Geum.ru

Бурчак Ф. Г. Соучастие. Социальные, криминологические и правовые проблемы. Киев: Вища школа, 1986. 208 с

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   ...   8   9   10   11   12   13   14   15   16

рассматривать как <создание условий для совершения пре-

ступления>, т. е. как <приготовление к преступлению>.


3. Взгляд на неудавшееся подстрекательство как на при-

готовление к преступлению нашел свое обоснование еще

в 1928 г. в статье М. Андреева, опубликованной в журнале

<Рабочий суд> [48, 1578-1574].


Правда, у сторонников этого взгляда имеются некото-

рые нюансы в трактовке подстрекательства как приготовле-

ния к преступлению. Так, А. Н. Трайнин проводил, напри-

мер, различие между случаями неудавшегося подстрекате-

'______


' Ошибочным поэтому является утверждение М. А. Гельфера, что

<в случае неудавшегося подстрекательства и пособничества законода-

тельство СССР и некоторых других социалистических государств рас-

сматривает этих лиц не как подстрекателей или пособников, не как со-

участников преступления, а устанавливает в этих случаях ответствен-

ность за приготовление к преступлению> [72, 13-14}.


льства или пособничества и случаями, когда подстрекатель

или пособник свою роль выполнил, но исполнитель преступ-

ления не совершил. Отрицая соучастие в случаях, когда

<подстрекатель пытался склонить исполнителя к преступ-

лению, но окончить подстрекательства не смог> [220, 124},

он полагал, что такое неоконченное подстрекательство или

пособничество следует квалифицировать как приготовление

к тому преступлению, к которому подстрекал или которому

оказывал помощь соучастник [220, 127]. Случай же, когда

подстрекатель или пособник свою роль выполнил, но испол-

нитель по разным причинам (передумал в последний

момент, испугался и т. д.) преступления не совершил,

А. Н. Трайнин оценивает иначе: <Соучастие не меняет ос-

нований ответственности. Соучастие поэтому не амнисти-

рует и не может амнистировать преступника на том ос-

новании, что он действовал не один, а совместно с другими

лицами, из которых один (исполнитель) преступления не

совершил. Отсюда совершенно ясно, что подстрекатель или

пособник отвечают за те конкретные действия, которые

каждый из них совершил. Это значит, что подстрекатель к

убийству и пособник к убийству отвечают по ст. ст. 17и

136 УК РСФСР, т. е. за подстрекательство и пособничество

к убийству> [220, 125\. Разграничение между случаями

неудавшегося подстрекательства или пособничества, с од-

ной стороны, и случаями подстрекательства или пособниче-

ства, когда предполагаемый исполнитель сначала согласил-

ся совершить преступление, а затем отказался от своего

намерения, едва ли может быть признано убедительным.


Во-первых, такое разграничение противоречит общей

позиции А. Н. Трайнина, развитой в цитированной работе

и заключающейся в том, что когда в совершении преступ-

ления участвует только одно лицо, о соучастии не может

быть речи. То обстоятельство, что во втором случае, рас-

сматриваемом А. Н. Трайниным, предполагаемый исполни-

тель сначала согласился совершить преступление, а затем

в силу различных причин отказался от своего намерения,

ничего не изменяет. Первоначальное согласие предполага-

емого исполнителя есть ничем иным, как обнаружением

умысла, т. е. ненаказуемой стадией в развитии преступной

деятельности лица. Поэтому рассматривать такое лицо как

второго субъекта, совместно с подстрекателем или пособ-

ником совершающим преступление, нельзя.


Такое разграничение приводит и к другому, на наш

взгляд, неприемлемому выводу. Рассматривая вопрос об

ответственности подстрекателя и пособника в тех случаях,

когда исполнитель совершил покушение на преступление


(убийство), А. Н. Трайнин приходит к выводу, что действия

подстрекателя и пособника необходимо квалифицировать

по ст. 17-15 и 136 (137) УК РСФСР, т. е. как соучастие

в покушении на убийство [220, 124}. В случаях же, когда

исполнитель вообще не совершил наказуемого действия, а

только обнаружил свой умысел (от которого, кстати ска-

зать затем отказался), А. Н. Трайнин предлагает действия

такого неудавшегося подстрекателя или пособника квали-

фицировать по ст. 17-136 (137) УК РСФСР, т. е. как со-

участие в законченном убийстве [220, 125}.


4. Разграничение случаев, когда подстрекатель пытался

склонить то или иное лицо к совершению преступления, но

не склонил, и случаев, когда подстрекатель свою роль вы-

полнил, но исполнитель по разным причинам преступления

не совершил, на наш взгляд, выходит за рамки уголовного

права, поскольку эти случаи отражают лишь процесс, про-

исходящий в сознании подстрекаемого лица. Мы уже ука-

зывали на то, что принятие всякого решения, в том числе

и решения совершить преступление, сопровождается борь-

бой мотивов, взвешиванием всех <за> и <против>. От того,

что в начале сумма мотивов за совершение преступления

была больше суммы мотивов против него, лицо не может

стать соучастником. Испуг или другие причины, на кото-

рые указывает в своей классификации А. Н. Трайнин и

которые привели к изменению решения предполагаемого

исполнителя, как раз и являются результатом изменения

соотношения различных мотивов.


Из сказанного следует вывод, что неудавшиеся органи-

зационная деятельность, подстрекательство или пособни-

чество будут иметь место во всех случаях, когда предпо-

лагаемый исполнитель никаких преступных действий не

совершил.


5. Хотя в теории советского уголовного права взгляд

на неудавшееся подстрекательство и неудавшееся пособни-

чество как на приготовление к преступлению является поч-

ти единодушным ', судебная практика в этом вопросе до-

пускает колебания. В целях устранения разнобоя в судеб-

ной практике было бы целесообразно урегулировать эти


' Исключение, помимо автора настоящей работы, составляет

А. И. Санталов, считающий, что единственно правильным будет <на-

звать покушение тем, чем оно есть на самом деле - покушением на со-

участие, а поскольку оно признается в конкретном случае общественно

опасным и заслуживает наказания, то квалифицировать его по ст.

ст. 17-19 и соответствующей статье Особенной части уголовного за-

кона. Эта квалификация и правильней и понятней, она основана не на

фикциях, а на существе совершенного общественно опасного деяния>

[191, 104}.


вопросы в уголовных кодексах союзных республик, предус-

мотрев в них специальную норму, регулирующую ответст-

венность за неудавшиеся организационную деятельность,

подстрекательство и пособничество. Однако для этого сле-

дует прежде всего по названным вопросам четко опреде-

литься в научном плане. Надо решить, можно ли рассмат-

ривать неудавшееся соучастие как приготовление к

преступлению * или искать другие пути.


Выше уже подчеркивалось, что господствующим явля-

ется взгляд, согласно которому советскому уголовному

праву чужд принцип акцессорности. Между тем, как ука-

зывают сторонники акцессорной природы соучастия, уста-

новление ответственности за неудавшееся подстрекатель-

ство и неудавшееся пособничество как за приготовление к

преступлению является косвенным признанием принципа

акцессорности. Так, М. И. Ковалев пишет: <Неудавшееся

подстрекательство и пособничество в принципе рассматри-

ваются ею (судебной практикой.- Ф. Б.) не как соучастие,

а по правилам о стадиях развития умышленного преступ-

ления. Правильность именно такого решения не оспарива-

ется и теорией советского уголовного права, хотя теоретики


' Этим путем пошло, например, уголовное законодательство ряда

социалистических стран. Так, Уголовный кодекс Чехословацкой Социа-

листической Республики 1961 г. устанавливает: <Общественно опас-

ные действия, которые заключаются в организации преступления, в

приискании или приспособлении средств или орудий к его совершению,

в создании преступного сообщества или скопища, в подстрекательстве

к совершению преступления, в пособничестве его совершению либо в

ином умышленном создании условий для его совершения, являются

приготовлением к преступлению, при условии, если не имело места по-

кушение или оконченное преступление>.


Аналогично решает вопрос и Уголовный кодекс Народной Респуб-

лики Болгарии 1968 г. (ч. 1 ст. 17); <Приготовлением является подго-

товка средств, подыскание соучастников и вообще создание условий

для совершения умышленного преступления до того, как началось его

исполнение>.


Уголовный кодекс Венгерской Народной Республики 1978 г. (ч. 1

ст. 18) устанавливает, что за приготовление к преступлению наказы-

вается лицо, которое <в целях совершения преступного действия созда-

ло условия, необходимые для совершения или облегчающие соверше-

ние преступного действия, или призвало к совершению преступного

действия либо вызвалось совершить его, или взяло на себя обязатель-

ство к этому, или согласилось совершить его совместно с другими>.


Иначе решается этот вопрос в законодательстве Польской Народ-

ной Республики, Так, УК ПНР 1969 г., исходящий из принципа самос-

тоятельной ответственности каждого из соучастников, устанавливает,

что <подстрекатель и пособник несут ответственность в пределах своего

умысла, хотя бы лицо, которое выполнило или должно было выпол-

нить заппещенное деяние, не подвергалось ответственности> [§ 1

ст. 19].


не говорят о том, что это как раз и есть акцессорность со-

участия> [116,100; 117,183].


Это же обстоятельство подчеркивает и В. Солнарж.

<Господствующий в советской литературе взгляд,- пишет

он - согласно которому покушение на подстрекательство

и покушение на пособничество рассматриваются как при-

готовительные действия и как таковые преследуются, ис-

ходит, на наш взгляд, из учения об акцессорной природе

соучастия> [197,77].


Несмотря на этот упрек в непоследовательности сторон-

ников самостоятельной ответственности соучастников, с

трактовкой покушения на подстрекательство и пособниче-

ство как приготовления к преступлению можно было

бы согласиться, если бы она во всех случаях отвечала

задачам борьбы с преступностью.


Между тем мыслимы случаи, когда такая квалификация

неудавшихся организации преступления, подстрекательства

к нему или пособничества оказывается невозможной без

того, чтобы не вступить в противоречие с общими принци-

пами советского права. Речь идет о преступлениях, субъект

которых должен обладать специальными признаками.


В теории советского уголовного права и в судебной

практике не оспаривается положение, что исполнителями

преступлений со специальным субъектом могут быть лишь

лица, обладающие специальными качествами. Это положе-

ние применительно к одной из групп преступлений со спе-

циальным субъектом - к преступлениям воинским - на-

шло закрепление как в общесоюзном, так и в республи-

канском законодательстве. В ст. 231 Уголовного кодекса

Украинской ССР, вслед за Законом об уголовной ответст-

венности за воинские преступления, подчеркивается, что во-

инскими преступлениями признаются преступления против

установленного порядка несения воинской службы, совер-

шенные военнослужащими, а также военнообязанными во

время прохождения ими учебных или поверочных сборов.

По статьям главы о воинских преступлениях отвечают так-

же лица офицерского, сержантского и рядового состава ор-

ганов государственной безопасности и лица, в отношении

которых имеется специальное указание в законодательстве

Союза ССР. Остальные же лица исполнителями воинских

преступлений быть не могут, но могут быть соучастниками

этих преступлений. В той же ст. 231 указано, что соучастие

в воинских преступлениях лиц, не упомянутых в ней, вле-

чет ответственность по статьям этой главы. Таким образом,

лица, не указанные в ст. 231 У К УССР, могут быть орга-

низаторами воинских преступлений, подстрекателями к ним


167


или пособниками, но нс могут быть исполнителями этих

преступлений.


Аналогично обстоит дело и с должностными преступле-

ниями, также требующими специального субъекта. Статья

164 УК УССР специально определяет понятие должност-

ного преступления и должностного лица.


Что же касается иных преступлений, исполнителями ко-

торых могут быть лишь лица, обладающие специальными

признаками, то эти признаки либо прямо указаны в ста-

тьях Особенной части Уголовного кодекса, формулирующих

составы соответствующих преступлений ', либо подразуме-

ваются в них


В советском уголовном праве общепризнанным является

и положение, что при приготовлении к преступлению и

покушению на него субъект должен обладать всеми качест-

вами, которые необходимы субъекту оконченного преступле-

ния. Этой точки зрения придерживаются как авторы, отри-

цающие существование самостоятельных составов приго-

товления к какому-либо преступлению и покушения на него

[221, 309, 223, 301-, 141, 48- 49}, так и авторы, считающие,

что такие составы существуют, поскольку их признаки ука-

зываются не только в Особенной части Уголовного кодекса,

но и в его Общей части, в частности в постановлениях о при-

готовлении [175,492-493}.


Среди первой группы авторов этот взгляд наиболее чет-

ко выразила Н. Ф. Кузнецова, подчеркнувшая, что <субъект

приготовления к преступлению должен обладать всеми без

исключения качествами, какие требуются для субъекта

оконченного преступления> [141,49].


У сторонников второй точки зрения вывод вытекает из

конструкции составов приготовления и покушения, слагаю-

щихся из признаков конкретной статьи Особенной части

Уголовного кодекса, требующей специального субъекта, и

признаков ст. 15 Основ уголовного законодательства и соот-

ветствующих ей статей уголовных кодексов союзных респуб-

лик. Так как в конкретной статье Особенной части Уголов-

ного кодекса указано или подразумевается в качестве

субъекта преступления лицо, обладающее определенными

признаками, то и субъект приготовления или покушения на

это преступление должен обладать теми же признаками.


' См., например, ст. 147 УК УССР, устанавливающую ответствен-

ность за выпуск недоброкачественной промышленной продукции.


См. ст. 155 УК УССР, устанавливающую ответственность за об-

меривание, обвешивание, превышение установленных розничных цен

или иное обворовывание покупателей в торговых предприятиях или

предприятиях общественного питания.


Из сказанного следует, что лицо, не обладающее такими

признаками ни исполнителем преступления со специальным

субъектом ни лицом, готовящимся к его совершению или

покушающимся на него, быть не может.


Следовательно, в преступлениях со специальным субъек-

том действия неудавшихся организатора, подстрекателя и

пособника невозможно квалифицировать как приготовление

к преступлению. Обратное привело бы, наш наш взгляд, к

неприемлемым выводам: пришлось бы признать, что невоен-

нослужащий может быть привлечен к уголовной ответствен-

ности за приготовление к дезертирству, иностранец или ли-

цо без гражданства - за приготовление к измене Родине,

недолжностное лицо - за приготовление к взятке, не работ-

ник прилавка - за приготовление к обмериванию и обвеши-

ванию покупателя и т, д.


8. Сторонники квалификации неудавшихся организаци-

онной деятельности, подстрекательства и пособничества как

приготовления к преступлению применительно к преступле-

ниям со специальным субъектом идут различным путем.

Один из них, например В. Д. Меньшагин, предлагает при

неудавшемся подстрекательстве частных лиц к совершению

воинского преступления привлекать их к ответственности за

приготовление к воинскому преступлению 1157, 81\. На этой

же точке зрения, по существу, стоит и А. А. Пионтковский

[175, 574]. Другие же предлагают неудавшихся подстрека-

телей и пособников к преступлению со специальным субъек-

том вообще освобождать от ответственности. Так, М. И. Ко-

валев пишет: <Исполнителем преступления со специальным

субъектом не может быть лицо, не обладающее качествами,

которыми закон наделил этого специального субъекта. Сле-

довательно, при неудавшихся подстрекательстве и пособни-

честве в подобных случаях соучастники не могут отвечать

за приготовление к преступлению> [117, 184].


Эта вторая точка зрения, на наш взгляд, является более

последовательной, так как она не приводит к упомянутому

противоречию. Вместе с тем она едва ли может быть приня-

та, поскольку вне уголовного преследования остаются не

только малозначительные случаи, но иногда и случаи, тре-

бующие уголовно-правового реагирования. Скажем, можно

ли оставить ненаказуемым действие лица, не являющегося

советским гражданином и подстрекающего гражданина

СССР к измене Родине?


Решение вопроса, по нашему мнению, должно заключа-

ться в отказе от фикции и квалификации действий неудав-

шихся организатора, подстрекателя или пособника как по-

кушение на организацию преступления, покушение на под-


стрекательство к преступлению и покушение на пособниче-

ство ему '. В самом деле, если исходить из того, что органи-

зационная деятельность, подстрекательство и пособничество

конкретному преступлению, предусмотренному той или иной

статьей Особенной части, представляет собой преступление,

имеющее свой состав, слагаемый из признаков этой статьи

Особенной части и ст. 19 УК УССР, то следует признать

возможным и покушение на это преступление. Именно такой

вывод вытекает из принципа самостоятельной ответствен-

ности соучастников и точно раскрывает существо конкрет-

ного общественно опасного поведения лица.


Против такой квалификации обычно высказывается два

возражения. Первое-сложность квалификации, ее двух-

этажность. Почему же невозможна квалификация по

ст. 17-19 УК УССР, точно раскрывающая сущность совер-

шенного лицом деяния - например, покушения на подстре-

кательство-и возможна квалификация по ст. 19-17

УК УССР подстрекательства к покушению? Ссылка на

сложность - не основание для отказа от квалификации,

точно и четко определяющей соответствие совершенного ли-

цом деяния законодательной норме.


Второе возражение сводится к тому, что привлечение

неудавшегося подстрекателя или пособника за покушение

на подстрекательство к определенному преступлению или

пособничество ему усиливает уголовную ответственность,

поскольку покушение наказуемо всегда, в то время как

приготовление влечет за собой наказание лишь в исключи-

тельных случаях. Это возражение нам также кажется не

убедительным.


Во-первых, оно, как и первое возражение, не касается

существа вопроса - соответствия квалификации конкрет-

ной реальности,- а пытается найти аргументы в общих

принципах и положениях уголовного права.


Во-вторых, оно неточно по сути. Как известно, ст. 17

УК УССР не проводит различия в принципах наказуемости


' Предлагаемая А. И. Санталовым квалификация действий неудав-

шегося подстрекателя (пособника) как покушения на соучастие не

точна. Соучастие - институт уголовного права; это родовое понятие,

охватывающее различную по своей сущности (и норме) деятельность

организаторов, подстрекателей, пособников и, наконец, самого исполни-

теля, действующего наряду с ними. Поэтому покушаться на соучастие

нельзя. Можно покушаться лишь на достижение определенного резуль-

тата, к которому должно привести определенное поведение соучаст-

ника _ его организационная деятельность, подстрекательство с его

стороны или пособничество. Эта деятельность соучастника, не привед-

шая к конкретному преступному поведению исполнителя, и образует

покушение.


за приготовление и за покушение на преступление. И за од-

но и за второе деяние наказание назначается по закону,

предусматривающему ответственность за законченное пре-

ступление.


Иными словами, советское уголовное законодательство

не проводит принципа обязательного смягчения наказания

при покушении и приготовлении. Нашему уголовному пра-

ву присущ принцип факультативного смягчения наказания

[95, 175]. Назначая наказание, суд учитывает характер и

степень общественной опасности действий, совершенных ви-

новным, степень осуществления преступного намерения и

причины, в силу которых преступление не было доведено до

конца.


Как общее правило, общественная опасность покушения,

а тем более приготовления меньшая, чем оконченного пре-

ступления. Как подчеркивает В. Н. Кудрявцев, обществен-

ная опасность преступного действия или бездействия выра-

жает реальную возможность причинения вреда охраняемым

законом общественным отношениям [130, 99]. Вполне есте-

ственно, что чем отдаленнее от последствия конкретный

поступок человека, чем в меньшей степени он может обу-

словить наступление вредного последствия, тем меньше сте-

пень его общественной опасности. В этом плане пригото-

вительные действия, лежащие значительно дальше от пос-

ледствия, чем действия, по осуществлению объективной сто-

роны состава, образующие покушение, всегда менее об-

щественно опасны, а иногда, в зависимости от их характе-

ра, могут быть и вообще не опасными.


Однако суд, определяя наказание за приготовление или

за покушение, исходит не просто из отнесения действий ли-

ца к одной из этих стадий преступной деятельности. Он учи-

тывает и характер действий, и степень их общественной

опасности, и степень осуществления преступного деяния, и

причины, в силу которых преступление не было доведено' до

конца. Только учет всех этих обстоятельств дает возмож-

ность суду решить вопрос о целесообразности или нецелесо-

образности применения к лицу наказания, о его виде, раз-

мере и т. д.


Применительно к ответственности за неудавшиеся орга-

низацию преступления, подстрекательство к нему или по-

собничество следует учесть, что такие действия всегда

дальше от конечного результата оконченного преступле-

ния, чем даже приготовительные действия исполнителя.

Поэтому в каждом конкретном случае суд с учетом всех на-

званных обстоятельств может признать покушение на под-

стрекательство или пособничество настолько малозначи-


тельным, что освободит лицо, виновное в нем, от нака-

зания.


Опасение, что изменение в таких случаях квалификации

соучастников преступления с приготовления к преступле-

нию на покушение на организацию преступления, подстре-

кательство или пособничество автоматически будто бы

вызовет усиление репрессии, едва ли может быть призна-

но оправданным. Так как деятельность соучастников все-

гда дальше от конечного результата, чем деятельность ис-

полнителей, можно стать на путь ненаказуемости пригото-

вительных действий к организационной деятельности,

подстрекательству и пособничеству. Однако в тех случаях,

когда организатор, подстрекатель или пособник перешли к

выполнению объективной стороны своего преступления, счи-

тать их деятельность ненаказуемой, на наш взгляд, нельзя.

Применительно к подстрекателю (а в ряде случаев и орга-

низатору) это означает, что он, стремясь воздействовать на

психику другого лица с целью побуждения его к соверше-

нию преступления, тем самым становится причиной пре-

ступности, не сумев склонить одно лицо к совершению пре-

ступления, он попытается найти менее стойкое лицо и его

руками выполнить свой преступный замысел. Поэтому даже

в случае неудавшегося подстрекательства целесообразно

привлекать лицо, виновное в нем, к уголовной ответствен-

ности с тем, чтобы нейтрализовать его вредное воздействие

на других лиц. Дело здесь не в тяжести наказания, а в чет-

ком проведении принципа: организация, подстрекательство

к преступлению и пособничество ему - суть преступления,

и покушение на них наказуемо.


Таким образом, единственно правильной квалификаци-

ей действий неудавшихся организатора, подстрекателя или

пособника будет квалификация по ст. 17-19 УК УССР, т. е.

как покушение на организационную деятельность, подстре-

кательство или пособничество. В этой квалификации найдет

четкое юридическое выражение характер совершенных

лицом действий, она полностью будет отвечать принципу

самостоятельной ответственности соучастников, из которого

исходит автор настоящей работы.


В целях единообразного проведения такой квалифика-

ции в практической деятельности следственных и судебных

органов и ликвидации еще встречающегося иногда разнобоя

целесообразно закрепить этот принцип в законе, указав в

нем, что положения о наказуемости покушения распростра-

няются и на деятельность организаторов, подстрекателей и

пособников.


3. Ответственность при добровольном отказе

от соучастия в преступлении


1. Отказ исполнителя от совершения преступления исклю-

чает его ответственность. Однако он, как указывалось, не

исключает ответственности соучастников. Вместе с тем воз-

можны случаи, когда от продолжения преступной деятель-

ности отказывается именно соучастник. В связи с этим не-

обходимо выяснить, как влияет на ответственность органи-

затора, подстрекателя и пособника их последующий

добровольный отказ от соучастия.


Общесоюзное уголовное законодательство и уголовное

законодательство союзных республик (за исключением

Грузинской ССР) вопрос о добровольном отказе соучастни-

ков - организаторов, подстрекателей и пособников специ-

ально не регулирует. Общие положения о добровольном от-

казе, установленные в ст. 18 УК УССР и соответствующих

ей статьях уголовных кодексов других союзных республик,

сводятся к следующему: лицо, добровольно отказавшееся от

доведения преступления до конца, подлежит уголовной от-

ветственности лишь в том случае, если фактически совер-

шенное им деяние содержит состав иного преступления.


Эти правила претерпевают определенные изменения по

отношению к организатору, подстрекателю и пособнику.

Объясняется это, в первую очередь, характером их деятель-

ности.


Подстрекатель, в отличие от,физического виновника, не .

совершает действий, образующих изменения во внешнем

мире и 'непосредственно обусловливающих наступление

вредных последствий. Он склоняет к этой деятельности дру-

гое лицо. Его же, подстрекателя, деятельнос1.ь_огр.зяичива-

ется лишь направлением,_созданйа_и?11шиш1ЁЛд.йа....?0?ер-

шение преступления, созданием рррм пртурнрч решимпс;

тп. Такие действия подстрекателя образуют объективную

сторону состава подстрекательства к тому преступлению,

которое совершено исполнителем.


Аналогично обстоит дело и с организатором преступле-

ния. Выше уже отмечалось, что организатор в случаях, ког-

да он является инициатором преступления, фактически вы-

полняет функцию подстрекателя и сверх того организует

своих соучастников, направляя их преступную деятельность

на реализацию его, организатора, планов. Таким образом,

и_г[од?1Еекад?Л1_ан._Ж)же1_."в.. ..преступлении."никаких.

физических д&й?1вия-..не-сав?рша1ь. Его деятельность сосре-

доточивается на направлении исполнителей (а иногда и по-

собников) к совершению преступления. Он как бы интеллек-


туально возглавляет преступление, руководит действиями

физических исполнителей преступления.


2. Существенное различие между деятельностью исполни-

теля, с одной стороны, и деятельностью подстрекателя и

организатора, с другой, объясняется тем, что исполнитель

совершает определенные действия, производящие изменения

во внешнем мире, подстрекатель (а в ряде случаев и орга-

низатор) совершает действия, производящие изменения в

психике исполнителя.


Различие объектов, на которые исполнитель и подстре-

катель воздействуют, определяет и дальнейшее развитие

причинной_связи междих действиями и последствиями.


Объектом воздействия исполнителя, как и индивидуаль-

но действующего преступника, как правило, являются пред-

меты неживой природы (револьвер, нож, камень, отмычка

и т. д.), которыми он пользуется как орудиями совершения

преступления. Правда, в отдельных случаях объектом воз-

действия исполнителя, его своеобразными орудиями могут

быть животные или невменяемые лица. В этом смысле дея-

тельность лица, взорвавшего плотину и позволившего тем

самым воде затопить поля, и деятельность лица, спустивше-

го с цепи дикое животное или побудившего невменяемого

стрелять в толпу из револьвера, мало чем отличается.


Общим для всех подобных случаев является то, что до

момента перехода к исполнению, до того, когда преступник

пустит в ход свое орудие (безразлично какое), .онв состоя-

нии отказаться от совершения преступления. Ведь действие

избранных им орудии до того, как он их пустит в ход, зави-

сит от него и направляется им.


Иное дело подстрекатель. Объектом приложения ег.о

усилий, объектом воздействия с его стороны является созна-

тельная личность исполнителя, иозоудив в последнем моти-

вБобусТпВЯВШТШТггГрёшимость совершить преступление,

подстрекатель в дальнейшем теряет, как правило, контроль

над деятельностью исполнителя, который действует само-

стоятельно, поступая в соответствии с принятым им решени-

ем. Причем начало преступных действий исполнителя, вы-

полнение объективной стороны состава преступления проис-

ходит, как правило, без всякого участия подстрекателя.


Отсюда следует, что в тех случаях, когда подстрекатель

или организатор возбудили в ком-либо решимость совер-

шить преступление, но в дальнейшем отказались от своей

подстрекательской или организационной деятельности, од-

ного этого пассивного отказа для предотвращения пресгуп-

ления недостаточно. Отказавшись от своей подстрекатель-

ской деятельности после того, как акт подстрекательства


состоялся, но исполнитель действий, направленных на осу-

ществление объективной стороны состава преступления, еще

не выполнил подстрекатель или организатор обязаны при-

нять меры к предотвращению преступной деятельности

исполнителя или, во всяком случае, к недопущению наступ-

ления вредных последствий. Другими словами, подстрека-

тель II организатор преступления свой отказ от продолже-

ния преступления должны выразить в активных действиях,

направленных на предотвращение преступления. Как под-

черкивает М. И. Ковалев, теоретическое основание, по кото-

рому лицо, добровольно отказавшееся от продолжения пре-

ступления, освобождается от ответственности, состоит в'

том, что при добровольном отказе отсутствует не только об-

щественная опасность лица, но и общественная опасность,

деяния [117,75].


3. Добровольный отказ исполнителя или индивидуально

действующего преступника означает его отказ от прежнего

намерения совершить преступление, <отпадение умысла на

совершение преступления> [95, 189}. В этом и проявляется

устранение общественной опасности лица. Для индивиду-

ально действующего лица или для лица, выполняющего в

соучастии функции исполнителя, добровольный отказ озна-

чает также перерыв причинной связи: прекращенное дейст-

вие не может вызвать наступления вредных последствий, не

может причинить ущерб правоохраняемым интересам.


Иное дело подстрекательство или организационная дея-

тельность. Добровольный отказ подстрекателя или органи-

затора после совершения акта подстрекательства означает

отпадение общественной опасности самого подстрекателя

или организатора, но отнюдь не означает, что совершенные

ими до этого действия перестали быть общественно опасны-

ми, Как раз эти действия подстрекателя или организатора

положили начало причинному ряду, который в дальнейшем

развивается помимо их воли и вмешательства. Поэтому,

чтобы устранить общественную опасность совершенных

прежде действий, подстрекатель и организатор должны ак-

тивно вмешаться в развитие причинной связи, прервать ее

и тем самым нейтрализовать общественную опасность сво-

его деяния '.


' На необходимость добровольного отказа подстрекателя от совер-

шения преступления только путем активных действий указывает боль-

шинство советских криминалистов.


Следует, однако, отметить, что почти все авторы, касавшиеся

этого вопроса, ограничиваются общим выводом о необходимости ак-

тивных действий подстрекателя. Аргументация этого по.-.ожения неко-

торыми авторами не раскрывает характера причинной связи при со-


Практическая деятельность подстрекателя, отказавшего-

ся от подстрекательства и стремящегося предотвратить пре-

ступление, может быть самой различной. Наиболее простым

средством является воздействие подстрекателя на исполни-

теля, если так можно выразиться, в обратном направлении.

Иными словами, задача подстрекателя сводится к созданию

в сознании исполнителя контрмотивов, которые должны

уничтожить его решимость совершить преступление. В ряде

случаев это для подстрекателя наиболее простое средство

уничтожения результатов своей прежней деятельности. Од-

нако такое средство не всегда может дать благоприятный

результат. Успех действий подстрекателя в значительной

мере зависит от мотивов, которые он возбудил в подстрекае-

мом, а также от индивидуальных личных черт последнего.

Так, если мотивом, побудившим исполнителя принять под

воздействием подстрекателя решение совершить преступле-

ние, послужило обещание вознаграждения, то стоит только

подстрекателю сообщить, что он отказывается дать такое

вознаграждение, чтобы добиться желаемого результата.


Наоборот, в случаях, когда подстрекатель, чтобы скло-

нить исполнителя к преступлению, возбудил в нем какие-ли-

бо личные мотивы (месть, ревность и т. д.), последующая

попытка нейтрализовать эти мотивы может остаться безре-

зультатной.


Естественно, когда подстрекателю удалось уничтожить в

сознании исполнителя вызванные им мотивы, он, тем самым,

прерывает причинную связь, которая должна была привести

к наступлению вредных последствий. Поскольку этими свои-

ми действиями подстрекатель предотвращает возможность

наступления преступного результата, он должен остаться

безнаказанным.


Иначе обстоит дело тогда, когда подстрекатель употре-

бил все усилия для уничтожения вызванной им у исполни-

теля преступной решимости, но исполнитель от совершения

преступления не отказался. Другими словами, подстрекате-

лю не удалось уничтожить вызванный его предыдущей дея-

тельностью результат. На наш взгляд, если подстрекатель,

констатировав безрезультатность своей попытки отговорить


участии, что, как нам кажется, должно быть исходным пунктом при ре-

шении вопроса о добровольном отказе организатора, подстрекателя и

пособника от своих действий. П. И. Гришаев, например, необходимость

активных действий подстрекателя при добровольном отказе обосновы-

вает только тем, что они <вносят свой вклад в планируемое преступ-

ление путем активных действий. Отсюда следует, что и изъять этот

вклад из планируемого преступления они могут также путем активных

действий...> [83, 252].


исполнителя от совершения преступления, никаких других

мер к предотвращению преступного результата не предпри-

мет оставить его безнаказанным нельзя, поскольку причин-

ная' обусловленность действиям подстрекателя наступив-

шего преступного результата не -отпала.


4. В дореволюционной русской уголовно-правовой лите-

ратуре высказывался противоположный взгляд. Н. С. Таган-

цев писал: <Если возбуждена была стихийная сила, то бес-

плодные старания предотвратить результат не уничтожили

бы причинной связи; но здесь возбуждено лицо, действую-

щее сознательно и вкладывающее в преступление свою

волю. Ввиду этого настойчивые и энергичные убеждения

подстрекателя о необходимости по каким бы то ни было

основаниям отказаться от преступления, старания его пре-

дупредить посягательство парализуют всякое влияние преж-

него подговора, делают единственным виновником учинен-

ного самого исполнителя> [210, 798]. Аналогичной позиции

придерживался также И. Я. Хейфец [234, 72].


Изложенная точка зрения представляется неверной; она

основана на смешении причинности и виновности. Причин-

ность - категория объективная и, следовательно, существу-

ет вне зависимости от последующей деятельности лица.

Интенсивность действий подстрекателя, направленных на

предотвращение преступления, позволяет судить о степени

его вины, его общественной опасности и, следовательно, о

размере его наказания.


В отдельных случаях последующая деятельность под-

стрекателя может полностью уничтожить его вину и привес-

ти к освобождению от наказания. Однако для этого он дол-

жен не только <настойчиво и энергично> убеждать исполни-

теля не совершать преступление, но и принять все другие

зависящие от него меры к предотвращению преступных дей-

ствий последнего, к недопущению наступления вредных по-

следствий: предупредить лицо, на которое готовится посяга-

тельство, физически помешать исполнителю выполнить

свой замысел, сообщить о готовящемся преступлении ком-

петентным органам власти и т. д.


Если, несмотря на все предпринятые подстрекателем ме-

ры, исполнитель все же совершит преступление, суд, в зави-

симости от конкретных обстоятельств дела, может смягчить

ему наказание, а в отдельных случаях и полностью освобо-

дить от такового.


В этом плане справедливой представляется точка зре-

ния М. И. Ковалева, возражающего против категоричности,

с которой большинство криминалистов утверждают, что ес-

ли такая деятельность соучастника <не увенчалась успехом


7 906


и исполнитель все же совершил преступление, соучастник от

уголовной ответственности не освобождается, однако его

попытка добровольного отказа рассматривается как смяг-

чающее обстоятельство> [83, 253]. Однако с аргументами,

приводимыми им против такого подхода, по нашему мне-

нию, согласиться нельзя. М. И. Ковалев полагает, что когда

подстрекатель предпринял все возможные меры, чтобы

предотвратить последствия своего подстрекательства, но

исполнитель преступление все же совершил, <рушится та

причинная связь, которая является необходимым элементом

соучастия, исполнитель превращается в лицо, действующее

в одиночку, в субъекта, противопоставляющего свою волю

воле других соучастников, и это обстоятельство должно

служить достаточным основанием для освобождения их от

ответственности> [117,191}.


Как уже подчеркивалось, действия подстрекателя явля-

ются причиной возникновения умысла исполнителя. Если у

исполнителя умысел на преступление возник - налицо объ-

ективное последствие подстрекательства, которое нельзя

уничтожить никакими последующими действиями. Реальная

причинная связь между двумя явлениями - подстрекатель-

скими действиями одного лица и возникновением умысла у

другого - никакими последующими действиями подстрека-

теля нарушена быть не может.


Совершение подстрекателем действий, направленных на

нейтрализацию своей предыдущей деятельности, имеет дру-

гое значение: оно свидетельствует об изменении его психи-

ческого отношения к прежним действиям и к результату,

который еще не наступил. Поэтому, если подстрекатель пос-

ле акта подстрекательства добровольно, по собственному

почину предпримет все возможные меры к тому, чтобы ней-

трализовать свое подстрекательство и предотвратить пре-

ступление, это будет свидетельством уменьшения степени

его вины и при определенных условиях может сделать ее

простительной.


Освобождение от наказания (а не от ответственности

вообще) будет, следовательно, основано на субъективных, а

не объективных факторах.


5. Сказанное выше о добровольном отказе подстрекателя

от подстрекательских действий в полной мере относится и к

добровольному отказу организатора преступления. Практи-

ческие действия организатора преступления по нейтрализа-

ции своих предыдущих преступных деяний должны в тех

случаях, когда он выступал как инициатор преступления,

привести к устранению намерения у организованных им

лиц совершить преступление. В этом плане совершаемые им


конкретные действия должны быть аналогичны действиям

подстрекателя, отказавшегося от дальнейшей преступной


В тех же случаях, когда организатор выполняет функ-

цию руководителя преступления, он должен прервать этот

процесс, не дать наступить общественно опасному последст-

вию.


6. К действиям организатора и подстрекателя по добро-

вольному отказу от преступления в значительной мере при-

ближается деятельность интеллектуального пособника. По-

следний, хотя и не порождает у исполнителя намерения

совершить преступление, однако он укрепляет его преступ-

ную решимость, нейтрализует мотивы, которые удерживали

его от совершения общественно опасного действия. Поэтому

интеллектуальный пособник также должен нейтрализовать

результат своих усилий по укреплению умысла исполните-

ля, убедить его отказаться от своих намерений, а если это

невозможно - пресечь его преступную деятельность.


Несколько иначе обстоит дело с физическим пособни-

ком. Он совершает определенные действия, не входящие в

объективную сторону состава преступления, предусмотрен-

ного статьями Особенной части Уголовного кодекса, но со-

действующие исполнителю. Такой физический пособник так-

же должен нейтрализовать свою предшествующую деятель-

ность. Так, если его помощь исполнителю заключалась в

предоставлении средств, он должен эти средства у него

изъять. Если же его помощь заключалась в устранении пре-

пятствий, он обязан эти препятствия восстановить, доведя

об этом до сведения исполнителя. Подобные активные дей-

ствия физического пособника, если они совершены до того,

как исполнитель приступил к осуществлению объективной

стороны состава преступления, полностью нейтрализуют

предшествующую деятельность пособника, устраняют при-

чинную связь между предшествующей деятельностью по-

следнего и действиями исполнителя преступления.


7. Необходимо остановиться и на ситуациях, когда совер-

шенные соучастниками действия, от которых они впослед-

ствии отказываются, сами по себе являются преступными.

Мы уже говорили, что действующее законодательство в от-

дельных случаях рассматривает организационную деятель-

ность, подстрекательство и пособничество не как вид со-

участия, а как самостоятельное преступление. Таковыми,

например, являются организационная деятельность, на-

правленная на совершение особо опасных государственных

преступлений (ст. 64 УК УССР); организация вооруженных

банд (ст. 69 УК УССР); организация преступных групп в


местах лишения свободы, (ст. 69' УК УССР); организация

массовых беспорядков (ст. 71 УК УССР); организация

групповых действий, нарушающих общественный порядок

(ст. 1873 УК УССР). Самостоятельный вид преступления

применительно к пособничеству составляет посредничество

во взяточничестве (ст. 169 УК УССР). Особенно много в

уголовных кодексах составов, рассматривающих подстрека-

тельство к преступлению как самостоятельный деликт: ан-

тисоветская агитация и пропаганда, направленная на со-

вершение особо опасных государственных преступлений

(ст. 62 УК УССР); пропаганда войны (ст. 63 УК УССР);

пропаганда и агитация с целью вызвать расовую или на-

циональную вражду или рознь (ст. 66 УК УССР); подкуп

свидетеля, потерпевшего или эксперта с целью дачи ими

ложных показаний или ложного заключения (ст. 180

УК УССР); вовлечение несовершеннолетних в преступную

деятельность (ст. 208 УК УССР); организация и руководст-

во группой, деятельность которой, проводимая под предло-

гом проповедывания религиозных вероучений, сопряжена с

причинением вреда здоровью граждан, половой распущен-

ностью или иными посягательствами на личность и права

граждан, а также побуждение граждан к отказу от общест-

венной деятельности или исполнения гражданских обязан-

ностей (ст. 209 УК УССР). В уголовных кодексах других

союзных республик предусмотрены и иные самостоятельные

деликты такого рода. Так, в Уголовном кодексе Таджикской

ССР установлена ответственность как за (ЗеПсЫгп 5111

епепз за подстрекательство к выдаче замуж несовершен-

нолетней.


В случае, когда подстрекательство, скажем, отдельного

лица к совершению конкретного преступления будет связа-

но с совершением одного из указанных действий, то, если бы

даже в последующем такой подстрекатель от своего перво-

начального замысла отступил и отговорил исполнителя от

конкретного преступления, его ответственность за фактичес-

ки совершенные действия не исключается.


Так, например, лицо, подстрекавшее несовершеннолетне-

го к конкретному преступлению, а затем отступившее от

своего первоначального замысла и отговорившее несовер-

шеннолетнего от его совершения, освобождается от уголов-

ной ответственности за это подстрекательство, но не осво-

бождается от уголовной ответственности по ст. 208 УК

УССР и соответствующим статьям уголовных кодексов дру-

гих союзных республик за вовлечение несовершеннолетних

в преступную деятельность.

8. Как подчеркивалось выше, уголовные кодексы союз-


ных республик вопрос о добровольном отказе регулируют

лишь в общей форме. Исключение составляет Уголовный

кодекс Грузинской ССР, специально регламентирующий

вопрос о добровольном отказе применительно к деятельно-

сти организаторов преступления, подстрекателей и пособни-

ков В ч. 2 ст. 18 этого Кодекса указывается, что правило об

освобождении от ответственности лиц, добровольно отказав-

шихся от совершения преступления, <распространяется и на

организаторов, подстрекателей и пособников, которые доб-

ровольно приняли меры к предотвращению преступления,

если при этом преступление не было доведено до конца>.


Законодательное регулирование вопроса о доброволь-

ном отказе соучастников преступления представляется пра-

вильным, так как специфика преступной деятельности этих

лиц определяет и особые формы отказа '. Поэтому следова-

ло бы в уголовные кодексы всех союзных республик ввести

специальную норму, которая регулировала бы этот вопрос


' Таким путем, по существу, идет и уголовное законодательство

других социалистических стран. Специальные нормы о добровольном

отказе соучастников содержат, например, уголовные кодексы Чехосло-

вакии, Болгарии, Польши, Венгрии. Правда, формулировка этих норм

различна и зависит от конструкции института соучастия. Так, УК ЧССР

1961 г., рассматривающий незавершенные подстрекательство и пособ-

ничество как приготовление к преступлению, устанавливает, что <нака-

зуемость приготовительных действий отпадает, если лицо добровольно:

а) откажется от дальнейших действий, направленных на совершение

преступления, и устранит опасность, которая в результате предприня-

тых действий была создана для охраняемых настоящим кодексом ин-

тересов, или б) сообщит о подготовке к преступлению в то время, ког-

да еще можно было устранить возникшую в результате предпринятых

приготовительных действий опасность для охраняемых настоящим ко-

дексом интересов> (ч. 3 §7).


Общую норму о добровольном отказе, охватывающую также дей-

ствия подстрекателя и пособника, содержит и УК ВНР 1978 г. В ч. 2