Библиотека украинской литературы российская украиника
| Вид материала | Документы |
- Библиотека украинской литературы горячие страницы украинской печати, 957.27kb.
- Электронные библиотеки украинской художественной литературы, 120.78kb.
- Библиотека украинской литературы горячие страницы украинской печати, 631.9kb.
- Библиотека украинской литературы в москве горячие страницы украинской прессы дайджест, 216.01kb.
- Библиотека украинской литературы горячие страницы украинской печати, 652.54kb.
- Составление, перевод, 1300.73kb.
- Библиотека Хельсинского Университета была написана небольшая статья, 63.53kb.
- Гук г. Москвы библиотека украинской литературы, 446kb.
- Гук г. Москвы библиотека украинской литературы, 279.43kb.
- Гук г. Москвы библиотека украинской литературы, 605.98kb.
ГУК г. Москвы БИБЛИОТЕКА УКРАИНСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
Российская украиника:
украинцы России в литературе
Представляем коллаж-портрет,
посвященный жизни и творчеству
украинского и российского
(кубанского) писателя
Якова Васильевича
Жарко
(наст. — Жарченко)
(25.II. 1861, Полтава — 25.V.1933, Краснодар)
К 150-й годовщине со дня рождения В.Я. Жарко
Электронное издание БУЛ
Составитель, переводы текстов — В.Г. Крикуненко
E-mail: vitkrik@yandex.ru
Тел.: 631-34-17, 631-40-95
Москва
24 февраля 2011 г.
ОДИН ИЗ МНОГИХ...
Я.В. Жарко как представитель украинской литературы в России
На протяжении десятилетий украинская литература создавалась не только в Украине, но и во многих странах, где издавна расселялись и жили украинцы. Поистине всемирный ареал ее распространения наблюдаем в XX веке: многие украинские литераторы живут, пишут и издаются на родном языке в Польше, Словакии, Югославии, Румынии, ФРГ, Великобритании, США, Канаде, Бразилии, Аргентине, Австралии...
Именно XX век, обрушивший на Украину губительные войны, организованный голодомор, тотальную нивеляцию общественной жизни и массовые репрессии против национальной интеллигенции, явил поистине “фениксовый” характер украинской культуры, ее стойкую способность сохранять и воспроизводить себя в диаспорном поле. Сегодня становится все более очевидным, что во многом благодаря этому удалось сберечь преемственность важных идейных, художественно-стилевых нитей, связывающих развивающийся в пространстве и времени как единое историко-культурное целое украинский литературный процесс, расширить его рамки, обозначить новые перспективные векторы.
Произведения писателей зарубежья ныне широко издаются в Украине, становятся предметом академических исследований, изучаются в вузах и школах. Золотое зерно украинской духовности, рассеянное по всему миру жестокими ветрами эпохи, возвращается в родную почву. Во много этот процесс напоминает то, как заполняются белые пятна и в великой русской литературе, также пережившей лихую годину репрессий и утрат.
В этой связи примечательным является то, что целый ряд персоналий, чьи литературные имена и творческое наследие начинают занимать свое заслуженное место в контексте истории украинской литературы, одновременно в той или иной мере вправе принадлежать и истории многонациональной литературы России. Речь идет о писателях, чьи жизнь и творчество связаны с российской землей, проходили в российской среде и, несомненно, несли на себе зримый отпечаток русской культуры, вливаясь и в ее широкое русло.
Известно о существовании в 20-е – начале тридцатых годов украинских литературных организаций в Москве, на Кубани, в Сибири. Украинские журналы и альманахи выходили в Краснодаре, Ростове-на-Дону, в Саратове. В Москве, пусть и ненадолго, заявили о себе украинское издательство “CiM” и журнал “Нео-Ліф”.
В России состоялись творческие дебюты, выходили книги таких известных украинских прозаиков и поэтов как Василь Барка, Григорий Коляда, Володимир Гадзинский, Спиридон Добровольский, Дмитро Нытченко и др.
Отдельное явление досоветского периода — феномен украинской литературы Кубани, олицетворяемый именами Антона Головатого, Якова Кухаренко, Василя Мовы (Лиманского), Никифора Щербины и ряда других писателей, творческое наследие которых впервые представлено как целостное явление в изданном в Краснодаре сборнике “Курень” (антология кубанской литературы конца XVIII – начала XX вв.), составленном известным исследователем творчества украинских писателей Кубани Виктором Чумаченко. Составитель справедливо указывает в предисловии к сборнику, что в историко-культурных условиях Кубани именно украинский фольклор стал живительной почвой для возрастания там индивидуальных писательских талантов. Вместе с тем украинская литература Кубани очень быстро прошла “фольклорный” путь развития и подключилась к решению общенациональных художественных задач. Об этом красноречиво свидетельствуют, например, активное участие одного из ведущих представителей этой литературы Якова Кухаренко в журнале “Основа”, вслед за ним к украинскому литературному процессу приобщились и другие кубанские авторы (Федор Бойчук, Василий Мова-Лиманский, Дмитрий Дмитриенко-Бут, Стецько Шарап).
Интересной и поныне малоизученной страницей бытования украинской литературы в Российской Федерации является деятельность кубанского филиала “CiMa”, который объединил литературные силы края (Мыкола Чайка, Иван Луценко, Ярослава Яр, Тымиш Иващенко, Кирило Тихий и др.). Новый толчок для своего развития украинская литературная жизнь в Придонье, Поволжье и на Северном Кавказе получила с возникновением региональных украиноязычных газет в Ростове-на-Дону, Саратове, Краснодаре, а также с появлением здесь альманахов и журналов “Новий шлях”, “Великий колектив”, “Наступ”, “Ленінським шляхом”, налаживанием выпуска украинских книг в издательстве “Северный Кавказ”. Так, в 1931 г. в издательствах Северо-Кавказского края было издано 149 названий украинских книг и брошюр общим тиражом 968 000 экз. Согласно плану на 1932 г. предусматривалось напечатать уже 600 названий тиражом 4 800 000 экз.
После ликвидации “CiMa” украинская литературная жизнь сосредоточилась на юге России вокруг литературной группы “Нова Кубань”, за короткое время издавшей литературно-художественный сборник группы “Нова Кубань”, а также остропублицистический очерк Федора Чапалы “Украинизация на Северном Кавказе”, сборник стихотворений Иван Луценко, повесть Спиридона Добровольского “Степь на баррикадах” и др.
В конце 20-х гг. украинские литераторы Северо-Кавказского края сформировали украинские секции при местных писательских объединениях “пролетарских и крестьянских писателей”. В них входили Спиридон Добровольский, Микола Михаевич, Павло Олиянчук, Юрий Таран, Василий Очерет, Федор Прийма, Микола Лола, Олекса Кирий, Юрий Коржевский, Юрий Безкровный и другие. В составе Всероссийского союза крестьянских писателей находилось немало литераторов Кубани, которые одновременно являлись членами всеукраинской писательской организации “Плуг”, благодаря чему их произведения широко печатались и в Украине. Творчество украинских авторов Северного Кавказа было представлено также на страницах журнала “Подъем”, где в течение ряда лет существовал украинский раздел.
Ярким представителем украинской литературы Кубани является оригинальный поэт и прозаик, талантливый актер Яков Жарко или Жарков (1861-1933 гг.), еще в дооктябрьские годы успевший издать семь книг: шесть поэтических сборников и один “Оповідань” (“Рассказов”), а также ряд брошюр – публицистических, краеведческих и научно-популярных, около сорока интересных публикаций в периодике. Еще больше (несколько сотен!) произведений остались в рукописях, запрещены самодержавной цензурой (циклы стихотворений “Боротьба” /”Борьба”/ и “По сумній дорозі” /”На печальном пути”/, сборники “Молодик. Пісні та думи” /”Молодой месяц. Песни и думы”/, “Оповідання. Книжка друга” /”Рассказы. Книга вторая”/, “3apiк” /”Зарок”/).
Яков Васильевич Жарко родился в городе Полтаве 13 февраля 1861 года в семье мелкого чиновника. Уже в гимназии под влиянием старших братьев он примкнул к революционному движению. Первые стихи были посвящены товарищу по борьбе Софье Комаровской. Они волнуют искренностью, глубиною и чистотою чувств юного поэта, успевшего к тому времени пережить первый арест, обыски и исключения из гимназии «без права поступления в какое-либо учебное заведение, на государственную и общественную службу».
Яков Жарко навсегда оставляет родной дом и под псевдонимом Жарченко становится профессиональным актером труппы М.Старицкого и М.Кропивницкого, в которой встретит свою судьбу — юную актрису Агриппину Горшкову. Когда подросли дети, актерской семье пришлось оставить сцену ради их достойного воспитания и образования. Из всех городов, куда заносила судьба, выбрали для жительства уютный, утопающий в зелени Екатеринодар.
Уже до переселения в казачью столицу, которое произошло в 1904 году, Жарко был известным литератором. Были изданы его книги: «Перші ліричні твори» («Первые лирические произведения»), «Оповідання» («Рассказы»), и «Байки» («Басни»). На Кубани увидели свет лирические «Пісні» (1905), полный обличительного пафоса сборник «Катеринодарцям» (1912), а также «Балади та легенди»(1913) и другие книги. Вновь был переиздан пользующийся особой популярностью у читателей сборник его басен.
Долгие годы работал в Екатеринодарском комитете попечительство о народной трезвости, в советское время на различных должностях в Кубанском художественном музее, в том числе – заведующим.
В последние годы жизни, как и в молодости, писатель вновь подвергся необоснованным арестам, обыскам и тюремному заключению, подорвавшими его жизненные и творческие силы. Старого революционера безуспешно пытались обвинить в шпионаже в пользу Англии. Конфискованы рукописи, переписка, ценные вещи и деньги. Несколько недель провел в краснодарской тюрьме. Умер писатель в Краснодаре 25 мая 1933 года.
Источники:
В.Г. Крикуненко. Украинская литература: российские адреса. В сборнике «Литературное зарубежье: проблема национальной идентичности». Выпуск 1. Российская Академия наук. Институт мировой литературы им. А.М. Горького. Москва, 2000
Козак Мамай. Учебное пособие-хрестоматия по украинской литературе. Составители: В.В. Олифиренко, В.К. Чумаченко. Киев-Донецк-Краснодар, 1998
Курень. Антология кубанской литературы конца 17-начала ХХ веков. Составитель В.К. Чумаченко. Краснодар, 1994
Кому Жарко давал жару...
(Сатира в творчестве кубанского писателя)
Имя Якова Жарко — оригинального поэта и прозаика, талантливого актера, деятеля народнического движения конца 19-го века и активного подвижника украинской культуры на Кубани первой трети ХХ-го столетия — в свое время было хорошо известно и на Украине, и в Кубанском крае, где писатель прожил вторую часть своей жизни и опубликовал большинство своих произведений.
В Екатеринодар Я. Жарко переезжает с женой и тремя сыновьями летом 1904 года. Дореволюционный период в этом городе стал самым плодотворным во всей литературной деятельности украинского писателя. Сборник «Песни» (1905), «Басни. Издание второе » (1912), «Баллады и легенды» (1913), «Екатеринодарцам» (1912), целая серия научно-популярных брошюр и исторический очерк «На Кубани» (1912), подборки в «Украинской музе» (1903) и «Сборнике украинских басен» (1915), в «Кубани», «Кубанском курьере» и других местных изданиях — таков перечень его только главных публикаций.
Особого внимания заслуживают два сборника екатеринодарского периода — «Басни» и «Екатеринодарцам».
По сравнению с первым изданием, «Басни» 1912 г. представляли очевидный шаг вперед Я. Жарка-сатирика и юмориста. Ведущей темой сборника становится изобличение произвола и нравственной развращенности вельмож, низменности и подхалимажа их угодников — представителей кубанского чиновничества. Реальных прототипов своих персонажей автор берет из самой жизни, как, например, в асне «Ишак», где дан убийственный сатирический коллективный образ представителей различных социальных групп. Начинается она формальным замечанием, что речь, дескать, будет идти не о Кубани и ее порядках:
Не на Кубані, а далеко за синім морем десь,В містечку жив собі, пишався, собою величався
Звірячий славний рід увесь:
Барани, цапи та лисиці,
Ведмеді, вовки та куниці,
Коти, собаки, свині всякі,
Воли та коні, та осли,
Що теж там, як і скрізь, були...
Далее повествуется об избрании этим «славным» родом достойного старшего — Ишака и о том, к чему его «старшинствование» привело. Заканчивается басня неожиданным признанием, что указанные события происходили все-таки не где-то там, «за синим морем», а здесь же, на Кубани — «в станице», со всеми вытекающими из этого высказанными и невысказанными «резюме»...
Обращаясь к негативным социальным персонажам, всем этим «медведям» и «волкам», «лисицам» и «котам», поэт делает острые и однозначные социальные обобщения («Медведь и Лис», «Волк, Теленок и Соловей»), откровенно замечает («Кот и сало»), что реальные прототипы аллегорических персонажей встречаются в его непосредственном общественном окружении, живут и творят свои низменные делишки здесь же, в городах и станицах Кубани:
Таких Котів я знаю, і чимало
По банках, по управах, що — те ж сало,
Чи то, пак — грошики, порозтягали
Та так, що аж боки ті гроші їм повипирали.
Многие басни сборника отличаются не только остротой характеристик, но и прозрачными намеками и указаниями на тех, о ком идет речь — вплоть до прямого называния «героев» («Скворец», «Птичий клуб», «Орел и Петух», «Две судьбы» и др.). Что же касается басни «Повозка», сюжет которой перекликается с известным произведением «Лебедь, Рак да Щука» И. Крылова, то «узнавать» персонажей современникам Я. Жарко не было ни малейшей надобности: фамилии всех пятерых «резвых коней» — членов местной думы автор прямо называет, рассказывая, как они тщетно «тужились» взобраться на гору с «повозкой» хозяйственного самоуправления. Результат поту еще менее утешительный, чем в басне «рылова:
...Візок
Вперед ніяк ще не посунувсь,
А навпаки —
Назад ізсунувсь...
Особой популярностью у екатеринодарцев пользовался наибольший по объему и, как уже отмечалось, самый острый сборник Якова Жарко «Екатеринодарцам» («Сатирические стихотворения пана Шпильки») — сборник вполне репрезентировавший сатирический талант поэта, его естественную склонность к критическому восприятию и отражению жизни и нравов тех лет. Как и в «Баснях», круг общественных интересов автора здесь достаточно масштабен и разнообразен. Объектами язвительных насмешек и шаржирования становятся не только воры и проходимцы всех мастей (стихотворения «Дом из колбасы», «За грехи», «Новоиспеченный»), чиновники («Кубанцу С. ....», «Екатеринодарское предвыборное собрание...»), но и продажные публицисты и писатели («Литературный ренегат», «Горе нам»), невежды, оторвавшиеся от народа и его культуры («Кто ответит?», «Экспромт») и т.п. Эту широту и предвзятость поэт не только не скрывает, но и декларирует, ведь он не кто-то, а именно искатель всех этих общественных «негораздов», он — все ведающий, знающий «пан Шпилька», владеющий способностью изобличить любого власть имущего, поведать, кто есть кто на самом деле.
Хто він, хто він?.. Відгадайте!
А хоч Шпильку запитайте,
Той вам скаже, всіх він зна
Аж од верху і до дна, —
рефреном раз за разом напоминает поэт, рекомендуя обращаться к нему («Силуэты»). И не только обращаться за «справками» — и сообщать о всех обидах, за которые виновный вынужден будет отвечать, «одмовить за те Шпильці» («Хто одмовить?»).
О смелости и бескомпромиссности Я. Жарко-сатирика убедительно свидетельствует и стихотворение «Персона», посвященное местному фельетонисту и издателю И.Ф. Бойко, причастному к изданию данного сборника. Как видим, это обстоятельство не помешало Я. Жарко остроумно рассказать о парадоксальном пути своего коллеги из санитаров «в редактора», дать исчерпывающую характеристику как его достоинств, так и недостатков нравственного порядка — сутяжничества, заносчивости, склонности к скандалам и т.п.
Тем не менее объектами самых донимающих сатирических выпадов, «уколов» Шпильки становятся жадные и бездарные «думцы» — избранные «представители народа», «отцы города», которые в интерпретации поэта выступают как представители всей коррумпированной, нравственно обанкротившейся верхушки тогдашнего общества. Для их всестороннего изобличения и язвительного высмеивания у «пана Шпильки» не бывает недостатка аргументов — ведь он, и в самом деле, «знает все» и часто для убедительного репрезентирования «думцев» прибегает к кратким справкам о них, кратким характеристикам, из которых становится понятным, на что могут рассчитывать избиратели, отдающие свои голоса за «самых достойных» — прежде всего тех, которые «имеют длинные уши» и «слишком длинные руки». А вот и групповой портрет из них, представленных на предвыборном собрании и конкретизированных данными им в народе прозвищами:
О, і тут людці,
Завзяті дуже молодці —
«Паша», наш фемініст завзятий,
«Юхим-мовчун», судисвіт клятий,
«Лукавий во хресті» мій брат...
Довольно остроумно и язвительно стихотворение «Екатеринодарской думе», написанное в жанре колыбельной этой думе, «спящей» под убаюкивающее «люлюшки-люли» поэта и уповающей на то, что за нее о проблемах города будет думать правительство. Интересно попыткой отразить бездарность «думцев» в хозяйственной деятельности (запущенность улиц и антисанитарии) стихотворение «Екатеринодарская поэзия и проза», а также «Мои приключения» — стихотворение, редкое по гражданской смелости, примеров которой не так много не только в украинской, но и во всей поэзии России тех лет...
И все же общественная значимость стихов сборника «Екатеринодарцам...» далеко не исчерпывается проявлением гражданской смелости автора, его откровенности и идейной бескомпромиссности, которые могут служить примером и для его литературных преемников — юмористов, сатириков последующих времен. Немало произведений перекликается с проблемами современной эпохи. Не теряет своей актуальности, например, стихотворение «За грехи», в котором остро ставится проблема равенства всех граждан перед законом, независимо от их общественного положения, осуждается практикование «в сферах» выгораживания имущих, «наказания» их за допущенные ошибки и преступления торжественными проводами на пенсию, почетными «сопроводительными» наградами, а то и посылкой
за границю
теплі води коштувать...
Злободневно звучит исполненная иронического «соболезнования», в связи с приближением общественно-политических перемен, «Молитва бюрократа», перекликающиеся с современными событиями предвыборных кампаний, деятельностью избранных общественных органов, неразрешенными экологическими и другими проблемами нашей жизни стихотворения «Хвастун», «Екатеринодарской думе», цикл Силуэты» и др. Именно эти произведения убедительно свидетельствуют, что остроумная, мужественная и бескомпромиссная сатирическая муза Якова Жарко и сегодня не утрачивает своей остроты и может должным образом служить нашим современникам.
Источники:
В.А. Бурбела — кандидат фиологических наук. Я. Жарко — сатирик. Выступление на научно-теоретической конференции «Два века кубанской литературы» (1792-1992). Краснодар, 1993. Автор использовал материалы Архива Института литературы им. Т.Г. Шевченко. НАНУ: ф.113 (фонд Якова Жарко).
Сонетарий Я. Жарка по мотивам «Слова о полку...»
Яков Жарко создал шесть сонетов на тему «Слова о полку Игореве», посвященных В. Н. Перетцу, написанных, очевидно, после публикации его труда о «Слово о полку Ігоревім»: Пам’ятка феодальної України — Руси. (Київ, 1926).
В динамических ямбах шести сонетов Жарко дает поэтическое описание похода Игоря. Сонетная форма играет в цикле, а точнее в едином творческом замысле, формально-версификационную роль: вариация на отдельные произведения не распадается, она представляет собой единое сюжетно-композиционное целое. Вместе с тем она и не перевод или переложение «Слова». Это собственное произведение автора по его мотивам, хотя и с очень точным использованием образов оригинала, настолько точным, что отдельные стихи звучат как переложение. Жарко воссоздал только динамику похода, битвы и побег Игоря. Получилась поэма военно-патриотического содержания.
Начинается она сонетом, в котором воссоздается разговор между Игорем и Всеволодом перед началом похода, воспеваются воины-куряне. Во втором сонете Игорь обращается с речью к дружинникам, встревоженным мрачными предзнаменованиями природы:
«О, краще голови нам в битвах скласти в полі,
Аніж умерти в полону, в тяжкій неволі,
Де муки, сльози, безпросвітній пекла стон.
Сідаймо на баскі, невтомні наші коні,
Під труби голосні, під шаблі наші дзвонні
Обступим ворогів лихих з усіх сторон».
В третьем сонете описывается сам поход и все неблагоприятствующие ему «знамения». Кульминационными являются четвертый и пятый сонеты — о первой счастливой битве и поражении Игоря. В заключительном сонете Жарко рисует побег Игоря и радостную встречу его на Руси. В ряде оригинальных стихотворений поэта (напр., «Пішла на війско сила війська», «Бій») встречаются довольно выразительные реминисценции из поэмы.
Источник:
Пінчук С. Неопубліковані сонеты Я. Жарка // Укр. літературознавство Львів, 1970. Вип. 8. С. 185—187
ПРОЧИТАЙТЕ И СВОИМ ДЕТЯМ
ВІРШІ ТА БАЙКИ ЯКОВА ЖАРКА
В дореволюционном Екатеринодаре было широко известно творчество украинского поэта Я.В.Жарко, автора многих сатирических и лирических стихотворений. Он остро описывал в своих произведениях человеческие недостатки, с любовью рассказывал о природе родного края. Его стихотворения были адресованы не только взрослым, но и детям. Стихи о природе, птицах и зверях как-будто не имеют прямого отношения к жизни людей, но, внимательно присмотревшись, мы найдем в них для себя много интересного и поучительного.
| Хмара | Туча |
| Вечірнього сонця промінням облита, | Лучами вечернего солнца облита, |
| Над вечір по небові хмара неслась, | По небу бескрайнему туча неслась |
| І тихо на ниви пшениці та жита | И грустно на нивы пшеницы и жита, |
| З високості слізьми на землю лилась. | Как чистые слёзы с высот, пролилась. |
| | |
| Їй жалко було, що колосся пекучим, | Ей жаль стало зноем спаленное поле, |
| Попалене сонцем, хилилось униз; | Колосья, что гнулись до самой земли, |
| Їй жалко, що вітром ламало палючим, | И долго на нивы с печалью и болью |
| І хмара лилась на степи морем сліз. | Небесные слёзы текли. |
| | |
| І слізьми знебула земля упивалась, | И тихо слезами земля упивалась, |
| Щоб вогкість цілющу рослинам віддать, | Чтоб влагу растеньям отдать, |
| І радісно кожна стеблина всміхалась, | И колосом каждым светло улыбалась, |
| Мовлявши: "Ці сльози — для нас благодать!" | Шепча: «Эти слёзы для нас — благодать!» |
(Перевод с украинского В. Чумаченко)
Чайка
Чайка, над морем літаючи, кряче,
Море безкрає реве та шумить,
Чайка за дітками рідними плаче,
Кличе до себе, до них гомонить:
— Дітки мої нерозумні, маленькі,
Нащо покинули матір свою?
Горе велике у вашої неньки,
Линьте до мене, сльозами молю.
Та й понеслася над морем широким,
Плаче за дітками, стогне, кричить,
В хмарах несеться у небі високім,
З хмарами далі та й далі летить.
Вдариться грудьми об хвилі холодні,
Сивими крильцями ляже на них,
В прірвах глибоких; в холодній безодні
Діток повсюди шукає своїх.
Объяснения
кличе — зовет;
ненька — мать;
хвилі — волны;
прірва — пропасть;
безодня — бездна;
шукає — ищет.
Півник
Не послухав молоденький
Півник свою маму,
Крикнув гучно:
— Ку-ку-рі-ку! —
Та й злетів на браму.
Змахнув крильцями своїми
Темно золотими
Та й подався світ за очі
Тернами густими.
А жила за лісом в нірці
Лисичка-сестричка,
Що виходила живитись,
Як настане нічка.
Вийшла, стала, подивилась,
Бачить: молоденький
На гіллячці сидить півник
Увесь золотенький.
Підкралася — царап його!
Злетів — не впіймала,
Тільки хвіст, як жар, червоний
Йому відірвала.
Повернувся півник жвавий
На своє подвір'я
Задрипаний та безхвостий,
Аж сиплеться пір'я.
Було знати, як слухати
Свою рідну маму,
Як втікати світ за очі
Кудись через браму...
Объяснения
гучно — звонко;
брама — ограда, ворота;
світ за очі — куда глаза глядят;
червоний — красный;
повернувся — возвратился;
жвавий — резвый, бойкий;
задрипаний — неряшливый.
Садочок
Гарно в нашому садочку:
І дерева, і квітки —
Чорнобривці та барвінок,
Ружа, м'ята, нагідки!
Яснокрилі робітниці —
Бджілки навкруги гудуть,
Мед солодкий та пахучий
Нам у вулики несуть.
Я по стежці походжаю,
Любо на усе дивлюсь
І у книжечку маленьку
Заглядаю, бо вже вчусь.
Объяснения
гарно — хорошо;
чорнобривці — бархатки;
ружа, рожа — мальвы;
нагідки — ноготки;
стежка — тропинка;
походжаю — прохаживаюсь;
дивлюсь — смотрю;
заглядаю — смотрю.
Пташка
Пташка-щебетуха
Гніздечко звила,
Четверо яєчок
В гніздечко знесла.
Вилупились дітки —
Пташечки малі,
Саме як на рожі
Квіти зацвіли.
— Пі, пі, — маленькі
Голосно пищать.
— Їсти нам, матусю,
Дай, — вони кричать.
Виросли у пір'я
Гарно одяглись.
Пурх! — та й з хати в небо
Хутко понеслись...
Объяснения
пташка — птичка;
голосно — звонко.
Горобчики
У садочку на бузочку
Горобчики цвірінчать,
Молоденькі, чепурненькі
Разом голосно кричать.
А муркотик, сірий котик,
Підкрадається завзятий
Горобчика-молодчика
На обід собі піймати.
— Бережіться, стережіться! —
Мудрий в зграї закричав. —
Швидше в стріху, буде лихо!.. —
Летячи, він цвірінчав.
Всі знялися, понеслися,
Крилечками лопотять..
Сірий котик, наш муркотик,
Тільки слинку став ковтать.
Объяснения
бузок — сирень;
горобчики — воробышки;
цвірінчати — чирикать;
чепурненькі — опрятные;
завзятий — упорный, стойкий;
зграя — стая;
швидше — быстрее;
стріха — стреха, крыша;
лихо — горе.
Вовча дяка
Гриз кістку сірий вовк та нею й подавився:
— Ой лишенько!.. Ой пропаду!.. —
На сю біду
Летів від конопель
Носатий журавель
Та біля вовка зупинився.
Вовк і почав його благати:
— У тебе довгий дзьоб, мій брате,
Спаси мене!.. Озолочу,
Що схочеш, те я й заплачу!
— Роззяв пащеку. — Й сірий скоса
Дививсь, як журавель встромив в горлянку носа
І кістку витягнув... — Плати
Мені тепера, вовче, ти!
— Ах ти, негідник-обідранець!..
Хіба я мало заплатив,
Що голову твою нікчемну із рота цілою пустив?..
Объяснения:
зупинився — остановился;
благати — просить;
дзьоб — клюв;
пащека — пасть;
встромив — воткнул;
нікчемна голова — ничтожная голова.
РЯБКО
Не знаю, правдою чи як,
Бо гріх казати, як не так,
Рябко сюди-туди метнувся
І з м'ясом у село вернувся,
Та й думає:
— От добре попоїм!
На злість всім ворогам моїм!
Біжить по греблі... зирк у воду:
Там, певно наробивши шкоди,
Рябий, поганий пес біжить
І м'ясо у зубах держить.
— Дай в нього одніму, а це
Сховаю на обід м'ясце, —
Рябко подумав, далі:
— Гав! —
Шматок із рота в воду впав...
Зоставсь Рябко тоді ні з чим,
На посміх ворогам своїм.
Объяснения:
метнувся — побежал;
зирк — глядь;
шкода — вред;
зоставсь — остался;
на посміх — на смех.
ПІВЕНЬ ТА ЗОЗУЛЯ
Зозуля Півня вихваляла
І так без сорому казала:
— Як гарно, Півнику, співаєш ти!
У світі другого співця,
Хоч обійди весь світ, од краю до кінця,
Ніде такого не знайти!..
— Зозуленько, я чув, як в лісі
Співаєш ти на дубі чи горісі
Куди разів у сто, гарніш від солов'я! — Божусь я.
— Ой, любий мій! Твій голосочок
Дзвенить сріблом, мов в лісі той струмочок...
— Моя хороша! Наче райська птиця
Співаєш ти, моя сестрице...
Тут де не взявся Горобець,
Завзятий молодець,
Та й каже:
— Брешете обоє, дерете горлянку
Чорт зна по якому із вечора до ранку!..
А нащо Півника Зозуля вихваляє?
На те, що він Зозулю прославляє!
Объяснения:
без сорому — без стыда;
гарно — хорошо;
струмочок — родничок;
горобець — воробей;
завзятий — задорный;
брешете — врете;
до ранку — до утра.
Источник:
Козак Мамай. Учебное пособие-хрестоматия по украинской литературе. Киев-Донецк-Краснодар, 1998
Коллаж-портрет,
посвященный жизни и творчеству
украинского и российского
(кубанского) писателя
Якова Васильевича Жарко
(наст. — Жарченко)
(25.II. 1861, Полтава — 25.V.1933, Краснодар)
К 150-й годовщине со дня рождения Я.В. Жарко
Электронное издание БУЛ
Составитель, переводы текстов — В.Г. Крикуненко
E-mail: vitkrik@yandex.ru
Тел.: 631-34-17, 631-40-95
Москва
24 февраля 2011 г.