Виктор Тихонов Выбираем Отечество Луганск-2006
| Вид материала | Документы |
- Город луганск украина город луганск – ресурс развития луганской области и украины, 236.97kb.
- Настройка модема Шаг, 44.43kb.
- Тихонов Сергей Сергеевич Тюгашев Тимофей Евгеньевич Фоменко Эварист Максимович Цыренов, 53.22kb.
- Российский Университет Дружбы Народов Кафедра математических методов анализа экономики, 17.48kb.
- Рассказ о нем можно смело начинать с любого из тренерских сезонов Бескова все в его, 1481.61kb.
- Конкурс краеведческих исследовательских работ «Отечество 2006», 270.92kb.
- Для работы с Web-интерфейсом настройки откройте Web-браузер (например, Internet Explorer), 12.57kb.
- Решение. Метод контурных токов, 63.32kb.
- Выбираем профессию выбираем судьбу, 87.23kb.
- Нажимаем правой кнопкой мыши на значке «Подключение по локальной сети», в появившемся, 27.35kb.
Виктор Тихонов
Выбираем Отечество
Луганск-2006
«ВНАЧАЛЕ БЫЛО СЛОВО...»
Из Библии
С классиками принято соглашаться. И уж если много лет назад один выдающийся сын человечества — Василий Симоненко — сформулировал под одобрение других: «Можна все на світі вибирати, сину, вибрати не можна тільки Батьківщину!» — то вроде и говорить не о чем. Как тут воспротивишься? Слово сказано, мысль понятна и доступна… Аксиома! Тем более что, на первый взгляд, все вполне логично – человек, личностью какой величины он бы ни был, не может выбрать для себя Родину точно так же, как не может заказать себе и родителей. Что уж Бог дал – тем и довольствуйся!
Но как быть с другой мудрой мыслью — «Все подвергай сомнению»? Не в смысле – противоречь ради противоречия, но ищи свои пути понимания даже самых, казалось бы, простых вещей. Согласитесь, прогресс человечества замер бы, не родившись, если бы люди воспринимали положение всех вещей как константу и ничего не пытались изменить. В том числе в жизни, в общественном строе, в организации собственного Отечества, которое хоть и дорого, хоть и дано при рождении, но если не будет меняться, поспевая за стремительно развивающимся миром, окажется на обочине и обязательно будет затерто более удачливыми и восприимчивыми к течению времени конкурентами. В живой природе все так: что перестает развиваться — начинает умирать. И ничего тут не попишешь.
Так что же все-таки правильно: строго в рамках существующего канона славить Отечество, которое есть, или трижды — которое будет? Боюсь, что здесь нет абсолютно правильного ответа, как нет и абсолютно унифицированного восприятия мира человеком. Все очень индивидуально. Одни предпочитают держаться старины, другие стремятся узнать новое. Поэтому в своих работах я стараюсь не навязывать собственную точку зрения читателю, а предпочитаю вести беседу с ним. Спор, если он не оголтелый, с заранее обозначенными политическими интересами определенных кланов, все же способствует и рождению, и развитию истины.
Конечно, в любом споре хорошо иметь на своей стороне влиятельных единомышленников. Именно поэтому позволю себе в философском осмыслении федерализма как общественно-политического явления — тема эта остра для сегодняшней Украины — опираться на мысли тех, кого человечество уважает именно за умение замечать важное и вечное. Образно говоря, попытаюсь собрать в единое ожерелье жемчужные зерна их мудрости. Одну за одной, виток за витком… Не возражаете?
Надеюсь, что чтение не будет скучным и бесполезным, ибо в книге переплелись ученые рассуждения и практический опыт. Недавние события конца 2004 года, связанные с выборами Президента Украины, парламентские выборы имели свою логику и вызвали в обществе, и не только украинском, сильный резонанс. Оформлен ли окончательно раскол страны? Если да, то бесповоротно ли? Есть ли возможность компромисса и будет ли она использована? Согласитесь, все это не праздные вопросы, и они уж точно перекликаются с тем, какое Отечество мы себе выбираем. Или – его кто-то выбирает нам?
Сразу отмету все модные нынче упреки в «северодонецком сепаратизме». На эту тему сейчас даже не стоит говорить – как исторический процесс она уже описана в разных книгах. В том числе и в моей «Как нас судили», что имела удививший и меня самого читательский успех. Как юридический процесс все это настолько бесперспективно, что даже действующая власть перестала педалировать эту тему, чтобы окончательно не стать посмешищем. Если она что и делает, так это по-прежнему умышленно путает понятия, подменяя федерализм сепаратизмом и пугая всех «страшными настроениями востока».
Да, у нас на многое смотрят по-другому. Де-юре это стало очевидным тогда, когда целый ряд западных областей Украины присягнул на верность одному из кандидатов (еще не выбранному в президенты), фактически выйдя из конституционного поля, а в ответ на этот демарш депутаты местных органов самоуправления юга и востока страны провели съезд представителей местного самоуправления в Северодонецке, который после продолжился в Харькове. Свои мысли и конкретные предложения мы направляли на решение неотложных проблем, которые возникли с изменением властных отношений, усматривая в этом и тогда перспективный путь развития нашего государства. Понять нас постарались совершенно неправильно. Точка зрения, которая понравилась сторонникам Виктора Ющенко, выдавалась с позиции «революционной целесообразности» за проявление истинного народовластия, все остальное – за крамолу. Это был принципиальный экзамен украинского общества на политическую зрелость, на преданность демократическим идеалам и умение строить демократическое государство, в котором краеугольным камнем будет не конфронтационный, а консенсусный тип решения политических конфликтов и противостояний, а политическая система будет построена на истинно демократических принципах осуществления власти народа, где доминирующую роль играет эффективный институт местного самоуправления.
Сегодня мы уже до дыр затерли слово «демократия», употребляя его к месту и нет, придавая ему новые оттенки и значения. А если подумать — смысл этого понятия не изменился. Более двух с половиной тысячелетий демократия была, есть и будет властью народа. Значит, развитие и защита идей демократии – дело благородное. Для Украины, которая имеет свои национально-государственные особенности, демократия видится, в первую очередь, как эффективно развитое местное самоуправление.
Или нет?
Виток первый, или Федерализм – он откуда?
«КОГДА ЛЮДИ... ДЕЛАЛИ НЕСПРАВЕДЛИВОСТЬ И СТРАДАЛИ ОТ НЕСПРАВЕДЛИВОСТИ, ТОГДА ОНИ, ПОСКОЛЬКУ УЖЕ НЕ СМОГЛИ ИЗБЕЖАТЬ ОДНОЙ И ПРИДЕРЖИВАТЬСЯ ВТОРОЙ [НЕСПРАВЕДЛИВОСТИ И СПРАВЕДЛИВОСТИ], НАШЛИ ЦЕЛЕСООБРАЗНЫМ ДОГОВОРИТЬСЯ ДРУГ С ДРУГОМ, ЧТОБЫ НЕ ДЕЛАТЬ НЕСПРАВЕДЛИВОСТЬ И НЕ СТРАДАТЬ ОТ НЕЕ. ОТСЮДА ВЗЯЛИ СВОЕ НАЧАЛО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО И ВЗАИМНЫЙ ДОГОВОР»
Греческий философ Платон, «Государство»
Самоуправление составляет основу каждого демократического государства со всеми составляющими, к которым, в первую очередь, принадлежат права и свободы граждан, перераспределение и делегирование полномочий власти от центральных органов к территориальным общинам. Только в таком случае сбываются самые смелые мечты мыслителей, классиков политической и правовой мысли об обществе, «которое управляет само собой». Почитайте самых высокооплачиваемых менеджеров сегодняшнего дня, и вы согласитесь, что это наивысший пилотаж в управлении!
Мое личное и публичное осмысление этих идей начиналось с книги «Манифест федерализма». И это сразу же вызвало весьма неординарную реакцию прежде всего тех, кто по закону должен быть гарантом конституционных прав на гражданские свободы, в том числе и на свободу выражения собственной точки зрения. Даже школьнику «Словарь иностранных слов» объяснит, что федерализм происходит от латинского договор, что значит согласие, соглашение, союз (в американской традиционной трактовке федерализм восходит к библейскому — согласие); тогда как сепаратизм означает отделение части государства от целого. Согласитесь, что желание договориться о правилах совместного общежития всего исторического, культурного и этнического многообразия территориальных громад в единой Украине и желание «отколоть» от государства какую-то территорию – это все-таки довольно разные и даже несовместимые вещи!
Президент Ющенко, похоже, или по сей день так и не понял сущности федерализма как испытанной (теми же Соединенными Штатами и объединенной Европой) формы эффективной организации общества, «которое само собой управляет», или делает вид, что не понимает этого. В стране «победившей демократии» (как это представляла новая «оранжевая» власть) возник уникальный прецедент преследования политических деятелей за публично высказанные ими убеждения в теоретическом и практическом видении одного из возможных дальнейших путей развития нашего общества! И что с того, что мы шли и идем «по стопам» таких признанных в мире «образцов демократии», как США, Германия, Испания, Италия, Австрия? Это там – свобода мыслить. А у нас, похоже, свобода только соглашаться с тем, что излагают высшие эшелоны власти.
Нежелание новых властей признавать, что в стране живет не только помаранчевый электорат, что между целыми субрегионами существует лишь тонкая нить, обеспечивающая целостность Украины, что она с каждым месяцем, да что там – с каждым днем не только все более истончается, а становится больше похожа на переутомленную пружину, по меньшей мере настораживает. Где тут государственный подход, где стремление быть созидателями, а не разрушителями, где державная мудрость? Как бы ни была хороша сталь и каким бы ценным ни был механизм, но бесконечное давление – это самоубийственная позиция. Рано или поздно, но лопнет же!
Собственно говоря, вся эта книга есть своеобразный ликбез, объясняющий, в чем сущность, содержание и природа такого феномена, как современный (прежде всего американский) федерализм. Вопросов возникло немало: на чем он держится; как отцы-основатели американской демократии смогли привить учение в реальных условиях Нового Света; какие использовали методы для реализации намерений; как относилось к идеям общество и как просветительскими действиями федералистов новое американское общество научилось пользоваться преимуществами федерализма, как эти идеи легли в основу современной политической модернизации Европы, провозгласившей себя не иначе как «Европой регионов»!
Наши оппоненты, провозглашавшие и яростно отстаивавшие идеалы свободы в американской трактовке, не только не поняли эти идеалы, более того – проявили мощную агрессивность к самому понятию федерализм, а следовательно, к демократии и ее первооснове – самоуправлению граждан! А ведь наступило время понять: не человек для государства, как нас долго учили, а наоборот. Государство должно восприниматься и действовать как средство, как орудие защиты конституционных прав человека.
Убежден, что федерализм может появиться и стать реальностью только при одном условии – если это будет конкретная форма осуществления местного самоуправления. Оно же возьмет на себя львиную долю тех проблем, которые годами пытается решать центральная власть. Как видим, пока безуспешно. Мы все привыкли: меняются лозунги, обещания, личности на политическом и властном небосклоне, но обыкновенный гражданин как был, так и остается один на один с неотложными ежедневными проблемами. От выборов к выборам пока еще растет только недоверие, рождая безразличие, за которым — страх безнадежности. Может, пришло время остановить этот процесс?!
Люди часто говорят, что судьба всегда дает шанс что-то изменить. Вопрос в другом: сможем ли мы использовать этот шанс? Не для следующего «майдана», а действительно для реального осмысления: кто мы и что мы есть в этом государстве и что можем вместе.
Интересно, что федерализм как форма государственного устройства сначала получил практическое применение и только потом стал предметом теоретических поисков. Еще в 1291 году три самостоятельных кантона – Швиц, Ури и Унтервальден в борьбе с Габсбургами «для защиты себя общими договоренностями заключили между собой союзный договор, в котором обещали друг другу общую помощь и приняли споры между собой решать мирным путем», образовав Швейцарский Союз – первое в мире федеративное государственное образование. Впоследствии к этим кантонам присоединились другие, и все они приняли название Швейцария. Перед нами пример настоящего демократизма и умения достигать компромисса. Швейцария – разнородная территория с доминированием немецкоязычных кантонов и всего лишь одним итальянским. Но в этой стране официально признаны четыре государственных языка: немецкий, французский, итальянский и ретороманский.
Позитивный пример Швейцарского Союза (согласитесь, он и доныне остается таким, пройдя испытание временем) подтолкнул западноевропейских мыслителей к разработке теории общественного договора. Эти идеи появились не на пустом месте.
Нетрудно заметить, что появление государства как формы договоренности между людьми не допускать несправедливости является условием регуляции отношений власти, возникающих в рамках общества. Именно на договорной, то есть федеральной базе, по Платону, Аристотелю и Цицерону, возникают условия для создания государства как социальной организации людей.
Теория общественного договора как формы выработки основ фундаментального общественного сосуществования, демократической системы властных отношений в государстве нашла свое развитие и выразительное представление уже в ХVІІ-XVIII ст. в работах Ж. Бодена, Г. Гроция, Т. Гоббса, Дж. Локка, Ж.-Ж. Руссо, И. Канта, Г. Иеринга.
Каждый из мыслителей находил свое видение в сущности самого общественного договора. Жан Боден рассматривал в нем одну из форм возможной передачи личной воли (и личного абсолютного суверенитета) людей государству. Гуго Гроций отмечает социальные и правовые аспекты. В работе «О праве войны и мира» он один из первых в западноевропейской цивилизации затрагивает вопрос о социальной природе происхождения государства, исключительно на основании общественной договоренности ради реализации прав и пользы граждан.
Государство возникает из общежитейской природы человека как общеполезная институция, которая стала результатом сознательной деятельности членов общества, как усовершенствованный союз свободных людей, заключенный ради соблюдения права и общей пользы.
В первый раз теоретический федерализм возникает именно в теологической среде средневековья как реакция протестантов на консервативность традиционной церкви. Опираясь на концепцию раннехристианских братств (congregations) Нового Завета, протестанты взяли на себя обязательство достигать соглашения друг с другом при создании гражданских политических органов и заложили основы федеральной теологии.
Квинтэссенцией федеральной теологии стал акцент на множественности единиц правления. Здесь ревнителям западного образа жизни хочу напомнить, что именно протестантская этика стала тем самым, по меткому высказыванию Макса Вебера, «духом капитализма», на основе которого и развилось современное могущество западноевропейской цивилизации.
В современном понимании термин «федерализм» по большей части употребляют для названия организационного принципа правления. Его сущность заключается в вертикальном разделении полномочий между разными уровнями государственного управления (центром и регионами) и на объединении разных территориальных и социально-экономических единиц, культурных и этнических групп в одно государство, которое основывается на добровольном соглашении членов общества между собой.
«ЗРИ В КОРЕНЬ!»
Козьма Прутков,
вольный российский мыслитель
Последуем этой нешуточной установке и проследим глубинный языковой уровень. В немецком языке стандартный термин «Herrschaft» (в переводе – власть), означает господство унитарного автократичного характера, власть господина (Herr – господин, Schaft – власть). А немецкоязычные швейцарцы употребляют слово «Eidgenossenschaft». В этой сложносоставной конструкции вместе с Schaft –власть присутствует Eid – клятва и Genossen – товарищество. То есть основанная каждым членом товарищества на клятве обществу власть исключительно демократического характера. Вроде пустячок, а чувствуется громаднейшая разница!
Федерализм – это система правления, которое имеет как минимум двухуровневую организационную структуру. По мнению исследователя федерализма Уильяма Райкера, «конституция является федеральной, если:
1) два уровня правления осуществляют свою власть по отношению к одной и той же территории и одному и тому же населению;
2) каждый уровень имеет хотя бы одну сферу, в которой он является автономным;
3) наличествуют определенные гарантии (хотя в форме простого декларирования в конституции) автономности каждого уровня правления в своей собственной сфере».
По своей сути федерализм является еще одним взглядом на проблему разделения власти, которая основывается на децентрализации, суверенитете и, в частности, автономии властных центров. Под этим углом зрения разделение власти центрального уровня (по горизонтали) на три ветви – законодательную, исполнительную и судебную (в соответствии с теорией Шарля Луи Монтескье) целесообразно дополнить делением власти по вертикали: центр—регион—громада. Созданная таким образом конструкция делает невозможной узурпацию власти каким-то одним центром, будь это человек, институт или территория.
«ГОСУДАРСТВО – ДЕРЖИТ. ПОТОМУ ЧТО ОНО ГОСУДАРСТВО. У НЕГО СКИПЕТР ВЛАСТИ В РУКЕ»
Лина Костенко,
украинская поэтесса
Великая поэтесса никогда не была политологом и чувствует сердцем и душой. В таких людей Бог вкладывает искры не только таланта, но и провидения. Проблема «государство держит» всегда волновала людей думающих. Насколько скипетр власти сосредоточен в одних руках, только ли он является оберегом, а власть все-таки принадлежит народу? Реально, согласитесь, это несколько больше, чем просто записать пару фраз даже в Конституции, которые так удобно цитировать «во дни торжеств и бед народных».
А если власть и народ одно целое, то почему же мы чувствуем себя в таком государстве скованными и несвободными, почему государство давит на человека, где же тогда равенство? Выходит, для любой системы правления, даже для демократического государства, в котором действует разветвленная система территориальных образований, вопрос властного суверенитета является актуальным.
Вообще деление на унитарную и федеральную формы организации управления государством является следствием разных подходов научно-общественной мысли на протяжении истории к трактовке понятия суверенитета. Принадлежит верховенство власти (суверенитет) в стране единственному и неделимому центру, или же воля народа может (должна) выражаться несколькими (многими) центрами власти?
Томас Гоббс в своем известном трактате «Левиафан, или Материя, форма и власть государства церковного и гражданского» определил государство как «единственное лицо, ответственным за действия которого сделали себя огромное количество людей путем взаимного договора». В основу такого договора Т. Гоббс закладывает один из важнейших принципов демократии – принцип равенства людей.
Государство в подобной договорной форме становится тем самым фантастическим Левиафаном, за которым признается абсолютная суверенность. Таким образом, Т. Гоббс отстаивал неделимость, или унитарность государственного суверенитета.
Жан-Жак Руссо в работе «Об общественном договоре, или Принципы политического права» откровенно отстаивает неделимость власти единого государственного центра. Это послужило основанием назвать его предтечей появления тоталитарных теорий. Руссо ставит на место высшего руководства «общей волей» центральную власть, подчиняя ей личность и все права каждого, и в результате каждый член превращается в нераздельную часть целого.
Особо подчеркнем, что «единство» власти, исключительное право на суверенитет единого центра власти у Т. Гоббса и Ж.-Ж. Руссо неминуемо влечет монополию на полномочия правления, включая «власть меча» (термин еще одного выдающегося американского исследователя Винсента Острома). Такая концепция, по убеждению Острома, неминуемо имеет в виду, что источником права является правительство (правитель), которое стоит над законом.
«ИЗЛИШНЕ ГОВОРИТЬ, СКОЛЬ ПОХВАЛЬНА В ГОСУДАРЕ ВЕРНОСТЬ ДАННОМУ СЛОВУ, ПРЯМОДУШИЕ И НЕУКЛОННАЯ ЧЕСТНОСТЬ. ОДНАКО МЫ ЗНАЕМ ПО ОПЫТУ, ЧТО В НАШЕ ВРЕМЯ ВЕЛИКИЕ ДЕЛА УДАВАЛИСЬ ЛИШЬ ТЕМ, КТО НЕ СТАРАЛСЯ СДЕРЖАТЬ ДАННОЕ СЛОВО И УМЕЛ, КОГО НУЖНО, ОБВЕСТИ ВОКРУГ ПАЛЬЦА; ТАКИЕ ГОСУДАРИ В КОНЕЧНОМ СЧЕТЕ ПРЕУСПЕЛИ КУДА БОЛЬШЕ, ЧЕМ ТЕ, КТО СТАВИЛ НА ЧЕСТНОСТЬ»
Никколо Макиавелли,
итальянский политический мыслитель, историк
Оставалось только надеяться, что все правители, которым дана серьезная власть, не только читали уникальное произведение «Государь» этого признанного интригана и, бесспорно, великого государственного деятеля, но и правильно усвоили его. В изложенной истории проходят перед нами различные персонажи: правители большие и малые и те, кто только претендует стать ими. В аллегорических образах Макиавелли – реальные властители со своими характерами. Так кем же должен быть государь: львом или лисой? Искренним или хитрым, добрым или злым?
Макиавелли, бывший в свое время не только известным поэтом и драматургом, но еще и общественным политическим деятелем, этим произведением лишь подчеркнул свое видение властных отношений. Какой бы ни была форма власти, у него ее эффективность зависит от личных качеств характера того, кто владеет властью. Сколько держав, сколько людей еще и после него переживали подобную веру в доброго императора, царя-батюшку, были насколько убеждены (одурманены?) пропагандой, что поклонялись разного рода кумирам. Хоть и знали — не стоит создавать их ни для себя, ни для близких, ни для своего народа. Хотя любовь к такому государству — если не кандалы, то абсурд. Ценностным является уважение к родине, обществу. А любовь тоже есть кому отдавать: семье, близким людям, Богу.
Наряду с уже упомянутыми произведениями и концепциями рассмотрим видение ситуации и исторических процессов другими мыслителями. Человек – превыше всего. Ценя человека и его жизнь сравнительно с управленческим влиянием на него, просветители XVII-XVIII века, в частности Дж.Локк, Ш.Л. Монтескье, провозглашают, что гражданская идея является более высокой и значимой, чем государственная. Отец либерализма Джон Локк отстаивал такое государство, которое должно защищать свободу человека. Оно, государство, действует в четко очерченных границах, выход из которых может привести к гражданскому неповиновению. Локк в своей работе «Два трактата о государственном правлении» провозглашает сувереном народ, который имеет право не только не поддерживать безответственное правительство, но даже восставать против такого правительства, если его деятельность направлена на узурпацию власти и тиранию.
Можем с уверенностью говорить, что в произведениях Локка, Мильтона и Сиднея речь идет о суверенитете уже федерального характера, основанном на согласовании. Такое государство, образованное общественным договором, будет защищать права людей. В этом мы видим первоистоки идеи гражданского общества.
Изменяются времена, а вопрос о мере вмешательства государства в жизнь общества (то есть нас с вами) еще и до сих пор остается подавляющим предметом всех идейно-политических учений и споров, партийных битв и революций. Найдем ли дорогу к «земле обетованной», которая видится полноценным гражданским обществом, где будут править честь и честность, благосостояние и согласие, мир и счастье? И как на этом пути оградить себя от автократизма (иногда ведь и волки рядятся в овечьи шкуры!), как не поддаться обману доброго царя или «истинно народного» президента? Эти мысли на протяжении веков беспокоили мыслителей.
Первым, кто обратил серьезное внимание на опасность вырождения жестко унитарной власти в тиранию, а демократии в олигархию, был Платон. Античный философ в своих «Диалогах» (один из которых полностью касается государства и так же называется) описал как предостережение всем правителям сцены наказания жестокосердных тиранов. Искусным словом, афористическим мышлением и знанием истории Платон очень образно подвел людей к восприятию вечных истин.
«НЕБОЛЬШИЕ РЕСПУБЛИКИ ПОГИБАЮТ ОТ ВНЕШНЕГО ВРАГА, А БОЛЬШИЕ – ОТ ВНУТРЕННЕЙ ЯЗВЫ, КОТОРАЯ НАСТУПАЕТ В РЕЗУЛЬТАТЕ УЗУРПАЦИИ ПОЛНОМОЧИЙ ТЕМИ, КТО ОСУЩЕСТВЛЯЕТ ПРАВЛЕНИЕ»
Шарль Луи Монтескье,
французский просветитель, законодатель и философ
Этот автор теории «разделения властей» так же удачно, хоть совсем в другом стиле, доказывал гибель централизованной власти. И его доводы оказали решающее влияние на умы людей и политиков до сегодняшнего дня. Именно Монтескье утверждал, что основным способом решения этой проблемы могло бы стать объединение небольших демократических республик на федеративной (или конфедеративной) основе.
Он видел в федеративном укладе «способ противостоять внешним влияниям и возможность преодолевать те трудности, которые возникают в результате внутренней порчи». При этом внутри каждого из федеральных образований сохраняется самобытность и свое достоинство.
В начале XVII века Иоганн Альтузиус предложил свою концепцию государства как федерально сконструированного сооружения со многими уровнями «консоциаций»: семья и родственники, цехи и сословия, города и провинции. Разные консоциации формируют систему общественного федерализма, при которой представительство является одновременно функциональным (профессиональные гильдии) и территориальным (города и провинции).
Именно после Монтескье и Альтузиуса идеи деления власти и федерализма как основного принципа организации государства становятся не только темой острых политических дискуссий, но и одними из многочисленных концептов демократического развития в области организации системы правления.
Теория федерализма, по мнению Винсента Острома, предоставляет возможность выхода из концептуальной ловушки «теории суверенитета» – существование единственного центра верховной власти, через который осуществляется управление обществом.
В вопросе суверенитета заложена главная проблема организации системы правления. Да, с одной стороны, существование суверенных центров делает невозможным образование единого целого, а с другой – их отсутствие нивелирует национальную, культурную и историческую самобытность государств. По мнению Винсента Острома, если бы в Европе существовали суверенные центры верховной власти, то не существовало бы Европейского содружества, и наоборот — если бы Европейское содружество было организовано как единственный центр верховной (суверенной) власти, то не могло существовать ни местной, ни национальной автономии.
Становится понятным, почему федерализм позволяет избегать многих серьезных конфликтов, ведь в его основе – договорные отношения, а договор – это всегда компромисс, взаимопонимание, согласование интересов целого и частей. Он предоставляет возможность права выбора и является результатом предположений, рассуждений и отбора. Именно договор создает ощущение причастности каждого человека к общественным делам, ощущение удовлетворенности и безопасности. А в результате стабильности и легитимности власти люди тоже чувствуют себя защищенными. Взаимное доверие – разве оно не является основой добрых отношений во всех сферах нашей жизни?
Мне нравится философия древнекитайского мыслителя Конфуция. В его книге «Лунь юй», переводящейся как «Суждения и беседы» (эту книгу китайцы уважают, как Священное Писание), интересна одна логическая мысль. Без цитат, но близко к тексту. Что необходимо для достижения всеобщего блага? Процветание государства! Что необходимо для благосостояния народа? Благоустройство в семье! Что необходимо для благоустройства в семье? Умиротворение сердца, успокоение самого себя. Заметьте, пятый век до нашей эры, а как актуально!
Ниточка вот такой беседы в вопросах-ответах тянется долго-долго. Но она похожа на цепочку, где одно звено скрепляется с другим. Без мира в государстве не будет мира в семье, без мира в семье не будет мира и покоя в государстве. На примерах, близких и понятных людям, Конфуций вывел модель идеального государственного строя. Конечно, ни о каком федерализме в Китае речи мы не ведем, но то, как Конфуций пытался изменить лицо власти, очень близко к принципам федерализма.
Сам он на то время сделал достаточно успешную карьеру и в 50 лет впервые оказался на государственной службе. История говорит, что задержался Конфуций на госслужбе недолго и вскоре покинул ее. Он стал учителем и наставником тех, кто облечен властью. Он пытался приучить императора к вечным понятиям добра и зла. Красной нитью в его установках проходят темы мудрости — человеческой и государственной. Хорошо организованное общество он видел как хорошую семью, где господствуют уважение, порядок и согласие. Его не слышали императоры, но каждую искорку собирали ученики. Потому и дошли до нас интересные притчи и глубокие философские мысли. А наиболее интересно то, что требования к хорошо организованному обществу не изменились: уважение, порядок, согласие, процветание. Каждый может продлить этот ряд, и понятия в нем будут расположены по вашему видению. Но, убежден, они будут совпадать, потому что подавляющему большинству из нас не нужно выполнение заоблачных желаний. Если мы будем жить в правовом цивилизованном государстве, которое будет опираться на гражданское общество, свои желания мы выполним сами.
«В АМЕРИКЕ ПОЛНОМОЧИЯ СУВЕРЕНИТЕТА РАЗДЕЛЕНЫ МЕЖДУ ВЛАСТЬЮ СОЮЗА И ВЛАСТЬЮ ШТАТОВ. КАЖДАЯ ИЗ ЭТОЙ ВЛАСТИ СУВЕРЕННА В ОТНОШЕНИИ ВСЕХ ПЕРЕДАННЫХ ЕЙ ПОЛНОМОЧИЙ, И НИ ОДНА ИЗ НИХ НЕ СУВЕРЕННА ОТНОСИТЕЛЬНО ПОЛНОМОЧИЙ, ПЕРЕДАННЫХ ДРУГОЙ ВЛАСТИ»
Решение Верховного суда США
(дело Маккаллоха против Мериленда, конец XVIII века)
Но парадокс в том, что такое государство никто нам на блюдечке с голубой каемочкой не принесет. Нужна общая воля людей, граждан, членов общества, чтобы обустроить его. Впрочем, история знает подобные примеры.
В этой связи хотелось бы остановиться на одном из первых практических федеральных проектов – перестройке американского федерализма. Становление американской демократии стало настоящим триумфом федерализма. Как отмечал в своей работе «Демократия в Америке» известный исследователь Алексис де Токвиль, «основными факторами поддержки демократии в Америке являются:
1) федеральная структура, благодаря которой союз имеет силу большой республики и долговечность малой;
2) существование общественных учреждений, которые, с одной стороны, уменьшают деспотизм большинства, а с другой – прививают народу вкус к свободе и приучают его жить в условиях свободы;
3) особенная роль судебной власти, которая может приостанавливать порывы большинства».
Соединенные Штаты дали мощный толчок осмыслению самого понятия федерализм, перенесению дискурса из теоретико-философской сферы в политико-правовую. Было закреплено положение о том, что современная наука называет такой вид федерализма дуалистическим и связывает его преимущественно с доиндустриальным периодом.
На смену дуализму постепенно (с начала до середины ХХ века) приходит федерализм кооперативный, построенный на множественности суверенитетов, а к началу ХХІ века складывается федерализм, который органически построен на принципе субсидиарности, когда каждый гражданин как носитель суверенитета (практически все конституции мира признают за народом исключительное право быть носителем власти) путем участия в разных консоциациях может определять степень властных полномочий, переданных им тем или другим уровням и органам власти.
Теорию делимости суверенитета как концептуальную основу федерализма разрабатывали и отстаивали А. Токвиль, Г. Вайнц, Ю. Шталь, О.Майер, Г. Зейдель. Коротко рассмотрим суть их доказательств. Так, Г.Вайнц считал, что в федеративном государстве суверенитет не принадлежит ни федерации, ни государствам-членам. Суверенитет в таком государстве является синтетическим, дополняющим и «одновременным» для всех уровней власти.
Отталкиваясь от этой теории, Томас и Лидия Фляйнер говорят о двух источниках права в федеративных государствах. Первым источником является народ субъекта федерации, а вторым — народ государства в целом. При этом наличие двух источников права допускает согласование воли народа в целом с интересами тех же граждан, объединенных в субъектах федерации.
В таком понимании исследователи определяют ключевым элементом федерализма готовность к сотрудничеству и согласованности как между отдельными правительственными образованиями, так и народа в целом.
Достаточно четко высказался на этот счет Д. Елазар: «партнерство — ключевой аспект федерализма. Оно имеет в виду разделение реальной власти между несколькими центрами, которые должны договорным путем совершенствовать механизмы взаимодействия друг с другом для достижения общих целей».
Зейдель вообще отрицал существование федеративных государств, называя их конфедерациями. При этом он выделял два типа конфедераций: в первых суверенитет осуществляется каждым союзником в равных пропорциях (условиях), во вторых — суверенная власть является неделимой и осуществляется совместно.
На рубеже ХХ века появляется так называемая унитарная теория федерализма. Ее автор П. Лабанд объявил, что каждое государство, входящее в федерацию, не является суверенным в полном понимании этого слова, но объединившись они вместе создают новое политическое качество – федеральный суверенитет. Близкой точки зрения придерживался и Г. Еллинек, который говорил об определенном делегировании суверенитета — властных полномочий — субъектам федерации при единственном федеральном суверенитете. Еллинек различал государственные федерации – основанные на суверенитете центральной власти, и конфедерации – основанные на суверенитете членов союза.
В противовес унитарным взглядам на федерализм возникла органическая теория федерализма О. Гирке. Немецкий ученый допустил, что в федеративном государстве субъектом власти является не единственная коллективная личность («политическое тело»), а определенным образом составленное множество коллективных личностей (центров власти) в их органической взаимосвязи. Возникает новая органическая коллективность, составленная из граждан, их объединений, субъектов федерации и федерального центра.
Вопрос суверенитета вполне гармонично перекликается с проблемами децентрализации и автономизации власти. В зависимости от распределения полномочий между центром и территориальными единицами, от того, какими собственными полномочиями будут наделены последние, какими будут их взаимоотношения, это и будет считаться той системой признаков, которая станет отличать одну конкретную форму территориальной организации государства от другой: федеративную от унитарной.
Для украинской политической мысли присуща этатическая форма понимания децентрализации, в которой украинские авторы выделяют государство, обеспечивающее разделение страны на соответствующие территории, а на этих территориях создаются локальные самоуправляющиеся единицы, которые обеспечивают функции органов государственных администраций.
Как определяется в энциклопедическом политологическом словаре, децентрализация – это процесс, который «предусматривает делегирование центральным правительством определенных полномочий на местный уровень с целью оптимизации практического решения вопросов общенационального веса, а также воплощение в жизнь специфических региональных программ».
Здесь вообще речь не идет о возможности автономизации и осуществления самоуправляющегося управления. Любая свобода деятельности местных органов имеет исключительно регламентированный центром характер.
Другое, более широкое понимание децентрализации власти применяется в мировой практике и научной мысли. Она приобретает три формы:
1) деконцентрация – перемещение функций на низшие уровни центрального правительства;
2) делегирование – перемещение функций к организациям, которые действуют вне центральных органов власти;
3) передача власти –автономным, демократическим выборным единицам субнационального управления (область и районы).
Деконцентрация и децентрализация присущи для стран, в которых преобладает концепция единственного (унитарного) властного центра. Передача власти является основой перестройки эффективно действующих демократических федеральных государств. Эти процессы рассматриваются как особенная предпосылка демократизации системы правления.
В данном случае децентрализация выступает особенной формой организации системы управления, где принятие и реализация управленческих решений сконцентрированы в разных властных центрах. Если трактовать федерализм как максимизированный процесс децентрализации власти, то федерацию можно понимать как соответствующую форму государственно-территориального уклада, в котором формируется единое геополитическое пространство автономных (самодостаточных) составляющих или сообществ, которые добровольно объединены между собой на основе рационального договора и взаимного сосуществования в согласии и мире. Каждый субъект федерации обязательно разделяет с центральными институциями структуру и всю полноту властных полномочий и ответственности.
При таких условиях гражданин имеет разделенное гражданство: одновременно он является гражданином конкретно федерального государства и гражданином соответствующего субъекта федерации, благодаря чему чувствует двойную ответственность – за территорию, на которой он живет, и государство, общий договор образования которого он согласовывает.
«ЧЕЛОВЕК КАК ЛИЧНОСТЬ – НЕСОИЗМЕРИМО ЦЕННЕЕ ОБЩЕСТВА, ГОСУДАРСТВА ИЛИ НАЦИИ»
Николай Бердяев,
российский философ
Автор этих слов в 1922 году за свои взгляды был выслан из Советской России. Вполне понятно, что такая философия не была тогда нужна. А вот нужна ли она сейчас? Согласитесь, непросто дать ответ! Не секрет, что все страны, которые стали правовыми, цивилизованными, а значит, достигли стабильности и процветания, начинали именно с этого. Мы видим это на примерах Америки, Европы, Канады.
Вот символ: все телеканалы транслировали открытие Олимпиады в Сиднее – столице Австралии. Красивое действо. И тысяча людей, одетая в рабочие одежды, вышла вдруг на центральную арену и начала под музыку согласованно строить постамент. Оказывается, такой ход избран не случайно. Австралия держится на людях. Они – ее сила, ее прочность, ее опора, а их труд – основа благополучия страны. Вы знаете, по мне – такая оценка достойна уважения.
«ГОСУДАРСТВА СТОЯТ НЕ НА ДИНАСТИИ, А НА ВНУТРЕННЕМ ЕДИНСТВЕ И СИЛЕ НАРОДА»
Олена Телига,
украинская поэтесса
Это только империи действуют по закону силы, федерации же опираются на силу закона! Их правовой характер предопределен наличием нескольких конституций — общегосударственной и субъектов федерации; функционированием нескольких законодательных систем — центра и частей федерации; законодательным обеспечением равенства и ответственности перед законом властных структур и всех граждан.
В федеральных системах основная политика производится и проводится с помощью переговоров в разных формах, причем так, чтобы все субъекты могли принимать участие в процессах принятия решений и внедрять их в жизнь.
Сам процесс децентрализации власти предусматривает ее деление по вертикали – между центром и территорией. В такой системе научная мысль выделяет две возможные модели:
1. Модель, которая базируется на принципах партнерства.
2. Модель, в основе которой лежит посредничество.
Каждая определенная модель реализуется в зависимости от исторической ментальности, культурологических и геополитических черт, что присущи каждому государству.
Характерной особенностью партнерской модели является формирование специфических властных отношений и соответствующей им системы правления, когда формирование властных институтов (и вообще государства) происходит на основе соглашения между людьми и происходит снизу вверх. Так, швейцарская модель федерализма, которая считается партнерской, формировалась эволюционно, и ей с самого начала был присущ демократический характер образования территориальных властных институций, которые формировались в автономные сообщества путем объединения обществ той или другой территории.
Еще одним фактом подтверждения партнерской модели формирования федерализма в Швейцарии является создание условий для самовыражения каждого территориального сообщества. Сохранение самобытности и достижение самовыражения обеспечивается через поиск компромисса интересов граждан отдельной местности. В таких условиях местная власть обеспечивает особенную форму генерирования институтов, которые взаимодействуют с властными структурами территорий.
Посредническая модель обеспечивается путем авторитарного объединения. Это особенно присуще странам третьего мира, которые длительное время оставались колониями (Таиланд, Индия и страны, где господствовал тоталитаризм). Центральная власть в них была сосредоточена в руках сильных монархов. Потому местная власть лишь выполняла подчиненную миссию, будучи всегда подконтрольной. В таких условиях все важные формы отношений между центром и территориями находились под сильным контролем центра. Функции местной власти были ограничены. В рамках данной модели местная власть не может осуществлять автономно независимую управленческую деятельность, поскольку управленческие структуры являются не чем иным, как продолжением государственной администрации на местном уровне.
Главной целью такого управления является администрирование, а не регуляция интересов граждан, которые проживают в той или другой местности. Государственные органы олицетворяют не представительство территорий, а реализуют управленческую деятельность как распорядители циркуляров центра. Обоснованием такой модели есть то, что при этих условиях только государство способно обеспечить гармонизацию интересов территорий и удовлетворить потребности местного населения через гарантированное экономическое и социальное развитие в стране.
Такая схема управления защищает в первую очередь общие глобальные интересы всего населения и ограничивает негативное влияние местечковой управленческой практики, которой присуще разбазаривание ресурсов и близорукость управления.
Проблема децентрализации власти вполне логично порождает проблемы автономизации местной власти и территории. Возникают вполне закономерные вопросы: «В какой мере должны быть автономными местные органы власти, чтобы обеспечивать достаточно эффективное управление территорией и предотвращать сепаратизм?», «Почему необходимо обеспечивать автономию деятельности местных органов власти?».
Проблема автономии местных органов власти сегодня является наиболее актуальной. Если мы говорим о демократическом, правовом и социальном государстве, где главной ценностью является человек, то основной целью деятельности органов местного управления (как наиболее приближенных к конкретному гражданину) является удовлетворение потребностей и интересов каждого жителя территории. Потому в основе управленческой деятельности местных органов власти должны лежать интересы, которые артикулируются жителями территории.
Отсутствие автономии при осуществлении властных полномочий ориентирует деятельность местных органов власти на реализацию интересов центра, а не территориальных требований. Вполне логичной выглядит ситуация, когда руководители местных учреждений, назначенные из центра, в первую очередь реагируют на приказы тех, кто их назначил, а не на требования местного общества.
Автономизация – это процесс децентрализации власти, когда в государстве действуют специальные территориальные образования с присущими им экономическими, этническими, культурно-историческими идентичными условиями создания и самостоятельными центрами власти, являющиеся носителями общей воли членов этих территориальных образований.
Автономные образования – наиболее дискуссионная проблема в организации системы правления. Именно понятие автономии сначала ассоциировалось с идеей суверенитета. В традиционной международной теории все государства считаются автономными, то есть не подчиненными никакой внешней власти. В наше время концепция автономии приобрела другую содержательную нагрузку. Понятие автономии все больше заменяет понятие суверенитета. Идея суверенитета распространяется только на государства, идея же автономии распространяется на любую территорию, которая не находится под полным контролем другого государства.
Потому современные исследователи проблемы автономии больше ассоциируют ее с самоуправлением и независимостью. Например, словарь по правам человека дает определение автономии как самоуправления. Автономными могут считаться только те территории, которые имеют центры власти, способные формировать политику и осуществлять самостоятельное управление территорией.
Автономия – это право самостоятельного осуществления правления, предоставленное какой-то части государства, которое осуществляется в границах, предусмотренных общегосударственным законом или конституцией.
Реальный процесс демократизации показывает, что институционное превращение систем управления во многих странах Европы осуществляется именно в направлении автономизации территорий. Например, 20 областей, на которые разделена Италия, имеют свои представительские органы власти, судебную систему и пять имеют особый автономный статус.
Испания имеет 17 автономных образований. Особый статус автономизации, присущий заморским территориям, существует во Франции. Классическую форму автономизации имеет Великобритания (Англия, Ирландия, Шотландия). В рамках федеральных образований существуют автономные образования в Индии.
Следовательно, автономизации присущи:
— соответствующая независимость от центральных органов исполнительной власти;
— самоуправление и самостоятельность соответствующих частей государства при решении внутренних проблем;
— автономии выделяются как комплексные территориальные образования или национальные территориальные объединения;
— автономные образования в рамках унитарного государства имеют существенно ограниченную самостоятельность.
«СНАЧАЛА БЫЛО ДЕЛО!»
Великий немецкий поэт И.-В. Гете, «Фауст»
Считать ли, что у нас опять противоречие? Сначала из Библии — про слово, потом из немецкого классика — про дело… Но ведь и слово может быть делом – началом чего-то большого, нового, что идет следом за пониманием. Только нам с вами выбирать модель государства, в котором мы хотим жить. Мы все осознаем, что наряду с тем, что не «все так плохо в нашем доме», есть вещи, которые требуют принципиальных изменений. И главная из них – как поделить власть между Киевом, областью, районом и городом (селом), чтобы эта власть действовала наиболее эффективно?
Да, мы не строим на пустом месте и ничего не разрушаем. Украина – государство практически в центре Европы, следовательно, она уже является европейской страной. Мы имеем огромный опыт самоуправления, к сожалению, присыпанный пылью веков и от этого полузабытый. Нам стоит его вернуть к жизни.
Существует точка зрения, что федерализм с его автономными центрами власти рано или поздно может привести к сепаратистским настроениям, что повлечет послабление государства или же вообще приведет к его распаду. Давайте попробуем разобраться в сепаратизме и источниках его возникновения. Начнем с научных определений, приведенных в словарях.
Сепаратизм – это сецессия, то есть выход соответствующего региона из состава одного государства с целью выделения в самостоятельное государство или присоединение к другому государству. Иногда сепаратизм трактуют как процесс, который предусматривает не только отделение, но и образование нового государства.
Политологический энциклопедический словарь под редакцией Ю.С.Шемшученко и В.Д. Бабкина (с.317) трактует «сепаратизм политический» как «движение за территориальное выделение той или другой части государства с целью создания нового государственного образования или предоставления определенной части государства автономии по национальным, языковым или религиозным признакам».
Сепаратизм характерен для внутригосударственного уровня политических отношений. Объективной его предпосылкой преимущественно являются разногласия этнических единиц и государственно-политических образований. То есть он имеет или этнические, или экономические корни.
Большинство современных государств является полиэтничным. Это может привести к социальным и этническим конфликтам. Потому сепаратизм можно также рассматривать как форму политической оппозиции, субъектом которой является этническая единица, составляемая меньшинством населения, а объектом — политическая власть государства, которое одновременно представляет доминирующий этнос. Сепаратизм допускает решение противоречий между этническим меньшинством и политической властью путем выведения из-под юрисдикции данного государственного управления части территории, населением которой является это меньшинство.
Возникновение сепаратистского движения по этническим причинам возможно при наличии двух условий:
– во-первых, дискриминация этнического меньшинства со стороны государственной власти;
– во-вторых, активная национальная протоэлита, которая бы это движение возглавила.
Дискриминация может принимать разнообразные формы: политические, экономические, культурно-лингвистические, религиозно-конфессиональные и даже экологические. Политическая дискриминация выражается в лишении данной этнической единицы политических прав, в отличие от доминирующего большинства. Экономическая дискриминация приводит к так называемой ситуации «внутренней колонии», когда определенная часть территории превращается в своеобразного экономического донора.
В случае экологической дискриминации конкретная территория выступает как поставщик природных ресурсов или как территория накопления промышленных отходов или опасных для человека веществ. Возможна еще одна форма дискриминации – культурный империализм, суть которого заключается в том, что культура так называемой «большой нации» представляется как прогрессивная, модерная, а культура этнического меньшинства рассматривается как примитивная, рудиментарная, и первая насильственно подавляет другую (например, насаждает свой язык и препятствует развитию языка меньшинства).
Влияние культурной дискриминации на возникновение сепаратистских настроений значительно возрастает в современных условиях, что связано не столько с наличием культурного империализма, сколько со своеобразной реакцией на распространение потребительского стиля бытия, нивелирующего национально-культурную самобытность народов. Желание ее сохранить все больше становится предпосылкой современного политического сепаратизма, который в территориальном отделении видит единственное средство самосохранения как самодостаточной этнической единицы.
Любой из перечисленных форм дискриминации достаточно для возникновения сепаратистских настроений, но лишь политический сепаратизм затрагивает вопрос об отделении территории как средства устранения этих форм дискриминации. Трансформация в политическое движение невозможна без имеющейся политической протоэлиты, которая бы это движение возглавила и выдвинула лозунг срочного отделения.
Как показывает мировой опыт, сепаратизм часто выражает узкие интересы определенных политических кругов и нередко является массовым национальным устремлением. Реализация сепаратистских программ чаще всего сопровождается, вопреки желаниям инициаторов сепаратизма, экономическими убытками, поскольку сепаратисты не останавливаются даже перед крайними формами борьбы, вплоть до революций.
В наше время резко изменилось отношение к сепаратизму. Ответ на этот вопрос находится в особенностях развития человечества на протяжении последнего века. Научно-технический прогресс привел к небывалому могуществу человека, который сам по себе не стал лучшим, но и во многом потерял достижения своих предков. Мир стал единым и тесно взаимосвязанным. Этнические проблемы являются актуальным, но не доминирующим источником сепаратизма.
Сегодня очень часто интересы человека выходят за рамки интересов государства и создают необходимость для обеспечения возможности из реализации потребностей и интересов каждого человека, создания условий для полной ее свободы. Человек, стремящийся быть свободным в своих действиях, начинает воспринимать попытку внешнего влияния как посягательство на его естественные права.
То есть централизованная система управления может повлечь сепаратистские настроения среди населения, потому что когда все рычаги влияния находятся в центре, в среде других территорий может возникать желание отсоединиться. Особенно когда эти территории являются главными источниками экономического благоустройства государства. Таким образом, не автономизация территориальных образований, а, наоборот, избыточная централизация становится главным источником сепаратизма и распада государства.
Именно федерализм призван обеспечить решение этих проблем. Начало ХХІ века убедительно свидетельствует о преимуществе федерального уклада государства, о его более точном соответствии принципам демократии и реального народовластия. Из стран «Большой семерки» США, Канада, Германия, Австралия являются «чистыми» федерациями, другие в той или другой мере используют элементы федерального уклада.
На наших с вами глазах объединенная Европа уверенно движется от конфедерации к полноценному федеральному образованию. Следовательно, можно утверждать, что на сегодня федерализм является эффективной моделью государственного строя. И если «каркас территориальной демократии» не упал под воздействием бурных веков, то он действительно является сильной фигурой. Не декларативной формой, а наполненной стоимостным содержанием реальностью.