С. Е. Хрыкин Сайт «Ирпенская буквица»: Издание: авторская редакция составителя. Книга

Вид материала

Книга

Содержание Перед рассветом В стране воспоминаний Друг мой, друг мой дальний Друг мой, друг далёкий Первые капли В стране сна В гостях у стариков Лунная ночь Странный пейзаж

Подобный материал:

• В. Х. Лобас «Культура Сходу» Сайт «Ирпенская буквица»: Издание: В. Х. Лобас «Українська, 815.26kb.
• Н. Д. Колбун «Заключение и литература» Сайт «Ирпенская буквица»: Издание: Н. И. Околитенко,, 284.53kb.
• Ирпенская буквица, 117.9kb.
• Ирпенская буквица, 1004.26kb.
• Ирпенская буквица, 853kb.
• А. Г. Шишов Медицинское изучение и предупреждение летных происшествий. Авторская редакция, 535.15kb.
• Рабочая программа уроков изобразительного искусства и трудового обучения в 1 классе, 173.25kb.
• И. В. Курчатов Сайт «Военная литература»: Издание: Головин И. Н. И. В. Курчатов. М.:, 1411.84kb.
• Книга уникальное издание. Это фактически «целительский», 3202.4kb.
• Е. П. Блаватской ~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~ (пер с англ. Л. Крутиковой, 5151.33kb.

13 мая 1926


* * *


Я снова твой. – За дальний круг

Скатился месяц поневоле.

О чём ты думаешь, мой друг?

Ты вновь весной и ночью болен.

Но мне отрадно вспоминать,

Мы бережём в воспоминанье

Другую жизнь, которой станем

С тобой на старости дышать.


14 мая 1926


* * *


На зелёном стебельке

Распустился белый ирис.

Сад белеет в молоке –

Спеть сиреней душный вырез.

Здравствуй, ясная весна!

Чем порадуешь поэта?

Уж не тем ли, что луна

Лишена сухого света?

Нет – ты радуешь меня

Узкодонным, узкогрудым

Колокольчиком, что будет

Колыхаться здесь, звеня.

А когда тяжёлый дождь

Будет падать у балкона,

Колокольчик мой похож

На одежду Сандрильоны.


14 мая 1926


^ ПЕРЕД РАССВЕТОМ


Глядишь сквозь матовые стёкла

И всё не веришь: ночь как день,

Так посерела, так поблёкла

Луны торжественная тень.

Ни звука… –

Если в самом деле

Былое оживёт сейчас,

Что я скажу тем, кто хотели

Меня увидеть в этот час?

Мне пусто, ни о чём не зная

И ничего не разрешив,

Я жил как будто умирая,

А вот на самом деле жив,

И в час, когда рассвет печальный

Всё обесцветил и сравнял,

Так глухо в побелевшей спальне

Мой голос сдавленный звучал,

И было ль это наважденьем

В ответ тому, что предал я,

Или столпились вкруг, как тени,

Мои поступки и друзья, –

Не знаю. Но в уснувшем мире

Всё сыпалось, светлело так,

Как будто реял по квартире

Белёсых атомов сквозняк.


14 мая 1926


^ В СТРАНЕ ВОСПОМИНАНИЙ


Настала, наконец, пора

Безмолвного оцепененья.

Светает. Но уже с утра,

Чуть горбясь, пробегают тени.

Мне кажется, что в час такой

Несбыточное оживает,

Часы беседуют с тобой,

Подушка молча остывает,

И со страниц безмолвных книг

Крадутся гномы еле-еле,

Чтоб встретить Герцогиню Пик

У развороченной постели.

Ревниво зеркала глядят,

Храня ночные тайны дома:

Там лица серых чертенят

Напоминают нам знакомых.

И если бы не падал свет

В страну черёмух и сиреней,

Всё б длился этот светлый бред,

Всё б горбились, сбегая, тени.


15 мая 1926


* * *


Хмуро смотрит непогожий

День – за мельницей дождит,

Две осины в мелком дождике

Будто плачутся навзрыд:

Две старушки, им не спится,

Зябнут у глухой водицы

И лепечут языком

Непонятным и тревожным –

Но расслышать невозможно:

Что хотят? Грустят о чём?


Там, за краем, что сереет,

Есть прекрасная страна,

Там на солнце персик зреет,

Там покой и тишина,

Там впервые я увидел

Мир, что создан Богом был

В дни, когда Он ненавидел,

И боролся, и любил.


16 мая 1926

__________________________

* Впервые опубликовано в сборнике: Игорь Юрков, «Стихотворения», 2003, «Амфора/Геликон Плюс», Санкт-Петербург.


ЭЛЕГИЯ


На горы дальние легла ночная тень,

И, громоздясь, они уснули.

Так грустно, что вдали, где умирает день,

Ещё бормочет жизнь в ауле.

Я помню край иной среди немых пустынь,

Где ты печальная безмолвно умираешь.

О, если бы и ты смотрела в эту синь,

В луну, всходящую над караван-сараем!

Я верю, что тогда, вздохнув в последний раз,

«Как хорошо, – ты б прошептала, –

Как мне легко теперь!» – О, если бы хоть раз

Ты эту землю увидала.


16 мая 1926


* * *


Я курю. – В кривом окне

Кто-то кланяется мне

И, блеснув прямым пробором,

Исчезает за углом.

Снова тихо. Мёртвый дом,

Поздний час, безмолвный город.


Что бормочут тополя?

Что весенняя земля

Нам готовит, наливаясь

Соком чёрным и живым?

Что летишь, белёсый дым,

На ветру ослабевая?


Ничего не надо мне,

Пусть темно в моём окне.


Но когда пройдёшь ты мимо,

Заглядевшись на окно,

Мне не будет всё равно:

Ты уже не мной любима,

И не любишь ты меня…

Я молчу. И нет огня.


16 мая 1926


* * *


Ты спишь. Где мазь твоя, где пудра –

Тебе сейчас уж всё равно.

Бывает так на сцене утром:

Покинуто, полутемно,

Висят беспомощно полотна,

Полны удушья и теней,

И отлетает позолота

От касс, окошек и дверей.

Нет, никогда я не увижу

Печальней и страшней лица, –

Под этой прядью тёмно-рыжей

Оно как маска мертвеца.


17 мая 1926


СОНЯ

Платье твоё в горошинку.

Ты, говорят, хорошенькая.

До блеска начищен самовар

И в клетке играет птица,

За чаем струится из чашек жар,

И лень нам пошевелиться.


Жених твой в причёске «чёрт побери»

Наяривает на гармони,

И бегает жёлтый кусок зари

По чудной причёске Сони.

Чего ж тебе надо? Спокойно кругом,

Античная жизнь, как в романе,

А выйдешь в садик – в сиренях дом

И симпатичный Ваня.


18 мая 1926

__________________________

* Впервые опубликовано в сборнике: Игорь Юрков, «Стихотворения», 2003, «Амфора/Геликон Плюс», Санкт-Петербург.


РОМАНС


^ Друг мой, друг мой дальний,

Вспомни обо мне!

А. А. Фет


К вечеру печальней

И грустнее мне.

Где ты, друг мой дальний,

И в какой стране?


Мне теперь былое –

Что чужие сны.

Сердце ждёт покоя,

Ветра и луны.


Тени из передней

Уплывают в сад,

А в окне соседнем

Всё огни горят.


18 мая 1926

__________________________

* Впервые опубликовано в сборнике: Игорь Юрков, «Стихотворения», 2003, «Амфора/Геликон Плюс», Санкт-Петербург.

* Неточная строка из стихотворения Афанасия Фета (1820––1892) «Облаком волнистым…»(1843); у Фета:

…^ Друг мой, друг далёкий,

Вспомни обо мне.


* * *


Глупая птица

Распелась под окном.

А тебе не спится,

Тёмен старый дом.


Что же, липы вянут

И покоя нет,

И плывёт в тумане

Беловатый свет.


Да, бывают проще

И печальней сны,

Чем осенний дождик

На полях луны.


18 мая 1926


^ ПЕРВЫЕ КАПЛИ


Круг от лампы белый

На зелёный стол налип.

Что-то прошумело

По вершинам лип.

Там темно и сыро,

Духота в саду лепечет.

Это голос мира

Простыней и свечек.

Что грустней обиды

Этой душной ночи? –

Ничего не видишь,

Ничего не хочешь.

Одинок и жалок,

Голос наш умолк невольно.

Что-то в сад упало

Тяжело и больно.


18 мая 1926


СУМРАК


Я вышел в сад. Фонари

В городском саду горели.

Час унынья, час зари,

Всё без смысла и без цели.

Так оцепенел кругом

Сад, так внятно бормотали

Клёны за моим окном,

Так легко сдвигались дали,

Что, завален духотой,

Отраженьем форм минутных,

Воздух реял надо мной,

Весь светящийся и мутный.

Пятна белые цветов,

Пятна лиц и всё смешалось.

Что дыханье? Что любовь?

Что от нас теперь осталось?

Смутный образ чувств и сил,

Где живёт очарованье,

Тёмный сумрак превратил

Нас в движенье и дыханье.


18 мая 1926


СНЫ


Картёжникам и шулерам

Колода крапленая снится –

Безбровые, пустые лица,

Что важно сели по углам.

Им не везёт, они играют

Среди удушья синих ламп,

Где руки и ключицы дам

Больницу им напоминают.


А мне приснился длинный ряд

Кроватей: там в зелёном свете

С родильницами говорят

Вампиры и слепые дети.

И среди них – лежит она

И, мучаясь, кусает губы

И думает: «Да, он не любит…

А я ли не была нежна!..»


19 мая 1926

__________________________

* Впервые опубликовано в сборнике: Игорь Юрков, «Стихотворения», 2003, «Амфора/Геликон Плюс», Санкт-Петербург.


* * *


На влажные листы сиреней

Упал закат, – какая грусть!

И ничего от слабой тени

Там не осталось к вечеру.

Всё так притухло и погасло,

Всё так безвольно и темно.

Не говори, мой друг, о счастье,

В печальной памяти оно.

Всё здесь и тише, и прекрасней,

Там всё печальней и больней,

Ведь солнце, может быть, напрасно

Сияло нам между теней.


20 мая 1926


* * *

Есть образы, что лишены

Пространства, запаха и цвета,

Они меж нас живут как сны –

Бесформенным названья нету,

Их только можно угадать,

Когда в печальном сновиденье

Без отдыха и без следа

Проходят чувства, мысли, тени,

Один намёк – прекрасный лик,

Сквозь сновиденья еле зримый,

Глядит в страницы ветхих книг,

Любовью и тоской томимый.

И вот – морщинка у бровей,

Один излом, – тогда, быть может,

Живёт твой образ – и сильней

Самой тоски тебя тревожит.


20 мая 1926

__________________________

* Впервые опубликовано в сборнике: Игорь Юрков, «Стихотворения», 2003, «Амфора/Геликон Плюс», Санкт-Петербург.


ВОЗВРАЩЕНИЕ


Трамвай спешит в депо. За ним

Столбом несётся серый дым,

Газеты старые роняя.

Всё вдаль торопится, а там,

Гудя по рельсам и столбам,

Тревожно эхо замирает.


И очарован, я стою

И думаю: ты жизнь мою

Мне в этот час напоминаешь

Погоней за судьбой своей.

Не так ли я спешу за ней,

Спешу… а для чего – не знаю.


Всё вымерло. Мой город спит.

И небо жёлтое висит

Так низко, и берёт досада

На эту мертвенную ложь:

Ведь всё заснуло, – для чего ж

Я бодрствую, чего мне надо?


20 мая 1926


* * *


Мне грустно, – в комнате моей

Я слышу, как шумят аллеи.

Да, наша жизнь ещё грустней,

А лгать о ней мы не умеем.

Мне нездоровится. – Вдали

Так обольстительно-нелепо!

Там на краю пустой земли

Лжёт вечереющее небо,

Лжёт разноцветно и пестро

О красоте, которой нету,

Обманывает нас перо

Минутным вымыслом поэта.

А если ты поверишь вновь,

Вновь исказит и уничтожит

Ту красоту и ту любовь,

Которой ты дышал, быть может.


21 мая 1926


УСПОКОЕНИЕ


Ты всё не спишь: светло и скупо

Горит зелёная звезда,

А здесь торжественная глупость

Легла, быть может, навсегда.

Твой муравейник так спокоен!

Дыша на тонкое стекло,

Пусть небо тянется пустое –

Всё пусто, просто и светло.

Чего ещё: здесь нет сомнений,

Здесь быстро забываем мы

О том, что сухи наши тени

И подозрительно прямы.

Так безысходно, так неясно,

Что – право – нечего любить…

– Не навсегда ль покой ужасный? –

Ты спрашиваешь.

– Может быть!


21 мая 1926


* * *


Как рыбе, вынутой на песок,

Покажется слепым и жёстким

Наш светлый мир, что нас привлёк

В объятья жаркие матроски,

Но гул катящейся воды,

Намотанной на горизонты,

Но величавый блеск звезды,

Но суховатые газоны

Наверное меня влекут

В страну, где я, слепой и сирый,

Блуждать останусь в чуждом мире,

На волны променяв уют.


21 мая 1926


^ В СТРАНЕ СНА


Мы беззащитны, – обольщенье

Тех грустных и сырых ночей,

Тех странных образов движенье

Лишило нас земли своей.

Пустая оболочка тела,

Бесформенный, безвольный ком,

От нас далёко улетела

И ныне в воздухе чужом.

Но смерть ли этот воздух страшный,

Прямые стены жёлтых гор? –

Но мир привычный, мир домашний

Нам недоступен с этих пор.

О родине не вспоминая,

Её никак нельзя забыть,

Сны, о которых ты не знаешь,

Теперь ожили, может быть,

В лесах, в голубоватых гранях,

Средь ледяных и светлых призм,

В уничтожающем тумане

Другая прозябает жизнь.

Душа, как бабочка ночная,

Осталась здесь, в твоём дому

И жалуется, умирая,

На незнакомую тюрьму.

Её желанья там, в пустыне,

Где тело бродит в смутных снах,

Где горизонт почиет синий

На медных четырёх столбах,

Еде фея при висячей лампе

Беседует с валетом бубн

О незнакомой, странной даме

С морщинкой у печальных губ,

Где пришлецу спешат улитки

О самом главном рассказать,

В саду, где феи и улыбки

Ни разу не ложились спать,

В тех странах, где живы обои,

Где в душных завитках обой

Обречены чужой судьбою

Старушки век закончить свой, –

В тех странах жил Орфей печальный

Под сводом душных погребов,

Он пел своей отчизне дальней

О мире вод и облаков,

Где от дыхания Психеи

Летит одна из них в туман,

Туда, где серый дождик реет,

Где всё рассвет и всё обман,

Или туда, где шаром тусклым

Перекатясь в угар и бред

Над вывеской, над белой блузкой

Фонарь роняет жёлтый свет;

Или туда,. где спит над стойкой

Буфетчик, нацепив очки,

Где падают на низкий столик

Цветы, рулетки, пиджаки;

Там, может быть, Орфей злосчастный

Найдёт подругу, что – пьяна –

Рыдает над помадкой красной,

Над мутной лужицей вина.


21-22 мая 1926


АФИШИ

О, как чудовищны афиши,

Распластанные над толпой! –

В них голос века внятно слышен,

Крикливый, пёстрый, площадной.

В чём смысл? Бумага пожелтела,

Она пуста, она жива,

Висит замученное тело,

Крича бессвязные слова.

А по ночам их ветер носит,

Шурша по улицам пустым…

О, замолчи! –

Настала осень.

Как холодно, должно быть, им.


22 мая 1926

__________________________

* Впервые опубликовано в сборнике: Игорь Юрков, «Стихотворения», 2003, «Амфора/Геликон Плюс», Санкт-Петербург.


* * *


На разноцветные полотна

Сбегают тени от листов.

Ты можешь говорить свободно –

Тебя не слушает никто,

Никто заплат твоих не видит,

Дешёвых жалобных румян,

Никто не чувствует обиды –

Ты вот пьяна, я тоже пьян,

Нам холодно и пусто в мире,

В том мире, где любовь жива,

Где дважды два всегда четыре

И молодость всегда права.

Нам пусто – потому что жалость

Неразделённа и слепа,

Что всё на улице смешалось,

Что ждёт сочувствия толпа.


22 мая 1926


^ В ГОСТЯХ У СТАРИКОВ


Нам подают на белом блюде

Салат в сметане и горох.

И долго у хозяев будет

На этот счёт переполох.

Как жалобно недоуменье

Легло на лицах стариков,

Какие тягостные тени

В провале щёк, в углах висков… –

Успокоенье им давалось,

Наверное, с большим трудом,

И безразличная усталость

Как пыль наполнила их дом.

А мы? О чём мы лгать посмеем?

Как можно этим людям лгать

О нашем веке, что умеет

Фиглярствовать и продавать!..


22 мая 1926


ЗНОЙ


Безразличен воздух белый,

Губы сохнут, а вдали

Тот же ветер омертвелый,

Сух в скорлупках и в пыли.

Мир, лишённый выраженья,

Мир прямых и низких тел

Без пощады, без движенья

Потускнел и опустел.

Ухо слушает и слышит,

Что отвесные лучи

Громко падают на крыши,

Нагревая кирпичи.

Лист стоит ребром тяжёлым,

С неба известь – в душу сны,

Уцелели только пчёлы,

Зной забыть обречены.


22 мая 1926


^ ЛУННАЯ НОЧЬ


Как лопасти, висят листы,

Войдя в светящуюся небыль.

От лунной ночи не уйти,

Белеет высь, уходят стены,

Ограды низкие садов

Обсыпаны душистым мелом.

Вздохни:

– Холодный ключ ветров

Лепечет в парке опустелом.

И хочется уйти туда,

Где над обрывом еле мрея

Взошла громадная звезда

На самом краешке аллеи.

Помедли, этот дивный час!

О, погоди, пока я молод,

Пока земля хранит для нас

Своё молчание и холод.


22 мая 1926


* * *


Прекраснее покатых плеч

Катящееся в полночь небо.

Моя земля нежданных встреч, –

Я никогда моложе не был!

Нет, никогда в такую ночь

Я не роптал, как раб, напрасно

На тех, кому не мог помочь

Ни лунный свет, ни воздух ясный.

Они зарылись, как кроты,

В свои горячие подушки

Средь безразличной темноты,

Беспамятны и равнодушны.

Им широко лепечет сад,

Напрасно им цветут сирени,

Они за окнами храпят

Бессмысленно, без сновидений.

А ты не рада, может быть,

Ты всё молчишь, глядя покорно.

Я знаю: мне не позабыть

За то, как полно.


22 мая 1926


^ СТРАННЫЙ ПЕЙЗАЖ


4. (II)


Стоит над садом лунный лик,

Деревья серебром облиты,

И по страницам белых книг

Крадутся гномы и улиты.

Какой, однако, поздний час! –

Весь мир осыпан лунным мелом.

Как тихо в комнате у нас, –

Всё кончилось и онемело.

Лишь потревоженный больной

Встаёт с компрессом еле-еле.

А нам всё кажется с тобой,

Что любим мы на самом деле.


23 мая 1926


ДВА НЕБА


Обведена ночная мгла

Двойным воздушным полукругом,

И в призмах лунного стекла

Нам скоро не узнать друг друга.

Струя покатая висит,

Колебля свет сухой и млечный,

Светлеет небо меж ракит,

Ты зябнешь, закрывая плечи,

Ты говоришь: вон там река,

Река вверху течёт и реет.

Скажи мне, отчего тоска

Смущённым сердцем всё владеет.

И отвечаю я: гляди,

Миры лежат, сверкая в бездне,

А знаешь ли: наш мир в груди

Ещё прекрасней и чудесней.

Средь облаков и дивных форм

Есть образ, что нежданно вырос, –

Моя любовь как метеор

Висит над опустевшим миром,

И сладко, и тебя мутит

На высоте, ты замираешь

И ах… она уже лежит –

Душа падучая, ночная.