В. Г. Белинского Исторический факультет Гуманитарный учебно-методический и научно-издательский центр российская цивилизация на современном этапе (1960-е начало 2000-х гг.) Учебно-методическое пособие

Вид материала

Учебно-методическое пособие

Содержание Необходимое оборудование Из книги Шубина А. В. Парадоксы перестройки. Упущенный шанс СССР. М.: Вече, 2005. 480с.

Подобный материал:

• В. Г. Белинского исторический факультет гуманитарный учебно-методический и научно-издательский, 167.78kb.
• М. В. Ломоносова Социологический факультет кафедра Информатики социальных процессов, 1105.13kb.
• М. В. Ломоносова Социологический факультет кафедра Информатики социальных процессов, 1371.86kb.
• Методическое пособие по выполнению курсового проекта для специальности 1707, 949.63kb.
• Учебно-методический комплекс Челябинск Издательский центр юургу 2010 ббк х62. я 7 П912, 471.97kb.
• В. А. Жернов апитерапия учебно-методическое пособие, 443.6kb.
• Учебно-методическое пособие для студентов Iкурса очной формы обучения, 250.7kb.
• Учебно-методическое пособие для студентов Iкурса очной формы обучения, 464.09kb.
• В. Г. Белинского кафедра мировой и отечественной культуры удк 17: 34 (075. 8) Этика, 993.72kb.
• Практикум Учебно-методическое пособие Канск 2006 Печатается по решению научно-методического, 1041.76kb.

ТЕМА II.

Структурный кризис и консервативная модернизация

в СССР в 1985-1991 гг.


Занятие 1.

Ролевая игра по теме:

«Первый съезд народных депутатов СССР»


Методические рекомендации

Участники игры распределяют роли, анализируют тексты документальных источников, дополнительную литературу по теме и по результатам анализа осуществляют реконструкцию событий 25 мая – 9 июня 1989 г.

Следующим «шагом» занятия выступает сравнительная характеристика наиболее полярных оценок отдельных аспектов рассматриваемой проблемы, присутствующих в современной научной литературе.

Заключительным этапом работы является свободная дискуссия по заявленной теме.

Необходимое оборудование:

мультимедиа-проектор, ноутбук, экран, кафедра, таблички с именами участников.


Участники:

Ведущий

А. Д. Сахаров

М. С. Горбачев

Б. Н. Ельцин

Ю. Н. Афанасьев

В. Ф. Толпежников

Г. Х. Попов

В. И. Алкснис

В. Г. Распутин

С. В. Червонопиский


Документальное сопровождение:

1. Андреев С. Один год из жизни страны. Результаты и перспективы. – М., 1990.
   
2. Первый съезд народных депутатов СССР. 25 мая – 9 июня 1989 г. Стенографический отчет. В 2-х т. – М., 1989.
   
3. Пихоя Р. Г. Советский Союз: история власти. 1945–1991. – М., 1998.
   
4. Распад СССР. Документы. Составитель Шубин А. В. – М., 2006.
   
5. Шубин А. В. Парадоксы перестройки. Упущенный шанс СССР. – М., 2005.
   

Документы


Декрет о власти (проект, предложенный А. Д. Сахаровым на I съезде народных депутатов СССР 9 июня 1989 г.) // История современной России. 1985–1994. М.: «ТЕРРА», 1995. С. 46.


«Исходя из принципов народовластия Съезд народных депутатов

заявляет:

1. Статья 6 Конституции СССР отменяется.

2. Принятие законов СССР является исключительным правом Съезда народных депутатов СССР. На территории союзной республики Законы СССР приобретают юридическую силу после утверждения высшим законодательным органом союзной республики.

3. Верховный Совет является рабочим органом Съезда.

4. Комиссии и комитеты для подготовки законов о государственном бюджете, других законов и для постоянного контроля за деятельностью государственных органов, над экономическим, социальным и экологическим положением в стране создаются Съездом и Верховным Советом на паритетных началах и подотчетны Съезду.

5. Избрание и отзыв высших должностных лиц СССР, а именно:

Председателя верховного Совета СССР; Заместителя председателя ВС СССР; Председателя Совета министров СССР; Председателя и членов Комитета Конституционного надзора; Председателя Верховного Суда СССР; Генерального прокурора СССР; Верховного арбитра СССР; Председателя Центрального банка СССР, а также Председателя КГБ СССР; Председателя Государственного Комитета СССР по телевидению и радиовещанию; Главного редактора газеты «Известия» – исключительное право Съезда.

Поименованные выше должностные лица подотчетны Съезду и независимы от решений КПСС.

6. Кандидатуры на пост Заместителя Председателя Верховного Совета и Председателя Совета министров СССР выдвигаются Председателем Верховного Совета СССР и альтернативно – народными депутатами. Право предложения кандидатур на остальные поименованные посты принадлежит народным депутатам.

7. Функции КГБ ограничиваются задачами защиты международной безопасности СССР.

Примечание. В будущем необходимо предусмотреть прямые общенародные выборы Председателя Верховного Совета СССР и его заместителя на альтернативной основе».


Из книги Шубина А. В. Парадоксы перестройки. Упущенный шанс СССР. М.: Вече, 2005. 480с.


«…25 мая в Кремле открылся I съезд народных депутатов СССР, работавший до 9 июля. Съезд стал крупнейшим политическим событием года…

Из огромной массы в 2250 депутатов выступило только 464 человека. Большинство депутатов так и не выступило за всю историю существования Съезда в 1989–1991гг.

По сценарию этих выступлений должно было быть еще меньше. Предстояло чинно избрать председателем Горбачева, выслушать его доклад, обсудить его в нескольких десятках выступлений (как на партконференции – с соблюдением пропорции либералов и консерваторов), избрать Верховный Совет и затем утвердит избранных им высших руководителей страны, создать Комитет конституционного надзора. Некоторое волнение у организаторов вызывал таинственный план Московской группы. Но события пошли не по тому, и не по другому сценарию, так как активные депутаты просто стремились заявить на всю страну о наиболее острых вопросах, которые волнуют «наших избирателей».

Горбачеву пришлось бороться с «несанкционированными» прорывами демократов к микрофону, с хаосом многотемья – все кризисные проблемы обрушились на зрителей этого шоу.

Первый такой прорыв произошел сразу же по открытии съезда, когда на трибуну вышел депутат из Риги врач В. Толпежников. Заседание еще вел председатель избиркома, который просто не знал, что делать с такой наглостью. Толпежников предложил почтить вставанием память погибших в Тбилиси 9 апреля 1989 г. Отказаться было невозможно. «Политическое шоу началось: весь зал молча встает», – комментирует итальянский журналист. Не успел зал опомниться, как Толпежников зачи­тал депутатский запрос: «Кто отдал приказ об избиении мирных демонстрантов в городе Тбилиси 9 апреля 1989 г. и применении против них отравляющих веществ, а также сообщить название этих отравляющих веществ» (аплодисменты). Так вся стра­на узнала оппозиционную версию событий в Тбилиси, и поняла, что в зале есть немало людей, готовых этой точке зрения аплодировать. И это было только начало.

На историков и политологов стенограмма съезда производит впечатление хао­са. Люди стремились прорваться к микрофону с одним вопросом, а «дорывались» тогда, когда обсуждалась совсем другая тема. Получалось, что все темы обсуждают­ся одновременно, каждый говорит о своем самом важном. Представители регионов обращали внимание на местные проблемы, либералы на те, которые они считали приоритетными, Горбачев маневрировал, пытаясь выдерживать первоначальный замысел. Первый историк событий 1989 г. С. Андреев назвал это «броуновским дви­жением под наблюдением президиума и председателя». Впрочем, движение не было вполне уж броуновским, поскольку несколько групп придерживались вполне осоз­нанной тактики. Получалась междоусобица, в которой центр действовал на несколь­ких фронтах, также противостоявших друг другу. Разнонаправленность региональ­ных интересов пока позволяла Горбачеву привычно маневрировать – он уже при­вык использовать региональный фактор в своих интересах. Горбачев не учитывал, что как только регионы станут еще сильнее после местных выборов, они растащат в разные стороны не только тему обсуждения на съезде, но и ресурсы центра <…>.

<…> Обсуждение темы Тбилиси было особенно эмоциональным, так как на трибуну выходили генерал И. Родионов, проводивший усмирение, и Д. Патиашвили, отдав­ший это указание (интрига заключалась в том, сделал ли он это по указанию сверху). Родионову устроили настоящую обструкцию.

Горбачев нашел выход в том, чтобы создать комиссии по расследованию об­стоятельств, связанных с событиями в Тбилиси и по оценке Пакта Молотова – Риббентропа.

Консервативную позицию занимали лидеры КПСС, уже скептически отно­сившиеся к реформам Горбачева, но сохранявшие внешнюю лояльность, такие как В. Воротников и Е. Лигачев.

Радикальные охранительные позиции занимала относительно небольшая, но активная группа, которую Д. Кьеза называет «правые независимые» (В. Ярин, В. Алкснис и др.). «Если бы Нина Андреева была избрана депутатом, она оказа­лась бы в этой группе». Однако «правые независимые» занимали более широ­кий фронт, чем сталинистская позиция Н. Андреевой. Эту группу лучше было бы характеризовать как «державную». Триумфом державников на съезде стало выступление ветерана Афганистана, инвалида С. Червонопиского, который за­кончил речь формулой: «Держава, Родина, Коммунизм!». При этих словах по­чти весь зал встал и устроил выступавшему овацию. Некоторые демократы ос­тались сидеть в «колодцах» стоявших вокруг депутатов, тем более что в своем выступлении Червонопиский обличал Сахарова.

Однако предложение Алксниса учредить комиссию по вопросу о нарушениях закона о выборах в Латвии собрало 246 голосов – это стартовая площадка груп­пировки державников <…>.

<…> Сахаров, таким образом, выдвинулся в авангард оппозиции (Ельцин выступал гораздо реже и умереннее). Гвоздем его первого и последнего выступления на съезде была идея «Декрета о власти»: «Я предлагаю принять в качестве одного из первых пунктов повестки дня съезда декрет съезда народных депутатов СССР. Мы переживаем революцию, перестройка – это революция, и слово «декрет» является самым подходящим в данном случае. Исключительным Правом съезда народных депутатов СССР является принятие законов СССР, назначение высших должностных лиц СССР...».

Суть «Декрета о власти» Сахаров сумел изложить только на заключительном заседании. Академик включил в него ряд требований, уже прочно вошедших в арсенал демократической оппозиции – отмена 6-й статьи Конституции, ограничение функций КГБ защитой от внешней угрозы. Сахаров выступил также за сокращение срока службы в армии. Политическая конструкция Декрета требовала расширения прав съезда – Верховный Совет должен был стать его рабочим органом и съезд должен был утверждать все принятые им законы. Съезд представлял бы собой третье чтение законов. Сахаров не доверял Верховному совету, отождествляя его с партийно-государственным аппаратом.

Конструкция СССР, по Сахарову, должна быть «горизонтальной», с минимальными полномочиями центра. Равные права должны были получить не только союзные республики, но все национально-территориальные образования с возможностью в будущем «уточнения» их границ. Впрочем, Сахаров считал необходимым оставить Союзу немало – оборону, внешнюю политику и др. Один пассаж речи Сахарова был прямо направлен против требований прибалтийских националистов: «Проживающие в пределах одной республики люди разных национальностей должны юридически и практически иметь равные политические, культурные и социальные права».

Выступая на острие демократических атак, Сахаров оказался и под наибольшим персональным обстрелом со стороны охранителей. Поводов к тому он предоставил немало. Встречное сражение вокруг фигуры академика произошло 2 июня, когда против Сахарова выступил инвалид войны в Афганистане Сергей Червонопиский, протестовавший против «травли Советской Армии» и «безответственности заявлений депутата Сахарова по поводу Афганистана». Дело в том, что, выступая в Канаде на пресс-конференции, Сахаров утверждал, что есть сведения о расстреле советскими вертолетами советских же солдат, взятых в плен моджахедами. Заявление Сахарова было категорически опровергнуто маршалом С. Ахромеевым. Сахаров не взял своих слов назад, хотя опирался лишь на слухи.

Овация Червонопискому была одновременно и поддержкой его обвинений против Сахарова. Академик бросился отвечать, и Горбачев оперативно предоставил ему слово.

Сахаров попытался изложить свою позицию более широко – призвал к переговорам с «афганскими партизанами» (такая формулировка только подлила масла в огонь). «Я глубоко уважаю Советскую армию, советского солдата, который защи­щал нашу Родину в Великой Отечественной войне. И по поводу афганской войны он тоже не оскорбляет солдата... Речь идет о том, что сама война в Афганистане была преступной авантюрой...». «Он говорит мучительно, паузы между словами больше обычного, каждое слово, будто пудовый камень, с трудом извлекается из груди», – комментирует А. Собчак. Впрочем, именно так академик выступал и в менее критических ситуациях. Здесь, в зале съезда, он уходил от темы – обоснова­ны ли его обвинения в стрельбе по своим. Сахаров разъясняет, что его неправильно поняли. Он лишь поставил вопрос о слухах. Были ли подобные случаи – еще надо расследовать. Факт остался фактом: об этом Сахаров знал не достоверно, а «по передачам иностранного радио». Западническая интеллигенция слишком враж­дебно относилась к советским СМИ, и «от обратного» доверяла западным, а затем «своим» либеральным. Некритическая вера «своим» СМИ была столь же свойствен­на либеральной интеллигенции, как и массе советских граждан. Сахаров не был исключением. Потом, оправдываясь перед избирателями, он говорил в подтвер­ждение своей версии, что «ряд фактов... появился», но речь шла уже о другом – о том, что офицеры вызывали огонь на себя.

Он признавал в своих мемуарах, что «меня при этом в дискомфортное состо­яние ставило отсутствие документальных подтверждений (их нет и сейчас)». Те­перь Сахарову оставалось напоминать о своих заслугах, о выступлении против введения советских войск в Афганистан. Но консерваторов это не останавливает, и новые выступающие продолжают натиск: «Я высказываю всеобщее презрение вам. Стыдно должно быть!» Аплодисменты зала. Вся эта ситуация деморализова­ла часть демократов, сбавила темп их атак. «Сахаров был нашим лидером. Он растерялся на той трибуне. Растерялись и мы, его робкие ученики», – вынуж­ден признать А. Собчак.

Депутат Мурашов, как он рассказывал на митинге сторонников, проходившем в тот же вечер, в перерыве бросился к Сахарову, чтобы выразить ему свою поддерж­ку. Но он обнаружил академика утешающим рыдающего у него на груди С. Станкевича. Сахаров приговаривал: «Ну что вы, молодой человек, я и не такое видал».

К концу форума Сахаров оправился от удара и добился права на полномасш­табное выступление, которое стало сильным финалом демократической кампании па съезде.

Поражение либеральной группы на выборах в Верховный Совет вызвало не­рвную реакцию. Ю. Афанасьев заявил: «Мы сформировали сталинско-брежневский Верховный Совет». В ответ на шум в зале Афанасьев обличил «агрессивно-послушное большинство, которое завалило вчера все те решения съезда, которых от нас ждет народ...». Досталось и Горбачеву, который манипулирует, но и прислушивается к этому большинству. А ведь избиратели послали депутатов сюда «для того, чтобы мы изменили решительным образом положение дел в стране». Изменили решительным образом – это ключевые слова в понимании оппозицией своей миссии.

Попов попытался сгладить острые углы и рассказал, что Московская группа депутатов уже обсуждала, становиться ли оппозицией или включиться в работу съезда на общих началах. Решили включиться, подготовили пакет предложений, а их завалили. Поскольку на съезде аппарат одержал победу, то «либералам» приходится организовываться в оппозицию. «Но кто, спрашивается, победит инфляцию в стране, кто победит пустые магазины, кто победит некомпетентность руководства?».

Итальянский наблюдатель комментирует: «Последующие события покажут, что опасения реформаторов в целом не оправдаются, так как Верховный Совет, выбранный большинством, обнаружит небывалую независимость от аппарата, но и от чаяний либеральной части общества. Она не простит этого съезду, да и всей союзной системе власти.

Большинство Верховного Совета – это не большинство выступающих на его заседаниях. «Болото» пассивно, многие влиятельные аппаратчики не присутствуют на заседаниях парламента, поскольку заняты своей основной работой. Вот и получается, что «тон работе благодаря своей большой активности будут задавать депутаты-реформаторы». Во всяком случае, Верховный Совет оказался более самостоятельным от Горбачева и консерваторов, чем съезд в целом.

* * *

30 мая Горбачев наконец выступил с докладом. Если раньше это было б центральным событием форума, то теперь речи Генсека поднадоели, а драматичная борьба предыдущих и последующих дней превратили доклад в серое пятно, на которое зрители почти не обратили внимания. Как и положено, Горбачев был оптимистичен: «Думается, мы вправе сказать о начавшемся реальном процессе переориентации экономики на социальные нужды народа». Но мажор сменился минором. Горбачев признавал финансовые трудности, вызванные широким фронтом капитального строительства (аукнулась авторитарная модернизация «ускорения»). Критики Горбачева, которые утверждают, что он забыл об экономике из-за политики, несправедливы. Доклад посвящен именно экономике. Просто Горбачев уже не знает, что с ней делать, как двинуться к рынку, чтобы социальные издержки и сопротивление реформам оказались не очень велики. Теперь нужно «заняться разработкой хозяйственного механизма...». Это сказано через четыре года после прихода к власти и через два после начала экономической реформы.

Съезд утвердил Н. Рыжкова Председателем Совета Министров СССР. Он заявил о поэтапном переходе к оптовой торговле средствами производства, но без указания сроков. И вообще, «сегодня, когда осталось полтора года до окончания пятилетки, принимать какие-то очень сильные, кардинальные решения, касающиеся больших изменений в экономике, не целесообразно». Таким образом, Рыжков стал символом того половинчатого положения в экономике, которое возникло в 1987 г. До поры это было выгодно Горбачеву, потому что недовольство теперь четко концентрировалось на фигуре премьер-министра <…>.

К концу съезда оппозиция уже могла реально оценить расстановку сил на съезде и эффективность своей телевизионной агитации. Теперь можно было создать организацию, которая объединит демократов на съезде и на которую бу­дут ориентироваться демократы в стране. Поскольку частные выступление на съезде либералов-москвичей стали вызывать возмущение (почему дают слово столице, а не провинции!?), то группу решили назвать «межрегиональной» (то есть не московской). Это название удачно обходило вопрос об идеологии группы.

7 июня на съезде было объявлено о создании Межрегиональной депутатской группы (МДГ), объединившей депутатов демократической ориентации. Фактичес­ки МДГ стала первой оппозиционной фракцией в высшем органе власти страны после Гражданской войны.

Опорными пунктами МДГ были Москва (18 % делегации), Северо-запад (5 %), Урал (12 %), Западная Сибирь (8 %), Донецко-приднепровский район (4,5 %), Западная Украина (12,8 %) и Эстония (7 %).

После принятия за основу проекта итогового постановления съезда Лукьянов сказал Горбачеву: «Ну, Михаил, все». Но этот вздох облегчения был преждевре­менным. Депутаты использовали эту последнюю возможность для того, чтобы все же «вставить свои пять копеек». В проходе выстроилась очередь. Когда депутат Шаповаленко заявил о создании МДГ, Горбачев указал прекратить трансляцию. Миллионы телезрителей, прилипшие к экранам, увидели картинку футбольного матча с середины игры. Но когда выяснилось, что скоординированная атака МДГ не планировалась, телетрансляцию снова включили.

В очередной раз (но уже для официального выступления) слово получил Са­харов, который в три раза превысил регламент. Гвоздем его речи стал «Декрет о власти», но была и другая важная тема. Накануне на площади Тяньаньмэнь в Пекине было подавлено выступление студентов. Первым действием МДГ стало подписание 150 депутатами составленного Г. Старовойтовой обращения по Китаю, в котором выражалась солидарность с китайскими студентами и их лозунгами: «Нам, гражданам страны, начавшей перестройку, хорошо понятны эти лозунги... Почерк напуганных сил реакции везде одинаков – будь то в Минске или Виль­нюсе, Тбилиси или городах Китая». Обращение призывало к диалогу с народом и прекращению кровопролития. Сахаров пошел дальше – он призвал отозвать из Китая советского посла. И это в условиях, когда только что закончился визит Горбачева в КНР – долгожданная нормализация отношений между двумя стра­нами.


* * *

Заключительные аккорды съезда были выдержаны в либеральных тонах. Были отменены репрессивная статья 11 прим. и смягчена редакция 7-й статьи.

В заключительном слове Горбачев снова призывал к сотрудничеству и комп­ромиссу: «Все разумное, новаторское, конструктивное, полезное для дела надо без всяких предвзятостей использовать». Горбачев готов привлекать к работе демократов, но оставляет за собой право решать, что является конструктивным и полезным, а что нет. Он еще раз дал понять оппозиционно настроенной общественности, что ее лидерам открыта дорога к вхождению во власть: «Те, кто критикует аппарат вообще, сами в общем-то готовятся к тому, чтобы войти в новый аппарат... Давайте так и говорить, что нам нужен новый аппарат. Вот с этим я соглашусь».

Итоги съезда были подведены и на новом гигантском митинге в Лужниках 12 июня: «Съезд народных депутатов продемонстрировал, что правящий в стране партийно-государственный аппарат не смог выработать и представить народу про­грамму радикальных последовательных демократических преобразований; ...что демократические депутаты, хотя и оказались на съезде в меньшинстве, опираются на поддержку большинства народа. Мы выражаем надежду, что создание Межрегиональной группы народных депутатов послужит объединению всех демократических сил страны, что эта группа станет важным звеном зародившегося и набирающего силу широкого общественного движения за демократию, гуманизм, социальную справедливость, против реакции, шовинизма, неосталинизма... В противовес тактике компромиссов реформаторского крыла руководства КПСС с командно-репрессивным аппаратом – тактике, которая неизбежно приводит к преступ­ному использованию силы против мирных граждан, мы выдвигаем тактику мирной демократической революции».

У зрителей съезд сначала вызвал ажиотаж, а потом довольно быстрое разочарование результатами. Но ситуация в стране изменилась. Политическая борьба «вышла из-под ковра», стала открытой. Произошел сдвиг власти от КПСС лично к Горбачеву как руководителю государства, опирающемуся на равновесие консерваторов, реформистского центра и «либералов». Теперь Горбачева нельзя было, как Хрущева, отстранить от власти решением пленума ЦК. Для этого нуж­но было либо произвести силовой переворот, либо собрать съезд народных депутатов и там бороться за большинство. Горбачеву предоставили, по существу, президентские полномочия. Теперь от Горбачева можно было избавиться... только вместе с СССР».