Книги, научные публикации
Pages: | 1 | 2 | 3 | -- [ Страница 1 ] --
МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ ФЕДЕРАЛЬНОЕ АГЕНТСТВО ПО ОБРАЗОВАНИЮ НИЖЕГОРОДСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ им. Н. И. ЛОБАЧЕВСКОГО
На правах рукописи
БАЛАБАНОВ АНТОН
СЕРГЕЕВИЧ КУМУЛЯТИВНЫЕ И ДИСПЕРСИВНЫЕ ФАКТОРЫ ДИНАМИКИ СОЦИАЛЬНОГО НЕРАВЕНСТВА В СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ Специальность 22.00.04 Ч социальная структура, социальные институты и процессы ДИССЕРТАЦИЯ на соискание учёной степени кандидата социологических наук
Научный руководитель Ч доктор исторических наук, профессор З. Х. Саралиева Нижний Новгород 2007 Содержание ВВЕДЕНИЕ.................................................................................................................. 2 ГЛАВА I. ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ПОДХОДЫ К АНАЛИЗУ ДИНАМИКИ СОЦИАЛЬНОГО НЕРАВЕНСТВА........................................................................ 15 1.1. Понятие кумулятивных и дисперсивных факторов динамики социально экономического неравенства................................................................................... 1.2. Теоретические подходы к анализу кумулятивного и дисперсивного характера неравенства.............................................................................................. 1.3. Факторы прогрессирующего неравенства....................................................... 1.3.1. Макроуровень процессов социального неравенства................................ 1.3.2. Кумулятивные факторы неравенств индивидов и социальных групп... 1.4. Факторы и механизмы дисперсивного социального неравенства................ 1.4.1. Возможности стабильности в дифференцированном обществе............. 1.4.2. Уравнительные тенденции в макросоциальных процессах..................... 1.4.3. Дисперсивные факторы неравенств индивидов и социальных групп.... ГЛАВА II. ДЕЙСТВИЕ КУМУЛЯТИВНЫХ И ДИСПЕРСИВНЫХ ФАКТОРОВ НЕРАВЕНСТВА В РОССИЙСКОМ ОБЩЕСТВЕ................................................ 2.1. Возможности ДколичественногоУ исследования кумулятивных и дисперсивных эффектов........................................................................................... 2.2. Кумулятивные эффекты социального неравенства в причинных связях жизненного цикла.................................................................................................... 2.3. Динамика бедности как результат конвертирования человеческих капиталов.................................................................................................................. 2.4. Образование и возрастные изменения физического здоровья: кумулятивные и дисперсивные эффекты....................................................................................... ЗАКЛЮЧЕНИЕ....................................................................................................... ПРИЛОЖЕНИЯ....................................................................................................... СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ....................................................................................... ВВЕДЕНИЕ Актуальность. Высокий уровень социально-экономического неравенства, обусловленный событиями последних 15 лет, стал одним из ключевых призна ков современного российского общества. Децильный коэффициент дифферен циации доходов, бывший в стране минимальным (примерно 3,0) в 1980-е годы, повысился до 13,5 к 1995 г. и далее, до 15,3 к 2006 г.1 Большая социально экономическая поляризация общества является реальной опасностью для его стабильности, препятствует восходящей мобильности, запирая большие группы людей в низших слоях социальной структуры, является питательной средой для нарушения законности, ограничивает развитие человеческого капи тала, сужая жизненные шансы целых категорий граждан. Исследование процес сов развития социального неравенства Ч одно из важнейших направлений со циологических исследований в стране. Особую актуальность нашего исследо вания определяет тенденция, ставшая заметной с относительной стабилизацией российской экономики в конце 1990-х гг. Взрывная социальная мобильность, вызванная подменой распределительной системы стихийным рынком, сменяет ся выработкой устойчивых, специфичных для нашей страны моделей производ ства и передачи социальных статусов, то есть, линституционализацией нера венства. Необходим анализ формирующихся механизмов, ответственных за уг лубление и сглаживание неравенств. Традиционный подход, основанный пре имущественно на фиксации уровней социального расслоения, недостаточен для понимания внутренних динамических аспектов этого явления. Актуальным становится изучение механизмов неравенства как динамических взаимосвязей факторов, определяющих развитие кумулятивных и дисперсивных процессов неравенства.
Степень научной разработанности темы. В зарубежной и отечественной литературе накоплен богатый теоретический материал по проблемам социаль Федеральная служба государственной статистики [Эл. ресурс]. Ч 2007. Ч Режим доступа:
свободный [Загл. с экрана].
ного неравенства, бедности и богатства. Этой теме посвящены труды таких классиков социологии, как К. Маркс, Ф. Энгельс, М. Вебер, Э. Дюркгейм, П. Сорокин1. На современном этапе научное признание приобрели теории Э. Гидденса, Р. Дарендорфа, О. Льюиса, Р. Мертона, П. Бурдье, П. Штомпки2.
Увеличивается число российских социологов и экономистов, глубоко изучаю щих процессы социально-экономического неравенства в современном россий ском обществе: Л. А. Беляева, Т. Ю. Богомолова, З. Т. Голенкова, Т. И. Заславская, В. И. Ильин, В. П. Култыгин, Л. Н. Овчарова, В. В. Радаев, М. Н. Руткевич, В. С. Тапилина, Н. Е. Тихонова, М. Ф. Черныш, М. А. Шабанова, О. И. Шкаратан, В. А. Ядов, С. С. Ярошенко и др3. В их ра Маркс, К. Капитал. Том 1. Книга 1: процесс производства капитала / К. Маркс // К. Маркс, Ф. Энгельс. Сочинения. Изд. 2. Ч М.: Государственное издательство политической литера туры, 1960. Ч Т. 23;
Вебер, М. Основные понятия стратификации / М. Вебер // Социологиче ские исследования. Ч 1994. Ч № 5. Ч С. 147Ч156;
Дюркгейм, Э. О разделении обществен ного труда / Э. Дюркгейм;
пер. с франц. А. Б. Гофмана, примечания В. В. Сапова. Изд. 2-ое.
Ч М.: Канон, 1996. Ч 430 с. Ч ISBN 5-88373-036-1;
Сорокин, П. А. Проблема социального равенства / П. А. Сорокин;
общ. ред. А. Ю. Согомонова // Человек. Цивилизация. Общество.
Ч М.: Издательство политической литературы, 1992. Ч 543 с. Ч ISBN 5-250-01297-3.
Гидденс, Э. Устроение общества: Очерк теории структурации / Э. Гидденс. Ч М.: Акаде мический проект, 2003. Ч 528 с. Ч ISBN 5-8291-0232-3;
Дарендорф, Р. Тропы из утопии:
Работы по теории и истории социологии / Р. Дарендорф;
пер. с нем. Б. Скуратова и В. Близнекова. Ч М.: Праксис, 2002. Ч 535с. Ч ISBN 5-901574-08-7;
Lewis, O. La Vida / O.
Lewis. Ч N.Y.: Random House, 1968. Ч ISBN 0-394-70421-5;
Merton, R.K. The Matthew Effect in Science / R. K. Merton // Science. Ч 1968. Ч Vol. 159. Ч P. 56Ч63;
Бурдье, П. Формы ка питала / П. Бурдье;
сост. и науч. ред. В. В. Радаев // Западная экономическая социология:
Хрестоматия современной классики. Ч М.: РОССПЭН, 2004. Ч 680 с. Ч ISBN 5-8243-0574 9;
Штомпка, П. Понятие социальной структуры: попытка обобщения / П. Штомпка // Социо логические исследования. Ч 2001. Ч № 9. Ч С. 3Ч13.
Беляева, Л. А. Социальная стратификация и средний класс в России: 10 лет постсоветского развития / Л. А. Беляева. Ч М., 2001. Ч 185 с. Ч ISBN 5-874-44026-7;
Богомолова, Т. Ю.
Миграция бедности: масштабы, воспроизводство, социальный спектр / Т. Ю. Богомолова, В.
С. Тапилина // Социологические исследования. Ч 2004. Ч № 12. Ч С. 17Ч30;
Голенкова, З. Т. Динамика социоструктурной трансформации в России / З. Т. Голенкова // Социологиче ские исследования. Ч 1998. Ч № 10. Ч С. 77Ч84;
Заславская, Т. И. Неправовые трудовые практики и социальные трансформации в России / Т. И. Заславская, М. А. Шабанова // Со циологические исследования. Ч 2002. Ч № 6. Ч С. 3Ч17;
Ильин, В. И. Классовая структу ра: проблема методологии анализа / В. И. Ильин // Рубеж. Ч 2000. Ч № 15. Ч С. 86Ч109;
Култыгин, В. П. Исследования социальной структуры в переходных обществах (Историко методологический обзор) / В. П. Култыгин // Социологические исследования. Ч 2002. Ч № 4. Ч С. 121Ч129;
Овчарова, Л. Н. Бедность в России / Л. Н. Овчарова // Мир России. Ч 2001. Ч Т. 10, № 1. Ч С. 171Ч178;
Радаев, В. В. Социальная стратификация / В. В. Радаев, О. И. Шкаратан. Ч М.: Аспект-пресс, 1996. Ч 318 с. Ч ISBN 5-7567-0119-2;
Руткевич, М. Н.
Социальные перемещения / М. Н. Руткевич, Ф. Р. Филиппов. Ч М.: Мысль, 1970;
Тихонова, ботах детально разработаны концепции социальной структуры российского общества, приведены данные, характеризующие его расслоение, обрисовано положение составляющих его групп, описаны процессы социальной мобильно сти.
Современные тенденции проблем социального неравенства исследуются на основе мощных эмпирических баз: учёт признаков дифференциации, глуби ны и масштабов распространения бедности находится среди главных задач го сударственной статистики во всём мире. Известными специальными исследо ваниями являются американское Панельное исследование динамики доходов (Panel Study of Income Dynamics, PSID), Британское панельное семейное иссле дование (British Houshold Panel Survey, BHPS), Российский мониторинг эконо мического положения и здоровья населения (РМЭЗ / RLMS), Программа меж дународных социальных исследований (International Social Survey Program, ISSP). В России востребованы крупные целевые исследования вертикальных срезов социальной структуры: социального дна (А. А. Иудин, А. А. Овсянников, Н. М. Римашевская), анализ социальной базы и условий формирования стабильного среднего класса (В. Ф. Анурин, Т. М. Малева), исследования элит (О. В. Крыштановская)1. Имея в виду непосредственно про блему справедливости, социальное неравенство изучают и под этим углом Н. Е. На пути к новой стратификации российского общества / Н. Е. Тихонова // Обществен ные науки и современность. Ч 1998. Ч № 3. Ч С. 24Ч37;
Черныш, М. Ф. Социальная мо бильность в 1986Ч1993 годах / М. Ф. Черныш // Социологический журнал. Ч 1994. Ч № 2.
Ч С. 130Ч133;
Россия: трансформирующееся общество / Науч. ред. В. А. Ядов. Ч М.: Ин-т социологии РАН, 2001. Ч 640 с. Ч ISBN 5-8188-008-0;
Ярошенко, С. С. Северное село в ре жиме социального исключения / С. С. Ярошенко // Социологические исследования. Ч 2004.
Ч № 7. Ч С. 71Ч83.
Римашевская, Н. М. Социальное дно: драма реальностей и реальность драмы / Н. М. Римашевская, А. А. Овсянников, А. А. Иудин // Вестник международного университе та. Ч 1997. Ч Вып. 2;
Анурин, В. Ф. Контуры провинциального среднего класса России / В. Ф. Анурин // Социологические исследования. Ч 2006. Ч № 10. Ч С. 3Ч15;
Средние классы в России: экономические и социальные стратегии / Е. М. Авраамова и др.;
под ред. Т.
Малевой;
Моск. Центр Карнеги. Ч М.: Гендальф, 2003. Ч 506 с. Ч ISBN 5-88044-152-0;
Крыштановская, О. В. Анатомия российской элиты / О. В. Крыштановская. Ч М.: Захаров, 2005. Ч 384 с. Ч ISBN 5-8159-0457-0.
(Р. В. Рывкина).1 Анализ общественного мнения по острым вопросам социаль ного неравенства проводится крупнейшими российскими исследовательскими центрами (ФОМ, ВЦИОМ, Левада-центр).
Фокусируясь на моделях механизмов, усиливающих, поддерживающих и сглаживающих неравенства, т.е. на изучении кумулятивных и дисперсивных процессов, круг упомянутых выше работ следует расширить макроэкономиче скими теориями порочных кругов нищеты, кумулятивной причинности (Т. Веблен, Р. Нурксе, Н. Калдор, Г. Мюрдаль)2, трудами в ключе концепции социального исключения (П. Абрахамсон, С. Погам, Ф. М. Бородкин, З. И. Ка лугина, К. Муздыбаев, Н. В. Чернина)3. Источником дискурса о кумулятивном характере социального неравенства традиционно считается указанная выше ра бота Р. Мертона (1968 г.), но и до него публиковались труды, содержащие кри тический анализ моделей накапливания преимуществ / углубления депривации по принципу снежного кома: П. Блау и О. Дункан, Дж. Коулман, Р. Даль, Х. Цукерман4. В 2006 г. Т. Дипре аналитически обобщил проведённые за более, Справедливые и несправедливые социальные неравенства в современной России / Ред. сост. Р. В. Рывкина. Ч М.: Референдум, 2003.
Veblen, T. The Place of Science in Modern Civilisation and Other Essays / T. Veblen. Ч New Brunswick, NJ: Transaction Books. Ч 1990. Ч P. 74-75;
Nurkse, R. Problems of Capital Forma tion in Underdeveloped Countries / R. Nurkse. Ч Oxford: Basil Blackwell, 1953. Ч 163 p.;
Kal dor, N., The Role of Increasing Returns, Technical Progress and Cumulative Causation / N. Kaldor // Economie Appliquee. Ч 1981. Ч № 4. Ч P. 593Ч615;
Myrdal, G. Asian Drama: An Inquiry into the Poverty of Nations / G. Myrdal. Ч N.Y.: Pantheon, 1968. Ч ISBN 0-527-02776-6.
Абрахамсон, П. Социальная эксклюзия и бедность / П. Абрахамсон // Общественные науки и современность. Ч 2001. Ч № 2. Ч С. 158Ч166;
Погам, С. Исключение: социальная инст рументализация и результаты исследования / С. Погам // Журнал социологии и социальной антропологии. Ч 1999. Ч Том 2. Ч С. 141Ч153;
Бородкин, Ф. М. Преодоление социальной эксклюзии: новые подходы / Ф. М. Бородкин;
отв. ред. Т. И. Заславская, З. И. Калугина // Россия, которую мы обретаем. Исследования Новосибирской экономико-социологической школы. Ч Новосибирск: Наука, 2003. Ч С. 507Ч537;
Муздыбаев, К. Переживание бедности как социальной неудачи: атрибуция ответственности, стратегии совладания и индикаторы депривации / К. Муздыбаев // Социологический журнал. Ч 2001. Ч № 1;
Чернина, Н. В.
Эксклюзия сельского населения: опыт социологического исследования / Н. В. Чернина // Си бирская деревня в период трансформации социально-экономических отношений. Ч Новоси бирск, 1996. Ч 212 c. Ч ISBN 5-7623-1220-8.
Blau, P.M. The American Occupational Structure / P.M. Blau, O.D. Duncan. Ч N.Y.: Wiley, 1967. Ч 540 p. Ч ISBN 0-471-08035-0;
Coleman, J.S. Equality of Educational Opportunity / J. S.
Coleman et al. Ч Washington, 1966. Ч ISBN 0-405-12088-5;
Dahl, R. A. Who Governs: Democ racy and Power in an American City / R. A. Dahl. Ч New Haven: Yale University Press, 1961. Ч чем 30-летний отрезок времени исследования моделей кумулятивных и диспер сивных процессов неравенства1. Значимое влияние на эмпирическую методоло гию нашей работы оказали труды таких авторов, как М. Руттер и Н. Мадж, Р. Лэйт и К. Велан, К. Макклеланд, С. Лукас, Б. Нолан, К. Росс и К. Ву2.
Указанный выше обзор Т. Дипре, к сожалению, не включает ни одной ра боты российских учёных либо исследования, проведённого на современных российских данных. Понятия кумулятивный эффект, закон Матфея приме нительно к анализу процессов социального неравенства в отечественной социо логии практически не встречаются (важное исключение составляют работы Г. С. Батыгина, В. Э. Бойкова3). Анализ публикаций показывает, что, несмотря на значительный теоретический багаж и большой объем эмпирических резуль татов, специализированных исследований, нацеленных на выявление устойчи вых моделей взаимодействия кумулятивных и дисперсивных факторов, опре деляющих развитие социальных неравенств в современной России, практиче ски не ведётся. Мало внимания уделяется возможностям конструирования вы ходов из сложных жизненных ситуаций, то есть, дисперсивным моделям нера венств. До последнего времени такая постановка вопроса упиралась в естест ISBN 0-300-10392-1;
Zuckerman, H. Nobel Laureates: Sociological Studies of Scientific Collabo ration : Ph.D. diss. / Harriet Zuckerman. Columbia Univ., 1965.
DiPrete, T. A. Cumulative Advantage as a Mechanism for Inequality: A Review of Theoretical and Empirical Developments / T. A. DiPrete, M. E. Gregory // Annual Review of Sociology. Ч 2006. Ч Vol. 32. Ч P. 271Ч297.
Rutter, M. Cycles of Disadvantage: A Review of Research / M. Rutter, N. Madge. Ч L.: Heine mann, 1976. Ч ISBN 0-435-82852-5;
Layte, R. Cumulative Disadvantage or Individualisation: A Comparative Analysis of Poverty Risk and Incidence / R. Layte, C. T. Whelan // European Socie ties. Ч 2002. Ч Vol. 4, № 2. Ч P. 209Ч233;
McClelland, K. Cumulative Disadvantage Among the Highly Ambitious / K. McClelland // Sociology of Education. Ч 1990. Ч Vol. 63, № 2. Ч P.
102Ч121;
Lucas, S. Effectively Maintained Inequality: Education Transitions, Track Mobility, and Social Background Effects / S. Lucas // American Journal of Sociology. Ч 2001. Ч Vol. 106, № 6.
Ч P. 1642Ч1690;
Nolan, B. Loading the Dice? A Study of Cumulative Disadvantage / B. Nolan, C. T. Whelan. Ч Dublin: Oak Tree, 1999. Ч ISBN 1-86076-144-5;
Ross, C. E. Education, Age, and the Cumulative Advantage in Health / C. E. Ross, C.-L. Wu // Journal of Health and Social Be havior. Ч 1996. Ч Vol. 37, № 1. Ч P. 104Ч120.
Батыгин, Г. С. Эффект Матфея: накопленное преимущество и распределение статусов в науке / Г. С. Батыгин // Ведомости. Тюменский государственный нефтегазовый университет.
НИИ прикладной этики. Вып. 18. Ч Тюмень, 2001;
Бойков, В. Э. Россия: десять лет рефор мирования / В. Э. Бойков // Социологические исследования. Ч 2001. Ч № 7. Ч С. 30Ч36.
венные ограничения малых сроков давности новых социальных статусов, от сутствие их линституционализированности, а также Ч в короткую историю российских лонгитюдных исследований, что не позволяло отследить причинно следственные связи социальных явлений.
Проблема исследования заключается в противоречии между формирова нием в российском обществе институциональных механизмов воспроизводства социального, экономического и культурного неравенства и неизученностью этих механизмов вследствие того, что Россия, в отличие от развитых стран За пада, находится в самом начале этого пути.
Объектом исследования является динамика социального неравенства в современной России.
Предметом исследования являются факторы воспроизводства, углубле ния и сглаживания социального неравенства в условиях современного россий ского общества.
Цель исследования состоит в комплексной (теоретической и эмпириче ской) характеристике действия кумулятивных и дисперсивных факторов дина мики социального неравенства в современной России.
Поставленная цель определяет основные задачи исследования:
1. Анализ существующих теоретических подходов к исследованию кумулятив ного характера неравенства в социальных науках;
2. Выявление ключевых факторов социальной поляризации, определяющих ку мулятивный характер неравенств в российском и западном обществах;
3. Выявление факторов, тормозящих процессы социальной поляризации и оп ределяющих дисперсивный характер неравенств;
4. Эмпирический анализ кумулятивных и дисперсивных эффектов во взаимо действии нескольких факторов социальных неравенств на основе российских данных.
Теоретико-методологическая основа исследования. Теоретическую ос нову составляют: макроэкономические теории порочных кругов нищеты (Р. Нурксе) и кумулятивной причинности (Т. Веблен, Н. Калдор Г. Мюрдаль), теории классиков социальной стратификации (К. Маркс, М. Вебер, П. Сорокин), теория структурации Э. Гидденса, концепция капиталов (П. Бурдье), концепция социального исключения (П. Абрахамсон, С. Погам, Ф. М. Бородкин и др.), концепция андекласса и культуры бедности (О. Льюис, Р. Дарендорф), структурно-функциональный анализ (Р. Мертон), деятельностно-активистский подход (П. Штомпка, В. Ядов). Разнообразие ис пользованных подходов не означает попытку их обобщения в рамках авторско го исследования, но необходимо для выбора его аналитической схемы. Даль нейший анализ, в основном, строится на концепциях капиталов и социально го исключения как имеющих наибольший потенциал для объяснения действия кумулятивных и дисперсивных факторов социальных неравенств.
Эмпирическая основа исследования представлена количественными ме тодами. Проведён вторичный анализ данных российских исследовательских проектов. Обработка и анализ осуществлялись с применением статистического программного пакета SPSS. Методы анализа включали описательную статисти ку и условные распределения, расчёт аналитических индексов, линейный и ло гистический регрессионный анализ со статистической проверкой выявленных закономерностей.
Эмпирическая база диссертационной работы представлена результатами четырёх исследовательских проектов, включавших массовые репрезентативные опросы населения России в период 1999Ч2004 гг.:
1. Модуль ISSP-1999 Ч этап международного исследовательского проекта по межстрановым сравнениям в социальной сфере1. В 1999 г. Ч исследование взрослого населения по теме социального неравенства. Многоступенчатая случайная выборка, 1 705 чел.;
Российский куратор проекта Ч Левада-центр.
2. Экономические и социальные стратегии среднего класса1, 2000 г. Базовая выборка (многоступенчатая случайная, смещённая в сторону городского на селения), 3 994 чел. Репрезентирует взрослое население РФ по полу и возрас ту. Данные первых двух исследований предоставлены Единым архивом со циологических данных2;
3. Социальная стратификация России3, 2004 г. Многоступенчатая случайная выборка, 15 200 человек, опрошенных методом личного формализованного интервью. Выборка репрезентирует взрослое население РФ по полу и возрас ту;
4. Российский мониторинг экономического положения и здоровья населения (РМЭЗ)4, волны 2002 г. (12 520 человек) и 2004 г. (12 640 человек). Выборка всероссийская адресная территориальная стратифицированная многоступен чатая, дающая возможность сравнительного анализа одномоментных данных всех волн РМЭЗ (первая Ч в 1994 г.) и анализа панельных данных, позво ляющих проследить судьбу конкретных индивидов.
Новейшие тенденции процессов социального неравенства в России отра жены в работе на основе данных государственной статистики 1992Ч2006 гг. Научная новизна исследования 1. Обоснован подход к изучению динамики социальных неравенств в совре менном российском обществе как к взаимодействию кумулятивных и дис персивных факторов неравенств, а также ограниченный потенциал использо Руководитель исследования Ч Т. М. Малева. Работы выполнены Московским центром Карнеги при поддержке Фонда Форда (грант № 1000-2046).
СОФИСТ [Эл. ресурс] Независимый институт социальной политики, 2007. Ч Режим дос тупа: свободный [Загл. с экрана].
Исследование проведено в 2004 году Институтом общественного проектирования (Москва) в рамках проекта Социальная стратификация России.
Сваффорд, М.С. Российский мониторинг экономического положения и здоровья населения (РМЭЗ): измерение благосостояния россиян в 90-е годы / М. С. Сваффорд, М. С. Косолапов, П. М. Козырева // Мир России. Ч 1999. Ч №3. Ч С. 153Ч172.
Российский статистический ежегодник. 2005: Стат. Сб. / Росстат. Ч М., 2006. Ч 819 с. Ч ISBN 5-89476-182-4;
Федеральная служба государственной статистики [Эл. ресурс]. Ч 2007. Ч Режим доступа: свободный [Загл. с экрана].
вания распространённого понятия социальной поляризации для характери стики этих процессов;
2. На основе анализа социально-экономических теорий порочных кругов ни щеты, кумулятивной причинности, классических стратификационных теорий, теории структурации Э. Гидденса, концепции капиталов П. Бурдье, концепций социального исключения и андекласса разработана авторская структурно-ресурсная схема социологического анализа действия кумуля тивных и дисперсивных факторов неравенств в российском обществе. Она заключается в определении характера (кумулятивного или дисперсивного) взаимодействия ресурсов индивидов и социальных групп при максимально возможном учёте условий, в которых это взаимодействие происходит;
3. На основе вторичного анализа результатов отечественных и зарубежных эм пирических исследований по вопросам социального неравенства выявлены группы факторов, перспективных для разработки объясняющих моделей ку мулятивных и дисперсивных процессов неравенства в российском обществе;
4. В ходе вторичного эмпирического анализа данных общероссийских обследо ваний 1999Ч2004 гг. доказано действие кумулятивных и дисперсивных фак торов, определяющих динамику неравенств по переменным дохода и физи ческого здоровья индивидов, а также зафиксированы последние тенденции развития социально-экономических неравенств на основе данных российской государственной статистики.
Основные положения, выносимые на защиту 1. В условиях выработки в современном российском обществе новых устойчи вых типовых моделей достижения, воспроизводства и передачи социальных статусов понятие кумулятивного либо дисперсивного характера социально экономического неравенства более адекватно и методологически продуктив но для изучения динамических аспектов неравенства в обществе, чем широко используемый термин социальная поляризация. Свободное от идеологиче ских клише, это понятие учитывает разные траектории движения индивидов и социальных групп по стратификационным осям;
разную степень конвер тируемости различных видов ресурсов;
существование, наряду с поляриза ционными эффектами, механизмов сглаживания социальных неравенств, без которых невозможно стабильное существование общества.
2. Моделям кумулятивных и дисперсивных тенденций социального неравенства не посвящена какая-либо из известных социально-экономических теорий.
Вместе с тем, объективность существования таких тенденций на протяжении всей человеческой истории находит отражение в ряде теоретических концеп ций. Их анализ позволяет предложить структурно-ресурсную схему изуче ния данных явлений, основанную, прежде всего, на теории капиталов П. Бурдье и концепции социального исключения. Первая определяет воз можности накапливания преимуществ / углубления депривации ввиду спо собности различных видов ресурсов (капиталов) к взаимной конвертации.
Вторая актуализирует поиск механизмов, способных исключать или же ин тегрировать индивидов из / в социальный мейнстрим и подчёркивает важ ность существования множественности проблем исключённых, не сводя социальное неравенство к экономическому.
3. Результаты ранее проведённых исследований, проработанные в ключе вы бранной структурно-ресурсной схемы анализа, позволяют предложить классификацию факторов социального неравенства, перспективных для раз работки моделей кумулятивных и дисперсивных процессов. Отделяя макро уровень исследуемых явлений, мы говорим о кумулятивных факторах, дейст вующих в процессах глобализации и информатизации, развития региональ ного неравенства и даже в контексте социальной политики. Некоторые ком поненты этих процессов, рассмотренные под другим углом, обнаруживают дисперсивные факторы неравенства (миграционные процессы, растущая дос тупность информационных технологий, культурные особенности отдельных обществ). Кумулятивные факторы, действующие на уровне индивидов и со циальных групп, представлены неравным стартовым экономическим капи талом индивидов и характером его использования, неравным человеческим и социальным капиталом, физическим здоровьем, ценностями и установками.
Дисперсивные механизмы связаны, во-первых, с наличием и возможностями мобилизации собственных ресурсов низкостатусных социальных групп в на правлении восходящей социальной мобильности, во-вторых, с меняющимися возможностями доступа к высшему образованию и трансформациями про фессиональной структуры, в-третьих, с особенностями воспитания детей в проблемных семьях, помогающих исключить передачу депривированного статуса между поколениями, в-четвёртых, с тем, что именно полюсные груп пы субъектов неравенств являются наименее стабильными и подвергаются ускоренной эрозии, что делает невозможным как непрерывную концентра цию ресурсов, так и бесконечное падение вниз.
4. Адаптация ряда зарубежных и отечественных методик к нашему исследова тельскому подходу и имеющимся данным российских исследований позволя ет доказать проявление действия кумулятивных и дисперсивных факторов неравенства в следующих механизмах: 1) Конвертирование человеческого капитала в экономический (кумулятивный эффект Ч статистически значи мое положительное влияние образования родителей на уровень доходов рес пондента даже при контроле образования и профессионального статуса само го респондента);
2) Воспроизводство бедности в различных социальных группах (кумулятивный эффект Ч застойный характер бедности низкоре сурсных групп, дисперсивный Ч эффективная мобилизация внутренних ре сурсов высокоресурсными группами для выхода из бедности;
определяющий характер подконтрольных индивидам переменных для мобильности из груп пы бедных: образования, профессиональной группы, места жительства);
3) Взаимосвязь возраста и образования во влиянии на физическое здоровье ин дивидов (кумулятивный эффект Ч ускоренное нарастание различий в со стоянии здоровья между высоко- и малообразованными группами к предпен сионному возрасту;
дисперсивный эффект Ч прекращение нарастания раз личий и некоторая конвергенция состояний здоровья в позднем возрасте).
Теоретическая значимость работы состоит в обосновании подхода к изучению динамики социального неравенства в российском обществе с пози ций действия кумулятивных и дисперсивных факторов;
в классификации куму лятивных и дисперсивных факторов на основе анализа результатов ранее про ведённых исследований других авторов;
в адаптации методологических подхо дов к эмпирическому анализу, что позволяет обнаружить действия кумулятив ных и дисперсивных факторов неравенства в российском обществе. Вторичный анализ ряда зарубежных работ ввёл их результаты в научный оборот в россий ском социологическом сообществе.
Практически полученные результаты могут быть использованы в облас ти разработки мероприятий социальной политики, в частности, для своевре менного выявления групп населения, требующих социальной поддержки Ч ад ресной помощи, определения возможной социальной базы протеста, а также перспективных ресурсных групп с высоким адаптационным потенциалом, кор рекции бюджетного, семейного и налогового законодательств, а также в учеб ном процессе при разработке курсов по социальной структуре общества, мето дам обработки и анализа социологической информации.
Апробация основных положений исследования. Результаты исследова ния докладывались автором на 8 международных, всероссийских, региональ ных конференциях и летних школах. В их числе: II Всероссийский социологи ческий конгресс Российское общество и социология в XXI веке: социальные вызовы и альтернативы (Москва, 2003);
VI Международный конгресс по ма тематическому моделированию (Н. Новгород, 2004), Международные научно практические конференции Государственное регулирование экономики: ре гиональный аспект, Социальная политика социального государства, При кладная статистика в социально-экономических проблемах, Малая социаль ная группа: социокультурный и социопсихологический аспекты (Н. Новгород, 2001, 2002, 2003, 2004) и др.
Результаты исследования отражены в 11 научных публикациях, из них од на в рецензируемом издании, общим объёмом около 5 п. л.
Разработанные эмпирические модели вошли в лабораторный практикум по статистическому пакету (SPSS) для студентов факультета социальных наук Нижегородского госуниверситета в рамках курса Социальная информатика.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заклю чения, списка литературы, приложения.
ГЛАВА I. ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ПОДХОДЫ К АНАЛИЗУ ДИНАМИКИ СОЦИАЛЬНОГО НЕРАВЕНСТВА 1.1. Понятие кумулятивных и дисперсивных факторов динамики социаль но-экономического неравенства Динамические свойства неравенства, то есть способность его показателей изменяться во времени, чаще всего находят отражение в термине социальная поляризация. Поляризация означает разделение элементов наблюдаемой со вокупности в физическом или социальном пространстве на две части, противо стоящие друг другу по ряду ключевых признаков. Социальная поляризация предполагает: 1) направленность социальной и экономической мобильности к полюсам социальной структуры;
2) нарастающие различия в материальном, со циальном положении, доступе к власти, ценностных установках, интересах, мо делях поведения высших и низших слоев;
3) взаимоисключающий характер этих интересов. Ее суть сформулирована в известном библейском изречении Ч законе Матфея Ч кто имеет, тому дано будет и приумножится, а кто не имеет, у того отнимется и то, что имеет1.
Для понимания развития процессов социального неравенства концепции социальной поляризации недостаточно, по крайней мере, по двум причинам.
Во-первых, она предполагает, что обладание одними ресурсами автоматически означает обладание другими (обывательские представления с деньгами можно всеЕ), что далеко не всегда подтверждается эмпирическими фактами. Оче видно, что высокий уровень образования, культурный капитал хотя и корре лирует с хорошим материальным положением людей, однако не обязательно предполагает его, и наоборот. Во-вторых, из логики социальной поляризации следует, что по прошествии некоторого времени все население страны в итоге раскалывается на нищих и лолигархов. Ясно, что этого не происходит ни в Книги священного писания Ветхого и Нового Завета в русском переводе с параллельными местами и словарём. Ч М.: Российское библейское общество, 2001. Ч 1312 с. Ч ISBN 5 85524-031-2 (Мф. 13:12).
России, ни в странах Запада, не переживших эпохи социалистического всеоб щего перераспределения. Сомнения по отношению к концепции стратифика ционной поляризации высказываются и другими исследователями1.
Традиционные подходы к изучению социального неравенства как к фикса ции сложившихся различий в обществе были наиболее продуктивны в период интенсификации социального расслоения российского общества Ч в первые несколько лет после начала рыночных реформ. Процессы радикальной либера лизации экономики и ослабления редистрибутивной функции государства в 1990-е годы привели к стихийному восстановлению биологической справед ливости в пределах одного поколения, характерной для периодов революци онных потрясений, когда самые активные и деятельные представители низов получают уникальные возможности для восходящей мобильности (как в рамках закона, так и вне его), а многие представители средних и высших слоев оказы ваются нежизнеспособными в новых условиях. В результате либерализации ме ханизмов социальной мобильности положение индивидов в социальной струк туре в 1990-е годы как никогда раньше определялось их индивидуально личностными качествами2. Термин поляризация действительно отражал об щую динамику социального неравенства, а фиксация доходов и уровней бедно сти в различных социальных группах позволяла определить наиболее проблем ные социальные группы.
В последние годы рост неравенства замедлился, но не обратился вспять, так что поляризованность российского общества, например, по доходам, и сейчас остаётся уникально высокой. Значительная часть авторов считают, что Россия подошла к новому этапу развития своей социальной структуры, кото рый можно обозначить как линституционализация неравенства, или, в тер минологии П. Штомпки, кристаллизация структур интересов, возникновение Бакштановский, В. И. Социология морали: нормативно-ценностные системы / В. И. Бак штановский, Ю. В. Согомонов // Социологические исследования. Ч 2003. Ч № 5. Ч С. 8Ч 20 (С. 16).
Тихонова, Н. Е. На пути к новой стратификации российского общества.
прочной иерархии привилегий и лишений в отношении доступа к желаемым благам и ценностям, таким как богатство, власть, престиж1. Это закрепление неравных стартовых позиций для новых поколений, передача раз достигнутого высокого социального статуса детям, инвестирование в них социального и эко номического семейного капитала и, напротив, исключение проигравших и их потомков из доступа к важнейшим экономическим, политическим и куль турным ресурсам общества, блокирующее им возможности восходящей мо бильности. По мнению Т. И. Заславской, верхние слои общества стали все больше закрываться для пополнения свежими силами снизу2. З. Т. Голенкова и П. М. Козырева, по результатам целевых и общероссийских выборочных оп росов, утверждают, что в социальном расслоении наступает стабилизация:
примерно 10% благополучных утверждаются в своем статусе выигравших от реформ, проигравшее большинство адаптируется к новым жизненным услови ям3. Таким образом, делаются выводы об окончании периода социетального хаоса, в котором пребывала страна в начале-середине 1990-х, формировании контуров новой социальной структуры. Всё это заставляет предположить, что за луглублением пропасти скрываются более сложные латентные процессы флуктуационных мобильностей, кумулятивных и дисперсивных неравенств.
Как выразился литовский исследователь Р. Григас, характер траекторий ла тентности социальных структур и процессов, а не очевидность Ч вот то, что волнует социолога или социального антрополога4. М. Руттер и Н. Мадж ука зывают на важность раскрытия каузальных процессов, понимание цепочки об стоятельств помимо идентификации какой-то лосновной тенденции, посколь Штомпка, П. Понятие социальной структуры: попытка обобщения, с. 11Ч12.
Заславская, Т. И. Социоструктурный аспект трансформации российского общества / Т. И. Заславская // Социологические исследования. Ч 2001. Ч № 8. Ч С. 3Ч11, с. 9.
Иванова-Гладильщикова, Н. Можно ли понять умом Россию? [Эл. ресурс] / Н. Иванова Гладильщикова // Известия Науки. Ч 2002. Ч Режим доступа:
свободный.
Григас, Р. Контуры социологической концепции полей социальной напряженности / Р. Григас // Социологические исследования. Ч 2004. Ч № 5. Ч С. 29Ч35, с. 29.
ку разные формы и механизмы депривации (биологические, семейные, инсти туциональные, политические, социетальные) взаимосвязаны друг с другом1.
Итак, признавая идеологическую нагруженность термина социальная по ляризация и необходимость объяснения формирующихся институциональных моделей социального неравенства, в данной работе мы опираемся на понима ние неравенства как процесса, способного развиваться в разных направлениях под воздействием подбора взаимосвязанных ресурсов, которыми располагают отдельные субъекты социального неравенства. Взаимосвязанность и взаимо действие ресурсов приводит к тому, что действие отдельного ресурса почти ни когда не является независимым, а усиливается или ослабляется подбором ос тальных ресурсов. Этот факт часто остаётся за пределами внимания исследова телей, когда социальное неравенство изучается на основе фиксации сложив шихся неравенств (степени поляризации) в различных разрезах социальной структуры.
Наиболее проблемными эффектами являются ситуации умноженного воз действия группы ресурсов, которое ведёт к процессу ускоренного воспроизвод ства и обострения неравенств. Неудивительно, что именно такой механизм дифференциации исследован наиболее полно, начиная с работ Р. Мертона2. Он назван кумулятивным (от accumulating dis(advantages) Ч накопление преиму ществ / неблагоприятных обстоятельств). Напротив, в работах авторов, иссле дующих кумулятивные процессы, мы находим лишь отрывочные упоминания об эффектах, препятствующих бесконечной аккумуляции преимуществ или уг лублению депривации, т.е. о процессах замедления накапливания или сглажи вания неравенств Ч дисперсивных процессах. Последние также обусловлены взаимодействием наличных ресурсов субъектов неравенства, а преобладание первых или вторых на отдельном временном этапе в стабильном обществе и создаёт наблюдаемые уровни неравенства.
Rutter, M. Op. cit., p. 11.
Merton, R.K. The Matthew Effect in Science.
Предметом нашего исследования, таким образом, становятся факторы, об ладающие кумулятивным и дисперсивным эффектом в их воздействии на ди намику социального неравенства. Учитывая, что в отечественной литературе по нашей теме почти не встречаются упоминания о кумулятивных и дисперсивных эффектах (важное исключение составляют, например, работы Г. С. Батыгина, В. Э. Бойкова1), считаем нужным дать авторское определение кумулятивных и дисперсивных факторов динамики социального неравенства.
Кумулятивными факторами динамики социально-экономического нера венства назовём имеющиеся ресурсы (или условия доступа к ним) субъекта со циального неравенства, своим взаимодействием поддерживающие и усили вающие доминирующую тенденцию мобильности данного субъекта: восходя щую (ведущую к дальнейшему накоплению ресурсов) или нисходящую (веду щую к дальнейшей потере ресурсов). Дисперсивными факторами Ч имею щиеся ресурсы (или условия доступа к ним) субъекта социального неравенства, способные своим взаимодействием замедлить или обратить вспять домини рующую тенденцию мобильности субъекта, т.е. затруднить или предотвратить дальнейшее накопление (или, соответственно, потерю) ресурсов субъектом.
* * *
Работа в ключе гипотез о кумулятивных и дисперсивных факторах откры вает множество исследовательских направлений. Во-первых, важно установить, какие ресурсы и в каких ситуациях обладают кумулятивным эффектом, а ка кие Ч дисперсивным. Понимание этого должно помочь принятию решений на уровне социальной политики: идентификация ситуаций риска углубления де привации, активация внутренних ресурсов индивидов на борьбу с неблагопри ятными обстоятельствами. Во-вторых понятие кумулятивности может успешно применяться для исследования социальной мобильности, жизненных траекто Батыгин, Г. С. Эффект МатфеяЕ;
Бойков, В. Э. Указ. соч.
рий индивидов. Накапливание преимуществ означает последовательное дви жение индивида вверх по социальной лестнице, повышение его социального статуса по разным осям социальной стратификации (соответственно, луглубле ние депривации означает тот же принцип нисходящей мобильности). Напро тив, дисперсивный характер мобильности означает, что одни и те же индивиды переживают как взлеты, так и падения по лестнице социальных иерархий и что статусные преимущества по одним осям социальной стратификации не приводят к преимуществам в других. В-третьих, особым вопросом является на личие кумулятивных эффектов в межпоколенческой социальной мобильности.
Кумулятивные эффекты Ч это воспитание более здорового и счастливого по томства за счёт лучших стартовых условий в виде образования, достижитель ских ценностей и материальной обеспеченности, либо, напротив, закрепление на низших уровнях социальной структуры, формирование наследуемой бедно сти. Дисперсивный характер межпоколенной мобильности означает, что вы ходцы из средних и высших социальных слоев не обязательно реализуют те преимущества, которые обеспечили им родители, а выходцы лиз народа, на против, имеют возможность подняться и компенсировать свои изначально худшие жизненные шансы.
1.2. Теоретические подходы к анализу кумулятивного и дисперсивного ха рактера неравенства Как уже отмечалось, исследователи социальных неравенств относительно недавно стали оперировать понятием кумулятивного характера социальных процессов, а продуктивные методики измерения кумулятивности не разрабо таны до сих пор. Однако идеи о том, что социальное развитие идет в направле нии накапливания преимуществ одними и углубления депривации других, при сутствуют в значительном количестве социально-экономических концепций, обеспечивая теоретическую базу для нашего исследования. В связи с этим зна чительные концептуальные возможности открывает принцип политеоретично сти, полипарадигмальности, предполагающий отказ от следования лединствен но правильной теории и обращение вместо этого к различным теоретическим подходам, предлагающим разные взгляды на изучаемую проблему и срезы предмета исследования. О приемлемости такого подхода пишет, в частности В. А. Ядов, связывая это с резким возрастанием динамизма социальных изме нений и взглядом на общество с точки зрения постклассической науки как на конструкции непрерывно меняющейся реальности агентами, которые и произ водят социальные изменения. Поэтому критерием обоснованности знания ста новится неоднозначность, то есть множественность объяснения изучаемых процессов1.
Макроэкономические теории. Аналитический обзор начнём с группы тео рий, имеющих, возможно, наиболее давнюю традицию в построении различных схем воспроизводства богатства и бедности. Так, теории порочных кругов ни щеты, зародившиеся в западных экономических школах в 40-х годах ХХ века, объясняют воспроизводство неблагополучных обстоятельств различных об ществ через замкнутые циклы в развитии, в процессе которых общество прохо дит через ряд состояний, в итоге возвращаясь к исходному2.
Экономистам принадлежит право первооткрытия так называемой теории кумулятивной причинности (cumulative causation). Это понятие было предло жено Т. Вебленом в начале XX в. и означало, что экономика является эволю ционирующей системой и экономическое развитие характеризуется причинным взаимодействием различных экономических феноменов, усиливающих друг друга. История экономической жизни индивида представляет собой кумуля тивный процесс адаптации средств к целям, при котором развивается совокуп Ядов, В. А. Возможности совмещения теоретических парадигм в социологии / В. А. Ядов // Социологический журнал. Ч 2003. Ч № 3. Ч С. 5Ч19.
Нуреев, Р. М. Теории развития: кейнсианские модели становления рыночной экономики / Р. М. Нуреев // Вопросы экономики. Ч 2000. Ч № 4.
ное изменениеЕ1. Тем самым он противопоставлял свою позицию концепци ям равновесия неоклассической экономики. Кумулятивную причинность можно понимать как самоподдерживающийся и развивающийся механизм, не имею щий конечной цели. Факторами кумулятивного процесса изменений являются как внешние обстоятельства, так и личностные особенности индивидов. Поня тие круговой и кумулятивной причинности получило развитие у Н. Калдора и нобелевского лауреата Г. Мюрдаля2. По их мнению, процессы кумулятивной причинности предполагают, что региональное и национальное развитие обычно является скорее дивергентным, чем конвергентным, и что технология и эконо мические системы могут оказаться запертыми в рамках ограниченных путей развития. Сегодня основным объектом внимания этой теории является динами ка роста и развития экономики индустриально развитых и развивающихся стран. Она оперирует понятиями возрастающей отдачи, экономического эффек та, обусловленного внешними факторами, взаимодополняемости в производст ве, потреблении и технологических изменениях3.
Марксизм. Центральное место и в марксизме, и в предшествующих ему социалистических доктринах занимает теория обнищания масс и тезис о про грессирующей пауперизации пролетариата. Таким образом, упомянутые нами выше концепции поляризации восходят именно к социальной теории мар ксизма. Экономическая поляризация, по Марксу, означает, что по мере накоп ления капитала идет процесс накопления нищеты, то есть бедные становятся беднее, а богатые Ч богаче. Экономическая поляризация сопровождается соци альной Ч формированием двух антагонистических классов Ч буржуазии и Veblen, T. The Place of Science in Modern Civilisation and Other Essays / T. Veblen. Ч New Brunswick, NJ: Transaction Books. Ч 1990. Ч P. 74-75. Цит. по Классики менеджмента: Эн циклопедия / под ред. М. Уорнера. Ч СПб: Пи-тер, 2001. Ч 1168 с. Ч ISBN 5-318-00126-2, с. Kaldor, N. Op. cit.;
Setterfield, M. History versus equilibrium: Nicholas Kaldor on historical time and economic theory / M. Setterfield // Cambridge Journal of Economics. Ч 1998. Ч Vol. 22. Ч P. 521Ч537;
Myrdal, G. Op. cit.
Toner, Ph. Main Currents in Cumulative Causation. The Dynamics of Growth and Development / Ph. Toner. Ч Macmillan UK, 1999. Ч ISBN 0-333-74688-0.
пролетариата Ч и исчезновением промежуточных социальных групп. Таким образом, на одном полюсе накапливается богатство, на другом Ч нищета, муки труда, рабства, невежества, огрубения и моральной деградации1. Позднее, в на чале XX в. на смену теории абсолютного обнищания масс пришла теория отно сительного обнищания, заложившая основы понимания относительного харак тера бедности и обосновывающая справедливость роста требований рабочих и их притязания на более высокое место в социальной иерархии2.
Теория социальной стратификации М. Вебера. Одним из ключевых поло жений веберовской теории стратификации является понятие неравных жиз ненных шансов индивидов Ч их возможностей получить большее или мень шее количество экономических и культурных благ, достичь экономического процветания. Жизненные шансы определяются отношением к собственности и классовой принадлежностью индивида (у представителей одного социального класса жизненные шансы примерно равны, классовые же различия обусловли вают и неравенство жизненных шансов). Они выходят за пределы экономиче ской сферы как таковой, определяя уровень образования, стандарты медицин ского обслуживания, жизненные ожидания индивида. Соответственно, человек скромного происхождения имеет меньше шансов стать богатым, образованным, здоровым и успешным, чем человек из более благополучной среды;
наилучший же шанс быть благополучным Ч быть таким с рождения.
Возможности аккумулирования классовых преимуществ рассматриваются Вебером через понятие монополизации благ и ресурсов. Так, представители привилегированного класса собственников способны: 1) монополизировать приобретение дорогих товаров;
2) контролировать возможности систематиче ской монопольной политики в продаже товаров;
3) монополизировать возмож ности накопления собственности благодаря непотреблению прибавочного про Маркс, К. Указ. соч., с. 660.
Родбертус, К. Первое социальное письмо к фон Кирхману / К. Родбертус. Ч С.-Пб. Ч 1906. Ч С. 68. Цит. по: Мизес, Л. фон. Социализм. Экономический и социологический ана лиз / Л. фон Мизес. Ч М.: Catallaxy, 1994. Ч 416 с. Ч ISBN 5-86366-022-8, с. 245Ч дукта;
4) монополизировать возможности аккумуляции капитала благодаря со хранению за собой возможности предоставлять собственность взаем и связан ной с этим возможности контролировать ключевые позиции в бизнесе;
5) моно полизировать привилегии на социально престижные виды образования так же, как на престижные виды потребления1.
Теория структурации Э. Гидденса. Анализ повторяющегося характера со циальных процессов представлен в теории структурации2. Понятие структура ции характеризует взаимную зависимость человеческой деятельности и соци альной структуры. Агенты, с одной стороны, испытывают на себе воздействие социальной структуры, при этом трансформируя её в ходе повседневной дея тельности. Так происходит процесс постоянного воспроизводства социальной жизни. Концепция структурации анализирует намеренные и непреднамеренные следствия социальных действий. Используя понятие каузальных витков (causal loops), Гидденс анализирует взаимосвязь частей социальной системы через их причинные (каузальные) отношения. Действия одного элемента систе мы вызывает последовательность событий, влияющих на другие ее элементы.
Эти изменения, в свою очередь, оказывают воздействие на исходный элемент.
Цепь воздействий может привести как к изменениям системы в целом и от дельных ее частей, так и к восстановлению исходного состояния (в этом случае Гидденс называет такие каузальные витки гомеостатическими).
Эта аналитическая схема применяется, например, в объяснении воспроиз водства бедности из поколения в поколение (каузальный виток бедность Ч плохое образование Ч низкая зарплата Ч бедность). Она была использована, например, для изучения стратегий поведения аграрных предприятий в совре менной России3. В рамках ее представляется важным выяснить роль структур Вебер, М. Указ. соч.
Гидденс, Э. Указ. соч.;
Климов, И. А. Социологическая концепция Энтони Гидденса / И. А. Климов // Социологический журнал. Ч 2000. Ч № 1Ч2.
Линдер, П. Репродукционные круги богатства и бедности в сельских сообществах России / П. Линдер // Социологические исследования. Ч 2002. Ч № 1. Ч С. 51Ч61.
ных и индивидуальных факторов, способствующих сохранению / накаплива нию преимуществ либо сохранению / углублению депривации.
Концепция капитала П. Бурдье. Концепция акцентирует внимание на том, как разные виды ресурсов способны переливаться друг в друга, как на личие у индивидов одних ресурсов способствует накапливанию других. Под капиталом Бурдье понимает ограниченные ресурсы Ч накопленный труд Ч и выделяет три его основных разновидности Ч экономический, куль турный и социальный1. В. Радаев, следуя принципиально той же схеме, опреде ляет капитал как накапливаемый хозяйственный ресурс и выделяет значи тельно большее количество его видов Ч экономический, культурный, челове ческий, социальный, административный, политический, символический, физи ческий2.
Капитал является динамическим и самовозрастающим ресурсом. Как сам капитал, так и позиции, занимаемые его обладателями, воспроизводятся благо даря способности капитала к накапливанию (чем больше капитал данного вида, тем легче его поддерживать и накапливать) и к конвертации, то есть трансфор мации одних его видов в другие, постоянной смене собственных форм (чем больше капитал одного вида, тем легче накапливать другие виды капитала).
Так, при определенных условиях культурный и социальный капитал могут кон вертироваться в экономический, а тот, в свою очередь, облегчать доступ его обладателей к культурному и социальному капиталу Ч хорошему образова нию, аристократическим титулам, общественным почестям (лкапитал тянется к капиталу). При этом различные типы капитала дифференцированы в зависи мости от их способности к воспроизводству, или от того, насколько легко они передаются3.
Бурдье, П. Указ. соч.
Радаев, В. Понятие капитала, формы капиталов и их конвертации / В. Радаев // Обществен ные науки и современность. Ч 2003. Ч № 2. Ч С. 5Ч16.
Бурдье, П. Указ. соч., с. 72.
Концепция социального исключения. Кумулятивному характеру процессов неравенства большое внимание уделяется в концепции социального исключе ния (social exclusion, некоторые авторы переводят этот термин как социальная отверженность или социальная эксклюзия)1. Зародившись во Франции в 1960-е годы, наиболее влиятельной она стала в последние полтора десятилетия.
В отличие от превалирующей традиции изучения бедности как статичного яв ления (недостаточного уровня потребления), новая концепция акцентирует внимание на динамических аспектах неравенства (лпроцесса исключения)2.
П. Абрахамсон называет социальное исключение постмодернистским эквива лентом бедности3. Э. Гидденс подчеркивает, что социальное исключение Ч это не степень неравенства, но механизмы, отделяющие группы людей от соци ального мэйнстрима4. В одном из определений предлагается считать лисклю ченными тех, кто, являясь географическими резидентами данного общества, не может участвовать в нормальной деятельности граждан общества по причи нам, находящимся вне их контроля5. Другое, делая акцент на (не)доступных индивиду ресурсах, утверждает, что индивиды исключены, когда: л1) находятся в невыгодном положении с точки зрения образования, квалификации, занято сти, жилищных, финансовых ресурсов и т.д.;
2) их шансы получить доступ к основным социальным институтам, распределяющим эти жизненные шансы, существенно ниже, чем у остального населения;
3) подобные ограничения Atkinson, A.B. Social Exclusion, poverty and unemployment / A. B. Atkinson // Exclusion, Em ployment and Opportunity, CASE paper № 4. Ч L.: Centre for Analysis of Social Exclusion, Lon don School of Economics, 1998;
Berghman, J. Social Exclusion in Europe: Policy Context and ana lytical framework / J. Berghman;
ed. G. Room // Beyond the Threshold. Ч Bristol: The Polity Press, 1995. Ч ISBN 978-1-861-34003-0;
Burchardt, T. Social Exclusion in Britain 1991Ч1995 / T. Burchardt, J. Le Grand, D. Piachaud // Social Policy & Administration. Ч 1999. Ч Vol. 33, № 3. Ч P. 227Ч244;
Paugam, S. The Spiral of Precariousness: A Multidimensional Approach to the Process of Social Disqualification in France / S. Paugam;
ed. G. Room // Beyond the Threshold:
The Measurement and Analysis of Social Exclusion. Ч Bristol: Policy Press, 1996. Ч ISBN 1-861 34003-6;
Room, G. Social Exclusion, Solidarity and the Challenge of Globalisation / G. Room // International Journal of Social Welfare. Ч 2000. Ч Vol. 8. Ч P. 166Ч174.
Berghman, J. Указ. соч.;
Абрахамсон, П. Указ соч.
Абрахамсон, П. Указ соч., с. 159.
Giddens, A. The Third Way: Renewal of Social Democracy / A. Giddens. Ч Cambridge: Polity Press, 1998. Ч ISBN 978-0-745-62267-5, с. 104.
Burchardt, T. Указ соч., с. 229.
длятся во времени1. Как правило, в число исключенных попадают длительно безработные;
современная британская социальная политика также относит к ним экономических мигрантов, беженцев, наркоманов, молодых правонаруши телей, бездомных, не посещающих школы детей, криминально ориентирован ных подростков и преступников-рецидивистов Ч группы, чье поведение несет в себе общественную опасность.
Авторы, работающие в этой традиции, реже пользуются терминами бед ность или низшие слои и чаще Ч такими понятиями как disadvantages Ч неблагоприятные условия или обстоятельства, ущерб, потеря, вред, депривация, социальная неприспособленность, социальная неустойчивость, социальная уяз вимость, социальная дисквалификация, маргинализация, социальная (дез)интеграция2. Соответственно на смену традиционным вертикальным стратификационным схемам, оперирующим понятиями высших / низших слоев (классов), приходят более сложные горизонтальные деления на линсайдеров и лаутсайдеров3.
Концепция исключения вводит понятие множественности социальных проблем Ч накапливания, подобно снежному кому, взаимопорождающих не гативных жизненных обстоятельств, когда одно неблагоприятное обстоятельст во нагромождается на другие4. Указанные работы показывают ограниченность финансового, статического подхода к изучению бедности, необходимость использования неэкономических индикаторов, анализа ее в терминах накапли вания неблагоприятных обстоятельств. Одним из аналитических инструментов в этой концепции является понятие лцикл передаваемой депривации. Так, на Абрахамсон, П. Указ. соч., с. 159.
Rutter, M. Указ. соч., с. 4.
Абрахамсон, П. Указ. соч., с. 158.
Korpi, T. Accumulating Disadvantage. Longitudinal Analyses of Unemployment and Physical Health in Representative Samples of the Swedish Population / T. Korpi // European Sociological Review. Ч 2001. Ч Vol. 17. Ч P. 255Ч273;
Martin, C. French Review Article: The Debate in France over Social Exclusion / C. Martin // Social Policy & Administration. Ч 1996. Ч Vol. 30, № 4. Ч P. 382Ч392;
Paugam, S. Poverty and Social Disqualification: a Comparative Analysis of Cumulative Social Disadvantage in Europe / S. Paugam // Journal of European Social Policy. Ч 1996. Ч Vol. 6, № 4. Ч P. 287Ч303.
пример, депривированные в детстве становятся родителями следующего поко ления депривированных детей1. Обращается внимание на комплексный харак тер депривации Ч это не только снижающиеся возможности потребления, но и затрудненный доступ к образованию, получению услуг в области социального обеспечения, политическому и социальному участию, разрыв социальных свя зей, кризис идентичности. Эмпирические исследования в Великобритании по казали тесные взаимосвязи между (не)участием индивида в пяти важнейших видах деятельности в британском обществе Ч потребительской, сберегатель ной, производственной, политической и социальной2.
Концепция социального исключения прочно связана с практической дея тельностью в сфере социальной политики, нацеленной на искоренение меха низма воспроизводства стойкой бедности. Она способствовала пониманию то го, что рост национального благосостояния сам по себе не решает проблемы накапливания неблагоприятных жизненных обстоятельств. При этом старые Ч перераспределительные Ч методы борьбы с бедностью в виде социальных трансфертов в лучшем случае позволяют поднять уровень потребления низших слоев, но не повышают жизненные шансы последних, фактически, консерви руя их депривированное положение и зависимый от государства экономиче ский статус. Поэтому столь востребованными в арсенале работников социаль ных служб стали меры лактивации исключенных Ч социальные услуги, при званные мобилизовать их собственные ресурсы и повысить уровень участия в основных институтах общества. Риторика социального исключения была вос принята европейскими политиками, и в последние два десятилетия сначала во Франции, а затем и во многих других странах ЕС борьба с социальным исклю чением стала одним из приоритетов социальной политики;
разработаны и реа лизовываются государственные Программы борьбы с исключением (УPro grammes for the Struggle against ExclusionФ). Важнейшая цель этих программ Ч уменьшение застойной безработицы и, соответственно, основным направлени Rutter, M. Указ. соч., с. 6.
Burchardt, T. Указ. соч., с. 227.
ем социального включения становится реинтеграция исключенных в рынок труда: От пособий Ч к работе (Уfrom Welfare to WorkФ)1.
В последнее десятилетие понятие социального исключения стали исполь зовать и отечественные исследователи. Наиболее известны работы Ф. Бородкина и Н. Тихоновой2, результаты исследования исключений сельско го населения (З. Калугина, Н. Чернина, С. Ярошенко)3. Здесь имеются попытки измерить социальную исключенность на институциональном и поведенческом уровнях, выделив группу показателей исключенности по отношению к средст вам жизнеобеспечения, политическим и социальным правам. Стратегиям домо хозяйств по совладанию с социальным исключением было посвящено исследо вание М. Локшина и Р. Емцова4.
Ограничение на применение концепции социального исключения к рос сийской действительности заключается в том, что на Западе при общих доста точно высоких жизненных стандартах лисключенные составляют меньшинст во населения. Для России, характеризующейся сегодня массовой бедностью, выделяемые по тем же параметрам лисключенные могут насчитывать от 20 до 40% населения, то есть это скорее не группа исключенных, а, напротив, часть мейнстрима, формирующая благодаря своей многочисленности лобычные, нормальные для российского общества установки и практики. Как признает Н. Тихонова, концепция социального исключения создана и эффективно рабо тает применительно к обществам скорее постиндустриального, чем индустри Martin, C. Указ. соч., с. 383.
Бородкин, Ф. М. Социальные эксклюзии / Ф. М. Бородкин // Социологический журнал. Ч 2000. Ч №3Ч4;
Бородкин, Ф. М. Преодоление социальной эксклюзии: новые подходы;
Ти хонова, Н. Е. Социальная эксклюзия в российском обществе / Н. Е. Тихонова // Обществен ные науки и современность. Ч 2002. Ч № 6. Ч С. 5Ч17;
Тихонова, Н. Е. Феномен город ской бедности в современной России / Н. Е. Тихонова. Ч М.: Летний сад, 2003. Ч 407 с. Ч ISBN 5-94381-104-4;
Тихонова, Н. Е. Феномен социальной эксклюзии в условиях России.
Калугина, З.И. Трансформация аграрного сектора России: проблемы эффективности и адаптации населения / З. И. Калугина // Мир России. Ч 2000. Ч Т. IX, № 3. Ч C. 48Ч95;
Чернина, Н. В. Указ. соч.;
Ярошенко, С. С. Северное село в режиме социального исключе ния.
Lokshin M., [Эл. ресурс] / Household Strategies for Coping with Poverty and Social Exclusion in Post-Crisis Russia / M. Lokshin, R. Yemtsov // EconPapers. Ч Режим доступа:
свободный [Загл. с экрана] ального типа, где на место вертикальной приходит горизонтальная стратифика ция1. Однако безусловно перспективно использовать теоретический и методо логический багаж этой концепции, нацеленный на выявление динамических ас пектов депривации, то есть тех факторов, которые не позволяют людям вы рваться из состояния бедности.
Концепция культуры бедности и ландекласса. Если в странах конти нентальной Европы в последние десятилетия преобладающей моделью анализа проблем воспроизводства бедности, депривации, худших жизненных шансов стала концепция социального исключения, то англоамериканская традиция анализа этих проблем представлена концепцией ландекласса (underclass) Ч устойчивого самовоспроизводящегося низшего слоя социальной структуры2. К андеклассу относят группы трудоспособного населения, длительное время на ходящиеся на общественном иждивении Ч государственных пособиях по бед ности. Это преимущественно матери-одиночки, хронически безработные и лица с нестабильной занятостью. Среди представителей андекласса высока доля лцветного населения. Основными признаками этой категории являются край няя бедность, внебрачное материнство, географическая сегрегация и межпоко ленная преемственность этих проблем.
Если европейская модель социального исключения делает предметом своего анализа прежде всего структурные факторы депривации и особенности социальных сетей и социального участия исключенных групп, то в концепциях андекласса большое внимание уделяется культурным и индивидуально личностным факторам, удерживающим людей на социальном дне. В 1960-е гг.
американским ученым О. Льюисом предложена концепция культуры бедно сти, формирующейся в условиях постоянной нужды, когда низшие слои насе ления вырабатывают специфические ценности и нормы поведения, облегчаю Тихонова, Н. Е. Феномен социальной эксклюзии в условиях России, с 37.
Балабанова, Е. С. Социально-экономическая зависимость: теория, история и современность / Е. С. Балабанова. Ч Н. Новгород: Изд-во ННГУ, 2004. Ч 269 с. Ч ISBN 5-85746-676-8, с. 63Ч77.
щие существование в условиях бедности, но при этом не позволяющие вы рваться из нее1. Отсюда традиция анализа этих социальных групп в терминах рационального выбора (сознательный выбор жизни на пособии как более вы годной по сравнению с оплачиваемой занятостью);
потери уверенности в себе и выученной беспомощности. Большое внимание уделяется описанию вредных привычек представителей андекласса, усугубляющих положение их семей.
Справедливости ради следует отметить, что не игнорируются и структурные факторы Ч изменения на рынке труда, блокированные возможности социаль ной мобильности, правила предоставления социальной помощи бедным. В це лом же выводы авторов, работающих в этой традиции, сходны с теми, что предлагаются в теории структурации и концепции социального исключения Ч из андекласса трудно вырваться, каждый следующий год, проведенный вне рынка труда, затрудняет возвращение на него, лишения накапливаются и, слов но оковы, препятствуют восходящей мобильности.
* * * Рассмотрение семи основных исследовательских подходов, которые учи тывает настоящая работа, позволяет сделать следующие выводы. Понимание кумулятивного характера социальных процессов и процессов воспроизводства социальных структур и феноменов находит отражение в аналитических моде лях порочных кругов, кумулятивной причинности, каузальных витков, монополизации благ (ресурсов), накапливания / конвертации ресурсов, множественности социальных проблем. В отмеченных теоретических подхо дах, во-первых, присутствуют идеи: 1) закрытости социальных структур и вос производства социальных слоев Ч закрепления своих привилегированных по зиций высшими слоями и удержания в непривилегированном положении низ ших;
2) накапливания уровня ресурсной (не)обеспеченности по принципу Lewis, O. La Vida.
снежного кома: ресурсы (преимущества) либо накапливаются и способству ют взаимному возрастанию, либо, наоборот, углубляется депривация от этих ресурсов. Во-вторых, в рассмотренных нами источниках присутствуют идеи как аккумулирования и воспроизводства структур и ресурсов, так и механиз мов, препятствующих их аккумулированию, иначе в обществе была бы невоз можна социальная стабильность.
Соответственно, анализ рассмотренных нами теоретических подходов за дает структурно-ресурсную схему дальнейшего анализа. Мы сосредоточива ем свое внимание: 1) на феноменах воспроизводства социальных структур и статусов и факторах, способствующих аккумулированию ресурсов / углубле нию депривации от этих ресурсов;
2) на феноменах социальной мобильности и факторах, обусловливающих дисперсивный характер распределения ресурсов в обществе1. Схема предполагает определение характера (кумулятивного или дисперсивного) взаимодействия ресурсов индивидов и социальных групп при максимально возможном учёте условий, в которых это взаимодействие проис ходит. Традиционные факторы неравенства, рассмотренные с позиций взаимо действия конкретных ресурсов, могут отвечать за производство как кумулятив ных, так и дисперсивных эффектов. Например, доступ к образованию как фор ме воспроизводства человеческого капитала носит кумулятивный характер для восходящей мобильности выходцев из семей интеллигенции, тогда как возмож ность получения платного образования есть диспресивная форма воспроизвод ства неравенства, поскольку открывает доступ к дипломам, сертифицирующим необходимый уровень знаний и навыков, для тех, кто не способен пройти по добную сертификацию в равной конкурентной борьбе на лобщих основани ях.
Балабанов, А. С. Процессы накапливания преимуществ и углубления депривации: к поста новке исследовательской проблемы / А. С. Балабанов, Е. С. Балабанова // Экономическая со циология. Ч 2003. Ч Т. 4, № 4. Ч С. 64Ч78.
1.3. Факторы прогрессирующего неравенства Анализ отечественных и зарубежных публикаций позволяет дать качест венную характеристику причин и процессов накапливания преимуществ / уг лубления депривации в разных сферах жизни общества. Аккумулирование пре имуществ или, напротив, неблагоприятных обстоятельств можно наблюдать практически во всех сферах жизни общества: на уровне регионов, предприятий, социальных групп, домохозяйств1. Рассмотрим проблему сначала на макросо циальном уровне, затем Ч на уровне социальных групп.
1.3.1. Макроуровень процессов социального неравенства Процессы глобализации и технологический разрыв. Вероятно, наиболее масштабный уровень воспроизводства и углубления неравенства связан с тен денцией к образованию всемирной инвестиционной среды и интеграции нацио нальных рынков капиталов, известной как глобализация. Глобализационные процессы обостряют межстрановую конкуренцию и, как следствие, ведут к на капливанию преимуществ странами золотого миллиарда с одновременным исключением бедных стран из рынка инвестиций, которые могли бы позволить им догнать западный мир. Приводятся данные, что 72% мировых иностранных инвестиций в настоящее время приходится на капиталовложения США, ЕС и Японии друг в друга. Всего 5 крупнейших ТНК контролируют более половины мирового производства товаров длительного пользования, самолетов, элек тронного оборудования, автомобилей;
2Ч3 компании контролируют практиче ски всю международную сеть телекоммуникаций2. По мнению Л. Г. Ионина, в глобальном масштабе главная проблема Ч именно углубляющаяся пропасть между богатыми и бедными странами. Из этой пропасти лезут призраки, кото рые всех так пугают, Ч антиглобализм, фундаментализм, национализм, терро Балабанов, А. С. Социальное неравенство: факторы углубления депривации / А. С. Балаба нов, Е. С. Балабанова // Социологические исследования. Ч 2003. Ч № 7. Ч С. 34Ч43.
Мнацаканян, М. О. Глобализация и национальное государство: три мифа / М. О. Мнацака нян // Социологические исследования. Ч 2004. Ч № 5. Ч С. 137Ч142, с. 140.
ризм, может быть, будущий коммунизм1. В последние десятилетия сверхпо требление богатых стран и недопотребление бедных стало ещё более очевид ным. Разрыв в доходах 20% населения самых богатых и стран и 20% бедней ших увеличился с 30:1 в 1960 г. до 74:1 в 1997. Наблюдаются гигантские дис пропорции в производстве ВВП. Апологетика золотого миллиарда, принципа Парето л20/80, согласно которому 20% населения Земли потребляют 80% её ресурсов, сейчас актуальна как никогда2.
Экономики, шагнувшие в постиндустриальный этап своего развития, рабо тают в режиме, позволяющем создавать продукты с высокой добавленной стоимостью при меньших затратах сырья и большем использовании интеллек туального человеческого капитала Ч ресурса, наиболее эффективно воспроиз водимого именно в богатых странах. Структура экономики бедных стран, ори ентированных на индустриальное производство и экспорт сырья, становится ловушкой: увеличение уровня потребления в них возможно лишь за счет сверхэксплуатации природных и человеческих ресурсов, что в конечном счете ведет к их истощению.
Даже если принять во внимание значительно возросшую за последние де сятилетия доступность вычислительных и коммуникационных мощностей, бла годаря чему даже слабые страны могут развивать собственные информацион ные системы, не следует забывать о новых линиях технологического раздела между богатыми и бедными странами. Движение к стратегическим целям воен ной и энергетической безопасности требует огромных капитальных вложений, которые могут себе позволить лишь мировые лидеры;
они же в наибольшей степени и воспользуются в дальнейшем выгодами от решения этих задач.
А. Тоффлера можно назвать Матфеем постиндустриальной эпохи за его мысль, Интервью с профессором Л. Г Иониным // Журнал социологии и социальной антропологии.
Ч 2003. Ч Том VI, № 2. Ч С. 5Ч20 (С. 19).
Иноземцев, В. Л. Постиндустриальное хозяйство и постиндустриальное общество / В. Л. Иноземцев // Общественные науки и современность. Ч 2001. Ч № 3. Ч С. 140Ч152;
Ракитянский, Н. М. Россия и вызовы глобализации / Н. М. Ракитянский // Социологические исследования. Ч 2002. Ч № 4. Ч С. 60Ч66.
что в уже наступившем будущем лишь общества, озаботившиеся обзавестись технологиями, основанными на знаниях (knowledge based technologies), в ко нечном итоге, все и решат1.
Цифровое неравенство. Наиболее яркая сторона лисключающего техно логического развития (М. Кастельс)2 сегодня, пожалуй, неравенство в инфор мационной сфере, иногда называемое цифровым (дигитальным) разрывом3. Не достаточная включённость в новую информационную экономику приводит к исключению целых общественных слоев и территорий из новой, глобальной системы информационных связей и экономических отношений. Развитые стра ны сегодня выступают поставщиками качественно нового безграничного ресур са Ч информации и знаний, получая взамен ограниченные материальные ре сурсы из стран мировой периферии.
Между субъектами информационного процесса возникают своего рода информационные ножницы. В некоторых регионах запаздывание информа ционного развития приобретает хронический характер. В октябре 1997 г. Северная Америка опережала Африку по уровню распространения Ин тернета (число подключений на 1000 чел.) в 267 раз, в октябре 2000 Ч уже в 5404. На развитые страны приходится 74% телефонных линий в мире и 93% пользователей интернета, на долю наименее развитых Ч соответственно 1,5% и 0,2%. Невидимая граница мировой паутины объединяет тех, кто имеет к ней доступ, и отсекает тех, кто его лишен. Таким образом, создаются две парал лельные системы коммуникации, из которых одна Ч для обеспеченных, обра зованных, владеющих современными средствами связи, которые получают Баранов, В. П. Доктрина Тоффлера-Фукуямы-Хантингтона и реальность мира [Эл. ресурс].
Ч 1996. Ч Режим доступа: свободный [Загл. с экра на] Кастельс, М. Указ. соч., с. 23.
Аймалетдинов, Т. А. Высокие технологии и проблемы информационного неравенства в России / Т. А. Аймалетдинов // Социологические исследования. Ч 2003. Ч № 8. Ч С. 121Ч 126, с. 122.
Еляков, А. Д. Информационный тип социального неравенства / А. Д. Еляков // Социологи ческие исследования. Ч 2004. Ч № 8. Ч С. 95Ч100, с. 95Ч97.
большие объемы информации быстро и дешево. Другие же, пользуясь прежни ми технологиями, получают устаревшую информацию и проигрывают. Другой разделительной линией в условиях глобализации систем коммуникаций стано вится знание английского языка.
Даже внутри развитых стран более интенсивно, чем в индустриальном об ществе, происходит распадение социума на 2 класса: 1) класс интеллектуалов и 2) тех, кто не входит в новую информационную экономику. Разделение очень жесткое: в принципе интеллектуальный класс сегодня имеет возможность соз давать готовую продукцию фактически без применения труда других людей.
Отчужденный класс не имеет даже моральных прав претендовать на этот про дукт. С середины 20-х до середины 70-х гг. XX века имущественное неравенст во в западных странах устойчиво снижалось. С середины 70-х Ч устойчиво растет1.
Миграционные процессы. Миграция как фактор социальных преобразова ний негативно влияет на страны, утрачивающие часть своего населения. Стано вится ощутимой нехватка трудовых ресурсов, деформируется половозрастная структура населения за счет убытия из его состава наиболее здоровых, моло дых, профессионально подготовленных граждан2. Заметнее становится поток массовой незаконной миграции с Юга на Север на фоне усиливающейся поля ризации, в ситуации демографического спада Севера и бурного демографиче ского развития Юга. Политическими методами пресечь это будет невозможно.
Даже Мировой банк признаёт растущую неспособность периферийных зон обеспечить достаточное количество основных продуктов питания для своего населения3.
Ракитянский, Н. М. Указ. соч., с. 61Ч65.
Юдина, Т. Н. О социологическом анализе миграционных процессов / Т. Н. Юдина // Социо логические исследования. Ч 2002. Ч № 10. Ч С. 102Ч109, с. 103.
Валлерстайн, И. После либерализма: Пер. с англ. / И. Валлерстайн;
под ред.
Б. Ю. Кагарлицкого. Ч М.: Эдиториал УРСС, 2003. Ч 256 с. Ч ISBN 5-354-00509-4, с. 23Ч 27.
Трансформация ценностей. Рост экономических различий в современном мире обусловливает серьёзные изменения внутренних, фундаментальных усло вий человеческого развития, которые в долгосрочном аспекте будут задавать разные целевые векторы развития Севера и Юга. Можно говорить о разделении ценностных ориентаций населения разных регионов мира на материалистиче ские и постматериалистические. В Америке, Австралии и Западной Европе с конца 1960-х происходит отчетливый сдвиг от акцентирования материалисти ческих ценностей к предпочтению самореализации, личностной удовлетворен ности, качества жизни и окружающей среды (экология, социальная деятель ность, участию в принятии решений в сфере экономики и общественной жиз ни)1. Неравенство глубоко проникает не только в сферу материальной жизни, но и в культуру2.
Региональное неравенство. Поляризация в пространстве происходит не только между странами и народами, но и внутри единых государственных и на циональных общностей. В рамках основных типов населенных пунктов созда ются неодинаковые условия для жизнедеятельности людей, в том числе и для их социальных перемещений. Эти особенности проявляются в размерах и ин тенсивности процесса мобильности, в его причинной обусловленности и на правлениях перемещений. Среди факторов, имеющих большое значение для профессиональной мобильности, американские исследователи особо выделяют тип и размер населенного пункта3. От места рождения значительно зависят ка чество образования, будущие связи, уровень дохода и другие факторы, влияю щие на статус индивида в будущем. Чем крупнее первое место жительства ин Бунчак, Я. Социокультурная трансформация в Словакии 1990-х годов (некоторые итоги) / Я. Бунчак // Социологические исследования. Ч 2004. Ч № 7. Ч С. 115Ч119, с. 117.
Юрлов, Ф. Н. Социальные издержки глобализации / Ф. Н. Юрлов // Социологические ис следования. Ч 2001. Ч № 7. Ч С. 13Ч22.
Blau, P.M. Op. cit.
дивида, тем больше у него шансов на профессиональный успех, тем выше сте пень экономической свободы1.
В российском обществе примером воспроизводящегося и усиливающегося регионального неравенства является, с одной стороны, Москва, уже имеющая самый высокий уровень жизни в России и при этом осуществляющая масштаб ные инвестиционные проекты, а с другой стороны Ч провинция, в особенности бедные дотационные регионы, проедающие ресурсы из Центра, что способ ствует их все большей экономической зависимости, развалу инфраструктуры и ухудшению качества человеческих ресурсов. На конец 1990-х годов в России приходится высочайший уровень неравенства по доходам среди регионов Ч 10:12, по другим данным эти различия достигают 14 раз3. На конференции ВШЭ Конкурентоспособность и модернизация экономики 6Ч7 апреля 2004 г. шла речь о механизмах ускоренного роста регионов с избыточной кон центрацией доходов. При этом, однако, отмечалось, что прямая функциональ ная зависимость между экономическим неравенством и экономическим ростом отсутствует.
На территориальную поляризацию, к сожалению, накладывается и цивили зационная4. По наиболее жёстким зарубежным оценкам, современная россий ская деревня находится в средневековье, в провинциальных городах преобла дают нравы XIX в., и лишь продвинутые столицы можно назвать современ никами эпохи5. Две третьих российских интернет-пользователей приходится на Власова, Н. Поляризация пространства как фактор экономической свободы [Эл. ресурс] / Н. Власова. Ч Материалы конференции Гражданские свободы и образование на рубеже ве ков и континентов. Ч Режим доступа: свободный [Загл. с экрана] Социальное расслоение и социальная мобильность / Отв. ред. З. Т. Голенкова. Ч М.: Наука, 1999. Ч 191 с. Ч ISBN 5-02-008304-6, с. 27.
Римашевская, Н. М. Бедность и маргинализация населения / Н. М. Римашевская // Социоло гические исследования. Ч 2004. Ч № 4. Ч С. 33Ч44, с. 36.
Родоман, Б. Б. Пространственная поляризация и переориентация / Б.Б. Родоман;
под общ.
ред. Т. И. Заславской // Куда идёт Россия?.. Трансформация социальной сферы и социальная политика. Ч М.: Дело, 1998. Ч С. 178-183. Ч ISBN 5-7749-0122-X.
Lester, D. FeudalismТs Revenge: The Inverse Dialectics of Time in Russia / D. Lester // Contem porary Politics. Ч 1998. Ч Vol. 4, № 2. Ч P. 193Ч204.
Москву и С.-Петербург1. Между тем, доступ к Сети сейчас является новой раз делительной линией между образованными и неграмотными, богатыми и бед ными, молодыми и пожилыми, городскими и сельскими жителями. На этом примере виден опасный комплекс факторов неравенства, способный генериро вать социальное неравенство с умноженной эффективностью.
Государственная социальная политика: характер и последствия перерас пределения ресурсов. Упоминание социальной политики среди факторов про грессирующего неравенства может показаться странным. Но в научной литера туре имеется достаточно свидетельств того, как малоэффективная социальная политика государства может закреплять бедность и даже порождать её. В част ности, структурные объяснения высокого уровня бедности в России связыва ются именно с бездействием государственной социальной политики, развалом прежней распределительной системы и недостатками новой2. Коммерциализа ция сфер образования и здравоохранения, рост доли населения в платежах за транспортные услуги и услуги ЖКХ предполагают наличие прочной ресурсной базы в домохозяйствах. Отсутствие таковой оборачивается катастрофическими последствиями для отдельных семей, и это не только российский опыт: в Польше негативные следствия избыточной коммерциализации социального обеспечения действуют как механизм накопления и бьют, прежде всего, по семьям с низкими доходами3.
Категориальный принцип распределения социальных трансфертов в Рос сии сегодня не ругает только ленивый. Но западный опыт показывает, что и ад ресный принцип не обеспечивает более высоких жизненных шансов лисклю ченных. Так, в числе сил, удерживающих андекласс на социальном дне, назы вается система пособий, способствующая формированию ловушек бедности.
Еляков, А. Д. Указ. соч., с. 97.
Бедность в России. Государственная политика и реакция населения / Ред. Дж. Клугман. Ч Вашингтон: Всемирный Банк, 1998. Ч ISBN 5-89520-17-6, с. 22.
Станицкис, Я. Посткоммунизм Ч явления тайны / Я. Станицкис // Социологические иссле дования. Ч 2002. Ч № 1. Ч С. 17Ч28, с. 22.
Устойчиво низкий доход для наиболее обездоленных гарантирует их более или менее сносное существование, но не способен качественно улучшить жизнь по лучателей пособий или стимулировать их внутренние ресурсы на борьбу с бед ностью1. Помощь, основанная на проверке нуждаемости претендентов (means tested assistance), не стимулирует получателей пособий самостоятельно решать свои проблемы. В западных исследованиях бедности с 1980-х гг. утвердилось понятие социальной дисквалификации, восходящее к работам Г. Зиммеля.
Оно подчёркивает, порой, неверное социальное конструирование группы бед ных: как тех, кто получает помощь (или должен получать её согласно социаль ным нормам), а не как тех, кто страдает от особой нехватки ресурсов и лише ний2.
В современной России постсоветская система социальной защиты нередко исключает из государственной поддержки именно остро нуждающихся. Соз данная для выравнивания возможностей, она самим характером своей деятель ности часто усиливает неравенство: к льготам легче получить доступ тем, кто имеет ресурсы (например, ссуды на строительство жилья получают вынужден ные мигранты, имеющие достаточный семейный доход;
на обучение, вероятнее всего, будут направлены те имеющие социальные ресурсы безработные, кото рые добудут справки о возможности своего будущего трудоустройства3). Наи более же депривированные оказываются социально исключены и из доступа к ресурсам государственной поддержки тоже! Приводятся оценки, что эффектив ность государственных социальных программ в России (доля средств, достаю щихся семьям, живущим за чертой бедности), составляет лишь 19%, остальная же часть размазывается по многочисленным категориям льготников. В Цен тральной и Восточной Европе этот показатель колеблется в районе 30Ч50%.
Доля домохозяйств из трех верхних децилей составляет 90% в льготах на Field, F. Losing Out: The Emergence of BritainТs Underclass / F. Field. Ч Oxford: Basil Black well, 1989. Ч ISBN 0-631-17149-5, с. 101.
Погам, С. Указ. соч.
Балабанова, Е. С. Вынужденные мигранты: стратегии совладания с жизненными трудно стями / Е. С. Балабанова // Экономическая социология. Ч 2000. Ч Том 1, № 2. Ч С. 35Ч53.
транспорт для студентов, 70% в льготах на санаторно-курортное обслуживание1. В. Сидорова на примере одной из Республики Коми показывает крайне неравномерное и не в пользу малообеспеченных распределение дотаций и льгот. На 20% домохозяйств с наименьшими доходами приходится по 8% льгот на медицинское обслуживание и транспортные расходы, по 13% Ч на питание и оплату жилья. На 20% домохозяйств с наибольшими доходами Ч от 27 до 31% льгот. Методика оценки нуждаемости в республике в 1997Ч2001 гг.
была эффективна в снижении остроты и глубины бедности, но не решала про блемы снижения уровня бедности. Уменьшилась группа пребывающих в со стоянии бедности от 1 до 2 лет, но увеличилась хроническая группа: от 2 до лет. В целом в 1999 г. коэффициент обновления (ротации) нуждающихся се мей был довольно низким Ч 15%2.
Л. Н. Овчарова в выступлении на конференции ВШЭ Конкурентоспособ ность и модернизация экономики 6Ч7 апреля 2004 г. также касалась связи со циальной политики и уровня бедности. По её наблюдениям, наиболее значи тельное неравенство наблюдается в самых бедных регионах. Социальные трансферты во многом работают лишь на усиление неравенства. Доступ к нату ральным льготам в наибольшей степени имеется у обеспеченных групп (бед нейшая децильная группа Ч 4% социальных расходов, богатейшая Ч 20%).
Вектор развития социальной политики должен смещаться от увеличения трансфертов к активизации регионов изнутри.
1.3.2. Кумулятивные факторы неравенств индивидов и социальных групп Руководствуясь при рассмотрении проявлений тенденций прогрессирую щего неравенства в российском обществе структурно-ресурсной схемой, поня тиями экономического, человеческого, социального капиталов, будем рассмат Дмитриев, М. Е. Социальные реформы в России: итоги и ближайшие перспективы / М. Е. Дмитриев // Общественные науки и современность. Ч 1998. Ч № 5. Ч С. 19Ч25, с. 21Ч22.
Сидорова, В. А. Влияние адресной социальной помощи на изменение уровня, глубины и остроты бедности / В. А. Сидорова // Социологические исследования. Ч 2004. Ч № 7. Ч С. 83Ч95, с. 87, 91.
ривать перемещения групп и индивидов по трём стратификационным осям:
экономической, культурной и властной. В отечественных публикациях по про блемам неравенства, порой, главным его источником определяется дифферен циация заработной платы1. Действительно, даже отраслевой срез различий в оплате труда в современной России потрясает: средняя зарплата работника в газовой промышленности составляет 392% от средней по стране, в цветной ме таллургии Ч 195%, в науке Ч 82%, в сельском хозяйстве Ч 46%, в легкой промышленности Ч 51%2. Тем не менее, различия в оплате труда, на наш взгляд, не объясняют истинной причины неравенств: дифференциация зарпла ты есть производное, результат неравного распределения индивидуальных ре сурсов. Почему одни работают на высоко-, другие Ч на низкооплачиваемых работах? Почему одни остаются жить в депрессивных регионах и поселениях, другие мигрируют в более благополучные регионы и крупные города? Объяс нить эти различия невозможно без обращения к неравенству индивидуально личностных ресурсов, а саму дифференциацию зарплаты мы не рассматриваем в качестве первичного ресурса неравенства, признавая, впрочем, существование её кумулятивных связей со множеством других факторов.
Экономический капитал индивидов и домохозяйств. Анализ кумулятивных факторов неравенства на уровне индивидов и социальных групп естественно начать с материальных ресурсов Ч индивидуального и семейного экономиче ского капитала. Обычно различия в уровне экономического благосостояния рассматривают как результат неравенства;
нам же интересно рассмотреть, по средством каких механизмов материальное положение может воспроизводить себя и обусловливать дальнейший рост неравенства.
Отметим для начала, что характерная форма гистограммы распределения доходов в российском обществе (с вытянутым хвостом больших доходов), а также многочисленные свидетельства поляризации населения России по дохо Справедливые и несправедливые социальные неравенстваЕ / Ред.-сост. Р. В. Рывкина.
Социальное расслоение и социальная мобильность / Отв. ред. З. Т. Голенкова, с. 27Ч28.
дам за последние полтора десятилетия Ч ещё слабые свидетельства работы лэффекта Матфея. Например, панельное исследование ИСЭПН РАН Соци альные связи, социальный капитал и адаптация к социальным изменениям в сельской местности России показало рост материально-имущественного рас слоения сельского населения и поляризации доходов в следующих цифрах. В 1995 г. на долю 20% наиболее обеспеченного сельского населения приходилось 30% всех денежных доходов, в 1999 г. Ч 47%1. Однако, нет свидетельств того, что 20% наиболее обеспеченных в 1995 г. и 20% наиболее обеспеченных в 1999 Ч одни и те же домохозяйства. В США с 1977 по 1989 гг. на самый бога тый 1% населения приходилось 70% общего роста доходов на семью2. Но ясно, что состав верхнего процентиля в этот отрезок времени также не оставался по стоянным. И всё же немало исследований подтверждают в динамике ускорен ный прирост капитала именно у обеспеченных индивидов. По другим источни кам (российские данные 1992Ч1995 гг.), главным приобретателем материаль ных ресурсов являлся именно верхний квинтиль3. Закреплению высокого уров ня благосостояния наиболее доходных групп способствовал переход ресурсов из государственного сектора экономики в частный (активная приватизация предприятий и жилья). Зарубежные авторы на своих данных также показывают, что имущественная обеспеченность сама по себе может определять будущее благополучие состоятельных семей4.
Немало упоминаний в научной литературе мы находим о запирающем действии низкого уровня доходов на депривацию индивидов. За последние года только 6% бедных удалось поднять уровень своего материального поло жения (в целом по выборке Ч 23%), 9% Ч повысить уровень образования и Лылова, О. В. Экономическая адаптация селян к рыночным условиям / О. В. Лылова // Со циологические исследования. Ч 2003. Ч № 9. Ч С. 107Ч113, с. 113.
Юрлов, Ф. Н. Указ. соч.
Commander, S. Channels of Redistribution: Inequality and Poverty in the Russian Transition. / S.
Commander, A. Tolstopiatenko, R. Yemtsov // The William Davidson Institute Working Paper Se ries. Ч 1997. Ч № 42.
Pahl, R. Divisions of Labour / R. Pahl. Ч Oxford: Basil Blackwell, 1984. Ч ISBN 0-631-13273 2;
Rutter, M. Op. cit., с. 66Ч67.
квалификации (в целом Ч 21%), 8% Ч получить повышение или найти подхо дящую работу (в целом Ч 17%), 4% Ч дорогостоящие приобретения (в це лом Ч 16%). В общей сложности российских бедных за 3 года не смогли из менить к лучшему хоть что-либо в своем нынешнем положении1. Работа Т. Ю. Богомоловой и В. С. Тапилиной, которую мы продолжаем в эмпириче ской части нашего исследования, позволяет сделать вывод о застойном харак тере российской бедности в 1994Ч 2004 годах2.
Согласно данным исследований ИКСИ РАН 2001Ч2003 гг., об улучшение уровня жизни говорили 41% (однако, отметим про себя: не 100%! Ч А.Б.) бо гатых и 14% бедных. Оптимизм богатой части российского населения кон трастирует с мнением не только бедных, но и представителей срединного большинства. Опрос зафиксировал две примерно сопоставимые по численно сти группы: кому удалось за последние 3 года чего-то добиться в жизни (50%) и те, кому не удалось (50%). Успешные Ч изначально бывшие неплохо обеспе ченными3.
Наличие ресурсов, сопряжённых с хорошим материальным положением, и характер распоряжения ими Ч ещё один источник кумулятивного эффекта эко номического капитала. Низкий доход, часто связанный с плохими жилищными условиями, характером питания, транспортной доступностью, затрудняет пол ноценное восстановление индивидов для продуктивной трудовой деятельности.
Наличие жилья в собственности у состоятельных семей Ч средство сбереже ний, которое может быть передано следующим поколениям или конвертирова но в денежный капитал. Для бедных же семей, арендующих жилье, последнее не является активом, поэтому расходы на его содержание принимают затрат ный характер. Дифференцирующим фактором является сама структура до Давыдова, Н. М. Материально-имущественные характеристики и качество жизни богатых и бедных / Н. М. Давыдова, Н. Н. Седова // Социологические исследования. Ч 2004. Ч № 3. Ч С. 40Ч50 (С. 42).
Богомолова, Т. Ю Миграция бедности: масштабы, воспроизводство, социальный спектр.
Петухов, В. В. Новые поля социальной напряженности / В. В. Петухов // Социологические исследования. Ч 2004. Ч № 3. Ч С. 30Ч40, с. 31Ч34.
машних расходов Ч преобладание у обеспеченных семей доли стратегиче ских, направленных на укрепление экономического и человеческого капитала семьи (инвестиции в образование, покупка недвижимости, сбережения), у бед ных Ч текущих, направленных на выживание (питание, покупка товаров для текущего потребления). Семейные стратегии первых Ч долгосрочные страте гии социальной мобильности, вторых Ч краткосрочные оборонительные стратегии1. Сберегательная активность в современных условиях Ч не только средство накопления, но и страховка на случай периодов безработицы, смены работы, потери трудоспособности.
Объём затрат на домашний труд Ч ещё один фактор увеличения дистан ции между богатыми и бедными домохозяйствами. Из-за ограниченных воз можностей пользования платными услугами в бедных семьях наблюдаются са мые высокие трудозатраты на домашний труд (у мужчин Ч 30 часов в неделю, у женщин Ч 53), у обеспеченных Ч 20 и 41 час в неделю, соответственно2. По следние имеют заметно больше возможностей перераспределять свое время в пользу оплачиваемой занятости, образования, досуга, то есть на максимизацию дохода и наращивание своего семейного капитала. Даже представление о том, что нуждающиеся выживают во многом за счет дачно-огородной деятельности, скорее, Ч миф. Возможности ведения ЛПХ у бедных ниже, чем у населения в целом. ЛПХ, возможно, существенное подспорье для среднеобеспеченных, но бедные в массе своей лишены доступа и к этому ресурсу.
Долги Ч еще один аспект жизни бедных семей. Утверждается, что соци ально-экономическая зависимость бедных женщин ограничивает их выбор в случае необходимости брать кредит, и их возможности сужены лишь дорогими кредитными источниками3.
Робертс, Б. Неформальная экономика и семейные стратегии / Б. Робертс;
под ред.
Т. Шанина // Неформальная экономика: Россия и мир. Ч М., 1999, с. 315, 323.
Барсукова, С. Ю. Легенда о гендере. Принципы распределения труда между супругами в современной городской семье / С. Ю. Барсукова, В. В. Радаев // Мир России. Ч 2000. Ч Т. IX, № 4. Ч С. 65Ч103, с. 98.
Ford, J. Consuming Credit: Debt and Poverty in the UK / J. Ford. Ч L.: CPAG, 1991, с. 79.
Важность экономического измерения связана ещё и с тем, что изначально депривационный подход в оценках бедности был основан на выявлении той точки (лпорога) материальной обеспеченности, ниже которой снижение душе вого дохода резко ускоряет падение жизненного уровня. П. Таунсенд предпо ложил само наличие этого порога, за которым динамика лишений принимает лобвальный характер1. Нарастание лишений, ограничений в общепринятом наборе жизненных благ и видов деятельности, связанное с нехваткой ресурсов, свидетельствует о динамике снижения уровня жизни, а бедность как глубокое, самогенерирующееся состояние, из которого крайне трудно или практически невозможно выйти, связывается с прохождением некоего качественного поро га испытываемой депривации2. В части общества с доходами, ниже медиан ных, уже начинают фиксироваться явления депривации, приобретающие об вальный характер для тех, кто имеет доходы ниже половины медианных3. Ис следования ИСЭПН РАН также подтверждают существование качественных порогов в материальном благосостоянии. Именно бедные (а не все) россий ские семьи, перейдя некий качественный порог депривации, вынуждены полностью отказываться от отдельных предметов и видов деятельности, харак теризующих общепринятый сегодня уровень жизни. Запросы при этом снижа ются настолько стремительно, что складывается впечатление, что они никогда не экономят, например, на отдыхе или досуге (просто не отмечают их отсутст вие как лишения). На самом деле ситуация свидетельствует о свыкании с бедностью и утрате надежд на восстановление нормального образа жизни. Та кое развитие процесса вполне соответствует иерархии потребностей по Маслоу, когда ненасыщенность базовых потребностей людей служит препятствием ак тивизации потребностей более высокого уровня.
Townsend, P. Op. cit., с. 130Ч131.
Давыдова, Н. М. Депривационный подход в оценках бедности / Н. М. Давыдова // Социоло гические исследования. Ч 2003. Ч № 6. Ч С. 88Ч96, с. 91.
Тихонова, Н. Е. Феномен социальной эксклюзии в условиях России.
Неравный доступ к образованию. Дадим характеристику кумулятивных эффектов переменных человеческого капитала. Важным фактором роста мате риального неравенства многие исследователи признают различия в интеллекту альном и образовательном потенциале граждан. Так, в Теории справедливо сти Дж. Роулс требовал распространить принцип равенства не только на мате риальные блага, но и на умственные данные и врожденные способности. От этих дарований, выигранных в лотерее природы, их счастливый обладатель не должен получать никакой особой выгоды, поскольку они не заработаны1.
Роулс идет дальше самых радикальных коммунистических теоретиков, желая обобществить данные природой таланты, то есть отказывает одаренным людям в благах, которые они могли бы иметь за счет своих способностей. Равенство возможностей по Роулсу не годится как внутренне несправедливое, оно лозна чает равную возможность обойти неудачника в погоне за личным влиянием и высоким социальным статусом. Способности одаренных должны стать лоб щим достоянием. Таким путем будет покончено не только с неравенством, но и с завистью2.
Большой пласт научной литературы, освещающей проблемы накапливания преимуществ и недостатков, представлен социальными исследованиями инсти тута образования. Согласно теории человеческого капитала, экономическое не равенство является отражением неравных инвестиций в формальное образова ние и профессиональные навыки3;
бедность тесно связана с недостатком обра зования4. Социальный контроль за распределением индивидов по социальным слоям, стратам в соответствии с уровнем и качеством полученных знаний, по мнению П. Сорокина, можно причислить к числу важнейших функций образо Rawls, J. А Theory of Justice / J. Rawls.Ч Cambridge, 1971. Ч ISBN 0-198-25055-X, с. 73Ч 74.
Пайпс, Р. Собственность и свобода / Р. Пайпс. Ч М.: Московская школа политических ис следований, 2000. Ч 415 с. Ч ISBN 978-5-93895-001-6, с. 105.
Becker, G. S. Human Capital: A Theoretical and Empirical Analysis with Special Reference to Education / G. S. Becker. Ч Chicago: University of Chicago Press, 1993. Ч ISBN 978-0-226 04120-9.
Mincer, J. Schooling, Experience and Earnings / J. Mincer. Ч N. Y.: National Bureau of Eco nomic Research, 1974. Ч ISBN 0-751-20125-1.
вания1. Социологические исследования, проводимые на Западе2 и в России3, начиная с 1960-х годов, показали, что образование в большей степени склонно отражать и подтверждать существующее неравенство, чем содействовать его устранению4. Посредством высоких требований к уровню образования и стату су учебного учреждения привилегированные группы поддерживают своих и создают препятствия для посторонних в борьбе за власть, экономический ка питал, престиж. По мнению неомарксистов, различия в социализации детей в разных типах образовательных учреждений лишь упрочивает классовое нера венство. Разумеется, связь между образованием, социальной дифференциацией и социальной мобильностью Ч опосредована множеством факторов, прежде всего, экономическими и политическими. Но ещё со времён эпохи Просвеще ния система образования строилась так, что учащиеся из разных социальных слоев получали ту долю знаний, которая необходимо сохраняла деление обще ства на классы. Одно из последствий такого деления Ч появление культуры для верхов и низов5.
П. Бурдье также отмечал, что скрытое назначение школы Ч легитимация наследников и обеспечение законности исключения малообразованных слоёв. По данным исследований, у детей из низших слоёв более короткий пери од обучения, и большинство из них ограничиваются достижением социального Сорокина, Н. Д. Проблема взаимосвязи образования и социальной дифференциации в зару бежной социологии / Н. Д. Сорокина // Вестник МГУ. Сер. 18. Социология и политология. Ч 2001. Ч № 2. Ч С. 122Ч134.
Bloom, B.S. All Our Children Learning: A Primer for Parents, Teachers and Other Educators / B.
S. Bloom. Ч N.Y., 1981. Ч 275 p. Ч ISBN 0-070-06121-1;
Coleman, J.S. Equality of Educational Opportunity;
Jenks, C. Inequality: A Reassessment of the Effects of Family and School in America / C. Jenks et al. Ч N.Y., 1972. Ч 399 p. Ч ISBN 0-465-03264-8.
Аитов, Н. А. Социальные аспекты получения образования в СССР / Н. А. Аитов // Социаль ные исследования. Вып. 2. Ч М.: Наука, 1968. Ч С. 187Ч196;
Руткевич, М. Н. Социальные перемещения / М. Н. Руткевич, Ф. Р. Филиппов. Ч М.: Мысль, 1970;
Титма, М. Х. Выбор профессии как социальная проблема / М. Х. Титма. ЧМ.: Мысль, 1975. Ч 198 с.
Ярская-Смирнова, Е.Р. Инклюзивное образование детей-инвалидов / Е. Р. Ярская Смирнова, И. И. Лошакова // Социологические исследования. Ч 2003. Ч № 5. Ч С. 100Ч 106, с. 100.
Романовский, Н. В. Некоторые тенденции в концептуализации современно-сти (по страни цам журнала International Sociology) / Н. В. Романовский, Н. С. Тонкова // Социологиче ские исследования. Ч 2003. Ч № 4. Ч С. 127Ч134, с. статуса родителей. Это объясняется слишком большими издержками на полу чение образования пропорционально семейным доходам и большим риском ин вестиций в образование, которое является условием необходимым, но недоста точным для занятия высоких социальных позиций. Некоторые родители огра ничены в своем выборе и структурным расовым неравенством, что не позволяет им обеспечить своим детям более привилегированную образовательную среду.
Во Франции участие системы образования в ранжировании культурного капи тала (унаследованного детьми через семью) стало особенно просматриваться в формировании, с одной стороны, элитных учебных заведений, а с другой Ч в примитивизации общедоступного образования. Школы разделяют детей, бога тые и бедные воспитываются по-разному. Школы для привилегированных де лают упор на воспитании лидерских качеств в будущей элите1. Массовые школы ориентируют учащихся на исполнительские функции. Образовательная система внедряет в сознание людей оправдание существующего неравенства.
Господствующая культура совершает символическое насилие, она легити мирует успех учащегося с позиций своего общественного видения Е иначе го воря, оценивает учеников с точки зрения овладения ими доминирующей куль туры, а превалирование у учащегося ценностей рабочего класса рассматривает как неудачу Е Таким образом, школа и университет репродуцируют отноше ния классового неравенства2.
Исследуя социальные процессы, проходящие в сердце информационного общества Ч Силиконовой долине Ч В. Рюгемер сообщает о предпосылках сегрегации будущих поколений в профессиональной сфере, создаваемых инве стициями преуспевающих предприятий сектора ИТ в одни школы (где учатся дети линтеллектуальной элиты региона) и отсутствием поддержки для других Bilton, T. Introductory Sociology / T. Bilton, K. Bonnet. Ч L.: Bath Press, 2002. Ч ISBN 978-0 333-94571-1, с. 267.
Bourdieu, P. The Weight of the World: Social Suffering in Contemporary Society / P. Bourdieu, P. Ferguson. Ч Cambridge, 1999. Ч ISBN 0-7456-1593-7. Цит. по: Ашин, Г. К. Проблемы элитного образования в зарубежной социологии / Г. К. Ашин // Социологические исследова ния. Ч 2005. Ч № 2. Ч С. 87Ч95, с. 91- (школ детей обслуживающего персонала, часто Ч мигрантов из менее благопо лучных регионов мира). Профильная и качественная подготовка детей в заведе ниях первого типа (математика, физика, информатика) создаёт прочную основу престижной карьеры в предприятиях Долины, в то время как большинство вы пускников школ второго типа смогут лишь воспроизвести карьерные достиже ния своих родителей1.
Кумулятивный характер неравенства в системе образования проявляется в самом процессе обучения. Отмечается, что в Англии вступительные экзамены в начальные школы лучше выдерживают дети из городского среднего класса;
к 11 годам дети из беднейших и неполных домохозяйств уже отстают примерно на 3,5 года по успеваемости от лобычных детей;
в дальнейшем рынок труда еще более усиливает это изначальное неравенство. Британский исследователь утверждает, что дело здесь Ч вовсе не в уровне способностей, но в комплекс ном взаимодействии неблагоприятных обстоятельств развития депривирован ных детей2.
Исследования в постсоциалистических странах также показывают, что степень открытости социальных структур в значительной мере обусловлена об разовательной мобильностью. Так, в Польше вместе с углублением экономиче ского неравенства появляется фактор добавляющей силы социального проис хождения Ч закрывается доступ к образованию представителей рабочего класса, в то время как шансы получить высшее образование у выходцев из ин теллигенции значительно возрастают3.
Среди отечественных исследователей проблема социальной селекции в системе образования подробно изучена в работах Д. Л. Константиновского, Рюгемер, В. Новая техника Ч старое общество: Кремниевая долина / В. Рюгемер. Ч М.:
Изд-во политической литературы, 1988. Ч 253 с.
Field, F. Op. cit., p. 42Ч49.
Доманьский, Х. Появление в Польше меритократии / Х. Доманьский // Социологические исследования. Ч 2002. Ч № 6. Ч С. 29Ч47, С. 36.
Ф. Э. Шереги1. Отмечается сужение как социальной базы, так и территориаль ного ареала пополнения студенчества: уже в середине 1990-х годов в его соста ве возрос удельный вес детей из высокоресурсных групп Ч предпринимателей, интеллигенции и служащих, и, соответственно, снизилась доля детей работни ков физического труда. Падение уровня жизни во многих слоях общества прак тически свело к минимуму возможность миграции для продолжения образова ния, что определяет неравенство для молодежи из разных регионов и поселений с разным уровнем урбанизации. В результате социальная дифференциация в сфере образования не только закрепилась, но углубилась и помолодела. Мо лодежь, получающая высшее образование, в последние годы стала более одно родной по социальному составу, чем когда-либо за предшествующие десятиле тия2. Если в низшем и нижнем среднем слое около половины лиц с высшим об разованием являются интеллигентами в первом поколении, то среди таковых в верхнем среднем слое до 80% Ч это интеллигенты как минимум во втором по колении (один из родителей или оба уже имели высшее образование). Чем вы ше в семье уровень дохода, тем чаще дети учатся в школе по выбору родителей, а не по месту жительства3.
В целом, социальный механизм пополнения российского студенчества де лает вузовскую систему все более самовоспроизводящейся. Социальный состав студентов становится асимметричен социальной структуре общества4.
Константиновский, Д. Л. Динамика неравенства. Российская молодежь в меняющемся об ществе: ориентации и пути в сфере образования / Д. Л. Константиновский. Ч М., 1999. Ч 342 с.;
Шереги, Ф. Э. Социология образования: прикладной аспект/ Ф. Э. Шереги и др. Ч М., 1997.
Константиновский, Д. Л. Завтрашние акторы начинают сегодня / Д. Л. Константиновский;
общ. ред. Т. И. Заславской // Кто и куда стремится вести Россию? Акторы макро-, мезо- и микроуровней современного трансформационного процесса. Ч М.: МВШСЭН, 2001. Ч с. Ч С. 352Ч360. Ч ISBN 5-93725-004-4.
Баранов, А. А. Влияние социальной дифференциации на образовательные ориентации го рожан / А. А. Баранов, Н. Г. Иванова // Социологические исследования. Ч 2003. Ч № 2. Ч С. 72Ч78.
Бойко, Л. И. Трансформация функций высшего образования и социальные позиции студен чества / Л. И. Бойко // Социологические исследования. Ч 2002. Ч № 3. Ч С. 78Ч83 (С. 79Ч 80).
Заканчивая качественный анализ образования как кумулятивного фактора социального неравенства, отметим, что развитие общества, основанного на зна ниях, в перспективе будет лишь усиливать влияние этого ресурса.
О. Н. Вершинская рассматривает проблему усиления интеллектуальной диффе ренциации между гражданами, использующими и не использующими инфор мационные технологии, имеющими доступ к ним и лишёнными его. До самого последнего времени этот вопрос мало беспокоил исследователей, поскольку от сутствие доступа к ИТ еще не воспринималось как социальное неравенство1. В постиндустриальном обществе интеллектуальное расслоение всё чаще опреде ляет различия в уровнях жизни в целом2. Оно постепенно становится основой всякого иного социального неравенства, а проблема усугубляется тем, что зна ние, в отличие от материальных ценностей, неотделимо от своего носителя: его нельзя отнять, национализировать, перераспределить в пользу нуждающихся, и, следовательно, наследственная принадлежность к нынешнему низшему клас су более жестка, чем принадлежность к индустриальному пролетариату3.
Понимание этих тенденций определяет в современном российском обще стве рост спроса на дополнительное образование. Но и эти преимущества за крепляют за собой, прежде всего, успешные и состоятельные индивиды. По данным исследований ИКСИ РАН, среди состоятельных людей ши ре ориентации на самостоятельность и собственные усилия в профессиональ ном продвижении. Особенно распространено самостоятельное пополнение профессиональных знаний (52%). Более активны они и в сфере интенсивной профессиональной мобильности (переподготовка, второе образование), /3 ре гулярно повышают квалификацию, изучают иностранный язык для профессио нальной деятельности. Востребованные навыки концентрируются в группе ус Вершинская, О. Н. Информационное неравенство как социологическая проблема / О. Н. Вершинская // Информационное общество. Ч 2001. Ч № 4. Ч С. 45Ч50 (С. 45).
Баранов, В. П. Указ. соч.;
Юрлов, Ф. Н. Указ. соч.
Иноземцев, В. Л. Класс интеллектуалов в постиндустриальном обществе / В. Л. Иноземцев // Социологические исследования. Ч 2000. Ч № 6. Ч С. 67Ч77;
Инозем цев, В. Л. Постиндустриальное хозяйство и постиндустриальное общество;
Ракитян ский, Н. М. Указ. соч.
пешных, что резко повышает их конкурентоспособность на рынке труда и ещё более увеличивает социальную дистанцию между богатыми и бедными1. Ока зывается, более высокую квалификацию легче повышать: проще профессиона лу повысить профессионализм, чем непрофессионалу стать профессионалом.
Неравенство в профессиональной сфере: влияние трудовых биографий, неравные вознаграждения. Образовательное неравенство еще более усиливает ся в период трудовой деятельности людей, являющейся следующим этапом развития человеческого капитала.
Обзор исследований профессиональной сферы как кумулятивного фактора неравенства естественно начать с работ Р. Мертона и его статей разных лет Эффект Матфея в науке2, посвященных феномену получения неравного воз награждения именитыми учеными и их малоизвестными коллегами за одинако вый вклад в научное исследование (как в случае сотрудничества, так и в неза висимых исследованиях). Именно наблюдавшиеся им эффекты ускоренного на копления ресурсов некоторыми учёными позволили предположить существо вание особого (кумулятивного) механизма прироста процентов на учёный капитал. По Мертону, классовая структура науки создаётся стратифициро ванным распределением шансов среди ученых для получения известности и признания. Она проявляется в дифференцированном доступе к средствам науч ного производства, различных позициях ученых внутри структуры возможно стей. Выдающиеся ученые получают непропорционально большое вознаграж дение за их вклад в науку, что способствует получению ими дополнительных преимуществ по сравнению с их малоизвестными коллегами.
Эффект Матфея состоит из накапливания больших приращений призна ния за определенный научный вклад у ученых, репутация которых значительна, и из удержаний такого признания у ученых, еще не сделавших себе имя. Пре Попова, И. П. Профессионализм Ч путь к успеху? Социально-профессиональные характе ристики богатых и бедных / И. П. Попова // Социологические исследования. Ч 2004. Ч № 3. Ч С. 50Ч57 (С. 52Ч53).
Merton, R.K. Op. cit.;
Мертон, Р. Указ. соч.
стиж, полученный наиболее успешными учёными на первых порах, очень скоро начинает воспроизводить сам себя, притягивая материальные и человеческие ресурсы, что усиливает концентрацию ресурсов и талантов в одних научных центрах и препятствует другим в достижении такого же уровня.
Подобная проблема в России изучалась Г. С. Батыгиным в контексте рас пределения ресурсов финансирования научных исследований. Он выделял та кие факторы лэффекта Матфея в российской науке, как научные регалии, при надлежность заявителей в конкурсах грантов к проверенной (привилегиро ванной) научной школе, а также умение оформлять проект по всем правилам бюрократической науки. ЕЕсли качество аппликации низкое, а специалист известный, текст аппликации вообще не обсуждается, а если специалист неиз вестный, дискуссия ориентирована на формулировки задач исследования и принимается проект, более оснащенный риторически и оформленный по всем правилам бюрократической науки1.
В несколько ином ракурсе Ч технологической оснащенности научных ис следований, коммуникаций и активности ученых в международном сотрудни честве Ч рассматривает проблему Е. З. Мирская. Более активные стали еще активнее, а менее активные стали еще пассивнее, что усиливает дифференциа цию [научного] сообщества2. Этические проблемы лидерства в публикациях поднимаются не только учёными-социологами3.
Покидая узкоспециальную область неравенства в научном сообществе, об наруживаем высочайший потенциал кумулятивного неравенства в новой струк туре разделения труда между работниками линтеллектуального и физическо Батыгин, Г. С. Невидимая граница: грантовая поддержка и реструктурирование научного сообщества в России / Г. С. Батыгин // Науковедение. Ч 2000. Ч № 4;
Батыгин, Г. С. Эф фект МатфеяЕ Мирская, Е. З. Российская академическая наука в зеркале социологии. Эмпирические ис следования 1994-1999 годов / Е. З. Мирская // Независимая газета. Ч 2000. Ч 24 мая;
Мир ская, Е. З. Современные информационно-коммуникационные технологии в российской ака демической науке / Е. З. Мирская // Курьер образования. Электронный журнал. Ч 2002. Ч № 5.
См., например: Сергеев, Н. М. Этика соавторства и этика цитирования / Н. М. Сергеев // Российский химический журнал. Ч 1999. Ч № 6.
го труда. В последние десятилетия на Западе переход человека из среднего класса в интеллектуальную и имущественную элиту обусловлен эффективным использованием персональных интеллектуальных ресурсов и находящихся в личной собственности средств производства для создания новых информаци онных, производственных или социальных технологий. Современный классо вый конфликт Ч результат неравного распределения самих человеческих воз можностей, что обусловливает его небывалую остроту1. В отличие от земли и капитала, информация не может быть использована, не будучи осознана. Чтобы вступить в процесс производства, она должна принять субъективную форму, превратиться из информации в знания. Основной фактор современного произ водства оказывается неотделимым от его субъекта, в результате собственники знаний становятся de facto основным производительным классом в постиндуст риальной экономике. Складывается уникальная ситуация, когда представители доминирующего класса впервые в истории обладают всеми правами на при сваиваемые ими блага, а столетиями присущее человечеству стремление к ра венству оказывается противоречащим стремлениям к свободе и справедливо сти2.
Степень адаптации к интеллектуальным средствам производства играет роль в развитии неравенства не только между, но и внутри профессиональных групп. Развитие компьютерных и сетевых технологий высвобождает временные ресурсы продвинутых и позволяет им работать более эффективно при тех же трудозатратах. На другом полюсе оказываются немодернизированные, и этот разрыв увеличивается в связи с необходимостью соответствовать (интеллекту ально и материально) ускоряющемуся техническому прогрессу Ч нужно очень быстро бежать, чтобы остаться там, где стоишь.
Классовое неравенство в профессиональной сфере проявляется не только в уровнях оплаты разного труда, но и в самом его содержании и условиях. Заня тые физическим трудом заменимы, менее свободны в использовании своего ра Иноземцев, В. Л. Класс интеллектуалов в постиндустриальном обществе (С. 72Ч76) Иноземцев, В. Л. Постиндустриальное хозяйство и постиндустриальное общество.
бочего времени, их рабочие места менее надежны, они имеют меньше шансов на карьерное продвижение. Структурные изменения на западном рынке труда также наименее благоприятны для представителей рабочего класса: они харак теризуются ростом числа рабочих мест на неполную рабочую неделю, времен ных и низкооплачиваемых, и соответственным сокращением доли хороших рабочих мест. Эксклюзия часто порождается не безработицей, а особым типом занятости Ч нестабильной, дифференцированной занятостью, которая высту пает скорее как источник фрагментации и ненадежности, чем гарантия безопас ности1. В это же время растущий сектор услуг и производства интеллектуаль ных продуктов обеспечивает среднему классу стабильную занятость. Профес сиональные занятия влияют на важнейшие факторы воспроизводства нера венств: модели воспитания детей, выработки семейных ценностей и ориента ций2.
Безработица Ч один из структурных факторов, запирающих малоре сурсных индивидов на социальном дне. Известный факт, что люди с низким уровнем образования и представители бедных слоёв населения имеют более высокий уровень безработицы. Панельное исследование доказывает и их боль ший риск оказаться безработными в результате увольнения. Напротив, безра ботные, имеющие квалификацию, имеют более высокие шансы вновь вернуться на работу3. У наиболее бедных наблюдается самый длительный срок безрабо тицы4. Российские исследования подтверждают качественные изменения на рынке труда, также оказывающиеся не в пользу безработных: в 1993 г. Ч не имели постоянной работы свыше года 18,2% безработных, в 1998 г. Ч уже 40,9% Ч наблюдается тенденция к формированию застойной безработицы.
Wacquant, L. The Rise of Advanced Marginality: Notes on its Nature and Implications / L. Wacquant // Acta Sociologica. Ч 1996. ЧVol. 39, № 2. Ч P. 121Ч140.
Rutter, M. Op. cit. (С. 140).
Wolbers, M.H.J., The Effects of Level on Education on Mobility between Employment and Un employment in the Netherlands / M. H. J. Wolbers // European Sociological Review. Ч 2000. Ч Vol. 16, № 2. Ч P. 185Ч200 (P. 185).
Field, F. Op. cit. (P. 103).
Время поиска работы выросло с 4,4 месяца в 1992 г. до 9,1 месяца в 1998 г. Исследование безработных в Новосибирской области также подтверждает рост тяжести безработицы за 7 лет с 1995 по 2002 г. Если в 1995 г. без работы впервые остались 70% респондентов, то в 2002 г. Ч 50%, а число потерявших работу во второй раз возросло с 10 до 25%2.
Исследователи социальных неравенств в социальной сфере не обходят своим вниманием кумулятивные эффекты гендерной дискриминации. Одно из его проявлений Ч гендерный разрыв во власти Ч стеклянный потолок, возникающий по мере продвижения индивидов к вершинам организационной иерархии. Женщины практически отсутствуют среди топ-менеджеров3. Пре пятствия, с которыми сталкиваются женщины при служебном продвижении, возрастают тем сильнее, чем выше они продвигаются (заметно сильнее для женщин, чем для мужчин)4.
Ряд исследований свидетельствуют об лопережающем характере ущемле ния прав женщин из бедных городских семей. С одной сторо ны, накапливается их квалификационное отставание от женщин из других со циальных групп, с другой Ч семейное положение способствует их дополни тельной дискриминации в сфере занятости, препятствуя выходу на более высо кие уровни. Ущемление прав в силу низкого социального положения во взаи модействии с дискриминацией по полу создаёт сильный негативный кумуля тивный эффект5.
Гордон, Л. А. Социальные эффекты и структура безработицы в России / Л. А. Гордон, Э. В. Клопов // Социологические исследования. Ч 2000. Ч № 1. Ч С. 24Ч34.
Удальцова, М.В. Социально-трудовые ожидания незанятых людей и их отношение к само стоятельной занятости / М. В. Удальцова и др. // Социологические исследования. Ч 2003. Ч № 7. Ч С. 16Ч25 (С. 17).
Baxter, J. The Glass Ceiling Hypothesis: A Comparative Study of the United States, Sweden, and Australia / J. Baxter, E. O. Wright // Gender & Society. Ч 2000. Ч Vol. 14, № 2. Ч P. 279Ч (P. 276).
Ferree, M. M. Equality and cumulative disadvantage: Response to Baxter and Wright / M. M. Fer ree, B. Purkayastha // Gender & Society. Ч 2000. Ч Vol. 14, № 6. Ч P. 809Ч813.
Тихонова, Н. Е. Последствия реформ 90-х годов для женщин из бедных городских семей / Н. Е. Тихонова // Социологические исследования. Ч 2003. Ч № 10. Ч С. 67Ч78 (С. 71Ч73).
Представляют интерес и дискриминационные практики во властных и пра вовых отношениях в профессиональной сфере. Есть мнение, что в современной России накапливание преимуществ в трудовой деятельности связано не столько с содержательными аспектами труда, сколько с положением индивидов в сис теме властных отношений. Например, исследования Т. И. Заславской и М. А. Шабановой дают материал о кумулятивных процессах социального нера венства с точки зрения защиты трудовых прав работников1. Занимающие более высокие социальные позиции (например, работодатели) имеют возможности устанавливать правила в соответствии со своими интересами, а значит, упрочи вать свои преимущества за счет тех, кто лишён доступа к властным ресурсам.
Попадание низкоресурсных работников (не имеющих надежных институцио нально-правовых противовесов произволу работодателей) в неправовое про странство аналогично попаданию в воронку: чем менее благоприятные позиции занимают они на шкале социальных неравенств, тем чаще нарушаются их тру довые права и тем меньше шансов у них эти права отстоять. Сильные соци альные группы, напротив, часто включаются во взаимовыгодные неправовые взаимодействия друг с другом. В современных условиях конфликтные неправо вые практики в сфере труда Ч важный канал усиления неравенств. Закрепляя нижние слои в неправовом поле, они вынуждают их же воспроизводить эти практики. В одном из исследований проблем трудовых мигрантов, приезжаю щих в Россию, приводится экспертное мнение о парадоксальной ситуации, с которыми сталкиваются мигранты при попытке законным путём оформить ре гистрацию: Российские институты регистрации и использования иностранной рабочей силы работают с обратным эффектом, плодя незаконных мигрантов, выталкивая их в теневую экономику2.
Здоровье. Физическое здоровье индивидов не является традиционным предметом исследования в работах, посвящённых неравенству и стратифика Заславская, Т. И. Неправовые трудовые практики и социальные трансформации в России.
Мукомель, В. И. Грани интолерантности (мигрантофобии, этнофобии) / В. И. Мукомель // Социологические исследования. Ч 2005. Ч № 2. Ч С. 56Ч66 (С. 59).
ции. Во многих масштабных исследованиях структуры общества (например, ISSP-1999, Социальная стратификация России-2004) показатели физического здоровья даже не фиксируются. Вместе с тем, состояние здоровья неразрывно связано с понятием качества жизни Ч интегральной характеристикой благопо лучия членов общества. Здоровье может расцениваться как один из факторов, а также как одно из следствий стратификации. Слабое здоровье, инвалидность Ч причины, которые могут непосредственно негативно влиять на уровень полу ченного школьного и профессионального образования, статус занятости и про фессиональный статус. В свою очередь, унаследованный или приобретённый социально-экономический статус определяет комплекс культурных поведенче ских практик, ресурсов, посредством которых индивид может влиять на своё здоровье (профилактика, возможность дорогостоящего лечения, характер труда, работа в организациях с хорошим социальным пакетом и рекреационными воз можностями, доступ к физкультурным и спортивным сооружениям и т.д.) Фи зическое благополучие Ч один из показателей, который надлежит учитывать в расширенной трактовке социального неравенства Ч концепции социального исключения. Наличие хронических болезней, частые недомогания, нарушение двигательных функций Ч причины, запирающие индивида в четырёх сте нах, лишая его доступа не только к престижной работе, но и к другим формам социальной интеграции (общению, культурному отдыху и проч.). Это особенно актуально для современных российских условий, где даже вновь разрабатывае мые проекты застройки городов, жилой и транспортной инфраструктуры пре дусматривают очень мало новых возможностей для инвалидов с ограничениями зрения, слуха, нарушениями двигательного аппарата. Неудовлетворительное состояние здоровья Ч почти постоянный спутник хронической бедности1, и взаимодействие болезненности и бедности посредством известных механизмов может вести к усугублению и первого, и второго. Плохие жилищные условия малообеспеченных Ч это не только вопрос дискомфорта, но в случае плохих Назарова, И. Б. Здоровье российского населения: факторы и характеристики (90-е годы) / И. Б. Назарова // Социологические исследования. Ч 2003. Ч № 11. Ч С. 57Ч69.
санитарных условий и скученности Ч фактор долгосрочного негативного влияния на здоровье1.
Pages: | 1 | 2 | 3 | Книги, научные публикации