Экзистенциальное видение вещей

Вид материала

Содержание

Подобный материал:

Экзистенциальное видение вещей

По произведению «Тошнота» Ж.-П. Сартра

Буркин Антон, 9 класс

2008 год

Целью моей работы было понять, что такое экзистенциальное видение вещей и в чем заключаются его особенности.

Прежде всего, несколько слов об экзистенциализме.

Экзистенциализм (от лат. existentia – существование), философия существования – направление в философии XX века, рассматривающее человека как уникальное духовное существо, способное к выбору собственной судьбы. Экзистенция трактуется как противоположность эссенции (от лат. essentia, т.е. сущность). Если судьба вещей и животных предопределена, т.е. они обладают сущностью прежде существования, то человек обретает свою сущность в процессе своего существования.
Экзистенциализм утвердился в Европе в период между двумя мировыми войнами, оставаясь до конца 60-х годов своего рода модой. Потеря европейскими народами свободы и эпохальный кризис проявились в торжестве тоталитарных режимов, распространившихся от Атлантики до Урала, от Сицилии до Балтики.
Как же определяется понятие экзистенции? Экзистенция указывает на конечность существования, она есть возможность, возможность быть. Экзистенция – это не сущность, не что-то, данное от природы, предопределенное и неизменное. В отличие от растений и животных, человек есть то, чем он решил быть.
Более близкий корень экзистенциализма – феноменология (направление в философии XX века, которое началось с тезиса основателя этого направления Эдмунда Гуссерля “Назад, к самим вещам!”). Отношения человека с миром вещей и социумом должны быть скрупулезно описаны так, как они проявляются в разных сферах опыта.
Различают экзистенциализм религиозный – к нему относятся Марсель, Ясперс, Бердяев, Бубер – и атеистический (Сартр, Хайдеггер, Камю).
Значительное место в экзистенциализме занимает постановка и решение проблемы свободы, которая определяется как выбор личностью одной из бесчисленных возможностей. Предметы и животные не обладают свободой, т.к. сразу обладают эссенцией. Человек же постигает свою эссенцию в течение всей жизни и несет ответственность за каждое совершенное им действие, не может объяснять свои ошибки “обстоятельствами”. Таким образом, человек мыслится экзистенциалистами как самостроящий себя “проект”. В конечном итоге идеальная свобода человека – это свобода личности от общества.

Теперь – кратко о биографии Сартра. Жан-Поль Сартр родился в начале XX века, его отец умер, когда ему не исполнилось и года, поэтому в детстве Сартр жил с матерью у бабушки с дедушкой. Бабушка была католичка, а дедушка – протестант, и за столом каждый из них посмеивался над религией другого. Из этого ребенок сделал вывод, что оба вероисповедания ничего не стоят, это и определило его атеистическую точку зрения в литературе. Философ провел некоторое время в концлагере для военнопленных – что также повлияло на его философскую точку зрения. Также он был выдающимся психологом – ему принадлежит фундаментальный труд по психологии «Очерк теории эмоций». Сартр занимал в жизни активную позицию. Он уделял много внимания критике социальных институтов. По его мнению, любое социальное установление – это всегда посягательство на человека, любой институт несет в себе косность и подавление. Даже когда в 1964 году он был удостоен Нобелевской премии по литературе за “богатое идеями, пронизанное духом свободы и поисками истины творчество, оказавшее огромное влияние на наше время”, Сартр от нее отказался, сославшись на то, что он “не желает, чтобы его превращали в общественный институт”, и опасаясь, что статус нобелевского лауреата только помешает его радикальной политической деятельности. Умер Жан-Поль Сартр 15 апреля 1980 года.

Расскажем подробнее об экзистенциализме в понимании Сартра. Следующие принципы основаны на его статье «Экзистенциализм – это гуманизм», и приводимые мною цитаты будут взяты из нее.

Экзистенциализм – это учение, которое делает возможной человеческую жизнь. Нет более оптимистичного учения, “поскольку судьба человека полагается в нем самом”. Сартр говорит в своей статье: “Трус делает себя трусом, и герой делает себя героем. Для труса всегда есть возможность больше не быть трусом, а для героя о – перестать быть героем”
Основной принцип экзистенциализма – существование предшествует сущности. Сартр пишет: “Возьмем изготовленный человеческими руками предмет, например книгу или нож для разрезания бумаги. Он был сделан ремесленником, который руководствовался при его изготовлении определенным понятием, а именно понятием ножа, а также заранее известной техникой, которая предполагается этим понятием и есть, в сущности, рецепт изготовления. Таким образом, нож является предметом, который, с одной стороны, производится определенным способом, а с другой о – приносит определенную пользу. Невозможно представить себе человека, который бы изготовлял этот нож, не зная, зачем он нужен. Следовательно, мы можем сказать, что у ножа его сущность, то есть сумма приемов и качеств, которые позволяют его изготовить и определить, предшествует его существованию. Когда мы представляем себе бога-творца, то этот бог по большей части уподобляется своего рода ремесленнику высшего порядка. Таким образом, понятие «человек» в божественном разуме аналогично понятию «нож» в разуме ремесленника <…> Человек первоначально ничего собой не представляет. Человеком он становится лишь впоследствии, причем таким человеком, каким он сделает себя сам”
Свобода – одно из важнейших понятий в экзистенциализме. Цитата из статьи Сартра: “Достоевский как-то писал, что «если бога нет, то все дозволено». Это о – исходный пункт экзистенциализма. В самом деле, все дозволено, если бога не существует, а потому человек заброшен, ему не на что опереться ни в себе, ни вовне <…> Человек осужден быть свободным. Осужден, потому что не сам себя создал, и все-таки свободен, потому что, однажды брошенный в мир, отвечает за все, что делает”. Здесь мы видим, что понятие свободы тесно связано с ответственностью человека: как мы уже говорили, существование предшествует сущности, а, значит, человек ответственен за то, что он есть, экзистенциализм отдает каждому человеку во владение его бытие и возлагает на него полную ответственность за существование. Чувство ответственности вызывает тревогу. Как это описывает Сартр: “Экзистенциалист охотно заявит, что человек о – это тревога. А это означает, что человек, который на что-то решается и сознает, что выбирает не только свое собственное бытие, но что он еще и законодатель, выбирающий одновременно с собой и все человечество, не может избежать чувства полной и глубокой ответственности. Правда, многие не ведают никакой тревоги, но мы считаем, что эти люди прячут это чувство, бегут от него. Тревога есть, даже если ее скрывают”. Принимая решение, человек не может не испытывать тревоги, а принимает решение он в каждый момент жизни.
Время в экзистенциализме измеряется не количеством, а качеством пережитого. Например, герой Сартра не сможет, если его об этом попросят, с точностью и с уверенностью рассказать о том, что было вчера, два дня назад, в отличие от других, цитата: “Эти парни меня восхищают: прихлебывая свой кофе, они рассказывают друг другу истории, четкие и правдоподобные. Спросите их, что они делали вчера, – они ничуть не смутятся, в двух словах они вам все объяснят. Я бы на их месте начал мямлить”.
Сартр пишет, что у человека достоинств больше, чем у предмета. Экзистенциализм – единственная теория, которая не делает из человека объект, не рассматривает его как предмет, т.е. как совокупность определенных реакций, нечем не отличающуюся от совокупности тех качеств и явлений, которые образуют предметы.

Теперь перейдем к «Тошноте» – произведению, в центре которого находятся отношения с предметами. Оно написано в форме дневника Антуана Рокантена, обосновавшегося в Бувиле, чтобы завершить свои исторические изыскания, посвященные маркизу де Рольбону. Эпиграф как нельзя лучше определяет характер главного героя:

“ Это человек, не имеющий

никакой значимости в коллективе,

это всего-навсего

индивид.

Л.-Ф. Селин. "Церковь"”

Мы чувствуем феноменологические черты – познающее сознание – у Сартра: “Пожалуй, лучше всего делать записи изо дня в день. Вести дневник, чтобы докопаться до сути. Не упускать оттенков, мелких фактов, даже если кажется, что они несущественны, и, главное, привести их в систему. Описывать, как я вижу этот стол, улицу, людей, мой кисет, потому что ЭТО-ТО и изменилось. Надо точно определить масштаб и характер этой перемены”.

Для начала определим понятие Тошноты. Тошнота – это ощущение плотной субстанции, возникающей между субъектом и объектами, т.е. между человеком и предметами, остальным миром, давящей на него и берущей в кольцо, субстанции, через которую все видится зыбким нечетким, ощущение, вызывающее страх. Цитата: “И вот тут меня охватила Тошнота, я рухнул на стул, я даже не понимал, где я; вокруг меня медленно кружили все цвета радуги, к горлу подступила рвота. С тех пор Тошнота меня не отпускает, я в ее власти. Сиденье подо мной продавлено: чтобы с него не свалиться, я плотно прижимаю к полу подошвы; холодно. Адольф без пиджака, в рубашке и фиолетовых подтяжках. Рукава он засучил выше локтей. Подтяжки почти не видны на голубой рубахе, они затерты голубым, утонули в нем – но это ложное самоуничижение, они не дают забыть о себе, они раздражают меня своим ослиным упрямством, кажется, будто они, вознамерившись стать фиолетовыми, застряли на полпути, но от планов своих не отказались. Так и хочется им сказать: "Ну, решайтесь же, СТАНЬТЕ, наконец, фиолетовыми, и покончим с этим" [Здесь мы видим, что Сартр начинает требовать от предмета действий с той целью, чтобы его уважать, т.е. он ставит предмет на тот же уровень, что и человека! Оказывается, Тошнота – это проявление раздражения от недовоплотившихся предметов!] Так нет же, они – ни туда, ни сюда, они запнулись в своем незавершенном усилии. Иногда голубизна наплывает на них и полностью их накрывает – несколько мгновений я их не вижу. Но это лишь набежавшая волна, вскоре голубизна местами вянет, и появляются робкие островки фиолетового цвета, они ширятся, сливаются и вновь образуют подтяжки. голубая ситцевая рубаха радостным пятном выделяется на фоне шоколадной стены”. И все это вызывает Тошноту, как говорит Сартр, “Тошнота не во мне: я чувствую ее там, на этой стене, на этих подтяжках, повсюду вокруг меня. Она составляет одно целое с этим кафе, а я внутри”

Среднестатистического человека окружают большей частью живые люди. Когда же человек одинок – как герой у Сартра, его окружение – предметы – становятся живыми в восприятии этого человека, цитата: “Предметы не должны нас БЕСПОКОИТЬ: ведь они не живые существа. Ими пользуются, их кладут на место, среди них живут, они полезны – вот и все. А меня они беспокоят, и это невыносимо. Я боюсь вступать с ними в контакт, как если бы они были живыми существами!”, даже мысли становятся предметами и тоже живыми, цитата: “Передо мной, раскинувшись с этакой небрежностью, маячила некая мысль – обширная и тусклая. Трудно сказать, в чем она заключалась, но я не мог на нее глядеть: так она была мне омерзительна. И все это слилось для меня с запахом, который шел от бороды Мерсье”.

С ощущением Тошноты тесно связано так называемое «иное видение вещей» – нефотографическое видение предметов, основывающееся не на рациональном – то есть разумном, логически выстроенном восприятии, где источником познания предмета является обоснованная мысль с главным упором на физические свойства вещи. Цитата: “Например, что-то новое появилось в моих руках – в том, как я, скажем, беру трубку или держу вилку. А может, кто его знает, сама вилка теперь как-то иначе дается в руки. Вот недавно я собирался войти в свой номер и вдруг замер – я почувствовал в руке холодный предмет, он приковал мое внимание какой-то своей необычностью, что ли. Я разжал руку, посмотрел – я держал всего-навсего дверную ручку”, “А меня точно разбил паралич, я не мог вымолвить ни слова. Я впился взглядом в маленькую кхмерскую статуэтку на зеленом коврике рядом с телефонным аппаратом. И мне казалось, что я весь до краев налился то ли лимфой, то ли теплым молоком”.

Почему, откуда возникают моменты иного видения? Мое первое предположение было таково. Герой у Сартра не может объяснить, из-за чего это происходит, но сам говорит: “Мне свойственны такого рода внезапные превращения. Дело в том, что размышляю я редко и во мне накапливается множество мелких изменений, которых я не замечаю, а потом в один прекрасный день совершается настоящая революция”. И, может быть, герой видит вещи по-иному из-за того, что он сам меняется. Подчеркиваю, это было мое первое предположение.

Как мы видим, именно в моменты иного видения вещей и возникает Тошнота.

Интересно, что прерывает Тошноту только музыка, причем вполне конкретная: “Я начинаю согреваться, мне становится хорошо. Тут ничего особенного еще нет, просто крохотное счастье в мире Тошноты: оно угнездилось внутри вязкой лужи, внутри НАШЕГО времени – времени сиреневых подтяжек и продавленных сидений, – его составляют широкие, мягкие мгновения, которые расползаются наподобие масляного пятна [Подтяжки, которые не определились, сиденья, которые продавлены, но не совсем – все это вызывает раздражение у героя Сартра] Не успев родиться, оно уже постарело, и мне кажется, я знаю его уже двадцать лет. Есть другое счастье – где-то вовне есть эта стальная лента, узкое пространство музыки, оно пересекает наше время из конца в конец, отвергая его, прорывая его своими мелкими сухими стежками; есть другое время. [Обратите внимание, что герою Сартра представляется в образе предмета – но предмета полностью воплотившегося, определившего себя!] Вот сгинул последний аккорд. В наступившей короткой тишине я всем своим существом чувствую: что-то произошло – ЧТО-ТО СЛУЧИЛОСЬ. Тишина. А случилось то, что Тошнота исчезла. Когда в тишине зазвучал голос, тело мое отвердело и Тошнота прошла. В одно мгновенье; это было почти мучительно – сделаться вдруг таким твердым, таким сверкающим. А течение музыки ширилось, нарастало, как смерч. Она заполняла зал своей металлической прозрачностью, расплющивая о стены наше жалкое время. Я ВНУТРИ музыки”. Неудивительно, что герою Сартра удается укрыться в музыке – это же оформленный предмет, который сам захватывает его внутрь себя.

Напомню, что я имею ввиду под понятием рациональный. Так, рациональный означает обоснованный, разумный; по отношению к предметам: источник познания вещи – логически твердо обоснованная мысль, важны физические свойства предмета.

Экзистенциалисты не любят рациональное. Герой Сартра говорит об этом недвусмысленно: “На все, что я люблю: на ржавое железо стройки, на подгнившие доски забора – падает скупой и трезвый свет, точь-в-точь взгляд, которым после бессонной ночи оцениваешь решения, с подъемом принятые накануне, страницы, написанные на одном дыхании, без помарок. [Вот слова, подходящие для определения рационального – скупой, трезвый. Понять ощущения Антуана Рокантена, героя произведения, можем и мы, “обычные” люди. Представьте себе какой-нибудь предмет с более-менее сложной структурой – например, курительную трубку, выполненную в дереве и покрытую лаком. При комнатном освещении мы увидим всю текстуру дерева, толщину лака, как ложатся на ней тени; когда же мы выйдем на солнечный свет, солнце оставит на трубке только блеклое пятно, поверхность будет отсвечивать, не давая разглядеть узор...] Четыре кафе на бульваре Виктора Нуара, которые ночью искрятся огнями по соседству друг с другом, – ночью они не просто кафе, это аквариумы, корабли, звезды, а не то огромные белые глазницы – утратили свое двусмысленное очарование. [Видеть эти кафе как аквариумы, корабли, звезды – означает видеть по-другому, солнечный свет мешает такому иному восприятию предметов – днем остаются только белые блеклые глазницы] Отличный день, чтобы критически оценить самого себя: холодные лучи, которые солнце бросает на все живое, словно подвергая его беспощадному суду, в меня проникают через глаза: мое нутро освещено обесценивающим светом. Я знаю, мне хватит четверти часа, чтобы дойти до крайней степени отвращения к самому себе”. Трезвый, рациональный солнечный свет вызывает раздражение у героя «Тошноты», собственно говоря, своей ясностью, трезвостью, т.е. рациональностью.

Во время иного видения герой у Сартра в какой-то момент оказывается не свободен сделать дальнейшее, что он собирался сделать. Цитата: “В субботу мальчишки бросали в море гальку – "пекли блины", – мне захотелось тоже по их примеру бросить гальку в море. И вдруг я замер, выронил камень и ушел. Такова сторона внешняя. То, что произошло во мне самом, четких следов не оставило. Я увидел нечто, от чего мне стало противно, но теперь я уже не знаю, смотрел ли я на море или на камень. Камень был гладкий, с одной стороны сухой, с другой – влажный и грязный. Я держал его за края, растопырив пальцы, чтобы не испачкаться”. Как уже было сказано выше, для одинокого человека предметы встают на место его потенциального окружения, являются для него живыми существами, он боится вступать в контакт с этими предметами точно так же, как не любит общаться с людьми, далее возникает Тошнота как физиологическое выражение отчуждения от предмета. Также здесь мы видим, что камень опять недовоплотился – он грязный и влажный только с одной стороны!

Так что же собой представляет экзистенциальное видение вещей? У Сартра мы наблюдаем два типа ситуации, в которой находятся человек и предметы. Ситуация первая, когда один человек наблюдает предметы. Цитата: “Вот, к примеру, в субботу, часа в четыре пополудни, по краю деревянного настила возле площадки, где строят новый вокзал, бежала, пятясь, маленькая женщина в голубом и смеялась, махая платком. В это же самое время за угол этой улицы, насвистывая, сворачивал негр в плаще кремового цвета и зеленой шляпе. Женщина, все так же пятясь, налетела на него под фонарем, который подвешен к дощатому забору и который зажигают по вечерам. Таким образом здесь оказались сразу: резко пахнущий сырым деревом забор, фонарь, славная белокурая малютка в голубом в объятьях негра под пламенеющим небом”. Здесь у героя Сартра не возникает неприятных ощущений: “группа приобрела для меня на миг острый, даже свирепый, хотя и чистый смысл” – потому что ситуация представляет собой законченный момент, герой наблюдает воплотившиеся предметы! Пример второго типа ситуации, когда человек вступает в контакт с предметом: “Летом и в начале осени в садах валяются обрывки выжженных солнцем газет, сухие и ломкие, как опавшие листья, и такие желтые, словно их обработали пикриновой кислотой. А зимой одни бумажки распластаны, растоптаны, испачканы, они возвращаются в землю. А другое, новенькие, даже глянцевитые, белоснежные и трепещущие, похожи на лебедей, хотя земля уже облепила их снизу. Они извиваются, вырываются из грязи, но в нескольких шагах распластываются на земле – и уже навсегда. И все это приятно подбирать. Иногда я просто ощупываю бумажку, поднося совсем близко к глазам, иногда просто рву, чтобы услышать ее долгий хруст, а если бумага совсем мокрая, поджигаю ее, что вовсе не так просто, и потом вытираю грязные ладони о какую-нибудь стену или ствол. И вот сегодня я загляделся на рыжеватые сапоги кавалерийского офицера, который вышел из казармы. Проследив за ними глазами, я заметил на краю лужи клочок бумаги. Я подумал: сейчас офицер втопчет бумажку сапогом в грязь – ан нет, он разом перешагнул и бумажку и лужу. Я подошел ближе – это оказалась страница линованной бумаги, судя по всему, вырванная из школьной тетради. Намокшая под дождем, она вся измялась, вздулась и покрылась волдырями, как обожженная рука. Красная полоска полей слиняла розоватыми подтеками, местами чернила расплылись”. Герой изучает один предмет досконально, вступает с ним в контакт: рассматривает, ощупывает, рвет, слушает, как хрустит, пытается зажечь… И герой оказывается не в силах прикоснуться к листку бумаги, оказывается несвободен, появилось иное видение: “Нижнюю часть страницы скрывала засохшая корка грязи. Я наклонился, уже предвкушая, как дотронусь до этого нежного сырого теста и мои пальцы скатают его в серые комочки... И не смог. Я утратил свободу, я больше не властен делать то, что хочу”. Нетрудно видеть, что здесь бумажный листок не определился – стать ему полностью абсолютно чистым или же иметь на поверхности твердую корку грязи, здесь предмет не воплотился! Из всего вышесказанного можно заключить вывод, что экзистенциалист пытается изучить до мельчайших деталей, в конце концов, познать суть предмета. Ему важны не внешние, физические свойства предмета, важно то, что внутри – сущность его. Вот объяснение возникновения моментов иного видения. Мы наблюдаем у героя Сартра, что он не всегда видит по-иному, а моментами. Объяснение того – в цитате выше: “И не смог”. Когда он (экзистенциалист) пытается вступить в контакт с предметом, как мы уже говорили, возникает отторжение от этой вещи, как от живого человека, – это то же самое, что “заглянуть человеку в душу”, хотя при этом герой сознает, что предметы не живые существа, еще раз приведем цитату: “Предметы не должны нас БЕСПОКОИТЬ: ведь они не живые существа. Ими пользуются, их кладут на место, среди них живут, они полезны – вот и все. А меня они беспокоят, и это невыносимо. Я боюсь вступать с ними в контакт, как если бы они были живыми существами!”. Поэтому в жизни героя Сартра существуют только отдельные моменты иного видения.

Итак, выводы. Напомню, они основаны на экзистенциализме в понимании Сартра.

Экзистенциальное видение вещей означает не рациональное видение физических признаков и свойств, а видение внутреннего мира предмета;

Для того чтобы увидеть этот внутренний мир, экзистенциалист стремится досконально изучить предмет, познать суть предмета;

Экзистенциалист не может видеть предметы иначе, хотя это иногда и мешает ему, доставляя ощущение Тошноты, экзистенциальное видение вещей – это бремя, которое вынужден нести экзистенциалист;
Экзистенциалист требует от вещей того, что превышает их возможности, – того же, что он требует от человека, – возможности обладать свободой и определять себя в каждый момент существования.

Blog

Экзистенциальное видение вещей

Содержание