любил говорить, уже содержит в себе собственное решение, хотя и в неявном виде. Учёный отмечал, что непосредственно в самих артефактах культуры, в которых “природные материалы заключены в оковы строгих форм, саморазвитие прекращается, заменяясь медленным, но неуклонным разрушением, которое часто бывает необратимым”39. Поэтому Л.Н. Гумилёв обращал внимание на то, что собственно культура существует, но не живёт, ибо без введения в неё творческой энергии людей она может либо сохраняться, либо разрушаться40. Вместе с тем, в отличие от статического рассмотрения системы культуры, анализ её динамики, по нашему мнению, предполагает изучение не самих отдельно взятых произведений культуры – конечных результатов творчества людей, но постижение развития культурных традиций и их взаимопереплетение с инновационными проявлениями и т.д. Значит, необходимо учитывать всю специфику составляющих культурогенез процессов, их многообразие и характерные особенности взаимосвязей с этногенезом.

В работах Л.Н. Гумилёва представлена впечатляющая панорама синхронной и диахронической динамики ряда суперэтнических систем мировой истории (китайской, тибето-буддийской, персидской, эллино-римской, византийской, древнерусской, арабской, западной, российской и многих евразийских народов).




Рис. 1. (Схема Л.Н. Гумилева)


Кстати говоря, обращаясь к вопросу о том, может ли этнонациональный расцвет не сопровождаться культурным расцветом, и наоборот, А.Л. Крёбер в своё время давал утвердительный ответ, хотя, по его словам, такие события для истории — редкость. Учёный подчёркивал, что этническая (или национальная) энергия и культурная энергия – не одно и то же, хотя они и взаимосвязаны друг с другом. Этническую энергию Крёбер считал возможным рассматривать как потенциальную культурную энергию, или как культурную энергию, выражающуюся в простых и непосредственных формах, т.е. направленную главным образом на социальные, нежели собственно культурные цели41.

Хотя и не занимаясь специально (как, например, А. Крёбер) исследованием макрокультурных ритмов, Л.Н. Гумилёвым все же был во многом уточнен собственно ход процесса развития культуры – культурогенеза, который, по его словам, протекает отнюдь не медленно и постепенно, без перемен и перерывов в якобы постоянно прогрессивном общественном развитии, как считали многие представители однолинейно-прогрессивного эволюционизма. Наоборот, бурные периоды рождений и активного формирования системы культуры данного народа, как считал учёный, сменяются периодами культурного спада, с последующим возрождением и обновлением сложившихся искусств и наук, переходящих в период инерции и медленного совершенствования устоявшихся традиций, что всегда, по его мнению, завершается упадком культуры и дальнейшей консервацией оставшегося культурного наследия и сохранением наиболее важных традиций42 (см.: Рис. 1). Поэтому, если мы рассматриваем историю культуры, то “мы видим непрерывную линию традиции, постоянно перехлёстывающую этнические границы” в пространстве и во времени43. Основываясь на этом и исходя из выявленных им закономерностей этногенеза, Л.Н. Гумилёв наметил контуры общего алгоритма развёртывания культурогенеза, который мы реконструируем следующим образом: Подъём – Спад – Возрождение – Расцвет – Упрощение – Стабилизация – Стагнация44. Но самый главный вывод учёного, по нашему мнению, состоит в том, что интенсивность процесса культурогенеза функционально зависит от уровня пассионарного напряжения этносистемы45. Другими словами, пассионарность определяет степень интенсивности рассматриваемых процессов, а доминанта (ментальность) – направление и своеобразие их проявления. Этот подход получил своё продолжение в работах В.Ю. Ермолаева46, К.П. Иванова47, Р.Х. Бариева48, И.Н. Михеева49, М.А. Игошевой50, Н.Г. Лагойды51, А.М. Плущевского52 и др.

Пограничное положение между «археолого-культурогенетическим» и «этнокультурологическим» направлениями занимают исследования украинского учёного, зав. отделом энеолита и бронзы Института археологии Украинской Академии наук, проф. В.В. Отрощенко53. Им была предпринята, на наш взгляд, весьма удачная попытка сопоставления зоны Южноуральского очага культурогенеза с этой же территорией, задетой пассионарным толчком XVIII в. до н.э. Проф. В.В. Отрощенко отмечает, что, выведя на ось пассионарных сдвигов культуру условно названную андроновской, Л.Н. Гумилёв блистательно предвосхитил открытие Синташты54. В этой связи украинский учёный подчёркивает, что “гипотезы Л.Н. Гумилёва и В.С. Бочкарева фактически дополняют одна другую и лишены взаимной противоречивости по сути. Они созданы, – как пишет В.В. Отрощенко, – в лучших традициях петербургской научной школы”55. Он обращает внимание на то, что “выявление позиции Южноуральского очага культурогенеза на оси пассионарных толчков требует уточнения его роли в проходивших вдоль этой линии историко-культурных переменах и в волновом распространении культурных новаций на восток и на запад от неё”56.

Философско-культурологическое направление в изучении культурогенеза. В соответствии с этим подходом культурогенез понимается как перманентный процесс порождения новых культурных форм. В этом плане заслуживает особого внимания модель культуры как игры, выдвинутая польским философом Станиславом Лемом (1921-2006), который являлся не только оригинальным писателем, но и одним из самых глубоких мыслителей XX столетия. По мнению Ст. Лема, Культура – по отношению к Природе – обладает своеобразным люфтом (полосой свободы), что объясняет существование чисто культурно изменяемых форм и смыслов. В 1968 г. Ст. Лем в своем труде «Философия случая» выдвинул стохастическую концепцию культурогенеза57, которая по своей сути вполне близка синергетическому мировидению. Ст. Лем писал так: “Культурогенез есть заполнение люфта между сообществом и миром, т.е. того промежутка, в котором мир, получив от сообщества адаптационную дань, сохраняет по отношению к нему нейтралитет. Этот люфт начинает заполняться поведенческими актами, поначалу случайными, а затем прилаживающимися друг к другу по законам зарождающегося культурного синтеза. Это – процесс (необычайно медленный, растянутый на многие поколения) самоусложняющейся игры, которая, не имея внешних парадигм, должна создавать их сама; на более высоких степенях самоорганизации речь, несомненно, идёт об «изобретениях», т.е. о чём-то возникшем впервые”58. В известной мере родственная творчески-вариативной модели макрокультурной динамики А.Л. Крёбера, стохастическая концепция культурогенеза Ст. Лема оказала значительное воздействие на всё последующее развитие культурогенетических исследований (хотя в культурологии это воздействие, пожалуй, в полной мере ещё не осознано59).

Проблемы теоретического осмысления культурогенеза наиболее разработаны на настоящий момент А.Я. Флиером, которому принадлежит честь конституирования культурогенетики в качестве полноправной дисциплины в рамках культурологии. Сущность культурогенеза, согласно проф. А.Я. Флиеру, заключается в процессе постоянного самообновления культуры не только методом трансформационной изменчивости уже имеющихся форм и традиций, но и путём возникновения новых феноменов, не существовавших в культуре ранее60. “Культурогенез не является однократным событием происхождения культуры в эпоху первобытной древности человечества, – настаивает А.Я. Флиер, – но есть процесс постоянного порождения новых культурных форм и систем”61. Учёный рассматривает культурогенез как сложносоставный процесс, включающий в себя следующие подпроцессы62.
  1. морфогенез – становление основных морфологических характеристик культуры, комплексов норм и стандартов деятельности как системных образований, регулирующих социальное бытие людей.
  2. процесс этногенеза культуры, отражающий формирование локальных культур конкретно-исторических обществ, складывающихся по территориальному признаку (собственно этнических, суперэтнических — цивилизационных, этнополитических, этноконфессиональных и пр.).
  3. социогенез культуры, связанный с формированием и эволюцией норм и стандартов тех или иных видов деятельности (специальностей), а также с появлением особых социально-профессиональных групп людей, осуществляющих эту деятельность и объединяющих эти группы профессиональных корпораций, сословий, каст, классов. Хотя социогенез культуры в силу постоянного развития форм деятельности и выделения новых ее видов и коллективных субъектов происходит непрерывно, тем не менее его наиболее активные и масштабные проявления имеют место, как правило, в периоды стадиальных морфогенезов культуры, отражая их социально-стратификационный аспект.
  4. процесс формогенеза культуры, представляющий собой постоянное порождение новых форм, т.е. норм и стандартов деятельности (технологий и получаемых с их помощью продуктов), рефлексируемых обществом как образы его идентичности (черты, маркирующие его специфику) и воспроизводимых в большем или меньшем числе интерпретирующих эти формы культурных фактов.

А.Я. Флиер находит, что морфогенез, этногенез и формогенез культуры соотносятся между собой как общее, частное и уникальное в порождении культуры как объекта (продукта) человеческой деятельности. И наконец, социогенез культуры, по мнению учёного, является процессом сложения социально-деятельностной организации и стратификации коллективного субъекта культуры, рассматриваемого как в локальном, так и в стадиальном ракурсах63. Следовательно, культурогенез, по А.Я. Флиеру, охватывает как объект, так и самого субъекта культурного развития. Как мы видим, данный автор придерживается наиболее расширительного понимания культуры, отождествляя в своих работах исторический процесс и динамику культуры64.

Основываясь на предложенной им морфологии процесса культурогенеза, исследователь указывает на специфику его протекания на каждом из подуровней. Так, генезис культурных форм А.Я. Флиер подразделяет на фазы: инициирования новаций («социальный заказ», творческий поиск и т.п.), создания новых культурных форм, «конкурса» их функциональной и технологической эффективности, а также внедрения отобранных в ходе «конкурса» форм в социальную практику интерсубъектного воспроизводства и интерпретирования65. Причём, учёный отмечает, что некоторые формы, заимствуемые извне или «реактуализируемые» из культур прошлого, сразу включаются в фазу «конкурсного» отбора66. Характеризуя исследования А.Я. Флиера в целом, следует заметить, что основное внимание в них сосредоточено прежде всего на инновационных механизмах порождения культурных систем различных таксономических уровней в функционировании культурогенеза.

Исследовательскую инициативу в рамках этого направления подхватила проф. В.И. Лях. Нам представляется в высшей степени ценным её указание на то, что культурогенез как способ освоения действительности, создания ценностей, реализации творческого потенциала человека в сфере материального и духовного производства представляет собой не просто сумму предметов и ценностей, а процесс раскрытия способностей и дарований людей67. Основываясь на результатах своего исследования, В.И. Лях приходит к заключению, что культурогенез как категория теории культуры представляет собой фундаментальное, субстанциональное, субстратное понятие, помогающее обозначить основные закономерности, явления и процессы, происходящие в культуре, на основании которых возможно изучение культурных феноменов и их систематизация, а также разработка методологии и методов культурогенетических исследований68.

Согласно А.А. Пелипенко и И.Г. Яковленко, отправная точка культурогенеза – абсолютный максимум синкрезиса, где первичная нерасчленённость таит в себе весь космос потенциальных смысловых возможностей. Дробясь и расслаиваясь в процессе реализации этих смысловых возможностей в феноменологии культуры, синкрезис постоянно воспроизводится на базе достигнутого синтеза предшествующих расчленений69.

“Дробление континуума на дискретные элементы – постоянно действующий принцип культурогенеза и один из важнейших процессуальных аспектов аксиологической дуализации” – полагают А.А. Пелипенко и И.Г. Яковленко. По их убеждению, единым принципом культурогенеза на всех его уровнях, включая и историю цивилизации, является процесс послойного распада синкрезиса, то есть вычленения и становления, а также закрепления в материале единичных и дискретных феноменов, рождаемых в ходе смыслополагания. По их мнению, понимание механизма распада синкрезиса, диалектики циклических периодов этого процесса и запускаемого им вечного двигателя семантической прогрессии является ключом к глубинной интерпретации всех культурно-генетических процессов, и в том числе человеческой истории70.