K. R. Popper the open society and its enemies

Вид материала

Содержание

R. H. Crossman.
L. Stevenson.
Е. Barker.
W. Hastie.
R. Morrow.

Подобный материал:

1 ... 20 21 22 23 24 25 26 27 ... 33

306

вторую». Безусловно, это относится и к Платону, и вообще к любой интерпретации.

ПРИМЕЧАНИЯ К ГЛАВЕ б

¹ См. прим. 3 к гл. 4 и соответствующий текст, особенно окончание
абзаца. См. также прим. 2 (2) к гл. 4. Что касается призыва «Назад к
природе!*, то мне бы хотелось привлечь внимание читателей к тому факту,
что Руссо испытал огромное влияние Платона. Действительно, имеются
аналогии между «Общественным договором» и прокомментированными в
предыдущей главе отрывками из работ Платона, посвященными натурализму
(см. особенно прим. 14 к гл. 9). Так же интересно сходство между «Государ
ством», 591 а и след. (и «Горгием», 472 е и след., где близкая идея
встречается в индивидуалистском контексте) и знаменитой теорией наказа
ния Руссо (и Гегеля). Э. Баркер (Е. Barker. Greek Political Theory, I, 388 и
след.) верно подмечает влияние Платона на Руссо. Однако он не заметил
значительного элемента романтизма у Платона. Кроме того, часто недооце
нивается тот факт, что сельский романтизм, повлиявший как на Францию,
так и на Англию времен Шекспира посредством «Аркадии» Я. Санаццаро
(J. Sanazzaro. Arcadia), имеет своим источником платоновские описания
дорийских пастухов (см. прим. 11 (3), 26 и 32 к гл. 4, а также прим. 14 к
гл. 9).

² R. H. Crossman. Plato To-Day, 1937, p. 132; следующая цитата взята из
этой же книги, р. 111. Эта интересная книга (так же, как и работы
Дж. Гроута и Т. Гомперца) в значительной мере меня воодушевила, так что
я смог развить свои довольно-таки неортодоксальные взгляды на Платона и
похазать, к каким неожиданным следствиям они могут нас привести. Цитаты
из Ч. Джоуда взяты из его книги С. Е. A/. Joad. Guide to the Philosophy of
Morals and Politics, 1938, pp. 661 и 660. Я хочу также сослаться на очень
интересные замечания относительно платоновского подхода к справедливо
сти, сделанные К. Л. Стивенсоном — см. С. L. Stevenson. Persuasive Defi
nitions // Mind, New Series, vol. 47, 1938, pp. 331 и след.

³ R. H. S. Crossman, op. cit., p. 132 и след. Следующие две цитаты взяты
из работы Дж. Филда: G. С. Field. Plato, etc., p. 91. Аналогичные замечания
содержатся также в работе Э. Баркера: Е. Barker. Greek Political Theory, etc.
(см. также прим. 13 к гл. 5).

Идеализация Платона сыграла немалую роль в спорах о подлинности ряда приписываемых ему работ. Некоторые критики отрицали авторство Платона лишь на том основании, что в вызывавших сомнения работах содержались фрагменты, не соответствовавшие их идеализированному взгляду на Платона. Наивное и в равной степени типичное выражение этой установки.можно найти во «Вводной статье» Дж. Дэвиса и Ч. Э. Воэна к «Государству» Платона (J. L. Davies, С. Е. Vaughan. Introductory Notice) (сравните,е другим изданием «Государства» — «Republic», Golden Treasury ed., p. VI): «Усердствуя в своем стремлении свергнуть Платона со сверхчеловеческого пьедестала, Дж. Гроут готов приписать ему сочинения, которые уже признаны недостойными этого божественного философа». Авторам, вероятно, не приходит в голову, что их суждение о Платоне должно было бы зависеть от написанных им трудов, а не наоборот. Кроме того, если эти сочинения подлинны и недостойны Платона, то его вряд ли можно считать божествен-

307

ным философом. (О божественности Платона см. Simplicius. Arist. de coelo, 32 b 44, 319 a 15 и след.)

⁴ Условие (а) соотносимо с кантовским, при котором справедливый
государственный строй описывается как «государственный строй, основан
ный на наибольшей человеческой свободе согласно законам, благодаря
которым свобода каждого совместима со свободой всех остальных» (I. Kant.
Critique of Pure Reason², p. 373; русский перевод: : И. Кант. Сочинения в
шести томах. М., Мысль, 1964, т. 3, с. 351). См. также его «Метафизику
нравов», в которой он говорит: «Право — это совокупность условий, при
которых произвол одного [лица] совместим с произволом другого с точки
зрения всеобщего закона свободы» (русский перевод: там же, т. 4, ч. 2,
с. 139). Кант полагал, что именно это было целью Платона в «Государстве».
Из этого можно понять, что Кант — один из многих философов, или
идеализировавших Платона, приписывавших ему свои собственные гумани
стические идеи, или обманутых им. В этой связи я могу заметить, что в
английских и американских работах по политической философии (за иск
лючением W. Hastie. Kant's Principles of Politics) пылкий либерализм Канта
ценится очень мало. Его слишком часто представляют предшественником
Гегеля, однако по отношению к Канту это совершенно несправедливо, если
учесть тот факт, что он понял, что романтизм и Гердера, и Фихте — это
учения, диаметрально противоположные его собственному, не говоря уже о
том, что оценка философии Гегеля как последователя Канта несомненно
привела бы его в негодование. Я полагаю, что только огромное влияние
гегельянства смогло привести к широкому распространению этой неприем
лемой точки зрения.

⁵ См. текст к прим. 32/33 к гл. 5.

⁶ См. текст к прим. 25/29 к гл. 5. Приведенные в данном абзаце цитаты
взяты из «Государства»: (1) 433 а; (2) 434 а/b; (З) 441 d. С утверждением
Платона из первой цитаты — «Мы установили...» сравните также «Государ
ство», 397 е, где тщательно подготавливается изложение теории справедли
вости, и, конечно, фрагмент из «Государства», 369 b-с, процитированный в
тексте к прим. 29 к гл. 5. См. также прим. 23 и 40 к настоящей главе.

⁷ Как отмечалось в главе 4 (прим. 18 и соответствующий текст, а также
прим. 29), Платон немного говорит в «Государстве» о рабах, хотя то, что он
говорит, достаточно важно. Однако все сомнения по поводу его установки
относительно рабства развеиваются в «Законах» (см. особенно статью Г. Мор-
роу, на которую мы ссылались в прим. 29 к гл. 4 — G. R. Morrow. Plato and
Creek Slavery // Mind, N.S., vol. 48, pp. 186-201, 402).

⁸ Цитаты взяты из работы Э. Баркера (Е. Barker. Greek Political Theory,
I, p. 180). Баркер утверждает (р. 176 и след.), что «платоновская справед
ливость» — это «социальная справедливость», и верно отмечает ее холист-
скую природу. Он замечает (р. 178 и след.), что возможна критика этого
определения, связанная с тем, что эта формула «не... затрагивает сущности
того, что люди обычно подразумевают под этим словом», т.е. «принцип,
позволяющий преодолеть столкновение воль», иначе говоря, справедливость
в применении к личностям. Однако он полагает, что «такое возражение не
относится к делу» и что платоновская идея — это «понятие социальной
морали», не имеющее отношения к закону (р. 179). Более того, он утверж
дает, что такое понимание справедливости в определенном смысле соответ
ствовало современным Платону древнегреческим идеям справедливости:
«Определяя так справедливость, Платон не ушел далеко от идей, бытовавших

308

в Древней Греции». Баркер даже не упоминает о том, что существуют свидетельства об обратном, — подобные тем, которые мы обсудим в следующих примечаниях и в тексте.

⁹ См. «Горгий», 488 е и след. Более полно этот фрагмент процитирован и рассмотрен в разделе VIII этой главы (см. прим. 48 к этой главе и текст). Об аристотелевской теории рабства см. прим. 3 к гл. 11 и текст. В данном абзаце цитаты из Аристотеля взяты из следующих сочинений: (1) и (2) «Ни-комахова этика», V, 4, 7 и 8; (3) «Политика», III, 12, 1 (1282b; см. также прим. 20 и 30 к настоящей главе. Этот отрывок содержит упоминание «Никомаховой этики»); (4) «Никомахова этика», V, 4, 9; (5) «Политика», IV (VI), 2, 1 (1317b). В «Никомаховой этике», V, 3, 7 (см. также «Политику», III, 9, 1; 1280а) Аристотель также замечает, что значение слова «справедливость» неодинаково в демократическом, олигархическом и аристократическом государствах, причем различия соответствуют различному пониманию того, что такое «заслуга».

* (Следующий далее текст до конца примечания 9 был впервые добавлен к американскому изданию 1950 года.)

О взглядах Платона на политическую справедливость и равенство, как они изложены в «Законах», см. особенно фрагмент о двух видах равенства («Законы», 757 b-d), цитируемый далее в пункте (1). О том, что при распределении почестей и наказаний следует учитывать не только добродетели и воспитанность, но и здоровье (и даже рост и благообразность), см. «Законы», 744 с. Этот отрывок процитирован в прим. 20 (1) к настоящей главе, где рассмотрены и другие фрагменты, затрагивающие данную тему.

В «Законах», 757 b-d Платон анализирует «два вида равенства». Прежде всего Платон пишет: «Из этих двух видов первому может отвести почетное место всякое государство и всякий законодатель, руководя его распределением с помощью жребия: таково равенство меры, веса, числа. Но любому человеку нелегко усмотреть самое истинное и наилучшее равенство... Большему оно уделяет больше, меньшему — меньше, каждому даря то, что соразмерно его природе. Особенно большой почет воздает оно всегда людям наиболее добродетельным; противоположное же — тем, кто меньше преуспел в добродетели и воспитанности. Каждому оно разумно дарит надлежащее. У нас все относящееся к государственному устройству постоянно совпадает со справедливостью... Если кто-то когда-нибудь будет устраивать другое государство, то и ему надо будет издавать законы, постоянно имея в виду именно это — справедливость... В этом-то и заключается только что высказанная нами мысль о равенстве, установленном в каждом отдельном случае для неравных согласно природе» (курсив частично мой). Второй вид равенства соответствует тому, что Платон называет «политической справедливостью», а Аристотель — «распределительным правом». Этот вид равенства Платон и Аристотель описывают как «пропорциональное равенство» — самое истинное, самое естественное и самое лучшее равенство. Позже Платон назвал его «геометрическим» равенством («Горгий», 508 а; см. также 465 b/с и Плутарх. Moralia, 719 b и след.) в противоположность более низкому и демократическому «арифметическому» равенству. Понимание этих видов равенства поясняется в (2).
Традиционно считается (см. Comm. in Arist. Graeca, pars XV, Berlin, 1879, p. 117, 29; pars XVIII, Berlin, 1900, p. 118, 18), что изречение у входа в платоновскую Академию гласило: «Да не переступит этого порога тот, кто не искушен в геометрии!». Как мне представляется, этот лозунг не только

подчеркивал важность математических исследований, но и означал следующее: «Арифметики (точнее — пифагорейской теории чисел) недостаточно — вы должны знать геометрию!». Я попытаюсь в общих чертах пояснить, почему последняя фраза верно отражает самое важный вклад Платона в науку. См. также «Дополнение I» к тому 1.

Теперь уже общеизвестно, что подход ранних пифагорейцев к геометрии методологически был сходен с тем, что сегодня называют «арифметизацией». Геометрия считалась частью теории чисел (или «натуральных» чисел, т.е. чисел, составленных из монад или «неделимых единиц» — см. «Государство», 525 е) и теории их

т.е. «рациональных» отношений. Пифагорейские прямоугольные треугольники, например, могли иметь стороны, отношения между которыми выражались отношениями или пропорциями целых чисел (3:4:5 или 5 : 12 : 13). Общая формула вывода таких пропорций, открытие которой приписывается Пифагору, имеет такой вид:

Поскольку эта формула легко выводится из теоремы Пифагора (применяя некоторые алгебраические приемы, которые, по-видимому, уже были известны ранним пифагорейцам) и поскольку она, очевидно, не была известна не только Пифагору, но и Платону (который, согласно Проклу, вывел другую неуниверсальную формулу), то можно сделать вывод о том, что «теорему Пифагора» в общем виде не знал ни Пифагор, ни даже Платон. (Менее радикальный взгляд на эту проблему изложен в книге Т. Хита: Т. Heath. A History of Greek Mathemathscs, 1921, vol. 1, p. 80-82. Формула, которую я назвал «универсальной», принадлежит Евклиду. Ее можно получить из излишне усложненной формулы, которую Хит приводит на с. 82 своей книги, сначала получив значение длины трех сторон треугольника и умножив полученные результаты на 2/тп, а затем произведя замену m на п и р на д.)

Открытие иррациональности значения квадратного корня из двух (об этом открытии Платон упоминает в «Гиппии Большем» и в «Меноне» — см. прим. 10 к гл. 8, а также Аристотель. «Первая Аналитика», 41а 26 и след.) доказало невозможность осуществления пифагорейской программы «арифме-тизации» геометрии, а вместе с тем, по-видимому, и нежизнеспособность самого пифагорейского Порядка. Сведения о том, что это открытие сначала не подлежало разглашению, подтверждаются тем фактом, что Платон первоначально все еще называл иррациональное термином

т.е. секрет, сокровенная тайна — см. «Гиппий Больший», 303 b/с, «Государство», 546 с. (Позднее он стал употреблять термин «несоизмеримость» — см. «Тезтет», 147 с, и «Законы», 820 с. Термин

впервые появился, по-видимому, у Демокрита, написавшего сочинение из двух книг под названием «Об иррациональных линиях и атомах» или «О несозмеримых линиях и телах», которое было утеряно. Платону был известен термин

о чем свидетельствует презрительное упоминание названия труда Демокрита в «Государстве», 534 d, но он никогда не использовал его в качестве синонима термину

Первое несомненное использование термина

в этом смысле мы находим у Аристотеля во «Второй Аналитике», 76b 9. См. также

310

книгу Т. Heath, op. cit., vol. I, p. 84 и след., р. 156 и след. и мое «Дополнение I» в конце тома 1.)

Крушение пифагорейской программы арифметизации геометрии привело, по-видимому, к разработке аксиоматического метода Евклида, предназначенного, с одной стороны, спасти от краха то, что еще можно было спасти в математике (в том числе и метод рациональных доказательств), и с другой стороны, ассимилировать факт несводимости геометрии к арифметике. Поэтому весьма вероятно, что Платон сыграл чрезвычайно важную роль в переходе от древнего пифагорейского метода к методу Евклида — фактически, он был одним из первых создателей специфически геометрической методологии, цель которой состояла в покрытии издержек краха пифагореизма. Все это, конечно, следует рассматривать лишь как смелую историческую гипотезу, хотя некоторые аргументы в ее пользу можно найти у Аристотеля во «Второй Аналитике», 76b 9 (об этом фрагменте я уже упоминал ранее), особенно если сравнить этот отрывок с тем, что сказано в «Законах», 818 с, 895 е (о четном и нечетном), 819 е/820 а и 820 с (о несоизмеримости). Аристотель пишет: «Арифметика [исследует], что такое нечетное и четное... геометрия — что такое несоизмеримое» (см. также «Первую Аналитику», 41а 26 и след., 50а 37, и «Метафизику», 983а 20, 1061b 1-3, где проблема несоизмеримости трактуется как принадлежащая к геометрии, и 1089а, где, как и во «Второй Аналитике», 76b 40, есть намек на «Теэтет», 147 d, в котором говорится о свойствах квадрата со стороной в одну стопу.) То, что Платона глубоко интересовала проблема иррациональности, хорошо показывают два упомянутых ранее отрывка: «Теэтет», 147 с-148 а, и «Законы», 819 d-822 d, где он говорит о том, что ему жаль тех греков, которые не дожили до открытия великой проблемы несоизмеримости величин.

Теперь я хотел бы высказать гипотезу о том, что платоновская «теория первичных тел» (см. «Тимей» 53 с-62 с, возможно, даже вплоть до 64 а, а также «Государство», 528 b-d) была одним из средств решения этой проблемы. Эта теория, сохраняя, с одной стороны, пифагорейский атомизм, т.е. учение о неделимых единицах («монадах»), которые фигурировали также и в более поздних атомистических учениях, с другой стороны, ассимилирует иррациональные величины (квадратные корни из двух и трех), так как закрыть глаза на их присутствие в мире было уже невозможно. В этой теории говорится о двух труднопостижимых треугольниках: один из них образуется двумя сторонами и диагональю квадрата и имеет гипотенузу, кратную квадратному корню из двух, а другой получаете» путем проведения из вершины равностороннего треугольника высоты, длина которой кратна квадратному корню их трех. Учение о том, что эти два иррациональных треугольника являются пределами

— см. »Менон», 75 d-76 а) или

формами всех элементарных физических тел может быть названо одной из центральных физических доктрин «Тимея».

Все это наводит на мысль, что предупреждение, обращенное Платоном ко всем, кто несведущ в геометрии (упоминание об этом можно найти в «Тимее», 54 а), могло иметь достаточно определенную направленность, о которой мы говорили ранее, и что оно могло быть связано с верой в то, что геометрия важнее арифметики (см. «Тимей», 31 с). Это, в свою очередь, могло бы объяснить нам, отчего «равенство отношений» (пропорцию), которое Платон считал более аристократичным, чем демократическое арифметическое или численное равенство, он позднее отождествил с «геометрическим равенством», упоминаемом в «Горгии», 508 а (см. прим. 48 к насто-

311

ящей главе), а также почему многие (например, Плутарх, loc. cit.) отождествляли арифметику с демократией, а геометрию со спартанской аристократией, вопреки тому почти забытому ныне факту, что пифагорейцы были не менее аристократично настроены, чем сам Платон, и что в их программе главное внимание уделялось арифметике, а термин «геометрическое» на их языке означал некоторый род числовых (т.е. арифметических) отношений.

(3) Для объяснения строения первичных тел в «Тимее» Платон обращается к понятиям элементарного квадрата и элементарного равностороннего треугольника. Эти две фигуры, в свою очередь, составлены из двух различных видов субэлементарных треугольников: полуквадрата, длина одной из сторон которого кратна

, и половины равностороннего треугольника,

длина одной из сторон которого кратна

. Вопрос, почему Платон избрал именно эти два треугольника, а не квадрат и равносторонний треугольник, широко обсуждался. Исследователей интересовал также вопрос (см. п. (4) далее), почему он строил элементарные квадраты из четырех, а не из двух полу квадратов, а элементарный равносторонний треугольник — из шести, а не из двух субэлементарных треугольников. (См. рис. 1 и 2).

Как мне кажется, большинство исследователей не сумели понять того, что Платон, горячо интересуясь проблемой ироациональности, не стал бы вводить две иррациональные величины

(о которых он отчетливо говорит

в отрывке «Тимей», 54 b) в свои субэлементарные треугольники, если бы он не стремился использовать именно эти иррациональные величины в качестве неделимых далее элементов его мира (Ф. Корнфорд — см. F. M. Cornford. Plato's cosmology, pp. 214, 231 и след. — долго обсуждает оба эти вопроса, однако предлагаемое им общее решение — «гипотеза», как он называет его (р. 234) — кажется мне неприемлемым. Если бы Платон действительно хотел получить некоторую «градацию» вроде той, о которой говорит Корнфорд — хотя у Платона нигде не упоминается о существовании чего-то меньшего, чем то, что Корнфорд называет «уровнем В», — то ему было бы достаточно разделить пополам стороны элементарных квадратов и равносторонних треугольников, построив элементы «уровня В» Корнфорда из четырех элементарных фигур, не содержащих иррациональных величин.) Однако, если Платон хотел привнести эти иррациональные величины в мир в качестве сторон субэлементарных треугольников, из которых состоят все вещи, то он, должно быть, полагал, что способен тем самым решить проблему «природы (соизмеримости и) несоизмеримости» («Законы», 820 с). Несомненно, что эту проблему было почти невозможно решить на основе той или иной разновидности атомистической космологии, поскольку иррациональные величины не могут быть выражены множеством каких-либо единиц, предназначенных для счета рациональных чисел. Однако, если сами единицы измерения будут выражены отрезками, находящимися в «иррациональных отношениях», то этого величайшего парадокса можно будет избежать: ведь такими единицами смогут быть измерены как рациональные, так и иррациональные величины, а потому существование иррациональных величин больше не будет казаться непостижимым или «иррациональным».

Платону было известно, что существуют и другие иррациональные величины, помимо

. В «Теэтете» он говорит об открытии бесконечной последовательности иррациональных квадратных корней (в отрывке 148 b он говорит также и о том, что эти соображения могут быть применены «и для объемных тел», однако это не обязательно должно относиться к кубическим корням: возможно, здесь Платон имел в виду длину диагонали куба, кратную

Blog

K. R. Popper the open society and its enemies

Содержание