С. смолянников в. Бондик тайна трех капитанов

Вид материала

Документы

Содержание Люди, наблюдавшие залив ахматова Находки и противоречия. где искать? Что искать? Так кто же открыл северную землю? Замечания и комментарии авторов Они оба вышли из полярного

Подобный материал:

• Статья «Коммерческая тайна компании» Вопрос : «Что такое коммерческая тайна?» Ответ, 124.15kb.
• Коммерческая тайна исстари охранялась при содействии государства, 120.72kb.
• Конкурс капитанов музыкальный конкурс конкурс загадок для болельщиков подведение итогов., 681.99kb.
• Тайна Воланда «Ольга и Сергей Бузиновские. Тайна Воланда», 6953.4kb.
• Книги: "Расшифрованный Нострадамус", "Тайна имени", "Последняя тайна Нострадамуса", 458.72kb.
• Главная тайна кино, 1214.89kb.
• Великие любовники, 535.93kb.
• Литературный самиздат, 460.38kb.
• Оформление В. Осипяна шарпантье Л. Гиганты и тайна их происхождения/ Пер с фр. Е. Муравьевой, 1842.48kb.
• Стех пор как атакующий флот Расы прибыл на Тосев-3, адмирал Атвар множество раз собирал, 7907.37kb.

ЛЮДИ, НАБЛЮДАВШИЕ ЗАЛИВ АХМАТОВА

ИЛИ ВЕРСИЯ СПЕЦКОРОВСКОЙ ГРУППЫ «КОМСОМОЛЬСКОЙ ПРАВДЫ», ОСНОВАННАЯ НА ЗАПИСКАХ ПЬЯНКОВА


Участники гидрографической экспедиции на ледоколах “Таймыр” и “Вайгач”, открывшие архипелаг Северная Земля 3 сентября 1913 года, в тот же день проплыли мимо залива Ахматова, направляясь на север. На берег залива Ахматова люди не высаживались.

По официальным данным, первыми людьми, посетившими берега залива, были участники четвертого маршрута экспедиции 1930—1932 годов Н. Н. Урванцев и Г. А. Ушаков. 18 мая 1932 года они на собачьих упряжках пересекли залив в его широкой части около острова Лишний, но в сам залив не углублялись.

Была еще одна экспедиция, которая приближалась к заливу Ахматова, но не посещала его: гидрологическая экспедиция в пролив Шокальского. Работы в проливе проводили три человека: два гидрогрофа — Б. И. Данилов и Ю. М. Барташевич, а также рабочий Ф. А. Николаев. Они были заброшены на мыс Оловянный самолетами, а выполнив работы, решили вернуться на мыс Челюскин, пересекая остров Большевик почти от северной оконечности. Однако, поднявшись на перевал и оценив трудности спуска в залив Ахматова, они от этого маршрута отказались, выбрав путь по проливу Шокальского.

Итак, все вышеупомянутые были не в заливе Ахматова, а около него. Все места пребывания человека на острове Большевик до 1947 года хорошо известны. Изучение острова не потребовало человеческих жертв. И можно утверждать, что до 1947 года в залив Ахматова ни одно судно не заходило, ни один самолет здесь не приземлялся и ни одна санная партия не посещала это место.

Весной 1947 года на берегах появились две группы гидрографической экспедиции острова Большевик, которую возглавлял Павел Яковлевич Михаленко. В группу топографа Николая Николаевича Пьянкова входили врач Ю. Б. Вишневский и рабочие Коптяев и Васильев. В группе геодезиста А. П. Македонского были каюр Г.Я.Логинов, рабочий В. О. Кошевицкий и другие. На восточном берегу широкой части залива Ахматова была организована база, с которой группа Пьянкова должна была проводить съемку в заливе.

Через некоторое время группа Пьянкова была переброшена в залив Микояна, а в период с 8 июня по 28 июля снова проводила съемку в заливе Ахматова. но уже в другом составе: Пьянков, Коптяев, Кошевицкий. Именно в это время, и была обнаружена стоянка.

В навигацию 1947—1948 годов не оказалось свободного судна или самолета для обследования побережья в районе стоянки. “Очевидно, в ближайшее время этим должна заняться специальная экспедиция” — такими словами заканчивалась статья А. И. Косого.

Время шло. Загадка залива Ахматова оставалась неразгаданной. Не смогли посетить залив геологи Научно-исследовательского института геологии Арктики (начальник партии Егмозаров), работавшие на острове в 1949 году: Не обнаружили никаких следов стоянки геодезист А. П. Македонский, посетивший залив Ахматова летом 1966 года, и гидрографы экспедиции И. И. Чевыкалова, выполнявшие промеры в заливе в зимнее время. Зимой 1968 года участники 11-й гидрографической экспедиции, в том числе В. А. Шадрин и А. А. Алексеев, проводили работы на всей протяженности западного берега залива Ахматова и устанавливали триангуляционные знаки.

1 сентября 1970 года по инициативе ЦК ВЛКСМ, поддержанной Министерством морского флота СССР, был проведен осмотр залива Ахматова с высоты около 30 метров на ледовом разведчике под командованием А. С. Колесникова. Кроме экипажа (штурман В. Ф. Чумбарев) в осмотре приняли участие гидрографы Ю. М. Борташевич (вспомните экспедицию 1935 года в залив Шокальского, о которой говорилось выше), капитан-наставник А. М. Кашицкий, представитель ЦК ВЛКСМ и другие. Всего восемь человек. На западном берегу узкой части залива Ахматова зафиксирован крест с координатами: широта 78°55' и долгота 102° 40'.

17 августа 1971 года по заданию Гидрографического предприятия ММФ СССР (Министерства морского флота – прим. авторов) 18 километров южной части залива с высоты 10—20 метров (до 78° 58' северной широты) осмотрели гидрографы В. А. Троицкий и К. Я. Гордеев с борта вертолета Ми-4 (командир И. Н. Неумержицкий, бортмеханик В. И. Кириченко). Они совершили три посадки на западном берегу узкой части залива и обнаружили осыпавшийся грот, который фигурировал в рассказах Н. Н. Пьянкова о находке. В. А. Троицкий сделал попытку разобрать грот.

В августе 1975 года группа научно-спортивной экспедиции “Комсомольской правды” произвела раскопки грота (на севере гроты могут быть только искусственной постройки – прим. авторов), но ни в гроте, ни в других местах побережья следов стоянки не обнаружила.

В ноябре 1975 года в Орле на конференции, посвященной столетию со дня рождения В. А. Русанова, П. Я. Михаленко, начальник гидрографической экспедиции острова Большевик 1945—1947 годов, говорил: “Летом 1971 года с целью поисков следов пребывания человека залив Ахматова посетил на вертолете гидрограф Троицкий. Он, а затем и Книппер, а также газета “Водный транспорт”, вынесли приговор: сообщение Пьянкова 1947 года — миф. Это, собственно, подтверждала группа научно-спортивной экспедиции “Комсомольская правда”, обследовавшая залив Ахматова летом 1975 года. Казалось бы, что еще нужно? Следует ли думать и стремиться в залив Ахматова или поставить точку? Ведь прошло много лет со дня исчезновения экспедиции Русанова и со дня обнаружения следов пребывания человека в заливе Ахматова. Время это достаточное, чтобы стереть всякие нефундаментальные следы или сделать их трудно обнаруживаемыми. Мне кажется, заявлять о мифе в заливе Ахматова преждевременно”.


НАХОДКИ И ПРОТИВОРЕЧИЯ. ГДЕ ИСКАТЬ?


Сохранились полный текст докладной записки Н. Н. Пьянкова от 20 сентября 1947 года и его рисунок места находки. Цитирую: “12 июля в конце залива Ахматова (западный берег) по возвращении с работы в сильный ветер около 10 баллов по пути в палатку мною были обнаружены человеческие кости, правая голень со ступней и неподалеку от костей консервная банка ржавая. Подробно ее не осматривал, но по ржавчине — старой давности. Круглая, низкая,— очевидно, из-под рыбных консерв. Находившийся со мной рабочий Коптяев нашел также в этом месте (разница 20— 30 м) около 4-х банок от рыбных консерв, около 400 гр. веса.

На другой день по возвращении на место работы я опять встретил другие части скелета: позвоночный столб и лопатка правая, больше ничего не обнаружил. Продвигаясь дальше по заливу Ахматова, на берегу попадались доски с обшивкой корабля (точно не могу сказать — не компетентный в судостроении), но логика подсказывает. Были найдены обугленные дрова, что показывает на давнишний след костра”.

Итак, в докладной нет координат места находки. Использовав рисунок Пьянкова и беседы с ним, ориентировочно были определены координаты находки: широта 79° 04', долгота 102° 51'. Они фигурируют в отчете Михаленко о работе экспедиции 1945—1947 годов. Именно эти координаты были сообщены Македонскому. Найдем эту точку на современной карте залива. Она ложится на чистую воду в начале широкой части залива, где его глубина равна 12 метрам. Поэтому в своих воспоминаниях, записанных 12 февраля 1972 года, Македонский отмечает, что место поисков было показано неверно и вся “съемка, произведенная Пьянковым, оказалась, мягко выражаясь, некачественной”.

Как это могло случиться? Н. Н. Пьянков был направлен в экспедицию в навигацию 1946 года и в Арктике работал впервые. Он окончил топографический техникум в 1939 году и с этого времени по 1946 год находился в составе одной из хозрот армии. Он оказался недостаточно хорошим специалистом, поэтому сделанная им съемка сильно отличается от современной карты.

Снова встал вопрос, как определить место находки в заливе протяженностью 35 километров, имеющем ширину 4, в узкой части и 16 километров у выхода в море. 16 июля 1971 года Н. Н. Пьянков был приглашен в Гидрографическое предприятие ММФ, где ему показали современную крупномасштабную карту залива Ахматова и его съемочную схему. Он признал, что указал в 1947 году место неверно, и назвал новое, на 18 киломтров южнее прежнего. Основным ориентиром теперь оставался грот, который хотя и не упоминался в докладной, но все время фигурировал в рассказах Пьянкова и Коптяева. Его-то и искал Троицкий на площади от 78° 58' до 78° 53' параллели. И нашел. Обвал грота был разобран участниками экспедиции “Комсомолки” 1975 года,но под обломками ничего обнаружено не было.

Можно ли на основании этого утверждать, что на побережье залива стоянки человека не было? Думаю, что такое утверждение преждевременно.


ЧТО ИСКАТЬ?

Итак, что же видели в заливе Ахматова в 1947 году? Человеческие кости, банки и доски от обшивки судна, следы костра (Пьянков), консервные банки (Коптяев), банки, следы костра, доски (Вишневский). Михаленко ни в 1947-м, ни в 1975 году не поставил под сомнение находки Пьянкова и Коптяева. Напротив, он писал: “Не верить сообщению Пьянкова и рабочим его группы нельзя”.

С ними Михаленко беседовал в бухте Солнечная на острове Большевик, которая расположена на шестьдесят километров севернее мыса Челюскин. В этой бухте базировалась вся экспедиция. Беседа состоялась сразу после того, как Пьянков рассказал о находке астроному-геодезисту Г. М. Воскобойникову, Михаленко упрекнул Пьянкова и его рабочих в том, что они ничего из виденного не принесли на базу, хотя понимал, что сделать это было не так-то просто.

В августе, закончив работы в северной части острова Большевик, на базу собрались группы и партии. Возвращались люди пешком, таща на себе приборы, документацию работ и дорожные пожитки. Шли, придерживаясь восточного берега. Этим путем в зимнее время неоднократно проходили два вездехода и собачьи упряжки. Кое-где на этом маршруте было оставлено топливо и продовольствие. Летом весь транспорт находился на базе, так как не был приспособлен к арктическому бездорожью. Люди за это расплачивались пешим переходом протяженностью более двухсот километров.

Михаленко усомнился лишь в находках Вишневского, на том основании, что в июле 1947 года (время находки Пьянкова) его в заливе Ахматова не было. Это факт, и его никто не отрицает.   Но Вишневский был в заливе весной 1947 года в первый заезд группы Пьянкова, и продолжительность его прерывания на берегах залива точно, неизвестна (около недели, по данным Михаленко, и более месяца, по сообщению Македонского). Вишневский ходил в паре с Bасильевым, которого он затем с каюром Логиновым транспортировал на базу из-за воспаления легких. Может быть, Вишневский видел банки и доски весной? Но почему не мешал снег?

Что из перечисленного явилось бы наиболее резким аргументом в пользу стоянки человека? Человеческие кости и следы костра. Все кости, собранные Троицким в окрестностях грота, оказались костями животных, а следов костра после 1947 года никто не видел. Следующим по силе аргументом, вероятно, следует считать консервные банки. В 1971 году в окрестностях грота Троицкий консервных банок не видел, но вот что говорил в орловском докладе П. Я. Михаленко: “В 1971 году в заливе Ахматова вместе с Троицким был и Гордеев. И в то время, когда Троицкий обследовал так называемый грот, Гордеев прохаживался по косе, примерно в 150 м от грота, и видел разбросанные трухлявые консервные банки, точнее, ободки от банок. Троицкий этих банок не видел, и для исследований они не привезены”.

Корабельные доски, вероятно, могли быть выброшены морем и только в сочетании с костром могут говорить о стоянке морехода, хотя берега залива, когда его видела я, практически не имели плавника. 


ТАК КТО ЖЕ ОТКРЫЛ СЕВЕРНУЮ ЗЕМЛЮ?

ИЛИ СОВМЕСТНАЯ ВЕРСИЯ ВЛАДИМИРА МИЛОВА И АВТОРОВ О ТОМ, КТО ОТКРЫЛ

ЗЕМЛЮ НИКОЛАЯ ВТОРОГО


 


В 2003 году исполнилось ровно 90 лет со дня официального открытия Земли Николая II, которую теперь все знают как Северную Землю. Немного истории. В начале XX века ученым казалось, что на бескрайних просторах Арктики больше не осталось неоткрытых земель. Даже самые неуступчивые географы "сломались" после того, как американцы Кук и Пири в 1908 и 1909 годах «отметились» на Северном полюсе, не встретив на своем пути ни одного островка. Отныне никто уже всерьез не верил в существование фантастических земель Петермана или Санникова. И вдруг как гром среди ясного неба: весь мир был поражен сообщением об открытии русскими моряками новой гигантской суши к северу от полуострова Таймыр.

День 21 августа 1913 года стал поистине счастливым для участников Гидрографической экспедиции Северного Ледовитого океана на судах "Таймыр" и "Вайгач", руководимой Борисом Андреевичем Вилькицким. Вот как это было. Ранним утром 21 августа 1913 года вахтенные офицеры Николай Евгенов и Лев Старокадомский не сговариваясь и почти одновременно сделали одинаковую запись в судовых журналах: "По носу на горизонте виднеется земля". На карте эта точка получила координаты: 78 градусов 24 минуты северной широты и 106 градусов 22 минуты восточной долготы. Так было совершено последнее великое географическое открытие XX века - огромный архипелаг, получивший название Земля Императора Николая II. И в этом названии тогда не было ничего удивительного или подобострастного. Россия в то время была в зените своего экономического и международного положения. Не будем забывать, что шел 1913 год, когда в могучей Российской империи широко отмечалось 300-летие дома Романовых. И согласитесь, что лучшего подарка к этому юбилею и придумать было невозможно. Тем временем "Таймыр" и "Вайгач" продолжали свой путь на север, и 22 августа русские моряки высадились на одном из островов архипелага. Под оружейные залпы на доставленном с корабля бамбуковом флагштоке был поднят флаг России. Так открытая земля официально была присоединена к России. В приказе, объявленном Вилькицким, в частности, говорилось: "...в поисках Великого Северного морского пути из Тихого океана в Атлантический, нам удалось достигнуть мест, где еще не бывал человек, и открыть земли, о которых никто и не думал. Мы установили, что вода на север от мыса Челюскина - не широкий океан, как его считали раньше, а узкий пролив..." Впоследствии этот пролив назовут его именем. Сегодня каждый моряк и полярник хорошо знает, что из-за тяжелых льдов пролив Вилькицкого - самый труднопроходимый участок на трассе Северного морского пути.

А теперь немного о грустном. Повсеместно, а кое-где и многократно переименовывая города, поселки, проспекты, улицы и даже переулки, большевики не оставили в покое и великое географическое открытие XX века. 11 января 1926 года Президиум ЦИК СССР своим постановлением переименовал Землю Николая II в Северную Землю. Невольно напрашивается вывод: большевикам очень важно было не только физически уничтожить последнего российского императора, но и навсегда стереть любую память о нем. А какое примитивное название придумали: земля на севере - Северная Земля. Да и потом, когда давали названия отдельным островам этого архипелага, тоже особо не мучались в творческих поисках: остров Большевик, остров Пионер, остров Комсомолец и т. д. Хотя если и дальше следовать подобной логике, то для архипелага больше подошло бы название Земля Карла-Фридриха. Отыгрались на самой северной ее точке, назвав мысом Молотова (сегодня - мыс Арктический). К счастью, повезло другому высокоширотному архипелагу - Земле Франца-Иосифа, названной так в честь австрийского императора. На это название советское правительство не рискнуло поднять руку: то ли испугалось международного скандала, то ли не хватило фантазии для подходящего названия.

Сегодня людям в Арктике, как и многим россиянам, живется нелегко: закрыты десятки полярных станций, не завозится в нужном объеме необходимое оборудование и продовольствие, катастрофически сокращается и без того мизерное население Крайнего Севера. И все-таки мне, как бывшему полярнику, хочется верить, что и туда придет праздник. Начало нового тысячелетия вселяет определенный оптимизм. Принятая правительством России долгосрочная программа возрождения морского флота, а значит, и районов Крайнего Севера заложила хороший фундамент для успешного решения наболевших экономических и социальных проблем. А год 300-летия Санкт-Петербурга, несомненно, станет поворотным как для восстановления исторической памяти, так и для примирения всех и вся: белых и красных, монархистов и республиканцев, экстремистов и консерваторов.

После захоронения останков Николая Второго и членов его семьи в Петропавловском соборе (автор допускает несущественную ошибку - собор Петра и Павла – прим. авторов) еще одним актом исторической справедливости могло бы стать решение правительства о возвращении архипелагу Северная Земля его первоначального названия Земля Николая II. Этим еще раз подтвердилась бы важность и непреходящее значение истины: бережное отношение к своим предкам - неотъемлемая черта народа, уважающего себя и свое прошлое.


ЗАМЕЧАНИЯ И КОММЕНТАРИИ АВТОРОВ


Можно и согласиться кое в чем с автором, а можно и нет. Касательно того, что к началу 20-го века море Лаптевых и его побережье не было исследовано, однозначно говорим: да это так. В подтверждение сказаного приводим официально изданную карту земель Российской Империи выпуска 1908 года, на которой четко обозначено, какие земли на Севере изведаны, а какие находятся в «зоне белых пятен» или в районе загадочной «Земли Санникова».

Что касается наименования Северной Земли, то автор сам оговаривается, что экспедиция была приурочена к 300-летию Дома Романовых, чтобы показать силу и мощь самодержавия, и другое имя, кроме как царствующего императора, быть присвоено вновь открытой земле, не могло. А вот наименование «Северная Земля», по мнению авторов, и правильно, и актуально, и геграфически верно. Если говорить о «ненависти» большевиков к монархическому прошлому самодержавия, то следовало бы вспомнить и о Земле Франца-Иосифа, которая не только не переименовывалась, но и сохранила свое нынешнее название и поныне.

И последнее. А ведь у авторов, впрочем, как и у многих других любителей истории, есть сомнения, а действительно ли экспедиция на "Таймыре" и "Вайгаче", руководимая Борисом Андреевичем Вилькицким, открыла эту неведомую землю? Ведь в воспоминаниях самого Вилькицкого Б.А. есть оговорка, что на открытых землях есть места, показывающие «возможность присутствия там цивилизованного человека, бывшего там совсем недавно». Эта фраза (по данным из музея Арктики и Антарктики, осталась лишь только в дневниках великого ученого-полярника, но она (эта фраза), не попала в официальный отчет – прим. авторов). Так может это и был, кто-то из состава экспедиции, но кто - Русанов В.А., Кучин А.С., Жюльетта Жан-Соссин, Ф.А. Быковский, В.Г. Попов, А.А. Раввин, К.А. Семенов, А.С. Чухчин, Белов К.А., Черемхин В.Т., Ермолин Ф.М.?


ОНИ ОБА ВЫШЛИ ИЗ ПОЛЯРНОГО


ПОЛЯРНЫЙ – КОЛЫБЕЛЬ ДВУХ КАПИТАНОВ


Есть еще одно место, объединяющее имена двух известных полярников: Владимира Русанова и Георгия Брусилова, а именно – город-порт, откуда они вышли в свой последний поход. Имя ему – Александровск-на-Мурмане, сейчас город Полярный или ЗАТО Полярный по новому администратино-териториальному делению Российской Федерации.

Известный в военно-морских исторических кругах писатель-маринист Николай Андрееевич Черкашин в своем очерке под приведенным выше названием «они оба вышли из Полярного» так рассказывает о героическом городе, имя которого знакомо каждому североморцу.

СЕВЕРНЫЙ флот - обледеневшее железо и ледяная вода. Северный флот - медная скороговорка корабельного горна, рубка атомарины, взламывающая лед, штурмовик, взмывающий с палубы в стылое небо... Северный флот - матрос в тулупе у трапа, боцман с обмерзшими усами, вахтенный офицер, прикованный цепью к перископной тумбе, чтобы не смыло волной.      Колыбель, душа и бывшая столица Северного флота - Полярный. Гросс-адмирал Дениц - главнокомандующий германским флотом - назвал Полярный "осиным гнездом русских подводников". Недооценил - гнездо было орлиным.      Между скал - море. Между домов на скалах - корабли. И не простые - подводные. Отсюда, от деревянных причалов Полярного, уходили североморские подводники в самые дерзкие, в самые опасные походы - и на перехват гитлеровских рейдеров, и на прорыв американской блокады вокруг Кубы, и на поиск сгинувших в глубинах товарищей... Гавань самых усталых подлодок. Песня-гимн подводников "Усталая подлодка" родилась именно в Полярном.
      Державный замысел был таков: замкнуть главные - незамерзающие - морские ворота России надежной морской крепостью, лучшее место для которой нашли на берегах укрытой островами и сопками Екатерининской гавани. Именно там среди рыбацких изб кольских поморов и был основан век назад флотский город Александровск-на-Мурмане, ныне Полярный. Родился он под салютные залпы крейсера "Светлана" и колокольный звон с подвысей свежесрубленной церкви Святого Николая. Храм расписывали классики Виктор Васнецов и Константин Коровин, и замышлялся он таким образом: входит корабль в главные северные ворота России и первое, что видят моряки, - золотой крест над скалами дикого края, первое, что они слышат, - медный благовест с колокольни в честь Николы Морского, покровителя всех плавающих и странствующих.

      Странный был поначалу этот свежесрубленный город. "Редкий случай, - писал хроникер того времени, - когда можно было видеть больницу без больных, школу без учеников, арестный дом без арестантов". Но зато уже стучала динамо-машина, такая же инородная посреди первозданного хаоса лапландских сопок, как луноход в море Дождей. Пыхтел паровозик на узкоколейке, сбегавшей к причалам, плескалась вода в бассейнах и аквариумах Биологической научной станции, перенесенной сюда из Соловецкого монастыря.
      Форштевни каких только кораблей не резали гладь Екатерининской гавани. Раздвигали ее зеленоватую воду и крутые носы поморских ладей, и острогрудые боты петровских китобоев, шипела она под скулами фрегатов эскадры адмирала Чичагова. А в 1916 году сюда вошел и встал на рейде возрожденный крейсер "Варяг". Старожилы и сейчас еще покажут тропу, проложенную командой легендарного крейсера через сопки.

      ...Полярный - "ворота Арктики". В этих воротах и по сию пору маячат белые призраки обмерзших и сгинувших в ледяных пустынях кораблей. Шхуна "Геркулес", парусно-моторная шхуна "Святая Анна", исследовательское судно "Святой великомученик Фока"... Воистину, святые мученики науки.
      От гранитных берегов Екатерининской гавани уходило судно Петербургской академии наук "Заря" на поиски таинственной Земли Санникова. Командор экспедиции Эдуард Толль канул в белом безмолвии Арктики. Гидролог лейтенант Колчак едва не положил жизнь, чтобы найти его след.

      Последним портом, в котором видели "Геркулес" под командованием Владимира Русанова и "Святую Анну" лейтенанта Брусилова, был все тот же Александровск. В 1912 году оба отважных полярника попытались пробиться сквозь льды Арктики на восток в Тихий океан, и оба бесследно исчезли. Из Александровска дважды уходил на поиск седовцев пароход "Герта" с первым в истории освоения Севера самолетом на борту.

      Колыбелью Северного флота называют Полярный. Самый современный и могучий наш флот был выпестован здесь, в гранитной чаше Екатерининской гавани. А началось с того, что в июле 1933 года в гавань вошел буксир "Буревестник" с правительственной комиссией на борту. И город Полярный был выбран для основания главной базы будущего флота. Гордое имя буксира "Буревестник" предвещало новорожденному и бури, и штормы, и бои.       Первые корабли пришли по Беломорканалу, по Повенецкой шлюзовой лестнице с Балтики.Так что Северный флот - кровный брат Балтийского.

      Недолго гранитная гавань была колыбелью. Вместе с Полярным флот рос, мужал, креп. И когда на календарях возникли штыковые цифры "1941", город обрел свое третье имя - "Заполярный Севастополь".

      Как и Севастополь, Полярный обороняли моряки и армейцы: подводники, береговые артиллеристы, летчики, морские пехотинцы. Как и в Севастополе, здесь стояли насмерть. Долиной Смерти был назван рубеж вдоль реки Западная Лица. Как ни рвались горные егеря генерала Дитла к Мурманску и Полярному, они так и не смогли за все четыре года войны пройти эту неширокую долину на пути к главной базе флота.

      У самой гавани в конце улицы Душенова стоит трехэтажный особнячок с полубашней-эркером. На стене мемориальная доска: "В этом здании в годы войны находился штаб Северного флота". Сюда, под купол, расписанный навигационными звездами, стекались радиограммы от командиров кораблей - скупые, деловые, радостные и тревожные, победные, наконец. Сегодня имена тех, кто подписывал эти радиограммы, на табличках с названиями улиц: Гаджиев, Лунин, Фисанович, Котельников...

      Здесь, в Екатерининской гавани, родилась замечательная подводницкая традиция - возвращаясь из похода, салютовать из пушки, возвещая выстрелами число потопленных транспортов. Обычай этот возник в тяжелое время - в сентябре сорок первого года, когда подводная лодка К-2 вернулась в Полярный с первой победой. Традиция эта быстро распространилась по всему флоту: торпедные катера отмечали боевой успех очередью из автоматической пушки, самолеты - очередью из пулемета...

      Те выстрелы были, пожалуй, предвестниками победных салютов, гремевших над Москвой из сотен стволов: за Курск, за Белгород, за Варшаву, за Берлин...      Мне довелось быть на открытии Мемориала подводникам-североморцам. На постаменте стояла крейсерская подводная лодка К-21, та самая, что атаковала крупнейший корабль фашистской Германии линкор "Тирпиц". Я видел, как шли по отреставрированным отсекам ветераны корабля: бывший электрик Иван Шевкунов, трюмный машинист Андрей Лазаренко, старший матрос моторист Яков Пельгуй, бывший юнга, а затем электрик Валентин Хрулев, военфельдшер Иван Петруша... Они шли по стальным тропам своей юности. В четвертом, некогда жилом аккумуляторном, а теперь музейном отсеке их встречал командир - застывший в бронзе капитан второго ранга Николай Лунин. Ему теперь нести здесь бессменную вечную вахту.
      Они пробирались из отсека в отсек, ошеломленные тем, что все эти помпы и "переменники", батарейные автоматы и воздушные колонки, перебранные и чищенные их матросскими руками бессчетное число раз, превратились вдруг в неприкасаемые музейные экспонаты, преисполнились вдруг неведомой им значимостью. Их боевые посты в трюмах и рубках стали памятниками. Седые, бывалые мужики, не пряча слез, оставляли цветы там, где стояли по боевому расписанию их товарищи, не дожившие до светлого часа. А час был светлый, счастливый и гордый, ибо их кораблю флот, страна, народ воздали высшую почесть: поставили на вечный пьедестал.

      Но вот что тянет за душу. Курортный город Сочи был награжден в известные годы орденом Отечественной войны - за лечение раненых бойцов. Полярный же, который по сути дела был фронтовым городом, орденом обнесли. Может сегодня еще не поздно исправить эту вопиющую историческую несправедливость?

      Город стоит на скалах, город стоит над морем величественно. Его гористый амфитеатр отражается в воде Екатерининской гавани, потому город, как бы составленный из двух половин, кажется еще выше. Предерзкий архитектор перенес портики и колоннады с берегов Эллады на гранитные кручи Лапландии. И это поражает больше всего: заснеженные скалы горной тундры в просветах арок и балюстрад. Таков Циркульный дом - архитектурный символ Полярного.
      Жилые башни разбрелись по уступам, плато и вершинам и стоят, не заслоняя друг друга, - всяк на юру, на виду, на особинку, стоят горделиво, будто под каждым не фундамент, а постамент.     Выстоял Полярный и в лихолетье "перестройки". Но какой ценой!

      За годы реформ корабельный состав полярнинской эскадры сократился на столько, на сколько не сокращался он даже в годы войны. Некогда передовой эшелон ударных сил ВМФ, чьи подводные лодки были "рабочими лошадями" холодной войны в океане, ужался до дивизии. Держать корабли в боевой готовности сегодня - труд каторжный и героический. И то, что город к своему столетию не лишился своей морской души - немалая заслуга полярнинских адмиралов Николая Осокина и Евгения Егорова, их офицеров и мичманов, без громких слов преданных флоту, Андреевскому флагу, России. Да и сама Россия - глубинная, корневая, земская - пришла ныне на помощь североморцам, пометив рубки их кораблей именами своих городов: "Вологда", "Владикавказ", "Курск", "Новомосковск"...

      Пережил город и "контейнерный бум", когда стали разъезжаться по историческим родинам литовцы, грузины, молдаване... Остались самые преданные флоту, Северу, России люди, готовые постоять за город: мэр Петр Любимников, комдив Евгений Егоров, краевед Василий Суровцев, настоятель храма отец Игорь, подводники-ветераны Иван Бегеба и Константин Васильев, собирательница городского архива Таня Тетерева, флотский бард, поэт и писатель Роберт Микиртумов, издатель провинциального журнала "Екатерининская гавань" Игорь Опимах, да разве всех назовешь?
      Полярный растет, строится, ширится. Крыши его многоэтажек уже видны с залива из-за вершин прибрежных сопок. В домах - кабельное телевидение. Здешний мэр - Петр Семенович Любимников - бывший военный строитель. Он многие годы возводил в Полярном жилые кварталы, теперь возглавляет город с тем знанием его бед и проблем, какое доступно лишь старожилу, прорабу, инженеру. Как в Москве встал возрожденный храм Христа Спасителя, так и в Полярном поднялись на старом церковном фундаменте новые стены о пяти куполах. Именно Любимников решил застарелую проблему "Чертова моста", перекинутого через каньон, разрывающий город пополам; к юбилею обе половины соединила наконец надежная транспортная эстакада.
      И старинный кинотеатр "Север" обрел новую жизнь, став городским центром искусств и ремесел. И диагностический медицинский центр открыли. Это ж понять надо: где, на каком краю земли все это возвели, пустили, открыли. Полубезработный город не стал бомжем, не спился, не опустился. А ведь стоит главное "градообразующее предприятие" - судоремонтный завод. И флот нищенствует. А в магазинах - ананасы. Это в Полярном-то! Давно ли в очередях за кочанной капустой - "заполярной розой" - стояли? Ну почему у нас все так: есть ананасы - нет аккумуляторных батарей для подлодок, есть аккумуляторные батареи - нет ананасов?

      Все, что в России, то и в Полярном, как в капле воды. Зимой эта капля станет снежинкой.

     Полярный - снежинка России. "Замело тебя снегом..."

     А я загадал: выстоит Полярный, выживет и весь флот.