Geum.ru

Сканирование и ocr ocr палек, 2000 г

Вид материалаДокументы

Содержание


Сексология и половое воспитание
Эротика. страсть к запрету
Подобный материал:
1   ...   9   10   11   12   13   14   15   16   ...   32

Нет никаких научных свидетельств, поддерживающих предположение о том, что картины, фильмы и тексты однозначно сексуального содержания могут оказывать вредное воздействие на детей.

Влияние порнографии на детей и юношество до сих пор систематически не исследовано. Имеющиеся данные позволяют нарисовать следующую картину. Большая часть молодежи (80% юношей и 70% девушек) в возрасте 18 лет уже знакома с порнографией, прежде всего с изображениями coitus'a. В большинстве случаев молодежь быстро утрачивает интерес к порнографии в случае ее доступности, обосновывая это тем, что порнография - это-де для четырнадцатилетних.

Систематический опрос 800 психиатров, психологов и работников социальных служб показал, что почти 80% из них с уверенностью отрицают, что они когда-либо сталкивались с малолетним правонарушителем, относительно которого можно было бы утверждать, что его правонарушение стоит в причинной связи с порнографией. 11% не могли ответить на вопрос, а 12% предположили наличие такой связи, по крайней мере, в отдельных случаях. Следует при этом помнить, что в других исследованиях не обнаружено различий в опыте знакомства с порнографией у преступной и "обыкновенной" молодежи.

Опрос более чем 300 педагогов, занимающихся сексуальным образованием молодежи, продемонстрировал, что позитивное воздействие порнографии (просвещающая информация, мирная редукция влечений) педагоги ставят много выше, чем негативное (нежелательное сексуальное поведение, деморализация). Другие исследования показывают, что использование порнографии в молодежной среде происходит в определенном социальном контексте, служит целям взаимной сексуальной информации и коммуникации и не приводит к возникновению сексуальных контактов. Исследователи-сексологи в подавляющем большинстве придерживаются мнения, что психически здоровым детям и подросткам, живущим в упорядоченной социальной среде, порнография не может повредить. Кроме того, неоспоримо, что порнография может служить эффективным средством сексуального воспитания и просвещения.

На основе этого обобщения имеющихся научных данных П. Горзен выносит суждение о характере современного законодательства о порнографии в Германии и перспективах его изменения. Вкратце, его суждения таковы:

- необходимость ограничений в распространении порнографии не следует из научных данных; предписание закона ограничить допуск к порнографии только взрослого населения научно не обосновано;

- с научной точки зрения можно рекомендовать в этой области шаги по либерализации, которые должны заключаться в следующем:

- молодежь в законодательстве о порнографии должна быть уравнена в правах со взрослыми; ограничения, которые сейчас относятся к детям и юношеству, должны быть отнесены только к детям;

- запрет порнографии для детей следует ограничить определенным возрастом (например, 3-5 лет), чтобы в дальнейшем, по мере накопления систематических научных данных, снизить этот предел или ликвидировать запрет вообще [19].


^ СЕКСОЛОГИЯ И ПОЛОВОЕ ВОСПИТАНИЕ


Излагая результаты исследований о влиянии порнографии на психосексуальное и социальное развитие индивидов, мы вслед за авторами применяли такие обороты, как "научные свидетельства", "научно доказано" и т.п. Нужно, однако, заметить, что сексология, или наука о сексуальном, не представляет собой стройной и единой научной дисциплины, способной приходить к однозначным и неоспоримым выводам и давать в полном смысле слова научно обоснованные рекомендации. Она есть не столько научная дисциплина, сколько результат деятельности различных дисциплин в той их части, которая касается человеческой сексуальности как темы исследования. Важный вклад в сексологические исследования вносят биология, анатомия, медицина, в первую очередь такие области практической медицинской работы, как родовспоможение, лечение заболеваний половых органов, предотвращение беременности и т.п.

В психологии внимание исследователей к сексуальной проблематике было обращено в силу той особой роли, которую играет половая сфера в психических болезнях. Одной из первых в этой области была книга венского психиатра Р. Крафт-Эбинга "Psychopatia sexualis" (1886), который считал все сексуальные отклонения, в том числе и гомосексуализм, результатом психической дегенерации. Впоследствии, правда, эта точка зрения перестала быть влиятельной. Эпохальную роль в развитии сексологии сыграли труды З. Фрейда, связавшего психологию сексуальности с психологией развития, объяснившего формы сексуальности взрослых людей историей сексуального развития в раннем детском возрасте. Кроме того, Фрейд расширил понятие сексуальности на не-генитальные области и объяснил, что Libido, т.е. половое влечение, присутствует в любой форме влечения или страсти, в том числе и в тех, что не имеют непосредственно полового, телесно-чувственного характера. Таким образом, Фрейд открыл для уже существующей ко времени его деятельности науки о сексуальном новые горизонты. История общества, психология, культурология стали сотрудничать в изучении человеческой сексуальности с биологическими и медицинскими дисциплинами. Фрейдистская, неофрейдистская и постфрейдистская школы детально разработали и продемонстрировали грандиозную систему опосредованных проявлений сексуального в искусстве, культуре, в обыденной жизни общества.

Другое влиятельное направление в сексологии было заложено А. Кинси и группой сотрудников. Руководствуясь бихевиористскими представлениями, они ориентировались на объективно фиксируемые поведенческие данные, поддающиеся статистической обработке, а не на обнаружение сознательных или бессознательных мотивов сексуального поведения. Поэтому исследования в русле "кинсианского" направления дают больше данных о типических формах сексуального поведения, характерных для больших групп людей, но недостаточно эффективны при объяснении поведения конкретного человека, которое успешно анализируется средствами опирающейся на идеи Фрейда глубинной психологии.

Кроме этих двух главных направлений в сексологии имеются концепции и тенденции, ориентирующиеся на физиологию половых отношений (Мастере и Джонсон), на культурно-исторический анализ форм отношений полов. Сюда же относятся многочисленные работы в области изучения порнографии и эротического искусства. Все эти направления и традиции можно - одни с большей, другие с меньшей долей условности - отнести к сексологии. Но при этом каждое из направлений исходит из собственных предпосылок, действует собственными методами, благодаря чему порождаются особые для каждого направления образы предмета исследования (человеческой сексуальности), а результаты исследований оказываются не просто несопоставимыми, но как бы лежащими в совершенно различных плоскостях наблюдения и анализа.

Кроме этих, так сказать, теоретико-методологических различий, существует еще ряд проблем, затрудняющих и ставящих под сомнение объективность сексологических исследований. Во-первых, тема сексуальности до сих пор остается, если можно так выразиться, "жареной" темой. Конечно, прошли те времена, когда против упомянутого выше англичанина Хавлока Эллиса, начавшего в 1898 году публиковать "Исследования по сексуальной политике", был возбужден (в Америке) судебный процесс по обвинению в непристойных публикациях. Однако до сих пор отношение общества к сексологическим публикациям, да и позиции самих исследователей, сплошь и рядом определяются предрассудками и стереотипами господствующей морали. Сколь бы объективным ни пытался быть исследователь этой области, он не перестает быть моральным существом, представителем моральной общины, и это неизбежно накладывает свой отпечаток как на методы исследований, так и на формы представления их результатов. Правда, если сто лет назад обычным было суждение о научных сексологических трудах как о порнографии, то сейчас ситуация изменилась: близкие по содержанию к порнографии книги, картины, фильмы сплошь и рядом апеллируют к научности, маскируются под науку. Примером может служить нашумевший лет пятнадцать назад двухтомник Нэнси Фрайди о сексуальных фантазиях мужчин и женщин "My secret Garden", где граница между сексологией и порнографией неуловима, хотя предлагаемые ею материалы, конечно же, могут служить основой для собственно научных обобщений.

Во-вторых, объективность сексологии изначально ограничена тем, что сам исследователь является существом, обладающим полом, а потому реализует в исследовании и свои собственные страхи, стремления, психологические комплексы. Особенно явно эти трудности проявляются в аналитической или глубинной психологии, где огромную роль играет способность исследователя к интерпретации изучаемых феноменов и где, следовательно, в результатах работы глубоко и полно отражается личность самого исследователя. Это, однако, не означает, что в физиологически и поведенчески ориентированном исследовании такой опасности не существует, поскольку в нем проводится позиция сознательного отказа от психологической ориентации. Наоборот, "субъективное" осмысление индивидами - объектами исследования собственного внутреннего мира может оказаться решающим для объяснения их сексуального поведения, а этот-то субъективный момент и упускается из виду бихевиористски ориентированной сексологией. Налицо достаточно глубокий разрыв внутри сексологии, показывающий, что, несмотря на провозглашаемую многими авторами научность и объективность ее процедур и результатов, она не в состоянии охватить человеческую сексуальность во всей ее полноте, целостности и многоаспектности.

Наличие такого же разрыва можно констатировать и в теориях, концепциях, методах полового воспитания и просвещения. Речь идет конечно, не о половом воспитании, как оно практикуется, будучи еще в неразвитом, зачаточном состоянии в нашей стране, а о развитой и дифференцированной области педагогической деятельности, как она сформировалась в странах Запада. Там уже давным-давно осознано, что задачей половой педагогики не может быть расширение и распространение основополагающих биологических знаний на область человеческой сексуальности. Уроки полового воспитания это не уроки биологии. С другой стороны, это и не может быть набором общепризнанных сведений о любви и дружбе. Хотя основной целью полового воспитания является привнесение знаний о биологической стороне человеческой сексуальности и выработке некоторых полезных физиологических и гигиенических навыков, в перечне его аспектов должны найти свое место антропологические, психологические, социологические, политические, этнологические, этические, этологические, медицинские, юридические, лингвистические, эстетические и педагогические знания. Изложение этих знаний в свою очередь должно дифференцироваться. Они в различном сочетании входят в разные типы полового обучения и просвещения, которые практикуются педагогами и социальными работниками разного профиля: половое воспитание в детстве, в дошкольном возрасте, в раннем школьном возрасте, половое воспитание подростков, юношей; школьное, внешкольное, семейное половое воспитание; половое воспитание в начальной средней школе; половое воспитание при помощи и через средства массовой коммуникации; нерепрессивное, коммуникативное, интегрированное, научно-ориентированное, личностно-диалогическое половое воспитание и т.д. и т.п.

При этом в многочисленных западных работах в этой области постоянно подчеркивается, что, несмотря на сложность и дифференцированность этого предмета, объясняемые комплексностью и многоаспектностью самого феномена человеческой сексуальности, настоятельной необходимостью является целостное видение, ибо "речь идет об опыте, удовлетворяющем человека в его целостности", ибо ребенок, о воспитании которого идет речь, это "половое существо в единстве тела, души и духа". Отсюда выводится концепция полового образования и воспитания как междисциплинарного предприятия, которое ориентируется на "интеграцию антропологической, психологической, социологической и этико-религиозной областей человеческого бытия". Далее заключается, что "половое воспитание должно рассматриваться как часть общевоспитательной задачи и поэтому реализовываться в работе всех воспитательных институтов, многосторонне и с точки зрения различных подходов" [20].

Все это убедительно звучащие принципы и лозунги. Собственно, на такие же принципы - целостность, научность и т.д. ориентируется и сексология. Но когда дело доходит до конкретных программ и конкретной работы, от идеальной целостности остается не так уж много. Возьмем два примера. Первый - из книги "Цель обучения - нежность". Дается следующая тематизация учебного занятия по теме "Различные роды любви":

Общая цель обучения:

- ученики узнают, что любовь является частью человеческой жизни.

Частные цели обучения:

- существуют различные формы любви: любовь животных, любовь детей и родителей, любовь братьев и сестер, дружба детей и юношей, любовь любовных пар, супружеских пар, старых людей;

- любовь и привязанность могут выражаться следующим образом: во взаимной помощи друг другу, в совместных предприятиях, во взаимных ласках, объятьях, поцелуях, в прогулках, держась за руки и т.д. [21].

Эта программа предназначена, разумеется, для младшего школьного возраста.

Другой пример - из учебного пособия по половому воспитанию старших школьников:

Частная учебная цель:

Ученик (ученица) должен (должна) знать и уметь объяснить при помощи изображений, что у юноши, в отличие от девушки, быстрее обнаруживается возбуждение полового органа, когда он ритмично надвигает и сдвигает крайнюю плоть на головку члена, в результате чего член выпрямляется и следует извержение семени (оргазм) [22].

Можно, конечно, сказать, что для каждого возраста - свое. Но при этом невозможно отрицать, что речь идет не столько о разных этапах обучения одному и тому же предмету, сколько о двух разных видах обучения: с одной стороны, романтическая педагогика любви, с другой - собственно сексуальная педагогика, где изображения и описания непосредственно граничат с порнографией. И нет, пожалуй, такой концепции полового обучения и воспитания, которая могла бы органично объединить эти два направления в рамках одной целостности, как, впрочем, нет такой интегральной концепции и в науке о сексуальном - сексологии. Возможно, в основе этого раздвоения лежит обнаруженный Фрейдом и обозначенный им как "всеобщее унижение любовной жизни" фундаментальный раскол в самой природе современной сексуальности. Выше мы уже цитировали фрейдовский афоризм: "Там, где любят, нет влечения, где есть влечение, там не могут любить". В двух направлениях в половом воспитании словно бы воспроизводится эта дилемма: холодный и точный рационализм просветительного толка, с одной стороны, и проповедь семейно-уютной, очищенной от бурь и страстей сексуальности - с другой.

Именно первая сторона является преобладающей в современных концепциях полового воспитания. Это объясняется многими причинами. Во-первых, изначальной научной ориентацией сексуальной педагогики; последняя естественно и неизбежно связана с сексологией, где ныне преобладают (по крайней мере, в "научной сексологии") позитивистско-бихевиористские тенденции. На первых этапах программы полового воспитания имели выраженную медицинско-биологическую ориентацию. Во-вторых, именно эта сторона составляет подлинно новое в воспитании вообще. Вторая сторона ("цель обучения - нежность") в сущности не нова, она учитывалась и пропагандировалась и раньше - во множестве этических и религиозных доктрин (хотя, конечно, интерпретации любви раньше и сейчас могут существенно различаться). Поэтому отчужденно-объективное описание и изображение сексуальности можно считать ядром современного полового воспитания.

Расцвет порнографии, расцвет сексологии и расцвет идей полового воспитания оказались практически одновременными. Они оказались полезными друг другу и тесно друг с другом связаны. Так что неудивительно, что объективная сексология оценивает порнографию скорей позитивно, чем негативно, и признает ее полезность в деле полового воспитания молодежи. Объективность такого механически-статистического подхода сомнений не вызывает. В таком случае не должно вызывать сомнений и суждение о том, что порнография не ведет к анормальному сексуальному поведению, не порождает преступность, не вызывает патологические реакции. Статистика свидетельствует об этом неопровержимо. Но если порнографии нельзя ставить в вину перечисленные неприятные явления индивидуальной и социальной жизни, то можно поставить в вину другие - те, что неоднократно отмечались внимательными наблюдателями: она лишает человека сексуальной фантазии, крадет у него ощущение уникальности и неповторимости сексуального переживания, де драматизирует его эротическую жизнь, переводит ее на уровень банальной моторики, можно сказать, "деинтегрирует" ее. Об этих пагубных последствиях порнографии объективная сексология ничего не говорит, во-первых, потому, что у нее нет объективно-научных процедур, которые могли бы точно зафиксировать степень банальности и уникальности переживания, ощущение драматизма жизни, уровень интимности при совершении таких, казалось бы, "массовых" действий, и, во-вторых, потому, что пропаганда и широкое распространение научной сексологии и ее объективного видения сексуальности ведут к точно таким же печальным последствиям: дедраматизации и банализации пола. Через посредство сексологии это "отчужденно-порнографическое" видение пола реализуется и в половом воспитании. Все это вместе и составляет содержание либерализации сексуальной морали и сексуального поведения, чем так гордится современная цивилизация, и что - как это ни странно может показаться на первый взгляд - ведет к обеднению эротической жизни современного человека.


^ ЭРОТИКА. СТРАСТЬ К ЗАПРЕТУ


Либерализация сексуальной морали и сексуального поведения предполагает свободу от рестриктивных норм, свободу вообще от всякого подавления и "свободное развертывание" человеческой сексуальности. Предполагается, что эта свобода как бы приводит человека (в сексуальном отношении) к самому себе и гарантирует наслаждение в сексе. Эту цель, собственно, и преследуют половое воспитание и просвещение. Их лозунг - снятие запретов через просвещение, освобождение через познание. За этим лежит целая грандиозная просвещенческая программа, отнюдь не сводящаяся только к половому просвещению - программа деидеологизации, ликвидации всяческих табу и запретов, "возвращения", таким образом, человека к самому себе.

Однако все это не так просто. Мало сказать, что человек - не только рациональное существо, и познание часто не означает освобождения. Фактом является то, что в области секса отсутствие запретов и табу часто приводит не к "освобождению", а, напротив, к подавлению сексуальности. Это явление отмечено в том же самом фрейдовском тезисе о "всеобщем унижении любовной жизни": страсть реализуется там, где есть запреты, где их приходится нарушать - там же, где нет драмы, а есть "ровная" любовь, страсть гаснет. Та же самая ситуация наблюдается в случае длительных отношений - уровень напряженности, страстности, и, соответственно, уровень сексуального удовлетворения со временем неизбежно падает. В таких случаях люди часто ищут средства возбуждения гаснущей страсти, которые состоят либо в изобретении новых табу, либо в нарушении оставшихся.

Как пишет немецкий философ М Даннекер, "за спиной половых просветителей люди ищут исчезнувшие табу и неустанно инсценируют маленькие сексуальные драмы. Они, наверное, понимают, что половое наслаждение - это не абстрактная величина. Наслаждение в сексе нормальными конкретными людьми либо испытывается, либо не испытывается. Оно не обеспечивается автоматически путем удаления всех препятствий с пути секса. Так же как к категории наслаждения (Lust) можно прийти только опосредованно через категорию страдания (Unlust), субъективное переживание наслаждения, чтобы стать пережитым, должно указывать на свое негативное. Само по себе тождественное наслаждение - это отсутствие такового. Сексуальное наслаждение неотделимо от ограничения, от предуготавливающего страдание запрета" [23].

Эту точку зрения можно было бы назвать "новым консерватизмом" в понимании секса. Она, во всяком случае, более "диалектична" в понимании пола во всей полноте его социальных опосредований. Идеология сексуального просвещения делает упор на отрицательной роли запретов, из чего следует необходимость их отмены. Француз Жорж Батай, наоборот, показывает, что роль запрета в этой сфере, по крайней мере, неоднозначна: "Непостижимо! Любить себя запрещено. Значит, это делается в тайне. Когда мы делаем это в тайне, оказывается, что запрет искажает и освещает свой предмет одновременно гибельным и божественным светом". И далее: "Запрет наделяет предмет, к которому он относится, значением, которым он первоначально не обладал. Запрет переносит свой собственный вес, свою собственную ценность на затронутый им предмет. Часто в тот самый момент, когда я намереваюсь нарушить запрет, я думаю, не провоцирует ли меня сам запрет на это нарушение" [24]. Другими словами, запретное сексуальное действие получает благодаря самому факту запрета значение, которым оно само по себе не обладает. Этим, собственно, и объясняется вообще роль сексуальности в жизни человека и общества, поскольку практически вся человеческая сексуальность (за исключением, может быть, элементарных проявлений в самом раннем возрасте) развивалась и развивается под знаком запретов и табу. Этим объясняется и роль сексуальности в культуре, в частности в литературе и искусстве. В индивидуальной человеческой жизни запрет драматизирует сексуальную активность, наделяет ее жизненным смыслом вообще, делает элементом - часто решающим - жизненной драмы.

Сами по себе эти соображения могут показаться достаточно банальными, особенно если сослаться еще на народную мудрость: "запретный плод сладок". Но они приобретают достаточно глубокий смысл сегодня, в период торжества идей полового просвещения и достаточно плоской половой педагогики, массового распространения порнографии, которая под воздействием, в частности, полового просвещения, перестает быть запретной и обретает в глазах многих "позитивную ценность". Эти просвещенческие представления о сексуальности как о чем-то простом, доступном и безвредном, сами по себе не безвредны: они опасны "банализацией" секса, "нейтрализацией" сексуальности, а значит и снижением уровня сексуального переживания. В западном обществе, можно сказать, эта нейтрализация уже достигнута в части гетеросексуальной активности. Порнография, сексология и сексуальное просвещение сыграли свою роль в "обобществлении" секса. Страсть к запретам, или, что то же самое, поиск утраченной остроты наслаждений ведет к росту гомосексуальной эротики. Но, как пишут многие исследователи, благодаря опять же сексуальному просвещению, гомосексуальность также сталкивается с перспективой обобществления и нейтрализации. Результатом становится, как отмечают, эпидемическое распространение садомазохистских практик.