Geum.ru

Гоа. Исповедь психоделической устрицы

Вид материалаДокументы

Содержание


Глава 22. Часть первая. В тюрьме.
Подобный материал:
1   ...   7   8   9   10   11   12   13   14   ...   17
Глава 20. Часть вторая. На воле.

Держа в руке автомат, полицейский с интересом меня рассматривает.

- Всем, кроме иностранца, выйти из автобуса! - рявкает он на испуганных пассажиров. - А вы, сэр, можете остаться на своём месте, проверка вас не касается, - с улыбкой произносит он, поторапливая толчками в бок зазевавшихся непальцев. Потратив в Катманду почти все свои деньги, я принимаю решение отправиться во второй по величине город Непала -Покару. Надин с Валерой наотрез отказавшись продолжать путешествие, объяснили это тем, что ещё не успели прийти в себя после последнего путешествия по Индии. Пока полицейские возле автобуса проверяют документы у пассажиров, я сижу на своём месте, рассматривая внутренний дизайн автобуса. Непальский автобус похож на большую, старую игрушку. Если среднестатистический непалец меньше среднестатистического россиянина где-то на четверть, то и автобусы у них, соответственно, на четверть меньше. Маленькие окна, маленькие двери, маленькие сидения. Внутреннее пространство заботливо украшено разноцветной проволокой, фольгой, тряпочными рюшечками. Мы стоим у очередного блок-поста, перекрывшего нам дорогу. В Непале революция. Загнанные в леса партизанские отряды маоистов иногда делают вылазки в мелкие города и сёла, обкладывая данью госслужащих. С крыши автобуса слезают для осмотра пассажиры, владельцы самых дешёвых билетов. В отсеке для багажа, как сумасшедшая, не переставая, блеет чья-то коза. К туристам в Непале особое отношение: мы неприкасаемые. Мы - основной источник их валового дохода, и это понимают по обеим сторонам непальских баррикад. Из моего окна открывается вид на огромное ущелье, внизу которого протекает маленькая, но быстрая, с порогами, река. Приятно радует глаз растущая повсюду дикая ганджа. Все Гималаи покрыты дикорастущей коноплёй. Возле поста, сооружённого из мешков с песком, прямо возле дороги я вижу огромный, почти в два раза выше человеческого роста, куст. Кто придумал называть это растение травой? Это больше похоже на маленькое дерево. Нижние и боковые «цветки-шишечки» аккуратно кем-то уже срезаны. Наверное, не скучно тут солдатам. Вышел вечером из дота, срезал шишечку, покурил, - и созерцай гималайские вершины. Какая революция? Какие партизаны? Наверное, поэтому и длится их революция уже пятнадцать лет. Для приличия постреливают в небо раз в месяц, показав своё партизанское сопротивление, и – опять, наверное, курят. Когда-то гашиш был национальным продуктом Непала. Самые лучшие сорта чараса отправлялись на экспорт. Король контролировал практически всё производство гашиша в стране. Мой сосед по автобусу, пожилой, неплохо говорящий на английском непалец, по дороге рассказал мне, что помнит, как несколько лет назад, на Шиваратри*, король выделил несколько килограмм гашиша баба`м, и все желающие тогда могли бесплатно курить чилумы возле входов в каждый шиваитский храм. По легенде, когда-то давно, священная птица лебедь принесла богу Шиве листик конопли, который он, видимо, скурил - и всё понял. С тех пор все верующие в Шиву курят её, чтобы прикоснуться к божественному.

Погрузив своих кур и коз снова в автобус, мы отъезжаем от блок-поста. Покурив скрученный на коленках джойнт, я смотрю в окно, наблюдая, как наш автобус едет по самому краю обрыва, нисколько не сбрасывая скорость на поворотах. В моих наушниках играет «1200 микрограмм», трансовый трек под названием «Hashish». «On the seventh day Shiva created hashish*», - загадочно произносит голос, и, волшебная музыка, гипнотизируя, уносит меня в мои мечты и фантазии. Сказочная всё-таки эта страна, - Непал, страна конопли.


Покара встретила меня цветущими повсюду деревьями, прекрасным горным озером и заснеженной грядой гималайских вершин. Белые вершины, скрывающиеся так высоко в небе, что кажется, будто это не горы, а огромные дороги, уходящие прямо в небеса. Туда, где живёт грозный бог Шива со своей возлюбленной Парвати. Из маленьких магазинчиков, из ресторанчиков, расположенных вдоль озера, отовсюду доносятся мантры, наложенные на мелодичную музыку, восхваляющую богов. Мне нравится эта страна, мне вообще нравится Азия. Наверное, во мне больше азиатской, чем европейской крови. Хотя, я по паспорту и русский, да только какой я славянин? Карие глаза, тёмные волосы, греческий нос. Всю свою тинэйджерскую молодость я ужасно комплексовал по поводу своего лица. Не смотря на то, что мои родители русские, в школьные годы меня постоянно дразнили обидным словом «чурка», смеясь над моим огромным носом. Всем почему-то было интересно знать, какой я национальности. Этот вопрос задавали мне друзья, учителя, соседи. Практически во всех анкетах присутствовал этот дурацкий вопрос. В юности, девчонки больше заглядывались на голубоглазых блондинов, и совершенно не обращали внимания на меня. Здесь в Азии, я наконец-то почувствовал себя в своей тарелке. Я шёл по центральной улице, наслаждаясь цветами и звуками Непала, дорисовывая в своей голове последние штрихи плана по невозвращению на Родину. Я больше не хотел возвращаться в Россию.

- Алло, Лена, привет. Как вы? Всё хорошо? Вы получили мои непальские посылки? Как вам образцы конопляных тканей? Леночка, послушай меня внимательно, у меня есть план. Я знаю, как можно легально зарабатывать в Гоа. Мы откроем в Гоа ресторан и сеть магазинов «Хэмп». Те ткани, что ты получила, отправляй в Саратов на фабрику, пусть отшивают новую коллекцию одежды. Найди себе замену, нового управляющего в «Хэмп». Всю летнюю коллекцию, что не продалась в нашем «Хэмпе» собирай в сумки, и отправляй в Гоа, мы её за зиму всю продадим. А через месяца три - собирай свои вещи, бери Василинку, и приезжайте. Я встречу вас в Гоа. Дымкову же объясни, что мы не бросаем дело. Расскажи ему, что все не проданные в сезон вещи мы будем продавать в Гоа. На эти деньги будем покупать ткани в Непале, и отправлять в Саратов на производство. Передай ему, что будет у нас своё производство. Не пропадёт наш «Хэмп».

*On the seventh day Shiva created hashish – На седьмой день Шива создал гашиш.

*Шиваратри – ночь Шивы, большой индуистский праздник.


Глава 21. Часть первая. В тюрьме.

- Как вы себя чувствуете? - будит меня вопросом женщина в дорогом сари.

- Спасибо доктор, меня больше не лихорадит, и я хочу обратно в тюрьму. Там мне как-то комфортнее.

- В камеру ты попадёшь только вечером, - добавляет один из моих охранников, - тюремный автобус сломался.

- Я больше не хочу здесь находиться, я готов оплатить такси, только бы побыстрее отсюда убраться.

В камере у меня больше шансов остаться живым и здоровым.

- Если ты готов оплатить тридцать рупий за моторикшу, то одевайся, едем домой, - радостно предлагает мне мой конвоир, у которого тоже нет желания торчать здесь до вечера.

Моё появление в тюрьме сопровождается аплодисментами моих друзей.

- Как здоровье? - по очереди спрашивает каждый, пожав мне руку.

- Да вроде жить буду, жар спал.

- Как тебе «Азило», госпиталь? - интересуется Виктор, вытаскивая ведро с водой на площадку для прогулок. «Добро пожаловать на пляж нашей тюрьмы», - снова на всю тюрьму кричит он, приглашая всех желающих облиться холодной водой.

- Знаешь, Вить, после такого госпиталя тюрьма раем кажется. Я даже сегодня с утра, после больнички, с удовольствием индийский сериал в камере смотрел. Это намного интереснее, чем смотреть, как крутится ржавый вентилятор над головой. А что у вас нового в тюрьме?

- У Прасада анализ на спид показал положительный результат. А у него ведь жена, маленький сын. Он говорит, что его в госпитале заразили, когда лечили от какой-то болезни. Посмотри на него, он уже второй день ни с кем не общается, только смотрит в одну точку.

- Теперь я понимаю, почему он орал, что хочет убить медсестру. Я уж было подумал, что он совсем спятил.

- Привет Дэвид, как дела?

- Всё ещё живой, - улыбаясь, ответил беззубый иранец, протягивая мне свою сильную руку.

- Скажи мне Дэвид, а у тебя какой паспорт? Иранский или индийский?

- Я - гражданин Индии, и паспорт у меня индийский, - гордо отвечает он, присаживаясь рядом на ступеньки. - В Иране у меня все родственники живут. Сорок лет назад, когда был военный конфликт с Ираком, отправили меня на передовую, погибать за Родину, много тогда моих друзей полегло. А мне, тогда молодому, совсем умирать не хотелось. Сбежал я с товарищами, прихватив оружие. В Афганистане продал свой пистолет, - и пешком, через Пакистан, пришёл в Индию. Стал учить хинди, английский. Поначалу велорикшей работал, на улице ночевал. Потом женился на китайской студентке, она родила мне двоих детей. Скопив немного денег, купил землю, построил ресторан. У меня сейчас в Хайдарабаде два ресторана, жена в дорогом салоне красоты работает, парикмахером. Дети в школу ходят.


- Как же тебя, Дэвид, в Гоа то занесло? Жил бы, припеваючи, со своей семьёй.

- Да так же, Вася, как и всех, кто здесь завис. Семь лет назад приехал на пару неделек отдохнуть, - так понравилось, что решил остаться. Начал наркотиками торговать. Думал, что нашёл свой paradise. Всё было хорошо, пока не появился один русский бастер*. Ни за что бы меня полиция не поймала, если бы он не дал информацию копам.

- А что за русский-то? – взволнованно спросил я, не веря, что может быть такое совпадение.

Поднявшись со ступенек, Дэвид достал из кармана сложенный в четыре раза лист бумаги и протянул мне. Развернув его, я от изумления открыл рот. С напечатанной на чёрно-белом принтере фотографии на меня смотрел до боли знакомый персонаж.

- Ты его знаешь? - спросил удивлённо Дэвид, видимо почувствовав то же самое, что и я.

- Я тоже нахожусь здесь благодаря этому гаду.

Глава 21 .Часть вторая. На воле.

Если после суетной рашки спокойное Гоа кажется местом глубокого шанти*, то, после Гоа, Покара выглядит волшебным местом, где вообще нет времени. Оно там вообще никому ненужно. Покара это город, где никто никуда не торопится. Куда спешить, если ты находишься в раю. Когда-то, лет пятнадцать назад, Покара была развитым туристическим местом. Её посещали тысячи туристов. Иностранные и местные инвесторы вкладывали в неё деньги. Туристы привозили деньги. Всех всё устраивало. Но, потом вдруг пришла революция. Недовольные маоисты, спонсируемые китайцами, стали требовать отставки короля. Поток туристов резко упал, оставив пустыми сотни отелей, ресторанов и баров. Главная улица, проходящая вдоль прекрасного горного озера, опустела. Большая часть туристов уехала, сделав Покару похожей на заброшенную, курортную Швецарию. Объехав все ближайшие окрестности, я понял, что этот город - лучшее место, где можно проводить пять месяцев сезона дождей. Дожди здесь были не настолько частыми как в Индии, а партизаны напоминали о себе только редкими вылазками в административной части города. Но, самое главное, что жильё, питание и чарас стоили здесь в два, в три раза дешевле, чем в Гоа. По сравнению с Россией, все цены здесь казались просто смешными. Теперь я понимал, что в Россию можно не возвращаться вообще. У меня был план, и я приступил к его воплощению. Купив у старьёвщика за пятьдесят долларов старый, не работающий ноутбук, я переделал его под прекрасный контейнер для контрабандной перевозки чараса. Денег оставалось совсем мало, но, было огромное желание остаться здесь, в Азии. Я был готов на всё. Аккуратно упаковав внутрь пустого ноутбука килограмм душистого, чёрного гималайского «золота», я снова отправился в Гоа. В кармане были последние пятьсот долларов, а в голове - план счастливого и беззаботного будущего. Нужно было лишь быстренько сколотить первичный капитал. А первичный капитал, как меня учили в институте, всегда имел криминальное начало. Границу я преодолел довольно легко. Мои вещи вообще никто не досматривал. Таможенники на непальско-индийской границе не то, чтобы никогда не видели в своей жизни ноутбуков, они никогда не видели компьютеров. Да и вообще, белый человек был для них неприкасаем. Таково было негласное правило, и я наслаждался им. Переходя границу с килограммом чараса, впервые в жизни я по-настоящему чувствовал себя белым человеком. Вернувшись в Гоа, я арендовал на целый сезон, за пятьсот баксов, кусок пляжа в пятьдесят квадратных метров, и приступил к строительству ресторана. Продавая понемногу свой чарас, я покупал на вырученные деньги бамбук, доски, фанеру и инструменты. Наняв двух помощников для тяжёлых работ, я вкалывал вместе с ними с утра и до вечера. Периодически скручивая джойнты со своим чарасом, я пилил, копал, забивал гвозди. Работа на пляже проходила легко и весело. Через пару недель первый в моей жизни ресторан был готов. Это был первый русский ресторан на пляже Арамболя. Сложно, конечно, было назвать рестораном маленькое заведение с семью низкими столиками, где сидеть нужно было на мягких матрасах, покрывающих всю поверхность деревянного пола. Скорее это был небольшой чилаут, где подавали еду. Но, всё-таки, я гордо называл его: МОЙ РЕСТОРАН. Мой ресторан напоминал большое гнездо, оплетённое длинным бамбуком на пальме, на высоте трёх метров. Вместе с куском пляжа, мне досталась растущая посередине кокосовая пальма, наклонённая в сторону моря. Вкопав вокруг неё по периметру высокие бамбуковые столбы, я накрыл их фанерной крышей, что и стало полом моего заведения. Пальма же так и осталась расти из середины, создавая живую крышу из огромных листьев. Так у меня получилось двухэтажное заведение, где на первом этаже был магазин, а на втором ресторан, в который можно было попасть, поднявшись почти по вертикальной лестнице с обратной стороны магазина. К приезду моих девочек было готово всё. В ресторане работал штат из пяти человек, было готовое меню, состоящие из русских и индийских блюд. Приобрести у меня можно было всё, кроме алкоголя. На алкоголь мною был наложено табу. В моём заведении никто не имел права распивать никакие алкогольные напитки. Можно было курить, принимать лёгкие наркотики, есть пирожные с гашишом, - но, только не алкоголь.

Наконец-то, наступил долгожданный день приезда моей Лены. Гладко выбритый, пахнущий хорошим парфюмом, за час до прибытия я уже стоял в аэропорту с двумя гирляндами, сделанными из оранжевых цветков, которые традиционно одеваются индусами на шею в торжественных и особо праздничных случаях.

- Папа, папочка! - слышу я знакомый голос моей маленькой принцессы, которая широко расставив свои руки, выбежала из толпы мне навстречу.

- Привет, красавицы мои, я скучал без вас.

Моя четырёхлетняя дочка проворно залазает мне на шею, пока я целую мою Лену.

- Папа, папа, а ты покажешь мне обезьянок, - кричит сверху Василинка, дёргая меня за уши.

- Конечно, покажу, у меня есть много, чего показать вам.

Оторвавшись от жадного поцелуя с Леной, я стою и смотрю на своих красавиц.

- Кстати, Василь, я не одна приехала. Познакомься: это Денис и Илка. Они - наши первые туристы.

Денис, светловолосый парень с простым русским лицом, знакомясь, протягивает мне свою крепкую руку:

- Наслышаны про твои приключения в Индии. Вот, решили своими глазами всё увидеть. Месяца три я буду туристом, а если всё так прекрасно, как нам рассказывала Лена, то я готов работать вместе с вами. Честно говоря, совсем не хочется провести зиму в России, и я приложу все усилия, чтобы здесь остаться.

- А меня можешь называть Илкой, так все меня зовут, - протягивая мне свою пухлую ручку, говорит молодая девушка лет двадцати, с наивным, ещё детским, лицом.

- Я тоже готова остаться, только я не знаю, что буду делать. Я тоже много наслышана о Гоа, со слов твоей Лены.

- Придумаем, что-нибудь, размещайтесь пока в джипе. Я вам по дороге проведу вступительную лекцию, «для вновь прибывших туристов», а потом уже и о делах поговорим.

Погрузив все чемоданы на крышу арендованного индийского джипа, мы тронулись в сторону северного Гоа.

- В первую очередь, вам нужно сменить вашу европейскую одежду. Во-вторых, вам нужно немного загореть. Точнее, сначала загореть, а потом купить одежду, иначе, с вашим цветом кожи вам эту одежду в три раза дороже продадут. К белому, незагорелому человеку, местные относятся, как к ходячему кошельку. Илка, ты чем в рашке занималась?

- Я была менеджером в компании Кока-кола.

- И что же, мало платят сейчас менеджерам? Что тебя в Гоа потянуло? – улыбаясь, спрашиваю я, догадываясь, что она ответит.

- Платили хорошо. У меня даже хорошая корпоративная машина была. Только жизни личной никакой у меня не было при такой работе. С утра до ночи по работе мотаешься, а вечером - сил только на телевизор остаётся. А я ведь молодая, мне мужа найти нужно. И, честно говоря, я разочарована в русских мужчинах. У нас в стране женщин больше, чем мужиков, и от этого всё мужское население избаловано. Не умеют русские красиво ухаживать за женщинами, или просто не хотят. Может быть здесь, в Гоа, с иностранцем каким-нибудь повстречаюсь.

- Обязательно повстречаешься. Гоа волшебное место, здесь все желания сбываются, главное - ярко представлять, что ты хочешь. Если ты менеджером в России была, может, возглавишь здесь наш филиал по продаже хэмпа? Я построил на берегу моря магазинчик. Работа не сложная, купайся, загорай, и, заодно, продавай вещи туристам. А по четвергам и субботам нужно будет организовать выезд на рынок. Я два места там арендовал. По-моему, не очень пыльная работа, а заодно и жениха себе подыщешь. - Кстати, Лена, - обращаюсь я к своей любимой, - как там наш «Хэмп» в России? Как отреагировал Дымков на мой план открыть филиал в Гоа?

- Честно говоря, Дымков не очень был доволен, что я нашла нового управляющего. По-моему, он считает, что мы потихоньку сливаемся с этого проекта.

- Да пусть считает как угодно, мы продолжаем свою революцию, и это - главное. Всё у нас должно получиться. Сейчас продадим все остатки летней коллекции Хэмпа, которые ты сюда привезла, отправим ему индийско-непальской конопляной одежды, он и успокоится. Ещё спасибо нам скажет, что мы спасли русский «Хэмп». - Ну, а ты дорогая, - обращаюсь я к жене, - чем хочешь заниматься здесь?

- Пока ещё не знаю, мне ребёнком нужно заниматься. Я готова заниматься какой-нибудь работой с гибким графиком. Можно заняться сдачей нашего дома. Ты писал мне, что снял двухэтажный дом на восемь комнат. Второй этаж мы займём сами, а первый я буду сдавать приезжим туристам.

- А для тебя, Дэн, у меня есть отдельное предложение. С драгами* мне нужно помогать. Но, сначала я должен сходить тобой на пати. Если понравиться тебе, неплохо зарабатывать будешь.

- Я тоже хочу работать, - добавляет моя маленькая дочка, обнимая меня крепко за шею.

- Ну, а что же будешь делать ты? – улыбаясь, спрашивает моя Лена нашу маленькую красавицу.

- Я буду гулять, купаться, играть. Вы же тоже когда-то были маленькими, играли и гуляли. Это будет моя работа.

- Да, возразить нечем, железная логика, - смеясь, соглашаемся мы.

*Бастэр - Самое распространённое ругательство, означающее «ублюдок», «незаконнорожденный ребёнок».

* Шанти - Покой, спокойствие. Очень глубокое слово. Понять его можно, только побывав в Индии.

*Драги – Наркотики.


Глава 22. Часть первая. В тюрьме.

- Привет, Илка! Как же я рад тебя здесь видеть. Из всех моих друзей ты первая, кто отважился меня навестить. Почему-то все мои друзья, как огня, боятся тюрьмы. Видимо, думают, что если они курят чарас, то их сразу же здесь рассекретят и посадят рядом со мной.

- Привет, Вася! - целуя меня в щеку, говорит настоящая гоанская фричка.

Длинные, светлые дреды, стянутые в толстый пучок, татуировка на плече, модная гоанская трансовая одежда. Охранники с любопытством рассматривают странную белую девушку, осмелившуюся прийти в тюрьму.

- Эх, Вася, Вася, как же ты сюда угодил? Ты же ничего не продавал последний год, объявил всем, что теперь занимаешься только легальным бизнесом и угодил в тюрьму. Как это понимать?

- Подставили меня. Пришли домой полицейские, принесли 20 грамм МДМА. Дорогу я им перешел. Или, видимо, догнала меня моя карма за какие-то старые долги. Вот, отрабатываю сейчас.

- И как долго ты её собираешься отрабатывать?

- Не знаю, прокурор хочет от десяти до двадцати. Адвокаты успокаивают, что через полгода после получения экспертизы, подтверждающей, что у меня наркотик, должны меня выпустить. Вот, только эта экспертиза раньше, чем через восемь месяцев, ещё никому не приходила.

- Я смотрю, ты тут не унываешь, - улыбаясь говорит Илка, трогая мой бицепс. - И вообще ты прекрасно выглядишь.

- Нельзя мне тут унывать, с ума можно сойти. Не поверишь, времени на всё задуманное не хватает. Весь день гимнастика, английский, шахматы, книги. Всё, о чем только мечтал, сейчас воплощаю. Все мечты в Индии сбываются. Вот сбросил двенадцать килограмм лишнего веса уже.

- А у вас что, тут и спортзал есть? - с удивлением спрашивает Илка, сделав смешные круглые глаза.

- Я сам себе спортзал в своей камере сделал. Связал тряпками три двухлитровые пластиковые бутылки. Получилась неплохая гантеля на шесть кг. Каждой рукой с этой гантелей я 6 тонн ежедневно поднимаю, отжимаюсь сто пятьдесят раз каждый день, посмотри, какие бицепсы у меня уже, - задрав рукав, я показываю ей свою руку. - Никогда в жизни у меня ещё не было таких мышц.

- Молодец, ты нигде не пропадёшь. Если ты в Азии смог шесть лет прожить, то для тебя год в тюрьме плёвое дело, всё у тебя, Вась, будет хорошо.

- Спасибо тебе, Илка, за поддержку. Только очень бы хотелось пораньше выйти. Сама-то долго ещё в Гоа будешь?

- Не знаю, может быть месяцок побуду, а потом на север, в Гималаи, поеду. Там меня жених израильский ждёт.

- Значит, и твои мечты сбываются. Нашла ты себе жениха иностранного, не прошло и пяти лет. Кстати, Илка, ты мне неделю назад в эротически-поучительном сне снилась.

- Вася, ты как всегда в своем репертуаре, даже в тюрьме о сексе думаешь. Рассказывай, что ты вытворял во сне своём, - улыбаясь, говорит Илка.

- Снится мне, значит, наш первый арамбольский дом. Помнишь, в первый год мы жили в доме, где четыре комнаты на нашем этаже было? Вот снится мне, что спим мы мы с тобой в одной комнате, но на разных кроватях. А в соседней комнате – моя Лена Василину спать укладывает. Ты уже спишь, а я все ворочаюсь, никак уснуть не могу. И вдруг, ты во сне плакать начала. Как ребёнок плачешь. Ножками сучишь, а проснуться не можешь. Я кричу тебе: «Илка, прекрати, Василину разбудишь!». А тебе, видимо, страшный сон снится, и никак ты не проснёшься. Подхожу я к тебе, беру за руку, глажу, успокаиваю. И вдруг, ты меня как обхватишь руками за шею, и к себе в постель! Смотрю я, а ты под простынёй голая совсем. Не успел я глазами моргнуть, как ты уже меня и ногами обхватила, да так ловко, что я сразу в тебе оказался. И, как только я вошёл в тебя, открывается дверь, и заходит моя Лена. И, в этот самый момент, ты просыпаешься, и начинаешь меня отталкивать. Смотришь снизу на меня и серьёзно так говоришь: «Ты чего это, Вась, здесь делаешь? Ты что, с ума сошел, ты воспользовался тем, что я сплю?» И Лена смотрит осуждающим взглядом на меня. Я пытаюсь оправдываться, говорю, что, мол, и не думал ничего делать, что, мол, ты меня во сне совратила. А сам всё ещё в тебе нахожусь. Понимаю, что не поверите ведь, что все произошло случайно. Так и проснулся я с чувством вины и с мокрым пятнышком на трусах.

- Да, поучительный сон. И к Фрейду ходить не надо, - смеясь, говорит Илка, по-дружески обняв меня за плечи. – Видимо, давно у тебя секса не было.

- У вас осталось пять минут, - прерывает наш разговор охранник, показывая на часы.

- Слушай, Илка, помощь твоя нужна. У нас тут иранец, Дэвид, может в трусах чарас в тюрьму проносить. Он раз в неделю в госпиталь ездит, там его дружок навещает. Если бы ты ему пару тол передала, то у нас была бы курёха. А то вечерами совсем тоскливо бывает.

- Я попробую. Давай номер его телефона. Только, как же вы тут курите?

- Как всё в тюрьме: один на шухере, двое курят. А ещё я тут табак научился жевать. Все индусы его любят. Никогда бы раньше не подумал, что буду это делать. Кладешь на ладошку табак, пак-пак он называется, втираешь в него чуну и засыпаешь за губу. Жжёт жутко, и кожа потом от внутренней части губы большим куском отваливается.

- А эффект какой? Неужели так хорошо, что готов жжение терпеть?

- Да нет почти никакого эффекта. Вспомни свою первую сигарету, помнишь, как слегка голова кружилась? Вот, и от жевания такой же эффект, длиной минут пятнадцать.

- Но, ведь больно же губу?

- Нет, Илка, это не боль. Боль здесь, - показываю я кулаком на сердце. - Главное преимущество этого табака в том, что жжение хоть ненадолго помогает отвлечься от этой большой боли.