Родины
| Вид материала | Урок |
- Учитель географии, 165.81kb.
- Задачи: Показать своеобразие языка есенинской лирики. Показать взаимосвязь образа Родины, 100.79kb.
- Конкурс сочинений «Мой папа защитник Родины», «Мой дедушка защитник Родины», «Мой брат, 15.1kb.
- Тема родины в стихотворении А. А. Блока «Россия», 11.28kb.
- Родины в творчестве, 26.03kb.
- Контрольная работа на тему образ родины в лирике есенина, 178.11kb.
- Убольшинства людей чувство Родины в обширном смысле родной страны, Отчизны, дополняется, 101.15kb.
- Тема родины в лирике А. Блока, 79.77kb.
- Mos90 1 630091, Новосибирск, Коммунистическая, 77, оф., 350kb.
- Тема: Тема Родины в стихотворениях русских поэтов, 47.35kb.
А недавно прочитал в ЛГ (июнь-2004г.) заметку еще об одной утрате. На сей раз - массовая преступная пропажа в упомянутой бывшей библиотеке ИМЛ (ныне Государственная общественно-политическая библиотека, курируемая ведомством тогдашнего министра культуры М.Швыдкого). Только теперь несравненно более ценных книг. Та же «Утопия» Томаса Мора 1516 года издания, 150 кг старинных манускриптов, переданных в дар российскому монарху правителями Ирана после гибели А.Грибоедова, более 400 книг из личной библиотеки Сталина и много, очень много чего другого. Ситуация малоутешительная. Еще помню, когда позднее уже во времена перестройки меня назначили зампредом ГКНТ СССР, среди моих многочисленных обязанностей оказались и проблемы научно- технических библиотек в стране. Ко мне буквально сыпались многочисленные жалобы, связанные с организацией хранения книг. Особенно запомнился случай, когда под натиском активных партийных функционеров перевели в совершенно сырой, полный крыс подвал (там под землей русло реки Яуза) книги из Государственной публичной научно- технической библиотеки (ГПНТБ). Руководство библиотеки – ко мне. Ну, приехал я туда тогда, осмотрел, ужаснулся, а что мог сделать? Стали искать другое помещение, да разве быстро найдешь? А тем временем «освободившееся» помещение на Кузнецком мосту передали российскому изданию журнала мод «Бурда», который находился тогда под патронажем Р.Горбачевой (не знаю, ведала ли она, какой ценой досталось это «удовольствие», надеюсь, что нет).
«ДЕЛО» СУСЛОВА.
В 1937г. назревало «дело» Суслова. Его чуть не арестовали. Суть «дела» заключалась в том, что его тогда направили в качестве представителя центра проводить выборы руководства партийной организации Ростовской области. Через три дня вновь избранного первого секретаря обкома арестовали, как «врага народа». Немедленно нашлись высокопоставленные деятели, которые обвинили Суслова в том, что он содействовал проникновению враждебных кадров во власть. По словам Суслова (редкий случай, когда он сам рассказывал об этом семье), дело приняло очень серьезный оборот. Суслов построил свою защиту против обвинителей так: -вы, несомненно, имели информацию о кандидатуре еще до выборов. Как же могли допустить, чтобы выборы состоялись, не информировав об этом меня, представителя центра? Получается, что это не моя, а ваша вина, а вы компрометировали установку партии! Доводы сочли вполне убедительными, и «дело» против Суслова было закрыто. Деталей не знаю, но вроде бы помогли тогдашний помощник Сталина, кажется, Двинский (которому, говорят, Сталин очень доверял; признаю, имя это я пытался разыскать, но так нигде и не встречал) и лично сам Сталин.
Впрочем, подобного рода риск висел тогда, тем более над людьми его уровня, постоянно, и он здесь исключением не был. Когда, например, в 1953 году вскрыли сейф арестованного Берия, обнаружилось, что Суслов фигурировал у него в списках в качестве подлежащих устранению лиц под номером 1. Думаю, что причины, конечно, были политические. Но достоверно (со слов самого Суслова) знаю, что Берия любил «поозорничать», иногда даже в присутствии Сталина, во время трапез у него с участием членов Политбюро. То помидор подложит под сиденье, то соус кому-то на костюм прольет. Однажды попытался сделать подобную пакость и Суслову. Тот встал и громко сказал, - если когда-нибудь что-то подобное повторится, вот эта тарелка с борщом выльется на вас. Берия промолчал. Как «умялось» тогда это дело – не знаю. Может быть, и не умялось вовсе, всесильный гебист человек был злопамятный, и это сыграло какую-то роль, почему Суслов фигурировал в списке под первым номером.
В те годы принято было работать по ночам, и на работе задерживались подолгу. Жена Суслова (в последние годы вместе с дочерью) не спала, и часами стояла, глядя в окно, в ожидании возвращения с работы мужа, каждый день, не будучи до конца уверенной, придет ли он вообще. Такое было время, а у моей жены, его дочери, привычка допоздна ждать, если в семье кто вдруг задерживается, так и сохранилась по сей день.
АКАДЕМИК КИРИЛЛИН О СУСЛОВЕ.
С академиком Владимиром Алексеевичем Кириллиным, несмотря на различие в возрасте, у нас установился тесный контакт. Более двадцати лет близко дружили до самой его смерти в 1999 году, и я считаю в этом плане мне чрезвычайно повезло (кстати чем старше я становился, приближаясь к возрасту, в котором его знал, тем чаще его вспоминал и вспоминаю нынче, вплоть до его любимых шуток и выражений, и он мне становится все более дорог). Как-то он посетил мой институт, который курировался непосредственно по линии ГКНТ СССР и Кириллин посещал эти организации по определенному графику. Ознакомился с информационными системами и, по-моему, остался доволен. Пригласил меня чаще бывать в ГКНТ и заходить во время таких посещений, потом пригласил к себе домой, и я стал довольно часто бывать в гостях на его академической даче в Жуковке, благо располагались мы не далеко друг от друга. Обстановка была очень не обычной и интересной, туда часто съезжалось много самых разных людей из ученого мира. Кириллин и сам был исключительно незаурядным человеком, буквально ходячей энциклопедией. Обладал удивительной, можно сказать, уникальной памятью, огромным кругозором, трезвостью суждений, хорошо знал классическую литературу, мог читать наизусть множество стихов. Любил прогулки и игру в шахматы, и здесь наши интересы совпадали, а заодно служили поводом для многих наших бесед. В молодости служил матросом на флоте, воевал на фронте, кстати, знал множество солдатских историй и прибауток.
Позднее стал видным ученым - теплофизиком, преподавал в Московском энергетическом институте. Был крупнейшим организатором советской науки. Работал заведующим Отделом науки в ЦК КПСС, вице-президентом АН СССР, заместителем Председателя Совета Министров СССР, Председателем Госкомитета СССР по науке и технике. Превосходно выступал и почти всегда без «шпаргалок». Имел огромный, непререкаемый авторитет в ученом мире, самые близкие отношения с людьми, составляющими цвет науки нашей страны. Помню, при нем ГКНТ, что рядом с Моссоветом на улице Горького, был буквально местом паломничества ученых. Близко дружил с легендарным главным теоретиком нашей космической программы академиком Келдышем. Часто встречался на даче с академиками Шейндлиным, Ишлинским, Глушковым, Велиховым, Харитоном, Зельдовичем, Доллежалем, Месяцем, Христиановичем, а в свое время и с Сахаровым (некоторые из них жили рядом в Жуковке). Поддерживал товарищеские отношения с Александровым, Марчуком, Котельниковым, Логуновым, Семенихиным, Челомеем, Легасовым, Макаровым, Фроловым, Авдуевским. Иногда участником его встреч оказывался и я. Особенно интересно бывало, когда приглашал меня посетить с ним какой-нибудь крупный институт или в зарубежные командировки. Как-то я даже спросил его, не слишком ли докучаю? Он вдруг стал серьезным и сказал: - Леонид Николаевич, вы же ученый с оригинальным мышлением. Это очевидно. Мне с вами интересно и больше не возвращайтесь к этому вопросу. Я запомнил. Меня это тогда поразило и очень вдохновило. Неужели это так? Не знаю.
Быть свидетелем его бесед было всегда интересно. Вот только один из небольших эпизодов, который я обнаружил в своем дневнике. Как-то Владимир Алексеевич позвонил мне, сказал, что в конце дня собирается встретиться с тогдашним министром газовой промышленности С.А.Оруджевым у него в министерстве и предложил принять участие в разговоре. Я, естественно, с радостью, согласился; значение и масштабы вопроса понимал, да и за информационным обеспечением проблемы старались у нас в институте следить, контакты с отраслью по своей линии поддерживали. Сабит Атаевич, человек очень заслуженный, Герой соцтруда, лауреат Ленинской и государственных премий, принял нас очень сердечно. На стенах кабинета висели плакаты, и он подробно информировал Кириллина о состоянии, планах развития отрасли и, разумеется, о системе эксплуатации и развития газопроводов. Обсуждались вопросы новой техники и проблемные вопросы. Помню такой рассказ Оруджева. Как-то в зимнее время стало резко падать давление газа, возникла опасность перебоев в газоснабжении. Министерство приняло дополнительные меры, но быстро проблему решить не удавалось, ситуация оставалась напряженной. И вот, как-то в воскресенье, министр работает у себя в кабинете, вдруг раздается звонок по вертушке. Звонит предсовмина Косыгин, спрашивает: -а что вы делаете в воскресенье на работе? Оруджев: -жду вашего звонка Алексей Николаевич… Тот усмехнулся в трубку, но, видимо, был удовлетворен. Удостоверился, что дело под контролем.
Разрешал привозить к нему (и даже поощрял, когда я это делал) некоторых моих коллег из ученого мира, радушно их принимал и выслушивал. Вообще способность заинтересованно слушать, при этом никогда не перебивая, у него была необыкновенная. Обладал удивительными, то что называют, человеческими качествами, тактом. Конечно, соревноваться с ним в знаниях было невозможно, но он никогда не давал чувствовать своего превосходства, и обращаясь, например, к какой-то даже далекой от меня теме, всегда начинал примерно так: - Леонид Николаевич, вы, конечно, знаете о том, что… и так далее. С ним можно было говорить абсолютно обо всем.
Как уже упоминал, когда-то, еще совсем молодым, работал в высокой должности заведующего отделом науки в ЦК КПСС, который курировал Суслов, здесь, по-видимому, и лежали корни их знакомства. Рассказывал много интересного о нашей ядерной, космической и энергетической программе, о проблемах развития биологии и лысенковщине. О политике говорили не так много. Запомнился, впрочем, такой эпизод: как-то во второй половине 80-х я, как обычно, приехал к нему в гости на дачу. Он сидел на террасе один, вдруг подхватил меня и предложил прогуляться. Вышли на улицу и он, как-то очень возбужденно, что для него было не характерно, стал говорить: -ну что же он делает, этот Горбачев, это же не умно! Он что, не думает, что ли? Ведь все развалит… Потом как-то быстро вроде бы успокоился. Был разгар антиалкогольной кампании, я спросил: –Вы с ним, бывало, нередко встречались на юге, когда приезжали на отдых, а он был там секретарем. Он и тогда не пил? -Нет, говорит, отчего же? Пил нормально…
Выйдя на пенсию, написал превосходную книгу «Страницы истории развития науки и техники», говорил, что давно мечтал о возможности выполнить такую работу. Я оказался постоянным свидетелем того, как писалась эта книга. Один сделал то, что не удалось целому академическому институту Истории естествознания. В последний раз я виделся с Кириллиным, кажется, зимой 1997 (или 98-го?) года. У меня была короткая командировка в Москву, кто-то помог мне с машиной, и я оказался в таком близком и памятном для меня месте - у Кириллина на даче в академическом поселке «Жуковка». Академику было уже 85-ть или около того. Он, сильно постаревший и как-то весь высохший, сидел за обеденным столом на утепленной террасе, в торце на своем обычном месте, как и раньше, когда принимал гостей. Предложил выпить чаю. Помнится, я почему-то отказался. Тогда он взял с соседнего столика большую пластиковую бутыль кока-колы и сказал, наливая в мой стакан: «вот теперь чем мы балуемся с внуком (тот сидел рядом), напиток хороший». Подарил мне свою последнюю небольшую, скромно изданную малым тиражом, и очень личную книгу о десяти выдающихся советских ученых «Встречи с интересными людьми». Стал было делать дарственную надпись, но, видно, уже не так уверенно владел рукой. Попросил внука, продиктовал ему текст, еще раз перечитал и подписал. Потом, вдруг переключился на другую тему и грустно, как бы ко мне и не обращаясь, произнес: «Сдаем городскую квартиру, тем и живем. Нынче все изменилось и стало по-другому. Такие вот теперь наступили времена. Другая эпоха…». Впрочем, все, что связано для меня с Кириллиным, - уже другая история и, если доведется, попытаюсь об этом написать специально.
При жизни Суслова мы с Владимиром Алексеевичем о нем почти не говорили, а когда Михаил Андреевич умер, помню, Кириллин, при очередной встрече, выразив через меня соболезнование членам семьи, сказал, что к Суслову относился с высочайшим уважением. Вот его слова (я их тогда записал в свой дневник): -в области экономики у нас еще много нерешенных проблем, а в области международных, межнациональных отношений и идеологии все делается правильно. Не знаю, возможно ли это, но дай бог, чтобы для руководства в этих направлениях нашелся другой такой человек, как Михаил Андреевич…
О СМЕРТИ СУСЛОВА И НЕКОТОРЫХ ДРУГИХ СВЯЗАННЫХ СОБЫТИЯХ.
Когда он умер, по советскому телевидению показали серию впечатляющих передач, подобных которым нельзя было припомнить. Похоронили на Красной площади, прямо за Мавзолеем Ленина, буквально в трех-четырех метрах от могилы Сталина. Ушел ли он из жизни сам или по чьей-то злой воле? Скажу прямо, сразу после его смерти мы в семье об этом не думали, подобный вопрос нам даже и в голову не приходил. Позже, анализируя и сопоставляя события того времени, пришлось столкнуться с некоторыми странными обстоятельствами и фактами. Еще позже стали появляться публикации с предположениями и догадками на эту тему, например, цитируемая выше газета Курьер, Лос Анжелес. Что касается догадки А.Н.Яковлева «исключать того, что ему помогли умереть, нельзя» и высказываний врача Е.И.Чазова, что «ему было за восемьдесят, дай бог столько прожить каждому», скажу следующее. В отношении официальной версии причины смерти Суслова его родные придерживались собственного мнения, которое, опустив некоторые детали, можно найти в публикации «Андропов. Дальше, дальше…». Кстати, почему такое название? Вспомнил в свое время превосходную книгу о знаменитом художнике – сюрреалисте Дали. Там фигурировало нечто подобное, может быть с намеком, что чем дальше уходит время, тем более осмысленной и справедливой становится оценка его творчества. А, впрочем, не знаю.
21 января 1982 года вечером во время просмотра телевизионной передачи о Ленине (кто запамятовал – это дата его смерти) Суслов вдруг почувствовал себя плохо. Только успел успокоить сидевшую рядом дочь и потерял сознание. Больше оно к нему не возвращалось. Случилось это в Кунцевской больнице, накануне выхода из нее. Суслов ложиться в больницу не собирался и как мог этому противился (не лег бы, вернее всего, тогда остался бы жив), но Чазов настоял, сказав, что это абсолютно необходимо, чтобы провести плановое обследование. Сам при этом (позднее мы грустно иронизировали - словно алиби обеспечивал), попросту говоря, смотался на юг, «прихватив» зачем-то в компанию Горбачева. Но вот обследование закончилось. Оценка - «отлично». Настроение - хорошее (отмечу, как и у его коллеги – Брежнева за несколько часов до смерти).
Чазов, говоря о возрасте Суслова (см. приведенную выше фразу) то ли по небрежности, то ли сознательно ошибся. Суслову еще не было 80-ти лет, когда он умер (знаю, что пожилые люди считают чуть ли не каждый месяц, а тут еще без малого год до юбилея оставался). По достижении этого возраста у него было твердое решение уйти по на пенсию, и он бы это, несомненно, сделал и не стал создавать иного прецедента. В семье об этом было хорошо известно – помните, выше я писал, здесь было бы, как в случае с третьей звездой. Так что данное высказывание врача не является точным. И здесь Чазов не прав. К Чазову у семьи остались невыясненные вопросы, связанные с загадочной смертью Михаила Андреевича. Он об этом знает и отмечает в своих воспоминаниях. И здесь врач прав, вопросы действительно остались. Надо сказать, что с семьей, особенно после смерти, держался он недоступно, не стану использовать термин высокомерно. Пообщаться с ним, как говорят, чисто по-человечески, а тем более откровенно, не получилось. Такое впечатление, что тогда он этого избегал, а потом и вовсе; где ж до него доберешься (не знаю, может, он со всеми так держится, тогда, как говорится, пардон). Брежнев же постепенно «затухал». Видимо, карьерист Чазов ориентировался уже на других высоких начальников, бог ему судья. Добиваться встречи с ним в этой обстановке смысла никакого не было (да и к чему?), тем более, что уже тогда выраженное выше несколько иными словами его мнение «пожил достаточно» было нам известно. А тут еще, как выяснилось из упомянутой американской публикации, он действительно зачем-то о своем алиби проявляет заботу. Пишет: «Горбачев – свидетель того, как меня вытаскивали с Северного Кавказа к Суслову. Мы сидели с ним в Железноводске, когда мне позвонили и сказали: срочно выезжайте, с Сусловым плохо, чтобы к утру были в Москве». Чего он отправился тогда со «свидетелем», отнюдь не самой важной в то время фигурой, на Кавказ, когда у него, как минимум два самых высоких после Брежнева пациента (второй - Устинов) проходили лечение и обследование в правительственном медицинском комплексе в Кунцево? Согласно элементарной логике, не говоря уже о врачебной этике, он просто обязан был быть не далеко от этих пациентов.
Как только произошли события с Сусловым, его дочь пыталась связаться по телефону со всеми, от кого, как ей тогда казалось, могло что-то зависеть. Говорила и с Андроповым, и с Горбачевым, и с Чазовым (оба последних уже были в Москве). Реакция на звонки была моментальной, разговор, в общем-то, нормальный, разве что суховатый. Впечатление таково, что звонка от нее и информации о развитии событий как будто с нетерпением ждали, хотя в итоге не сомневался никто. Другой вопрос могли ли они чем-то помочь? Очевидно, что в той ситуации уже ничем. Это было понятно, в семье в этот момент ждали, может быть, чуть больше чисто человеческого участия, больше ничего. Позднее волновал только один вопрос, как лучше сохранить о нем память.
Вскоре, буквально через считанные месяцы, при загадочных обстоятельствах погиб доктор Лев Кумачев, лечащий врач Суслова, давший ему за несколько часов до фактической смерти роковую непонятную сильнодействующую таблетку (убей меня бог, если поверю, что сам проявил такую личную инициативу). Был этот доктор креатурой КГБ (они все были оттуда, а хорошо это или плохо, теперь не знаю). Еще довольно молодой, лет сорока, к нему тоже остались так и не выясненные вопросы, чуть позднее хотели поговорить с ним, уже не успели.
Андропов, пробыв на своем высоком посту пятнадцать месяцев, сам умер, тоже, как пишут, при довольно неясных обстоятельствах. Помню, его жалели, народ ждал, что он наведет порядок. Говорили, простудился, сев на отдыхе на юге на холодный каменный барьер. Его-то уж Чазов просто обязан был уберечь (зато собрал фактический материал для книги «Здоровье и власть»)! Впрочем, Андропов действительно был очень серьезно болен, зачем, задает такой вопрос в своей публикации о нем Легостаев, (неужели «по инерции», поставив в свое время перед собой такую задачу, чтобы войти в историю?) так боролся за столь тяжелую ношу? Люди все разные, единого объяснения не существует… Вслед за ним, получив в подарок и наевшись какой-то, говорят, не очень свежей рыбы, ушел не успевший ничего сделать за тринадцать месяцев своего правления безусловно порядочный и честный, но тоже очень больной и какой-то беспомощный Черненко. Что же касается и ныне здравствующего Горбачева, то уместно напомнить, что более всего его супруга, Раиса Максимовна во время добровольного «заточения» в Форосе боялась (как писала позднее): -принимать вновь присланные лекарства. Уже потом появилась известная книга генерала Судоплатова, в которой упоминается специальная лаборатория при КГБ, где изготовлялись всякого рода лекарственные препараты, в том числе так называемые «пустышки» (только ли?) для «лекарственного наркомана» Брежнева. Что здесь правда, что нет, судить не берусь. Запомнилась, впрочем, еще одна фраза из упомянутой книги Молотова: «Сталин боялся лечиться…». Лидеры, порой неожиданно, приходят и уходят. В каждом случае по-своему. История России, видимо, хранит много врачебных тайн, связанных с лидерами. Кризис власти разрастался, назревал один из периодов, который на Руси именуют «смутным временем».
Просматриваю свои предыдущие публикации в портале Наследие. Кажется, в марте 2004 года по российскому ТВ один за другим были показаны сразу два довольно любопытных фильма. В одном, 5-ти серийном (автор, кажется, известный журналист Медведев) говорится о событиях, связанных со смертью Жданова, подозрительности Сталина, смерти самого Сталина. Еще о Хрущеве, Брежневе, Андропове, Горбачеве. Много о Медунове - «конкуренте» Горбачева, который мог при некотором стечении обстоятельств занять место внезапно умершего секретаря ЦК КПСС Кулакова. И время от времени по ходу фильма, – комментарии Чазова. В другом – о деле врачей - «вредителей», много о роли врача Кремлевского лечебного управления Тимашук, которую то возвеличивают и награждают орденом Ленина, то отбирают орден и буквально втаптывают в грязь.
И опять – порой с противоречивыми позициями и заявлениями выступает вездесущий Чазов. Никак не успокоится, напротив, извиняюсь за прямоту, на старости лет его буквально несет. Даром, что в свое время иронизировал над бывшими «старцами»- руководителями (помню, про кого-то из них: ну этот, мол, пожил достаточно…). С одной стороны, он верно служит своему непосредственному шефу - руководителю КГБ Андропову. Нутром чует, что рано или поздно Юрий Владимирович захватит власть, к которой, почувствовав такую возможность, рвался всю оставшуюся жизнь. С другой, похоже, случайно(?) проговорившись, Чазов сравнивает его с Макиавелли. Заметил ли сам-то что «ляпнул» и какую дурную услугу оказал своему покойному шефу? Очень двусмысленная, мягко говоря, характеристика. Кто такой Макиавелли? Читаю в БЭС (2002): «Итальянский политик, мыслитель, историк… (1469-1527). Ради упрочнения государства считал допустимыми любые средства. Отсюда термин – «макиавеллизм» для определения политики, пренебрегающей нормами морали». Но судя по другим ремаркам Чазова, тот не очень аккуратен со своими высказываниями. Уж лучше бы молчал. Например, в отношении смерти одного из своих высших пациентов высказал мнение, что тот «пожил достаточно». В другой раз в аналогичном случае сообщил о своем алиби (о чем его, кстати, тогда никто не просил). Дескать, не было меня при этом, ездили с Горбачевым на Кавказ проветриться, Горбачев может подтвердить… И вновь обращаюсь к приведенным в начале публикации словам Яковлева, опубликованным в Лос Анжелосе: «Смерть Суслова была какой-то очень своевременной. Он очень мешал Андропову, который рвался к власти. Суслов… никогда бы не допустил избрания Андропова Генеральным секретарем. Так что исключать того, что ему помогли умереть, нельзя».
Чазов вспоминает, как одном из эпизодов, говоря о какой-то из своих бесед с Андроповым, Юрий Владимирович высказывается в пользу Горбачева. Просит Чазова, который едет на юг для встречи с Брежневым и Черненко, «замолвить словечко» именно за Горбачева. При этом произносит: «это наш человек». Последнее свидетельствует о доверительных отношениях, существовавших между Андроповым и Чазовым. Очень серьезное обстоятельство, из которого многое следует, писал уже в свое время об этом.
Тем временем Медунова «обкладывают». Один за другим идут аресты «его людей», которых обвиняют во взяточничестве. В итоге к власти приходит Горбачев. Автор фильма говорит, что все могло сложиться и по-другому, явно намекая, что аргументы против Медунова, могли бы с тем же успехом быть выдвинуты и против Горбачева. Вот что пишет в своей публикации В.Легостаев по поводу «дела Медунова». «Вчерашнему партийному товарищу, ставшему вдруг изгоем, своеобразным «символом коррупции» отказывали в праве на попытку объясниться. Было в этом что-то постыдное… На момент июньского Пленума Медунову было 68 лет, партийный стаж 40, из них 7 лет – член ЦК. Он прошел войну от звонка до звонка, оставался в рядах армии до 1947г. Был Героем Социалистического Труда, кавалером четырех орденов Ленина … несчетного множества медалей. Травля Медунова продолжалась и с пришествием к власти Горбачева, с которым в бытность того первым секретарем Ставропольского крайкома он соперничал. Однако Сергей Федорович оказался человеком не слабым. Ценой долгих унизительных мытарств по инстанциям он сумел-таки очистить свое имя от грязи гебистской клеветы. В 1990г., несмотря на помехи со стороны тогдашнего президента Горбачева, Прокуратура СССР отмела как необоснованные все выдвигавшиеся против него обвинения. Ему, уже 75-летнему, вернули государственные награды, восстановили в партии, но сделали это по подлому, без газетного шума и публичных извинений».
И еще одно интересное замечание. Сразу после прихода к власти Горбачева в СМИ начинают всячески подчеркивать преемственность его линии с линией покойного Андропова. Сам присутствовал на просмотре посвященного этому полнометражного документального фильма, правда, для довольно специальной аудитории – работников ЦК. Но потом вдруг очень резко, буквально через два-три месяца все прекратилось. В чем причина, я не знаю, но это было очень заметно, даже мне, далекому от политики. Ясно было, что по какой-то причине что-то изменилось во взгляде Горбачева на эту тему.
***
В предыдущей редакции я писал: «кадры решают все, особенно в высшем руководстве. Как-то сложится ситуация в скором времени для России, кому верить?». Кажется, сегодня это вопрос решен, и лично я чувствую, наконец, удовлетворение, потому что после Горбачева и Ельцина на самом высоком уровне мы, наконец, в полный голос говорим о национальных интересах нашей страны.
О КНИГЕ «ЭРА СТАЛИНА» АМЕРИКАНСКОЙ ЖУРНАЛИСТКИ АННЫ ЛУИЗЫ СТРОНГ. РАЗДЕЛ «СТАЛИН. ПОСЛЕ СТАЛИНА».
Специально тема Сталина в семье никогда не обсуждалась, и у меня, к тому же не обществоведа, казалось, не было никакого повода поднимать этот далекий от профиля моих научных интересов и компетенции вопрос. Однако, с позиции предлагаемого читателю материала, он все же, видимо, имеет важное значение, и совсем его обходить, говоря о Суслове, было бы неверно. По многим, думаю, даже не требующим специального объяснения причинам. Вот для иллюстрации один из более-менее случайных примеров. В 2005 году в Австрии и Германии издана книга, название которой в русском переводе звучит так: «Красная Армия в Австрии. Советская оккупация 1945 – 1955. Документы». Материалы отобраны международным коллективом, в том числе с участием российской стороны под руководством некоего А.Чубарьяна (редактор). Не могу и не стану говорить ничего о самой книге. Это солидный, очень объемный двухтомник, выпущенный большей частью на немецком языке, в некоторой части с постраничным переводом на русский (точнее, наверное, наоборот). Не сомневаюсь, что книга полезна, как исторический материал (не знаю, правда, насколько она полна и есть ли подобное издание, например, об американской оккупации). Но в разделе «Краткие биографические очерки» книги, приведены сведения о Суслове. Говорится, в частности, следующее: «Главный идеолог сталинизма. … В последние годы жизни один из самых влиятельных сталинистов в кремлевском руководстве». Попутно отмечу, что справка по Суслову в отношении дат и занимаемых позиций составлена небрежно (видимо, недосмотр редактора российской стороны; кстати, по Сталину информация по непонятной причине вовсе отсутствует, хотя по сотням гораздо более «мелких» фигур, не говоря уже о других высших лидерах, она, с соответствующими характеристиками, имеется). Но суть в данном случае, наверное, все-таки в приведенной выше фразе, которая, с моей точки зрения, выглядит, как уже говорилось ранее, как одна из попыток «наклеить ярлык». Однако и это, наверное, не столь уж важно. Почему-то считаю, что у многих читателей есть по этому поводу собственное суждение, и вот именно для них, возможно, будут интересны приведенные ниже сведения о жестокой, но неумолимой логике тех событий в связи с книгой Анны Луизы Стронг. Это еще не эпилог, и все же именно этим собираюсь завершить первую часть публикации.
Передо мной упомянутая в подзаголовке книга известной американской журналистки, опубликованная в Нью-Йорке и переизданная в Советском Союзе (ИЛ, 1957г.). Помимо того, что источник сам по себе достаточно редкий, в книге – пометки Суслова и если бы ни это обстоятельство, я, вернее всего, вообще бы обошел указанную тему в данной публикации. Текста нет, но отдельные фрагменты выделены цветным, синим –излюбленный Сусловым цвет для пометок, карандашом, иные – галочками, другие – жирными линиями на полях или подчеркнуты. Думаю, это тоже своеобразный источник информации, представляющий интерес. Все пометки, естественно, привести невозможно. Приведу выборочно без каких-либо комментариев некоторые из помеченных фрагментов, взятых в основном из вступительной и заключительной (10-й) части книги, носящей заголовок «Сталин. После Сталина».
-«Они (русские) ушли уже далеко вперед от сталинской эпохи. Они анализируют прошлое для того, чтобы лучше строить будущее. Они знают, что всякий общественный прогресс оплачивается самой дорогой ценой: не только гибелью героев в боях, но и гибелью несправедливо осужденных. Они знают также, что все беды, пережитые ими в годы социалистического строительства под руководством Сталина, были ли они вызваны необходимостью, ошибками или преступлениями, неизмеримо меньше того зла, которое умышленно причинил им западный мир в период интервенции и гитлеровского вторжения. Меньше даже тех страданий, которые принесла им по вине США отсрочка открытия «второго фронта». Они исправят свои недостатки и без наших советов».
-Говоря об откликах на смерть Сталина, автор приводит следующие слова: «Выразив официальные соболезнования «только официальные», как подчеркнула печать, правительство (США) объявило, что должны быть приняты энергичные меры для того, чтобы воспользоваться ситуацией, возникшей в СССР; должны быть использованы все средства пропаганды и другие более решительные меры для поощрения раздоров внутри России и раскола между Советским Союзом и его сателлитами («Уолл-стрит джорнэл» от 5 марта 1953г.)».
-«Постоянная угроза войны, приближавшаяся старость, расширение личной власти, все большая напряженность в борьбе за лучшее будущее мира – таковы факторы, под воздействием которых Сталин становился все более деспотичным и самовластным. Однако в распространении «культа личности», который объявлен теперь корнем всех зол прошлого, обожествлявшийся повинен не в большей мере, чем обожествлявшие его. … Сталин заявил: «Либо мы построим социализм, либо в ближайшие десять лет будем разбиты иностранными захватчиками. … Обратившись к истории, нетрудно увидеть, что все другие лидеры – Троцкий, Зиновьев, Каменев, Бухарин – вели к поражению».
-«В настоящее время невозможно дать окончательную оценку эры Сталина. Сталин – один из тех людей, которых судит история, чья деятельность становится более понятной лишь с течением времени. Во всяком случае, мы знаем о деятельности Сталина следующее: в 1928 году он выдвинул программу построения социализма в одной стране – в отсталой крестьянской стране, окруженной враждебным миром. Когда Сталин начинал свое дело, Россия была крестьянской, неграмотной страной; когда он кончил, Россия стала второй индустриальной державой мира. Сталину пришлось дважды решать задачу построения новой экономики: в первый раз еще до гитлеровского нашествия и во второй раз – после войны, в результате которой страна покрылась руинами. Сталин был организатором всей этой работы; вот почему он заслужил вечную славу».
Что хочу сказать здесь от себя в общем контексте книги? Каждая эпоха по-своему неповторима, и далеко не всегда следует через какое-то сравнительно небольшое время высокомерно, а часто и однобоко, судить о ней с более высоких, а порой и более благополучных позиций. Нет двух одинаковых людей, они разные. И взгляды у них, соответственно, тоже разные. Так что поводов для критики всегда можно найти предостаточно. Иногда для выработки истинного представления о личности нужны даже не десятилетия, а века.
РУКОВОДИТЕЛЬ И ОБЩЕСТВО.
Когда-то, теперь уже почти полвека тому назад, в один из моментов потепления отношений между странами, бывший канцлер ФРГ Аденауэр высказал свое мнение об идеях коммунизма и сути коммунистического общества. Мысль, которую он выразил тогда, очень интересна и заключалась в том, что христианские и коммунистические идеалы во многом близки. Однако, по его мнению, следование коммунистическим идеалам выдвигает очень высокие требования к людям, и необходимо еще много времени и усилий, чтобы они поднялись до соответствующего нравственного уровня. По-видимому, в этой мысли много правды. В частности, практика трансформации (или как теперь иногда пишут, «эволюции взглядов», а порой и «предательства вождей») целого ряда бывших высоких партийных руководителей в постсоветском обществе на территории бывшего СССР это подтверждает. Эффективное развитие при социализме выдвигало исключительно высокие требования прежде всего к политическим лидерам - руководителям тогдашнего общества. Коммунистическая партия призывала находить и выдвигать таких людей. В действительности их было много, о чем свидетельствует массовый героизм советских людей как на фронтах Великой Отечественной войны, так и в текущей трудовой жизни. А вот решить эту задачу применительно к высшему руководству страны, как показало время, партия, взявшая на себя ответственность за выдвижение и расстановку руководящих кадров, по разным причинам так и не смогла.
Спровоцированный и разразившийся в стране кризис не был кризисом системы (кстати, эту мысль очень грамотно доказывает сегодня коммунистический Китай), он во многом был кризисом пришедшего тогда к власти руководства. Об этом уже говорилось выше в связи с понятиями «кризис власти» и «предательство вождей». Действия Горбачева, Яковлева, Ельцина и их окружения, включая в ряде случаев и скрытых диссидентов под флагом их борьбы с существовавшей идеологией и недостатками системы, реально привели к тому, что в своем развитии мы оказались на грани критического уровня. Получили аморфное, ослабленное общество, которому сегодня с огромными усилиями приходится противостоять глобальным угрозам и давлению, и «отбиваться, а то и отмываться» от таких характеристик, идущих с Запада, как «воровской капитализм» или «общество, где нарушаются демократические принципы».