Странная книга. Совмещает очень многое. Проницательность. Острый юмор. Искренность. Флёр романтичности. Грусть от происходящего в современном мире. Ностальгию по былым законам чести
| Вид материала | Книга |
- Еще о физическом развитии и здоровых зубах Вопросы, вопросы, вопросы, 1974.36kb.
- Лингвистический аспект подготовки современных управленческих кадров в России, 88.11kb.
- Катастрофическое сознание в современном мире в конце ХХ века, 4844.9kb.
- О венецианским каналам влюбленных, самую большую в мире гостиницу mgm grand, средневековый, 486.6kb.
- Лимерик, 25.95kb.
- Авторские программы тренингов по закупкам, 626.64kb.
- Никитина Л. А. Резервы здоровья наших детей, 3101.9kb.
- Уроки коммуникативной истории человечества и их значение в современном мире, 30.28kb.
- Задачи: 1 ознакомиться с понятием перевода в современном мире; 2 рассмотреть классификацию, 301.13kb.
- А. Н. Леонтьев "деятельность. Сознание. Личность" предисловие автора эта небольшая, 2356.73kb.
XXXIV
- Наши верхи беруть, надо вылазить из этой ямы. Константин, подай мне винт, - сказал Михалыч и, кряхтя, поместил ступню на перекладину лестницы. – Алька, посвети.
Пулемётные очереди становились всё ближе, а винтовочная трескотня всё дальше. Но вот послышалась отбивная дробь копыт и дикий посвист седоков, потом смех и отрывистые команды сотников.
Все четверо вылезли из погреба, и вышли во двор. Где-то у речки шла ожесточённая перестрелка. Кто в кого стреляет?– Тьма, хоть глаз выколи. Константин одёрнул мундир и поправил портупею – кажется, пронесло.
- Нужно идти к бронемашине, - сказал Пётр, застёгивая на ходу верхние пуговицы офицерского кителя. Иначе мы потом не докажем, кто мы и откуда…
- Без англичанина мы вообще ничего никому не докажем, - отозвался Константин, но пошёл следом.
- Идите через сад, - крикнул Михалыч, а то, не приведи господь, пальнёт кто-нибудь сослепу и хана дело! У вас же погоны не из фосфора!
Тропинка в саду привела к плетню, за которым возвышалась тёмная башня железного изваяния, похожего на неуклюжую черепаху.
- Что же нам теперь делать с этой грудой металла? – спросил Константин.
- По-вашему, поручик, последнее слово техники есть не что иное, как груда металла?
- Не цепляйтесь за слова, штабс-капитан, я лишь хотел сказать, что никто из нас не знает, как на этой дуре ездить. По правде сказать, я бы не раздумывая, предпочёл коня вместо этого «аглицкого» танка.
- К сожалению, нас с вами никто не спрашивает, кто бы и что бы предпочёл. Нам поручили сопроводить этот союзнический «долг» в виде агрегата вкупе с его механиком, и мы должны выполнить этот приказ!
- Союзнички, мать их…. Один танк на всю донскую армию! А взамен, поди, дальневосточный лес затребуют, столетние кедры! А то и весь Дальний восток! Знаем мы их!
- А нам выбирать не приходится. Если придут к власти большевики, они всю страну в распыл пустят.
Штабс-капитан залез на башню и лязгнул тяжёлой крышкой люка.
- Тут у него апартаменты, не желаете, поручик?
- Справить новоселье? Нет, увольте-с. Впрочем….
Константин спустился в люк и попал в кабину, в которую через узкую трещину амбразуры пробивалась звёздная сыпь. Авдеев чиркнул спичкой.
- Это место пулемётчика. – Одной рукой Пётр ухватил гашетку пулемёта, словно намереваясь побыть на несколько секунд стрелком.
- Пустое, капитан, красные опустошили все ящики с патронами. Давайте лучше подумаем, как его завести.
Константин опустился вниз на место водителя этой штукенции и беспричинно тыкался руками в какие-то рычаги и оконечности адской машины.
- Похоже на то, что эти голодранцы слили всё горючее.
- Так что же, нам его на лошадях прикажете доставлять до Усть-Медведецкого округа?
- Выходит что так. Он у них будет около крыльца стоять как символ союзнического долга со стороны АНТАНТЫ.
К бронемашине подъехали двое казаков.
- Видал, Прохор, чё нам англичане подкинули?
- Ох, мать её ити, так это ж цельная животная! И вся из железа! Пуля навряд такую броню возьмёт…. Отскочит, как пить дать! А, Степан?
- Ежели её пулей дырявить можно, на кой ляд её суда припёрли?
- Есаул гутарил, что из Африки её тянули, а там, мол, в жарких странах, спроть неё стрелами да копьями воевали. Она специально, гутарил, для колониев содеяна, облегчённый, стал быть, вариант.
- Стал быть, вот те боже, что не гоже.
- А что, Прошка, оглядим ейное нутро? Ма будь, подвернётся под руки какая-нибудь железяка, что в хозяйстве не лишняя буит?
Степан соскочил с коня и соколом взлетел на башню. Увидев открытый люк, он присвистнул:
- Да тут, похоже, ишо до нас красные похозяйствовали! Хозяева, мать их растуды!
Не долго думая, он свесил ноги в колодец люка и спрыгнул в темь. Внутри железного агрегата послышалась какая-то возня и негромкая перебранка, переходящая в отборный мат.
- Ты что Степан, с кем это ты? - насторожился Прохор.
Внутри танка послышались гулкие стуки.
Прохор выхватил шашку и прямо с коня сиганул на башню поближе к открытому люку. Встав на коленки, он стал всматриваться внутрь, оттянув руку с шашкой назад.
- Степан, а Степан? Отзовись же ты, бестия, а то я всю эту чуду попластаю зараз на сковородки и чугунки!
- Слушай, казак, с тобой говорит штабс-капитан Авдеев, прибывший суда по поручению генерала Фицхелаурова для сопровождения этой машины к штабу полка, - послышался голос из железной утробы. - Твой товарищ жив и здоров, поэтому во избежание случайных эксцессов, слез бы ты с танка….
- Прохор, слышь, чё, они того, сказывают, будто свои…. Правда, под глаз усугубили, ну это потом как-нибудь сочтёмся. Ты дай им покудова вылезти, а, Прохор? – послышался сбивчивый голос Степана.
Прохор спрыгнул с башни на землю, вложил шашку в ножны и снял с седла винтовку.
- Выходи по одному! – приказал он, направляя ствол в сторону люка. Первым показался Константин. Он вылез и, не спеша, уселся на башне. Потом показался Авдеев, за ним вылез и ушибленный под глаз казак.
- Ты почему на офицера наставляешь оружие? – спросил сурово штабс-капитан.
- Мне отсель не видать что ты за птица, и каких кровей. Вам бы лучше, ваше благородие, поднять руки и итить, куда вам скажуть.
- Да вы что, казаки, совсем распустились в отсутствие власти, почему не соблюдаете субординацию?! Я буду докладывать генералу, - позор!
Степан, было, хотел спрыгнуть на землю, но его удержал Пичугин, приставив к виску наган.
- Давайте так, станичники, раз уж у нас не получается разойтись полюбовно, разойдёмся, соблюдая паритетные приличия. Ты, Прохор, садишься на своего жеребца и берёшь свою берданку за плечи. Мы отпускаем Степана с условием, что вы поедете и доложите о нас вашему командованию.
- Ну-ну, - пробубнил Прохор, и нехотя опустил винтовку.
Как только казаки скрылись из вида, оба офицера спрятали наганы в кобуру и направились туда, где, по их мнению, должно располагаться командование этой казачьей сотни.
XXXV
Крутельников подошёл вплотную к Коляну.
- Что за шум, а драки нет?
- Хозяин кликал на сходняк. Говорит, из города бригада приехала, привезли какие-то удобрения и семена «индюшки». Так что закругляй свои шашни….
Колян не договорил. Крутельников схватил его за грудки и с силой тряханул.
- Я, падла, сам знаю, что мне делать!
- Да атас ты, в натуре, чё бесешься-то, опять не дала?
- Не твоё дело!
- Кончайте, пацаны. Нас ждут, - сказал Санёк. Все трое свернули за угол клуба. Там стояла новенькая девятка с отключенными фарами.
Капитан Овечкин зажёг свечу, как всегда инсценируя сборище некого тайного общества.
- Так, бойцы, нам некогда из пустого в порожнее переливать. В сумке семена и удобрения. Инструкция по применению там же. Всё, что нам надо – это осмотреть поляну и кое-что прикинуть, - сказал один из двоих чужаков, игнорируя пододвинутый к его ногам стул.
- Ишь, вы, какие быстрые! На чём же вы хотите туда проехать? На своей девятке? Как не так! Зароется ваша девятка в гремучих песках! – неспешно развозил слова Овечкин. Ему не терпелось разыграть церемонию передачи сумки, чтоб всё под расписку: сдал – принял.
- А что, другого пути туда нету? – спросил всё тот же хрипловатый голос.
- Есть, да только от этого места ещё нужно пешком пропахать километра два по лесу, - разъяснил Санёк.
- Конспираторы! Чего же мы ждём – поехали! Нам к утру нужно быть уже в городе.
- К утру по любому не получится, - вмешался Крутой.
- А мы постараемся.
- Как скажете, - вяло проговорил Крутельников и поднялся из-за стола.
Овечкин непонимающе моргал глазами. Больно шустрые оказались эти гонцы – плевать им на здешние обряды и обычаи. А кто, по их мнению, тут хозяин? Ну, да ладно. На верхах видней кого посылать и кому козырять.
- Сумку оставляйте. Ребята вас проводят, - недовольно буркнул он и дунул на танцующий огонёк фитиля.
Девятка медленно плыла по дороге ведущей всё глубже в лес.
- Вот тут сверни налево. Видишь эту тропу? А сейчас будет спуск через ручей, если газанёшь, то выскочим на бугор, а там уже будет легче, - взял инициативу в свои руки Колян. – Не поздновато вы с семенами-то спапашились?
- Это трансгенные семена, из самой Голландии. Через месяц после посадки можно будет снимать первый урожай настоящей индийской конопли, - отвечал парень, который лихо наворачивал рулём.
- И удобрения оттуда? – удивлялся Колян.
- И удобрения. Сами-то они давно перешли на синтетическую дурь. У них там ничего не растёт кроме асфальта, вот и заказывают нам естественный продукт, взращённый на чернозёмах.
- Тогда на кой хрен они трансгены в семена ввели? Кто его знает, может, я после такого косячка в бегемота превращусь?
- Ну, это у них уже в крови: больше и быстрее. Техногенное общество, одним словом.
Через полчаса разухабистой езды девятку оставили на приколе, а сами двинулись между деревьями по едва заметной узкой тропе. Крутельников изредка подсвечивал фонариком и с опаской озирался по сторонам. Всё-таки лес, а в лесу волки водятся.
- Мы хоть дорогу-то назад найдём? – нарушил молчание один из приезжих.
- Да уж как-нибудь постараемся, - зло ответил Виктор и сплюнул себе под ноги.
Дальше шли молча.
XXXVI
Под утро Ивана Михайловича Сукочева разбудила собака. Открыв глаза, он не спешил ворохнуть мощами. Лежал и вслушивался в настойчивый и тревожный лай, соображая, о чём ему силится доложить верная псина. Было ясно одно – размеренная и спокойная жизнь нарушилась каким-то чрезвычайным происшествием, требующее неотложных разбирательств. Дед с трудом посадил себя на кровать, шаря по столу расширенными зрачками – неплохо бы рассольчику…. «Да щас, щас, Лёта, дай деду образумиться трошки!»
Превозмогаясь, Михалыч сунул кое-как босые ступни в галоши и зашаркал на выход. Как только он распахнул перед собой дверь, Лёта тут же кинулась к нему в ноги и заскулила, словно прося прощения.
- Ну что стряслось-то? Да говори ты, не дурачься! Лёта!
Собака отскочила от своего хозяина на метр и, прильнув на передние лапы, решительно гавкнула три раза, глядя прямо ему в глаза.
- О как! Где Костя, а Лёта, куда Костяна маво подевала?
Лёта залилась то ли от радости, то ли от безысходности каким-то неестественно- остервенелым брёхом и метнулась в сторону раскрытых ворот.
- Ага! Вот оно в чём дело! Стало быть, Костю нашего черти с квасом съели, выручать надо. Костя в беду попал. Вот оно что! Оно ить дело нехитрое попасть по нонешним временам в беду, да ещё кому, Костяну! Энтот, если и попадёт куда-нибудь, так только в беду, куда ж ещё такому малохольному, - ворчал дед, долго мочась под куст отцветающей сирени. – Ну, щас, годи малёха, щас дед соберётся в кучу, - Михалыч, кряхтя, было, направился в хату, как в воротах нарисовался выпавший из машины гость.
Пётр решительным шагом сокращал расстояние.
- А вот и кукушонок пожаловал. Ты где сам потерялся и Костяна потерял? – выпучив недоумённо глаза, вопросил Михалыч.
- Я - вот он, а на счёт Костяна – не могу знать, - бодро отрапортовал Пётр, несколько замедлив ход.
- Ну, вы блин, на хрен и даёте! Деду боле делов на этом свете нету, как собирать вас по хутору? Один выпадает, как чулючонок из гнезда и не откуда-нибудь, а из собственной машины, другой кидается его искать, и на тебе, как в омут с потрохами! Ты гляди, вы мне собаку надорвали, она, бедная, ажник вспенилась вся – переживает за вас блядей!
- Ты что ругаешься, Михалыч?
- Нет ничего! Садись вон на мосацикл, зараз будем поиск заорганизовывать! Лёта, показывай дорогу!
Собака, казалось, только и ждала этой команды – вмиг устремилась с базов в поле.
XXXVII
Ничего, приличная поляна…. Молодцы! – похвалил местных рoстаманов гонец издалека. – Вы вот что, следите за погодой. Перед дождём внесите под каждый куст одну чайную ложку удобрений. И поскорее надыбыйте ещё одну поляну под семена, и чтобы чернозём был, ясно?
- Каждый суслик – агроном, - пробубнил про себя Крутельников.
Колян издевательски хихикнул. Пока под каждый кустик покакаешь этим порошком, можно высилиться.
- Ты что-то сказал? - насторожился приезжий.
- Да нет, так, ничего…. Говорю ехать надо, уже совсем рассвело.
- Базара нет. Почесали обратно. Но учтите, парни, за поляну уже плочены деньги и если что, будете отвечать головой.
- Мы так не договаривались! - вырвалось у Санька.
- Меня не волнует, кто с кем и как договаривался, - развязано продолжал незнакомец. - Я выполняю свою работу, а вы свою. Ничего личного. Эта поляна стоит сто тысяч баксов и, если ваша жизнь стоит дороже, пожалуйста, башляйте!
- Да где ж мы такие деньжищи-то найдём? - не унимался Санёк.
- Ну, можно рассмотреть и альтернативный вариант. Например, вы можете эти денежки отработать. Курьерами.
- Да, а если нас споймают?
- Да заткнись ты! - не выдержал Крутой. – Нам всё понятно, чего тут не понять. Соберём урожай, совершим чендж и гудбай, Вася. Делов-то. Что мы, не служили в Чечне, что ли?
На самом деле Крутельникова такой расклад ой как не устраивал. Не нравились ему и эти бобрики-гастролёры, наглые, уверенные в каждом движении, как будто они с пелёнок тем и занимались, что курировали плантации конопли. Только сейчас до него стало доходить, что он со своими пацанами угодил в нехилую ловушку, из которой ещё надо подумать, как выпутаться.
Когда в своё время их вызвал на разговор Овечкин, Виктор даже испытал некую важность своей персоны, некую вхожесть в круги, которые исподволь могут заправлять настоящими делами, а не играть в детские игры, наподобие казачьих дружин. А Овечкин тогда предложил всего-то - поехать на тракторе через лес и пропахать где надо гектар, другой земли. Иначе – вешалка: за учинённую драку в клубе грозился в ход пустить заявление пострадавших, а это три года лишения свободы как минимум. Витёк сразу смекнул, в чём дело и раскрыл карты, я, мол, знаю, что почём и ху из ху. Берите, мол, в долю, работы подходящей всё равно нету. Участковый всё осторожничал, а потом по пьяной лавочки раскололся: этим делом тут заправляют другие и, причём, на широкую ногу. Деньгами не обидят, но и спрос будет как в самых крутых боевиках. Крутельников, не будь дураком, привлёк к этому делу ещё и пару надёжных пацанов, за которых мог поручиться головой. Все только что пришли из армии и готовы были на подвиги, да только ради чего? Ан вот и подвернулось ради чего, ради своего светлого будущего. Государство швырнуло необстрелянных юнцов в Ботлих в качестве пушечного мяса и забыло через два года про их существование. А после этих кровавых событий ребята уже не могли адекватно реагировать ни на водку, ни на девушек, ни на обидные слова. Надо было чем-то ребят занять, отвлечь от безнадёги. Не трястись же на раздолбленном комбайне день-деньской на жаре, в пыли и за здорово живёшь! Надо же как-то раны зализать и жизнь по-путёвому наладить!
Теперь Крутельников прокручивал ситуацию в обратную. Пора завязывать с этой долбаной агрономией, иначе тебя превратят в пожизненных рабов, если уже не превратили.
XXXVIII
Первые мгновения Костя никак не мог уразуметь, где он и кто он. Рядом была кромешная тьма, а сверху на него смотрели бесчисленные мерцающие огоньки. Уши сдавливала звенящая тишина, и не было ни одной мысли, за которую можно было бы зацепиться. Осознание возвращалось не сразу, а фрагментарно. Сначала Костя увидел светящиеся мыльные пузыри, хаотично перемещающиеся в обозримом пространстве, потом почувствовал импульс взлететь подобно такому пузырю наверх, но сразу же наткнулся на непреодолимое препятствие – что-то неимоверно тяжёлое приковывало его книзу.
Когда в районе затылка Костя почувствовал отдалённую тупую боль, он понял, что у него есть тело. Пробовал ощутить какие-нибудь части от него – ничего не получалось, оно онемело и потеряло чувствительность. Наконец тупая боль появилась в районе плеча. О! Это уже что-то. Когда Константин поднял голову, то увидел свои телеса, самым нелепым образом разбросанные на дне какого-то страшного котлована. Усилием воли он рванулся вперёд. Руки как тряпки протащились за торсом. Да что же это такое?! Костя перевернулся на бок, упёрся головой в твёрдую как базальт глину и попытался встать на коленки. По ногам пошёл наипротивнейший зуд. Он стал распространяться на тело и руки. С великим трудом он оторвал правое предплечье от земли и положил ладонь на левое запястье. Долго прислушивался к ощущениям. Чувствительность мало-помалу начинала возвращаться в виде противного зуда и ломоты. «Мои ноги затекли, мои руки тоже…. Интересно, как насчёт мозгов, затекли ли они окончательно или есть ещё надежда? - Костя про себя усмехнулся – не так уж плохи дела, если мысль проистекла в таком ключе. Однако где я и сколько я тут пролежал?» Небо над головой заметно посветлело, звёзды побледнели, и всё вокруг приобрело чёткие очертания. Костя находился на дне необычного рва. Ров имел яйцеобразную форму. В диаметре, примерно, десять метров, а высотой, может, чуть побольше. Края и дно рва были отшлифованы и блестели как зеркало. Следов от механизмов, которые были задействованы при копательных работах, не было и в помине. Словно некий гигантский купол опустился с неба, филигранно прорезал земную твердь и, вобрав в себя несколько тонн грунта, удалился в неизвестном направлении. Мистика! Костю перестал бить озноб, боль в плече притупилась. Он водил руками по стенке гигантской впадины, считая слои, пока не наткнулся на карстовый слой. Это что-то с чем-то. Карстовый слой срезан как бритвой – мистика! Костя передвигался по окружности ямы и, как в музее, изучал разноцветные разводы, оповещающие о периодах развития земли русской. Судя по всему, яма была выкопана недавно. Костя даже понюхал землю на стенках и под ногами. Никакого особенного запаха он не учуял. Пахло свежей глиной, и могильной сыростью…. О нет!
«Я же не собираюсь здесь провести ещё одну ночь! Как мне выбраться отсюда? Хороший вопрос…». А если уж быть до конца откровенным, то это вопрос жизни и смерти. Костю опять начал бить озноб. Он вдруг понял, что шансов выбраться из этого рва у него никаких. Шансы равны нулю. Он попробовал расковырять ногтём в стенке дырку, какое там…. Здесь и долотом не сразу пробьёшь! Земля словно спеклась, а потом застекленела. Что же делать? Костя набрал в лёгкие побольше воздуха и заорал во всю глотку: «Люди! На помощь! Эге-гей!» Звуковые волны поглотились почвенными слоями, ушли как в подушку, а оставшиеся поднялись безжизненным парком к небу и рассыпались, не оставив даже и намёка на эхо. «Не-е-ет! - завопил опять Костя, - не хочу!»
XXXIX
Девятка еле слышно катилась между деревьями, аккуратно выруливая по едва видимой тропе. Каждый думал о своём. Виктору, например, хотелось спать. Ему надоело пребывать в роли гида, в роли вассала, в роли полнокровного члена Шокинской шайки разбойников-наркоторговцев. Скорее бы отвязаться от этих кураторов. Не нравились ему эти наглые и уверенные во всём рожи. Со своими куда как проще иметь дело. Здесь всё понятно, без кидалова – шашлык-машлык, базар-вокзал, базар-больница. А с этими нужно держать ухо востро. Кто их знает, что у них на уме, под что ещё эти шустряки могут тебя подписать. Сидишь в их тачке как на измене, а мне это надо? Овечкин – козёл! Озолотишься, говорит. Ну-ну…. Если что, я его за собой потащу – слугу народа.
Вдруг навстречу девятки выбежала из-за деревьев рыжая собака. Она летела намётом, высунув чуть ли не до земли язык и тыкаясь время от времени носом в землю, словно брала чей-то след. Не успели сидящие в салоне выразить своё удивление, как за собакой показался «Урал» с двумя человеками на борту. Разъехаться на узкой тропе между деревьев практически было невозможно. Девятка затормозила и резко вильнув вправо, упёрлась рылом в кусты. «Урал» наоборот взял влево и протарахтел, чуть ли не в сантиметре от бокового зеркала машины. И те, которые сидели в салоне машины и те, которые восседали на мотоцикле, едва не открутили себе головы, поворачивая их на сто восемьдесят градусов, зорко всматриваясь друг в друга.
- Это ещё что за лесные братья? – изумился тот, кто сидел рядом с водилой.
- Крутой, ты видел, кто это был? – взвился Колян, - это же тот бугай, который нас у пруда ушатал. Он же и к Шалтаю приходил! Овец говорил он фээсбэшник! Слышь, Крутой, чё делать будем? Во влипли!
Чёрт дёрнул Коляна за язык! Да, ничего себе надёжные ребята! Свои в доску! Подведут под монастырь, уроды безмозглые!
- Чтэ-э-э? - протянул тот, кто за главного, и повернулся вполоборота к сидящим на заднем сиденье, - что же вы нас в известность-то не поставили, ковбои? – и всосался оводом в глаза Виктору, будто следователь на допросе. – Вы же умные парни, - продолжал он с укоризной, - в Чечне воевали, а? Ну, колитесь, кто мог настучать?
- Никто ни на кого не стучал, мы же не враги сами себе? И вообще, мы не знаем, куда они рулят, может, тачку его ищут, может, за грибами дунули, - наливаясь внутренней яростью, отмазывался Виктор.
- Только не надо нам дурака включать, а то ведь и мы можем на бетоне работать. Мы же вас пока не наклоняем, мы по-хорошему…. Поворачивай обратно, - обратился главарь к водиле.
Тот беспрекословно стал выворачивать руля. Парни переглянулись.
- Куда это мы? – несмело поинтересовался Санёк.
- Трупы закапывать, - серьёзно ответил главарь.
- К-к-какие ещё трупы?
- Как какие, тёпленькие ещё трупы. И будет у вас в лесу двое в могилках, не считая собаки.
- Но ведь там же Сукач, дед-то тут причём, скажи им Витёк! – скулил Колян.
- Сукач не Сукач, какая разница, кто свидетель. Здесь так парни, либо всё чисто, либо всё грязно и мокро от крови. Бабки гуляют на этом деле немереные, народ отстреливают штабелями, поэтому кого затошнит, пусть выблюется. Плохо, конечно, что фээсбэшник…. Но что поделать, не он первый, не он последний. Зато у нас будет время, пока спохватятся, пока начнут расследования, мы будем уже далеко – в ближнем зарубежье, - говорил с нарочитой издёвкой этот амбал и вызывающе поглядывал на Крутого.
- А мы? – спросил Крутой.
- А кто виноват? Башкой надо было думать, мозгами шевелить, сельпо хреново! У нас свои правила в этом бизнесе, свои законы. Бошки отстреливаем только так…. – И как бы в доказательство словам, этот киллер достал из подмышки ствол.
Водрузилась гнетущая тишина. Девятка плавно рулила в обратном направлении. Водила – само спокойствие и безмятежность, - вёз всю эту компанию как будто на пикник, а не на убийство людей.
Но вот он затормозил у того самого места, где нужно было выходить и идти пешком.
- Предупреждаю, дверями не хлопать, передвигаться тихо, - ещё в салоне напутствовал убивец. Он вышел первым и вскинул руку с пистолетом дулом вверх на уровне головы, оттопырив мизинец.
Крутельников почувствовал, что попал в водоворот каких-то очень паршивых событий, в тиски каких-то гнусно сложившихся обстоятельств, и что самое поганое, он ни коем образом не мог на них повлиять. Его мысли бестолково жужжали в голове, словно мухи в паутине – одна другой круче. «Нужно проколоть шины у их тачки», «можно попросить взять это дело на себя», «можно попробовать договориться с представителем власти», «нужно сработать Иваном Сусанином, правда, потом зело зарубят», «можно, нужно, можно, нужно…» Под ногами подушкой пружинил мягкий дёрн, изредка слышался треск сухих веток. Главарь вёл свою свору точно по следам мотоцикла, а они виртуозно петляли между стволов и кустарников в поисках более-менее удобного, легкого пути в этой жизни. Но лёгкого пути в этой жизни не было и никогда не будет.
Какая-то большая птица резко сорвалась с насиженного места и захлопала крыльями, цепляясь за ветки у самых крон высоченных деревьев, то ли дубов, то ли лип. Крутельников вздрогнул и украдкой метнул взгляд на остальных: «Филин, наверное». Его друзья, очевидно, смирились с судьбой: шли понуро, то и дело затравленно озираясь на того ухаря с поднятой вверх волыной.
Вот из-за деревьев стали проглядывать и злополучные «земляничные поляны». Главарь поднял руку. Все остановились.