В. А. Козаченко (председатель), С. С. Иванов (зам председателя); члены редколлегии: Н. П. Скобло, И. Т. Марусев, В. Г. Яковлев. Булава иван Антонович, ОАО "Енисейское речное пароходство", 2000. Книга

Вид материала

Содержание

Подобный материал:

1 ... 13 14 15 16 17 18 19 20 ... 34

ЧАСТЬ II

ФЛОТ НА ВСЮ ЖИЗНЬ

ПРОИЗВОДСТВЕННАЯ ПЕДАГОГИКА.

1.

В середине 80-х годов стала давать сбои система обеспечения командными кадрами плавсостава. Период, когда резерв этих кадров формировался за счет введения на флоте метода совмещения профессий, практически закончился. Енисейское пароходство завершало уже и переход на параллельное совмещение профессий по схемам: капитан-механик, первый-штурман — первый помощник механика и так далее. Необходим был приток новых специалистов.

Кадровая политика в стране строилась таким образом, что предпочтение отдавалось специалистам с высшим и средним техническим образованием. И отныне тех же выпускников школ командного состава (ШКС) назначали только на мелкие суда. Между тем судостроительная промышленность поставляла пароходствам суда на подводных крыльях: “Ракеты”, “Метеоры”, “Восходы”. На воздушных подушках, с комбинированными движительными установками, они по скорости хода не шли ни в какое сравнение с пароходами и теплоходами проектов 10 — 600 лошадиных сил, старыми судами довоенной постройки, как отечественными, так и и полученными по репарации.

Для туристических перевозок появились теплоходы повышенной комфортабельности со сложными системами радионавигационного обеспечения, кондиционирования воздуха. В больших количествах строились грузовые суда, танкеры водоизмещением 5 тысяч тонн типа “Волганефть”, “Волго-Дон”, которые могли выходить в прибрежно-морское плавание.

Флот Енисейского пароходств пополнялся мощными толкачами типа ОТ-2400, предназначенными для толкания большегрузных составов. Они делались с автосцепами, с помощью которых обеспечивалась жесткая учалка судов между собой внутри состава. Практика на Енисее подтвердила очень высокую эффективность подобных составов.

В ситуации пополнения флота самыми современными судами, высокотехнологичным оборудованием требования к командному звену экипажей неизмеримо возросли. К тому же ставилась задача, что на капитанском мостике должен быть не только технически подготовленный профессионал, но и личность высокой морали, с чувством ответственности, глубокой преданности своему делу. Таких специалистов для флота призваны были дать речные училища, которые выпускали техников всех специальностей, и институты инженеров водного транспорта.

Для Енисейского пароходства главной кузницей кадров, как справедливо назвал его Иван Михайлович Назаров, являлось Красноярское речное училище. К тому времени, о котором я говорю, оно уже не справлялось с поставленной перед ним задачей. И дополнительно пароходство принимало на работу молодых специалистов из Ленинградского, Велико-Устюгского, Рыбинского училищ, Казанского речного техникума, Горьковского, Ленинградского и Новосибирского институтов.

Текучесть кадров среди иногородних специалистов была огромная. И руководство Енисейского пароходства было крайне заинтересовано в том, чтобы высокопрофессиональные кадры и в достаточном количестве готовило Красноярское речное училище, куда в подавляющем большинстве поступали местные ребята, выходцы из Красноярского края. Однако поставленная пароходством задача училищем в какой-то степени игнорировалась.

Когда педагогическим коллективом этого учебного заведения руководил Иван Семенович Карякин, а начальником пароходства был Иван Михайлович Назаров, в то время училище так же, как и пароходство, было на подъеме. Введение военной кафедры, а с ней приход кадровых офицеров как командиров рот, курсантская форма на морской манер, переход в новое общежитие — все это способствовало качественной подготовке специалистов.

Но ушел директором судоремонтного завода, а затем начальником управления кадров и учебных заведений Министерства судостроительной промышленности Карякин. На его место заступил Пшенников, человек хорошо владеющий учебным процессом, но как руководитель слабоватый. Однако традиции, заложенные Иваном Семеновичем Карякиным, поначалу еще действовали и благотворно сказывались на учебно-воспитательном процессе. Училище продолжало развиваться, строились мастерские, делалась пристройка учебных классов к общежитию.

Оценивая ситуацию уже сегодня, справедливости ради надо сказать, эта пристройка стала тормозом для строительства полноценного учебного корпуса, который был предусмотрен первоначальным планом. Ведь многие училища других бассейнов получили тогда учебные корпуса — Ленинградское, Омское, Осетровское, Московский техникум. Однако в то время ни пароходство, ни руководство училища по-настоящему не обострили этот вопрос перед министерством.

В конце концов Пшенников был приглашен на работу в Москву на должность начальника отдела учебных заведений Минречфлота. На его место, даже не согласовав кандидатуру с пароходством, назначили Николая Александровича Лукьянова — по рекомендации Пшенникова. От такого стиля подбора и назначения руководителя училища дела в нем не улучшились.

В какой-то мере и руководством Енисейского пароходства была утеряна инициатива в постановке не только учебно-воспитательного процесса, но и в развитии учебно-материальной базы. Пароходство не било тревогу по поводу того, что училищем не учитывались новые, возросшие требования флота к кадрам. Между тем на местах, особенно капитанам и механикам, было видно, что по качеству профессиональной подготовки выпускники Красноярского училища намного проигрывают их коллегам из других учебных заведений.

Кроме того, многие молодые специалисты не являлись к месту распределения, а руководители училища доказывали пароходству, что обеспечить явку выпускников — не их обязанность. В педагогическом коллективе постепенно складывалось мнение, что его основной задачей является подготовка молодого человека к обществу, коллективизму: не столь важно, где и как — профессионально или так себе — он будет работать, главное, что он подготовлен к самостоятельной жизни. Постепенно назревал конфликт — педколлектив начал делиться на лагеря.

Лидером среди молодых педагогов и воспитателей стал заведующий учебной частью Валерий Васильевич Корнев. Выпускник Новосибирского института инженеров водного транспорта, по специальности инженер-судоводитель, Валерий Васильевич отработал навигацию вторым помощником капитана пассажирского судна и ушел на преподавательскую деятельность в училище. За короткое время он освоил учебно-воспитательную работу, стал начальником судоводительской специальности, а затем, когда начальником училища был назначен Николай Александрович Лукьянов, — заместителем начальника по учебной работе.

Неспособность Лукьянова наладить работу, упущенная им требовательность к коллективу, отсутствие у него своей команды привели к тому, что большинство педагогов предложило Валерия Васильевича как человека, способного возглавить училище. Но это противоречило кадровой политике пароходства, которое настойчиво отстаивало перед Минречфлотом свое требование: училище должен возглавить производственник. При этом вопрос, есть или нет у будущего руководителя преподавательский стаж, опыт работы в педагогическом коллективе, отходил на второй план. Главные качества руководителя училища были признаны такими: он должен обладать опытом работы с большими судовыми коллективами, умением решать сложные конфликты между группами людей, быть профессионалом флотского ремесла.

2.

Я не знаю, какие кандидатуры на эту должность еще были, но в Красноярске в конце навигации, когда мы пришли из последнего туристического рейса, меня пригласил на собеседование Леонид Филиппович Головачев, заместитель начальника пароходства по кадрам, и предложил мне эту работу. Без лишних колебаний я дал свое согласие, советы же с близкими для меня людьми оставил на потом. Прошел собеседование в Красноярском городском комитете КПСС. После этого получил дополнительный инструктаж у Леонида Филипповича, который мне наказывал:

— Тебя будут там, в Москве, отговаривать. В управлении кадров и учебных заведений другое мнение по кандидатуре. Поэтому стой на своем: “Опыт работы с молодежью есть, а в остальном справлюсь”. Главное, упирай на то, что любишь эту работу.

В Москве, правда, никто меня особо не отговаривал. Николай Михайлович Пшенников одобрил мою решительность и сказал, что на заседании коллегии будет поддерживать мою кандидатуру. У меня сложилось впечатление, что Пшенников боялся, что его самого могут отправить в Красноярск на прежнюю должность.

Следующее собеседование было с первым заместителем министра Леонидом Васильевичем Багровым, которого я хорошо знал. В навигацию 1974 года Леонид Васильевич, будучи начальником Главка Министерства, был в командировке в Енисейском пароходстве и на теплоходе “В. Чкалов” прошел от Красноярска до Дудинки. Из той енисейской встречи мне запомнился его афоризм, когда, прощаясь, он со смешком сказал:

— Я знал, что вы будете долго плысть, но не думал, что так долго.

Леонид Васильевич принял меня доброжелательно и сразу сказал:

— На кой ... тебе сдалось это училище? У тебя — такой корабль! Интересная работа. А то, на что ты соглашаешься, — это же пороховая бочка, а вокруг бегают пацаны с факелами.

На это я отвечал:

— Так хочется же испытать себя на настоящем деле. На теплоходе становится скучно, боюсь закиснуть.

Леонид Васильевич привел еще один довод:

— А знаешь ли ты, что весь педагогический коллектив против твоей кандидатуры — более тридцати подписей стоит на письме, отправленном на имя министра.

— Тем более мне не понятно, почему они так протестуют, ведь никто из них меня не знает, кроме одного.

И я рассказал Леониду Васильевичу про этого “одного”. Когда мы после возвращения из последнего туристического рейса стояли в Красноярске, ко мне обратился плохо державшийся на ногах мужчина лет пятидесяти, неопрятно одетый, похожий на бомжа. Он остановился на причале у борта нашего теплохода, поднял голову вверх и спросил невнятным голосом:

— Вы капитан этого судна?

Я утвердительно кивнул головой.

— Ваша фамилия Булава?

Я снова кивнул головой.

— Вы дали согласие идти к нам начальником училища?

— Если я к вам приду, — это будет последний день вашей работы! — пообещал я.

Леонид Васильевич рассмеялся и пообещал на заседании коллегии также поддержать мою кандидатуру.

Коллегия утвердила меня без особых сложностей. Министр речного флота Сергей Андреевич Кучкин произнес заветную фразу:

— Коллегия утверждает вас в должности начальника Красноярского речного училища!

И тут же он дал распоряжение Евгению Ивановичу Плаксину лететь вместе со мной в Красноярск и ввести меня в должность, проведя соответствующую беседу в педколлективе на предмет письма сотрудников училища в министерство. Обратившись ко мне, министр спросил, будут ли у меня какие-либо просьбы к коллегии. Я попросил, чтобы руководством министерства был рассмотрен и утвержден план развития учебно-лабораторной базы училища, который я подготовлю в течение трех месяцев. Это было занесено в протокол коллегии и потом безукоснительно выполнялось.

3.

На следующие сутки мы прибыли в Красноярск, и уже во второй половине дня был собран педсовет училища, где Евгений Иванович Плаксин представил меня коллективу и без промедления предложил мне занять стул председателя педсовета. Я поблагодарил членов совета за оказанное доверие, сделав вид, что ни о каком письме не слышал. Твердо обещал опираться на мнение большинства преподавателей, учиться у них педагогическому мастерству. Вместе с тем, я предупредил о необходимости наведения дисциплины среди курсантов и младшего обслуживающего персонала, сказал о том, что в этом направлении мои требования будут жесткими и непреклонными.

С этого началась моя многогранная, совсем не похожая на мою бывшую работу, педагогическая и хозяйственная деятельность в Красноярском речном училище, которая продолжалась более пяти лет.

Основанное в 1930 году по приказу Народного комиссариата путей сообщения, как техникум водных путей по подготовке специалистов — судоводителей, механиков, гидротехников, к своему 50-летию училище за все время подготовило и выпустило более 9 тысяч техников всех специальностей. Они стали становым хребтом речного транспорта Сибири в довоенные и послевоенные годы, выполняли главенствующую роль в решении поставленных перед речниками задач.

К моему приходу в училище это было одно из ведущих средних специальных учебных заведений Красноярского края. Педагогический коллектив гордился своей историей, традициями. Они создавались первыми блистательными педагогами В. П. Кутумовым, В. Ф. Бураковым, Т. С. Зотовым, А. Г. Скворцовым, Н. А. Добровольским. О. К. Рахмановой, Ф. Г. Алексеевским, Н. Н. Новиковым, Н. Т. Шкилем. Они имели университетское образование, являлись участниками событий Октябрьской революции, гражданской войны, национализации флота, создания новой системы образования. Это были профессионалы своего дела, они готовили не только командиров флота, но и учителей, которые работали рядом с ними.

В течение очень короткого срока, с момента организации техникума до начала 1933 года, директорами перебывали три человека — Ремезов (его имя и отчество история не донесла до нас), Семен Афанасьевич Горбунов и Андрей Федорович Скачков, балтийский моряк, участник гражданской войны. Эта скоротечность в смене руководителей была связана с репрессиями и другими обстоятельствами. С февраля 1933 года директором стал Михаил Семенович Лавриненко. Представитель первого поколения комсомольцев, он получил инженерное образование, рано стал коммунистом. Удачное содружество одаренных людей — директора и педагогов — дало скорый результат: за первые десять лет существования техникума, к 1941 году, из его стен вышло более 1000 специалистов флота и организаторов производства.

Среди самых первых курсантов техникума был будущий механик Енисейского пароходства Лев Александрович Ермолаев, исключенный уже перед самым окончанием последнего курса как один из двух организаторов “группы”, ставившей своей целью “компрометирование отдельных студентов и игнорирование общественной работы”. Из первых преподавателей техникума Льву Александровичу хорошо запомнились Павел Андреевич Писарев, выпускник Московского высшего технического училища имени Баумана, сосланный в Сибирь по “шахтинскому делу”, преподавал “теоретическую механику”, “сопромат”, “детали машин”; Всеволод Дмитриевич Медведев, молодой толковый инженер, выпускник Томского политехнического института.

— Он интересно вел не только курс “двигатели внутреннего сгорания”, — вспоминает Лев Александрович, — но и “термодинамику”. Курс “паровые машины и котлы” читал Борис Александрович Воронин, сын профессора Архангельского лесотехнического инстиитута, очень молодой, предмет свой знал в совершенстве и преподавал интересно и толково. Математику вел Вадим Петрович Кутумов, это был добрый, интеллегентный человек. Очень полюбился Петр Александрович Черняев, преподаватель химии. Со школы я не понимал и не любил химию, но, благодаря ему, этот предмет стал для меня очень интересным. Физику преподавал завуч Александр Петрович Каминский, русский язык — Трофим Семенович Зотов. Начальником судоводительской специальности был Григорий Дмитриевич Кокорин…

Об истории становления и развития училища сохранилось немало воспоминаний современников. Я возглавил это учебное заведение, когда оно насчитывало уже 45 лет своей истории. В 1975 — 1976 учебном году, для меня первом в училище, преподавательский штат состоял в основном из педагогов, которые имели стаж учебно-педагогической работы более 10 лет. Это литераторы — Татьяна Михайловна Бурак, Ада Ефимовна Фролова, математики-физики — Тамара Григорьевна Богданова, Виктория Лаврентьевна Веселкова, Людмила Иосифовна Баранцева, Татьяна Михайловна Гутник, преподаватели технических дисциплин — Лидия Александровна Галынина, Ольга Константиновна Шаповалова, Людмила Яковлевна Семенова, специальных дисциплин — Виктор Федорович Нечесонов, Виктор Титович Гордиенко, Борис Михайлович Янкевич, Юрий Деомидович Черезов, Иван Николаевич Михайлюк, Валерий Васильевич Корнев, руководители физического воспитания — Федор Иванович Трепуков и Юрий Андрианович Лукьянов. В этом перечне далеко не все, кого я считаю очень добросовестными преподавателями, педагогами высокого мастерства.

Меня всегда радовали, приводили к какому-то вдохновению открытые уроки литераторов, которые были настоящими певцами своей темы. Как руководителю педколлектива мне тоже нужно было давать уроки, в том числе и открытые. При этом следовало очень деликатно подходить к посещению моих открытых уроков другими. Мне по душе и ближе всего было преподавание судовой документации, Кодекса торгового мореплавания и Международных правил предупреждения столкновения судов в море (МППСС) — всего 480 часов, предел для любого администратора училища. Это шло как дополнительная, оплачиваемая педнагрузка.

Забегая вперед, хочу отметить: мне нравилось общение в процессе занятий с ребятами выпускных курсов. Они имели определенный опыт практической работы в судовых экипажах. Каждый раз, беседуя с курсантом-выпускником, я старался понять, как он поведет себя в той или иной ситуации, и при этом делал пометки у себя в дневнике. На это уходило много времени, но зато до выпуска каждого молодого специалиста у меня складывалось определенное мнение о нем.

Источником для изучения способностей и характеров являлись не только индивидуальные беседы с курсантами старших курсов, но и с классными руководителями, командирами рот, начальниками специальностей. Если ничего существенного о своем подопечном они рассказать не могли, у меня складывалось определенное мнение о стиле их работы.

Прежде, чем прийти на открытый урок, я просил разрешения у преподавателя, интересовался, что курсанты в данный момент изучают, как будет проходить урок, и договаривался о конкретной дате и времени посещения. Обычно и чаще всего ни после урока, ни в других местах каких-то замечаний я не делал. Вел дневник посещений и, главное, старался распознать, как складываются взаимоотношения между группой и педагогом, что есть новое, особенное в построении урока. Кстати, просматривая сегодня свои записи, я отчетливо вижу, чем отличались друг от друга стили преподавания Богдановой и Баранцевой, Шаповаловой и Галыниной. Это во многом помогало и мне формировать свой стиль в работе, было легче преподавать судовую отчетность. По каждому ее направлению я брал в пароходстве образцы бланок, давал вводную, после чего каждый курсант выполнял небольшую курсовую работу. Я давал конкретный материал из реальной жизни флота, и это хорошо воспринималось моими слушателями — они с пониманием относились к тому, что завтра точно такую же работу им придется делать на судне: начислять зарплату, вести вахтенный журнал, считать выполненную работу по путевому журналу, учитывать расходы материалов и топлива, вести учет общественного питания, выводить хозрасчетные показатели, писать морские протесты, составлять аварийные акты и так далее.

Уже на второй год своей преподавательской деятельности в систему обучения по Международным правилам предупреждения столкновения судов я ввел опросные карточки, в которых был один вопрос и шесть вариантов ответов, один из них правильный. В тот же год из управления кадров и учебных заведений Министерства речного флота РСФСР в училище прибыла большая комиссия по проверке качества обучения. Возглавил комиссию заместитель начальника по учебной работе Пермского речного училища. Он посетил несколько моих занятий и хорошо отозвался о моем стиле ведения урока, отметил мое умение наладить контакт с курсантами.

Я старался посещать все открытые уроки, которые проходили в училище. Редко кто из педагогов, побывавших на таких уроках, высказывался критически о своих коллегах. Все старались увидеть только хорошее и подчеркнуть это при подведении итогов. Мне же чаще приходилось высказывать негативное мнение. Многие из моих замечаний исходили из тех учебников, пособий, которыми пользовался педагог. Например, на уроке математики разбирались примеры, когда что-то выходило из пункта А в пункт Б. Я говорил на это:

— Почему бы вам не взять, к примеру, Ворогово и Енисейск —есть конкретное расстояние. А для сравнения скоростей взять движение теплохода “Метеор” и любое другое судно. Фантазии — через край. Это интересно для учащихся. Почему бы не использовать справочники тарифных расстояний. Есть связка между изучением спецлоции, судовождения, математики, динамики…

Из этих моих рассуждений вытекало, что на судах должны бывать не только преподаватели специальных дисциплин, но и общеобразовательных. Это должно присутствовать в творческих планах. Однажды после анализа открытого урока по математике и моего требования, чтобы хотя бы на открытых уроках отрабатывалась связь между точными науками и специальными дисциплинами, Татьяна Михайловна Гутник зашла ко мне в кабинет и со слезами на глазах спрашивает:

— За что вы меня не любите?!

Я долго объяснял ей, что мое требование исходит из общей постановки задачи всеми доступными формами прививать у курсантов любовь к избранной профессии.

В этот период я интенсивно штудировал труды многих авторитетов педагогики — Ушинского, Макаренко, Сухомлинского и других. Меня постоянно занимала идея системного подхода к воспитанию молодого специалиста. Я рассуждал примерно так. На приемных экзаменах мы определяем уровень знаний абитуриента — это первое. Мы знаем, какие требования предъявляются к молодому специалисту, или какими знаниями и опытом должен владеть выпускник училища, — это второе. Между этими двумя гранями действует педагогическая система, предусматривающая теоретическую и практическую подготовку специалиста. Как по такому же принципу выстроить воспитательный процесс? По каким критериям оценивать воспитание? Эти вопросы неоднократно ставились мною перед методическим кабинетом, классными руководителями, в целом на педсовете.

4.

Идея комплексного подхода к постановке всего дела воспитания, то есть обеспечения тесного единства идейно-патриотического, трудового и нравственного воспитания, не была новой для педколлектива. Однако задача состояла в том, чтобы правильно учесть, применить эту систему на практике, чтобы воспитатель мог и умел воздействовать на курсанта в нужный момент и в нужном направлении. Но прежде необходимо было выработать комплексную систему оценки, позволяющую подготовить специалиста требуемой воспитанности, — в этом заключалась основная трудность.

Blog

Содержание