Geum.ru

Е. Ю. Скарлыгина журналистика русской эмиграции: 1960-1980-е годы учебное пособие

Вид материалаУчебное пособие

Содержание


Глава 6. «новый журнал» и его редактор
Подобный материал:
1   2   3   4   5
Глава 5. СЕРГЕЙ ДОВЛАТОВ – РЕДАКТОР «НОВОГО АМЕРИКАНЦА»

К истории взаимоотношений С.Довлатова с А.Седых («НРС») и В.Максимовым («Континент»)


Только в последние пять лет стали появляться материалы, позволяющие достаточно ясно представить работу Сергея Довлатова в газете «Новый американец» и его отношения с редакторами двух крупнейших изданий русской эмиграции – газеты «Новое русское слово» и журнала «Континент». Среди наиболее значительных назовем здесь книгу: С.Довлатов. «Речь без повода… или Колонки редактора»1, изданную в 2006 году, а также публикацию переписки Сергея Довлатова с Виктором Некрасовым в журнале «Звезда» 2. Несколько писем, относящихся к этой теме, удалось обнаружить и нам в архиве журнала «Континент», хранящемся в Бременском университете (ФРГ). Ранее неизданные материалы из наследия С.Довлатова тем более важны, что подшивки газеты «Новый американец» нет ни в одной российской библиотеке, да и в Нью-Йорке, у самих участников событий, имевших отношение к выпуску «Нового американца», остались лишь случайные, разрозненные номера. Похоже, что полный комплект газеты сохранился только у Елены Довлатовой, вдовы писателя.

О том, что Андрей Седых – главный редактор «Нового русского слова» - относился к журналистской деятельности С.Довлатова очень настороженно и ревниво, было известно и раньше, но теперь, из собранных вместе «Колонок редактора» «Нового Американца», вырисовывается вполне подробная и ясная картина. В частности, в № 21 еженедельника от 29.06-4.07. 1980 года С.Довлатов сетует на то, что «самая популярная русская газета в Америке», «процветающее коммерческое учреждение с миллионными оборотами», «Новое русское слово» не только не поддержало «молодое издание», но и «отказалось дать условия подписки», то есть сделать элементарный шаг навстречу. После этого, пишет С.Довлатов, «всем авторам «НРС» было объявлено: «Тем, кто содействует новой газете, печататься в «НРС» запрещается!»… В общем: либо – либо! Кто не с нами, тот против нас! Долой инакомыслящих, к стенке, на рею!» 3. Постепенно конфликт с А.Седых (или – как склоняли в эмиграции – с Седыхом) разрастался и приобретал личные черты. Конечно, главной причиной здесь была боязнь конкуренции со стороны активных молодых людей, недавно приехавших из СССР. Но не стоит забывать и о том, что А.Седых раздражала сама шутливо-саркастическая интонация, с которой С.Довлатов рассуждал в своих «Колонках редактора» о вполне серьезных вопросах эмигрантской жизни и даже о животрепещущих политических проблемах. Это было не только идейное, но и стилистическое расхождение, в котором сказались, в том числе, общие претензии «первой волны» эмиграции – по отношению к третьей. Ибо «третья волна» принесла с собой и принципиально иной менталитет (сформированный советской властью), и принципиально новый словарь, раздражавший представителей «первой волны» излишней грубостью и вульгарностью.

В середине мая 1981 года Сергей Довлатов помещает в «Новом американце» «Открытое письмо главному редактору «Нового русского слова». Это не только ответ на статью А.Седых «Кому это нужно?», появившуюся в «НРС» 28 апреля того же года, но и своего рода манифест молодого поколения эмиграции. Подчеркивая, что статья А.Седых написана не свойственным тому языком (в частности, С.Довлатов поименован в ней «вертухаем»), редактор «Нового американца» задается вопросом: «Что так неожиданно вывело из равновесия умного, интеллигентного, пожилого господина? Что заставило его нарушить обет молчания? Что побудило его ругаться и топать ногами, опускаясь до лагерной «фени»? Чем мы так досадили Вам, господин Седых?» И тут же отвечает: «Мы досадили Вам фактом нашего существования» 4. «Возникли новые оценки и новые кумиры, - продолжает С.Довлатов. - И Вы, господин Седых, забили тревогу <...>. Теперь Вы хитроумно объявляете себя жертвой политической критики. А нас – советскими патриотами и функционерами КГБ. Это – уловка. Политическая репутация «НРС» - безупречна. Мы не подвергали Вашу газету идейной критике. Мы вообще не критиковали общую позицию «НРС». Мы критиковали недостатки газеты. Ее неуклюжий и претенциозный язык. Консервативность в оформлении. Ее прекраснодушие и бесконфликтность. Тусклую атмосферу исторических публикаций»5. Как видим, Сергей Довлатов высказывает претензии А.Седых как редактор – редактору, и при всём уважении к мэтру эмигрантской печати (о котором не раз упоминает и в этом письме) настаивает на независимости и значимости собственного издания. Констатируя, что «заговор молчания» вокруг «Нового американца» наконец-то нарушен, Сергей Довлатов пишет: «Я надеюсь, разговор будет продолжен. Честный и доброжелательный разговор о наших эмигрантских проблемах. Мы готовы к этому разговору. Готовы ли к нему Вы, Андрей Седых?

Докажите на практике, что Вы – за объединение трех эмиграций. Засвидетельствуйте это не словами, а делом.

К этому обязывает Ваша репутация» 6.

Этот страстный публицистический текст характеризует С.Довлатова как человека принципиального, отчаянно смелого, дерзкого и уверенного в себе. Учитывая многолетний авторитет газеты «Новое русское слово» и ее редактора, а также почтенный возраст А.Седых, можно легко представить реакцию старших поколений эмиграции на эту перепалку: «Ах, Моська, знать она сильна…», - именно так реагировала старая русская эмиграция на выступления «одной еврейской газеты» (название предпочитали даже не упоминать).

Казалось бы, Андрей Седых мог реагировать на деятельность и журналистские выступления С.Довлатова вполне индифферентно. В самом деле: какая серьезная угроза ежедневному «Новому русскому слову» могла исходить от материально нестабильного, на честном слове выходящего еженедельника «Новый американец»? И тем не менее раздражение Андрея Седых было велико. Когда Владимир Максимов – редактор «Континента», ведущего журнала русской эмиграции в 1970-80-е годы, приветствовал появление «Нового американца» в первом номере этой газеты, А.Седых выразил В.Максимову свое неудовольствие. Это видно из ответного письма В.Максимова – А.Седых, которое хранится в архиве журнала «Континент» в Бремене (ФРГ) и было опубликовано нами в «Континенте» № 129 за 2006 год. «Убежден, что нам с Вами беспокоиться не о чем, - писал В.Максимов 9.02. 1980 года. – Я действительно дал напутствие новой газете, с пожеланиями учиться у старших и не соперничать, а сотрудничать с другими русскими изданиями за рубежом. <...>. Всякое новое издание, на мой взгляд, при всей недолговечности большинства из них, в какой то степени ослабляет внутриэмигрантское напряжение, отводя от нас с Вами злобу и ненависть многих несостоявшихся гениев и графоманов. Так пусть себе тешатся, а получится у них – дай им Бог. Абсолютно убежден, что ни мне, ни Вам ни одна из этих скороспелок ничем не грозит»7.

Снисходительная интонация по отношению к изданиям-скороспелкам выдает здесь абсолютную уверенность В.Максимова в прочных позициях собственного издания и привычку к роли ключевой фигуры в среде третьей русской эмиграции. Значимость А.Седых и В.Максимова в журналистике русского зарубежья 1970-80-х годов, в эмигрантской среде этих лет вполне сопоставимы. Вполне логично возникает вопрос и о взаимоотношениях С.Довлатова с В.Максимовым.

Прежде всего вспомним, что в «Континенте» в 1977 году, когда С.Довлатов жил еще в СССР, был опубликован его рассказ «По прямой» (№11), затем – «Юбилейный мальчик» (1979, № 19). Так что заочно редактор и молодой прозаик были к моменту эмиграции С.Довлатова уже знакомы. Будучи инициатором еженедельника «Новый американец», С.Довлатов сообщил В.Максимову о своем начинании в личном письме, и главный редактор «Континента» тут же вполне искренне откликнулся: «Как говорится, безумству храбрых! Действительно, чтобы начать газету на свой страх и риск, в чужой стране, в знакомой, но неизученной еще среде, нужно, помимо всего прочего, отменное мужество. Но я убежден, что побеждают лишь те, кто не боится рисковать. Уверен, что ваш профессиональный и человеческий уровень (а в газете это тоже немаловажно) окажется на уровне вашей смелости»8. Такая поддержка дорогого стоила, и С.Довлатов не мог ее не оценить. Однако в дальнейшем переписка становится односторонней. Сергей Довлатов отсылает Владимиру Максимову еще 10 писем в период с 1980 по 1988 (1989?) год (к сожалению, большинство этих писем нуждается в точной датировке, писатель почти никогда не обозначал год), но ответа, по-видимому, не получает. Во всяком случае, в Бременском архиве отпуски писем В.Максимова – С.Довлатову нам обнаружить не удалось. Хотя и какого-то явного разрыва в их отношениях, судя по всему, не было. В 1980-е годы в «Континенте» были опубликованы рассказы С.Довлатова «Представление» (1984, № 39), «Встретились, поговорили» (1988, № 58), а также «Соло на ИБМ» (1989, № 61). Да и все письма С.Довлатова – В.Максимову написаны в уважительном, вполне дружественном тоне.

Что же происходило в отношениях С.Довлатова и В.Максимова? С одной стороны, Сергей Довлатов был искренне благодарен В.Максимову за публикации своей прозы, за поддержку «Нового американца» в момент его зарождения. Он не раз публично и печатно высказывался в том смысле, что «Континент» - лучший русский журнал»9. Однако в названном выше «Открытом письме Андрею Седых» в мае 1981 года позволил себе очень резкие высказывания о редакторе «Континента» и его человеческих качествах: «Владимир Максимов – талантливый, сильный, искренний человек. При этом – чудовищно нетерпимый и деспотичный. Открытая дискуссия с Александром Зиновьевым не предвещает ему триумфа. Полемика с Абрамом Терцем и вовсе гиблое дело. Максимов (как и Вы, - обращается С.Довлатов к А.Седых) предпочитает либо не замечать своих оппонентов, либо унижать их» 10. Разумеется, такая оценка не могла не обидеть Владимира Максимова: тем более со стороны человека, которому он старался помогать.

Очевидно, аналогичные высказывания были допущены С.Довлатовым и ранее, поскольку уже в письме от 6 января 1981 года Виктор Некрасов урезонивает Сергея Довлатова: «Я весь ваш – не делайте только глупостей, опрометчивостей etc… Помирились же с Орловым и Меттером – помиритесь же и с Максимовым. Он ведь очень хороший человек, но жуть какой ранимый. Вы его где-то цапнули, а он до сих пор истекает кровью…»11. Чуть позднее, в марте того же года, В.Некрасов сообщает С.Довлатову, что В.Максимова «страшно задела» статья Янова «Конформизм и эмиграция», опубликованная в № 52 «Нового американца»12. «А он (Максимов – Е.С.) – немыслимо ранимый, не то что раны, а жалкие царапины расчесывает и превращает в гнойники. Я все это перерос и на все плюю. А он – нет…<...>. Очень меня огорчает, что пробежала между вами - или еще бежит – кошка… Черкните ему что-нибудь – хуже не будет …». Завершает это письмо Виктор Некрасов с грустной самоиронией: «Голубь мира, малость уже общипанный, жмет Вашу руку» 13. В ответном письме В.Некрасову С.Довлатов сообщал 28 марта 1981 года: «Максимову написал. Возможно, не то, что следовало. Извиняться и каяться нет причины. Уважение и любовь к Максимову – безусловны»14. А спустя две недели объяснял Виктору Некрасову свою редакторскую стратегию и позицию: «Готова небольшая и корректная статья против Янова. Это – полемика. Обычное явление в нашей газете.

Еще раз повторяю – мы немедленно, вне всякой очереди опубликуем все, что сочтут нужным прислать - Максимов и его друзья.

Поймите, я не чувствую вины перед Максимовым. Я не могу каяться в несовершенных преступлениях. Я не буду пытаться ему угодить, как бы глубоко ни почитал его и как бы ни был заинтересован в его расположении» 15.

Как видим, Сергей Довлатов отстаивает демократические принципы своего издания и право на полемику, пусть даже самую острую, между различными ветвями и идейными течениями русской эмиграции. Касаясь даже такой авторитетной фигуры, как Александр Солженицын, С.Довлатов пишет в «Новом американце» № 32 (15-20.09. 1980): «Голос Солженицына звучит на весь мир. А значит, голоса его критиков и оппонентов тоже должны быть услышаны. Этому принципу следует наша газета… <...> Слишком горек наш опыт, чтобы бездумно разделять любые идеи. Принимать на веру самые убедительные доктрины. Поспешно обожествлять самые яркие авторитеты. Мы прозрели и обрели слух. Переиначивая буквари, нам хочется сказать:

МЫ – НЕ РЫБЫ! РЫБЫ – НЕМЫ!

А у нас есть право голоса. Право на критику. Право на собственное мнение.

Мы восхищаемся Солженицыным и потому будем критически осмысливать его работы.

Слишком ответственна функция политического реформатора. Слишком дорого нам будущее России!» 16.

В качестве редактора Сергей Довлатов не раз характеризовал «Нового американца» как «газету, не боящуюся дискуссий, не уклоняющуюся от критики и самокритики», газету демократическую, предполагающую разнообразие мнений и свободу их высказывания.

Выступая в 1981 году на конференции в Лос-Анджелесе, посвященной русской литературе «третьей волны» эмиграции, Сергей Довлатов подчеркивал непохожесть газеты «Новый американец» на другие эмигрантские издания и так объяснял собственную позицию: «Больше года выходит наша газета. Больше года я слышу: И чего вы смеетесь? Над чем потешаетесь? В Афганистане – трагедия. Академик Сахаров томится в Горьком. И вообще, мир на грани катастрофы…

Да, мир на грани катастрофы. И привели его к этой грани угрюмые люди. Угрюмые люди бесчинствуют в Афганистане. Угрюмые люди хватают заложников. И гордость России, академика Сахарова, мучают тоже угрюмые люди.

И потому мы будем смеяться. Над русофобами и антисемитами. Над воинствующими атеистами и религиозными кликушами. Над мягкотелыми голубями и твердолобыми ястребами.

А главное, заметьте, - над собой» 17.

Остается только сожалеть, что жизнь газеты «Новый американец» продлилась совсем недолго – чуть менее двух лет (с января 1980 по февраль 1982 года). Журналистскую мечту о независимом, остром, искрящемся юмором издании Сергею Довлатову удалось реализовать лишь на короткое время. Увы, победила проза жизни – отсутствие необходимых средств, а также вечные, непреодолимые конфликты и раскол в среде русской эмиграции. Хочется верить, что газета «Новый американец» перестанет быть для всех нас «Невидимой газетой», что ее комплект (хотя бы в виде ксерокопий) появится в крупнейших российских библиотеках.


Примечания:
  1. Довлатов С. Речь без повода… или Колонки редактора. – М.: Махаон, 2006.
  2. Переписка Сергея Довлатова с Виктором Некрасовым. Публикация Елены Довлатовой // Звезда, 2006. №9. С. 91-101.
  3. Довлатов С. Речь без повода… или Колонки редактора. С.159.
  4. Там же. С.201.
  5. Там же. С.205.
  6. Там же. С.207.
  7. Из архива журнала «Континент». Публикация и комментарии Е.Скарлыгиной // Континент. № 129 (2006, № 3). С. 291.
  8. Там же. С. 287.
  9. Довлатов С. Речь без повода… или Колонки редактора. С.189.
  10. Там же. С.203.
  11. Переписка Сергея Довлатова с Виктором Некрасовым // Звезда, 2006. № 9. С.95.
  12. Статья А.Янова – многолетнего оппонента А.Солженицына – была направлена против опубликованных в «Новом журнале» (№ 137, 138) и «Континенте» (№20) статей М.Агурского, М.Бернштама и Б.Парамонова.
  13. Переписка Сергея Довлатова с Виктором Некрасовым // Звезда, 2006. №9. С.96.
  14. Там же. С.97.
  15. Там же. С.98.
  16. Довлатов С. Речь без повода… или Колонки редактора. С.190.
  17. Там же. С.196.



^ ГЛАВА 6. «НОВЫЙ ЖУРНАЛ» И ЕГО РЕДАКТОР

§1.«НОВЫЙ ЖУРНАЛ» (США) В 1960-80-е годы. Связь с Россией.


«Новый Журнал», издающийся с 1942 года по настоящее время в Нью-Йорке, сыграл во второй половине ХХ века заметную роль не только в сохранении культурного наследия первых двух «волн» русской эмиграции, но и в публикации на Западе «потаённой» русской литературы, созданной на родине уже при большевистском правлении. Связь с Россией, получение текстов из-за «железного занавеса» по нелегальным каналам особенно активно осуществлялись в период редакторства Романа Гуля – с 1959 по 1986 год.
Как известно, публикация произведений, созданных в СССР, но запрещённых советской цензурой (так называемый тамиздат), началась в «Новом Журнале» ещё в 1958 году, когда в кн.54 появились главы из «Доктора Живаго» Б.Пастернака. В это время поэт подвергался на родине ожесточённой идеологической травле, об опубликовании романа в советской России не могло быть и речи. Знание о том, что главы из «Доктора Живаго» появились в авторитетном журнале русской эмиграции, служило ему в ту пору моральной поддержкой. Спустя годы в кн.83 «Нового Журнала» была опубликована подборка документов «Б.Пастернак и Союз Советских писателей» – стенограмма заседания, на котором великого поэта шельмовали и исключали из писательской организации.

Во второй половине 1960-х годов, когда после суда над И.Бродским (1963 год), уголовного процесса по делу А.Синявского и Ю.Даниэля (1966 год), вторжения советских войск в Чехословакию (1968) стало абсолютно ясно, что от оттепели с её надеждами и дыханием свободы не осталось и следа, что вновь наступают идеологические «заморозки», «Новый Журнал» начал довольно регулярно и целенаправленно публиковать тексты, которые в советской России запрещались и распространялись только в самиздате. Это замечательная проза Лидии Чуковской: повесть о репрессиях 1930-х годов «Софья Петровна» (кн.83-84) и мемуарные записи «Памяти детства» (кн.128), рассказ А.Солженицына «Правая кисть» (кн.93), «Моя маленькая лениниана» Венедикта Ерофеева (кн.182), главы из романа А.Кузнецова «Бабий Яр», изъятые при публикации на родине цензурой (кн.97). Одной из важнейших акций «Нового Журнала» стала объёмная, продолжавшаяся на протяжении десяти лет, публикация «Колымских рассказов» Варлама Шаламова (кн.85 -125). В юбилейном обращении «К 45-летию Н.Ж.» (кн.162) Роман Гуль вспоминал о том, что Варлам Шаламов передал западному корреспонденту 600-страничную рукопись своей лагерной прозы для «Нового Журнала» со словами: «Мы устали бояться». Столь отважных среди советских литераторов было, конечно, совсем немного. Писателя, решившегося на передачу текстов в тамиздат, на родине неизбежно ожидали идеологические «проработки» и преследования. Как минимум это было расторжение всех литературных договоров и исключение из Союза писателей, как максимум – прямое давление и шантаж со стороны КГБ, постепенное «выдавливание» в эмиграцию (наиболее характерный пример – судьба Владимира Войновича и Георгия Владимова). Даже В.Шаламова в связи с публикацией «Колымских рассказов» за рубежом советские власти вынудили выступить в «Литературной газете» с ритуальными обвинениями в адрес западных издателей1. Аналогичные эпизоды, связанные с появлением в советской печати вымученных текстов-отречений, были в литературной судьбе Б.Окуджавы, братьев Стругацких, В.Войновича, А.Гладилина.

Редколлегия «Нового Журнала» учитывала эти печальные реалии советской жизни. Большинство текстов, переданных в «Новый Журнал» из-за железного занавеса, полученных из СССР «с оказией», по нелегальным каналам, печатались со специальным предуведомлением от имени редакции. Например, подборка стихотворений о. Дмитрия Дудко, подвергавшегося на родине репрессиям, сопровождалась следующим редакционным пояснением: «Эти стихи православного священника мы получили из-за железного занавеса и печатаем их без ведома и согласия автора, в чём приносим ему наше извинение»2 . Были и другие формы защиты авторов из СССР. В кн.80 «Нового Журнала» под рубрикой «Проза из СССР» помещены рассказы без указания авторства. Аналогичная рубрика существовала и для публикации поэтических текстов – «Стихи из СССР» (кн.69, 71, 80). В разделе «публицистика» в кн.78-79 «Послание из СССР на Запад» опубликовано под псевдонимом ИКС.

В связи с преследованиями Александра Солженицына на родине и откровенной клеветой советской печати в его адрес «Новый Журнал» опубликовал статью Лидии Чуковской – автора многих «открытых писем» и публицистических обращений, циркулировавших в самиздате: «Ответственность писателя и безответственность «Литературной газеты» (кн.93). Здесь же помещена большая подборка документальных материалов «Дело Солженицына» со вступительной статьёй и комментариями Аркадия Белинкова. В следующей, 94-ой книге, «Новый Журнал» поместил читательские отклики на произведения А.Солженицына, распространявшиеся в СССР в списках.

В разделе «Литературоведение» не раз публиковались статьи и рецензии, посвящённые гонимым на родине авторам, запрещённым произведениям. Весьма интересна и содержательна статья Марка Альтшуллера «Москва-Петушки» В.Ерофеева и традиции классической поэмы», появившаяся в «Новом Журнале» в 1982 году (кн.146), когда это произведение в СССР всё ещё оставалось принадлежностью самиздата и расценивалось цензурой как антисоветское. О жанровой природе некоторых произведений братьев А.и Б.Стругацких, также переданных в тамиздат (таких, как «Сказка о тройке», «Гадкие лебеди»), еще в 1970-ом году написал Джон Глэд в статье под названием «Возрождение антиутопии в произведениях А.и Б. Стругацких» (кн.98). О неофициальной поэзии, развивавшейся преимущественно в формах самиздата, для «Нового Журнала» писал Вадим Крейд (заметная фигура ленинградского андеграунда; в 1990-е годы был главным редактором «НЖ»). Это статьи «Стратановский и ленинградская поэтическая школа» (кн.155) и «О поэзии Алексея Цветкова» (кн.167).

Поскольку литературный самиздат был изначально теснейшим образом связан с самиздатом политическим, важной миссией «Нового Журнала» стала в 1970-е годы публикация документов и материалов, имеющих прямое отношение к развитию диссидентского движения в СССР. Например, в кн.106 было обнародовано «Последнее слово» Вл. Буковского на суде 5 января 1972 года, в кн.180 осуществлена выборочная публикация «Из писем генерала Петра Григоренко» - известного правозащитника, принудительно помещённого в психиатрическую больницу. Когда в 1968 году Андрей Амальрик – наиболее активный в то время «связной» с Западом – передал за границу один из важнейших документов правозащитного движения – трактат академика Андрея Сахарова «Размышления о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе», – «Новый журнал» поместил дискуссионную статью Георгия Адамовича «На полях брошюры академика Сахарова» (кн.96). В этом же номере было опубликовано открытое письмо Петра Григоренко в журнал «Вопросы истории КПСС», распространявшееся в СССР в самиздате: «Сокрытие исторической правды – преступление перед народом!». В связи с арестом Александра Гинзбурга (составителя первого самиздатского альманаха «Синтаксис», уже отсидевшего за это лагерный срок и арестованного повторно за составление «Белой книги» по делу А.Синявского и Ю.Даниэля), в кн.131 журнала была помещена подробная биографическая справка, представившая и русской эмиграции, и западному общественному мнению этого знаменитого диссидента.

Таким образом, «Новый журнал» участвовал в распространении правдивой и независимой информации о положении в СССР, о диссидентском движении, помогал очень многим людям преодолеть зашоренность сознания, поддерживал их в стремлении к независимому гуманитарному знанию.

Конечно, на территорию СССР «Новый Журнал» проникал в небольших количествах и с гораздо большими трудностями, чем периодические издания «третьей волны» эмиграции. Широкого «хождения» «Нового Журнала» как в писательской, так и в диссидентской среде не наблюдалось. Объясняется это не только географическими причинами (всё-таки ввезти нелегальную литературу из Европы было несколько проще –например, поездом, в личном багаже), но и ожесточённым противостоянием двух сверхдержав, особой степенью враждебности советских властей и КГБ по отношению к США. Представители литературного официоза в СССР испытывали к «Новому Журналу» нескрываемую идеологическую, классовую ненависть. В одном из писем Романа Гуля цитируется высказывание Сергея Михалкова о «Новом Журнале» как об «эмигрантском литературном вертепе» 3 .

Вопреки бдительности и ненависти властей определённое число номеров «Нового Журнала» всё же проникало в СССР по нелегальным каналам, прежде всего в багаже иностранных дипломатов, который, как известно, не досматривался. Легально с номерами «Нового Журнала» можно было ознакомиться лишь в «спецхране» крупных научных и публичных библиотек, по специальному запросу-разрешению, который мог раздобыть далеко не каждый. Но и в недрах спецхрана «Новый Журнал» имел особую степень секретности: на титуле каждого номера ставились два шестигранника – специальных ограничительных знака.

В небольшой брошюре сотрудницы Библиотеки Российской Академии наук К.В.Лютовой, изданной в 1994 году в Санкт-Петербурге 4, сообщается о том, что даже в спецхран этой крупнейшей научной библиотеки «Новый Журнал» поступал в урезанном, искорёженном цензурой виде. «Ни одно издание специальных фондов не подвергалось таким купюрам, как «Новый журнал», – подчёркивает К.В.Лютова. – В некоторых номерах было вырезано более половины страниц, а чтобы читатели не узнали, что именно было уничтожено, обычно вырывалось и оглавление. Так, к примеру, в № 111 (1973) отсутствуют страницы 35-36; 84-130; 151-174; 163-197; в № 118 (1975) вырезаны страницы 108-163, 169-222 и т.д. К счастью, пишет К.В.Лютова, в конце 90-х годов Библиотеке через фирму «Русский библиофил» в Париже удалось приобрести комплект «Нового журнала» за прошлые годы. Изувеченные номера «Нового журнала» сохраняются как вещественное доказательство деятельности советской цензуры» 5.

Проверяя сегодня по неизувеченным, полноценным номерам «Нового Журнала», что же именно было столь варварским способом уничтожено цензурой в названных К.Лютовой номерах, обнаруживаем, что в кн.111 это публикация Лесли Милн «К биографии Булгакова», содержащая письма Булгакова Правительству СССР и лично Сталину; статья А.Иванова «Демографические процессы в США и в СССР»; письма М.В.Добужинского. В кн.118 – это статья Т.С.Ходорович «Что делают с Л.И.Плющем (известным диссидентом, правозащитником – Е.С.) в психбольнице», поступившая в журнал по каналам самиздата; автобиографические записи В.Вейдле и А.Ремизова, письма И.Бунина к Ф.Степуну и статья М.Агурского «Неонацистская опасность в Советском Союзе», также полученная редколлегией через самиздат.

И всё-таки тексты литературного и политического самиздата попадали на страницы «Нового Журнала» гораздо реже, чем на страницы «Континента» или «Граней»: ведь редколлегия сознательно избегала излишней политизации издания. Изначально, с момента основания, «Новый Журнал» и издания «третьей волны» русской эмиграции, возникшие в 1970-е годы, ставили перед собой разные задачи. «Континент» был задуман и, начиная с 1974 года, выполнял свою миссию как антикоммунистическое издание, как журнал, противостоящий мировой экспансии коммунизма. Издавая «Континент», В.Максимов стремился опубликовать прежде всего писателей-современников, чьи тексты по идеологическим причинам запрещала советская цензура, дать слово всем изгнанникам подсоветского мира. «Потаенная» литература 1920-х -1930-х годов была к тому времени в значительной степени опубликована именно «Новым Журналом». Редколлегия этого издания осознавала своей главной задачей сохранение преемственности русской литературы и культуры, преодоление пропасти между литературой русского зарубежья – и русским читателем, жившим в СССР. С момента своего создания «Новый Журнал» обратился к наследию Серебряного века, публикуя художественные тексты и письма М.Волошина, З.Гиппиус, Е.Замятина, Н.Клюева, Л.Лунца, Д.Мережковского, Н.Гумилева, В.Ходасевича, М.Цветаевой. Здесь печаталась проза И.Бунина, Б.Зайцева, В.Набокова, А.Ремизова, М.Осоргина, Г.Газданова. На страницах «Нового Журнала» были впервые опубликованы запрещённые в СССР пьесы М.Булгакова «Багровый остров» (кн.93) и Н.Эрдмана «Самоубийца» (кн.112), повести Д.Хармса «Старуха» (кн.106) и Б.Пильняка «Заштат» (кн.134).

Журнал стал связующим звеном между русским литературным зарубежьем и либеральными культурными кругами внутри России. Это серьёзное, издающееся на высоком уровне издание по мере сил способствовало сближению двух ветвей русской литературы ХХ века: той, что создавалась на родине, – и той, что рождалась в эмиграции. В конце 1980-х отпала потребность советского общества в самиздате и тамиздате, затем исчез и сам Советский Союз. После смерти Р.Гуля (1986) выпуском номеров журнала четыре года занималась редакционная коллегия, а в 1990-ом году «Новый Журнал» возглавил писатель Юрий Кашкаров (из новых эмигрантов), которого именно Р.Гуль привел в свое время в редакцию. После скоротечной смерти Ю.Кашкарова журнал в 1994 возглавил поэт и литературовед Вадим Крейд, представитель «третьей волны» русской эмиграции. В настоящее время «Новый Журнал» по-прежнему регулярно, раз в квартал выходит в Нью-Йорке; его редактором в 2004 году стала Марина Адамович – литературный критик и эссеист, выпускница факультета журналистики МГУ.

Примечания:
  1. См.: Литературная газета. 1972. 23.02.
  2. Новый Журнал. 1974, № 115. С.177.
  3. Новый Журнал. 1995, №200. С. 283.
  4. Лютова К.И. Спецхран Библиотеки Академии наук. Из истории секретных фондов. СПб., 1994.
  5. Там же. С.143.