Geum.ru

Гоа. Исповедь психоделической устрицы

Вид материалаДокументы

Содержание


Глава 8. Часть вторая. На воле.
Глава 9. Часть первая. В тюрьме.
Глава 9. Часть вторая. На воле.
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   17
Глава 7. Часть вторая. На воле.

Мухи повсюду, их тысячи. Стоит остановиться, как эти мерзкие твари начинают отвратительно щекотать, нагло, по лицу. Хочется есть. Но все, что продают на улице, окружено облаком мух, которые перелетают с канализационных стоков на продукты. Воспоминания о текущей по асфальту крови ещё слишком ярки в моей голове. В ресторанных меню абсолютно незнакомые мне названия блюд. Зайдя в очередной ресторан, я ткнул пальцем в меню, в надежде, что мне принесут что-нибудь вкусное. Прождав полчаса, мне, наконец-то принесли чашку какой-то мутной подливки и лепешку. Сделав пару глотков, я чуть не поперхнулся от перца в этом блюде. У меня мгновенно сперло дыхание, и потекли слезы. Видимо, надо начинать привыкать к перцу. Попробовав запить острую еду чаем, я понял, что специи они кладут и туда. Также как и персонал в ресторанах, уличные торговцы отказывались меня понимать. Я мог купить только то, на что я показывал пальцем. Но то, что я видел вокруг себя, мне совсем не хотелось покупать. Я много раз бывал в разных странах, мне всегда удавалось объяснять продавцам, что мне нужно, но, эта страна не была похожа ни на какую другую, виденную мною до этого. Здесь всё было совсем по-другому. Узкие грязные улицы были битком набиты всем, что может передвигаться. Вдоль обшарпанных витрин с какими-то непонятными вещами и предметами медленно текла живая толпа. Эта двигающаяся масса состояла из велорикш, пешеходов, собак, коров и телег со странным барахлом. Иногда проходили слоны, синие овцы и всё это было разбавлено разноцветной человеческой массой. Останавливаться среди этого живого потока было невозможно. Стоило остановиться на мгновение, как в тебя начинали сразу врезаться глазеющие по сторонам туристы. Нельзя было спокойно стоять даже по «берегам-тротуарам» этого потока. Увидев во мне потенциального покупателя, меня сразу начали хватать и тянуть за руки уличные зазывалы магазинов, отелей и ресторанов. Но, навязчивее всех были драг-дилеры и прочие уличные жулики. Они пристраивались в потоке рядом, и преследовали повсюду, не переставая, предлагали что-нибудь у них купить. Отделаться от них можно было, только забежав в какой-нибудь магазин. Хотя, назвать магазинами эти убогие помещения, находящиеся на первых этажах, не поворачивался язык. Тем не менее, в них бойко шла торговля какими-то непонятными мне товарами. Привычных европейскому взгляду магазинов не было вообще. Все, что продавалось в этих магазинах, выглядело как некондиция, брак или ужасная подделка. Мне попадались вещи, сделанные из конопляной ткани, но их качество было такое плохое, что продавать их нельзя было не то, что в нашем магазине, их вообще нигде нельзя было продавать. Тем не менее, мне удалось найти некоторое количество изделий из конопли, обойдя целый район, называющийся Мейн Базаром. Перебрав килограмм сто различного барахла, погрызенного крысами, выцветшего или заплесневевшего, я сумел собрать первую посылку для отправки на Родину. Удивительно, но на всех конопляных вещах были пришиты лейблы «Сделано в Непале». «Вероятно, и в Непал придётся заехать», - подумал я, почему-то вспомнив, что давно не накуривался. Жаль времени всего месяц, не успею. Видимо, в следующий раз будет Непал. А сейчас надо бы, все-таки, сначала какой-нибудь еды купить, и гашиша. Нет, сначала гашиша, а потом еды. А то я что-то никак не могу коннекшн с туземскими торговцами наладить. То ли мой минимальный английский слишком минимален, то ли у туземцев язык слишком туземный. Искать драг-дилеров долго не пришлось. Стоило мне остановиться посреди живого потока и оглянуться по сторонам, как ко мне подошли два небритых типа, и предложили купить у них гашиш. Пройдя с ними глубоко в подворотню, один из них достал из носка кусок, размером со спичечный коробок. Драг-дилеры, похожие на азербайджанцев, оказались кашмирцами, приехавшими на заработки в Дели из спорной между Пакистаном и Индией территории. В двух словах рассказав, как нелегко живется кашмирцам, которых не любят ни индусы, ни пакистанцы, мне назвали цену в тридцать долларов. Зная, что такой кусок в России стоит не менее трехсот долларов, я всё же сторговался до двадцати, и, счастливый, побежал в отель, чтобы спокойно накуриться. По пути в «Харе Раму», я, наконец-то, впервые увидел еду, которая не вызывала у меня отвращения. В большой чугунной сковороде уличный торговец жарил на мутно-коричневом масле картофель, лук, томаты, и ловко складывал их в бутерброды. Вокруг него шумно толпилась группа израильских туристов, с аппетитом поглощающих эти бутерброды. Протиснувшись сквозь них, я показал торговцу пальцем на сковороду и сказал: «One». Индус, словно издеваясь, вытаращил на меня глаза и с идиотским выражением лица спросил: «What one»? Я, теряя терпение, снова показал пальцем на поджаренный кусок хлеба. Индус тут же ловко завернув пустой кусок хлеба в газету и, протянув мне, улыбаясь произнес: «Two rupies».

- Ну, ты хотя бы для приличия положил бы что-нибудь в бутерброд, - по-русски сказал я, указывая на сверток.

Индус недовольно развернул газету, ожидая от меня дополнительных указаний. Я показал пальцем на кучу жареных овощей, но торговец продолжал ожидать от меня чего-то ещё.

- Чего ты на меня уставился? Клади в бутерброд начинку, - стараясь говорить спокойно, произнес я по-русски.

Продавец тут же быстро положил жареную помидору на хлеб, закрыл другим, и стал было заворачивать.

- Стоп, стоп, - недовольно начал кричать я, отталкивая протянутый мне сверток, – Ты вон, евреям, смотри какие бутерброды сделал, а мне пустышку продать хочешь.

Индус опять развернул газету, положил жареное яйцо и полил обильно кетчупом.

- Ten rupies.

- Вот тебе двадцатка, давай сдачи.

- No change, - развел руками индус, показывая, что у него нет мелочи.

Что за страна? Жулики одни.

- Подавись своей сдачей, - сказал я, забирая свой бутерброд.

Поднявшись в свой номер, я развернул из промасленной газеты бутерброд, радуясь, что наконец-то поем. К моему разочарованию, запах прогорклого масла, снова отбил у меня аппетит. С бутерброда на пол капнула жирная томатная клякса. В моей памяти мгновенно всплыло воспоминание об утреннем трупе и ручейке красной крови, бегущем по мутной сточной канаве. От резко подкативших спазмов я еле успел добежать до туалета. Какое-то время порычав в унитаз, я успокоился, и отправил туда же следом бутерброд отвратительного вкуса. Надо что-то делать. Не домой же возвращаться с позором? Надо покурить. Это всегда помогало мне найти выход из безысходных ситуаций. Соорудив быстро из фольги и пустой пластиковой бутылки курительное приспособление, я сделал свои первые две затяжки в этой стране.

Глава 8. Часть первая. В тюрьме.

Странно, я четвертый день не курю гашиш, - и совсем не хочется. Не хочется никаких удовольствий. Есть только одно желание, поскорее отсюда выйти. Я готов на все. Надо пообещать ментам, что сдам всех драг-дилеров, лишь бы отпустили отсюда. А, окажись я на воле, - ищи-свищи меня, как ветра в поле. Перейду границу с Непалом, а оттуда в Россию, гори синим пламенем эта Индия. Сдавать я, конечно же, никого не буду, хотя та сука, благодаря которой я сейчас здесь, заслуживает такого же наказания. Только бы выйти. Больше ничего никогда не буду употреблять. Эти проклятые наркотики привели меня в тюрьму. Я не хочу провести остаток своей жизни здесь. Весь розовый, иллюзорный мир начинает разваливаться у меня в голове. Что я здесь делаю последние пять лет? Кто я? Психоделический революционер, пытающийся изменить мир к лучшему, или трус, сбежавший от проблем и сложностей, с которыми не захотел разбираться в России? Почему я здесь, в тюрьме? Неужели я это заслужил? А может, это какая-то нелепая ошибка? Дверь снова с шумом открывается.

- Собирайся, едем в суд, – говорит мне худой, похожий на индийскую обезьяну полицейский.

- А чего мне собираться, вещей у меня никаких нет. Поехали.

Помещение, куда меня привезли трое конвоиров, напоминает жалкую подделку под английский суд. От чопорности и лоска, который остался индусам от португальцев, осталось только криво отремонтированная, обшарпанная мебель, и потертая плитка на полу. Судья, одетый в классическую английскую мантию, напоминает больше клоуна, и не внушает никакого доверия. Скрипящие стулья, шумно вращающиеся вентиляторы.

- У вас обнаружены наркотики. Хотите что-нибудь сказать? – обращается ко мне судья, оценивающе рассматривающий меня.

- Какие наркотики? Покажите мне мои наркотики? Не было у меня никаких наркотиков!

Судья, пожилой индус в очках, начинает громко смеяться, показывая на меня пальцем. К его смеху подключаются полицейские.

- Да что это за цирк такой? Дайте мне адвоката и переводчика! Я ни черта не понимаю, что вы задумали, – начинаю я раздраженно орать по-русски.

Глава 8. Часть вторая. На воле.

- Извините, вы говорите по-русски? – обращаюсь я к молодой паре, обнимающейся возле входа в отель.

- Нет, мы не говорим по-русски, - ломая язык, отвечает парень с длинными чёрными волосами. - Когда я служил в армии, там было много евреев из бывшего СССР, и я могу хорошо ругаться на русском языке, – отвечает он, стараясь незаметно для меня гладить зад своей подружки.

- Не, ругаться не надо. Меня зовут Вася. Я вчера прилетел из России и очень плохо говорю по-английски. Не могу даже купить себе еды. Я только что приобрел кусок гашиша, а в одиночку курить его не хочется. Не хотите ли составить мне компанию?

- Отчего же не составить компанию? Покурить мы любим. Мы живем в номере 7.

- А я в девятом номере живу, мы же почти соседи, пойдемте ко мне.

Получив одобрительный кивок от своей симпатичной подружки, молодой израильтянин жестом предложил мне войти в отель.

- Меня зовут Яир, а мою девушку зовут Эди. Мы только что купили хороший чилум, и хотели его опробовать. Ты куришь чилум? – спросил он, вытаскивая из красивого кожаного чехла глиняную трубку.

- Я, конечно, давно курю, но из такой трубки не доводилось никогда.

- Здесь, в Индии, это традиционный способ курения. Если никогда не пробовал, тогда смотри внимательно, и повторяй за нами. Яир отщипнул кусочек гашиша размером с горошину, и стал его крошить в маленькую тарелочку, сделанную из отполированного куска кокоса.

Потом достал сигарету и тщательно высушил её над зажигалкой, доведя до чёрного цвета. Затем, элегантно, одним движением, расколол высушенную сигарету вдоль, и высыпал табак в тарелочку с гашишем.

- Перемешай всё хорошо, а мы пока чилум подготовим. Опытным, быстрым движением он оторвал от большого платка, висящего у него на шее, две полоски ткани, шириной в два пальца. Один кусок ткани взяла Эди, и очень аккуратно намотала на небольшой, тонкий бамбуковый прут.

- Это называется «стик», на него наматывают «сафи», чтобы чистить после курения чилум. Вторым куском тряпки Яир обмотал узкий конец глиняной трубки. В широкий конец чилума он вставил глиняный шестигранный камень, и насыпал внутрь перемешанную мною смесь.

- Вот, теперь этот чилум готов для курения. Во время раскуривания обычно читают мантры, а потом с хорошим настроением курят. Так курили тысячу лет назад, так курят сейчас, и мы не будем отступать от традиций. Сделаешь одну глубокую затяжку, и передашь тому, кто от тебя справа, по кругу Шивы. Я попытался спросить, почему направо, а не налево, но Яир перебил меня, продолжив свою интересную лекцию.

- Самое главное не прикасаться губами к чилому. Будешь игнорировать эти правила, никто с тобой больше чилум курить не будет. Тряпка, намотанная на конец чилума, служит фильтром. Обхватываешь её рукой, так, чтобы твой кулак как бы стал продолжением чилума, и затягиваешься, прикасаясь губами к руке. А свой кулак можешь муслякать столько, сколько захочется.

Показав на примере, как это всё делается, Яир поднёс чилум сначала ко лбу, на секунду закрыв глаза, а потом уже к губам. Эди громко и мелодично начала произносить мантру, завораживая незнакомыми, но мелодичными звуками: «Бум Булинат, Саб Ки Сат, Бум Шива, Бум Шанкара, Бум». Раскуривая чилум, Яир сделал несколько частых неглубоких вдохов, превратив табак с гашишем в красный пылающий шарик, торчащий из глиняной трубки. Сначала затянулся Яир , потом его подружка, а потом я. «Неслабо они тут в Индии курят», - подумал я , стараясь не потерять сознание. Ощущение, словно дым сразу напрямую поступает в мозг, причём в концентрированном, охлаждённом состоянии. Заворожённый этим магическим действием, я сидел несколько минут не шевелясь, и наблюдая, как тщательно они чистят чилум.

- Да, неплохо, - за три затяжки втянуть на троих высушенную сигарету и треть грамма гашиша.

После чистки Яир протянул мне с гордостью всё ещё тёплый чилум.

- Вот, посмотри, - итальянский мастер делал.

Направив на свет глиняную трубку, я увидел, что пространство внутри было ровным и отполированным как ствол ружья.

- На одну сигарету рассчитан, ровно на три затяжки. Сегодня за 200 баксов купили, хороший чилум меньше ста стоить не может, – забирая у меня из рук свою глиняную трубку, гордо произнес Яир, – Тут везде по три доллара чилумы продаются, ты не спеши покупать, это всё дерьмо для туристов. Попутешествуешь по Индии, и, со временем, поймешь, в чем разница.

- А вы что, путешествуете? – с удивлением спросил я, наблюдая, как трепетно израильтянин убирает в чехол свой чилум.

- А что же ещё можно делать в Индии? Целый год мы в Израиле работали официантами, теперь планируем год по Индии путешествовать. Мы сейчас на юг путь держим, а до этого три месяца в Гималаях жили. Ты бы знал, какой там чарас… Все Гималаи покрыты коноплей, там всё местное население только чарасом и занимается. Вся местная экономика на нем держится.

- А что такое чарас? – догадываясь, что это что-то из конопли, спросил я.

- Мы вот сейчас гашиш курили, его в Кашмире делают. Ходят кашмирцы по горам, трут руками цветки конопли, потом собирают, что налипло, и сушат в завернутых пальмовых листьях, - поэтому он жесткий, и след от пальмовых листьев на нем виден. А чарас - это свежесобранный гашиш, его не сушат, он мягкий как крем, душистый как гималайская трава, и вставляет лучше, чем любой гашиш. А ты зачем в Индию приехал? Ты разве не путешествуешь? – удивленно спросил Яир, разглядывая мои модные штаны.

- Я, вообще-то, в командировке. Мне хэмп найти нужно, слышали про такой материал? Из конопли делается.

- Конечно, слышали, у нас в Израиле одежда из хэмпа тоже продаётся. Очень модная сейчас, и довольно дорогая.

- А у меня в России свой магазин «Хэмп» есть, вот я и приехал в Индию что-нибудь нового прикупить.

- Тебе за хэмпом в Непал ехать нужно. Его весь оттуда везут. Непал – прекрасное место.

- Да понял я уже, что в Непал мне дорога, в следующий раз обязательно туда заеду. Я в принципе уже купил все. Хотелось бы на пару недель в Гоа заехать, а потом домой. К тому времени посылка с хэмпом в Россию приедет, продажей заниматься нужно.

- А мы тоже в Гоа направляемся, хотим по дороге в Раджастан, в Пушкар на недельку заехать, - хочешь, поехали с нами.

Глава 9. Часть первая. В тюрьме.

- Псю, что происходит? Судья говорит, что у меня обнаружены дома наркотики.

- Да, чувак, ты попал: менты в обвинительном листе написали тебе 20 грамм МДМА. Было бы до 10 грамм, тебя выпустили бы под залог. А больше 10 грамм - от 10 до 20 лет тюрьмы тебе светит.

- Это мне уже менты говорили, но ведь у меня ничего при себе не было.

- Видимо, где-то дорогу ты им перешел.

- Я догадываюсь где, но ведь это же беспредел.

- Тут ничего не поделаешь, подставили тебя. А коли влип – держись. Как рука-то? Зачем вены себе вскрывал? Что жить надоело?

- Нет, жить мне не надоело, это - старый урковский прием. Проверил их, думал, может быть испугаются. Может, не станут наркотики к делу прикреплять.

- Ну и как? Получилось их напугать?

- По-моему, им пофигу на меня, - с грустью произнес я, сев на корточки возле решётки.

- Не переживай, послезавтра тебя в другую тюрьму переводят, там условия получше, комаров поменьше, а Раджу – лучший адвокат по наркоделам. Он моего Муртиняна с киллограмом кокаина выдернул от сюда. Вот, подпиши бумаги. Если вытащит тебя отсюда, пять штук баксов заплатишь ему.

Мой адвокат, внешне не отличающийся от полицейских индусов, протянул мне через решётку какую-то бумагу и ручку.

- Подписывай, это твой договор на его услуги.

Забрав бумаги с моей подписью, Раджу стал что-то быстро мне объяснять, делая небольшие паузы, чтобы Псю могла мне перевести.

- Слушай внимательно. Завтра поедете с понятыми и ордером на обыск к тебе домой, – стала синхронно переводить Псю, стараясь не упустить ни одного его слова, – Есть ли у тебя дома что-нибудь незаконное?

- Но, ведь они были уже у меня дома и ничего не нашли?

- По официальному обвинению ты был задержан утром, на улице, напротив школы, торгуя наркотиками.

- Псю, ты ничего не напутала? Бред какой-то, ты опять с утра нанюхалась?

- Ничего я не нюхала ещё, - вытирая нос, обиженно перебила меня Псю, - И вообще, я решила бросить наркотики. Буду теперь вести здоровый образ жизни.

- Ага, я уже пять лет от тебя это слышу.

- Мне нельзя, я теперь официальный представитель русского посольства в Индии. Не зря я когда-то школу ФСБ заканчивала.

- И кем же ты теперь при посольстве? - с недоверием спросил я, представив Псю, нюхающую кокаин с консулом.

- Я теперь официальный переводчик нашего посольства. Мне даже справку дали. В случае атомной войны или какого-нибудь катаклизма меня первым самолётом с посольскими работниками в рашку отправят.

- Псю, может, дальше переводить будешь, а то мне про атомную войну совсем не интересно.

- Тогда слушай, не перебивай. Чтобы выйти под залог, ты можешь иметь при себе до килограмма гашиша, до 100 грамм кокаина, до 250 грамм героина, до 20 кг марихуаны, или до 10 грамм МДМА. Все, что свыше - считается коммерческим количеством и серьёзным нарушением закона. Так вот, спрашиваю, есть ли у тебя что-нибудь дома незаконного?

- У меня кустик марихуаны дома растет и грибы. Кустик молодой, грамм двадцать, больше не будет. А ещё у меня гриб галлюциногенный вырос, но, как я знаю, на псилоцибиновые грибы у них запрещающих законов нет. Синтетический псилоцибин запрещён, а из грибов его экстрагировать ещё никто не научился. Шеф полиции Ашиш, когда зашел ко мне домой, даже не заметил ни гидропонной кладовки, ни плантации грибов.

- Не волнуйся, завтра заметят. Но, это может, даже и хорошо. Вес меньше минимального, за это не сажают. Грибы твои и траву вряд ли к делу прикрепят, зато внимание при обыске твоя плантация отвлечет. Точно у тебя больше ничего нет? Где МДМА-то покупал? Не у Аталы случайно? – снова резко переключилась Псю с одной темы на другую.

-Да не было у меня с собой МДМА. Псю, ты что, не веришь мне? И у Аталы я ничего не покупал.

-Да мне пофигу, врешь ты мне или правду говоришь. Дорогу ты перешел в чем-то Ашишу. Захочешь - сам потом расскажешь. Увидимся в следущий раз, в другой тюрьме. Мне больше нечего сказать, прощайся с Раджу, целую. Я побежала.

Глава 9. Часть вторая. На воле.

Проехав пол-Индии со своими новыми друзьями, я курил с ними чилум практически везде. Курили в машинах, в рикшах, в автобусах, в поездах. Традиционность курения гашиша через чилум чувствовалось по адекватной реакции окружающих нас людей. Иногда соседи по транспортному средству возмущались, когда Яир закуривал сигарету, но ни разу я не слышу, чтобы кто-нибудь возражал против нашего курения чилума. Стоило нам произнести мантру, восхваляющую бога Шиву (которому божественная птица принесла листик конопли), так кто-нибудь из окружающих присоединялся к благословлению индийских богов. «Бум Шива, Бум Шанкара» с детства знает каждый индус. Вот и сейчас, мы едем через пустынный Раджастан, наслаждаясь курением гималайского чараса. Плацкартный вагон с обшарпанными сиденьями кажется жутко экзотичным, - даже не могу вспомнить, когда я в последний раз ехал в плацкарте, - над головами гудят три больших грязных вентилятора. Сладкое и ароматное облако чараса мгновенно вытягивается в окно, сливаясь с однообразным пустынным пейзажем. Проходящие изредка полицейские не обращают на нас никакого внимания. Я снова чувствую опьяняющий вкус свободы. Так же, как и в Амстердаме, люди, курящие гашиш, никому не мешают. Неужели в России тоже можно будет также жить? Наверное, можно, но до этого ещё далеко, начать нужно с малого. Неплохо бы, для начала, открыть магазины «Хэмп» по всем крупным городам России. Тогда, через несколько лет, люди стали бы лояльнее относится к конопле. Если по всей России стали бы спокойно рассуждать о хэмпе, то марихуана перестала бы рассматриваться как наркотик. Ведь признали же многие страны, что вреда от ганжи не больше, чем от алкоголя и табака. Легализовать марихуану в таком обществе как у нас, конечно же, ещё рано. А вот декриминилизировать, как в Амстердаме, - можно. Если общество будет к этому готово, то «Сам» сможет продвинуть в Госдуме законопроект, позволяющий гражданам иметь при себе какое-то разумно минимальное количество гашиша или марихуаны. Неужели это реально, что бы по улицам городов ходили не рожи, а счастливые лица? Не очень-то пока в это верится. Алкогольные магнаты любыми способами будут противостоять этому, ведь марихуана может стать серьёзным конкурентом их бизнесу. Но, ведь нужно, как говорит Лисюцкий, чтобы всего лишь десять процентов населения официально объявило себя курящими, и тогда все остальные люди призадумались бы, нужен ли им алкоголь, если есть такая прекрасная альтернатива. Тогда уже никакие алкогольные олигархи не смогли бы остановить нас. Я смотрел в окно, и думал о своей роли в этой жизни: неужели я смогу повлиять на исход событий в моей стране? Взмах крыла бабочки в Японии может привести к торнадо в Бразилии. Я должен воспользоваться своим шансом, я готов стать этой бабочкой, любящей коноплю. За окном проплывали странные, незнакомые пейзажи, необычные люди и животные. Но я не всматривался в новые картинки, текущие за окном со скоростью поезда. Мысленно я был в этот момент в России. Я чувствовал себя, как минимум, Че Геварой. Я любил свою Родину, но ненавидел всю быдловатую часть населения страны. С детства моя душа отказывалась воспринимать всё то дерьмо, что исходило от окружающих меня сограждан. По телевизору показывали другие страны, далекие и близкие. И лица тех людей тогда, с экрана чёрно-белого телевизора, казалось мне, выражали больше человечности, чем те, что были вокруг меня. Мне почему-то казалось, что рожи, которые окружали меня повсюду, жили только в России. Весь же остальной человеческий мир оградился от нас границей, чтобы не видеть глуповатый оскал пьяного русского мужика. Много лет спустя, побывав первый раз за границей, я подтвердил свою теорию, что центр всего зла находится в России. Чем дальше я отъезжал от России, тем больше мне встречались счастливые и жизнерадостные лица. Своих же сограждан я всегда мог отличить от иностранцев, в какой бы я стране не находился. Основным их отличием был взгляд. За вальяжной походкой и пренебрежительным отношением к остальным всегда прятался бегающий, неуверенный взгляд раба. Не было у наших соотечественников во взгляде свободы. Той свободы, которая раскрепощает и заставляет глаза улыбаться окружающему миру. Взгляд сограждан почти всегда выражает скрытый страх и неуверенность, которые они прячут за маской агрессивности. Слишком долго наши цари, первые секретари, президенты подавляли в нас дух свободы. И что бы хоть на время освободится от этого страха, вся страна пила, и пила много. Со времен Петра Первого народ спаивался на государственном уровне. У людей отобрали их свободу, и заменили её алкашкой. Если моей стране дать альтернативу алкоголю – лёгкие наркотики, точнее психоделики, - препараты, изменяющие сознание, можно было бы помочь людям сделать квантовый скачок в восприятии действительности и догнать весь прогрессивный мир. Я ехал в вагоне поезда и мечтал, что в моей стране, когда-нибудь будут жить счастливые и свободные люди. Точно так же как я, наверное, мечтали первые психоделические гуру тридцать-сорок лет назад. Многие из них, так же как и я, путешествовали по Индии, ища ответы на вопросы, которые не смогли найти у себя дома. Так же, наверное, сидели в индийском поезде, направляясь в психоделическую столицу мира под названием Гоа. В голове всплывают имена первых пионеров психоделического движения: доктор Тимоти Лири, профессор Гарварда, Станислав Грофф, доктор, ученый, открывший миру холотропное дыхание, Роберт Антон Уилсон, философ, изменивший моё восприятие мира, Теренс Маккенна, ученый, изучавший всю свою жизнь влияние растительных психоделиков на работу мозга. Все они, как и многие другие их единомышленники, мечтали изменить к лучшему окружающий их мир. Неужели, в моих руках тоже оказалась возможность изменить мир? Моё сердце колотилось, а мозг, покрытый кристалами каннабиола, рисовал счастливое будущее всей страны. Я видел счастливых сограждан, улыбающихся друг другу, президента с умными, честными глазами. Я видел свою страну, в которой не будет больше войн, не будет голодных и бездомных, но, чтобы развиться до такого уровня, обществу предстоит пройти тысячи лет. Возможно ли ускорить этот процесс эволюционного развития? Когда-то, во времена после ледникового периода, когда в растительную пищу первобытного человека стали попадать микродозы психоактивных веществ, неандертальцу удалось сделать квантовый скачок в своем восприятии. Тогда, за короткий период времени в несколько тысяч лет, мозг человека вырос в три раза. Может быть, сейчас снова пришло время сделать этот квантовый скачок, и выйти из порочного круга, в котором застряло современное общество. Нужно всего лишь изменить восприятие у десяти процентов населения. А дальше, как снежный ком, начнутся изменения у остальных, но - это в будущем, сейчас у меня стоит реальная задача: хэмп. У меня есть план, всё у меня получится.