С. А. Токарев История зарубежной этнографии. Учебное пособие
| Вид материала | Учебное пособие |
- Учебное пособие Казань 2009 Печатается по решению кафедры этнографии и археологии исторического, 1524.74kb.
- Учебное пособие / Н. А. Соловьева, В. И. Грешных, А. А. Дружинина, 275.16kb.
- А. Н. Джуринский история зарубежной педагогики Учебное пособие, 3100.62kb.
- 5 Вопросы-задания, 3067.59kb.
- Ю. В. Михайлов история соединенных штатов америки учебное пособие, 1843.26kb.
- Учебное пособие охватывает период с древнейших времён до начала ХХ века. Может использоваться, 3550.99kb.
- И. Ю. Робак история украины учебное пособие, 1966.33kb.
- Иван Павлович Сусов. История языкознания: учебное пособие, 5333.61kb.
- Иван Павлович Сусов. История языкознания: учебное пособие, 4095.39kb.
- В. Д. История английского языка / Учебное пособие, 166.59kb.
В США этнографическая наука вплоть до 1890-х годов развивалась под знаком тех же эволюционистских принципов, которые господствовали в то время и в Европе. Продолжателями Моргана в этом направлении, хотя и далеко уступавшими ему по научному весу, были Дэниел Бринтон, Джон Пауэлл, Фрэнк Кёшинг, Отис Мэсон, Мак-Ги, Джордж Грант, Мак-Кёрди и др.
Но с 90-х годов в Америке зарождается новое направление в этнографии, связанное с именем крупнейшего ученого, мыслителя и общественного деятеля Франца Боаса, - это так называемая "американская школа исторической этнологии", сокращенно именуемая обычно "школой Боаса". Идейные корни ее были сложны и даже противоречивы. Не лишены противоречий и научные труды самого основателя школы. С этими его трудами нам предстоит теперь познакомиться.
Франц Боас
Противоречия начинаются прямо с фактов научной биографии Боаса. Немецкий еврей по национальности, он стал крупным американским ученым; физик и математик по образованию, он занял почетное место в ряду этнографов всех стран; защитив диссертацию на тему о цвете воды, позже прославился своими трудами по лингвистике, антропологии, этнографии.
Франц Боас родился в 1858 г. в г. Миндене (Вестфалия), учился в Гейдельбергском, Боннском и Кильском университетах, защитил в 1881 г. докторскую диссертацию. В 1883-1884 гг. совершил первую большую поездку в Америку, на Баффинову землю, где особенно заинтересовался бытом местного населения - эскимосов. Им он посвятил несколько журнальных статей и солидную, опубликованную в 1888 гг. монографию "Центральные эскимосы". Вернувшись из Америки, Боас стал работать в Берлинском музее народоведения. Вскоре ему представился случай, не выезжая из Германии, познакомиться и с американскими индейцами: в Берлин была привезена группа индейцев белла-кула (Северо-Западная Америка) вместе с предметами их быта. Боас занялся изучением языка индейцев и опубликовал о них две статьи. В 1886 г. он сам отправился на северо-западное побережье Америки, провел там около года и с того времени остался в Америке на всю жизнь. Большую часть своих трудов Боас отныне посвятил как раз племенам северо-западного побережья, особенно племени квакиутлей.
Боас занимал в разное время должности доцента, позже профессора в разных университетах США, сотрудничал в музеях (Музей Фильда в Чикаго, Музей естественной истории в Нью-Йорке), в редакциях журналов. С 1896 г., свыше 40 лет он проработал в Колумбийском университете (Нью-Йорк). По мере того как Боас публиковал новые и новые труды по этнографии, языкам, антропологии коренного населения Америки, научный авторитет его рос. Его избирали членом-корреспондентом и действительным членом разных академий, американских и европейских, членом и президентом ряда научных обществ; он был учредителем и редактором нескольких научных журналов.
У Боаса было много учеников; некоторые из них стали впоследствии выдающимися этнографами, антропологами, лингвистами. Наряду с научной работой Боас занимался активной общественной деятельностью, постоянно выступая против расовой дискриминации и колониализма, а в последние годы жизни - против гитлеровского нацизма. Он был деятельным другом Советского Союза, лично дружил с некоторыми русскими учеными (Богораз, Иохельсон) и много сделал для улучшения отношений между США и СССР. Умер Боас в разгар второй мировой войны, в 1942 г., 84 лет от роду 1.
Помимо огромного количества опубликованных Боасом конкретных этнографических материалов, фольклорных текстов, описаний разных индейских языков, антропологических работ он напечатал целый ряд статей и несколько книг теоретического и методологического содержания. В них, как отчасти и в описательных трудах, изложены основные научные идеи Боаса.
Основные идеи Боаса
Уже в первой своей принципиальной статье - о "Задачах этнологии" (1888) - Боас писал, что общей задачей этой науки является "изучение всей совокупности явлений социальной жизни", - т. е. "язык, обычаи, миграции, телесные признаки", - и это изучение должно составить в целом "историю человечества": не одних только цивилизованных наций, а именно всего человечества и всех периодов его истории, от ледниковой эпохи до современности. Он считал, что для этого надо изучить каждый отдельный народ в его своеобразии; что этнография должна, таким образом, составить "часть истории культуры" и что последней и самой важной целью нашей науки надо считать открытие общих законов социального развития.
Однако уже и в ранних печатных выступлениях Боас предостерегал от всяких скороспелых выводов в области этнографии, в особенности от поверхностного применения "сравнительного метода". Явления, внешне сходные между собой, указывал он, могут иметь совершенно различное происхождение и разные функции. Не всякое сходство свидетельствует об "исторических связях" или о заимствований одним народом у другого. Не всегда пригодно и объяснение сходств одинаковостью человеческой психики или сходностью географической среды. Конечной целью исследования остается открытие общих законов исторического развития, но открыть их вовсе не так легко.
В статье о "Прогрессе в методах обучения" (1898) Боас вновь повторяет, что "открытие законов, управляющих деятельностью человеческого ума", а также "реконструкция истории человеческой культуры и цивилизации" составляют главную задачу этнологии.2
В позднейших работах, однако, Боас гораздо сдержаннее говорил об общих законах развития человеческой культуры. Он все дальше отходил от принципов эволюционистской школы. В то же время упрощенно-диффузионистскне схемы, широко распространившиеся в западноевропейской науке в первые десятилетия XX в., его нисколько не удовлетворяли, хотя сама идея культурной диффузии им отнюдь не отвергалась. В нескольких теоретических статьях - "Методы этнологии" (1920), "Эволюция или диффузия" (1924) - Боас сопоставляет и критикует эволюционистский и диффузионистский методы: и тот и другой опираются на недостаточные, неубедительные основания. Боас требует большой осторожности в интерпретации культурных явлений и социальных форм, в частности в тех случаях, когда у разных народов в разных странах обнаруживаются сходства и параллельные формы или когда возникает вопрос, какая из сопоставляемых форм древнее: материнский или отцовский счет родства? реалистический или геометрический стиль орнамента?
Понимание историзма
Отвергая упрощенный эволюционизм и поверхностным диффузионизм, Боас со своей стороны отстаивал исторический метод исследования. Понятия "историческая проблема",. "исторический метод", "историческое исследование" и другие постоянно повторяются во всех его теоретических высказываниях. Конечной целью науки о человеке Боас считал, как уже говорилось, реконструкцию истории человечества. Но для этого, говорил он, надо сначала изучить историю каждого отдельного народа. Он считал, что "каждая культурная (т. е. этническая.- С. Т.) группа имеет свою уникальную историю, зависящую отчасти от своеобразного (peculiar) внутреннего развития социальной группы, а отчасти от посторонних влияний, которым она подвергается". Поэтому правильным методом Боас считал "изучение динамических изменений" в отдельных обществах 3.
На одном примере можно хорошо видеть, в чем конкретно метод Боаса (а впоследствии его учеников) расходился с привычными для этнографической науки взглядами. Этот пример - социальная организация квакиутлей, предмет многолетних изучений Боаса. У северных квакиутлей наблюдается материнско-родовая структура, у южных ее нет, а есть патрилинейная территориальная община. Большинство этнографов - и старой эволюционистской школы, и современных - считают, что материнско-родовая организация северных квакиутлей представляет более раннюю стадию, а у южных квакиутлей она утрачена; значит, у квакиутлей мы видим один из многих примеров общего процесса перехода от матрилинейной к патрилинейной системе. Но Боас и его ученики держатся обратной точки зрения, считая этот общеисторический закон недоказанным. По мнению Боаса, первоначальная социальная организация квакиутлей была безродовой и патрилинейной, как она сохранилась у южной части этого племени; северные же квакиутли переняли свою материнско-родовую структуру от своих северных соседей - тлинкитов, хайда и цимшиан 4. Боаса нисколько не смущало то, что направление развития - от патрилинейности к матрилинейности-получалось как бы обратное общепризнанному.
Боас как лингвист и антрополог
Этнографические взгляды и труды Франца Боаса были неотделимы от его лингвистических исследований. В этой области заслуги Боаса чрезвычайно велики: он был один из первых, кто приступил к серьезному и систематическому изучению языков американских индейцев. Он подходил к работе с большой требовательностью: его ученики должны были обязательно знать язык изучаемого народа, все тексты записывать на языке оригинала с последующим дословным переводом их на английский язык. Сам Боас знал 17 индейских наречий. Записывая на них фольклорные и иные тексты, Боас обстоятельно исследовал их грамматический строй; он по-новому поставил методику изучения взаимного родства языков: это родство может создаваться не только общим происхождением данных языков, но и позднейшими контактами между ними. Нередко языки соседних племен, не родственных по происхождению, обнаруживают, однако, совпадения не только в лексике, но и в фонетике и в грамматическом строе. Боас говорил в таких случаях о "диффузии грамматических процессов", о смешанности многих языков и о "множественных корнях" отдельных языков. Интересно, что лишь гораздо позже проникли подобные идеи в классическое индоевропейское языкознание, где был даже создан особый термин "языковый союз" для обозначения аналогичных явлений в соседних, но не родственных по происхождению языках.
В тесной связи с общими научными взглядами Боаса стояли и его труды по соматической антропологии. Он изучал и коренное и пришлое население Америки со стороны расовых свойств. Особенно интересны сделанные им наблюдения над изменчивостью расовых признаков. Самый яркий пример - изменение некоторых физических признаков у детей иммигрантов из Европы. Оказалось, например, что дети евреев, переселившихся из Восточной Европы и характеризовавшихся относительной короткоголовостью (головной индекс 82-83), обнаруживают более удлиненную голову (80-81), тогда как, наоборот, дети выходцев из Южной Италии и Сицилии, сравнительно длинноголовых (78-79), оказываются более короткоголовыми (79-80). Боас сам признавал, что не может дать объяснение этому явлению. Но во всяком случае наблюденный Боасом факт очень важен для опровержения расистских теорий.
Боас не чужд был и археологической науке, хотя в этой области вклад его был не так велик. Он сам вел раскопки в Мексике, на Пуэрто-Рико.
Общественно- политические взгляды Боаса
Из своих научных исследований Франц Боас делал прямые выводы и по актуальным общественно-политическим вопросам. Он без колебаний вмешивался в идейную борьбу, кипевшую в его время, и неизменно становился на сторону борцов за справедливость, за равноправие народов, против расизма, шовинизма и колониализма. Помимо мелких статей он посвятил этим вопросам две солидные работы: "Ум первобытного человека" (Mind of primitive man. N. Y., 1911) и "Антропология и современная жизнь" (Anthropology and modern life.N.Y., 1928).
В первой из этих книг Боас приводит весьма веские данные, говорящие против расовых предрассудков, за принципиальное единство человечества, человеческой психики и интеллекта. Он вполне убедительно опровергает ходячий обывательский взгляд о врожденном умственном превосходстве "белой расы" над другими человеческими расами. В противовес подобным взглядам он с фактами в руках показывает, что на уровень и быстроту культурного развития разных народов влияли и влияют исторические условия, а отнюдь не различия в способностях отдельных рас. Распределение физических признаков между отдельными расами нисколько не подтверждает мнения о большой удаленности белой расы от нашего животного предка. Расовые признаки меняются под влиянием географической среды, упражнений, диеты, расового смешения и пр.
Что касается укоренившегося обывательского взгляда об умственной неполноценности отсталых народов, об их примитивном психическом складе, то Боас хорошо показал, что и этот взгляд основан на недоразумении и чаще всего - на поверхностных впечатлениях путешественников, которые не могли или не давали себе труда вникнуть в условия жизни и в умственное развитие виденных ими народов. Так, например, часто говорят, что "первобытный человек" не способен был подавлять и контролировать свои импульсы; это может будто бы делать только цивилизованный человек. В ответ на это Боас указывает на множество ситуаций, когда обычаями отсталых народов предписывается крайняя сдержанность, выносливость, самообладание; таковы обычаи соблюдения табу, крайняя выносливость при физических, подчас мучительных испытаниях, сопровождающих возрастные инициации, и пр. Все дело в том, что "строгое сдерживание импульсов", самообладание, настойчивость, выносливость и прочее требуются от "первобытных людей" не в тех случаях, как это требуется от нас 5. В противовес ходячему мнению о неспособности "первобытного человека" к напряженному и устойчивому вниманию Боас замечает, что дело тут в предмете этого внимания: если, например, индейцу этот предмет кажется важным, то он способен к длительному сосредоточению на нем своего внимания. Боас сам признает, что он нередко первым уставал при длительных беседах с индейцами. Если, наконец, говорят о какой-то особой косности и консерватизме "первобытных людей", о неспособности их к новаторству, то Боас указывает на очень частые и хорошо известные факты появления новых религиозных движений у отсталых народов, проповедей пророков, увлекающих много последователей. Все это приводит Боаса к обоснованному выводу, что "во многих случаях различия между человеком цивилизованным и первобытным оказываются скорее кажущимися, чем действительными", и что "основные черты ума у всех людей одинаковы" 6.
В книге "Антропология и современная жизнь" (1928) Боас старался показать, каким образом знание принципов "антропологии" (т. е. этнографии) позволяет лучше понять происходящие вокруг нас "социальные процессы" 7. Он возвращается здесь к "проблеме расы" и очень хорошо показывает, что в этой области действуют лишь социальные, исторические факторы, что никакого биологического расового антагонизма не существует, что, в частности, нет и "сексуального отвращения" к людям другой расы. Далее он подчеркивает опасность национализма, восстанавливающего один народ против другого, весьма критически высказывается против биолого-евгенистов, проектирующих улучшение человеческой породы и создание "сверхчеловека" путем искусственного отбора. Причины бедствий человечества, причины нищеты, болезней - социальные, а не биологические, - совершенно справедливо утверждает Боас; надо улучшить социальные условия, а не какие-то наследственные свойства людей. По его мнению, евгеника - "опасный меч, который может повернуться своим лезвием против тех, кто полагается на его силу". В особой главе опровергает Боас "биологическую" теорию преступности (Ломброзо и др.) 8.
Чрезвычайно интересны мысли Боаса о влиянии воспитания и образованности на стабильность и на изменчивость общественных и культурных групп. Более образованные и привилегированные слон населения, составляющие социальную элиту, оказываются чаще всего, по мнению Боаса, силой, враждебной общественному прогрессу, ибо они руководятся узкогрупповыми, классовыми интересами. Напротив, непривилегированная масса населения, не связанная этими корпоративными интересами, более доступна воздействию общечеловеческих идеалов. Вот почему, пишет Боас, когда дело идет о проблемах общечеловеческого значения, он лично всегда больше прислушивается к голосу народных масс, чем к мнениям "интеллектуалов". Строго научное теоретическое обоснование демократизма!
Релятивистские идеи
Наконец, в последней, самой интересной главе книги - "Современная цивилизация и примитивная культура" - Боас ставит ряд актуальных проблем современной жизни, освещая эти проблемы с позиций этнографической науки на уровне ее наиболее широких обобщений. Здесь едва ли не впервые в истории этнографической мысли ставится проблема критического пересмотра всей нашей системы этических понятий.
Что может вообще дать социальная наука для обоснования моральных принципов? Даже самый известный принцип рациональной морали - "наибольшее благо для наибольшего числа людей" - теряет свое содержание, раз "мы не можем прийти к соглашению о том, в чем собственно состоит наибольшее благо". "Эта трудность делается особенно заметной, лишь только мы начинаем смотреть за пределы нашей современной цивилизации. Социальные идеалы негров Центральной Африки, австралийцев, эскимосов, китайцев настолько отличаются от наших, что оценки, даваемые ими поведению человека, несравнимы. То, что одни считают добром, другие считают злом" 9.
Отсюда следует чрезвычайно важное методологическое правило: "Научное изучение обобщенных (generalized) социальных форм требует... чтобы исследователь освободился от всех оценок, основанных на нашей культуре. Объективное, строго научное исследование возможно только, если нам удастся войти в каждую культуру на ее собственной базе (if we succeed in entering each culture on its own basis), если мы разработаем идеалы каждого народа и включим в наше общее объективное изучение культурные ценности, обнаруживаемые среди различных ветвей человечества" 10. Здесь Боас высказывает идею, которая впоследствии ляжет в основу целого направления в американской этнографической науке,- идею релятивизма, т. е. учения об относительности всех морально-оценочных критериев и о несравнимости культурных ценностей разных народов. Сильная сторона этого направления - его отказ от привычных европоцентристских взглядов, но очевиден и его коренной недостаток - отрицание критериев исторического прогресса. .
Боас отдавал себе полный отчет в том, что такое абстрагирование от привычной нам системы оценок очень трудно: ведь мы слишком привыкли считать нормы поведения, в которых мы сами воспитаны, естественными и единственно возможными для всего человечества. Но зато именно изучение чужих цивилизаций позволяет антропологу (этнографу) критически отнестись и к нашей собственной цивилизации. "Таким образом, ценности наших социальных идеалов выиграют в ясности благодаря строго объективному изучению чужих культур" 11.
Что касается самих моральных идей, то Боас считает, что они вообще не эволюционируют, оставаясь одними и теми же с первобытных времен до наших дней. Меняется только сфера их приложения, увеличиваются размеры человеческих групп, пользующихся защитой моральных норм: в первобытном обществе это только члены рода, а сейчас-граждане целого государства.
Мысль о том, что обычаи и моральные нормы регулировали отношения только внутри племени не совсем нова. Ведь ее высказывал еще Ф, Энгельс в "Происхождении семьи, частной собственности и государства". Характеризуя родовой строй ирокезов, он писал: "Все, что было вне племени, было вне закона", и в отношении чужеплеменника обычай допускал любые жестокости 12.
Вклад Боаса в науку. Его ученики
Если попытаться кратко резюмировать принципиальный вклад, сделанный Боасом в американскую (и мировую) этнографическую науку, то его можно свести, пожалуй, к четырем основным положениям: 1. Необходимо конкретное и всестороннее, притом историческое изучение отдельного народа, его языка, культуры, антропологического типа. 2. Нужно изучать культурное взаимодействие народов, создающее общность культуры внутри определенных географических ареалов. Эти ареалы можно картографировать, и в пределах каждого следует искать конкретные формы взаимного влияния народов, диффузию отдельных культурных элементов. 3. Нужна величайшая осторожность при попытках вывести общие законы развития человечества и его культуры. Эти законы, очевидно, существуют, но познать их очень трудно. В особенности не следует обманываться внешними сходствами явлений, которые могут на поверку оказаться глубоко различными по существу и иметь разное происхождение. 4. Не следует переносить "наши" критерии моральной оценки на народы иного культурного типа. У каждого народа есть свои социальные идеалы, свои моральные нормы.
Свежие, новаторские идеи Франца Боаса, его обширная эрудиция в этнографии и смежных науках, строгость его научного метода, неподкупная честность в научных выводах - все это делает вполне понятным, что именно Боасу было суждено стать главой нового направления в американской этнографии. К этому надо прибавить выдающийся педагогический талант ученого. Он умел привлечь молодые силы к научным исследованиям, заботливо следил за их работой, помогал, чем мог. Учеников и последователей у Боаса было много; они развивали потом его идеи в разных направлениях. Сложилось даже мнение, что вообще вся новейшая этнография в Америке создана одним человеком (Боасом!) в отличие от европейских стран, где этнография развивалась из разных источников и создавалась многими деятелями 13. При всей наивной упрощенности этого взгляда какая-то доля истины в нем ведь есть.
Многолетние интенсивные исследования отдельных индейских племен и культурных "ареалов" этнографами школы Боаса позволили уже в первые десятилетия нашего века приступить к составлению больших сводных и обобщающих трудов, а также справочников и этнических каталогов по американской этнографии. Таким очень обстоятельным справочником был изданный еще в 1907-1910 гг. двухтомный "Handbook of American Indians north of Mexico" (BAE, Bull. N 30, 1-2) под редакцией Ходжа (Hodge), содержащий краткие данные обо всех индейских племенах в алфавитном порядке, а также новейший аналогичный справочник, составленный Джоном Суонтоном, где исторические и статистические сведения о племенах расположены по штатам, а точность доведена до перечисления всех населенных пунктов. В отношении подробных данных о численности, расселении отдельных групп индейцев и прочем справочник также не оставляет желать ничего более.
Настоящей же, собственно научной сводной работой с обобщением всех важнейших данных по этнографии коренного населения Америки является ставшая широко известной книга Кларка Уисслера "Американский индеец" 14. Она наиболее показательна и в смысле последовательного применения метода Боаса и развития его идей.
Кларк Уисслер
Aвтор этого труда Кларк Уисслер (1870-1947) - старейший из последователей Боаса, многолетний куратор Антропологического отдела Музея естественной истории в Нью-Йорке, стал известен своими ранними работами о декоративном искусстве племен сиу (1904), о материальной культуре черноногих (1910), об их социальном строе (1911) и др. В главном же своем сочинении "Американский индеец" он дает сжатое изложение важнейших данных этнографии коренного населения Америки, характеризуя отдельные черты хозяйства и материальной культуры, социального уклада, религии и мифологии, искусства у индейских племен и тщательно регистрируя при этом географическое распределение каждого явления.
Он сопоставляет получающиеся "культурные ареалы" с географическим распространением археологических культур (они частично совпадают, частично нет). Культурные ареалы, в свою очередь, сведены в крупные "пищевые области": область северного оленя-карибу, область лосося, область бизона, область маиса, область маниока, область интенсивного земледелия и пр. Отдельно дается классификация языков и краткие данные о распределении соматических признаков. Интересна попытка Уислера картографировать распространение целого ряда культурных явлений: гончарство, ткачество, типы обуви, пластика, ареалы маиса и маниока, материнский и отцовский род и пр. Книга заканчивается рассмотрением проблемы происхождения индейцев и первичного заселения Америки 15.
Альфред Луис Кребер
Быть может, самым последовательным из учеников Боаса был Альфред Луис Кребер (1876-1960), один из самых старших по возрасту, но переживший всех других и один из самых плодовитых. Много лет посвятил он детальнейшему изучению индейских племен Калифорнии, где, как известно, наблюдалась крайняя этническая и языковая пестрота и где сохранились особо архаичные явления в культуре. Помимо множества отдельных статей по разным вопросам этнографии калифорнийцев (как и некоторых других народов) Кребер издал фундаментальное исследование - сводку всего, что известно об этих ныне почти исчезнувших племенах 16.
Что касается принципиального понимания задач и предмета этнографии, то Кребер последовательно держался тезиса боасовской школы: главный предмет этнографии ("антропологии") - это человеческая культура, точнее - культура человеческих "групп". Весьма обстоятельно изложил он свои теоретические взгляды по этому предмету в капитальном труде "Антропология" - едва ли не первом солидном учебном пособии по этой науке в США 17. Наиболее же кратко и четко изложены взгляды Крёбера на задачи этнографии в одной из последних работ - во введении к сборнику мелких статей по калифорнийской этнографии 18. Он писал здесь, что хотя принципиально все культуры мира, прежние и теперешние, составляют один сплошной и неразрывный континуум, который трудно рассечь на части, но практически повелось делить всю область человеческих культур на две категории: культуры народов бесписьменных и письменных ("нецивилизованных" и "цивилизованных"); этнография занимается первыми, а собственно историческая наука - последними.
Ввиду отсутствия письменных источников этнограф изучает культуру данного народа преимущественно статически, в одной плоскости. Но возможно и историческое углубление, притом двоякое: "микроскопическое" и "телескопическое". Первое состоит в том, что используется память живых людей, позволяющая углубить изучение по крайней мере на одно поколение. Второе, "телескопическое" расширение исторической амплитуды достигается привлечением сравнительного материала по другим народам, сходным "типологически" или близким географически.
Сильно ограниченная в хронологическом диапазоне этнография зато располагает большими преимуществами перед всеми прочими социальными науками: возможностью "холистического" (целостного) подхода к изучению каждой данной культуры путем непосредственного с ней соприкосновения - "лицом к лицу"; это открывает этнографу пути неограниченного проникновения в культуру народа, перспективу новых и новых открытий.
Крёбер, кстати, весьма неодобрительно отзывался в этой статье о некоторых новых тенденциях в американской этнографической науке - о стремлении изучать этнографическим методом современные высокоцивилизованные страны, об изучении "аккультурации", о выдвижении на первый план "практической", прикладной стороны этнографических исследований.
Серьезный теоретический интерес Крёбера к "культуре" побудил его выйти за пределы чисто этнографической тематики. Солидный труд посвятил он истории мировой культуры (см.: A. Kroeber. Configurations of culture growth. Berkeley, 1944), которую прослеживал в основных ее проявлениях (наука, философия, искусство, литература и пр.) по главнейшим этапам - от Древнего Востока до современности, где, однако, этнографического материала совсем нет.
В большой историографической сводке о "культуре", написанной совместно с Клайдом Клукхоном 19, Крёбер тщательно рассортировал различные определения понятия "культуры" в американской и европейской научной литературе. Наконец, в неоконченной, посмертно опубликованной работе "Каталог цивилизаций и культур" содержится попытка сравнительного анализа особенностей цивилизаций - европейских (античная, мегалитическая, кельтская, скандинавская, русская); азиатских - Древний Восток, Индия, Тибет, Индонезия, Китай, Северная Азия и др.; Океании, Африки и Нового Света. Здесь культуры отсталых внеевропейских народов вписываются в круг общего развития мировых цивилизаций. 20
Большую научную активность развивали и другие ученики Франца Боаса. Из них особенно выделялись трое: Александр Гольденвейзер, Роберт Лоуи и Пол Радин. Почти ровесники по возоасту (Гольденвейзер - 1880-1940, Лоуи - 1883-1957, Радин - 1883-1959), все трое - выходцы из Европы, однако американизировавшиеся, как и сам Боас, на сто процентов, - эти трое ученых были близки друг к другу и по своим общим взглядам, и по роду деятельности.
Александр Гольденвейзер
Гольденвейзер помимо своих непосредственных полевых исследований, главным образом среди северных ирокезов, получил особенно широкую известность своими теоретическими трудами, в которых он выступает как крайний антиэволюционист. Немало шума наделала уже его ранняя теоретическая работа о тотемизме, где он доказывал ни больше ни меньше, что единой проблемы тотемизма собственно не существует, ибо под эту общую категорию подведены фактически совсем разные явления. Общие же свои научные взгляды Гольденвейзер изложил наиболее полно в книге "Ранняя цивилизация" 21. Гольденвейзер исходит здесь из той общей идеи, что единство человечества не исключает множественности культур: "Man is one, civilizations are many". Элементы цивилизации, т, е. культурные нововведения, создаются индивидами, но сохранение цивилизации - дело коллектива, который и передает культуру из поколения в поколение; таким образом, и личность, и общество участвуют в создании цивилизации. Автор решительно отвергает построения эволюционистской школы и в противовес ей старается доказать, что общих законов и общего направления развития человечества не существует, да и само развитие, сам прогресс тоже не всегда налицо. Зато очень важен факт диффузии культуры, заимствования ее черт одним народом от другого; по некоторым подсчетам, количественное отношение между элементами культуры чисто местными и заимствованными составляет 1 : 10.
"Цивилизация" каждого народа, подчеркивает Гольденвейзер, есть единое целое, т. е. некий континуум (в этом утверждении Гольденвейзер несомненно прав, по крайней мере если иметь в виду доклассовое общество). При этом в каждой из них преобладает какая-нибудь одна выдающаяся черта. Для иллюстрации этой мысли Гольденвейзер дает подробное описание пяти "цивилизаций": это "цивилизации" эскимосов, тлинкитов и хайда, ирокезов, баганда и центральноавстралийских племен. Каждая из них характеризуется, по мнению автора, какой-нибудь наиболее типичной и специфической чертой. Очень интересно, что черты эти берутся автором из совсем разных сторон человеческой жизни: эскимосы характеризуются, как он полагает, высокосовершенным приспособлением к условиям географической среды, тлинкиты и хайда - развитием изобразительного искусства, ирокезы - матриархатом, баганда - государственной организацией, центральные австралийцы - господством магических верований.
При всей оригинальности такой сравнительной характеристики, при всей меткости наблюдений автора согласиться с правильностью его обобщений невозможно. Элементарное правило логики ведь требует единства основания при классификации или. при сопоставлении фактов: нельзя сопоставлять изобразительное искусство с матриархатом, матриархат с магией и пр.: эти понятия несоизмеримы. Поэтому и тот резко антиэволюционистский вывод, какой делает Гольденвейзер из своих сопоставлений, что нельзя-де расположить приведенные им примеры в один эволюционный ряд, теряет свою убедительность.
Во 2-й и в 3-й частях той же книги Гольденвейзер приводит очень много интересных фактов и обобщений о различных зависимостях в человеческой культуре, в частности о зависимости "супернатурализма" (религии, суеверий) от условий материальной жизни, о различных типах общественной организации, опровергая затем попытки однозначного объяснения разнообразных форм культуры. Ни расовые особенности, ни влияние географической среды, ни свойства человеческой психики - не объясняют этого разнообразия. Вопрос же о роли заимствований в культуре и об их отношениях к самостоятельному развитию сходных явлений в разных регионах - сложен и не может решаться упрощенно.
В конце книги Гольденвейзер пытается все же охарактеризовать общие черты "первобытной цивилизации". Их общее отличие от современной европейско-американской культуры - это небольшие размеры общин, слабость межгрупповых контактов, малая пластичность, короткая традиция, ограниченность географического кругозора, авторитет старших, сравнительная однородность индивидов, близость к природе и зависимость от нее и пр. Вообще принципиально скептическая установка Гольденвейзера в отношении всяких эволюционистских построений не мешала ему делать интересные и содержательные обобщения в изучении явлений культуры.
В особой очень интересной статье "Диффузионизм и американская школа исторической этнологии" 22 Гольденвейзер тщательно отмежевывает позиции боасовской школы от крайних диффузионистских течений в западноевропейской этнографии (Гребнер, Риверс, Эллиот Смит, Перри). Он очень метко критикует методологические просчеты европейских диффузионистов и в противовес им формулирует теоретические принципы американской школы: последняя допускает и важность диффузии элементов культуры, и влияние географической среды, и факты "конвергенции". Основное понятие американской школы "культурный ареал" (culture area) характеризуется сплошным распространением не отдельных элементов культуры, а целых серий их. Вводятся также понятия "культурного центра" - область наибольшей густоты признаков и "маргинальных (окраинных) ареалов" (marginal areas), где сочетаются черты соседних регионов.
Важнейшими признаками американской школы Гольденвейзер считал три: критичность, историчность и психологичность.
Роберт Лоуи
Подобно Гольденвейзеру, и Роберт Лоуи отличался крайним скептицизмом в отношении различных широких историко-этнографических концепций (в особенности эволюционистских). Антиэволюционизм - господствующая черта его научного мировоззрения. Но, как и Гольденвейзер, Лоуи не пытался заменить отвергаемый им эволюционизм чем-то равноценным. Его научные труды представляют большую ценность, и не только благодаря полновесному фактическому материалу (особенно по племенам шошонов и воронов), но и критическим рассмотрением общеэтнографических проблем. Особенное внимание уделял Лоуи изучению систем терминологии родства, брачно-семейным обычаям, кровнородственным отношениям, чему и посвящено несколько его специальных статей.
Антиэволюционистская, в частности антиморгановская, направленность особенно ярко сказалась в большом синтетическом труде Лоуи "Первобытное общество". Содержание этой книги очень характерно.
Уже в самом начале автор заявляет, что существование общих исторических законов отнюдь не доказано и историк первобытного общества не должен их заранее предполагать. "Если есть зарюны социальной эволюции, он (историк) должен, конечно, открыть их; но есть ли они, это еще нужно выяснить, и его (историка) исследовательская позиция остается непоколебленной в случае их отсутствия" 23. Прослеживая далее с большой добросовестностью различные стороны семейных и общественных отношений, формы брака, родственные группировки, положение женщины, формы собственности и наследования, "ассоциацию", организацию власти, племенной быт и пр., Лоуи каждый раз старается показать, что, во-первых, Морган был неправ в своих интерпретациях, а во-вторых, что даже сходство аналогичных явлений у разных народов еще ничего не говорит о каких-то закономерностях: ведь сходные явления могут быть порождены совершенно различными причинами, а во многих случаях (если не в большинстве их) сходства оказываются просто следствием "заимствований" и "диффузии".
Самым постоянным и притом самым древним элементом общественной жизни Лоуи считает простую парную семью; относительно же исторической последовательности других общественных форм - материнский и отцовский род, локальная и племенная организация, разные виды ассоциаций и сообществ и пр. - нельзя сказать ничего определенного. "Попытка включить крайнее разнообразие явлений в одну хронологическую последовательность представляется безнадежной" 24.
Надо сказать, однако, что наряду с серьезными критическими замечаниями по адресу упрощенных эволюционистских схем у самого Лоуи также есть немало и неосновательных и скороспелых выводов. Многие из них объясняются, видимо, его стремлением во что бы то ни стало опровергать Моргана. Гиперкритицизм и тенденциозный агностицизм Лоуи дал повод некоторым новейшим исследователям назвать его полушутя "чемпионом научного пораженчества" 25.
Интересно, что в другом широко обобщающем труде Лоуи-"Первобытная религия" (1924), где перед ним не стояла задача опровергать Моргана, гораздо больше конструктивных и ценных обобщений, свежих и плодотворных мыслей.
Пол Радин
Пожалуй, наиболее рельефно выразились положительные, прогрессивные черты боасовской школы, так же как и ее скептические установки, в научных трудах Пола Радина. Получивший естественнонаучное (зоологическое) образование, он втянулся затем в изучение физической антропологии и особенно этнографии и примкнул к группе последователей Боаса. Большую часть своих полевых исследований он провел среди индейцев виннебаго, которым и посвящены многие его работы 26. Радин один из первых ввел в научный обиход очень важную категорию этнографических источников - "автобиографии", т. е. текстуальные записи рассказов индейцев о событиях их личной жизни.
Очень солидны и труды Радина по исторической этнографии и доколумбовой истории Америки, особенно капитальное источниковедческое исследование по доколумбовым культурам Мексики - "Источники и достоверность истории древних мексиканцев". 27
Свои теоретические и методологические взгляды Радин изложил наиболее полно в книге "Метод и теорий этнологии, критический опыт", где он очень придирчиво критикует установки корифеев мировой этнографии, в том числе и своего учителя Боаса, и критикует с позиций осторожного эмпиризма. Боаса он упрекает в неясности и непоследовательности его методологии - то "исторической", то "научной" (в смысле естественнонаучной), и потому, в конце концов,-в "антиисторизме" и в "эклектицизме".
Радин считает, что и все другие попытки этнографов - последователей Боаса - углубить историческое изучение явлений культуры, расположить их в хронологическом порядке - были неудачны. Не удались до сих пор и различные попытки применить "количественный метод" к этнографии, т. е. приблизить ее метод к методов логии естественных и точных наук. Сам же он полагает, что задача этнолога - ограничиться точным и; полным описанием культуры каждого данного народа, как она есть, не поддаваясь малодостоверным гипотезам о ее прошлом, не пытаясь строить "культурные типологий" и т. п., а в особенности не увлекаясь соблазном разных отвлеченных "спекуляций". По поводу этих "спекуляций", строящихся на этнографическом материале, Радин высказывает очень интересную, но и очень опасную для самой этнографической науки мысль. Почему, спрашивает он, именно этнографические изучения до сих пор чаще всего вели к широким "социологическим спекуляциям" о природе человека, об общих законах исторического развития, об общем направлении эволюции культуры? - А потому, что этнографы и социологи-эволюционисты видят в отсталых ("примитивных") народах носителей какой-то совсем особой культуры, принципиально отличной от современной цивилизации. Поэтому они думают, что именно в культуре "примитивных" народов наиболее полно отразилась человеческая природа, и именно там надо ее изучать. Радин считает это глубоким заблуждением. По его мнению, "примитивные" народы обладают своеобразными культурами, каждая из которых отличается одна от другой не меньше, чем, например, испанская культура отличается от английской или от немецкой. Все этнические культуры - и "примитивные", и развитые - могут быть выстроены в один ряд 27.
Таким образом, Радин довел до крайности, до агностицизма, скептические установки школы Боаса. Если Лоуи, Гольденвейзер и другие выступали против широких эволюционистских построений по отдельным проблемам (род, матриархат, формы брака, тотемизм и пр.), то Радин поставил вопрос глубже: он усомнился вообще в особой познавательной ценности этнографии и этнографического материала как основы для общеисторических построений. В своих критических выступлениях он не пощадил не только классиков эволюционистской этнографии XIX в., но и деятелей новой американской "исторической" школы, к которой сам принадлежал, не исключая и своего учителя Боаса, и своих собственных более ранних работ. Словом, в трудах Радина еще больше, чем в работах Лоуи и Гольденвейзера, проявились принципиальные установки "исторической" школы Боаса: доведенная до педантизма тщательность исследования отдельных "культур" и крайнее недоверие к широким общеисторическим построениям.
1 Краткую биографию Боаса и характеристику его научных трудов см.: Аверкиева Ю. П. Франц Боас (1858-1942). - Краткие сообщения Института этнографии АН СССР, вып. I, 1946.
2 См.: Boas Fr. Language and culture. New York, 1940, pp. 279- 280, 624, 627-628, 633, 634, 637.
3 Boas Fr. Language and culture, pp. 285, 286. Теоретические взгляды Боаса изложены им также в статье "Задачи антропологического исследования" ("Советская этнография", 1933, № 3-4) -перевод его президентской речи на очередном съезде Американской ассоциации содействия науке.
4 См.: Boas Fr. Social organisation and secret societies of the Kwakiuti Indians. Washington, 1897; Аверкиева Ю. П. Разложение родовой общины и формирование раннеклассовых отношений в обществе индейцев Северо-Западного побережья Северной Америки. М., 1961, с. 59.
5 См.: Боас Ф. Ум первобытного человека. М.-Л., 1926, с. 60- 61, 62, 63, 64.
6 См.: Боас Ф. Ум первобытного человека, с. 60-61, 62, 63, 64.
7 См.: Boas F. Anthropology and modern life. New York, 1928, p. 11.
8 См.: Ibid., pp. 70-71. 75, 7G, 115, 119, 120-130.
9 Boas F. Anthropology and modern life, pp. 189, 195-196.
10 Boas F. Anthropology and modern life, p. 201.
11 Ibid., p. 202, 203, 204.
12 См.: Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 21, с. 99.
13 См.: European vs American anthropology. - "Current Anthropology", v. 6, 1965, N 6.
14 См.: Wissler dark. The American Indian. New York, 1917, изд. 2-е, 1922, изд. 3-е., 1938.
15 Об общих взглядах Уисслера на культуру см.: Wissler Clark. Man and culture. New York, 1923.
16 См.: Kroeber A. L. Handbook of the Indians of California. Washington, 1925.
17 См.: Kroeber A. L. Anthropology. Race, language, culture, psychology, prehistory. New York, 1923 (2 ed. 1948).
18 См.: Kroeber A. L. Ethnographic interpretation, Univercity of California Press, 1957.
19 См.: Kroeber A. L., Kluckhohn Cl. Culture, a critical review of concepts and definitions. New York, 1952.
20 Подробное изложение биографии Крёбера и его научных взглядов см.: Steward J. Alfred Kroeber. New York, 1973.
21 См.: Goldenweiser A. Early civilization. London, 1921.
22 Goldenweiser A. Diffusionism and the American school of historical ethnology. In.: "Amer. journ. of Sociology", v. 31, N 1, 1925.
23 См.: Lowie R. Primitive society. New York, 1921; 2-d ed. 1925, p. 5.
24 Lowie R. Primitive society, p. 430.
25 Makarius R. et L. L'origine de l'exogamie et du totemisme. Paris, 1961, p. 27.
26 См.: Bois Cora Du. P. Radin - In: Culture in history. Essays in honor of P. Radin, ed. by S. Diamond. New York, 1960.
27 См.: Radin P. The method and theory of ethnology, an essay in criticism. New York-London, 1933, pp. 253-255.