О. А. Тихомандрицкая Составители: Е. П. Белинская, О. А. Тихомандрицкая Социальная психология: Хрестоматия: Учебное пособие

Вид материалаУчебное пособие

Содержание


Второе рождение: дискуссия конца 50-х - начала 60-х годов
Современное состояние: области исследований
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   39
«Перерыв» в развитии социальной психологии

<...> Нарастающая изоляция советской науки от мировой особен­но сказывалась в отраслях, связанных с идеологией и политикой. Не­удача дискуссии, вместе с указанным обстоятельством, способство­вала полному прекращению обсуждения статуса социальной психоло­гии, и период этот получил впоследствии название «перерыв».

Вместе с тем термин «перерыв» в развитии советской социальной психологии может быть употреблен лишь в относительном значении: перерыв действительно имел место, но лишь в «самостоятельном» существовании дисциплины, в то время как отдельные исследова­ния — по своему предмету социально-психологические — продолжа­лись. Нужно назвать по крайней мере три области науки, где этот процесс имел место.

Прежде всего, это философия. Социологическое знание как тако­вое в то время находилось под запретом, и отдельные проблемы соци­ологии разрабатывались под «крышей» исторического материализма. Это, в свою очередь, означало разработку с определенных методологических

11

позиций и ряда проблем социальной психологии. Здесь характерна апел­ляция к ряду марксистских работ, в частности Г. В. Плеханова. Плеханов выделял в своей известной «пятичленной формуле» структуры обще­ственного сознания «общественную психологию», что позволяло ис­следовать некоторые характеристики психологической стороны обще­ственных явлений. Он, в частности, утверждал, что для Маркса пробле­ма истории была также психологической проблемой. Это относится к описаниям психологии классов, анализу структуры массовых побужде­ний людей — таких, как общественные настроения, иллюзии, заблуж­дения. Особое внимание уделялось характеристике массового сознания в период больших исторических сдвигов, в частности тому, как в эти периоды взаимодействуют идеология и обыденное сознание. Аналогич­но рассматриваются и другие проблемы, имеющие отношение к соци­альной психологии: взаимоотношения личности и общества, личности и малой группы (микросреды ее формирования), способы общения, механизмы социально-психологического воздействия. <...>

Другой отраслью знания, которая помогла сберечь интерес к оп­ределенным разделам социальной психологии, была педагогика. Здесь, в основном, были сконцентрированы исследования коллектива, глав­ным образом, в трудах А.С. Макаренко, А.С. Залужного и др.

Чисто педагогические проблемы коллектива соотносились с идеями В.М. Бехтерева, высказанными в «Коллективной рефлексологии», хотя по­зиция по отношению к ним была различной. Принималась идея В.М. Бехтере­ва о том, что коллектив есть всегда определенная система взаимодей­ствий индивидуальных членов. Что же касается природы этого взаимо­действия, она трактовалось по-разному. У самого Бехтерева взаимодействие определялось как механизм возникновения «коллективных рефлексов». В работах же педагогов больший акцент делался на различные стороны взаимодействия. У А.С. Залужного интерпретация взаимодействия была близка к оригинальному пониманию Бехтерева: «Коллективом мы бу­дем называть группу взаимодействующих лиц, совокупно реагирующих на те или иные раздражители». Вслед за Бехтеревым, Залужный не ана­лизировал содержательные характеристики этой совместной деятель­ности и ее соотношение с внешними социальными условиями. Это дало повод А.С. Макаренко не только вступить в полемику с Залужным, но и заняться обоснованием различных признаков коллектива.

Отвергая «взаимодействие и совокупное реагирование» как «что-то даже не социальное», А.С. Макаренко, гораздо более строго при­держиваясь марксистской парадигмы, утверждает, что «коллектив есть контактная совокупность, основанная на социалистическом принци­пе объединения, и возможен только при условии, если он объединяет людей на задачах деятельности, явно полезной для общества». Если отбросить жесткую идеологическую схему, прямо апеллирующую к оп­ределению коллектива Марксом (что в значительной степени «задало» дальнейшую разработку проблемы коллектива в советской социальной

12

психологии), то в конкретном анализе психологических проявлений коллектива у Макаренко можно найти много весьма интересных и по­лезных подходов. К ним относится, например, характеристика особой природы отношений в коллективе: «... вопрос об отношении товарища к товарищу — это не вопрос дружбы, не вопрос любви, не вопрос сосед­ства, а это вопрос ответственной зависимости». В современной терми­нологии эта мысль означает не что иное, как признание важнейшей роли совместной деятельности, как фактора, образующего коллектив и опосредующего всю систему отношений между его членами. Другой важ­ной идеей является концепция развития коллектива, неизбежность ряда стадий, которые он проходит в своем существовании, и описание са­мих этих стадий, или ступеней. Красной нитью в рассуждениях Мака­ренко проходит мысль о том, что внутренние процессы, происходящие в коллективе, строятся на основе соответствия их более широкой систе­ме социальных отношений, что, по-видимому, может быть рассмотре­но как прообраз идеи «социального контекста». <...>

Наконец, третьим «пространством» латентного существования социальной психологии в период «перерыва» была, конечно, общая психология и некоторые ее ответвления. Особое место здесь занимают работы Л.С. Выготского, получившие всемирное признание. Из всего богатства идей культурно-исторической школы в психологии, создан­ной Выготским, две имеют непосредственное отношение к развитию социальной психологии. С одной стороны, это учение Л.С. Выготского о высших психических функциях, которое реализовало задачу выяв­ления социальной детерминации психики (т.е., выражаясь языком дискуссии 20-х гг., «делало всю психологию социальной»).

С другой стороны, в работах Л.С. Выготского и в более непосред­ственной форме обсуждались вопросы социальной психологии, в ча­стности — ее предмета. Полемизируя с Бехтеревым, Выготский не соглашается с тем, что дело социальной психологии — изучать пси­хику собирательной личности. С его точки зрения, психика отдельного человека тоже социальна, поэтому она и составляет предмет социаль­ной психологии. В то же время коллективная психология изучает лич­ную психологию в условиях коллективного проявления (например, войска, церкви). Несмотря на отличие такого понимания от совре­менных взглядов на социальную психологию, обусловленного пред­шествующей дискуссией, в ней много рационального.

В рамках психологии были и другие, довольно неожиданные «при­ближения» к социально-психологической проблематике. Достаточно упомянуть два из них. Прежде всего, это разработка проблем психотех­ники (И.Н. Шпильрейн, С.Г. Геллерштейн, И.Н. Розанов). Ее судьба сама по себе складывалась непросто, в частности, из-за «связей» с педологи­ей (распространенной в то время), но в период относительно благопо­лучного существования психотехника в определенном смысле смыка­лась с социально-психологическими исследованиями. Разрабатывая про-

13

блемы повышения производительности труда, психологической и фи­зиологической основ трудовой деятельности, психотехники широко использовали тот арсенал методических приемов, который был свой­ствен и социальной психологии: тестирование, анкетные опросы и т.п. Довольно близко к психотехническим 'исследованиям стояли и работы Центрального Института труда (А. К. Гастев), сделавшие акцент на трак­товке труда как творчества, в процессе которого вырабатывается особая «трудовая установка». Все это подводило к необходимости учета соци­ально-психологических факторов.

Потребность в социально-психологическом знании была настоль­ко сильна, что даже популярный в начале этого периода психоанализ иногда трактовался как своеобразная ветвь социальной психологии.

Все это позволяет заключить, что «абсолютного» перерыва в раз­витии социальной психологии в СССР даже и в годы ее запрета не было. <...>

Второе рождение: дискуссия конца 50-х - начала 60-х годов

В конце 50-х — начале 60-х гг. развернулся второй этап дискуссии о предмете социальной психологии и вообще о ее судьбе в советском обществе. <...>

Характерно, что дискуссия вновь началась в рамках психологии, хотя в ней приняли участие и социологи. Опять сыграл роль такой фактор, как большая защищенность психологии от идеологического давления по сравнению с социологией. <...>

Дискуссия началась в 1959 г. статьей А.Г. Ковалева, опубликован­ной в журнале «Вестник ЛГУ», после чего была продолжена на II Всесоюзном съезде психологов в 1963 г. Почти одновременно дискус­сия шла и на страницах журнала «Вопросы философии». Основная полемика касалась не только кардинального вопроса «быть или не быть» социальной психологии, но и более конкретных — о предмете социальной психологии и ее «границах» с психологией и социологи­ей. Несмотря на обилие точек зрения, все они могут быть сгруппиро­ваны в несколько основных подходов. <...>

Первый, получивший преимущественное распространение среди социологов, утверждал социальную психологию как науку о «массо-видных явлениях психики». В рамках этого подхода разные исследова­тели выделяли разные явления, подходящие под определение. Иногда больший акцент делался на изучение психологии классов, других боль­ших социальных общностей, и в этой связи — на отдельные элементы общественной психологии больших социальных групп (традиции, нра­вы, обычаи). В других случаях больше внимания уделялось формирова­нию общественного мнения, таким специфическим массовым явле­ниям, как мода и пр. В рамках этого же подхода согласно говорилось о необходимости изучения коллективов. Плехановский термин «обще-

14

ственная психология» был интерпретирован как определенный уро­вень общественного сознания, в то время как термин «социальная психология» был закреплен за названием науки.

Второй подход, представленный преимущественно психологами, видел главным предметом исследования в социальной психологии лич­ность. Оттенки проявлялись здесь в толковании контекста исследования личности — то ли с точки зрения типологий личности, ее особеннос­тей, положения в коллективе, то ли, главным образом, в системе меж­личностных отношений и общения. Часто в защиту этого подхода при­водился довод, что он более «психологичен», что и дает большие осно­вания рассматривать социальную психологию как часть психологии.

Наконец, в ходе дискуссии обозначился и третий, «синтезирую­щий» подход к проблеме. Социальная психология была рассмотрена здесь как наука, изучающая и массовые психические процессы, и положение лично­сти в группе. В этом случае проблематика социальной психологии пред­ставлялась достаточно широкой: практически весь круг вопросов, ис­следуемых в различных школах социальной психологии, включался в ее предмет. По-видимому, такое понимание более всего отвечало реально складывающейся практике исследований, а значит, и практическим потребностям общества, поэтому оказалось наиболее укоренившимся.

Но согласие в понимании круга задач социальной психологии еще не означало согласия в понимании ее соотношения с социологией и психологией. Что касается первой, то, поскольку в социологии шла довольно острая дискуссия относительно предмета, сколь-нибудь од­нозначного ответа на вопрос о границах найдено не было. Эти грани­цы, впрочем, довольно рыхлы до сих пор как в мировой, так и в отечественной социальной психологии. На протяжении длительного времени несколько проблемных областей просто пересекались: на­пример, социология личности и психология личности, социология малой группы и социальная психология малой группы и т.п. Вместе с тем, если сегодня эта ситуация не кажется драматичной, то в дискус­сии 50—60-х гг. ей придавалось порою именно такое значение. Вопрос о границах социальной психологии и общей психологии также не был разрешен полностью, хотя какие-то ориентиры и были выстроены; в частности, предполагалось, что основной водораздел проходит по линии личность — личность в группе, хотя конкретное содержание этой оппозиции толковалось по-разному, в зависимости от привер­женности автора к той или иной психологической школе. (В отличие от социологии, про которую в ее марксистском варианте вообще не принято было говорить как про науку, обладающую «школами», в психологии проблема решалась более спокойно и принималось, на­пример, деление на «московскую» и «ленинградскую» школы.)

Дискуссия на втором ее этапе имела огромное значение для даль­нейшего существования и развития социальной психологии. В целом она означала конституирование социальной психологии как относи-

15

тельно самостоятельной дисциплины, на первых порах утвердившей­ся в качестве таковой в составе психологической науки. Такое реше­ние имело два следствия: оно определяло специфику институциона-лизации советской социальной психологии, и специфику решения ее методологических проблем. Первое следствие дало знать о себе по тому, где и как были созданы первые научные и учебные «единицы» этой дисциплины. Социальная психология отныне заняла прочное место в структуре научных конгрессов по психологии (начиная с 1963 г.). В 1962 г. в Ленинградском университете образуется первая в стране лаборато­рия социальной психологии, а в 1968 г. — кафедру с таким названием возглавил Е.С. Кузьмин (в МГУ такая кафедра была создана позже, в 1972 г. под руководством Г.М. Андреевой). Обе кафедры возникают на факультетах психологии по той простой причине, что социологичес­ких факультетов тогда просто не было. В то же время создаются много­численные социально-психологические лаборатории и центры, также тяготеющие к психологическим учреждениям или непосредственно «в практике», например, на промышленных предприятиях. В 1972 г. создается сектор социальной психологии в системе Академии Наук СССР, т.е. по целой совокупности причин психология институциона-лизируется как психологическая дисциплина. (Более далеким отзвуком этой ситуации явилось и то, что в перечне профессий, по которым присваивались ученые степени кандидата и доктора наук ВАК СССР, социальная психология оставалась в рубрике «психологические специ­альности», и лишь много позже она была уравнена в правах — в 1987 г. в социологии появилась специальность «социальная психология».)

Второе следствие касалось решения методологических проблем социальной психологии. Коль скоро она «проходила» по рубрике пси­хологических дисциплин, ее взаимоотношения с марксизмом строи­лись по иной модели, чем в социологии. Марксистский подход не выступает здесь в качестве прямого идеологического диктата, но за­являет о себе преимущественно как преломленный в общепсихологи­ческой теории некоторый философский принцип. Это не освобождало от идеологических «вкраплений» в проблематику социальной психо­логии. Наиболее ярко они проявлялись в оценке западных школ соци­альной психологии, хотя и здесь довольно редко в форме прямых по­литических «обличений», но скорее как критика «ложной методоло­гии» (впрочем, пропорции того и другого варьировали у разных авторов). Апелляции к идеологии присутствовали и в освещении некоторых конкретных проблем, например, коллектива, «психологии социалис­тического соревнования» и пр. «Идеологический диктат» не насаждал­ся извне или каким-нибудь прямым вмешательством со стороны госу­дарственных органов или партии — скорее, он проявлялся как «внут­ренняя цензура», поскольку основная масса профессионалов была воспитана в традициях марксистской идеологии.

Гораздо важнее опосредованное «влияние» марксизма на социальную

16

психологию через философские основания общей психологии. В данном случае необходимо назвать, прежде всего, психологическую теорию деятельности, разработанную на основе учения Л.С.Выготского о куль­турно-исторической детерминации психики. Теория деятельности, раз­витая в трудах С.Л. Рубинштейна, А.Н. Леонтьева, А.Р. Лурия, была при­нята большинством представителей психологической науки в СССР, хотя и в различных ее вариантах. Наиболее полно она была интернали-зована социальной психологией московской школы, на психологичес­ком факультете МГУ (где деканом был А.Н. Леонтьев). Кардинальная идея теории, заключающаяся в том, что в ходе деятельности человек не только преобразует мир, но и развивает себя как личность, как субъект деятельности, была воспроизведена в социальной психологии и «адап­тирована» в исследованиях группы. Содержание названного принципа раскрывается здесь в понимании деятельности как совместной, а груп­пы как субъекта, что позволяет изучать ее характеристики в качестве атрибутов субъекта деятельности. Это, в свою очередь, позволяет трак­товать отношения совместной деятельности как фактор интеграции груп­пы. Наиболее полное выражение этот принцип получил позже в психо­логической теории коллектива.

Принятие принципа деятельности фундаментальным в значитель­ной степени обусловило весь «образ» социальной психологии как науки. Во-первых, это предполагало акцент не на лабораторные, но на реаль­ные социальные группы, поскольку лишь в них присутствуют действи­тельные социальные связи и отношения; во-вторых, принятый прин­цип определил логику построения предмета социальной психологии. <...>

Некоторые следствия из приложений теории деятельности оказыва­ются весьма близкими современным поискам, особенно европейской социально-психологической мысли с ее акцентом на необходимость учета «социального контекста». Определенную роль в таком содержательном оформлении социальной психологии сыграла и общекультурная тради­ция российской мысли, задавшая большую, чем, например, в американ­ской социальной психологии, ориентацию на гуманитарный характер знания или, как минимум, на примирение сциентистских и гуманисти­ческих принципов (например, наследие М.М. Бахтина).

Современное состояние: области исследований

70—80-е гг. — это период весьма бурного развития социальной психологии в СССР. Ее институционализация к этому времени завер­шена, и основная форма дальнейшего развития — экстенсивное («вширь») и интенсивное («вглубь») развертывание двух типов ис­следований. Последнее относится прежде всего к совершенствованию методического и методологического арсенала науки. И в том, и в другом случае большую роль сыграло расширение сферы международных кон­тактов советских социальных психологов — от участия в международ-

17

2 - 7380

ных конгрессах и конференциях, международных организациях (в 1975 г. были избраны членами Европейской Ассоциации Эксперименталь­ной Социальной Психологии первые четыре советских ученых: Г.М. Андреева, И.С. Кон, А.Н. Леонтьев и В.А. Ядов) до участия в совмес­тных исследованиях и публикаций в международных журналах.

Обозначаются достаточно четко две сферы социальной психоло­гии и соответственно два типа исследований: фундаментальные и при­кладные. Последние получают широкое развитие в таких отраслях общественной жизни, как промышленное производство (с попытками создания здесь социально-психологической службы), деятельность СМИ, школа (с утверждением должности «школьного психолога», выполняющего преимущественно социально-психологическую рабо­ту), армия, «служба семьи» и пр. Судьба этой области социальной психологии в дальнейшем значительно изменяется, отчасти в связи с дальнейшей специализацией и отпочкованием так называемой «прак­тической социальной психологии» (экспертиза-консультирование, тре­нинг), отчасти — в связи с радикальными социальными преобразова­ниями после 1985 г.

Что же касается «академической» ветви социальной психологии, реализующейся в системе фундаментальных исследований, то здесь по­лучают широкое развитие практически все основные проблемы науки. <...>

Мера представленности основных проблем вполне сопоставима с объемом их исследования в других странах.

Естественно, что отчетливо обозначились магистральные направ­ления: психология малых групп (В.Б. Ольшанский, Я.Л. Коломинс-кий, Р.Л. Кричевский, Ю.П. Волков), психология межгрупповых от­ношений (B.C. Агеев), психология конфликта (А.И. Донцов, Ю.М. -Бородкин), этнопсихология (Т.Г. Стефаненко), социализация (Н.В. Андреенкова, Е.М. Дубовская) и пр. Столь же широкое распростране­ние получили прикладные исследования почти во всех сферах обще­ственной жизни: управления (А.Л. Свенцицкий, А.Л. Журавлев), средств массовой информации (А.А. Леонтьев, Н.Н. Богомолова, Ю.А. Шерко-вин), науки (М.Г. Ярошевский — автор концепции «программно-ро­левого подхода», М.А. Иванов), организации (Ю.М. Жуков, Т.Ю. Ба­заров, Е.Н. Емельянов), политики (Л.Я. Гозман).

В последние годы заявило о себе особое направление — практи­ческая социальная психология, которая частично по-прежнему сосре­доточена в высших учебных заведениях и научно-исследовательских институтах, но в значительной мере реализует себя в специальных организациях типа консультационных центров, рекламных бюро и т.п. Практическая социальная психология сделала ряд обобщающих тру­дов методологического характера. Так, получившей широкое распро­странение практике социально-психологического тренинга предше­ствовали работы Л.А. Петровской. Психологи-практики объединены в

18

несколько обществ и ассоциаций, среди которых можно назвать Ас­социацию практической психологии, Ассоциацию психотерапии (где заметное звено — групповая психотерапия) и др. Предметом дискус­сии остается вопрос о взаимоотношениях академической социальной психологии \\ различных видов ее практического воплощения. К со­жалению, специальных учреждений для подготовки кадров в этой области не существует, и университетские курсы вынуждены выпол­нять не свойственные им функции.

Что же касается социально-психологического образования в це­лом, статус его сейчас достаточно прочен. Ранее всего такое образо­вание было сосредоточено на психологических факультетах и отделе­ниях университетов, где в ряде случаев были созданы специальные кафедры социальной психологии (кроме Москвы и Санкт-Петербур­га—в Ярославле, Ростове-на-Дону, а также в университетах Украи­ны и Грузии — в Киеве и Тбилиси). На возникших позже социологи­ческих факультетах специальных кафедр нет, но курсы социальной психологии читаются повсюду. Более того, такие курсы с недавних пор введены и во всех педагогических университетах и институтах, а также и в некоторых высших технических учебных заведениях. Эпизо­дически курсы социальной психологии читаются на ряде «смежных» факультетов в университетах: юридическом, экономическом, журна­листики и др. Как уже отмечалось, специальность «социальная психо­логия» присутствует в перечне специальностей государственной атте­стационной системы.