Мир принадлежит вам и в то же время нам, но, в конечном счете, вам

Вид материала

Документы

Подобный материал:

• Х. Л. Борхес Философия и фантастика, как и любые другие культурные формы, могут взаимодействовать, 271.96kb.
• Не нам, не нам, а Имени Твоему, 4413.43kb.
• Конфликты и пути их решения, 391.89kb.
• Понятно, что все ваши деловые встречи не могут укладываться в 30 секунд. Каждая ситуация, 90.79kb.
• Реферат по истории экономических учений Тема: Теория экономических циклов и кризисов, 448.05kb.
• Зачем нам самим создавать карты?, 366.46kb.
• Е. Евлампиева (пос. Пола, Новгородская обл.), 88.75kb.
• Асадова Светлана Михайловна, учитель начальных классов, сош №15, г. Шахтинск, Карагандинской, 37.75kb.
• Отношусь к Вам с огромным уважением, 189.52kb.
• Марченко Алексей Михайлович Болезнь? Ну и хрен с ней!   Вступление Ну зачем, зачем, 2343.21kb.

«Потонул скандинавский лайнер «Океания». Погибли люди. В том числе несколько сот граждан России. В том числе две трети (если верить результатам опросов) поддерживающих идею третьего, пятого, сто двадцать пятого срока для нашего гаранта. Какова реакция власти? Никакой. Ну не повторять же Путину, как попугаю, ответ на вопрос: «Где «Океания»? – «Она утонула». Среди погибших даже целая туристическая группа московских школьников, папа одного из которых – сотрудник охраны президента. Случись такое при покойном Ельцине, какой был бы информационный повод. В современной России – тишина. Только глухо некоторые знающие люди подтверждают предположения, что все это неспроста, а отражает продолжающуюся подковерную борьбу властных группировок в Кремле за послепутинский период. Нет. Не это волнует Кремль и подконтрольные ему СМИ. В стране, где народ – ничто, а власть – все, судьба полутора десятков московских школьников, сколь не были бы высокопоставленны их родители, не главное. Главное, что поиски затонувшего лайнера велись силами преимущественно британских спасательных служб, а с Великобританией у нас в последние годы сложились слишком специфические отношения, чтобы оценка любых действий любых спецслужб этой страны была непредвзятой. И вот опять прокремлевские СМИ стоят на понтах, опять Коварный Альбион обвиняют во всех бедах, едва ли не в заговоре против наших соотечественников, опять раздаются голоса использовать этот «Беслан в Индийском Океане» в интересах дальнейшего укрепления власти, завинчивания гаек. После Беслана отменили выборы губернаторов. Что нам ждать после «Океании»? Отмены вообще всех выборов? К тому же мы, воспитанные на оруэлловском новоязе, давным-давно знаем: Океания всегда воевала с Евразией».


XII


Следующим утром Игорь, Слава и Вадик вскочили рано-рано утром и отправились за срубленным накануне деревом (по их расчетам, осы должны были в столь ранний час спать). А Петю растолкали и назначили главным в лагере на время их отсутствия. Петя развел костер и был очень недоволен. И вот чем. Он должен был аккуратно вести календарь на Календарном Столбе – т.е. делать каждый день, как только проснется, ножом на нем отметки дней. Но, например, вчера он точно забыл это сделать – и все из-за девчачьей свары. К тому же он ясно вспомнил, что еще несколько раз забывал делать это, и тоже по разным причинам: например, однажды они с Ксюшей не спали всю ночь и вылезли из шалаша (тогда еще были шалаши) только в полдень. Петя с минуту размышлял, не забросить ли это дело вообще, но потом любознательность фаустовского человека (его предки были датчанами российского подданства, как раз принявшие это подданство в неопределенную эпоху Гете и Даля) взяла верх над обломовской расплывчатостью очертаний, и он стал записывать на гладком песке у линии прибоя (за неимением другого материала) подряд все дни их пребывания на острове, какие мог припомнить, начиная с Первого Дня – Дня Лодки.

1-й День – День Лодки

2-й День – День Великого Раскола

День Топора

День ссоры Вали и Ксюши

День договора о Птичьих Скалах

День Скорпиона

День рождения Кузи

День бессонной Ночи

День ухода Димы

День гибели Кузи

День переговоров с Игорем

День начала строительства Дома

Пять дней строительства Дома – это точно, и один из них День Попугая, если это было не позже…

День завершения строительства Дома

День, когда отдубасили Вадика

День шторма в океане

День свадьбы Эндрю и Юды

Дальше Петя уже мог плохо вспомнить, что было и в какой день, и к тому же между Днем Топора (Петя помнил этот день потому, что рассказывал в тот день, как он фотографировался в Воронеже у плахи с воткнутым в нее топором в позе радэновского мыслителя, поглядывая исподлобья на плаху с топором) и Днем ссоры Вали и Ксюши было еще несколько дней. И точно Вадика отдубасили бамбуковой палкой не на следующий день после окончания строительства. А когда это он – Петя спросил, были ли у кого-нибудь из парней девчонки кавказской национальности? Последние дни Петя мог припомнить начиная с Дня Примирения, потом День Девчачьей Ссоры и Сегодняшний День… Петя пересчитал наличные отметки на Календарном Столбе и получилось с сегодняшней и вчерашней зарубками тридцать девять дней, но точно он не отмечал День бессонной Ночи и День Мертвого Дельфина… Или это было в тот же день, когда пришли Игорь и Мырзя? Петя вновь сидел в позе радэновского мыслителя и никак не мог постичь ускользающее время. Он даже не заметил, как Валя прошмыгнула в его клетку – греться вместе с Ксюшей на собачьей шкуре (хотя температура на тропическом острове колебалась между двадцатью и тридцатью пятью градусами после полудня, они никак не могли привыкнуть к утренней прохладе).

А Сергей по прозвищу Король и Шут, проснувшись, обнаружил, что забыл все песни любимой рок-группы. Нет, он помнил слова, но мелодика ушла из его памяти. И это его очень огорчило.

Мальчишки тем временем добрались до места, где они срубили вчера дерево, вытащили его на берег, отрубили ветки и разделали на семь необходимых обрубков – в этом очень помог индонезийский кинжал Игоря, который мог действовать, как пила. В процессе работы Игорь и Слава опять чуть не подрались, но решили дело миром и потащили жерди к лагерю.

Вера с Машей решили бойкотировать Мырзю, и даже зеркальце она брала через Валю. Но Маше было совсем не до того: ей приснился этой ночью сон, будто она сидит в жюри какой-то кошачьей выставки, и ей дали подержать на руки очень ценного кота, а кот взял и сбежал, и она его ищет и плачет. Это погрузило ее в меланхолию, и даже КиШ, принесший ей в подарок еще одну морскую звезду – даже лучшую, чем нашли Петя и Ксюша, ее не развеселил.

Есть уже было совершенно нечего, и Слава отрядил КиШа и Диму за черепахами, а Петя и Эндрю пошли ловить попугаев в джунгли, и заодно должны были насобирать птичьих яиц на Птичьих Скалах, особенно, если охота окажется неудачной. Слава же с Игорем занялись (при помощи Вадика) строительными работами, а Слава рассказывал путем, как побывал в Испании. Он всего один раз в жизни был с родителями в турпоездке за границей (если, конечно, не считать заграницей Крым), но зато где и когда! Они побывали в Памплоне в июле 2005 года на фиесте.

Петя и Эндрю тем временем углубились в тропический лес. Эндрю как всегда молчал и лишь оглядывался по сторонам, так что почти ничего не нарушало Петиных размышлений. Для того, чтобы охотиться на попугаев и прочих птиц, надо было сделать лук. Он немало потратил времени на поиски подходящих веток – тонких и гибких. К ним приделали лески из рыболовных принадлежностей яванца, но надо было еще наделать стрел, заострить их (а то просто ткнутся в птицу и отлетят) и потренироваться в стрельбе. А вот с этим у Пети дела шли плохо, хотя за последние дни он уже попадал в кокосовый орех в пятидесяти шагах. Одним словом, это так просто пишется: «человек изобрел лук» - где-то тринадцать тысяч лет до нашей эры (если верить хронологической таблице в учебнике истории), а на самом деле наши предки зверски мучились, прежде чем Робин Гуд в сериале смог попадать в веревку на верхушке дерева и разрывать ее стрелой. Можно было еще сделать простые бумеранги, даже не бумеранги, а обычные палки, и попытаться ими попасть в сидящую на ветке птицу. Но это еще ни разу не удавалось, хотя Игорь как-то же ловил чаек, когда жил на Птичьих Скалах.

Мальчишки дошли почти до седловины посередине острова, и хотя в кронах деревьев раздавались трели самых разных птиц, ничего подходящего так и не нашли. Петя не испытывал никакого неприятного чувства при мысли, что ему надо будет убивать бедных птичек и сворачивать им, корчащимся в предсмертной агонии, шеи. «Нам надо что-то жрать», -- говорил он себе. Только один раз нечто похожее на угрызения совести посетило его: после того, как он много лет назад, тоже будучи в гостях у родственников в небольшом посёлочке в Воронежской губернии, поймал крота и бросил его в колодец. Наконец, на низкой ветке приземистого дерева Петя заметил крупного попугая, прицелился в него и выстрелил, но стрела только спугнула попугая, зато Эндрю метко кинул палку, и подбитый попугай свалился вниз. Петя свернул ему шею, положил в пакет, и они пошли дальше, высматривая дичь. На другой стороне седловины внимание Пети привлекло большое гнездо попугаев, куда родители время от времени прилетали, принося птенцам корм. Петя в минуту придумал план: залезть, пока родителей нет, на дерево, сесть поудобнее у самого гнезда и замереть, превратиться в часть дерева, а когда взрослые птицы прилетят с кормом, поймать хотя бы одну из них. На дерево Петя, цепляясь за лианы, взобрался быстро – нет, не разучился с детства (на пальмы они теперь не лазали, а просто трясли их или сбивали палками кокосы), но гнездо оказалось гораздо выше, чем ему виделось с земли и в довольно неудобном месте. Тем не менее, Петя добрался до ветки метрах в пятнадцати над землей и замер, сидя рядом с гнездом. Птенцы как-то мелко и тихо чирикали в гнездышке, а внизу Эндрю тоже замер, глядя наверх. Вскоре прилетел один из попугаев – крупный черного цвета, размером с ворону. Он не обратил на Петю никакого внимания, сел на край гнезда, и тут Петя почти прыгнул на гнездо, пытаясь его поймать, но попугай увернулся, заверещал, а Петя вместе с гнездом рухнул вниз. Произошло это так быстро, что он не успел ни за что ухватиться, а единственная ветка, за которую он держался для баланса, отломилась. Петя упал на ветку пятью метрами ниже, сильно ударился животом, ветка хрустнула, но удержала, он попытался сесть на нее, но опять сорвался и повис, держась обеими руками за нее примерно в пяти метрах от ствола. Очки опять, против всех правил, уцелели у него на носу. Сначала, оценив ситуацию, Петя попытался, цепляясь руками, добраться до ствола, но ветка стала опасно гнуться, и он остался на прежнем месте, опираясь ногами на нижний сук другого дерева, дававший лишь ничтожную точку опоры, но не более. Рядом торчал здоровенный сук сломанной кем-то до него ветки – если бы он упал на него животом, повис бы на нем, наколотый, как насекомое. Внизу – в десяти метрах – виднелась земля (Петя только один раз посмотрел туда, чтобы не закружилась голова). Слева болталась оборванная им при падении лиана, но дотянуться до нее – за два метра – не было никакой возможности. Петя завис, едва касаясь ногой нижней ветки.

--Хау аа ю? – спросил Эндрю снизу. Он почти не мог разглядеть Петю в ветвях.

--Эндрю! Хэлп! Бистро! То есть не кафе, а квикли! Квикли!.. Ин… ту кэмп! Квикли!.. Ф…к ю!

--Джяст э момент! Бистро! – Эндрю побежал сначала напролом через чащу к берегу, а потом вдоль берега к лагерю. А Петя остался висеть. Слабели руки.

Нет, Петя при всем авантюрном складе своего ума никогда не искал приключения на свою пятую точку. Год назад, тоже летом (хотя на острове всегда лето, и поэтому быстро теряешь ориентацию во времени) он перебегал улицу, и всего в пяти сантиметрах от его изогнувшейся спины просвистел корпус машины, а пожилой человек, идущий ему навстречу, только всплеснул руками и прищелкнул языком. Вдобавок он из всех историй умел выйти сухим из воды. В милицию Петю доставляли только один раз (он даже не мог сказать, за что), но тут же отпустили, а с ним вместе отпустили симпатичную девчонку пятнадцати лет (и ее тоже ни за что!) Девчонка попросила у Пети позвонить с его мобильника домой (ее разрядился), а потом он проводил ее до дома (она жила ему по пути – на улице Адмирала Макарова), но когда они пришли к ней, из квартиры выскочил здоровый доберман. Петя едва не наделал в штаны, убежал и больше с ней не знался. А вот Слава делал проще: он носил везде с собой визитную карточку своего папы со всеми его служебными должностями и регалиями и демонстрировал ее милиционерам с деловым предложением: «Вы можете позвонить моему папе, и решить все проблемы» - и это действовало уже раза три, особенно в тот раз, когда Слава привел двух своих несовершеннолетних подружек (Веры среди них не было) в ночной клуб для тех, кому за восемнадцать, и устроил дебош, когда всех их не пустила охрана.

А Петя висел, и руки его постепенно слабели. Спрыгнуть вниз? Он пару раз прыгал с дерева с высоты второго этажа (рядом с домом), но здесь было гораздо выше. Попугаи летали где-то сверху и кричали (как кричит обычный волнистый попугайчик, но раз в пять громче). «Вот, собаки!» -- думал Петя, покачиваясь вместе с деревом. -- «Погибать в шестнадцать лет? Ну, в тридцать два – это еще согласился бы…» Петя подумал о Ксюше, и все внутри него стало теплым: жизнь прекрасна! Если бы он полгода тому назад заранее знал все, что случится с ними – он проделал бы то же самое: участвовал в олимпиаде и т.д. Руки устали, наступит момент, когда он не сможет держаться… У Пети не было с собой ни одной веревки – все оставил у подножья дерева. Попытка держаться одной рукой, чтобы другая отдохнула, не получилась – одна рука его не держала. Только иногда он опирался на сук ближайшего дерева, который тоже начинал угрожающе гнуться, и немного давал отдыхать запястьям. Прислушивался сквозь пение птиц и другие – совершенно фантастические звуки леса. Откуда-то доносился шум прибоя: погода портилась. Но никаких криков детей, спешащих ему на помощь. Да и что они сделают? Залезут сюда? Но тогда ветка точно отломится, и он все равно рухнет с высоты четырех этажей. «Я не хочу умирать!» Однако, шум ветра усиливался, ветви деревьев впереди – в стороне Птичьих Скал уже трепались вихрем. И через пару минут вихрь налетел на Петино дерево. Петя стал раскачиваться как висельник, ветвь снова угрожающе затрещала, а лиана, которую он, падая, оборвал, хлестнула Петю по лицу и сбила очки. Но Петя, не обращая на все это внимание, сумел поймать ее одной рукой, отпустил другой ветку, оттолкнулся от сука снизу и, как мартышка на маятнике, отлетел в сторону, увлеченный лианой. Лиана не выдержала его веса и оборвалась, но Петя успел долететь до нижнего центра тяжести, свалился в развилку двух веток и схватился за одну из них – это уже был ствол дерева. На лицо его обрушилась целая колония каких-то жуков, но он потерся лицом об ствол. Все вокруг расплывалось (он испортил зрение каждодневным сидением за компьютером), но Петя цепко держался за ствол. Тут внизу раздались голоса Игоря и Славы:

--Петька!!! Ботан!!

--А! Вон он – на дереве.

Они примчались изо всех сил, хотя из путанных объяснений Эндрю не поняли почти ничего, а тот перепутал русские слова «дерево» и «лодка», и они решили, что к острову опять приплыла лодка, и Петю захватили дикари. Пете на голову в этот момент упал с кроны дерева какой-то плод вроде манго, и он вскрикнул.

--Ну и нафига ты на дерево залез?

--Попугая ловил.

--Так ты слезть не можешь?

--Нет. Сейчас могу.

Очертания деревьев, особенно в лесном полумраке, расплывались в Петиных глазах, но он смог слезть вниз, спустившись как по канату, по лиане, хотя и ободрал немного руки.

--Чо случилось? – Слава был недоволен, что его оторвали от работы; они только начали устанавливать столбы пристройки.

Петя рассказал. Он никак не мог найти свои очки, но тут Вадик случайно наступил на них, лежащих в траве:

--О! Петька! Твои.

Очки не разбились (поскольку стекла были из небьющегося полимера), но нога Вадика погнула немного металлическую дужку. Петя аккуратно распрямил ее и вновь обрел четкий взгляд на мир.

--Ладно, Ботан, пойдем. Наши там черепах наловили. И какую-то новую рыбу.

--Я вот что придумал! Надо птиц ловить на птичий клей…

--Ну, ты точно, Ботан, с дуба рухнул. Тебя не надо пускать на такие дела. Без башки останешься. Лови-ка ты рыбу.

--Это я придумал, когда висел, -- ответил Петя, но должен был признать, что не знает, из чего делается птичий клей.

По дороге они собрали целых пять плодов дуриана, разрубили их топором и набрали оттуда мякоти, потом обобрали панданус и поспешили в лагерь: Слава хотел управиться с пристройкой до ночи, поскольку погода стремительно портилась, и с востока приближалась большая черная туча.


XIII


Третий день подряд по пальмовым листьям на крыше караван-сарая, в котором жили дети, барабанил дождь. В нем уже не было ничего фантастического, того, что их так испугало и восхитило в первый раз – обычный надоедливый дождик, каких сотни идут в Средней полосе России. Мелкий, противный. Как не укрепляли они крыши, все равно местами протекало, и на покрытии пола из молодых побегов бамбука и тех же пальмовых листьев образовывались лужи – дерн и песок не могли впитать всей влаги. Воздух до того насыщен водой, что казалось, они не в царстве воздуха, а в царстве воды – в морском царстве русалок. И, кажется, уже не птицы летают вокруг, а рыбы. Делать было совершенно нечего, и они целыми днями просиживали у выхода из своих клеток или быстро перебегали друг к другу. Вытирать лужи внутри клеток футболками просто не имело смысла – через час натечет точно такая же. Привыкали лежать на сырых листьях, когда от каждого телодвижения внизу чавкает и выступает вода. Ксюшина простуда перешла в хроническую стадию, как Петя не согревал ее; собачья шкура тоже вымокла насквозь. Петя вспоминал, чем таким можно покрыть крышу, и ничего не мог придумать. В папиной энциклопедии «Народы и религии мира» он видел фотографию жилищ кенийского племени масаи – это больше всего напоминало их караван-сарай, которые были покрыты красноватыми шкурами (думал ли Петя, что ему самому придется очень скоро вести подобный образ жизни?) Но им, наверное, понадобился бы целый слон, чтобы покрыть галерею жилищ длинной в четырнадцать метров (вместе с пристройкой для Игоря и Мырзи). «Шкура дельфина!» -- осенила Петю мысль, но ведь они давно выкинули его труп, а когда еще приплывет другой мертвый дельфин? У Маши зверски болели зубы, точнее, один зуб, и Слава даже предложил ей его выбить (Петя добавил, что у папуасов есть аналогичный обычай – муж выбивает жене передние зубы в знак своей власти над ней), но Маша предпочитала терпеть, да и КиШ не порывался утвердить свою власть над нею таким образом. Иногда дождь ослабевал, но ни разу не прекратился полностью, поэтому сухих дров не было. Развести костер от последней сохранившейся головешки удалось на большом плоском черном камне в Славиной клетке – в самом сухом углу. От этого клетка была все время наполнена дымом, а Вера переселилась к Маше и Сергею, оставив Славу в одиночестве, и даже на ночь не хотела к нему приходить. Между ними опять случились два скандала – последний наиболее громкий. На огне грели воду и «лимонад» кокосовых орехов, чтобы согреться, хотя нельзя было сказать, что влажная среда вокруг была холодной, но сырость пропитала их тела насквозь. Жарили рыбу, ели банальные бананы. Из лесу Игорь принес дюжину крупных улиток и сказал, что их можно есть. Машу стошнило, но Игорь сказал, что он ел мидии, и они ничуть не хуже. Девчонки выходили из лагеря только в лес по нужде, но обязательно по двое или по трое. Петя однажды залез в море, но свинцовое небо и бесконечные струи дождя произвели на него очень нехорошее впечатление – в какой-то момент ему показалось, что даже та небольшая земля, которая служила им островом, исчезла, и он остался один в воде и под водой, льющейся с неба. Магнитофон не включали; завернутый в полиэтиленовый пакет, он стоял в самом дальнем и сухом углу Петиной клетки. Попугая, которого добыли они с Эндрю, зажарили и съели, и всем очень понравилось. Тогда Слава предложил свернуть шею и тому попугаю, который жил у Маши. Есть-то что-то надо до конца дождей. Не смотря на Машины отчаянные протесты, большинством голосов решили попугая съесть. Тем более, что он никак не хотел учиться говорить. Тогда Маша отвязала его, и красивый белый попугай, чье крыло уже поджило, улетел. Слава взбесился (это случилось как раз после его громкого скандала с Верой) и кинулся на нее. Но Маша убежала от него (он бы догнал ее, если бы не перецепился через Петино копье, лежащее в самом неподходящем месте), и до вечера блуждала по Южному берегу под дождем, тоже простудилась и пришла назад обессилившая. Слава махнул на нее рукой, но потребовал, чтобы она всех, пока идет дождь, постригла.

Так они и сидели на пороге своих клеток и переговаривались сквозь стук падения частых капель на песок. Маша, покашливая, стригла Сергея по прозвищу Король и Шут, а рядом сидели в очереди Петя и Игорь и рассказывали самые тупые анекдоты. Отличился, как всегда Петя: «Поставили грузины спектакль по мотивам «Буратино». И вот идут грузины – много – ночью: подходят к дому Буратино: «Буратино, виходи!» А Буратино играет здоровый такой мужик с волосатой грудью: «Ой, баюсь, баюсь, баюсь…» В соседней клетке Слава сушил на огне хворост, чтобы положить его в костер на камне, а дальше – в следующей клетке – Мара шепотом на ушко пересказывала Вале, что у них было с Игорем, еще когда делили девчонок. В другой стороне Юда и Эндрю дремали, обняв и согревая друг друга, а за ними Ксюша вымакивала в клетке воду платьем Маши, которое превратили в огромную половую тряпку. У Мырзи опять разлезся лифчик, и она уже в пятый раз его чинила. Дима сидел почти под дождем и, не мигая, смотрел в одну точку.

Глядя на бесконечные потоки дождя, Дима вспомнил, как ему однажды говорил в летнем детском лагере друг – сын баптистского пастора, что дождь – это когда бог ссыт сверху. Дима опустил голову. Вот если бы бог был на самом деле, он бы мог, конечно, сделать Диму выше, красивее, сильнее, и тогда все девчонки любили бы его, и одноклассницы его не игнорировали бы, и он был бы самым сильный и смелым, а то даже ответить на уроке не всегда мог по причине застенчивости. И купили бы ему компьютер. И бог смог бы это сделать. И он бы оказался на уровне Игоря, Славы и Пети. Петька – ботан последний, но его никогда никто не дубасил, если только он сам не лез, и даже в младших классах его, бывало, просили парни из старших классов: «Сказани чего-нить умное!» Это потому, что у Петьки язык подвешен, трепать языком – вот это он только и умеет. А сам отжаться толком не может – раз десять не больше. Впрочем, и сам Дима не мог больше десяти раз, и это его очень печалило. Да, и Славка с Ментом не такие уж крутые. Был бы тут парень восемнадцати лет – он бы их забил. И если бы самому Диме было бы восемнадцать – тоже забил бы. И Мырзя сразу же полюбила бы его. Хотя ему и хватило бы, например, Маши – умная девчонка. И зачем все это Слава затеял с девчонками? Ладно бы они сами с Веркой – вся школа знает, что они трахаются, но зачем остальные? Но ведь бог смог бы запросто сделать, чтобы его любили девочки. Если бы он был. Но Верка любит Славу, хотя и п…т часто, но любит. А Ксюха… втюрилась, малолетка, в Ботана, а ему только это и надо. Интересно, посадят его? Ему шестнадцать, ей – двенадцать. Но Маша не очень то любит КиШа. Дурак он. Ничем, кроме своих хмырей, не интересуется. А сам написал в контрольной по истории, что Элвис Пресли был президентом США. Историк, когда проверил, ржал, тоже как дурак. Сказал, что это отличная АИ. Что такое АИ? А он – Дима на все вопросы ответил правильно, и его даже похвалили. А Вадик вообще дебил. Как таких в нашей школе держат? Валька каждый день долго причесывается, прихорашивается. Зачем это ей? Вши в голове у нее есть, он сам видел. А Славка еще себе бороду отрастил, чтоб самым крутым быть. Это он так думает. А ведь классе в восьмом бежал через всю школу за математичкой и клянчил, плакал: «Ольга Викентьевна, ну не ставьте двойку-то. Меня папа убьет! Я больше не буду…» А она спокойно: «Вот ты больше и не будешь». А на самом деле ему обещали родители, если без двоек, купить карманный комп. Потом ходил, хвастался перед всеми. А у него – Димы только несколько катриджей для игры. Но если бы бог был, он бы мог все ему сделать. Вот, если бы… А Мырзя всех парней заводит. Со всеми хочет. Славка ей сам однажды сказал: «Ж…й не тряси перед носом!» А мы здесь так и сидим. И не ищут уже. Врал Славка, с…а, и знал, что врал. А бог бы мог всех отсюда унести – как в мультике «Покемон». Но Петька мускулистый, особенно тут стал таким. А у него – Димы мускулы не растут. Какие же они все сволочи!