Экономическая психология
| Вид материала | Документы |
- И: разработка учебных программ (лекции, семинары, тренинги) по направлениям: общая, 24.06kb.
- Н с. Иэ ран институциональная теория и экономическая психология: объяснение современных, 150.87kb.
- Программа вступительного испытания по предмету «Психология», 304.02kb.
- Экономическая психология, 1676.96kb.
- Рабочая Программа учебной дисциплины общая психология Трудоемкость (в зачетных единицах), 377.92kb.
- Темы дисциплин специализированной магистерской программы «Менеджмент в образовании», 701.71kb.
- Программа дисциплины опд. Ф. 01 Психология цели и задачи дисциплины, 483.88kb.
- А. А. Никитин "экономическая психология" как средство повышения психологических знаний, 40.64kb.
- Пояснительная записка. Требования к студентам, 161.85kb.
- Стратегический альянс Глава, 458.56kb.
Вербально-цветовая шкала представлена значимыми цветами (%), составляющими в сумме ≥ 2/3 цветового выбора (-66%), выделенными жирным шрифтом. * - достоверность различий по χ цветовых паттернов в зависимости от силы боли внутри каждой группы.
стр. 77
Таблица 3. Частота предпочтения цвета в зависимости от формы болевого синдрома (нормированные данные)
| | Группа: | Цветовой выбор (в %) | |||||||
| 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 0 | ||
| Синий | Зеленый | Красный | Желтый | Фиолетовый | Коричневый | Черный | Серый | ||
| 1 | с нейрогенной болью | 3.39 | 11.3 | 16.7 | 1.13 | 12 | 8.82 | 26 | 20.6 |
| 2 | с соматогенной болью | 4.8 | 3.26 | 14.8 | 13.7 | 7.72 | 14.9 | 28.5 | 24.7 |
| 3 | с психогенной болью | 4.87 | 8.21 | 26.4 | 26.7 | 16.2 | 5.38 | 4.87 | 7.44 |
| 4 | детей с острой болью | 6.94 | 6.94 | 16.2 | 8.67 | 15 | 11 | 20.2 | 15 |
| 5 | контрольная группа | 7.3 | 3.73 | 19.5 | 2.17 | 11.8 | 12.4 | 25 | 17 |
Таблица 4. Частота отвержения цвета в зависимости от формы болевого синдрома (нормированные данные)
| | Группа: | Цветовой выбор (в %) | |||||||
| 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 0 | ||
| Синий | Зеленый | Красный | Желтый | Фиолетовый | Коричневый | Черный | Серый | ||
| 1 | с нейрогенной болью | 6.99 | 33.6 | 3.76 | 48.9 | 1.18 | 1.18 | 2.15 | 2.2 |
| 2 | с соматогенной болью | 6.34 | 25.4 | 4.69 | 54.8 | 4.08 | 0.99 | 0.827 | 2.92 |
| 3 | с психогенной болью | 3.98 | 17.8 | 2.64 | 2.64 | 15.4 | 2.4 | 12 | 43.1 |
| 4 | детей с острой болью | 5.51 | 23.2 | 5.12 | 52 | 11 | 1.18 | 0.787 | 1.18 |
| 5 | контрольная группа | 4.77 | 30.2 | 1.59 | 56 | 1.02 | 5.11 | 1.14 | 0.22 |
болевых ощущений согласуются с результатами исследований предпочтения цвета в связи с состояниями вегетативной нервной системы в работах СВ. Кравкова [8] и различными эмоциями в трудах Е. Ф. Бажина, А. М. Эткинда, В. Ф. Петренко, В. В. Кучеренко, П. В. Яныпина [6, 16, 21].
Известно, что для пациентов с болевыми синдромами разной степени выраженности характерны черты эмоциональной лабильности, демонстративности, агрессивности, высокий уровень тревожности, сниженный фон настроения [15, 20]. Для таких пациентов боль (болезнь) имеет преградный или конфликтный смысл, что в проведенном исследовании находит свое подтверждение в соответствующих цветовых выборах - при сильных болевых ощущениях больные отдают предпочтение черному, серому и красному цветам, а отвергают - желтый и зеленый цвета. У пациентов с психогенным болевым синдромом наблюдается избегание решения проблем по типу "входа в болезнь", что для них имеет неосознаваемый позитивный смысл. В то же время свойственное им вытеснение конфликтов - внешне обвиняющее поведение - отражает содержательную сторону скрытого конфликтного смысла [15, 20]. Таким образом, сочетание позитивного и конфликтного смыслов по отношению к боли (болезни) у данных больных находит свое подтверждение в их цветовых выборах: предпочтении желтого, красного, фиолетового цветов при наличии боли; серого цвета - при ее отсутствии.
Полученные результаты согласуются с предположением о том, что механизмы синестезии основываются на физиологических механизмах трансляции возбуждения в соответствующие проекционные зоны мозга [17, 18]. Исследования семантических пространств на базе различных на-
Рис. 2. Отвержение цвета в зависимости от формы болевого синдрома (нормированные данные). По оси X - см. рис. 1.
стр. 78
циональных языков показали универсальность этого глубинного синестетического кода для представителей различных культур [19, 21 - 23].
Таким образом, на основании проведенного исследования впервые получены данные по цветовой семантике интрацептивного восприятия боли и доказано, что:
1. семантическая цветовая категоризация, представленная в виде цветовых шкал восприятия боли, выражается в различии цветовых выборов у человека в зависимости от интенсивности его болевых ощущений и формы болевого синдрома;
2. семантическая связь между значением цвета и смыслом, который приобретает интрацептивное болевое ощущение у человека во "внутренней картине болезни", отражается в различии цветовых паттернов предпочтения/отвержения в зависимости от формы болевого синдрома;
3. наблюдается феномен сходства цветовых паттернов предпочтения и отвержения цвета в зависимости от интенсивности болевых ощущений у пациентов с нейрогенным, соматогенным болевыми синдромами, у детей с острой непатогенной болью и здоровых людей. Цветовые предпочтения при болях высокой интенсивности представлены черным и серым, при болях средней интенсивности - коричневым и красным, при отсутствии боли - желтым и зеленым цветами;
4. феномен цветовой перверсии в выборе цвета в зависимости от болевых ощущений у пациентов с психогенным болевым синдромом представлен при болях средней и высокой интенсивности предпочтением желтого, фиолетового, красного цветов, а при отсутствии боли - серого и зеленого цветов.
Выявленные феномены являются значимыми факторами при проведении экспресс-оценки болевых ощущений и составляют проективную часть разработанного нами "Многомерного вербально-цветового болевого теста"1 , предназначенного для использования в медицинской, психологической практике и для проведения научных исследований.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Адашинская Г. А. Цветовой выбор - как метод оценки боли у пациентов с различными формами болевого синдрома: Автореф. дисс. ... канд. психол. наук. М., 2003.
2. Адашинская Г. А., Мейзеров Е. Е. Многомерный вербально-цветовой болевой тест: пособие для врачей. М: ФНКЭЦ ТМДЛ МЗ РФ, 2004.
3. Адашинская Г. А., Мейзеров Е. Е. Цветовой выбор) как способ оценки боли // Боль. 2003. N 1. С. 30 - 33.
4. Адашинская Г. А., Мейзеров Е. Е., Ениколопов С. М. Традиционные и научные представления о механизмах восприятия цвета: разработка и внедрение новых методов и средств традиционной медицины: Сб. науч. трудов науч.-практич. Центра традиц. медицины и гомеопатии МЗ РФ. М., 2001. Т. 2. С. 16 - 23.
5. Артемьева Е. Ю. Основы психологии субъективной семантики. М.: Смысл, 1999.
6. Бажин Е. Ф., Эткинд А. М. Цветовой тест отношений: Метод, рекомендации. Л., 1985.
7. Выготский Л. С. Орудие и знак в развитии ребенка: Собр. соч. в 6 тт. М., 1984. Т. 6. С. 5 - 90.
8. Кравков С. В. Цветовое зрение. М., 1951.
9. Корж Н. Н., Лупенко Е. А., Сафуанова О. В. Трудно ли запомнить цвет? // Проблема цвета в психологии / Отв. ред. А. А. Митькин, Н. Н. Корж. М.: Наука, 1993. С. 137 - 143.
10. Крыжановский Г. Н. Центральные механизмы патологической боли // Журн. неврологии и психиатрии им. С. С. Корсакова. 1999. N 12. С. 4 - 7.
11. Кукушкин М. Л., Решетняк В. К. Механизмы возникновения острой боли и хронических болевых синдромов // Materia-Medica. 1997. N 3. С. 5 - 21.
12. Кулаичев А. П. Методы и средства анализа данных в среде Windows. M.: Информатика и компьютеры, 1999.
13. Леонтьев А. Н. Проблемы развития психики. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1981.
14. Модифицированный болевой тест: Пособие для врачей и научных работников / Сост. Г. А. Адашинская, М. В. Королева, Е. Е. Мейзеров. М.: НИИ традиц. метод, лечения МЗ РФ. М., 1996.
15. Николаева В. В., Арина Г. А. От традиционной психосоматики к психологии телесности // Вестник МГУ. Серия 14. Психология. 1996. N 2. С. 8 - 17.
16. Петренко В. Ф., Кучеренко В. В. Взаимосвязь эмоций и цвета // Вестн. МГУ. Сер. 14. Психология. 1988. N 3. С. 70 - 82.
17. Соколов Е. Н. Принцип векторного кодирования в психофизиологии // Вест. МГУ. Сер. 14. Психология. 1995. N4. С. 3 - 13.
18. Соколов Е. Н., Измайлов Ч. А. Цветовое зрение. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1984.
19. Тернер В. Цветовая классификация в ритуалах Ндембу: Проблема невербальной классификации // Символ и ритуал. М.: Наука, 1983. С. 71 - 103.
20. Тхостов А. Ш. Психология телесности. М.: Смысл, 2002.
21. Яньшин П. В. Введение в психосемантику цвета: Учебное пособие. Самара: СамГПУ, 2000.
22. Marks L.E. On colored-hearing syneathesia: Crossmodal translation of sensory dimensions // Psychol. bull. 1975. V. 83(3). P. 303 - 331.
23. Osgood Ch.E. The Cross Cultural Generality of Visual-Verbal Synesthetic tendencies semantic Differential Technique // A sourcebook / Ed. S.G. Sicder, Ch.E. Osgood. Chicago, 1969. P. 561 - 584.
1 Права на данный метод защищены патентом. - Прим. авторов.
стр. 79
A PAIN AND A COLOR G. A. Adashinskaya, S. N. Enikolopov, E. E. Meyserov
*Cand. sci. (psychology), senior lecturer of the department of the faculty of clinical psychology RSMU, senior researcher of institute of Reflexotherapy of Federal scientific clinico-experimental center of traditional methods of diagnostics and treatment MHP RF
**Cand. sci. (psychology), senior lecturer, head of department of clinical psychology of Center of mental health of RAMS
***Doctor sci. (medicine), director of institute of Reflexotherapy of Federal scientific clinico-experimental center
of traditional methods of diagnostics and treatment MHP RF
A preference and rejection of color depending from pain intensity and type of pain syndrome are studied. It was revealed that semantic color categorization of pain perception can be show as color scales. Patients with neu-rogenic and somatogenic pain syndrome, children with acute non-pathogenic pain and health subjects (control group) are preferred in intense pain - black and grey colors, in pain of average intensity - brown and red colors, in the absence of a pain - yellow and green colors. Patients with psychogenic pain syndrome associate pain of middle and high intensity with yellow, violet and red colors, and absence of a pain - with grey and green colors.
Key words: color, semantics, introception, pain syndromes: neurogenic, somatogenic, psychogenic, acute pain, preference, rejection.
стр. 80
Психология развития. ВОКАЛЬНО-РЕЧЕВАЯ ИМИТАЦИЯ В ДИАДЕ "МАТЬ-РЕБЕНОК": ПЕРВЫЙ ГОД ЖИЗНИ
Автор: Е. Е. ЛЯКСО
© 2005 г. Е. Е. Ляксо
Кандидат биологических наук, старший научный сотрудник, ФНИИ им. А. А. Ухтомского Санкт-Петербургского государственного университета, Санкт-Петербург
Изучалась вокально-речевая имитация в диадах "мать-ребенок" на протяжении первого года жизни детей - нормально развивающихся (15 диад) и группы риска, т.е. имеющих в анамнезе неврологические нарушения (5 диад). В диадах с нормально развивающимися детьми выявлена имитация ребенком звуков голоса матери и повторение ею звуков, произносимых младенцем. Установлено увеличение случаев звуковой имитации с возрастам ребенка. В диадах с детьми из группы риска отмечаются единичные имитации звуков голоса матери (у двух младенцев) и отсутствие имитации звуков детей у всех мам. Результаты фонетического и спектрографического анализа показали, что в ходе имитации ребенок осваивает артикуляции, необходимые для произнесения звуков, сходных с материнскими. Специфика имитационного процесса у детей заключается в том, что совпадение с имитируемыми звуками происходит не по всем характеристикам, а по значениям либо длительности, либо частоты основного тона или формант. Сделан вывод о значимом влиянии на формирование и развитие имитации в первый год жизни младенца сочетания двух факторов - его заболевания и отсутствия имитации матерью звуков ребенка.
Ключевые слова: звуковая имитация, младенцы первого года жизни, спектрографический анализ.
Данные многочисленных исследований (см., например, [2,18,21,22 - 24 и др.]) свидетельствуют о том, что имитация является формой обучения в раннем онтогенезе.
В одной из первых отечественных работ [2] было показано, что младенец первых недель жизни способен имитировать звуки взрослого голоса. Этот процесс осуществляется более успешно, если ребенок видит мимику говорящего. В экспериментах Г. С. Лях (см. [2]) взрослый 2 - 3 минуты демонстрировал артикуляционные движения двухмесячному младенцу, как бы произнося звуки, но не делая этого вслух. Младенцы смотрели на выражение лица взрослого и точно воспроизводили его мимику. Затем взрослый произносил уже "звучащие" звуки и ребенок активно пытался их повторять. Далее взрослый закрывал свое лицо маской так, что ребенок не мог видеть движения его губ, и при этом вслух произносил звуки, но ребенок молчал. Этот пример демонстрирует, что дети правильнее реагируют на звуковой сигнал при соответствующем зрительном сопровождении, т.е. характерным для данного звука расположением артикуляционных органов. Было высказано предположение [2], что первые проявления звукоподражания у детей от двух до семи месяцев относятся к врожденным реакциям. В связи с этим можно говорить о том, что вокальная имитация первоначально развивается на основе имитации мимики. Ребенок, имитируя артикуляционную мимику взрослого, непроизвольно издает соответствующий звук. Подтверждают это предположение данные о важности визуального компонента для имитации 7 - 10-месячным ребенком слов из материнской речи (МР) [30].
Способность к звуковой имитации обнаруживается уже у 12-недельных младенцев. В модельном эксперименте [19] показано, что дети 12,16 и 20 недель вокализируют в ответ на предъявляемые гласные. Они чаще произносили тот звук, который слышали: больше [а]-подобных гласных, слушая именно [а], а не [и] или [у], больше - [и]-подобных гласных, слушая [и], и т.д. На основе данных проведенного эксперимента исследователи [19] установили, что дети добиваются успеха, сравнивая два гласных звука, сходные по звучанию, при этом они опираются на закрепившиеся в их памяти звуки речи. Следовательно, дети в определенном культурном окружении будут продуцировать высказывания, похожие на язык, который они слышат в своем окружении. Но для этого ребенок должен слышать не только то, что произносят другие, но и то, что он произносит сам. Это условие необходимо для обучения языку.
Акустические параметры звука определяются размерами и строением вокального тракта гово-
Работа выполняется при финансовой поддержке РГНФ (проект N 03 - 06- 12024в), РФФИ (проект N 04 - 06 - 80334а) и Министерства образования по гуманитарным наукам (МО - ГО2 - 1.7 - 413), гранта Комитета по науке СПб (160/04).
стр. 81
рящего. В то же время показано, что имитация ребенком звуков взрослого голоса возможна, несмотря на различия в размерах и строении их вокальных трактов. Существует мнение [31, 32], что именно артикуляционный паттерн является "моторной целью", т.е. информация о том, как следует правильно расположить свои артикуляционные органы в пространстве и во времени, формирует "репликативный код" речевого сообщения. На основе спектрального анализа имитационных звуков детей в возрасте 12, 16, 20 недель показано [19], что способность детей имитировать изолированные гласные звуки улучшается с возрастом.
В рассмотренных нами работах (см., например, [2, 19, 21, 22 - 24 и др.]) описывалась имитация ребенком действий или звуков речи, которые ему демонстрировал незнакомый взрослый. Одной из первых работ по изучению имитации в системе "мать-ребенок" является исследование [26], в котором записывали общение мам со своими детьми (в возрасте от 17 до 43 недель), не посвящая матерей в цель эксперимента. Из 191 записи, сделанной исследователями, только пять не содержали имитаций. Наиболее часто имитировались звуки речи (их число увеличивалось с возрастом ребенка), затем - жесты и движения. Матери также имитировали своих детей. Этот процесс носил научающий характер и менялся с возрастом ребенка. Чем старше становились дети, тем меньше матери имитировали их мимику, но больше - звуки речи и манипуляции с предметами, настраивая детей на восприятие речи и развитие предметной деятельности. Это исследование выявило циклы имитации: ребенок имитирует мать; мать имитирует имитирующего ее ребенка и т.д. В некоторых случаях "диалог" матери и ребенка содержал более 21 обмена "репликами". Феномен имитации рассматривается [26] как некий невербальный код общения, который появляется именно из коммуникативного намерения матери, ее готовности имитировать своего младенца. Но, по-видимому, имитация матерью действий ребенка - это автоматическая и по большей части неосознанная реакция.
Циклы имитации при взаимодействии матери и ребенка описывают многие исследователи [3, 20,26 и др.]. Н. И. Лепская [3] называла такое ритмическое взаимодействие дуэтом, в ходе которого у ребенка формируются навыки будущего диалога и общение может быть продолжительным.
Подражательная деятельность всех детей (имитация мимики, жестов, звуков) усиливается в период от произнесения первых слов до формирования многосложных предложений. Дети на стадии освоения первых слов и предложений повторяют несложные новые слова и речевые конструкции [29], которые в данный момент находятся в процессе усвоения [11]. Повторяя предложения, они как бы отрабатывают усвоенный материал посредством имитации. Имитация, наблюдаемая на начальных этапах развития ребенка, в дальнейшем становится отсроченной, т.е. включаются процессы памяти [28]. На втором году жизни именно отсроченная имитация, по-видимому, играет наиболее важную роль в процессе усвоения слов, словосочетаний и далее - предложений.
Фактор среды приобретает наибольшее значение для речевого развития ребенка по мере становления его языковой компетенции, обусловленной общими когнитивными способностями [11]. Так, показана невозможность формирования полноценной речи или отставание в ее развитии у депривированных детей. С возрастом ребенка имитационный процесс из врожденного механизма превращается в сложную систему поведенческих актов, позволяющую ребенку "отшлифовывать" произнесение звуков в словах, последовательно приобретая представление о фонемах родного языка. Имитация становится значимой для обогащения словаря ребенка и освоения им грамматических правил. Таким образом, результаты многочисленных исследований подтверждают возможность рассмотрения вокально-речевой имитации как одного из механизмов формирования речевой функции в онтогенезе.
Имеющиеся данные о вокальной имитации позволили нам сформулировать следующие гипотезы: 1. Звуковая имитация в диадах "мать-ребенок" с детьми, нормально развивающимися и имеющими в анамнезе неврологические нарушения, различается по количеству имитаций ребенком голоса матери и повторений матерью звуков, произносимых ее ребенком. 2. Акустические характеристики имитируемых и имитационных звуков различаются в разные возрастные периоды на протяжении первого года жизни ребенка. 3. Аудиторы распознают звуковую имитацию при условии сходства акустических характеристик имитируемых и имитационных звуков.
Задачи исследования: 1. Выявление специфики вокально-речевой имитации в диадах "мать-ребенок" с детьми, нормально развивающимися и имеющими в анамнезе неврологические нарушения. 2. Определение характеристик имитируемых и имитационных звуков в течение первого года жизни ребенка. 3. Выявление возможности распознавания аудиторами фрагментов записей, содержащих имитацию детьми голоса матери.
МЕТОДИКА
Объект нашего исследования - 20 диад "мать-ребенок": в 15 диадах (5 из них - финские) дети, по заключению педиатров и невропатологов, были здоровы и развивались в соответствии с возрастными нормами (группа нормы). В 5 русских диа-
стр. 82
дах (группа риска) детям при рождении поставлен диагноз "перинатальная энцефалопатия (ПЭ) тяжелой степени", который сохранялся в анамнезе на протяжении первого года жизни ребенка1 .
Психомоторное развитие детей от 0 до 1 года 3 мес. оценивали один раз в три месяца по опроснику "КГО-шкала".
Запись диадных отношений осуществляли один раз в три месяца в 3-, 6-, 9-, 12-месячном возрасте детей. Изучение имитации проводили при естественном взаимодействии ребенка с матерью и в модельных ситуациях "лицом к лицу", "игра" - в первом полугодии жизни ребенка [4] и "чтение" - со второго полугодия жизни [7]. Запись2 каждой ситуации проходила в течение 5 минут [5].
Аудиозаписи вводили в персональный компьютер, оцифровывали и осуществляли инструментальный анализ в программе "Cool Pro" (Syn-tril. Software Corp., USA). Ввод сигнала в компьютер проводили на 16-разрядную звуковою плату (Sound Blaster Creative Technology Ltd) с частотой дискретизации 44100 Гц. Звуковые сигналы сохраняли в формате Windows PCM (wav.), 16 бит. Спектральный анализ производили на основе быстрого преобразования Фурье при 512 точках отсчета. Данные взвешивались с помощью окна Хемминга. Определяли спектральные характеристики имитируемых и имитационных сигналов: значение частоты основного тона (ЧОТ, F0), формантных частот (F1, F2). Анализировали длительность сигналов, а также время между окончанием имитируемого звука и началом имитационного.
Считали количество имитаций ребенком голоса матери в каждом возрастном срезе и имитаций матерью голоса ребенка. В качестве имитационных рассматривали звуки, удовлетворяющие следующим требованиям: 1. Первые звуки в звуковых последовательностях (ЗП), сходные по звучанию и спектральным характеристикам [19] с ударными гласными из ключевых слов речи матери. (Ключевые - слова, произносимые с гиперартикуляцией, значимо отличающиеся по длительности ударного гласного и формант от соответствующих характеристик ударного гласного в интонационно выраженном слове, обращенном к взрослому [4,7].) 2. Время между окончанием материнского голоса и началом детского звука - не менее 500 мс (минимальное время, которое требуется для обработки акустической информации в слуховой системе ребенка [151).
Оценивали возможность аудиторов выявлять звуковую имитацию по фрагментам аудиозаписей. Для установления признаков, на которые аудиторы опираются при определении имитации, проведены две серии экспериментов. При прослушивании тестовых последовательностей на основе предложенной инструкции аудиторы должны были заполнить анкету.
В первой серии русские аудиторы определяли наличие фрагментов имитации 12-месячными детьми (n = 10) голоса матери. Для составления теста из аудиозаписей 10 диад естественного взаимодействия матери с 12-месячным ребенком по протоколу записи и видеозаписей были отобраны фрагменты, содержащие имитацию ребенком звуков материнского голоса. Кроме того, выбирались фрагменты, содержащие звуки ребенка и голос матери, не являющиеся имитационными. Тест состоял из 28 фрагментов аудиозаписей с имитацией (n = 12) и без нее (n = 16), расположенных в случайном порядке. Каждый фрагмент записи в тесте следовал три раза подряд с интервалом между сходными фрагментами 5 с и с паузой между разнородными фрагментами 10 с.
Компьютерный вариант теста был предъявлен 12 аудиторам (табл. 1) - студентам V курса филологического факультета СПбГУ. Они должны были заполнить анкету. Анкета являлась общей для аудиторов, прослушивающих разные тесты: содержала вопросы, касающиеся их возраста, тендерной принадлежности, образования, наличия или отсутствия опыта взаимодействия с детьми первых трех лет жизни. Аудиторам предлагалась