Метафизика Аристотеля. 1976. Асмус В. Ф

Вид материала

Содержание

Подобный материал:

1 2 3 4 5

Часть 3.

внутри себя самой совмещать противоположные друг

другу свойства, но вовне себя не может иметь ничего,

что было бы ей противоположно. Так, единичный чело-

век может быть вместе и добрым, и отчасти злым, но

отдельный человек вне самого себя не имеет ничего,

что было бы противоположно ему как отдельному чело-

веку.

Субстанция, или единичное бытие, может высту-

пать в суждении только как субъект этого суждения,

только как предмет суждения. Предикат может выска-

зывать нечто о таком субъекте, но сам субъект как

единичное бытие ни о чем высказываться не может.

Субстанции в этом — первом — смысле или значе-

нии Аристотель называет первыми сущностями. Пер-

вая сущность есть «вот это нечто», вещь, еще неопре-

деленная — для знания — в своих признаках, но сама

по себе вполне индивидуальная.

Развитие знания о предмете приводит к возникно-

вению понятия о предмете: понятие предмета раскры-

вает его существенные черты. Такие понятия Аристо-

тель называет вторыми сущностями.

Первая сущность, или субстанция, есть не что иное,

как указанный средствами языка отдельно существую-

щий предмет. «Сущность в самом основном, первичном

и безусловном смысле — это та, которая не сказываетс

ни о каком подлежащем и не находится ни в каком

подлежащем, как, например, отдельный человек или

отдельная лошадь» («Категории» 5, 2 а 11—14).

Вторыми сущностями Аристотель называет уже не

указанные посредством знаков или имен отдельные

предметы, а сущности, которые по отношению к этим

предметам будут или их видами или их родами: «Вто-

рыми сущностями называются те, к которым как ви-

дам принадлежат сущности, называемые так в первич-

ном смысле», т. е. «первые сущности» («Категории» 5,

2 а 14—15). Таковы виды и обнимающие их роды. На-

пример, отдельный, или определенный, человек «при-

надлежит к виду «человек», а род для этого вида — жи-

вое существо» («Категории» 5, 2 а 16—17). В качестве

родов и видов «вторые сущности» отличаются от «суб-

станций», или «первых сущностей»: они могут иметь

противоположное себе. Так, огонь как «субстанция»,

или «первая сущность», не имеет в природе ничего, что

было бы противоположно ему как огню. Но горячее

45

как «вторая сущность» имеет противоположное себе —

холодное.

В этом учении о различии «первых сущностей»

(«субстанций») и «вторых сущностей» 1 (родов и ви-

дов, или родовых и видовых свойств) отчетливо отрази-

лось убеждение Аристотеля в первичности единичных

вещей природы и вторичности знания о них, выражае-

мого в общих понятиях. В одном месте «Физики» Ари-

стотель прямо утверждает: «Подлежащее есть начало

и, по-видимому, первее сказуемого» («Физика» I 6,

189 а 31—32). Именно поэтому он утверждает, что на-

чало «не должно быть сказуемым для какого-либо под-

лежащего» («Физика» I 6, 189 а 30). В отличие от

«первой сущности» «вторая сущность» может быть

предикатом суждения.

За «сущностью» в «Категориях» следуют «количе-

ство», «качество» и «отношение». Эти категории обра-

зуют у Аристотеля «подсистему» с ясно определяемым

логическим порядком. Так, «количество» предшествует

«качеству», так как представляет необходимое условие

«качества»: в предмете и форма, и цвет, и все другие

качественные определенности предполагают некоторую

количественную характеристику, относящуюся к про-

тяженности. В свою очередь категории «количества»

и «качества» предшествуют категории «отношения»:

всякое отношение предполагает, по Аристотелю, опре-

деленные количества (или качества) одних предме-

тов, сравниваемые с количеством (или качеством)

других.

Колеблющееся положение в системе аристотелев-

ских категорий принадлежит категориям «места» и

«времени» по отношению к так называемым «глаголь-

ным» категориям: «положению» (от глагола «лежать»,

«находиться»), «обладанию» (от «обладать», «иметь»),

«действованию» (от «действовать») и «претерпеванию»

(от «претерпевать»). В колебании этом сказалась недо-

статочная определенность точки зрения, какой руково-

дился Аристотель при построении и исследовании си-

стемы категорий. Там, где на первый план выступала

лингвистическая, точнее, синтаксическая точка зрения,

категории «места» и «времени» могли быть поставлены

1 Различение «первых» и «вторых» сущностей имеется у

Аристотеля только в сочинении «Категории».

46

раньше «глагольных» категорий, так как в строении

предложения обстоятельства места и времени могут

предшествовать сказуемому-глаголу. Там же, где глав-

ной была не синтаксическая, а логическая точка зре-

ния, «глагольные» категории должны были идти

раньше категорий «места» и «времени», так как в ло-

гическом строе предложения логический предикат

предшествует пространственным и временным харак-

теристикам.

В учении о категории «количества» рассматри-

ваются величины и характеристики предметов по вели-

чине. Аристотель выдвигает два принципа для их клас-

сификации: первый — по признаку непрерывности или

прерывности (дискретности); второй — по признаку

сосуществования в пространстве или последовательно-

сти во времени. Первое деление — на непрерывные и

дискретные величины — отличается тем, что оба этих

класса величин не представляют собой двух видов од-

ного и того же рода. Первичными и вместе с тем более

общими Аристотель считает величины дискретные.

Всякая величина дискретна, так как слагается из еди-

ниц: измерению подлежит всякая величина; мера ее —

единица, и всегда имеется возможность узнать, сколько

единиц содержится в данной величине. То, что назы-

вают непрерывной величиной, есть лишь частный слу-

чай величины дискретной: различие между ними только

в том, что у непрерывной величины единицы следуют

одна за другой непосредственно.

Примеры различия величин по сосуществованию и

последовательности — пространство и время.

Результаты разделения величин по признакам не-

прерывности (и дискретности), сосуществования (и

последовательности) не налагаются друг на друга, не

совпадают: различные члены одного деления могут

совместиться с одним и тем же членом другого. Напри-

мер, по признаку сосуществования и последовательно-

сти пространство — протяженная величина, а время —

последовательная. Вместе с тем оба они — и простран-

ство и время — непрерывные величины.

В учении о «качестве» дана классификация различ-

ных видов «качеств». При разработке теории «качеств»

Аристотель руководствуется одним из основных в его

метафизике различий — между возможностью и дейст-

вительностью. Условием всякой деятельности и всего

47

действительного считается возможность этой деятель-

ности или способность к ней. Если способность приме-

няется в определенном направлении, то опа переходит

в свойство. Так, упражнение способности к познанию

порождает знание, упражнение нравственной способ-

ности — добродетель. Особый вид качества — состоя-

ние. И свойство и состояние — виды качества, возник-

новению которых предшествует данная от природы,

еще не составляющая качества физическая возмож-

пость, или способность.

Третий вид качества — «чувственные состояния»

(pathetikai). Они также приобретаются посредством

упражнения. Но в «свойствах» главное — способность

деятельности; напротив, в «чувственных состояниях» —

способность восприимчивости. Первые активны, вторые1

пассивны.

Четвертый вид качества — форма (образ, очертание,

фигура) предмета. Характеристика «формы» в указан-

ном здесь смысле — важная характеристика качествен-

ной определенности. И метафизика и физика Аристо-

теля — метафизика качественная, физика качеств. Это

та черта, которая из философии Аристотеля перешла

в философию и в пауку (физику) средневековой схо-

ластики.

Особенность качественной определенности Аристо-

тель видит в том, что в отношении ее «бывает и проти-

воположность: так, справедливость противоположна

несправедливости, белизна — черноте, и все остальное

таким же образом» («Категории» 8, 10 Ь 12—14). Од-

нако не всем качественным определенностям что-то

противоположно: так, огненно-красное — качественна

определенность, по оно не имеет противоположного

себе («Категории» 8, 10 b 15—17).

Другая важная особенность качественных опреде-

лений в том, что им присуще быть одновременно и со-

отнесенными. Одно белое называется в большей нли

в меньшей степени белым, чем другое, и одно справед-

ливое — в большей или в меньшей мере справедливым,

чем другое. Да и само качество предмета относительно

в своей определенности: будучи белым, предмет имеет

возможность стать еще более белым. Впрочем, эту осо-

бенность Аристотель считает присущей но всем, а

только большинству качественных определений («Ка-

тегории» 8, 10 b 29—30).

43

Категория «отношения» также родовое понятие.

Оно обнимает собой четыре вида отношений. Это, во-

первых, математические отношения; во-вторых, отно-

шения производящего (мастера) к производимому (или

изделию); в-третьих, отношение меры к измеряемому

и, в-четвертых, отношение познания к предмету позна-

ния. При этом отличие отношения познания к позна-

ваемому от отношения производящего к производимому

только в активности: в отношении производящего

к производимому второй член отношения (производи-

мое) вполне пассивен; напротив, в отношении позна-

ппя к предмету познания оба члена отношения ак-

тивны — действует не только познающий, но и предмет

познания: воздействуя па познающего, предмет позна-

ния порождает в нем деятельность познания.

Математические отношения, а также отношение

производящего к производимому образуют первый

класс отношений. В обоих отношениях этого класса

с исчезновением или уничтожением одного члена отно-

шения необходимо исчезает или уничтожается и

другой.

Отношение меры к измеряемому, а также отноше-

ние познания к предмету познания составляют второй

класс отношений. Об обоих отношениях этого класса

уже нельзя сказать, что в них с уничтожением одного

члена отношения необходимо исчезает и другой: с ис-

чезновением познания предмет познания вовсе не исче-

зает.

«Метафизика» — великая книга Аристотеля. В до-

шедшем до нас составе она несовершенна. Вряд ли сам

Аристотель написал ее в том виде, в каком она доне-

сена до нас веками. Это не цельный и целостный трак-

тат, а скорее свод записей лекций, составленных учени-

ками, прилежно слушавшими гениального учителя в

стремившихся с возможной полнотой запечатлеть его

учение. Кое-что из этого свода утеряно, имеются и из-

быточные записи, повторения, порой дословные, ранее

сказанного. Не все обещания, сделанные в ходе изло-

жения, выполнены в последующем тексте. На всем со-

хранились следы неоднократного повторного обраще-

ния и редактирования.

И все же книга изумительна и неповторима. Пора-

жают полнота и широта охвата, мастерство и точность

49

в формулировке вопросов. По этой книге в течение ве-

ков учились философии народы Востока и Европы. Кто

изучал эту книгу, изучал самое философию, входил

в ее глубины, боролся с ее трудностями и противоре-

чиями, возносился к ее вершинам и страдал ее ограни-

ченностью. Аристотель — подлинный учитель человече-

ства.

ТРАКТАТ «О ДУШЕ»

I

Психологические трактаты относятся к числу важ-

нейших произведений Аристотеля. Изучение их пока-

зывает, что Аристотель — основатель науки психологии

ничуть не в меньшей мере, чем в качестве автора «Ор-

ганона» — основатель науки логики, хотя разработка

психологии у пего не столь обстоятельна, как трак-

товка логики. И так же, как «Органон», с тех пор как

он вошел в состав сочинений Аристотеля, по которым

античность изучала формы суждения, вывода и доказа-

тельства, так и исследование Аристотеля «О душе»

(peri psyches) стало на многие века основным материа-

лом и источником при изучении психических явлений.

Сам Аристотель чрезвычайно ясно и точно выразил

мысль о значении, какое психология, согласно его воз-

зрению, имеет для всех приступающих к изучению фи-

лософии и для всего круга остальных наук. «Ставя одно

знание выше другого либо по степени совершенства,

либо потому, что оно знание о более возвышенном и

удивительном,— писал он,— было бы правильно по

той и другой причине отвести исследованию о душе

одно из первых мест... Познание души много способст-

вует познанию всякой истины, особенно же познанию

природы. Ведь душа есть как бы начало живых су-

ществ. Так вот, мы хотим исследовать и познать ее

природу и сущность, затем ее проявления, из которых

одни, надо полагать, составляют ее собственные состоя-

ния, другие же присущи — через посредство души — и

живым существам» («О душе» I 1, 402а 1—10).

Но Аристотель оказался первооткрывателем не

только в своем взгляде па важность предмета психоло-

гии в кругу наук. Он надолго предупредил и понима-

ние тесной связи между психологией и естествозна-

50

нием. Психологию он рассматривает как науку, опи-

рающуюся не только на наблюдения фактов психиче-

ской жизни, но и на знание соматических (телесных)

процессов и явлений, происходящих в человеке. И если

eго психологические гипотезы, построенные на этих

наблюдениях, для современного исследователя часто

представляются (и на деле оказываются) крайне наив-

ными и порой грубыми, то причина этой наивности и

грубости в характерной для науки времен Аристотел

бедности, недостаточности и недифференцированности

эмпирического изучения органической природы, и

в частности эмпирического изучения природы чело-

века, не говоря уже об отсутствии предпосылок и усло-

вий для экспериментального изучения психических

процессов.

Но всюду, где Аристотель намечает, а скорее пред-

видит, предугадывает верный эмпирический путь ис-

следования, взгляд его поражает своей широтой, осно-

вательностью, проницательностью, вниманием к суще-

ственным фактам и явлениям психологии. Для своего

времени психология Аристотеля была чудом, и Ари-

стотель остался также и на все последующие времена

истории психологии классиком, корифеем этой науки.

II

Приступая к исследованию сущности души, Ари-

стотель отбрасывает все те представления об этой сущ-

ности, которые он считает несостоятельными, ошибоч-

ными. Истина, полагает он, начинается с отказа от за-

блуждения. Поэтому в начале своего трактата «О душе»

оп последовательно излагает, а затем критикует все

основные распространенные в его время учения о при-

роде души. Уже в этом обзоре и в этой критике ярко

выступает эмпирический характер психологии Аристо-

теля, его убеждение в тесной связи между душевными

и телесными явлениями.

Аристотель отвергает учение и о том, что душа

сама себя движет, и о том, что она есть гармония, и

о том, что она есть круговое движение. «Мы говорим,—

пишет Аристотель,— что душа скорбит, радуется, дер-

иает, испытывает страх, далее, что она гневается, ощу-

щает, размышляет. Все это кажется движениями.

И потому можно было бы подумать, что и сама душа

движется. Но это вовсе не необходимо. Ведь если и

51

скорбеть, радоваться, размышлять — это именно движе-

ния, и все это означает быть приведенным в движение, то

[можно только сказать], что такое движение вызываетс

душой (например, гнев или страх — оттого, что сердце

вот так-то приходит в движение; размышление, быть

может, означает такое вот движение сердца или чего-то

иного; причем в одних случаях происходят перемеще-

ния, в других — превращения)... Между тем сказать,

что душа гневается, это то же, что сказать — душа ткет

или строит дом» («О душе» I 4, 408b 1—13). Согласно

Аристотелю, лучше вообще не применять таких выра-

жений, как: «душа сочувствует», «душа учится», «душа

размышляет», а следует говорить: «человек душою со-

чувствует, учится, размышляет». При этом нет необхо-

димости представлять, будто в самой душе совершаетс

движение: оно только или доходит до души, или имеет

в ней свое начало. Так, при ощущении движение идет

от внешних предметов, напротив, при воспоминании —

от души.

И ум не меньше, чем ощущение, зависит, согласно

Аристотелю, от состояния тела. И в этом вопросе Ари-

стотель остается верен своей принципиальной — в сущ-

ности материалистической — установке или по крайней

мере тенденции, поскольку ум, по Аристотелю, не при-

рожден телу и его нельзя рассматривать как органи-

ческую функцию. Аристотель соглашается с тем, что

ум повреждается от наступающего в старости общего

упадка сил, но в этом случае, рассуждает он, происхо-

дит примерно то же, что в области ощущений: если

старику дать молодые глаза, он будет видеть, как моло-

дой. Старение зависит не от ослабления души, а от-

того, что ослабляется тело, в котором душа находится,

как это бывает также в состоянии опьянения и при

болезнях. И если в старости ослабляются мышление и

соображение, то это происходит вследствие того, что

внутри человека повреждается нечто другое, а сам ум

ничему не подвержен. Ни размышление, ни любовь, ни

ненависть не состояния ума; они состояния того суще-

ства, которое обладает умом. Поэтому с разрушеннем

этого существа исчезают и память и любовь: ведь они

принадлежат не уму, а возникают в силу соединени

его с телом, которое разрушимо. Сам же ум есть нечто

божественное и ничему не подверженное.

52

Аристотель отрицает способность души не только

к движению, но и к самодвижению. Из всех известных

ему психологических теорий, признававших за душой

способность к самодвижению, Аристотель особенно

резко оспаривал теорию ученика Платона Ксенократа,

будто душа есть «само себя движущее число». Из пред-

ставления о том, что душа есть число, утверждает Ари-

стотель, вытекают несообразности, не меньшие тех,

которые заключаются в мнении о ее подвижности.

Если душа — единица, то как ее мыслить движущейся,

раз она неделима и не имеет в себе частей? Далее.

Если душа — число, то она занимает место в простран-

стве и имеет положение. От числа можно отнять дру-

гое число или единицу, и тогда в остатке получитс

новое число. Но растения и даже некоторые животные

продолжают жить и после рассечения их, и каждая их

Blog

Метафизика Аристотеля. 1976. Асмус В. Ф

Содержание